Текст книги "Я всё знал заранее… Часть 2. Тайна Тициана"

5. Петербург. Наши дни
Август 2022 г

Впечатления от изученного, просмотренного и прочитанного о великом Тициане переполняли меня. Более того, с каждой полученной информацией, вопросов к нему у меня накапливалось всё больше и больше.

Было принято решение в августе ехать в Петербург с посещением всех музейных комплексов Эрмитажа. Ответы на свои вопросы я буду искать у самого Тициана.

От Московского вокзала я добрался на такси до Никольской площади, где уютно расположился вдоль набережной канала Грибоедова небольшой, но очень гостеприимный отель «Приют Паломника «Семимостье», из окон которого виден наикрасивейший храм, Никольский собор.

Одноместный номер вполне отвечал всем запросам даже достаточно требовательного и придирчивого постояльца, каким я, конечно же, и не был.

В соседний номер селился очень интересный парень. Он сразу привлек моё внимание. Правильные, одухотворённо спокойные и даже аристократические черты лица заставили меня сконцентрировать своё внимание на этом юноше. Уверенное, даже не по возрасту, мудрое выражение его глаз, конечно же, заинтересовало меня, как художника. Высокий и очень гармонично сложенный молодой человек. Длинные и волнистые волосы красиво обрамляли его очень интересное, и, даже благородное лицо.

– Данила Шахов, спокойно, тихо, но как-то очень уверенно представился парень при оформлении номера. Всё в этом юноше располагало к интересному знакомству и даже, дружбе.

– Предложу ему знакомство и игру в шахматы за чашечкой кофе, – чуть позже подумал я и отправился в свой номер.

Вечером за ужином мы встретились в уютном кафе отеля, где и оказались за одним столиком. Как-то незаметно и естественно просто состоялось наше знакомство. Казалось, что мы были знакомы уже много лет. Тут же договорились, под вечер выйти на прогулку и осмотреть место, которое по преданию славилось своей уникальностью и таинственностью. А, как известно, всё таинственное неизбежно притягивает пытливых экскурсантов.

Санкт-Петербург не зря называют мистическим, сказочным городом. Кажется, что город как-то по-магически притягивает и завораживает. Питер околдовывает и привораживает каждого, кто знакомится с ним. Здесь много удивительных по красоте мест, где захватывает дух, и возникает совершено непередаваемое чувство восторга. Побывав в городе на Неве однажды, сюда хочется возвращаться вновь и вновь.

Среди множества необычных мест Петербурга есть одно, обладающее удивительной способностью исполнять желания. Это – «Семимостье».

Если выйти на Пикалов мост, то в поле зрения попадут все семь малых неразводных надводных мостов – «Семимостье». Тут-то и надо загадывать любые заветные желания.

Бывают места, где человека охватывает чувство подавленности, ощущение тревоги, и даже, казалось бы, беспричинного страха. В этом же месте дышится как-то по-особенному легко, душа просто осязаемо обретает крылья, и, кажется, что именно в это мгновенье всё задуманное обязательно свершится.

Именно таким, оказывающим магическое влияние, и считается Пикалов мост – одно из мистических мест Санкт-Петербурга.

Вот здесь-то, на набережной канала Грибоедова и расположился «Приют Паломника». А в центре всей этой магически-архитектурной прелести царствует величавый Никольский собор.

Храм поражает своим великолепием не только днем, но и в темное время суток. Яркие лучи прожекторов эффектно подсвечивают высокие золотые купола, стройные белые колонны и затейливую лепную отделку. Это один из самых ярких храмов Северной столицы, на который приятно любоваться и с суши, и с воды, во время экскурсий по каналам города.

Никольский собор окрашен в небесно-голубой цвет и богато украшен уникальной белой лепниной – религиозно-мифическим орнаментом. Храм венчают пять башен с куполами, сверкающими позолотой, которые при виде с высоты птичьего полёта образуют греческий крест. Колокольня собора – одно из самых узнаваемых и романтичных сооружений Петербурга.

Обойдя собор вокруг, конечно же, мы решили заглянуть внутрь храма. То, что мы увидели, просто потрясло нас своей красотой и торжественным величием.

Гордость собора – красивый резной иконостас с иконами, которые выполнены в традициях византийских изографов. В нижнем храме хранится почитаемая верующими икона Святителя Николая, написанная в XVII веке греческими мастерами. Икона украшена драгоценными камнями и мозаикой. Частица мощей святого находится в его медальоне в центре образа. Торжественное оформление и присутствующая настенная живопись создают свою неповторимую атмосферу.

Нам с Данилой повезло, в этот момент проходила церковная служба, где необычайно красиво и одухотворённо пел церковный хор.

Преисполнившись духовной умиротворённостью, мы с юношей пошли побродить по окрестностям мостов вечернего «Семимостья», наслаждаясь чудесными видами, благо была безветренная тёплая летняя ночь.

То ли благостное настроение, то ли магия светлых и тёплых питерских ночей, а то ли мистика этих мест, хотя, возможно и всё вместе, пробудили между нами с Данилой особую атмосферу доверия и близких товарищеских отношений, которые подвигли к откровенным и задушевным беседам на разные темы.

Данила рассказал мне, что сам он из Мурманска, а поездка в Петербург – это поощрение родителей за успешно сданные экзамены в девятом классе. Говорил он и о своих друзьях, и о гимназии, где будет продолжать учиться, и о своих планах на будущее. Рассказал молодой человек и про своих родителей, с которыми очень дружен, и про своего, уж очень интересного, с его слов, дедулю. Он так и назвал его – Дедуля. Какое трогательное отношение уже взрослеющего юноши к своему родственнику. Надо бы, при случае вернуться к разговору о нём. Уж очень заинтересовало меня такое по-дружески душевное отношение к уважаемому им дедушке.

Я тоже, разоткровенничавшись, решился рассказать Даниле о своих неуловимо мистических видениях, которые начали посещать меня всё чаще и всё явственнее.

Данила слушал очень участливо и так внимательно, что я поведал ему и о монахе-алхимике Сергиусе, который находился в монастырской тюрьме по указанию Папы Климента V, и о средневековом еретике Арнальдусе. Брат Сергиус в темнице уже которые сутки ожидал допроса Святой Инквизиции по причине поиска формулы создания «философского камня», и описания рецепта изготовления каких-то необычайных красок. Ему также вменялось незаконное чтение трактатов учёного-еретика Арнальдуса Вивальдуса о грядущем Конце Света.

Пронзительно ярко я чувствовал тогда реальность своего собственного присутствия в этой мрачной темнице и своими глазами видел всё происходящее, но, правда, как бы со стороны.

Тогда-то я и рассказал Даниле о том, что, кажется, виделсобственными глазами манускрипт учёного монаха Сергиусас рецептом изготовления невероятных красок и о том, что будто бы, когда-то давно, или именно в наши дни, я был, или ещё только буду, великим художником.

Может быть, я уже владел, или только ещё буду владеть тайной изготовления волшебных красок, используя которые меня или уже давно признали великим мастером, или ещё только вознесут на вершину славы знаменитых живописцев. Но, ведь я, кажется, всё знал заранее…

Боже, неужели видения опять стали будоражить моё сознание своим посещением…? Да-да. Я всё знал заранее…

Так за разговорами мы и не заметили, как подошли к «Приюту Паломника». Перед тем, как разойтись по своим номерам, мы условились о том, что завтра, позавтракав, направимся с экскурсией в Эрмитаж. Как и что именно мы будем просматривать – определим завтра. А сейчас пора и отдохнуть. Завтра будет трудный, но очень насыщенный впечатлениями день.

Утром, открыв глаза и вернувшись в настоящую реальность, я то ли во сне, то ли в видениях отчётливо «видел» этот манускрипт с таинственным рецептом изготовления чудо-красок. Нервничая от того, что могу что-то упустить из пригрезившегося текста, боясь что-либо запамятовать, волнуясь и торопясь, я отыскал ручку и блокнот, благо у художника они почти всегда под рукой.

Невесть откуда я понимал этот диковинный язык, на котором были изложены формулы и описание рецепта алхимика и монаха Сергиуса. Лихорадочно прикрывая глаза, я вспоминал, как бы читая текст, что именно было написано на незнакомом доселе языке. На удивление, мне было понятно почти всё, за исключением некоторых специфических терминов, не то по алхимии, не то по древней философии.

Неважно! С неистовым упорством и, пока, непонятно зачем, я записывал и записывал всё, что мне тогда грезилось, как будто бы кто-то невидимый нашептывал мне слова, звуки, фразы, формулы и странные названия, кажется, химических соединений. Главное – записать, разбираться в деталях буду потом и с чьей-либо помощью.

– Всё! Записал всё! – с гулким выдохом вырвалось у меня!

Просматривая текст, я с удивлением убеждался в том, что всё записанное соответствовало тому, что пригрезилось мне в видении. Стройность, последовательность и логика записанного вселяли в меня уверенность, что ли, в правильности воспроизведенного манускрипта брата Сергиуса. Не веря своим глазам, я снова и снова всматривался в завораживающий меня текст с рисунками, формулами и пояснениями.

Конечно же, не исключено, а, скорее всего, так оно и было на самом деле, записи я сделал с неточностями, недочётами или даже ошибками. Но, наитие подсказывало мне, что как будто бы я всё знал заранее, как будто бы я всё это уже предвидел и, как будто бы кто-то невидимый руководил мной и моими эмоциями, куда-то направляя и меня, и мои действия.

Позавтракав в гостиничном кафе, мы с Данилой решили не спеша отправиться в Эрмитаж – один из крупнейших художественных музеев Мира.

Со своими откровениями о произошедшем сегодня утром, я решил повременить, по крайней мере, до вечера. Мне надо было ещё самому разобраться во всём произошедшем.

6. Аббатство Сен-Пьер де Муассак. Посланец
17 ноября 1311 г

Смеркается. Уже рано холодает. По вершинам огромных сосен, вдоль склонов гор величаво растекся красочно багровый закат. Запоздалый путник в чёрном капюшоне, верхом на коне устало и пристально осматривал с высокой сопки, поросшей вековыми соснами, окрестность в её низовьях. Солнце как будто спешило скрыться за холмами, что бы уступить своё господство власти ночи.

Оно предъявляло свои права еще и еще на несколько минут своего царствования, как будто давая шанс запоздалым путникам найти свой укромный приют. Вдали, засыпающее солнце ярко отблёскивало на глади, петляющей между гор, полноводной и бурной реки Тарн с живописными скалистыми берегами, притока реки Гаронны в Пиренеях на Юге Франции.

– Добраться бы до монастыря засветло, – навязчивая мысль тревожно пульсировала в голове уставшего всадника, – на дорогах сейчас неспокойно, а поручение было уж очень ответственное.

Вдали еле просматривалась конечная цель таинственного путника – древний монастырь Сен-Пьер де Муассак, который насчитывал многие годы со дня своего основания. И в этих последних лучах солнца путеводной звездой сиял старинный каменный монастырь, окруженный высокой и надёжной оградой.

Аббатство Сен-Пьер де Муассак – Abbaye Saint-Pierre de Moissac, старинное бенедиктинское аббатство, крупный духовный и культурный центр, который стал к XII веку самым значительным монастырским центром Юго-Востока Франции.

Аббатство было основано самим Хлодвигом, королём франков, лично, на следующий день после победы, одержанной им здесь над Вестготами в 506 году. Франкский король, дав святую клятву построить монастырь в случае своей победы, метнул с вершины холма свое копье, чтобы отметить точное место, где будет возвышаться «аббатство тысячи монахов», в память о тысяче его воинов, погибших в бою. Хлодвигу было видение во время вдохновленного Богом сна, в котором Святой Петр встретился с ним – отсюда и название аббатства.

Настоятелем в монастыре был Аббат Оже II де Дюрфор де Дюра – Auger II de Durfort de Duras (1306–1335 гг.) – добрейший и очень сердобольный человек в уже достойном возрасте. Он был любим и уважаем всей округой и далеко за её пределами.

Именно в тот самый момент, когда день безуспешно боролся с ночью и, наконец, уступив ей, под покровом звёздного холодного ноябрьского неба, по дороге, ведущей в монастырь, появился всадник. Путник, по всей видимости, гонец властного вельможи, стремился к монастырю, нещадно загоняя своего коня.

Через мгновенье посланец в чёрном капюшоне осадил своего скакуна перед коваными воротами монастыря и, тяжело дыша, грозно, громко и с размаху забарабанил в них. Безуспешно. Никто долго не подходил.

– Где же привратник, почему не открывает? – громко рявкнул всадник.

Наконец ворота заскрипели и слегка приоткрылись. В образовавшуюся щель робко просунулась стриженая голова монаха-привратника.

– Письмо настоятелю от самого папы Климента! – грозно прошипел гонец и сунул монаху папский перстень. – Лично и срочно!

Через час-другой посланец высочайшей особы, выполнивший секретное поручение, приняв горячую ванну в тёплом помещении, расположенном рядом со спальней, накормленный и напоенный, сладко спал в уютной гостевой келье на втором, хорошо прогретом этаже обители. Что нельзя было сказать о настоятеле отце Оже, который нервно и крайне взволнованно мерил шагами огромную монастырскую трапезную.

– Какое ответственейшее поручение взваливает на его плечи Папа Климент? – мучил себя настоятель почти неразрешимым вопросом.

– А вдруг Господь не удостоит нас своим вниманием и не сподобит на решение грандиозной задачи?! Времени отпущено Папой – только год….!

Так в тяжёлых размышлениях и просидел Аббат Оже II де Дюрфор де Дюра до самого утра, приняв пока только одно предварительное решение – в поисках выхода из неоднозначно сложного положения необходимо посоветоваться с учёными братьями Святой обители Сен-Пьер.

После смерти Папы Бенедикта XI (1303–1304 гг.) на папском престоле наступил период междуцарствия. Споры между итальянскими и французскими кардиналами, которых были почти поровну в конклаве, не позволяли избрать нового папу в течение почти одиннадцати месяцев. В итоге, преемником Бенедикта XI 5-го июня 1305 года был избран Бертран де Гот под именем Климента V. Он был рукоположён 14 ноября.

В ранние годы Бертран был человек по натуре добрый и до крайности мягкий, что и делало его, сначала человеком неуверенным во всём и чрезвычайно податливым, а по истечении некоторого времени, напоённого войнами, жестокостью и интригами, превращало его в настоящего изворотливого и мстительногоизверга.

Папа стал необычайно хитёри коварен, ревнив и обидчив, вспыльчив и труслив, но приэтом, крут характером, отчегои слыл скорым на расправуинтриганом. В марте 1309 года Климент V был вынужден перенести резиденцию Папыиз Рима в Авиньон – город, который хоть и находился на французской территории и был во власти французского короля Филиппа, но принадлежал неаполитанскому королю, вассалу испанской короны. Получалось, что Папа попал в «авиньонский плен».

Однако, не смирившись, хитроумный Климент начал действовать – раз он не может вырваться из «пленения», Папа решил собрать средства, и полностью выкупить у неаполитанцев весь Авиньон.

Под политическим давлением короля Филиппа IV Красивого и в стремлении безмерно и быстро обогатиться за счёт конфискованных у еретиков Тамплиеров золота и драгоценностей, Климент нарушил клятву взаимной верности преданного ему Ордена Тамплиеров и лично Великого Магистра Ордена Жака де Моле.

Но, всем планам Папы Климента не суждено было сбыться. Не сумев реализовать и малую часть своих коварных задумок, и, поняв, что упустил возможность приумножения собственного величия, теряя власть и влияние на политическое доминирование католического суверена и Понтифика в Европе, Климент V пытается решить вопросы приращения своего финансового могущества, обратившись к работам великих алхимиков своего времени.

Арнальдус Вилланованус – вот кто сможет разом решить все проблемы коварного и алчного Климента. Арнальдус Вилланованус прославленный химик, врач и философ, чье имя гремело по всей Европе. Он также был астрологом, как и большинство мудрецов своего времени. Зачастую он трактовал сновидения и предсказывал будущее. Климент V благоволил к Арнальдусу, несмотря на нападки французских клерикалов, и ценил его, прежде всего, как отменного врача. Пораженный острым недугом Папа, можно сказать, спас жизнь многогрешному Арнальдусу, который в 1299 году по осуждению Парижского университета был обвинён в ереси и заключён в тюрьму. Обвинение основывалось на выводах его астрологического трактата «Розарий философов» – Liber appellatus thesaurus thesaurorum, Rosarius philosophorum, с предсказанием пришествия Антихриста в 1355 году, и свершением Конца Света в 1464 году.

Известен был Арнальдус ещё и тем, что в 1286 году в Риме ему удалось совершить трансмутацию – добиться главной для алхимика цели, превратив неблагородные металлы в благородные; проще говоря, получить золото!

С новым Папой Климентом V Арнальдус очень сдружился и выполнял при нем обязанности врача, в том числе в течение 1306 г., когда Папа начал страдать коликами и несварением желудка. Поэтому у Арнальдуса было достаточно времени, чтобы подробно изложить Папе свои идеи по вопросам поиска философского камня и трансмутации золота.

Летом 1311 года Папа Климент V пригласил Арнальдуса в Авиньон. У Папы произошёл очередной острый приступ коликов кишечника, и ему понадобился сведущий врач, в качестве которого и был приглашен его старый друг Арнальдус Вилланованус. Но ему так и не суждено было добраться до Авиньона. Арнальдус погиб этой осенью в пути – 6 сентября он попал в кораблекрушение у побережья Генуи.

Климент, почти отчаявшийся в успехе, принимает решение продолжить практические опыты Арнальдуса, описанные в его манускриптах: «Новый свет» – «Novum lumen», «Письмо об алхимии королю Неаполитанскому» – «Epistola super alchemia ad regem Nepolitanum», «Дорога дорог» – «Semita semitae», которые, так и не увидели Свет и всё это время пролежали в тайном хранилище Папы Климента.

Выбор пал на три самые учёные монастыря Франции, куда Климент посылает своих гонцов с папским посланием и распоряжением, в котором заключалась его тайная суть. Это Аббатство Сен-Етьен на Севере, в Нормандии; Монастырь Сен-Назер на Западе, на берегах Луары и Аббатство Сен-Пьер де Муассак на Юго-Востоке Франции.

7. Аббатство Сен-Пьер де Муассак. Видение. Манускрипт Сергиуса
17 ноября 1311 года – 10 декабря 1312 года

… Я всё знал заранее…

Опять всё повторяется и повторяется вновь! Опять это странное, сначала мутно-размытое, а затем, всё более отчётливое видение постепенно начинает становиться ощутимой реальностью.

То ли я – монах-бенедиктинец времён расцвета Святой Инквизиции, то ли – алхимик, познающий тайну «философского камня», то ли – великий художник, уже открывший секрет невероятно-диковинных красок.

Папа Климент V потребовал от учёных монахов окончательно решить задачу приготовления чистого золота из свинца, олова и ртути по рецепту известного алхимика Арнальдуса Виллановануса, приложив к посланию его переписанные манускрипты, которые находились в толстом кожаном кофре, опечатанном личной папской печатью.

Наутро, в 6:30 после удара колокола в первый канонический час, монахи, учёные братья – litterati, наиболее подкованные в церковной премудрости, во главе с Приором братом Перье вышли из церкви. Один за другим они прошли по клуатру – claustrum, четырёхугольной галерее с цветистым садом в центре, и подошли к залу капитула – capitulum, где братья-монахи читают Устав монастыря и Евангелие. Встали у входа в ожидании отца Оже. В этом зале Аббат обычно наставлял братию и принимал сильных Мира сего, решая конфликты между монастырем и церковными властями или светскими сеньорами.

На этот раз монахам надо было принять единственно верное решение на предъявленные Папой требования. Рассевшись вокруг отца Оже за большим столом, братья попеременно, но бегло начали просматривать один манускрипт за другим. В окончании одного из трактатов Брату Сергиусу бросились в глаза фраза Арнальдуса: «Трансмутировать что-либо можно лишь через «смерть» вещи как таковой, лишение ее свойств, через состояние первоматерии». Пролистнув ещё пару страниц, из всего разнообразия замысловатых фраз и формул, его взгляд выхватил один из постулатов известного алхимика: «В действительности философское делание состоит в растворении камня в собственном меркурии так, чтобы свести его к первоматерии»….

– Да… Мудрёно и не очень понятно, вернее, совсем непонятно, пока. – Мелькнула робкая мысль в голове молодого монаха.

Брезгливо поморщившись, брат Бернард, один из наиболее старших и сведущих монахов, процедил сквозь зубы:

– Это же запрещённая Церковью ересь! Этим бумагам место в костре Инквизиции, там же, где и их автору!

Ему, кто-то робко, а кто и понастойчивее, начали наперебой вторить братья-монахи. Приор, брат Перье вслух произнёс вопрос, который вертелся на языке каждого из монастырской братии:

– Почему же сам Папа прислал эти бесовские бумаги, написанные самым отпетым еретиком?

Аббат Оже, потупив взгляд, произнёс фразу, которая при всей своей очевидной кощунственности, разом прояснила всю суть происходящего:

– В нынешней ситуации Папа остро нуждается в деньгах. Власть, политическое и католическое доминирование в Европе сейчас не просто подорваны, они попраны Светской властью, а особенно властью короля Филиппа! – последние слова отец Оже отчеканил ровно и очень уверенно. – Когда срочно нужны деньги, и к тому же очень много, в дело пойдут не только еретические книги с безбожниками, но и дружба с самим Сатаной!

Воцарилось тягостное молчание, длящееся уже насколько нескончаемых минут. Наконец, его прервал отец Оже обращением к молодому монаху-учёному, брату Сергиусу:

– Послушай, брат Сергиус! Мог ли бы ты изучить трактаты Арнольдуса и взяться за это сомнительное дело по трансмутации золота?

– Брат Сергиус! – уже отчётливее и громче произнёс отец Оже. – Я хотел бы знать твоё мнение о трудах Арнальдуса. Брат Сергиус! Брат, да слышишь ли ты меня?!

Я, современный молодой художник, всё отчётливее начинал воспринимать окружающую меня странную и, казалось бы, ещё совсем чуждую мне реальность. Я вроде бы даже участвую в происходящих событиях… Здесь и Сейчас… Сначала как бы со стороны, затем, всё отчётливее и более ощутимо, и теперь уже, как непосредственный участник сложившейся безвыходной ситуации. Видение проявлялось как будто бы из небытия прямо в самом зале капитула монастыря Сен-Пьер.

– Сергиус! Сергиус! – я слышал это имя, как сквозь пелену каких-то грёз или видений!

Господи, так это же я. Выходит, Я и есть – Сергиус!!! А монахи обращаются именно ко мне…? Да, как же такое может быть…? О, нет!

Слава Всевышнему! Я, всё же – не брат Сергиус, а московский художник. Просто я сейчас вижу окружающую меня действительность глазами монаха Сергиуса! Я, как и все слышу свой собственный, то есть голос Сергиуса!

Как-то разом я вышел из гнетущего оцепенения, оказавшись в центре реальных событий! Похоже, брат Сергиус также прибывал в не менее странном и пространном состоянии.

– Отец Оже, только само чтение и понимание сути этих манускриптов займёт у меня не меньше полугода! К тому же, необходимо разобраться в том, как обустроить лабораторию для химических опытов, да и, вообще, понять, что именно для всего этого нужно…! – в порыве на одном дыхании выпалил эти слова брат Сергиус, хотя мне казалось, что произношу их именно Я….!

Получается, что и я, современный молодой художник, как и все участники этого обсуждения, тоже каким-то мистическим образом причастен к интриге происходящих событий.

Брат Сергиус уже более десяти лет занимается изучением естественных наук, добившись в этом значительных успехов, да и другие науки были ведомы этому талантливому молодому монаху. Именно поэтому выбор Отца Оже и пал на него.

– Вот и ладно. На том и порешим, – твёрдо произнёс Аббат и благословил братьев, осеняя их крестным знамением, – Мир всем…

– Брат Сергиус, начинайте знакомиться с труда-ми Арнальдуса и составьтесписок всего необходимо-го для начала работ. А, там, как-нибудь разберёмся. Всевышний не оставит наси поможет найти правильное решение! А, уж, кольвремя дорого, то и беритесь за дело, брат Сергиус, неотлагательно!

Брат Сергиус молодой, но уже очень образованный и дисциплинированный монах, довольно скоро ознакомившись с трудами старого алхимика, спустя всего лишь месяц предоставил отцу Оже перечень всего необходимого для начала работ. Для этого требовалось оборудовать лабораторию, место которой нашлось рядом с кухней, отгородив небольшую часть трапезной. В этом отгороженном закутке для проведения химических опытов был сложен очаг, дымоход которого совместили с кухонным. Воду и стоки тоже соединили с кухонными трубопроводами.

Сергиус был освобождён от всех монашеских служб и монастырских обязанностей. Молиться ему было дозволено прямо в лаборатории. В ней Сергиус пропадал сутками, иногда даже оставаясь на ночь и просыпаясь с первыми лучами солнца. Раз за разом приходилось повторять всё, что предписывал Арнальдус, строго соблюдая составные части разных веществ и компонентов, время их соединения, последовательность и продолжительность протекания реакций.

Кто только из братьев, учёных-монахов не поддерживал Сергиуса в то сложное время. Разбирающиеся, хоть немного, в естественных науках, делились теоретическим или практическим советом, иные, просто дружески сочувствуя, приносили ему в лабораторию лакомые кусочки из кухни, а то и целые деликатесные блюда. Некоторые братья иногда подолгу засиживались с Сергиусом в лаборатории, готовя на открытом огне очага ароматный глинтвейн из вина, виноград для которого собрали этим августом, мёда, лекарственных трав и специй. Старинный монастырский рецепт.

Устав Святого Бенедикта позволял монахам употреблять вино во время ежедневной трапезы по норме в один гемин (0,3 литра). Однако в Уставе была одна оговорка: «Если условия местности, или тяжелый труд, или летний зной потребует большего, то давать на усмотрение аббата, соблюдая всячески, чтобы не дошло до пьянства». В общем, хотя, до пьянства и было сказано не доходить, мера употребления вина сильно варьировалась от одного аббатства к другому.

Так, молча, под сочувствующие взгляды братьев, выпивался маленькими глоточками горячий и ароматный глинтвейн, хотя бы на немного отвлекая брата Сергиуса от проблем неразрешимой задачи.

Сергиус начал усердно молиться, призывая на помощь Всевышние силы. Не зря же в толковании тайны имени «Сергиус» сказано, что Цвет его имени – Золотой, Камень – Жемчуг, в характере есть явная предрасположенность сочетать в себе сильные черты характера и целеустремлённость.

Но ни молитвы, ни его усердие, в проводимых химических опытах во всех мыслимых и немыслимых комбинациях, никак не способствовали получению долгожданного результата. С постоянным однообразием в результате всегда получалось что-то не то, совсем не то, что требовалось Папе Клименту.

Вновь и вновь, со слипшимися от усталости и вечного недосыпания, глазами, вчитывался Сергиус в тексты манускрипта Арнальдуса, нашедшего Философский камень, силясь понять тайный смысл написанного великим адептом алхимии:

«В эзотерическом смысле, совокупность знаний, сведений, недоступных непосвящённым, несведущим в мистических учениях людям, особых способов восприятия реальности, имеющих тайное содержание и выражение в психодуховных практиках, камень символизирует трансмутацию низшей, животной, природы человека в высшую, божественную. Целью для моих практик был сам философский камень. И духовное освобождение, превознесение, даруемое тому, кто им обладает – абсолютная свобода».

Арнальдус ссылался на результаты опытов, описанных в трудах Пифагора, Платона, Аристотеля, арабского философа и врача Авиценны.

Сергиус начал менять реактивы, составные компоненты и элементы, задействованные в опытах, их чередование и время вступления в реакцию. Использовал различные сочетания ртути, свинца, олова, серебра, скипидара, азотной и серной кислот с примесью соединений йода и без него. Молодой монах соединял их не только так, как описывалось в трактате алхимика, но и, экспериментируя в поисках искомого результата, допускал и иные вариации проводимых опытов. Неизменным всегда было только одно. В реторте на дне оставались разные комбинации осадков цветом, очень похожим на золото. Разнообразные виды осадков, какие угодно! Но только не золото! Пытливый ум молодого учёного требовал хотя бы понять – что именно получалось вместо драгоценного металла…? Что это за странное вещество в виде порошкообразного осадка, внешне напоминающее золотой песок? Надо бы его исследовать…

Однажды, под утро, находясь ещё в полусонном забытьи, ему даже показалось, что он получил «Золотой напиток»! Этому средству приписывалась могучая сила: оно должно было не только облагораживать металлы, но и служить универсальным лекарством. Его раствор, в определённой степени разведённый, так называемый Золотой напиток, «питьевое золото» – Aurum potabile, принятый внутрь в малых дозах, должен был исцелять все болезни, молодить старое тело и делать жизнь более продолжительной.

Увы, всё было тщетно! Золото не получалось!

Сергиус не мог поверить в некомпетентность Арнальдуса. Ведь, он уже ставил опыты по трансмутации и получал чистое золото в Риме в 1286 году. Значит, либо при переписке трактата Арнальдуса ошиблись переписчики Папы Климента, либо сам Арнальдус умышленно допустил ошибку в описании рецепта.

Вдруг, молодой монах как будто понял потаённые мысли Арнальдуса. Наверняка, великий алхимик предположил возникновение беспорядка, ужаса и даже катастрофы после того, как кто-то из людей в одиночку овладеет тайной технологией трансмутации или, а это ещё хуже, несколько избранных персон будут владеть этим магическим знанием. Тогда-то Мир, скорее всего, сначала сойдёт с ума от изобилия золота, а затем, погрязнув в нескончаемой чреде войн, познает полный крах своего политического, экономического и социального устройства. Попросту, наступит полный хаос!

Так, за работой Сергиус и не заметил, как пролетело 12 месяцев, включая изучение трактатов Арнальдуса и обустройство лаборатории. Наступила вторая половина ноября 1312 года. Надо было писать отчёт Клименту о проделанной работе с отрицательным результатом.

Опять, уже спустя год, 20 ноября отец Оже собрал учёных монахов монастыря Сен-Пьер в зале капитула аббатства по вопросу поручения Папы Климента. Потупив взор, аббат огласил результаты проделанных опытов: