Текст книги "Превозмоганец-прогрессор. Книга 6"

По целому ряду преступлений и в отношении некоторых категорий подданных городская стража выступала не только в роли полиции, но и прокуратуры, адвокатуры, суда и службы исполнения наказаний, если пользоваться терминологией родного мира попаданца.

Поэтому место, куда прибыл Игорь, совсем не походило на полицейский участок. Это был трёхэтажный равносторонний корпус с двором-колодцем, где проводились экзекуции преступников.

У комиссариата, которым руководил Дильян, имелся отдельный вход с восточной стороны здания. Землянин показал охранникам у подъезда жетон (разумеется, тоже его придумка) и поднялся по лестнице на второй этаж.

В приёмной пришлось немного подождать, хотя секретарь графа Приарского хорошо знал в лицо и попытался впустить советника правительницы в кабинет начальника, не дожидаясь, пока оттуда выйдет посетитель, точнее, посетительница – пожилая дознавательница. Женщина вышла от Дильяна с равнодушным, каменным лицом, однако в глазах её бушевал огонь.

– Ты чего подчинённых до бешенства доводишь, акулья твоя душа? – спросил Игорь, заходя в кабинет и посмотрев, как секретарь плотно закрыл за ним дверь. – Ну, здорово, что ли.

– Командир! Я уж думал, ты про меня забыл. Совсем заезжать перестал, – бывший героический боцман приходу графа Приарского искренне обрадовался и подошёл к нему за объятиями. – Хотел сам к тебе отправиться.

Осмотрев обстановку кабинета, изменившуюся за счёт новой, доставленной из владений землянина мебели, Егоров по-хозяйски уселся в кресло Дильяна.

– Какие-то проблемы? – спросил Игорь.

– Да, командир, – удручённо вздохнул комиссар и пристроился на стуле для визитёров. – Ты её только что видел. Старшая дознавательница Нагалия. Дура. Подозреваемый у неё во время допроса умер. Сердце, видишь ли, оказалось слабое. А иск-мага вначале вызвать, исцелить лечением, а лишь потом глаз выжигать, до этого додуматься тяжело было? Почему я, всю жизнь проведший на кораблях, должен их этому учить, а не они меня? Нет, я, конечно, догадываюсь…

– Вот как? – хохотнул попаданец, сам удивившийся ситуации, сложившейся в местном следственном комитете. – И в чём же причина твоего превосходства над гирфельскими пинкертонами?

Дильян встал, подошёл к шкафу и извлёк из него стеклянный штоф с красным вином. А вот стеклянный же бокал взял только один, для гостя. Отношения со спиртным у бывшего морского волка оставались по-прежнему неопределёнными – и хочется, и колется, и мама, то есть правительница, не велит. Потому и получалось, как у того Троцкого, ни мира, ни войны, а армию распустить.

Комиссар поставил перед командиром бокал и наполнил почти до краёв.

– Благодаря тебе, Игорь, – ответил он, возвращаясь на гостевой стул. – Нет, правда. Не улыбайся. Я из каждого разговора с тобой узнаю больше, чем за десять лет жизни раньше. Ещё и эта, дедукция та, ерунда ведь на самом-то деле, но истории про господина Холмса, они так много мне дали. Жалко, что я пользоваться полученными знаниями не умею.

– Не прибедняйся, Дил, самоуничижение паче гордости. Всё у тебя нормально.

– Если бы, – вздохнул комиссар. – Только-только тропинку нащупали, по которой можно было добраться до дворцовой канцелярии, а эта Нагалия так подвела. Самая опытная ведь из дознавателей. Я так на неё надеялся. Что мне теперь нашей госпоже говорить? Герцогиня же хотела, чтобы я этого купца в Башню Страха отправил, а мне, видишь, отличиться захотелось.

Терзания приятеля Игорю были понятны, но никакой катастрофы в его конфузе попаданец не увидел, зато вопрос один появился.

– Не переживай сильно. Что случилось, то и случилось, – успокаивающе произнёс Егоров. – С Латаной я переговорю, объясню. Только к тебе на следующей пятидневке придёт Арш или кто-то из его людей. Обговоришь с ним, как проверить эту твою дознавательницу. Не утверждаю, что она специально нить обрубила, но проверить следует. У тебя карета сейчас где? Мне нужно будет на ней во дворец отправиться, не хочу у придворных вызывать вопросы по поводу своих пеших прогулок в одиночестве. А так по делам в стражу ездил. Всем понятно. Да, и о делах. Тихий Му готов, так что и ты будь на стрёме. Завтра вечером работаем.

