Электронная библиотека » Сергей Абрамов » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 6 мая 2014, 02:32


Автор книги: Сергей Абрамов


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Сергей Абрамов
Медленный скорый поезд

© Сергей Абрамов, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2014


Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


* * *

Пролог

Пастух вошел в Спасские ворота и потопал по брусчатке Ивановской площади к корпусу номер четырнадцать, где располагались президентская администрация и лично Наставник, бывший не то правой, не то левой рукой Президента, а уж тот, судя по дверным табличкам в коридорах четвертого этажа, был многорук, как индийский бог Шива.

Секретарь Наставника, девушка без возраста и особых примет, улыбнулась Пастуху и сказала ласково:

– По вам можно часы сверять.

И тут же настенные часы в приемной скрипнули, поскрежетали чем-то внутри и начали отбивать полдень.

Пастух открыл обитую кожей дверь, вошел в кабинет, и Наставник, стоящий под портретом Президента у гигантского письменного стола, привычно повторил банальность про сверку часов.

Ну не умел опаздывать Пастух, войны его многочисленные тому научили – не выбить.

– Сядь, – сказал Наставник, – есть дело…

– В долгую? – спросил Пастух.

– В короткую, – ответил Наставник. – Неделя от силы. Завтра утром улетишь во Владивосток, переночуешь, утром в порту встретишь теплоход из Токио, он прибывает во Владик в час дня, ну, с каким-то опозданием, естественно. Встретишь одну пассажирку, не исключено – с большим багажом. Это ее фотки…

Пастух перебрал тонкую стопку цветных фотографий. На них смеялась, грустила, думала о чем-то, дразнилась очень пожилая, полная, явно невысокая и на первый взгляд весьма обаятельная женщина.

– Запомни ее, – сказал Наставник. – Фотки я заберу.

– Запомнил, – сказал Пастух. – И что дальше?

– Вот тебе два билета на поезд «Россия». Из Владивостока в Москву. Отправление в пятнадцать тридцать. Двухместное купе «люкс» с питанием, но за денежки, естественно…

– Это как? – перебил Пастух.

– Это значит, что можно всю дорогу не выходить из купе. Разве что в сортир. Но он тоже в купе.

– Двухместное – это, значит, я плюс тетенька с фотки?

– Умница, угадал. А теперь спроси: что это за тетенька и почему ты, такой крутой и всемогущий, назначен сопровождать сильно пожилую тетеньку в режиме increased risk? – И, не дожидаясь вопроса, объяснил: – А потому что эта бабуся, хоть ты умри, должна прибыть в Москву целой, невредимой, здоровой и, по возможности, веселой и всем довольной.

– Я человек невеселый, вы знаете, – сказал Пастух.

Ему очень не нравилась предстоящая миссия. Он никогда никого никуда не сопровождал, не опекал, не развлекал, не охранял, тем более – «сильно пожилую тетеньку» с багажом плюс, судя по всему, режим повышенной опасности.

– Зато она, говорят, веселая, – сказал Наставник, – за шесть суток обхохочешься. Если, конечно, никаких ЧП…

– А какие могут быть ЧП? Туалет засорился? Обед из ресторана холодный принесли?

– Эту ученую даму, Пастух, хотели бы заполучить как минимум три великих державы. Япония, из которой она отбывает. Соединенные, как положено, штаты Америки, которые за последние пять лет делали ей и ее мужу, ныне, к несчастью, покойному, такие предложения, что трудно отказаться. Ну и мы, то есть Академия наук, естественно, в эту дверку тоже исстучались. А они от всего отказывались…

– Патриоты Японии?

– Дурак ты, Пастух. Они русские. Из детишек, немцами угнанных с родителями где-то в начале сорок второго. Как они в войну жили? Сначала в концлагерях, в разных. Если глагол «жили» уместен… Скорее – выживали. Вопреки всему… Потом наша армия начала активное наступление, и в начале сорок пятого фашисты погнали обитателей концлагерей на запад. Ну и наши герои шли. Где-то с кем-то – он, где-то – она… Разница между ними – два года. Ему в сорок пятом было одиннадцать, ей – девять. Родителей ни у него, ни у нее уже не было в живых… Потом его кто-то усыновил, еще потом – ее кто-то удочерил. Немецкие семьи. Случалось так в сорок пятом. Чувство вины, что ли, вдруг проснувшееся… И с ними случилось, повезло… А потом выросли в новых семьях, уже в Западной Германии, поступили в Гейдельбергский университет на факультет физики, однажды познакомились друг с другом, ну и… Короче, полвека с лишком вместе. Вместе жили, вместе работали. А теперь она одна осталась. Муж ее год назад умер, кремирован, вот она и хочет захоронить его прах в России, в Москве, да еще и на Новодевичьем. Не слабо, а? Плюс она готова один год жить и работать здесь, в Москве. Пока – один. А может, и больше, если приживется, приработается, это уж как фишка ляжет… Вообще-то контракт с японцами она не прервала, только приостановила – на тот же год…

– А чем она и муж ее занимались?

– Физикой, Пастух. Оба – физики, оба почетные профессора, как минимум – пяти ведущих университетов мира. В том числе и родного Гейдельбергского, который их не только обучил, но и познакомил. И активно действующие профессора Токийского университета… – Добавил грустно: – Теперь она одна, мир праху мужа ее…

– Физика – огромное понятие. Можно узнать, в какой области?

– Зачем тебе это, Пастух? – изумился Наставник. – Я и сам толком не знаю. Что-то они там изобрели, связанное с перемещением сверххолодных нейтронов в параллельные пространства. Тебе это что-то говорит?

– Скорее напоминает, – согласился Пастух. – Читал нечто подобное разок-другой. Только это была фантастика, причем ненаучная.

– А вот и нет! Все подтверждено множеством опытов описанных, куча публикаций в научных журналах плюс международное признание, Пастух. Японская премия Сакураи. Штатовская национальная премия академии наук. Еще какие-то… Вот и наши готовятся вручить ей и супругу посмертно премию «Глобальная энергия». Лично Президент вручать будет… Какое она, премия эта, отношение имеет к нейтронам и к параллельным пространствам, я не ведаю, физику только в школе учил, тройка у меня была.

– А как она одна на теплоходе поплыла?

– Одна?.. – Наставник засмеялся. – С ней поплыли два secret officer. В соседней каюте. По очереди дежурили у двери, она за весь рейс ни разу не выходила из каюты.

– Такой страх перед похищением? Ее ж не в рабство, не в кандалах, чай, плыла… Они ж и в Японии не в тайных хоромах прятались…

– За три дня до ее отбытия в Россию она получила сразу три сигнала. Первый – звонок по телефону лично ей с угрозами и требованием не покидать Японию. Говорили по-японски. Второй – телеграмма президенту университета о том, что на нее готовится покушение. Третий – в нее стреляли.

– Это как это? – не понял Пастух. – Посреди бела дня?

– Буквально. Когда она и ее студенты разговаривали на площадке перед выходом из универа.

– И не попали, да? Среди бела дня-то… А из чего стреляли?

– Ты удивишься. Из американской снайперки «М-24», оптический прицел, дальность стрельбы восемьсот метров.

– Не слабо, – сказал Пастух. – Это такую-то мощь да на одну пожилую тетку… И не попали?

– Эксперты полагают, что и не собирались попадать. Пулю нашли в стволе дерева, а сама она стояла рядышком, сантиметров в пяти от ее головы пуля легла.

– Предупреждали…

– То-то и оно. Но у нее, повторяю, – цель: похоронить мужа в России, в Москве. По нашим сведениям она – очень сильная и мужественная тетка, несмотря на ее семьдесят шесть.

– Не настолько же… – протянул Пастух с сомнением.

Он-то знал точно, что когда стреляют, надо не высовываться по-глупому. Тем более если нечем отстреливаться. Не нравилась ему эта история. Все как-то странно выглядело. Очень «романисто» от слова «роман». Чтоб прочитать и заплакать от восхищения судьбой этой неведомой пока женщины.

– Она абсолютно не верит в версию покушения. Ну – никак! Она считает, что все это – дешевые пугалки, что почему-то именно таким способом ее пытаются убедить не ехать в Россию, она даже с ректором университета, с другом ее старым на сей счет полаялась…

– А почему поезд? Почти неделя в вагоне. Прям тюрьма…

– Это не каприз, Пастух. Она не может летать, сильно плохо ей там делается. Синдром замкнутого пространства.

– Не повезло тетеньке, – сказал Пастух. – Ладно, перетерпим. Билеты у кого?

– У моей секретарши. В пакете. Деньги – как обычно, у моего помощника, ты знаешь. Возьми побольше: мало ли что… Да, еще. Оружие тебе понадобится?

– Как я его в самолет пронесу?

– И не неси. Тебя с рейса заберут тамошние ребята, отвезут в отель. Что нужно, у них и возьмешь. Они не в курсе дела, просто ребята из разведки, знают, что тебе надо чуть-чуть помочь в гуманной и абсолютно безопасной миссии. Они же и встретят тетеньку, привезут в порт.

– А вот этого не надо, – не согласился Пастух. – Я сам ее встречу в порту. А они пусть подстрахуют. Но чтоб не светились. Я ее по фотке узнаю.

– И по росту, – засмеялся Наставник. – Метр с полтиной буквально. У нее ж и фамилия от приемных родителей – Кляйн. Марина Кляйн. Маленькая, значит… Короче, иди вон отсюда и не возвращайся без Маленькой…

Вот и поговорили. А в сухом остатке есть объект, которого следует сопроводить, обиходить, окормить, оберечь и по финалу сдать кому-то с рук на руки. Финита. Теоретически объект могут в дороге перевербовать, похитить, даже стереть. Очень теоретически. Приказ краток и невнятен по сути: бди, Пастух денно и нощно. То есть неусыпно заботься об объекте, следи за ним, бодрствуй все шесть с лихом суток ходу с одного края Страны и почти до другого. Всего-то и делов, как говорится…

Глава первая

Лететь во Владик предстояло долго – восемь с половиной часов, а то и больше, уж какой рейс выпадет. Ехать обратно по «железке» много дольше – сто сорок шесть с копейками часов, но там хоть передвигаться по вагону можно, полежать можно, поспать вдоволь, какую-никакую зарядку сделать, на дальней станции сойти – трава по пояс… Выходит, что эти сто сорок шесть часов поездом лучше девяти часов самолетом?

А вот и нет, думал Пастух, и то и другое плохо, потому что все одно долго и нудно. Бессмысленная потеря времени. Но все его эмоции на сей счет, понимал он, суть каприз и вообще фигня. А каково, к примеру, было высидеть трое суток на жаре в колючих кустах и со снайперской винтовочкой «М-24» – такой же, как и та, из коей по научной бабушке стреляли? Тяжко было. Но сидел. Кстати, по времени – полдороги от Владика до Москвы… И высидел того, кого ждал. Убил, естественно. Стоило это трехсуточного терпения? Бог его знает…

Пастух умел делать дело и никогда не заморачивался на счет жары, холода, голода и прочих неудобств, сопутствующих любому военному заданию – всегда военному, будь то война, будь то мир. Да и мир-то по нынешним временам очень сильно напоминает войну. Когда тихую, невидимую. Когда громкую, очевидную, бессмысленную – вроде многотысячных толп, спорящих о том, каким должен быть президент страны… Да каким бы ни был, все одно – был, есть и будет. Какой ни на есть, да хрен его снимешь, Конституция не позволит. А народ быстро привыкнет, стерпится, народ у нас, конечно, шумный, но в итоге всегда сговорчивый…

Вылетел Пастух из Шереметьева в двадцать минут пятого, летел спокойно, ел, когда давали, а в остальное время спал, поскольку разница во времени между столицей и Владиком составляет семь часов. Поэтому прилетел он в шесть пятьдесят по-местному, сразу в отель поехал. Знал – в какой, живал он в нем как-то. И на сей раз его выбрал, потому что отель был самым большим в городе, шестьсот с лишним номеров, толпа постояльцев, в которой и жену родную сразу не узнаешь, а уж Пастуху в толпе потеряться – плевое дело. Но полезное.

А маленькую бабушку в отель вести не понадобится. Ее теплоход причалит в порту в тринадцать пятьдесят плюс-минус какие-то минуты, а поезд «Россия» отбывает в Москву в пятнадцать тридцать. Времени – только-только доехать из порта на вокзал. А ему – лишние три часа поспать в нормальных условиях. Сибаритство, конечно, но очень утишает. А что какие-то деньги на отель истратил, так они ж казенные, без счета отваленные, Наставник на своих людях не экономит.

Поспал, расплатился за сутки проживания, поехал в порт.

Японский корабль оказался большим, четырехпалубным и не шибко молодым. В порт Владивостока он пришел практически вовремя, минут двадцать причаливался, спустил пассажирский трап. Марину Пастух узнал сразу: такие маленькие тетки и нынче и вообще во все времена – редкость, а эта была ну прямо фея с цветка – на все отпущенные ей полтора метра, – крошечная, еле-еле до груди Пастуха доросла, уютно полненькая, быстрая, счастливо улыбающаяся и совсем даже не старая, несмотря на серьезный паспортный возраст. Если с точки зрения Пастуха, то, конечно, пожилая, а еще и шустрая, легкая, веселая. Прямо колобок из сказки.

– Здравствуйте, – сказала она звонко и радостно. И утвердила: – Это вы меня встречаете.

С ударением на «вы». Русский ее был вполне русским, несмотря на долгую жизнь в Германии, а потом в Японии, ну, может быть, что-то прибалтийское, на слух Пастуха, в ее русском имело место. Чуть-чуть. Мило даже.

– Я, – сказал Пастух. Странно, но бабуля ему, осторожному на эмоции, понравилась. – Меня зовут Пастух.

– А меня – Марина, – сказала она.

– А по отчеству?

– Давайте безо всяких отчеств. Марина – и все.

– Давайте, – с некоторым удивлением сказал Пастух, – только я сразу не привыкну…

– Привыкайте не сразу, – позволила Марина. – Я потерплю. А когда поезд на Москву?

– В пятнадцать тридцать. Надо поторопиться.

– Успеем, – уверенно сказал средних лет мужик, один из двух Марину сопровождавших. – Я звонил в Управление. Они дали указание железнодорожникам придержать поезд, если не будем успевать.

Все было выстроено по уму, счел Пастух, Контора веников не вяжет. Придержать поезд на десять – пятнадцать минут, а то и на полчаса, – да они бесследно потеряются в шести с лишним сутках пути.

Однако успели.

Загрузились в вагон, попрощались с провожающими, познакомились с проводницей, явно предупрежденной о каких-то супер-дупер пассажирах, помахали в окошко руками, тронулись.

Заказывая билеты на «Россию», клерки администрации Президента знали точно: люди в Москву едут солидные, важные, им непременно нужен вагон СВ, а в нем – купе «люкс», и чтоб два проводника на вагон, и чтоб чистый туалет, и глухие – тоже чистые, главное! – шторы на окнах, и еще одно главное: питаться лучше бы не в вагоне-ресторане, а в своем купе, обслуга ресторанная все заказанное мухой принесет. Такой вот поезд. Это удобно, счел Пастух, и благонадежно, поскольку идти в вагон-ресторан, сидеть там на виду у всяких пассажиров – не всегда комильфо, особенно когда любой из пассажиров может оказаться наймитом ЦРУ или Управления госбезопасности Японии.

Типа того. Но – в теории.

Хотя Пастух слабо верил в теоретически возможные попытки похитить Марину из поезда. Или вообще ликвидировать как персону нон грата на этом белом свете. Ну на хрена? Научный мир – это если и мафия, то все ж какая-никакая интеллигенция. С оговоркой: научная. Трудновато представить, что какие-то ученые мужи нанимают не интеллигентных, но опытных в своей профессии киднепперов, а те уносят женщину в мешке из-под картошки и вываливают где-нибудь в лаборатории перед компьютером или чего там еще есть? Нет, это тоже не комильфо, если чуток подумать…

А уж она и вовсе о том не думала.

Для начала она открыла нехилую дорожную сумку и оттуда стала доставать вот что: сперва – непочатую коробку конфет, потом – карманный нож с множеством опций от лезвия и штопора до отвертки и консервной открывашки, потом – коробку конфет с японскими иероглифами и девушкой в кимоно на фоне Фудзиямы, потом почему-то – средних габаритов альбом, явно с фотографиями, а в итоге – японский цветной журнал с ее портретом и, очевидно, портретом ее покойного мужа: рядышком они стояли, а сзади опять была Фудзияма.

– Это я, – сказала она, замечательно улыбаясь, – а это мой покойный муж Генрих или Гена по-русски.

Странным это казалось. Выросла она и утвердилась по жизни в Германии, много лет прожила в Японии, откуда ж тогда такие истинно русские, даже скорее советские хозяйственные замашки?..

Купе было невыносимо парадным, хотя и одновременно уютным, что вообще-то редко совмещается. Две низкие полки, мягкие, застеленные накрахмаленным бельем, по две пухлых подушки на каждой. Тяжелые шторы с ламбрекенами – золотые, парадные. На приоконном столике – бутылки с водой, маленький букетик живых цветов, на подносе – два тонких стакана, рядом – две чашки на блюдечках, а еще и корзиночка с конфетами и печеньем. И плюс выложенное Мариной…

Пастуху приходилось ездить по стране на поездах. На других. Где висели серые от вековой застиранности занавески на окнах, где чай подавался в треснутых граненых стаканах с железными подстаканниками и вообще не имел вкуса чая, где – вот главное! – подушка на полке была всего одна, плоская, жесткая, и наволочка почему-то всегда чуть влажная, а проводницы доброго слова не знали, но злых знали много. И если вдруг попадался запасливый и гостеприимный сосед или соседка по купе, по вагону, по полке, если говорили Пастуху: «Давай перекусим, мужик, чем Бог послал», то он с благодарностью принимал участие в дорожной трапезе – всегда долгой, многословной и ни к чему никого не обязывающей.

– Давайте перекусим, – сказала, по-прежнему улыбаясь, Марина. – Что было под рукой, то и прихватила. Кроме пирожков и сыра. Это я из пароходного ресторана украла.

– Спасибо, Марина, – абсолютно искренне сказал Пастух. – Но может, лучше заказать обед в вагоне-ресторане? Быстро принесут…

– Ой, я пообедала перед прибытием в порт. Правда, так, наскоро, мы уже почти причаливали. Эти мальчики… как это у вас: топтуны?.. какое уютное прозвище, прямо как про медвежат… они меня торопили… А здесь можно заказать еду в купе? В России появился такой сервис?

– Вы ж не помните, какой сервис в России. Вам же, насколько я знаю, было всего пять лет, когда началась война и ваш город оккупировали фашисты…

– Я все помню, – просто сказала Марина. – У меня очень хорошая память, она хранит всю мою жизнь – от детского сада, куда меня мама водила, до этого уютного вагона, у вас наконец-то научились хорошему сервису… – И спросила с сомнением: – Может, не надо все убирать в сумку? Может, пригодится?

– Конечно, пригодится, – легко согласился Пастух. – Все пригодится. Путь у нас долгий… А вы правда не любите летать?

– Не могу, – сказала она. – Боюсь закрытых намертво пространств. Там нет воздуха. То есть он есть, но – за иллюминатором. Я в самолете сразу умираю. Буквально. А мне этого очень не хочется. Даже сейчас, когда я одна на свете осталась…

И Пастух впервые увидел Марину погрустневшей и сразу как-то состарившейся. На все ее немалые семьдесят шесть.

– Давайте перекусим, чем Бог в вашем лице послал, – сказал он. – А вечером ужин закажем.

Так и сделали.

А ночью Пастух проснулся от того, что поезд стоял.

Марина на своей полке, съежившись в круглый комочек, спала сладко, малость посапывала, даже отчего-то всхлипывала. Пастух сначала глянул на часы: час пятьдесят три ночи они показывали, отодвинул штору, увидел слабо освещенный перрон, здание вокзала, над входом в который значилось название станции: «Вяземский». Фамилия прямо хрестоматийная. Хотя вряд ли князь Петр Андреевич здесь бывал, слишком уж далеко от села Мещерского Саратовской губернии, а уж тем более от столицы. Хотя – кто его знает…

Пастух нашарил штаны от тренировочного костюма, натянул их, потом открыл свою дорожную сумку, поискал и нашел связочку из трех вагонных ключей: с треугольной насадкой, с четырехугольной и с простой бороздкой. Он эту связочку специально положил в сумку: все-таки шесть суток в поезде, а вдруг да понадобится? И вот ведь понадобилась. Спрятал в карман штанов, тихонько вышел в коридор, осторожно закрыв за собой дверь в купе. Сонно было в вагоне, тихо, скучно и прохладно. Дверь в тамбур была нараспашку. Там оказалось повеселее. Вагонная проводница, стоя на нижней ступеньке вагонной лестнички, шумно базарила с каким-то мужиком, и базар этот подозрительным показался Пастуху.

– Нет здесь таких, – громко и с каким-то областным акцентом говорила проводница, – все, кто во Владике сел, я всех знаю, а ты мне зубы не замарывай, не пущу. Иди вон в соседний вагон, там места есть… – И криком по перрону: – Ленка, Ленка, выйди, посади мужиков, им очень в Хабаровск хочется…

Стихло.

Странным показалось то, что некие мужики числом два среди ночи захотели проехать до Хабаровска именно в самом комфортном и дорогом вагоне. И что б плюнуть на этот нелепый подслушанный разговор, так не плевалось как-то. Пастух привычно, на автомате, насторожился. Сам понимал: и было б с чего? Ан нет. Медленно и неслышно пошел по не стертой еще ковровой дорожке к тамбуру – ну, покурить как бы захотелось человеку! – вышел в тамбур и прикрыл за собой дверь. Щель оставил.

– Сойти, что ли, хотите? – поинтересовалась проводница. – Вообще-то мы через десять минут тронемся…

– Не спится, – пожаловался Пастух. – Хоть десять минут воздухом подышу. Не кондиционированным.

– Дышите на здоровье. – Она сошла со ступеньки, встала стражем.

А Пастух не стал выходить на перрон, а открыл межвагонную дверь, потом аккуратно закрыл ее за собой, открыл следующую и оказался в соседнем вагоне. Тот тоже был вполне шикарным, хотя и победнее в отделке.

Тамошняя проводница разговаривала с двумя молодыми парнями, лет по тридцать с копейками каждому, одетыми вполне прилично, даже вон в пиджаках, несмотря на жару. Разговор явно завершался, потому что один из мужиков достал из кармана пиджака бумажник и отдал тетке какую-то купюру.

Проводница сказала:

– Второе купе. Только белья не дам. Два с небольшим часа до Хабаровска. Сидя перебьетесь.

Мужики не возражали. Пошли сидя перебиваться в свое второе купе, там и закрылись.

А Пастух вошел в вагонный коридор, миновал означенное второе купе и встал у окошка, вроде как всматриваясь в постепенно разгоняющийся за ним пейзаж, ждал продолжения. Чуял селезенкой, что оно какое-то – да будет.

Поезд неторопливо и нешумно тронулся, медленно-медленно проплыл мимо вокзал, редкие ночные тетки, чего-то все еще продававшие на перроне, станционные фонари, плакат со странной надписью: «Лес – это твоя жизнь». То есть надо понять, что здесь все лесом живут: пилят, строят, продают, дышат лесным воздухом.

Пастух стоял в чужом тамбуре и ждал. Что-то чуял. Что-то не очень доброе. Мужики эти вот… Спать совсем даже не хотелось.

И ведь дождался!

Минут эдак через двадцать пять – тридцать неторопливо, аккуратно открылась дверь второго купе, и в коридор вышли давешние мужики. Тихо вышли, тихо пошли от Пастуха – к тамбуру. Пастух дождался, когда они выйдут в тамбур, и бесшумно пустился следом за ними, проскочил коридор, тамбур, межвагонный переход и буквально выпал в тамбур своего вагона, а там как раз те ребята передохнуть и вздумали, притормозили. Ну все же не хотели они в вагоне поплоше ехать, ну в самый «люкс» они хотели, несмотря на несогласие первой проводницы.

– Ты каким ветром, брат? – спросил один из мужиков, явно ошарашенный появлением Пастуха. – Куда так ломишься?

– Я в этом вагоне еду, – объяснил Пастух. – А вы-то откуда взялись?

– В Вяземском подсели. Нам в Хабаровск надо.

– А проводница знает?

– Знает, знает. Чего допрашиваешь? Иди своим путем.

– Да я с вами постою, – решил Пастух. – Не спится мне.

– Иди куда шел. – Один из мужиков, лидер в паре, похоже, поднял голос и сунул руку в карман. Потом передумал, вынул руку, спросил: – Ты из этого вагона?

– Из этого.

– А своих соседей по вагону видел?

– Ну, видел. А что?

– Есть там пассажиры, которые через Владик транзитом из Японии в Европу едут?

– Есть, наверно. Не знаю. А зачем вам?

– Поговорить хотим, – засмеялся второй мужик. – Которые из Японии, они всегда сначала разговаривают…

И ведь с виду – явно не хулиганы с улицы, не алкаши, не наркоманы, не бандиты голимые, а простые хорошие мужики стояли перед Пастухом и не выламывались, говорили спокойно, без угроз, будто зная, что все в порядке, что никакие бессонные пассажиры поезда «Россия» не помешают им поговорить с проезжими из Японии – о жизни.

Никого из Японии, кроме Марины, Пастух в вагоне не знал. Хотя, может, такие и были. И наверно, что-то серьезное оттуда везли. Цифровую технику, например. Но не Марина.

Можно было продолжить это ночное ля-ля. Но не хотелось. Да и кто они? Бандюки железнодорожные? Ночные воры? Или даже менты – эти могли таким ночным промыслом заниматься… Но тогда они бы не врали проводнице, более того – она бы их легко вычислила, а то и узнала б… И они – не убийцы. Они скорее майданники, поездные воры. Странновато, правда, что проводница их не знает. Или…

Береженого, как известно, и Бог бережет.

Пастух достал из кармана треников вагонный ключ, шагнул к двери и отпер ее. Открыл. Мощный нетеплый ветер рванулся в тамбур.

– Ты зачем? – озадаченно спросил второй мужик.

– Там воздух свежий, – объяснил Пастух.

И без размаха, резко прямыми пальцами ткнул мужика под ложечку, как концом доски ударил, легко пробил пресс, мужик невольно согнулся, Пастух перехватил его руку, вывернул за спину, сломал мужика пополам и вытолкнул из вагона.

Он и не вякнул. Не успел просто. Улетел в ночь.

Там, за дверью, вообще-то, приметил Пастух, длинный откос имел место, поезд явно шел по насыпи, и коли выпавший мужик набрал «майданного» опыта, так жив останется, небось и прежде его ловили за руку и выкидывали на свежий воздух.

А Пастух мгновенно повернулся ко второму, явно старшему.

Тот, дурачок, достал-таки пистолет. «Макаров», естественно, у него был, табельное оружие. И, повернувшись, перекрывая жесткий стук вагонных колес, заорал, прижимая локоть правой руки к боку, выставив вперед дуло:

– Руки в гору!

Ну прям ковбой, блин…

А и чего удивляться? Кто они, эти ребята? Да кто угодно! Они, не исключено, и стрелять-то по человекам не научились толком, не было серьезной практики. Разве что в тире, в нарисованные черные силуэты или на охоте – в божий свет, из пьяной лихости.

Или не гнать подспудных подозрений и считать всех поганцев, попавших в вагон, как покусителей на охраняемый Пастухом объект, а? Сиречь – Марину. Вполне удобная позиция. Кто не с нами, как говорится…

То-то кстати пришлось проснуться Пастуху.

Он видел, что легко дотянется, тесно в тамбуре было. Резко – ну, мгновение! – качнулся вправо, уходя из-под ствола «макарова», цапнул своей левой правую руку мужика, сначала круто вывернул ему ладонь – так, что пальцы на рукояти разжались и Пастух легко поймал выпавший пистолет, и заломил мужику руку за спину – тот согнулся в три погибели, вякнул, задыхаясь и от боли, и от позы петушиной, срамной:

– Отпусти, сука…

– Отпускаю, – согласился Пастух.

И легко толкнул его в открытую дверь вагона – на насыпь, на травку, в кустики, в канаву, с лету. Ну, сломает себе мужик чего-либо. Руку, например. Или шею. Да Бог с ним, право! Заживет, как на псе. Или не успеет зажить… Как сказано: коемужды по делом его. И еще сказано: баба с возу, кобыле легче. В данной ситуации Пастух согласен был назваться кобылой. Ему хотелось, чтоб легче.

Пистолет он тоже следом выбросил, зачем Пастуху лишний «макаров».

Закрыл дверь, ощутив ярую мощь состава, аж голову назад швырнуло. Запер дверь вагонным ключом. Хорошие здесь проводницы, не скандальные, спокойные. Плюс, похоже, глуховатые. Это правильно.

И пошел к себе в купе.

А Марина как спала, так и спала, положив щеку на ладонь и до носа укрыв себя хорошим казенным одеялом. Толковый сон в ее возрасте, крепкий. И, как отметил Пастух, без снотворного. А сам почему-то заснуть не смог. Лежал на вагонном диванчике, смотрел в потолок, по которому время от времени пробегали отсветы чего-то, а чего – Пастуху лень было выглянуть, он размышлял. О спутнице своей, вестимо.

Точка опоры. Основание. Повод для действий. Формулировка навскидку: всяк, кто объявился в их вагоне после того, как поезд отошел от вокзального перрона во Владивостоке, должен считаться Пастухом как минимум подозрительным. Что сие значит? Да ничего особенного. Подозрения – не действия поначалу. Присмотреться, послушать, притереться, прикинуть… Обычная для Пастуха рутинная процедура.

Берем данный случай. Два мужика по ночному времени решили пощипать богатых пассажиров в вагоне «люкс». Вариант нормальный, бытовой.

Иной вариант. Кто-то нацелился именно на Марину. Тоже вероятно, на то и Наставник намекал. Но кому и зачем понадобилось пугать ее мужиками с «макаровым»? Наставник и впрямь предполагал такой ход событий, но откуда взялись предположения, не объяснил. Нельзя же всерьез полагать, что ее преследуют агенты или, лучше, наймиты ФБР, ЦРУ, японской контрразведки «Наихо» или вообще вездесущего израильского «Моссада». А Контора в лице не числящегося в ней Пастуха именно Пастухом должна прикрыть несчастную от взглядов, кулаков, пистолетов и прочих базук. Бред! Если эти мужики все же из Конторы, то жаль эту Контору… На крайняк – менты… Но вряд ли они казенные. Вольная шантрапа, местные бандиты рядовые, необученные… Пугалка.

А на фига, спрашивается, пугать Марину? Что у нее можно украсть, кроме нее самой?

Научная деятельность пожилой супружеской пары? Украсть открытие? Теоретически допустимо. Но, как правило, крадут то, что можно легко продать. Или использовать. Стоит спросить Марину: имела ли она одна или еще с мужем предложения продать это открытие про «параллельные пространства», как Наставник сказал?.. И если да, то кто предлагал?.. Так, между прочим, спросить, вроде из любопытства, не пугая пожилую женщину…

А никакой другой причины интересоваться проезжей научной дамой Пастух не видел. Даже банальный гоп-стоп здесь не катит: Марина не выглядит заманчивым объектом кражи. Хоть и из Японии прибыла. Так, милая, обаятельная, общительная провинциальная бабуся. Едет в Столицу навестить, например, внучат в кои-то веки. Не исключено, что за шесть с лихом дней со всеми вагонными пассажирами перезнакомится.

Но понимал: никакую версию из теоретически возможных сбрасывать нельзя. Есть факт: предотвращена попытка… чего?.. банального ограбления, допустим, пассажиров вагона. Пресекли ее! Ура! Но пессимистично дополнить: первая попытка. Резонно ждать вторую. Не заморачиваясь насчет причин оной. Его, Пастуха, Наставник отправил толково сопроводить гостью по Транссибирской магистрали. Он и сопровождает. Как умеет. Хотя «толково» – понятие весьма широкое.

А вот тактично, ненавязчиво порасспросить Марину о ее с мужем научной работе стоит. Со вполне убедительным любопытством наивного неофита. Да и просто из личного любопытства. Потому что никак Пастух не мог поверить, что какие-то там нейтроны каким-то неясным образом попадают в банальное, давно сочиненное и обжитое писателями-фантастами параллельное пространство. Ну не могут нейтроны быть и вправду быстрее фантастов…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации