Текст книги "Канатоходцы"

Сергей Абрамов
Канатоходцы

Классическая

БИБЛИОТЕКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ

МОСКВА ~ 1997

Пролог

1

Красный глазок над дверью мигнул и погас. Ли подвинул кресло к пульту и включил микрофон внешней связи.

– Младший блок-инспектор Ли Джексон к смене готов.

На светящихся экранах над пультом появились расплывающиеся зеленые полосы. Ли подкрутил верньер настройки. Полосы исчезли, и четкий металлический голос произнес:

– Блок номер триста семнадцать. Двадцать часов ноль-ноль минут по меридиональному времени. Восемьсот шестьдесят каналов под контролем блока.

Ли, довольный, откинулся в кресле. Вот и началось его первое самостоятельное дежурство. В специальном отделе Системы с новичками долго не церемонятся. Краткий курс теории механического контроля сна, два сеанса гипнопедии, отведенных на заучивание Библии Спящего Человека или Всеобщего Каталога снов и час практической демонстрации аппаратуры. Только вчера старший инспектор Бигль показал ему весь подконтрольный им механизм аппаратной, а уже сегодня Ли сам сидит перед пультом. Конечно, обязанности блок-инспектора не так уж сложны: просматривай сны, отобранные автоконтролем как отклонения от каталогических норм, и сообщай о них начальству. А уж кто прав и кто виноват, без него разберутся.

За спиной Ли почти бесшумно открылась дверь.

– Привыкаешь, сынок? – спросил вошедший Бигль.

Он был высок, грузен и малоподвижен, как бросивший спорт тяжеловес. Ему было явно жарко в его черном инспекторском мундире.

– Я посижу у тебя немного, ладно? – прибавил он.

Ли согласно кивнул. Ему нравился Бигль, его ободряющая улыбка и добродушная интонация в обращении. Вот и сейчас Бигль добродушно пожаловался:

– И чего это людям не хватает? Ложишься спать – загляни в Каталог. Выбери что-нибудь по вкусу и спи на здоровье. Хочешь из классики что-нибудь про аборигенов или про гангстеров, хочешь про супермена или про наших парней с Проклятого Шара – пожалуйста! Хочешь стриптиз какой-нибудь или спортивную драку для полировки крови – тоже не возражаем. Хочешь музыки – только выбирай: в Каталоге снов все джазы с сотворения мира подобраны. Набери индекс на сомнифере и смотри до утра. Так нет – им обязательно запретное подай!

– А скажите, сэр, – в наступившей тишине вопрос Ли прозвучал неожиданно громко, – как появились эти сомниферы? Откуда? Нам в школе о них не говорили.

– В школе, – насмешливо повторил Бигль. – Какой дурак будет писать об этом в учебниках? У нас не любят подробностей о прошлом. Ты что же, думаешь, Система Всеобщего Контроля существовала всегда?

Ли так не думал. Его вообще не волновал этот вопрос. Он вырос в обыкновенной семье, учился в обыкновенной школе, по обыкновенным учебникам и обыкновенным программам. Мир удалось отстоять от так называемого Свободного Содружества только потому, что власть вовремя взяла в свои руки Система Всеобщего Контроля, созданная мультимиллиардерами. Учебники называли эти слова, не раскрывая их смысла и скупо говоря о том, что разрозненным силам «свободного мира» удалось объединиться лишь тогда, когда его влияние, к сожалению, уже было утрачено почти на всех континентах. С тех пор, как утверждали педагогические компьютеры, заменившие преподавателей в начальных и средних школах, начался период счастья и благоденствия народа, основанный на электронной заботе о его мышлении и поведении. Ли даже не подозревал, что сам является винтиком этой машины, и честно считал, что сомниферы столь же необходимы человеку, как телеинформация и телесыск, электроли и видео, автоматическая гипнозарядка с утра и радости синтетической кухни. Сомневаться в полезности сомниферов казалось столь же бессмысленным, как и не признавать, скажем, реле искусственного климата.

– Все это так, сынок, – участливо заметил Бигль, – верно, но не полно. Нам с тобой о сомниферах положено знать больше. – Он, кряхтя, полез в задний карман брюк и вытащил засаленную синюю книжку в твердом пластиковом переплете. – Посмотри на букву «с» – сомниферы.

Ли взглянул на обложку. Выцветшее золото букв сообщало: «Инструкция для старшего персонала блоков СВК». И чуть ниже, помельче: «Секретные материалы».

– «СОМНИФЕР, – прочел Ли, – прибор – транслятор снов. На входы прибора поступает программа, откорректированная по Всеобщему Каталогу снов. Сомнифер дает направленное излучение, действующее на кору головного мозга. Рассчитан на непрерывное восьмичасовое действие. Изобретен в конце прошлого века Джакомо Секки, впоследствии одним из основателей и директоров фирмы „Сны на заказ“. В политической борьбе сомниферизация стала программным лозунгом победившей и находящейся ныне у власти партии. Фирма Секки со всеми ее гипностанциями переходит в собственность государства, превращаясь в один из важнейших рычагов Системы Всеобщего Контроля. На территориях так называемой Свободной интеграции запрещена…»

– Разные сны бывают, – сказал Бигль поучающе, – можно и по каталогу заказать, а потом повернуть по-своему. Скажем, президентские выборы. Порядок! А они закажут выборы какого-нибудь «свободолюбца». Были и такие в нашей истории…

Бигль не кончил. Осветился экран внешней связи, и молодой женский голос произнес:

– Шеф вызывает старшего блок-инспектора Бигля.

– Бигль слушает.

На экране появилось огромное, одутловатое лицо шефа.

– Как с двадцать третьим, Бигль?

– По-прежнему, шеф. Опять не включил сомнифер. Блок триста семь контролирует сон. Картины детства… старая женщина… ребятишки в вишневом саду. Какие будут приказания?

– Включите в список. Как его?

– Доктор Стоун, сэр.

– Зайдите ко мне.

Экран погас. Ли остался один. Честно говоря, он так и не понял, о чем шел разговор, видимо очень важный, если проявляет свою заинтересованность шеф. Доктор Стоун? Ли никогда не слышал этой фамилии.

2

Неоновая девица над входом в бар, периодически загораясь, сбрасывала с себя остатки одежды. Огненные буквы вспыхивали на черном стекле и фейерверком осыпались на горячий от зноя асфальт. Ли долго пытался понять этот оптический фокус, но, так и не разгадав его, подошел к двери и заглянул в ее большое, чистое и прозрачное, как воздух, стекло. Ему очень хотелось войти в зал, протолкаться к тому пустому столику около эстрады, который он заприметил, стоя у двери. Но он боялся. То был слишком фешенебельный для него ресторан: сюда приходили вернувшиеся из рейса космонавты, инженеры с рудников Второй Планеты, суровые отпускники с Луны. Он был не похож на пестрые забегаловки окраин Мегалополиса.

– Что задумались? Входите. – Чья-то рука легла ему на плечо.

Ли обернулся: на него ласково смотрел высокий рыжеволосый мужчина в черном селеновом свитере. Он ободряюще усмехнулся и подтолкнул Ли к двери:

– Пошли.

– Меня не пустят, наверное, – неуверенно проговорил Ли.

Вместо ответа, незнакомец взял его под руку и открыл дверь. Эскалаторная пластиковая дорожка подвела их к залу.

– Хотите получить свои семь фунтов под килем? – весело спросил незнакомец.

– Семь футов? – не понял Ли.

– Это же название ресторана. Разве не слыхали? Старое напутствие морякам, отправляющимся в плавание. Семь футов под килем – достаточно, чтобы не сесть на мель.

Незнакомец молча провел Ли по залу как раз к тому столику возле перламутровой раковины эстрады, который Ли увидел сквозь дверное стекло. Неизвестно откуда возникший метрдотель услужливо подвинул стулья.

– Мне, как всегда, «Рид», – сказал незнакомец. – А молодому человеку – «Семифутовый». Он у вас впервые. Коктейль специально для юношей, которые хотят вкусить радостей жизни.

Ли не ответил. Радости жизни, о которых иронически намекнул его спутник, уже начинались. С музыки, неизвестно откуда звучавшей и наполнявшей все его существо. С мигания мерцающих огней в воздухе, то вспыхивающих, то погасающих, то внезапно сменяющих цвет прямо над головой. С пения невидимого хора, доносившегося с пустой эстрады. Звуки томили, будили, звали, спрашивали о чем-то волнующем и сладостно непонятном.

– Вы что-нибудь чувствуете? – спросил незнакомец. – Радость, да?

– Откуда вы знаете? – спросил Ли.

– Нетрудно догадаться: в этом кабаке хорошая гипноустановка.

– Обидно. – Ли смущенно посмотрел на своего визави. – Не люблю, когда мне навязывают чужую волю.

– Я тоже не люблю. Увы… Но не принимайте все это так близко к сердцу: таких «мальчишек», которые здесь «влипают» и, главное, стремятся к этому, в одном только нашем городе десяток миллионов. А сколько их в стране, осчастливленной Всеобщим Контролем!

– Что вы подразумеваете? Я вас не понимаю, – спросил Ли.

– Неужели? – засмеялся незнакомец и нарочито гнусаво пропел знакомые каждому пошловатые строки: – «Сколько наслаждения свыше всяких мер… вам, как провидение, дарит сомнифер!» Этот оплаченный государством рифмач, по-моему, очень точно сформулировал отпущенные нам радости жизни.

Ли все еще не понимал: при чем здесь сомниферы? Неужели этот чудак ставит их рядом со здешней псиустановкой?

– Чему вы улыбаетесь? – спросил незнакомец.

– Простите, сэр, – начал было Ли, но тот перебил его:

– Зовите меня Док. Так меня все называют.

– Хорошо, Док, – согласился Ли. – Я только хотел сказать, что сомниферы и гипноустановки – совершенно разные вещи.

– Технически, – улыбнулся док.

– Не только технически, – с горячностью возразил Ли. – Гипноустановки одурачивают людей, а сомниферы действительно украшают жизнь, делают ее более интересной.

– Милый мальчик, – грустно сказал незнакомец, – вы нелогичны, но это от молодости. Если жизнь недостаточно хороша, то зачем же улучшать ее только во сне?

Ли подумал немного и не согласился.

– Это же развлечение, как и телекс! – воскликнул он.

– Телекс можно выключить, а сомнифер – нет! Вот и смотри до утра навязанный тебе сон. Или чужую волю – ваше выражение, юноша.

Ли задумался в поисках возражения.

– В конце концов, я сам могу придумать сон.

– И станете сонником.

– Да нет же! – Голос Ли даже зазвенел от обиды. – Кое-кто, а я – то знаю! Сонники смотрят запрещенные сны.

– А какие сны запрещены? – лукаво спросил Док.

– Каталог разрешает президентские выборы, а они заказывают выборы какого-нибудь «свободолюбца», – робко повторил Ли слова Бигля.

Док засмеялся.

– Какого именно? – спросил он.

– Их много было, – неуверенно сказал Ли.

– А все-таки?

– Нас не учили…

– Не знаешь, – сказал Док. – И никто из вас не знает – не учили. А кто знает, молчит. Странное у нас время. Вечером гипномузыка, ночью гипносон. Сомниферы, мой мальчик, – это фон трагедии народа, ее социальный пейзаж. Расскажите о сомниферах жителю другой планеты, и ему сразу станет ясно, в условиях какого общественного строя все это происходит и до какой духовной нищеты дошел этот строй. А пока прощай, – вдруг оборвал речь Док, – мне пора, а ты посиди еще, если хочешь.

Он расплатился и ушел.

– Кто это? – спросил у метра Ли.

– Доктор психологии Роберт Стоун, – почтительно сказал тот. – Хороший человек, только со странностями.

3

Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается. Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.

И снова в который раз перед ним возникло грустное лицо Дока. «Странное у нас время», – сказал он. Почему странное?

Ли машинально повернул верньер настройки экрана координационного центра. Изображение еще не возникло, но звук уже был: в привычной тишине блока раздался негромкий, так хорошо знакомый голос:

– Я к вашим услугам, сэр. Спрашивайте.

Изображение прояснилось, и сквозь розоватую дымку экрана Ли увидел огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым в этом царстве модерна столом, а напротив в овальном кресле – высокого рыжеволосого человека, который так внезапно и так тревожно ворвался в жизнь младшего блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что случилось? Ошибка диспетчера, забывшего выключить внешнюю связь, или заранее продуманный акт? Показательный допрос – Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь доктор Стоун?

– Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, – начал шеф.

– Привели, – поправил Стоун.

Шеф поморщился: он не любил резких определений.

– Допустим, – сказал он. – Назовем это так. Сами бы вы, наверное, не пришли.

– Не пришел бы, – усмехнулся Док. – Но я понимаю причину вашего «приглашения».

– Почему вы не включаете сомнифер?

– Он вреден для здоровья, – вежливо заметил Стоун. – Частое пользование сомнифером приводит к расстройству гипногенных систем. Вы не интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?

– Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной медицины или заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?

– Я бы поверил заштатному эскулапу, – засмеялся Стоун. – Хотя бы потому, что он вас не боится.

– Действие сомнифера проверялось электронной машиной. По-вашему, она тоже боялась?

– Боялись программисты. Нужный ответ машины всегда можно обусловить заранее.

– Кокетничаете смелостью? Зря.

– Это не смелость. Это уверенность в своей правоте.

– И эта уверенность находит поддержку? У вас есть единомышленники, вероятно «сламисты», да?

– Любой порядочный человек найдет в «трущобах» единомышленников.

– Откровенное признание, Док, – засмеялся шеф. – Вы облегчаете нашу задачу. Но «слам» не однородная политическая организация. Это партия смутьянов, подключившая к себе всех недовольных, в том числе сонников и студентов-многознаек. К кому же вы себя причисляете?

– Вы ошибаетесь, сэр. «Слам» не партия и не парламентская оппозиция. «Слам» – это крик души народа, вопль ненависти к рабству, которое вы возвели в ранг государственного строя. У меня единомышленников больше, чем вы думаете…

– Выключить! – закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.

– «Я плюю вам в лицо… и та половина мира слышит меня!» – Доктор успел произнести строки какого-то стихотворения.

Но рука шефа уже нащупала тумблер, экран вспыхнул зеленым светом и погас.

– Передача прекращается по техническим причинам… по техническим причинам, – повторял диспетчер, словно убеждая себя в правдивости официального сообщения.

Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было. Только одна еще так недавно непонятная фраза звучала в ушах: «Странное у нас время».

4

Бигль весело насвистывал что-то, искоса наблюдая за Ли, молча сидевшим у пульта.

– Включаю информационную запись блока, – сказал Ли.

На экране появилась диспетчерская космического корабля, и металлический голос произнес:

– Канал номер семьдесят три. Первая экспедиция на Вторую Планету. Космический корабль «Реджинальд» попал в метеоритный поток.

– Конец прошлого века, – сказал Бигль. – Гарроу тогда бы не выбрался, если б не корабль «Содружества». Какой дурак это смотрит?

Ли нажал клавишу на пульте. Металлический голос снова заговорил:

– Номер шестьсот семьдесят три. Айвен Лоу, студент Харперс-колледжа.

– Студент, – удовлетворенно протянул Бигль. – Я так и думал. Возьму-ка его на заметку.

Ли неприязненно посмотрел на Бигля и выключил экран. Откинувшись в кресле, закрыл глаза: мучительно хотелось спать.

– Что с тобой, малыш? Заболел? – услышал он встревоженный голос Бигля.

– Я слушал вчерашний допрос, – сказал Ли. – И я знаком с доктором Стоуном.

– Плохо, – задумчиво произнес Бигль, – совсем плохо.

– Что с ним сделают? – спросил Ли.

– Что надо, то и сделают, – сурово сказал Бигль и, заметив состояние Ли, прибавил с былой ласковостью: – Иди-ка, малыш, отдохни. А я покараулю твоих подопечных.

Оставшись один, он долго смотрел на дверь, словно пытаясь увидеть за ней Ли, медленно бредущего к выходу, потом грузно уселся в кресло юноши, подумал и недрогнувшей рукой включил микрофон.

– Старший блок-инспектор Бигль вызывает шефа.

На экране возникло желтое лицо начальника Главного управления Системы.

– Что случилось, Бигль?

– Довожу до вашего сведения, шеф, о нелояльном поведении младшего блок-инспектора Джексона.

– Из новеньких?

– Да. Недоглядели. Встречался с доктором Стоуном, шеф.

– Как разоблачили? Сомниферы?

Биглю не хотелось рассказывать.

– Сомниферы, шеф.

– Полезное дело. Но вы переросли его, Бигль. Вчера на заседании Совета олдерменов решено передать вам руководство общественной безопасностью всего континента. «Слам» становится силой, которую все труднее держать в узде.

– А Тейлор? – спросил Бигль, помолчав.

– С него хватит и контрразведки. Через час я вызову его вместе с вами. А с мальчишкой – по тридцать пятому параграфу. Придется изолировать.

Бигль выключил микрофон и подошел к окну. Далеко внизу маленькая фигурка Ли пересекала улицу по ажурному мосту. Вот она уже потерялась в толпе.

«Придется изолировать», – вспомнил Бигль и вздохнул: «Боюсь, что это нам не удастся».

Глава 1

в которой Лайк учится ходить

Я тысячу тысяч раз видел это серое небо над Городом – низкое и влажное, как нависший над головой полог походной палатки. Я тысячу тысяч раз слышал душераздирающий визг монорельсовой дороги, грохот электрокаров, лязганье турникетов таможни, въедливый шепот рекламных аппаратов и поверх всего, владыкой этого странного, сумбурного, сумасшедшего, гремящего мира, ровный голос диктора: «Рейсовый Вторая Планета – Луна – Главная – Мегалополис совершил посадку на девятнадцатой полосе сектора В». Я знал наизусть запахи пота и косметики, бензина и табака, виски и машинного масла – запахи Города, сотен людей, механизмов, дыма, гари, пыли – черт знает чего еще!

Я тысячу тысяч раз видел все это, слышал все это, обонял, чувствовал, наслаждался и проклинал. Тысячу тысяч раз я шел по горячему бетону космопорта к свистящим магистралям Города – к почету, к деньгам, к славе, к новым друзьям и новым врагам, к опасности, к ежесекундной готовности собраться, отразить нападение. А то, что над дверями постоянно мигает красный сигнал, что ж, привычное дело, не впервой. Если опасно измерять в каких-либо единицах, например «дейнджерах», то в моем случае число этих самых «дейнджеров» давно перевалило за норму.

Красивая цифра – тысяча тысяч! Она рождает память, набитую до отказа информацией, всякой – полезной и хламом. Но, увы, это не моя память, чужая, подаренная мне безвозмездно фотографиями, фильмами, цветными телеэкранами и, главное, живыми людьми, очевидцами – без волокиты: мнемозапись непосредственно на мои центры памяти. И вот вам фокус: человек, ни разу не подъезжавший к Мегалополису ближе чем на тысячу миль, становится чуть ли не коренным его жителем – с его знанием города, людей, их нравов, привычек, маршрутов и развлечений.

Словом, я никогда не был в Мегалополисе, и я знал его так же хорошо, как и свой родной город. Вот почему цифра «тысяча тысяч» ничуть не преувеличение. Я действительно все здесь видел, слышал и обонял, или кто-то там за меня, прежде, какая разница? Мою биографию мне предоставили так же любезно, как и память. И она тоже – как и память – была чужой, хотя и настоящей, начавшейся в порту Луна-СВК, а еще задолго до этого в маленьком городишке на севере материка в семье благопристойных родителей, не моих – моего двойника, кто считался отменным пилотом на внутренних лунных рейсах.

Мое настроение нисколько не способствовало желанию побеседовать с таможенниками в форме Системы Всеобщего Контроля. Всему свое время. Тем более меня все равно даже не выпустят из космовокзала без их лиловой отметки в паспорте. Время у меня есть, деньги тоже, а жаркая погода располагала к хорошей выпивке. Вот почему я решительно прошел мимо дверей таможни – стыдливое название местного охранного отделения – и направился в бар, где торчало уже с десяток бездельников.

Мой космолет приземлился довольно рано, бар в эти часы был почти пуст: седоватый крепыш на соседнем табурете, какая-то парочка за столиком в углу, парень в зеленой куртке флиртует с барменшей – зеленоволосое создание с глазами на пол-лица, еще трое парней насилуют игральный автомат: им явно не везет, и невезение здорово окрасило их лексикон.

Сквозь стеклянные двери бара я вижу пустой зал ожидания: киоски с парфюмерией, сигаретами и печатной продукцией гигантского города. Вот что мне нужно – свежая газета, свежие новости: я без них просто жить не могу, без свежих новостей. И продаст мне их милая девушка, блондинка, похоже натуральная, впрочем, с такого расстояния не разберешь. Продать-то она мне их продаст, но попозже: сначала я разделаюсь со своим бодрящим напитком и посмотрю, кто из присутствующих заинтересовался моей скромной персоной. Пока вроде никто? Нет, есть один…

– Откуда, приятель?

Седоватый крепыш с интересом разглядывал меня: вероятно, я ему сразу понравился. К сожалению, он не вызывал у меня того же чувства: слишком маленькие глазки, широкий нос и раздвоенный подбородок делали его похожим на хищного зверька. Не берусь утверждать, что люблю хищных зверей. Но вежливость есть вежливость.

– Луна-СВК.

– Пилот?

– Что, похож?

– Я пилотов сразу узнаю. На Планете давно не был?

– Пять лет.

– Где летал?

– Над Луной, приятель.

– Теперь под Луной полетаешь, – усмехнулся он. – Мегалополис – город большой, не заблудись без мамы.

– Город как город, – равнодушно сказал я.

– Ну, это ты брось, – обиделся крепыш. – Мегалополис – одно слово. Сто лет назад на этом месте десятки городов, как грибы, торчали. И какие! А сейчас один гигант, лучший в мире.

– Знаю я ваш Мегалополис, не в первый раз здесь, – сказал я.

– А раз знаешь, так и гуляй, – лениво заметил крепыш. – Может, еще встретимся.

– Может, и встретимся, – равнодушно протянул я.

Зал ожидания уже заполнялся людьми: кто-то ждал своего рейса, кто-то встречал друзей или родственников, кто-то просто шатался без дела: с того момента, как люди изобрели самолет, а потом ракету, аэро– и космовокзалы всегда привлекали бездельников или тех, кто любил дышать воздухом прилетов и отлетов, встреч и проводов, зыбкости всего земного, где за непрочным барьером перрона – огромный мир, не похожий ни на что будничное и привычное. Я не принадлежал к романтикам космовокзалов. У меня было два дела: купить газету, перебросившись парой слов с премилой киоскершей, кстати все-таки натуральной блондинкой, с синими глазами и мальчишеской челкой, и потом отправиться на свидание с таможенниками. К первому делу я приступил с удовольствием.

– Здравствуйте, девушка, – сказал я вежливо.

– Доброе утро, – заученно улыбнулась она. Но я уже знал, что заученное сейчас исчезнет.

– Я хотел бы купить «Новости» за семнадцатое число позапрошлого месяца.

Девушка удивилась. Я не ошибусь, если усилю определение: испугалась, даже вздрогнула. Да и в самом деле: кто бы не вздрогнул, если подходит псих и спрашивает газету за позапрошлый месяц. Однако испуг и удивление не помешали моей прелестной собеседнице использовать еще одну улыбку из своего арсенала.

– За это число газеты давно проданы. Может быть… – тут она помялась недоверчиво, – я подсказала бы вам место, где вы найдете ее?

– Подскажите, прошу вас. – Я вложил в просьбу все очарование, на какое был способен. – А уж Чабби Лайк не останется в долгу.

– Меня зовут Линнет, – сказала она. – Я уже почти месяц жду вас.

– Дорога в Город трудна и небезопасна, – туманно пояснил я причину своего небольшого опоздания.

Однако причина была не в этом: на реализацию моей легенды потребовалось чуть больше времени, чем мы предполагали. Шпики СВК на Луне вздумали искать пропавший катер, на котором потерпел крушение пилот Чабби Лайк. То есть я. А искали они его постыдно долго. Вот почему Линнет пришлось подождать.

– Вы прошли таможню?

– Пока еще нет.

– Здесь Тейлор.

О Тейлоре я знал. Он возглавлял в Системе контрразведку. Так или иначе я мог бы столкнуться сегодня с его людьми, но с ним самим…

– Что ему надо здесь?

– Понятия не имею. Говорят, он с причудами.

И об этом мне говорили в Центре: самолюбив, подозрителен, умен, предпринимает неожиданные инспекционные проверки, склонен к переодеваниям и опереточной таинственности. Значит, встречу оттянуть не удастся. А может, удастся? Ну зачем ему обыкновенный пилот? Со мной с Луны летели, наверное, шишки и поважнее…

– Ладно, черт с ним. – Я не намерен был раздувать пока еще не существующую опасность. – Лучше подумаем, как будем жить дальше.

Линнет улыбнулась. Когда она улыбалась, на щеках появлялись две ямочки – ну совсем девчонка-школьница!

– Я вас найду.

– Явка?

– Вы ее знаете: бар «Семь футов под килем». Спросите Энтони. Скажете, что у Линнет не оказалось газеты за семнадцатое…

– Кстати, почему мы привязались именно к этому числу?

– В этот день шеф СВК произнес историческую речь: надо быть подозрительным и осторожным, ибо враги существуют везде.

– Дельное замечание, особенно для нас. Где мне остановиться?

– В Милтон-отеле, конечно. Там есть наши люди.

Простившись, я неторопливо дошел до дверей таможни, бросил монетку в щель турникета, подошел к одному из окошек и сунул туда документы, даже не посмотрев, кто их у меня взял. Какая, в сущности, разница: это шестерка, фоска, передаточное звено, лилипут в черном мундире Системы. Он передаст мои документы в вычислительный центр таможни, где уже хранятся все сведения обо мне, пересланные с Луны. Сведения, тысячу раз проверенные у нас и по крайней мере трижды – шпиками из лунной полиции. Вряд ли их местных коллег что-нибудь заинтересует в моей скромной персоне. Хотя опасность, как говорится, всегда начеку. Она следует за тобой как тень, даже в те редкие дни, когда вспоминаешь, что у тебя есть другое, настоящее имя, когда проходишь по улицам своего родного города, где тридцать шесть лет назад в семье учителей-историков появился долгожданный сын, – даже тогда не забываешь об опасности. Это уже в крови: входя в комнату, проверять, кто за дверью, есть ли слежка на улице, даже если ее и быть не может, просыпаться от малейшего шороха – и руку под подушку, за пистолетом. Смешно!

«Расслабься, – говорил шеф, – сними напряжение. Ты работаешь на износ». Хороший совет, только воспользоваться им трудновато. Вот сейчас самый подходящий момент, чтобы расслабиться: мягкое кресло, кондишен, тишина. Проверят документы – и в город, в отель, вбар, как его… «Семь футов под килем». Я посмотрел на световое табло над турникетами и невольно вздрогнул: на нем появилась моя фамилия. И тотчас же ее повторил чей-то голос, усиленный динамиком:

– Пилот Лайк – на дополнительную проверку в комнату номер семь.

Я встал. Итак, без проверки не обошлось. Ну что ж, я готов: не в первый и, уж наверное, не в последний раз.

Над комнатой номер семь горел фонарик с цветной надписью: «Войдите».

Я толкнул дверь и вошел: ничего особенного – у стены пластиковый диванчик, два кресла перед столом. А за столом… Вот это уж совсем забавно: за столом сидел мой собеседник из бара, крепыш с седым ежиком. Он улыбался приветливо, ну совсем как добрый знакомый:

– Я же говорил: мы еще встретимся. Садитесь. – Он указал мне на кресло перед столом. – Вас я уже знаю. Вы Лайк, пилот с Луны. А меня зовут Тейлор.