С Дильяном Игорь пробыл ещё с полчаса, пока заглянувший стражник не доложил, что карета к подъезду подана. Помимо предстоящей операции, попаданец обсудил с комиссаром очередные кандидатуры в янычары и адептки.

Действительно, кому война, а кому мать родна. Столичный бунт после его подавления позволил графу Приарскому разжиться новыми каторжанами и учениками. Пусть мальчишек выловили всего восьмерых, а девчонок и того меньше, троих, но и то хлеб. Курочка, как говорится, по зёрнышку клюёт. Вскоре ещё должны переправить порталами два десятка беспризорников из Кесп-Тила, Егоров отправлял туда своих людей, они нашли никому там не нужных сорванцов. Осталось только утрясти вопрос с канцелярией графа Риднока, чтобы Игорю самому не пришлось выглядеть похитителем детей.

Проблем в Кесп-Тиле попаданец не ожидал. Переданное его людьми письмо от правительницы было весьма убедительным, землянин сам участвовал в составлении этого послания.

– До завтра, – попрощался граф Приарский с комиссаром и отправился вслед за стражником к карете.

Глава 6

Среди сановников и владетелей Гирфельского герцогства до сих пор царило недоумение, а у бездельничавших большую часть дня придворных по сей день не умолкали толки и пересуды насчёт отсутствия у графа Приарского достойного его положению украшений из золота и драгоценных камней.

Если первые дни после воцарения принцессы Латаны скромный облик её советника и предполагаемого любовника списывали на сильное разорение доставшегося ему графства, то затем, когда выяснилось, что это не так, начали шептаться по углам о скупости и даже жадности нового владетеля Приара.

Правда, и эти мысли вскоре развеялись при виде графини Тании, на которой стали сверкать драгоценности, не уступающие своим блеском и дороговизной украшениям самой правительницы.

Придворным оставалось только недоумевать о причинах подобной странности фаворита герцогини. Пара колец на пальцах и защитный амулет на груди, чаще скрытый под камзолом или рубахой – вот и всё богатство, что имел при себе граф Игорь.

Даже близкие и друзья попаданца, включая дорогую супругу, получили от него малопонятное им объяснение: «Не хочу».

В реальности, увешан ли граф Приарский золотом и бриллиантами или, как обычно, обряжен в удобный, практичный костюм (без разницы, парадно-выходной, повседневный, боевой или походный), его появления во дворце, какими бы частыми они ни были, всегда становились событием и привлекали внимание и пересуды всего двора.

Наверное, все понимали, кто является генератором необычных – иногда восхитительных, иногда возмутительных, но всегда поначалу непонятных – нововведений, которые шли потоком из-под пера правительницы. Сложить два плюс два, то есть заметить, что очередной визит владетеля Приара почти всегда приводит к появлению нового указа герцогини Гирфельской, мог любой царедворец.

Поэтому приезд во дворец советника правительницы в карете комиссариата вызвал всеобщее внимание находившихся в парке придворных.

Караульные возле парадных дверей при виде маршала Игоря приняли бравый вид и, как землянин и учил, принялись «есть начальство глазами».

– Ого, Хнитгай, смотрю, ты уже десятник, – попаданец подмигнул стоявшему у правой створки входа гвардейцу.

– Так точно, маршал! – несколько смущённо, но явно польщённо ответил Хнитгай. – Вместо Луда Гора назначен.

Если придворных лизоблюдов Егоров намеренно и показательно игнорировал, то вот с вояками (пусть и соблюдая положенную между командиром и подчинёнными дистанцию) всегда старался быть дружелюбным.

Да, имелся в таком поведении и некоторый расчёт, только и лицемерием это не назовёшь. Всё же Игорь сам когда-то тянул лямку рядового, пусть в другом мире, и к солдатской службе относился с искренним уважением, не чета здешним благородным и владетелям.

– Луд Гор, – граф слегка наморщил лоб. – Это не тот, с которым ты в овраге двоих исторских офицеров скрутил? А что с ним?

– Тот самый, – разулыбался десятник. – Только в том овраге мы не двоих, а одного скрутили, и не офицера, а десятника, и он был вескцем. А Луду граф Майен подписал у нашей прекрасной правительницы лейтенантский патент.

– Да? Рад за него. Ну, думаю, и твоя офицерская нашивка не за горами, – подбодрил Игорь гвардейца. – Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом.

Он равнодушно посмотрел на подходящих из парка к парадной лестнице учтиво приветствующих его придворных, изобразил им взмах рукой, прошёл через распахнутые двери в огромное фойе и направился по высоким и широким ступеням на второй этаж, где располагались апартаменты правительницы.

Резиденция герцогини Гирфельской своими размерами лишь примерно на треть уступала Зимнему дворцу русских императоров. Здесь легко могли размещаться пара-тройка тысяч человек.

Сколько же реально во дворце Латаны обитало людей, сказать было трудно, поскольку многие владетели, имевшие тут свои апартаменты и комнаты, постоянно в нём не проживали, но регулярно приезжали на короткие или длительные сроки со своими свитами и обслугой.

– Графиня Тания сейчас у дворцовой распорядительницы, – среди групп придворных, встречаемых Егоровым по пути к герцогине, нашёлся один человек, который решился заступить ему дорогу, – она уже два часа как вышла от нашей правительницы.

– Спасибо за информацию, барон, – холодно поблагодарил Игорь. – О твоей просьбе я помню. Скорее всего, в ближайшее время смогу тебя порадовать.

– Буду очень признателен, – склонился докучливый дворянин, надоедавший графу Приарскому с просьбой пристроить одну из семи своих дочерей в свиту герцогини Гирфельской. – Всегда буду рад отплатить.

Этот барон, владевший небольшим манором вблизи столицы и служивший в военном отделе дворцовой канцелярии, вышел на советника правительницы через своего начальника графа Майена Моснорского.

Егорову проситель показался неплохим мужиком, и попаданец решил ему помочь даже без всякого подношения. Игорь, пусть, к счастью, не на практике, но в теории представлял, каково это – иметь столько баб на шее. С ума ведь сойти можно. Так что Игорь мимоходом накануне уже договорился с Латаной принять милую благородную девушку на должность одной из младших компаньонок, это типа земной фрейлины.

Что же касается сообщения барона о том, что Тания оставила подругу и отправилась к Эмиле, так ничего удивительного в этом не было. Две женщины на сносях всегда найдут темы для беседы. Тем более что жена Парна Кулика находилась уже на последнем сроке беременности и могла делиться опытом с графиней Приарской, у которой живот только наметился.

– Отплати добросовестной службой, как ты это умеешь, и будем в расчёте. – Землянин не собирался уменьшать приданое ни одной из юных незамужних баронет, старшей из них, о судьбе которой хлопотал заботливый отец, ещё не исполнилось и пятнадцати.

Как обычно, в приёмной герцогини Гирфельской было многолюдно.

– Кто у неё? – спросил Игорь у секретаря.

– Редуктор, – ответил тот.

– Редактор, – поправил секретаря попаданец. – Редуктор – это… а, впрочем, неважно.

Никто из присутствовавших не выразил ни возмущения по поводу внеочередного прохода к правительнице графа Приарского, ни удивления тем, что он зашёл к ней без доклада и не дожидаясь, пока герцогиня освободится от дел с баронетом Плющом.

Со своей венценосной подругой землянин расстался утром, поэтому никаких приветствий от сидевшей на боковом диване у окна принцессы он не услышал.

– Игорь, посмотри, – потрясла она двумя листами бумаги, которые до этого рассматривала, наморщив лоб. – Какую выбрать?

Попаданец подошёл к правительнице, встав рядом с баронетом Плющом, и взял в руки протянутые ему листы, на каждом из которых были изображения Латаны в профиль.

– Уже сделали? – удивился Егоров. – Молодцы. А ты, баронет, умеешь угодить нашей прекрасной государыне.

В словах графа Приарского явно звучала не похвала за быстрое и качественное изготовление гравюры лица герцогини для печатания в газете, а сарказм по поводу нарушения ушлым редактором субординации. Вообще-то, представлять тексты и рисунки будущего номера ежепятидневника должен был советник правительницы.

Намёк графа поняли и Латана, и Плющ.

– Не ругайся на баронета, – заступилась за редактора герцогиня. – Это я послала за ним, узнать, готовы ли мои изображения или нет.

– Да я и не ругаюсь, – пожал плечами Егоров, рассматривая оба рисунка. – Тем более что сей труд, – он потряс листками, – достоин только похвалы. Типографские гравировщики постарались. Их следует наградить.

Подруга попаданца согласно кивнула, встала и, подойдя к Игорю, из-за его плеча вновь посмотрела на свои профили.

– Мне кажется, на левом я красивее, – высказала она своё мнение.

– Ты на обоих красивее, – не согласился с ней попаданец. – Мастерам удалось очень хорошо передать твой прекрасный облик. Но на правом ещё и лучше видны твой глубокий ум, рассудительность и доброта. А именно доброта, учитывая, что первая колонка будет с твоим обращением к подданным по поводу устранения последствий бунта, это как раз то качество, которое в данном случае будет более уместным явить на обозрение.

Венценосная подруга рассмеялась и кулаком больно ткнула Игоря в бок.

– Прекрати, – потребовала она. – Льстецов мне и без тебя хватает. Но ещё хуже, что я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьёз.

Баронет Плющ, впервые, но, наверное, не в последний раз, ставший невольным свидетелем общения правительницы с графом Приарским, боялся даже дышать, стоя с выпученными глазами.

Правительница же, как бы ни жеманилась, комплиментами друга была довольна. Да и какая женщина их не любит? Игорь потому и не уставал говорить своим близким подругам добрые слова. Для него это ведь являлось не просто лестью с каким-то меркантильным умыслом, а простым человеческим желанием сделать дорогим ему людям приятное.

– Какие могут быть шутки, моя герцогиня? Хочешь – на рисунки эти посмотри, хочешь – в зеркало. Красота необыкновенная. Так что всё честно. Без всякой лести. – Землянин опустил левую руку, оставив только предлагаемое им изображение. – Думаю, вот этот рисунок. Но решать, естественно, тебе. Как скажешь, так и будет. А саму статью читала уже?

– Я ещё её не видела. – Латана забрала у Игоря оба листка с изображением своих профилей и направилась к креслу за своим рабочим столом. – Баронет, я тебя не держу. Вечером перед ужином буду ждать тебя с проектом текста моего обращения. И тогда же определюсь, какой мой профиль печатать в «Гирфельском вестнике».

Когда Плющ чуть ли не на цыпочках двинулся к выходу из кабинета, попаданец его задержал.

– Подожди. Колонки с происшествиями и преступлениями пока не формируй. Будем делать целый репортаж про разгром пиратской банды работорговцев, – предупредил он редактора.

– Дильян схватил йенк-утиссцев? – удивилась правительница. – Мне тайная стража ничего не докладывала. Он опять силами стражи обошёлся? Кстати, ты же был у этого алкаша сегодня, как я понимаю. Что там с расследованием и поиском подстрекателей недавних беспорядков?

– Баронет, у меня пока для тебя всё, можешь идти, – вести подробные разговоры в присутствии представителей СМИ власти не стремились и на Земле, тем более не собирался этого делать Егоров, ответив на вопросы подруги лишь после того, когда за редактором закрылась дверь. – Йенк-утиссцы будут схвачены завтра ночью. Дильян давно не алкаш, перестань уже вспоминать его прошлые грешки. Расследование идёт, но не без проблем.

Наглеть и надолго отвлекать свою венценосную подругу от текущих дел (а она ими была загружена по самую макушку, не зря в её приёмной так много толпилось народа) Егоров не стал. Попаданец лишь вкратце доложил свой план по захвату пиратов и освобождению их жертв.

Не забыл он замолвить словечко за опростоволосившегося комиссара Дильяна.

Латана, как и очень многие другие руководители что в этом средневековом мире, что в технически развитом мире Земли, смешивала личные отношения со служебными. Для дела такой подход был вреден, зато в данной конкретной ситуации бывшему боцману играло на руку. Максимум, что ему грозило даже без заступничества попаданца – это несколько увесистых оплеух от герцогини, но теперь не будет и рукоприкладства.

– Балбес, – высказалась о комиссаре правительница. – Говорила же ему, отдай схваченных тайной страже. Его желание выслужиться передо мной уже не в первый раз заканчивается конфузом. Заметил?

– Заметил, – согласился Игорь и взял положенные перед ним в ходе разговора тезисы речи герцогини на Большом Совете, который должен состояться через три дня. – Я возьму, если не возражаешь. Почитаю, что ты надиктовала своему индюку. Зазнаваться начинает твой котёночек. Да. Свои предложения сформулирую и доложу. Идёт?

– Идёт. Когда?

– Послезавтра с самого утра, заодно с результатами освобождения из пиратского плена наших детей и юношей.

В Большой Совет герцогства входили владетели графств, высшие сановники дворцовой канцелярии (иногда, как в случае с графами Майеном Моснорским и Лоймом Ремсским, это были одни и те же люди), главные жрецы столичных храмов Порядка и Хаоса (хотя Игорь и недоумевал, какого чёрта им в совете делать, если они подчиняются в своей деятельности не правительнице, а имперскому жреческому синоду), градоначальник столицы, представитель гирфельских гильдий, один от всех, и теперь ещё глава портального клана, введённая в состав главного законодательного, исполнительного и судебного – три в одном – органа государственной власти.

Знавший кое-что про устройство власти в земном Средневековье, Егоров с удивлением узнал, что Большой Совет созывался не только чтобы обсуждать и одобрять решения сюзерена, но и голосовать. Реально, в Орване уже присутствовали зачатки демократии, пусть пока лишь на высших уровнях. Однако поскольку право созывать Совет имел только государь, а про закрытые голосования здесь и слыхом не слыхивали, то демократичность правления оказывалась весьма условной. И хорошо, в данной ситуации.

Так получилось, что на предстоящем мероприятии из всех присутствующих лишь граф Приарский был голубем, да ещё имелись две голубицы – сама правительница и глава портального клана графиня Тания. Остальные члены Большого Совета, включая и обоих жрецов, относились к ястребам, поддерживая организацию военной кампании против сторонников королевств. Об этом попаданцу доносили со всех сторон. Как ближайший советник герцогини он обзавёлся большим штатом добровольных стукачей, не прилагая для этого никаких усилий.

Ястребиная позиция Латаниных подданных объяснялась вовсе не симпатией к империи или антипатии к королевствам, а банальной жаждой наживы. «Феодализм такой феодализм», – с нотками юмора думал об этом положении землянин.

Лишний раз ломать через колено в целом лояльных герцогине вельмож Егоров считал не самым умным действием, поэтому он очень ответственно решил подготовиться к выступлению сюзеренши. Свиток с набросками её мыслей Игорь развернул, как только вышел в дворцовые коридоры, и принялся читать на ходу (привычка, которую он приобрёл ещё в родном мире), направляясь к покоям Эмили, где находилась его драгоценная во всех смыслах супруга.

Наверное, любой мужчина перед вступлением в брак испытывает некоторые тревоги, вот и попаданец перед тем, как предложить Тании Молс свои руку и сердце, некоторое время давил тапкой любви тараканов у себя голове. Главное, чего он опасался, так это того, что жена начнёт чрезмерно его опекать и чересчур заботиться о безопасности мужа, ограничивая ему свободу действий.

К счастью, опасения оказались напрасными. Тания понимала, что владетель графства, маршал герцогства и просто уважающий себя мужчина не может избегать риска, всю жизнь прячась за своих телохранителей или сидеть, запершись за стенами своего замка.

Узнав от явившегося в гостиную Эмили супруга о его намерении лично участвовать в захвате пиратского судна, графиня Приарская никакого восторга, конечно, не испытала, но ограничилась тяжёлым вздохом и поцелуем.

– Оставайтесь на ужин, – предложила Эмиля. – Сегодня вечером граф Лойм прибудет. И главный казначей приглашён. Ты вроде бы хотел с ним поговорить? – напомнила она Игорю.

– Успею ещё. – Попаданец поднялся с кресла и протянул руку для помощи супруге. – Разговор у меня с ним не застольный. А нам пора и честь знать. К тому же нас и дома неплохо кормят.

В свой замок графская чета Приарских вернулась, воспользовавшись порталом в Малом тронном зале. Всё же хорошо, что Латана не стала перестраховываться и оставила его действующим.

По возвращении Игорь вызвал к себе лэна Гарки, командира своих янычар.

– Ну что, отобрал парней? – спросил он его, когда тот явился.

– Да, командир. Как ты и говорил, одиннадцать самых молодо выглядящих. Все ребята обучены, умелы и рвутся в бой, – улыбнулся Гарки.

– Хорошо, что рвутся. Приведи их ко мне перед отбоем. Я им обрисую задачу.