Текст книги "Утоли моя печали"

– Из любопытства, иностранцы же, посмотреть, какие они… А когда Николая убили, машина от гостиницы исчезла и появилась только раз, когда его в Углич повезли хоронить. Случайно увидел возле универмага, только номер уже был другой.

– А вы не ошибаетесь? Слишком много случайностей, – усомнился Бурцев, однако фельдшер подумал и уверенно покачал головой:

– Никогда не ошибаюсь. Мои ошибки слишком дорого стоят. Я очень внимательный и наблюдательный человек. Если что заинтересует, я потом автоматически отмечаю всякие изменения и новые ситуации. Вроде бы и не нужно, а глаза работают и голова тоже. Вот, например, – он снова вернулся к семье Кузминых, – я про родственников Николая столько всего запомнил, и все свежо. Допустим, точно знаю, это не первый случай, когда они кого-нибудь тайно содержат в своем доме. Был там еще один человек, глубокий старик, лет девяноста, и тоже никому не показывали. Но я его видел несколько раз. По ночам выходил во двор подышать свежим воздухом. Девочка гуляла еще засветло, а старичок исключительно ночью и тоже под присмотром. Я наблюдал его целый год! А потом он умер. Его тайно куда-то увезли и похоронили.

Бурцева словно током пробило от последних слов.

– Увезли? И похоронили? – переспросил он вслух, мгновенно вспомнив окованный золотом череп-кубок.

– Должен заметить, без всякого медицинского освидетельствования и документального подтверждения смерти.

– Когда это было? Хотя бы примерно?!

– Тише, не кричите, – фельдшер обрадовался, что наконец-то заинтересовал следователя. – Могу сказать точно – три года назад, зимой. Откуда и когда он взялся у Кузминых, не знаю, но увезли его мертвого в легковой машине. Завернули в ковер… Представляете, и это интеллигентные люди!

Неизвестного старца похоронили в Зубцовске тоже три года назад, в восемьдесят седьмом…

– Кому еще говорили об этом? – Бурцев подтянул к себе Сливкова – тот с достоинством освободился, поправил ворот рубашки.

– Неоднократно писал в областную прокуратуру, естественно анонимно, никто не обратил внимания. Вы же понимаете, не могу открыть своего имени, Студеницы – городок очень маленький, а эта загадочная семья Кузминых и все, кто к ним приезжает, представляют определенную опасность… Почему они увезли хоронить Николая в другой город? Почему именно в Углич? Что это за традиция – увозить и прятать покойников?.. И еще, подумайте, отчего это жена Алексея Владимировича, Ольга, не вернулась с похорон? Да-да, та самая жена-девственница?

– А она что, не вернулась? – окончательно обескураженный, спросил Бурцев.

– И не вернется, – уверенно заявил фельдшер. – Потому что заочно выписалась. И никто не знает, жива ли она…

– Скажите, а у этой старушки родственники есть в городе?

– Никого! Одинокая была… Но в доме у нее сейчас живет квартирантка! – вспомнил Сливков. – Даже не квартирантка, а как бы сказать… последовательница этого самого Прозорова. Молодая, красивая женщина, учительница, но живет странно!

– Обливается водой на морозе? Ходит босой по снегу?

– И не только! В ней что-то колдовское есть. Ученики ее обожают, а я боюсь, она их в секту свою незаметно всех переманит. Это дело надо остановить!

– Остановим, – пообещал Бурцев, чувствуя какое-то странное оцепенение мыслей и чувств.

6

После гибели племянника Алексей Владимирович срочно вызвал его сестру из Санкт-Петербурга, где она только начала учиться на юридическом факультете, и буквально посадил под замок, не разрешая выходить даже во дворик собственного дома. Мало того, запретил приближаться к расшторенным окнам, говорить по телефону и снимать трубку, когда кто-то звонит. Он не пустил ее в Углич на похороны Николая, оставив в забаррикадированном доме вместе с дальним родственником Василием, прибывшим сразу же, как получили известие о трагедии. Этот тридцатилетний детинушка, разумеется, никаким боком к семье Кузминых не относился – дядя представлял родственниками всех, кто приезжал и останавливался у них, – а скорее всего был вызван для помощи и охраны. У Васи был добродушный вид из-за ранних глубоких залысин и розового румянца, но внешность его оказалась обманчивой, ибо, наблюдая за порядком и безопасностью в доме, он проявлял неумолимую жесткость и рубил на корню все просьбы о прогулке. Не действовали ни комплименты его богатырской силе, ни хитрости и уловки. Однажды, когда ночью Наталья не могла заснуть и расплакалась, вспоминая брата, Вася услышал, хотя находился далеко, на первом этаже, пришел, молча сел рядом и гладил ее волосы целый час. Алексей Владимирович с женой Ольгой тогда еще находились в Угличе на похоронах.

И загладил боль. Потом она уже больше не плакала и только тосковала.

По ночам к Васе приезжали какие-то люди и, уединившись с ним, подолгу разговаривали, дразня девичье любопытство. Только однажды ей удалось подслушать своего телохранителя, когда он беседовал с каким-то военным. Наталья ничего толком не поняла, но речь, кажется, шла о скором переезде Кузминых, потому что военный обязан был найти, купить и обставить дом для семьи. Причем приезжий отчего-то чувствовал себя виновным, вел себя как подчиненный, а Вася, наоборот, как командир. Она решила, что переедут они в Ленинград. Дядина опека ей давно надоела, она обрадовалась и успокоилась.

Из Углича Алексей Владимирович вернулся один и был печальнее, чем когда уезжал. В том, что он разошелся с женой, признался через неделю, когда Наталья стала доставать вопросом: где Ольга? Они были подругами, и совсем не ощущалась двенадцатилетняя разница в возрасте. Это было неожиданно и горько, почти как гибель брата.

– Почему? Почему?! – чуть не плакала Наталья, потеряв еще и подругу. – Она была такая хорошая! Как ты мог?..

– Мы поссорились в Угличе, очень серьезно, – вначале оправдывался дядя. – И Оля решила порвать со мной. Не могу же я насильно удерживать женщину возле себя?

Прежде, до смерти Николая, они жили душа в душу…

– Из-за чего вы поссорились? И как можно поссориться, когда горе, наоборот, сближает людей? Ты сделал очень плохо! Это недостойно благородного человека!

– Она обещала написать тебе и все объяснить.

– Почему ты не остановил ее? Почему не уступил женщине?

Ему быстро надоел такой допрос, и Алексей Владимирович прекратил его привычной фразой:

– Все, я закрываю тему.

После нее все уже было напрасно. Невероятно добрый и ласковый, этот человек отличался строгостью и непререкаемостью. Он никогда не наказывал племянников, но обладал какой-то гипнотической силой внушения. Дядя обычно смотрел провинившемуся в глаза и медленно, почти по слогам говорил:

– Ты сделал очень плохо. Это недостойно благородного человека.

Обиднее всего было, что Оля исчезла из ее жизни, даже не попрощавшись. Целый месяц Наталья ждала письма в надежде написать ответное, излить тоску и убедить ее вернуться, но бывшая дядина жена пропала бесследно. Богатырь Вася так и остался жить в доме, исполняя обязанности повара и телохранителя, что мешало дружить с ним. Какой же это друг, если контролирует каждый шаг и держит в ежовых рукавицах? То ли дело Оля, с которой они занимались йогой и карате, бегали по ночам купаться, ездили вдвоем на охоту, палили из ружей и целыми ночами сидели у костра с гитарой. Дядя не одобрял таких вольностей, после каждого похода обязательно выговаривал жене и даже пробовал запрещать дальние поездки без мужского глаза. И совершенно зря волновался, потому что с Ольгой было так же надежно, как с Васей. Однажды они поехали загорать в укромное и безлюдное место за железнодорожный мост и к ним стали клеиться какие-то два подвыпивших парня, отдыхавших на берегу неподалеку. Сначала приглашали в свою компанию, потом дело дошло до рук, и тогда Оля показала им «удар кобры». В одно мгновение оба оказались на земле, а девушки подхватили пляжные вещички, сели в свою машину и, отъехав на приличное расстояние, долго смеялись и обсуждали случившееся. Договорились, что дяде ничего не скажут, но он откуда-то узнал и сделал жене строгое внушение.

Она тосковала взаперти и от одиночества попыталась сочинять стихи. Ей очень нравилась изящная японская поэзия, особенно танки, и Наталья написала несколько, а одно показалось вообще шедевром:

 
Холодная капля дождя
Ударилась о висок
И согрелась…
 

Спустя месяц вместо обещанного письма Ольга прислала свидетельство о разводе и ни строчки для своей подруги, что Наталью удивило. Алексей Владимирович за несколько дней вернул свою настоящую фамилию – Поляков, по причине чего и племяннице пришлось сменить паспорт. Теперь уж нечего было думать об учебе и вольной жизни, одну никуда не отпустят, а о переезде дядя пока не заикался…

После непонятного поведения Ольги Наталье даже стало легче – все, что ни делается, все к лучшему. Получив развод, Алексей Владимирович неожиданно сам рассказал, что же случилось на похоронах в Угличе, и новость эта потрясла и как-то странно очаровала племянницу. Оказывается, Николай и Ольга, пока жили в Студеницах, были любовниками!

Об этом дядина жена и рассказала над могилой племянника. По признанию Ольги, он не любил ее и испытывал лишь сексуальные чувства, и она сначала относилась к Николаю подобным же образом. И только его гибель вдруг обострила таящуюся в сердце любовь, поэтому дядя отпустил Ольгу с миром, хотя готов был простить ей измену.

 
Холодная капля дождя
Ударилась о висок
И согрелась…
 

Недели две Наталья ходила под впечатлением этой истории. Она придумала, что в самый последний момент, в тот предсмертный миг, брат тоже понял, как любит Ольгу. И умер с этим чувством. Придумала и тут же поверила в свою выдумку. Все складывалось печально и замечательно, только жалко было одинокого и постаревшего дядю. Он отпустил бороду и в свои сорок три года стал похож на дедушку… Наталья подумала, как тяжело ему будет доживать остаток жизни, но Алексей Владимирович опять потряс впечатлительную душу племянницы неожиданным заявлением: он встретил удивительную женщину и думает жениться. Дядя вроде бы ждал совета Натальи, хотя сам все решил. Она догадалась о его хитрости – представить все так, чтобы племянница сама стала настаивать на его женитьбе. И она удовлетворила его надежды. Теперь у нее должна была появиться новая мама.

Смущало единственное – как и где дядя встретил свою избранницу, если безвылазно сидит дома. Вероятно, встреча эта была слишком уж неромантичной, без свиданий и прогулок. Наталья тут же сделала поправку на возраст: у стареющих людей так все и получается? Увидел на улице и без всяких прелюдий предложил руку и сердце…

Через два дня ночью какая-то машина привезла невесту. Наталья рассчитывала увидеть эдакую матронессу, характером напоминающую самого дядю, – в любом случае никого уже не будет лучше Ольги! – но наутро в столовой рядом с заметно ожившим дядей обнаружила молодую и красивую женщину с роскошными волосами и веселым голосом. И звали ее хорошо – Оксана.

– Ну ты даешь, дядя! – восхитилась племянница, едва выпала минутка, когда остались одни. – Расскажи, ну расскажи, как ты ее покорил? И чем? Ты что, неотразимый мужчина?

– Это потом, – польщенно сказал он. – Готовься, сегодня мы уезжаем в свадебное путешествие.

– Куда?! – изумилась засидевшаяся в четырех стенах племянница.

– В полночь нас ждет вертолет.

– В свадебное путешествие на вертолете?!

– Да, а потом на самолете и пароходе.

– За границу?!

– Там посмотрим, – неопределенно сказал дядя.

– Но почему ночью? Почему? Я ничего не увижу! Давай полетим утром?

– Эту тему я закрываю.

Она особенно не расстроилась, в надежде, что остальная часть путешествия будет днем. И действительно, ровно в полночь во двор въехал автомобиль с темными стеклами, Вася сначала проверил, нет ли кого рядом с домом, затем погрузил в багажник чемоданы, посадил всю семью и на прощание погладил Наталью по голове:

– Ну, прощай, принцесса. Слушайся дядю!

Стало ясно, что в Студеницы они никогда не вернутся.

Военный вертолет выглядел хищно и напоминал припавшего к земле динозавра. Он ждал далеко за городком на лесной поляне, хотя был нормальный аэродром, значит, летчики дядей подкуплены и выполняют левый рейс. Это пахло авантюрой, сулило неожиданные повороты и сюрпризы. Наталья была счастлива, когда взлетели под самые звезды и на земле засветились редкие огоньки. Казалось, этот птеродактиль мчится с невероятной скоростью, потому что скоро и огоньков не стало, одна лишь черная земля. Дядя со своей невестой скоро заснули в неудобных жестких креслах, привалившись друг к другу, будто не путешествовали, а летели просто так, от нужды, как на работу.

Первый сюрприз был на следующее утро, когда вертолет приземлился на бетонную площадку среди леса и пассажиров привезли в какую-то воинскую часть, поселив в уютном коттедже. Алексей Владимирович объявил, что здесь они хотят с Оксаной зарегистрировать брак, и потому нужно прожить пару дней. В этой части не только загса, кажется, и людей-то не было: среди жидких, убогих лиственниц стояло с десяток домиков, обнесенных колючей проволокой. Где дядя собрался расписываться со своей невестой и кто их тут распишет?

Однако к вечеру, когда Наталья с Оксаной накрыли праздничный стол на четыре персоны, все образовалось. Пришел первый и единственный гость – коротко стриженный седой полковник в полевой форме, принес свидетельство о браке, несколько веточек с желтыми листьями вместо букета и тут же, с порога, торжественно вручил жениху и невесте. Он поздравлял, целовал молодых и говорил какие-то обязательные слова, а сам отчего-то робел, пытался встать во фрунт перед дядей и кидал на Наталью странный восторженно-любопытный взгляд. Она решила, что понравилась полковнику, ибо так же смотрел на нее одноклассник Миша Журавлев, а потом на выпускном балу признался в любви. Ей захотелось немного пофлиртовать, когда сидели за столом, пили шампанское и вдвоем с полковником кричали «горько».

– Хорошо у нас получается, правда? – спросила она, смеясь. – По-солдатски!

Полковник отодвинулся, сильно покраснел и, смущенный, не знал, куда деть свои огромные руки, – ну точно как Миша на выпускном! Ей это так понравилось, что захотелось смутить полковника еще больше, чтоб наконец прорвало его, чтоб начал говорить, путаться, заикаться; это было так восхитительно – слушать признание в любви!

– Почему вы пришли без цветов, полковник? – полушепотом спросила Наталья и чуть придвинулась к нему. – Такой торжественный момент! И почему не в парадной форме?

Этот сорокалетний человек с мужественным лицом, крепкими, широкими плечами, должно быть, привыкший командовать, неожиданно увял, растерялся и вскочил, как солдатик.

– Виноват, – промямлил. – Нет возможности изыскать. Будет исправлено!

Наталья сама не ожидала от себя властного напора – будто внутри какая-то пружина раскрутилась, будто иной голос проснулся, дремавший до поры.

– Что нет возможности изыскать? Цветы или мундир?

– Цветы… и мундир…

– Могли бы приказать своим солдатам, чтобы посадили цветы на клумбах.

– У меня нет солдат… Только офицеры.

– Приказали бы офицерам!

– Но тут не растут цветы, – умоляюще пролепетал бледный полковник. – Очень холодно, тундра…

Она чуть умерила свой пыл, поприжала незнакомый голос: хозяин военного городка выглядел совсем несчастным, хуже отвергнутого и обиженного мальчишки.

– Хорошо, а что же с вашим мундиром, полковник?

Его спас Алексей Владимирович.

– Наталья! – весело воскликнул он. – Я немедленно закрываю эту тему! Прекрати сейчас же. Предлагаю выпить за гостеприимного и благородного хозяина! За вас, полковник!

С того гора свалилась. Полковник неуклюже поднял бокал, но чокнулся только с молодыми – с Натальей не посмел, хотя было заметно первоначальное желание. – И тогда она сама достала бокалом его бокал.

– Прощаю вас, полковник!

Он пригубил, справился с волнением и чуть-чуть осмелел.

– Цветы будут посажены! Соорудим стеклянный колпак, маленькую оранжерею. В следующий раз встретим с цветами.

– Надеюсь, – с незнакомой холодностью проронила Наталья, внутренне рассмеявшись, поскольку верила, что следующего раза не будет. Ведь это всего лишь свадебное путешествие!

Потом ей наскучило играть с полковником и к концу вечеринки, полагая, что он давний друг дяди (а иначе с чего бы он стал принимать у себя путешественников и хлопотать о регистрации брака?), спросила как бы невзначай:

– Вы давно знаете моего дядю?

Он снова смутился и слегка обескуражил ответом:

– К сожалению, нет. Я с ним незнаком… Был незнаком, но сейчас очень рад этой встрече. Он прекрасный человек!

– Как? Вы не знали его раньше?

– Никак нет. Двадцать лет на точках…

На сей раз смутилась она, не зная, чем объяснить гостеприимство полковника, его заботливость и явное, ненаигранное желание услужить. Следовало бы еще кое-что расспросить, но дядя сделал какой-то знак, и хозяин военного городка стал прощаться и извиняться, дескать, служба, вынужден немедленно покинуть свадебный ужин. Он снова расцеловал молодых, поздравил еще раз и уже попятился к двери, но не выдержал и бросил последний взгляд на Наталью. И в тот же миг решился, встал перед ней на колено и бережно поцеловал край платья.

Она растерялась, покраснела и попыталась отдернуться, – так все было неожиданно и непривычно! – однако внутренняя гордая и властная сила заставила подать руку. Полковник взял ее в ладони, как трепещущую птицу, и чуть коснулся губами.

– Вам пора! – нетерпеливо заметил Алексей Владимирович.

Полковник вскочил, попрощался кивком головы и стремительно вышел.

А Наталья в тот миг отчетливо поняла, что все эти старомодные, смущающие жесты и действия полковника продиктованы не желанием покорить ее, показать свою нежную влюбленность и преклонение. Тут чувствовалось нечто иное, пока необъяснимое и незримое, как бегущий по проводам электрический ток. Этот полковник будто разбудил в ней какое-то древнее и дремлющее воспоминание. Оно было как забытый сон, когда полностью вылетают из памяти сюжет и картина и остается только ощущение.

Только после этого Наталья заметила, что Алексей Владимирович и Оксана стоят чуть поодаль и зачарованно смотрят на нее…

– Почему вы так… смотрите? – спросила она. – Что-нибудь не так?

Дядя тут же принялся откупоривать новую бутылку шампанского, а его новая жена – доставать чистые фужеры…

– Все так, все так… – раскачивая пробку и морщась от напряжения, пробубнил Алексей Владимирович. – А почему смотрим?.. Выросла ты, Наталья. Тебе уже целуют ручки такие бравые полковники.

7

Несмотря на бессонную ночь в вертолете, она никак не могла уснуть и, подложив повыше подушку, полулежала на солдатской кровати и смотрела в окно. Перед глазами долго стоял мужественный полковник, и один раз даже показалось, что он подкрался к коттеджу и осторожно заглядывает сквозь стекло в ее комнату. Наталья встала, подобралась на цыпочках к окну и неожиданно выглянула – на улице было пусто, и никто не убегал за темные силуэты деревьев…

Потом захотелось пить, но, проходя на кухню через зал, Наталья увидела початую бутылку шампанского и чистые бокалы. Ей захотелось похулиганить: молодожены были далеко – в спальне, в самом конце коридора, так что вряд ли услышат. Она налила полный фужер, зачем-то сделала реверанс и, собравшись с духом, выпила до дна. А рука сама размахнулась, чтобы разбить фужер об пол, но другая благоразумно остановила и указала на босые ноги. Тогда она стала танцевать, кружиться по залу, воображая, что ведет ее широкоплечий седой полковник в парадном мундире… Откуда-то с потолка посыпались цветы, много цветов – миллион алых роз! Они светились в темном зале, напоминая звездное ночное небо, и скоро засиял весь пол, усыпанный цветами. И восхитительно было наступать на них босыми ногами!

Казалось, танец этот длился бесконечно, и уже изрядно кружилась голова, когда она оказалась на стуле. Взгляд сам собой наткнулся на свидетельство о браке, забытое молодоженами на столе. Испытывая волнение, Наталья побежала в свою комнату, включила ночник и стала изучать документ.

Наверное, дядя так влюбился в свою чудесную женщину Оксану, что снова записывался по жене, ибо в свидетельстве значилось: «После регистрации брака присвоить фамилии: мужу – Прибытко, жене – Прибытко».

Эта новая фамилия не понравилась Наталье из-за слишком уж пошлого звучания. Она отнесла документ на стол, выпила еще немного шампанского и легла в постель. Дяде невозможно было отказать в оригинальности, и не потому ли его любили молодые и красивые женщины?

Да, с этим все было ясно. Алексей Владимирович всегда пользовался успехом, в школе возле него обычно крутились незамужние учительницы, и даже существовал способ, где искать директора, если срочно нужен, – там, где слышен женский смех. Но каким образом он притягивал к себе солидных, часто пожилых мужчин, чем их очаровывал, если они стремились бескорыстно помочь ему и услужить? Например, шутка ли – достать военный вертолет и улететь на нем в свадебное путешествие! Или как этот полковник, который умудрился в тундре найти загс, без присутствия жениха и невесты зарегистрировать брак и устроить свадебный ужин. И при этом еще чувствовать себя не хозяином, а подчиненным…

Вспомнив полковника, Наталья снова стала думать о нем, воображать, как он целует край ночной рубашки, потом руку, и, прикрыв глаза, почти реально ощутила его прикосновения. Вот он чуть осмелел, потянулся выше и, как Вася, стал гладить волосы, случайно трогая большим пальцем мочку уха. Легкий знобящий ток бежал по голове, к горлу и откликался где-то внизу живота, и ей страстно хотелось, чтобы полковник не испугался своей смелости и не отнимал руки.

 
Холодная капля дождя
Ударилась о висок
И согрелась…
 

Ей стало жарко и тесно в солдатской постели! Картина брачной ночи притягивала воображение, вызывая то любопытство, то стыдливость, и, чтобы избавиться от навязчивого видения, она прокралась в зал и выпила шампанского. От прохладного, но жгущего вина стало еще жарче, и, забыв о приличии, Наталья решительно вышла в коридор и осторожно приблизилась к двери дядиной спальни. Лицо горело от предчувствия таинственного действа, и она придумала на ходу веский аргумент, почему заглядывает в спальню: стало страшно одной! На улице тундра, ночь и ни души…

Дверь отворилась бесшумно, только открытая форточка чуть скрипнула от сквозняка. Оксана спала в постели, выбросив поверх одеяла светящуюся в темноте руку. И была одна! Хотя разложенный диван был широким.

Дядя лежал в кресле, откинув голову на спинку, и отчего-то тяжело дышал. Видимо, ему было жарко в толстом свитере и теплых зимних ботинках, но спал он крепко и ничего не слышал. Седая, короткая еще борода стояла торчком, сейчас, в полумраке, он походил на писателя Хемингуэя.

Наталья, чувствуя, что не делает ничего предосудительного, тихо прошла к окну и отворила захлопнувшуюся от сквозняка форточку. Молодожены спали каждый сам по себе, и это была их первая брачная ночь! Ей стало жаль и Алексея Владимировича, и молодую, нежную Оксану: душа противилась столь неожиданному зрелищу, ибо жаждала познать иное, отчего в груди возжигался горячий ком и от уха бежал колкий, знобящее-сладкий ток.

– Глупые, глупые люди, – прошептала она сухими губами. – Разве так проводят первую брачную ночь?

Сначала она склонилась над Оксаной, послушала дыхание и, не прикасаясь, как бы погладила ее руку, потом волосы; молодая жена не проснулась, поискала что-то губами и, ничего не найдя, глубоко вздохнула. Наталья подошла к дяде и одним пальчиком потрогала бороду: жесткая, еще короткая щетина напоминала рубленую проволоку и ранила кожу. Его было еще жальче. Вероятно, у таких матерых мужчин, как Алексей Владимирович, все иначе, в том числе и первая брачная ночь; они не поддаются всплеску желаний и безрассудной страсти в чужом, необжитом доме, на чужой постели с казенными простынями.

Наутро все ночные грезы забылись, и полковник тоже.

Наталья пыталась понять, было у дяди с тетей в эту ночь что-нибудь или не было? Неужели они, исполнив свадебный обряд, уединились в спальне, чтобы разбрестись по разным углам и спокойно спать каждый в свое удовольствие? Будто исполнили тяжкую работу, будто не праздник это, не свадебное путешествие? Более всего она присматривалась к Оксане, полагая, что та в любом случае как-нибудь проявит себя, но молодая жена никак не выказала своего отношения к мужу, точнее, по ее веселому равнодушию становилось понятным, как прошла их первая брачная ночь: у них не было близости! И Наталья сделала вывод, что они вовсе не муж и жена, и никогда ими не будут; что они соединились совсем по другой причине, к любви и браку не относящейся.

В таком случае – зачем?

Свадебное путешествие превращалось в сплошную цепь загадок, и Наталья загадала: если Алексей Владимирович принесет ей паспорт с новой фамилией Прибытко, они просто спасают ее от судьбы, постигшей сначала родителей и потом брата. Возможно, и сами спасаются.

Ближе к обеду дядя действительно принес и вручил ей паспорт с новой фамилией и, что взбесило ее, – с новым именем Юлия.

Итак, Юлия Прибытко. Все чужое, отвратительное, мерзкое, как заношенное нижнее белье с чужого тела… Наверное, к этому могут привыкнуть только бродяги.

Дядя заметил перемену ее настроения и ничего не сказал, зато к вечеру Оксана предложила Наталье прогуляться, и они пошли вдоль колючей проволоки. На сей раз в городке вроде бы появились люди, иногда между коттеджей мелькали фигуры военных, но никто почему-то не подходил к одиноко бредущим девушкам и не обращал на них внимания. И это в затерянном среди тундры гарнизончике?

– Странно, где офицеры? – спросила Наталья.

– Наверное, под землей. – Оксана пожала плечами. – Алеша сказал, они служат в подземных бункерах. Тут под нами целый город.

– Вот как? – нарочито удивилась Наталья. – А почему?

– Потому что здесь стоят стратегические ракеты. На боевом дежурстве.

Ракеты ее не интересовали вовсе.

– Вчерашний полковник… Он придет к нам вечером?

– Нет, не придет…

– Почему?

– Потому что сегодня ночью мы улетаем отсюда.

– Опять улетаем? Как интересно, будто птицы… А куда?

– Я пока не знаю, дядя скажет…

– А почему?

Оксана была не такой податливой и терпеливой, как показалось сначала.

– Ты уже взрослая, Наташа. А все еще задаешь вопрос – почему. Думай сама.

– Я теперь не Наташа! – с наигранной веселостью сообщила она. – Меня зовут – Юлия! Как хорошо менять имена, правда? Места и имена. Сегодня ты Юлия, завтра Маша, а послезавтра – Диана, например! Вчера были в Студеницах, сегодня – в тундре, завтра – в горячей пустыне Каракум. Здорово, правда? Одна во многих лицах! И сразу везде!

Видимо, Оксана все поняла, но пропустила задиристый тон мимо ушей.

– Как ты думаешь, я понравилась этому полковнику? – спросила Наталья доверительно.

– Этому полковнику нравятся все девушки без исключения, – сухо заметила Оксана.

– Нет, я ему понравилась, именно я.

– Да, ты неотразима, – не преминула вставить шпильку новая дядина жена, и в голосе послышалась ревность. – Ты будешь нравиться всем мужчинам во все времена.

И Наталья печально подумала, что с Оксаной у них никогда не будет таких отношений, как с Ольгой.

– Оксаночка, скажи, а как вы с моим дядей встретились? – промурлыкала Наталья, крепче цепляясь за ее руку. – Он тебя вымечтал?

– Хочешь сказать, выдумал?

– Нет-нет! Именно вымечтал!

Оксана вдруг погрустнела и несколько минут шла молча.

– Ты взрослая девушка, а слова у тебя детские, – наконец проговорила она. – Не так все просто, Наталья…

– Я Юлия! Юлия Прибытко! Ты должна привыкнуть!

– Хорошо, Юлия…

– И совсем взрослая. Поэтому прошу вас никогда больше меня не обманывать. Детство кончилось, так что выкладывайте мне все начистоту.

– Что именно? – слегка изумилась Оксана.

– А все! Для чего, например, вы разыгрываете спектакль с женитьбой? С этим свадебным путешествием?

– О чем ты? – настороженно засмеялась Оксана и остановилась.

– Да все о том. – Наталья вздохнула. – Я же не слепая и все вижу. Как это вам удалось зарегистрировать брак в этой тундре? На ракетной точке? Где вы тут загс откопали?

– Все просто. Командир этой части имеет… в общем, много прав, в том числе заключать браки. Как капитаны дальнего плавания.

– Понимаю, дядя любит, чтобы все было оригинально, не так, как у всех. Нет, мне это нравится, не скучно жить… Но первая брачная ночь у тебя была очень скучная, правда?

Оксана заметно смутилась, пойманная с поличным. Но тут же попыталась спасти положение.

– Извини, Наташа, это не твое дело. Если ты взрослая, то должна знать: подглядывать в чужие спальни отвратительно, низко.

– И недостойно благородного человека! – поймала Наталья тон. – А я хочу вас разоблачить! Вскрыть заговор!

– Господи, детский сад!

– Для оправдания предлагаю два варианта. Первый – ты вышла замуж за дядю по расчету. Второй интереснее: вы заключаете фиктивный брак, чтобы дядя мог еще раз сменить фамилию. Что ты выбираешь? В какой вариант я скорее поверю?

Она попала в точку, потому что новая дядина жена стиснула свои красивые губки и надолго обиженно замолчала.

– Итак, вы заключили своеобразный контракт. Сколько же мой дядюшка заплатил за твою не очень звучную фамилию – Прибытко?.. Нет ответа? Ладно. Он не сказал, зачем ему менять фамилию? Понимаю, убили моего брата… И что, теперь он боится, убьют меня? Так? И все это – новая женитьба, ночные полеты на военном вертолете, ракетная точка… Все это, чтобы спасти меня? Но от кого?

– Мы идем домой, – вдруг заявила Оксана.

– Значит, не хочешь поговорить без дяди? – усмехнулась Наталья. – Хорошо, идем!

Алексей Владимирович встретил их у порога и обо всем догадался. Оксана уединилась с ним в комнате, а Наталья ждала их решения с предвкушением собственной победы. Через час дядя вышел в зал, молча обнял ее и вдруг заплакал! Также молча, по-мужски, только слезы бежали по щекам и скрывались в бороде.

– Да, я очень боюсь за тебя, – сказал он наконец. – И это не мои домыслы, это реальность. Не хотел тебя пугать… Тебе нельзя ничего бояться. Ты не должна знать, что такое страх. Но ты тоже можешь погибнуть, как твои родители, как брат.

– Почему, дядя?

– Опять почему… Потому что за твоим родом идет настоящая охота.

– Охота? Не понимаю… Нет, я чувствую и вижу! Но ты никогда ничего не говоришь, а сама я не понимаю, чем же провинился наш род. Это что, проклятие?

– Мне трудно сказать… Можно это назвать и проклятием Божьим, а можно и благом… Ты не слепая, это правда. И видишь, что происходит. – Алексей Владимирович усадил ее на стул, а сам остался стоять рядом, опершись на спинку. – Но я спасу тебя! Клянусь! Я для этого живу. И у нас много друзей, много людей, готовых помочь… с риском для собственного положения и жизни.