Текст книги "Я всё знал заранее… Часть 2. Тайна Тициана"

– Золото не получилось!

Кто-то из братьев читал молитву и, предвидя весь гнев Понтифика, который непременно обрушится на головы монахов аббатства, вместе с тем радовался тому, что бесовским и еретическим планам не суждено было свершиться:

– Слава Всевышнему! —

Отец Оже, как всегда, спокойно и твёрдо подвёл итог:

– Брат Сергиус пиши отчёт о завершении работ с результатом, который ты получил. Не забудь приложить манускрипт с описанием опытов, чертежей и с окончательными выводами. Я же напишу Клименту сопроводительное письмо.

Молодой учёный монах-алхимик составил отчёт о неудавшихся экспериментах по трансмутации золота, и при этом вложил в кожаный кофр Папы Климента V свой отчёт-манускрипт о способе изготовления чудодейственных красок, которые способны передавать такие оттенки, каких по силе воздействия на человека доселе и не существовало.

Завтра утром отец Оже положит в кофр своё сопроводительное письмо для Папы, зальёт его замок сургучом и скрепит всё своей аббатской печатью. Отставив кофр на столе лаборатории, брат Сергиус, опасливо озираясь, тихо произнёс:

– Этому тайному замыслу по трансмутации неблагородных металлов в золото сбыться было не суждено! А, вот имя моё, как великого алхимика волшебных красок, будет триумфально шествовать из века в век!

Я, современный московский художник отчётливо видел этот манускрипт, понимал суть проводимых химических опытов и чётко слышал эту фразу Сергиуса, правда, тогда ещё, не придал этому должного внимания, хотя, всё происходящее, очевидно, носило судьбоносный характер, и заслуживало более внимательного и вдумчивого отношения к событиям того далёкого и очень тревожного времени. … Ведь, я же всё знал заранее…

Всё опять повторяется и повторяется вновь! Опять это странное, сначала мутно-размытое, а затем, всё более отчётливое видение постепенно начинает становиться ощутимой реальностью.

То ли я – монах-бенедиктинец времён расцвета Святой Инквизиции, то ли – алхимик, познающий тайну «философского камня», то ли – великий художник, уже открывший секрет невероятно-диковинных красок.

С первой же оказией, 30 ноября 1312 года кофр был отправлен Папе Клименту V в Авиньон.

8. Тициан. Творческий путь

Мощный виток развития масляной живописи начался в эпоху Возрождения. Живописцы этой эпохи наслаждались свободой, которую давали масляные краски по отношению к материалу. Их использование дало безграничные возможности для развития новых техник живописи. Лучшими полотнами этой эпохи стали картины Леонардо да Винчи, Микеланджело Буанаротти, Рафаэля, Караваджо, Тициана, Альбрехта Дюрера, Сандро Боттичелли.

Тициан Вечеллио, которого в те ранние годы все называли просто Тицианом, хотя впоследствии это имя зазвучало как титул высшего достоинства, родился в глухой деревушке Пьеве ди Кадоре, в семье со старыми благородными традициями в 1480-е годы. Когда именно, это уже никому точно неизвестно.

Уже на десятом году жизни Тициан начал пробовать свои силы в живописи. Рисуя, он искал, прежде всего, живые, золотистые, солнечные краски. Он рисовал иначе, чем другие знаменитые и признанные художники того времени, и потому один из уважаемых и известных в Венеции живописцев сказал маленькому Тициану страшные слова: «У тебя нет таланта!». Теперь же все искусствоведы единодушно утверждают, что Тициан, бесспорно, стоит во главе венецианской школы живописи.

Тициану не было и тридцати лет, когда его признали лучшим живописцем Венеции. По месту рождения художника иногда называют «Тициано да Кадоре». Позже он известен так же, как Тициан Божественный.

Уже к середине 1520-х годов, которые условно принято считать началом второго периода, в творчестве Тициана определяются три главных жанра, в которых он не знал себе равных. Основное внимание он уделяет религиозной теме, портрету и аллегорическим композициям на мифологические сюжеты или poesie, как мастер сам называл их в письмах к друзьям и заказчикам. Пик творческой зрелости приходится на 30-е годы, когда Тициан обретает всеобщее признание и громкую славу, а его искусство становится поистине народным, отражающим быт и нравы венецианцев, их тягу к свободе и независимости.

Тициан первым обратил внимание на то, что красота живописи зависит не только от чистоты цвета красок, но и от их гармонии.

– Загрязни тона твоих красок, – часто подсказывал он своим ученикам.

В процессе своих собственных проб и поиска техник смешения красок, я обратил внимание, на то, что в работах Тициана композиции становятся менее динамичными, более «повествовательными», что ли. Художник создаёт «живость» и драматизм сюжета, используя иные техники, нежели те, которыми все традиционно пользовались ранее. Вблизи картина кажется беспорядочным хаосом мазков, и лишь на определенном расстоянии цветовые пятна сливаются и из них проявляются чёткие контуры и фигуры. Накладывая краски на холст, Тициан использовал не только кисть, но и шпатель и даже палец. Местами структура холста просвечивалась и казалась, как бы обнаженной, что придавало краскам особую прозрачность и воздушность.

Необычная техника Тициана не находила понимания у большинства его современников – настолько новой и непривычной она была для своего времени. В этот период художник пользовался более жидкими красками. Прежнее колористическое богатство уходит, и на первый план выступает игра света – цвета как бы «тлеют изнутри». Главную роль теперьуже играет приглушенный золотистый тон, чаще используются оттенки сине-стального и коричневого.

Новая техника раскрыла поразительные колористические возможности масляных красок, которые, будучи нанесенными методом полупрозрачной лессировки на хорошо подготовленную поверхность доски или холста, излучают удивительное сияние. Тициана не могла не потрясти светоносная живопись Пьеро делла Франческа. Он внимательно изучал работы старых мастеров и вобрал в себя все лучшее, что было у «отцов Возрождения». По прошествии лет Тициан во многом превзошел своих учителей, став величайшим колористом в истории мировой живописи.

Тайна колорита его работ – непостижима. Так, в чём же она, в чём эта тайна? В слияние оттенков? В удивительной точности перехода тонов? В составе красок? Неподражаемое искусство накладывать краски ставят Тициана на вершину совершенства. Эта загадка до сих пор остается необъяснимой.

Напрасно многие пытались подвергать краски, которыми он писал, химическому разложению, для чего безжалостно пожертвовали несколькими его бесценными произведениями: анализ дал самые обыкновенные результаты, а тайна его колорита так и осталась в гениальной недосягаемости.

«Похищение Европы» – одна из семи «поэзий» Тициана, как он их сам называл. Произведение получилось очень драматичным, полным накала страстей. Ему удалось достичь такого эффекта с помощью мрачной и контрастной цветовой гаммы, а также диагональной композиции, которая задает движение, усиливает динамичность.

Всё же, был какой-то секрет, какая-то тайна и в технике нанесения красок на холст, и в изготовлении самих красок. Так, в чём же именно этот секрет, в чём же его тайна? Мне непременно надо её раскрыть…

9. Петербург. Эрмитаж. Наши дни
Август 2022 г

Итак, позавтракав в кафе при отеле и собираясь посетить один их величественнейших музеев Мира – Эрмитаж, мы с Данилой пересекли улицу Садовую, которая проходит вдоль почти всего города, и вышли на Вознесенский проспект к остановке автобуса № 10. Всем, кто хотел бы познакомиться с Санкт-Петербургом, непременно надо воспользоваться маршрутом десятки.

Автобус медленно проехал вдоль всей Исаакиевской площади, мимо чуда архитектурного творения Огюста Монферрана – Исаакиевского собора. Это высочайший в Мире купольный храм со строгим триумфальным узором величественной колоннады из красного гранита, на которую опирается балюстрада с фигурами ангелов. Затем, выехав на Адмиралтейский проспект, и далее по Невскому, не доезжая до Дворцового моста, вышли на остановке «Дворцовая площадь».

Велико было желание сразу же окунуться в мир культуры эпохи Возрождения, и, как бы громко это не звучало, полностью раствориться в коллекции искусства Италии, которую так бережно хранит исполненный величия Эрмитаж!

Я предложил Даниле сразу же перейти на второй этаж в залы эпохи, которые представлены итальянскими мастерами: Тициан, Караваджо, Филиппино Липпи, Десидерио да Сеттиньяно, Боттичелли, Джампетрино, Бернардино и многими другими, во главе с Леонардо да Винчи… Среди этих залов есть тот самый отдельный зал, ради которого я и задумал теперешнее познавательное путешествие с Северную столицу.

На стенах зала Тициана, окрашенных в тон ткани несохранившейся обивки XIX века, представлены 10 картин кисти великого итальянского живописца, среди которых «Даная», «Святой Себастьян» и «Кающаяся Мария Магдалина».

Собрание картин Тициана в Эрмитаже одно из лучших в мире – многие из работ украшали интерьеры дома самого великого художника в Венеции, а уже потом, с течением времени, они разлетелись по самым богатым коллекциям всего Света.

Особое внимание привлекает картина «Святой Себастьян». На мой взгляд, по сути, эта работа – первая ласточка импрессионизма задолго до его расцвета, так несправедливо недооценённая современниками.

На полотне исчезли грани рисунка, исчез деспотизм композиции, исчезли даже краски, их переливы и игра. Один цвет – черный. Он и создает весь красочный эффект. Не это ли является признаком великого мастерства и талантом предвидения!

К образу кающейся Марии Магдалины Тициан обращался неоднократно. На мой взгляд, из всех полотен, которые мастер посвятил Марии Магдалине, эрмитажное является лучшим. После смерти Тициана его сын продал картины великого мастера Кристофоро Барбариго. А, уже через несколько веков этот холст для Эрмитажа приобрёл сам Николай Первый.

По волшебству живописи, такой легкой, простой и уверенной, эрмитажная «Даная» едва ли не одна из лучших картин во всем творении Тициана. Можно предположить, что, если образ женщины, оставляет зрителя немного холодным и слегка равнодушным, то это, вероятно, потому, что сам живописец был в данном случае более заинтересован общим красочным эффектом, нежели передачей чувственной прелести.

В «Несении креста» Тициан приблизил к зрителю бледное, измученное лицо Иисуса с подёрнутым кровавой пеленой взглядом, заставляя пережить весь трагизм его последнего пути. Но при этом Христос у него не сломлен.

Христос в ясном сознании от происходящего. Он осознанно совершает восхождение на Голгофу.

Образ Христа Вседержителя, наверняка восходил к византийской христианской иконографии. Его правая рука поднята в благословляющем жесте, в левой – хрустальная сфера, символ власти над миром. При этом Христос сохраняет глубоко человеческий образ. Колорит полотна сдержан, он впечатляет энергичной проработкой основных цветов – красного и синего, тонкой нюансировкой тональных переходов на освещенном лице, виртуозностью деталей – несколько точных и сильных мазков кисти передают прозрачность и выпуклость хрустальной сферы.

Конечно же, мы с Данилой посетили и другие залы Эрмитажа. Его интересовало практически все экспозиции. Он жадно впитывал в себя всё, чего касался его пытливый взгляд. Я же, наоборот, подолгу просиживал на скамьях, обитых красным бархатом, и с удовольствием смотрел на Данилу, так увлечённо и внимательно изучающего творение великих живописцев.

Находясь под впечатлением от воочию увиденных полотен Тициана, ради чего я и посетил Питер, а особенно после впопыхах записанного сегодня утром рецепта волшебных красок из привидевшегося мне манускрипта монаха-алхимика Сергиуса, я отнёсся к работам других корифеев живописи, более сдержанно.

Лишь к вечеру мы добрались до нашего уютного отеля «Приют Паломника» и, перекусив в кафе, отправились отдыхать по своим номерам, продолжая хранить сдержанное молчание, всё ещё находясь под ярким впечатлением увиденного в Эрмитаже. Прощаясь, мы условились за завтраком определить план экскурсий на следующий день.

Я никак не мог сбросить с себя пелену впечатлений, которые произвели на меня «живые» картины Тициана. Всё же, очевидна непревзойдённая прозрачность его волшебных красок. Она несравненна настолько, что не один живописец в Мире не мог в этом сравниться с ним! Вот уж точно, Тициан – таинственный «алхимик красок», а картины его, воистину, «розовый жемчуг с дымно-золотистыми отливами»!

«Всё же, был какой-то секрет, какая-то тайна и в технологии нанесения красок на холст, и в изготовлении самих этих необычайных красок. В чём же тайна? Надо непременно её раскрыть….» – эта мысль с тревожащей настойчивостью сидела в моём сознание и не давала мне покоя.

В номере я ещё долго всматривался в наброски-копии из манускрипта монаха Сергиуса с описанием древней технологии приготовления чудодейственных красок, которая становилась для меня всё более отчётливой и ясно понимаемой. Несомненно, надо будет ещё разбираться в деталях этой методики, химических формулах и условиях смешения компонентов. Разумеется, этот тайный рецепт с подробными чертежами не мог оставить меня равнодушным.

– Завтра, – подумал я, – обязательно, завтра буду ломать голову над использованием этой таинственной технологии для использования её в своих будущих работах.

Но, возможно, уже сегодня ночью мне снова может пригрезиться в видениях некое разъяснение о необычном древнем методе изготовления этих чарующих красок или о причинах того, почему именно меня выбрало столь магическое и необычное провидение.

Может быть, мои наброски с привидевшегося манускрипта Сергиуса стоило показать Даниле. Парень-то он, кажется, очень смышлёный, тем более что я уже говорил с ним о своих видениях. С этими мыслями о прошлом и о грядущем я и заснул, уже путаясь в них и не понимая, где явь, где вымысел, а где, может быть, и таинственное предзнаменование.

Со своими откровениями о произошедшем сегодня утром, я из-за беспричинно-интуитивной осторожности, решил повременить, по крайней мере, до вечера. Мне надо было ещё самому хоть чуть-чуть разобраться во всём происходящем. Эта самая интуиция подсказывала мне, что, не смотря на то, что я когда-то прежде уже видел сам оригинал манускрипта своими глазами, впредь хотя бы раз увижу его снова…, ведь, я же всё знал заранее…

10. Авиньон. Папа Климент V. Крушение надежд

Осень 1307 года.

В самом начале XIV века в борьбе за абсолютную власть бескомпромиссно столкнулись интересы французских королей с интересами Римских Пап, которым усиление светской власти грозило ослаблением власти церковной. Решающее столкновение произошло между королем Филиппом Красивым и папой Бонифацием VIII в начале XIV века. В 1301 году в ответ на судебное преследование одного южно – французского епископа, ставленника римской курии, папа направил Филиппу грозное послание. Он обвинял короля в тирании, дурном управлении страной, порче монеты (фальшивомонетничество), запрещал ему собирать налоги с духовенства и под угрозой отлучения от церкви вызывал к себе на суд.

18 ноября 1302 года Папа Бонифаций VIII издаёт буллу «Всякая тварь подчинена Папе» (Unam Sanctam), в которой все притязания средневекового папства получили законодательное выражение.

Церковь, по этой булле, «имеет единого Господа, единую веру, единокрещение и единого Видимого Главу, который и является представителем Христа и преемником апостола Петра».

«В руках его находятся те два меча, под которыми нужно разуметь меч духовный и меч светский», о которых говорится в Евангелии от Луки, (22:38).

«Как светский меч должен быть в подчинении духовному, так и светская власть должна быть подчинена духовной. Последняя поставляет первую и судит её, если она отклоняется от правого пути. Подчинённость всякого человеческого существа римскому первосвященнику есть догмат веры, необходимый для спасения души».

Попав в «Свод Канонического права» (Corpus juris Canonici), булла «Unam sanctam» стала общим церковным законом католической церкви, догматом непогрешимости взгляда Папы на отношение между светской и духовной властью.

В результате последствий папской буллы «Unam sanctam», Бонифаций VIII не только грубо унизил Филиппа IV Красивого, но и отлучил короля Филиппа от церкви, объявив его сверженным с престола и предложив французскую корону немецкому императору Альбрехту I.

Король, со своей стороны, обвинил Папу в нечестии, симонии, развратной жизни и пригрозил ему церковным собором.

В то же время он отправил в Италию главу французских юристов, советника короля, канцлера Гийома де Ногаре, с поручением захватить Папу и отвести его в Лион.

Верный друг французского короля канцлер Гийом де Ногаре, доктор права и профессор законоведения, член королевского совета, хранитель большой королевской печати, ворвался в папские покои и потребовал у Бонифация отречения от папского престола и даже ударил его по лицу железной рыцарской перчаткой. Не вы-держав такого потрясение, через несколько дней упрямый Папа Бонифаций VIII скончался.

После смерти Папы Бенедикта XI (1303–1304 гг.), приемника Бонифация VIII, на папском престоле наступилпериод междуцарствия. Споры между итальянскимии французскими кардиналами, которых были почти поровну в конклаве, не позволяли избрать нового папу в течение почти одиннадцати месяцев. В итоге, преемником Папы Бенедикта XI 5-го июня 1305 года был избран Бертран де Гот под именем Климента V. Он был возведён в сан 14 ноября.

Бертран де Гот не былитальянцем и не был кардиналом, что могло статьопределяющим при голосовании – его воспринималикак нейтрального кандидата. В итоге, Климент V был из-бран при содействии французского короля Филиппа IV Красивого, которому онза это обязался уступитьна пять лет церковные до-ходы в пределах Франции и обещал полную покорность. Филипп IV изначально рассудил верно. Но с годами кроткий и мягкий по натуре Бертран, отличавшийся податливым характером и неуверенностью во всём, превратился в Папу Климента V, изворотливого, жестокого и мстительного негодяя.

Со временем Климент приобрёл черты хитрого и коварного интригана с неконтролируемыми вспышками крутого нрава, отчего снискал среди окружающих славу скорого на жестокую расправу нещадного религиозного иерарха.

В марте 1309 года, после переноса резиденции Папы из Рима в Авиньон, который одновременно был и под властью неаполитанского короля, вассала испанской короны, и находился на территории королевства Франции. Климент, по сути, стал заложником трёх могущественных вельмож, то есть, по сути, попал в тройной «плен».

Папа Климент V оказался почти в полной политической, экономической, а вследствие этого, и религиозной зависимости от Сильных Мира сего. Но, будучи человеком очень своенравным и болезненно честолюбивым, так и не смирившись с этой незавидной ситуацией, хитроумный Климент принял решение – если он не может вырваться от «жарких королевских объятий», то надо изловчиться, любыми способами, не гнушаясь никакими предательствами моральных и религиозных принципов, собрать средства и выкупить весь Авиньон. Но для этого нужны всего лишь средства. Очень большие средства!

Перед избранием на должность Верховного Понтифика Филиппу IV был тайно представлен список из претендентов на папский престол, в котором числился и Бертран де Гот. Кардинал де Прато, представляя этот список Филиппу, характеризовал Бертрана, как человека «жадного до почестей и денег», и который при этом слыл даже «врагом короля, но от которого можно было многого добиться», используя его пагубные слабости.

Данте в своей «Божественной комедии» писал о Клименте V:

 
«Гасконцы с каорсинцами хотят
Пить нашу кровь; О доброе начало,
В какой конечный впало ты разврат!»
 

«Рай. XXVII. 58–60»

Не откладывая, Филипп назначил встречу архиепископу в монастыре, расположенном посреди Сентонжского леса.

Согласие на встречу было дано с готовностью.

После дружественного общения король обратился к прелату:

– Смотри, архиепископ, в моих руках – возможность сделать тебя Папой, если я того пожелаю, и именно поэтому я пришёл к тебе. Если ты обещаешь даровать мне милости, которые я у тебя попрошу, я возведу тебя в этот сан. И чтобы ты был вполне уверен в том, что у меня есть власть, смотри!

Тут же Филипп показал архиепископу письмо и соглашение на его избрание Папой от двух фракций конклава.

Архиепископ бросился на колени, вне себя от радости, и голосом, осипшим от волнения тихо прошипел:

– Тебе стоит только приказать, и я готов повиноваться полностью, и это всегда будет считаться моей доброй волей.

Филипп протянул лист прелату, всё ещё продолжавшему стоять на коленях:

– Вот те милости, о которых я тебя прошу!

Список состоял из пяти письменных условий, одним из которых – перенос резиденции Папы из Рима в Авиньон, поближе к себе для полного контроля над Папой. Шестое условие король обещал озвучить «в нужное время и в надлежащем месте».

Бертран де Гот был официально уведомлен о своём избрании и призван для вступления в сан понтифика в Рим. Но неугомонный Бертран выбрал Лион для своей коронации, которая состоялась 14 ноября 1305 года и была отмечена роскошью и присутствием Филиппа IV. Среди первых действий Климента было рукоположение девяти французских кардиналов – личных друзей короля Филиппа.

Архиепископ поклялся повиноваться королю Франции, и по его приказу кардинал де Прато назначил Бертрана де Гота Римским Папой.

В начале 1306 года Климент V фактически отменил буллу Бонифация VIII «Unam Sanctam» (Всякая тварь подчинена Папе), утверждавшую папский примат над светскими правителями и угрожавшую политическим планам Филиппа. Климент, похоже, на посту Верховного Понтификата был лишь инструментом французской монархии, что знаменовало собой радикальное изменение в папской политике.

Конечно же, пронырливый Климент приложил руку и к запуску папского монетного двора в Авиньоне, не упустив возможность чеканить монету со своим изображением!

Филипп IV, прозванный народом Красивым, был внуком Людовика IX Святого, канонизированного католической церковью уже в годы царствования Филиппа. Святой дед оказал огромное влияние на его мировоззрение, навсегда став для него эталоном. Потому и королевский двор Филиппа никогда не отличался роскошью и пристрастием к пышности. Король зорко наблюдал за соблюдением норм христианской морали своих приближенных и членов семьи. Филипп шел к тому, что потом, спустя века, завершит кардинал Ришелье – он старался объединить страну. Эта была высокая политика. А она не всегда означает меч. Иногда, и очень часто – это деньги. Золото…

Филипп Красивый, внук Людовика Святого, умершего в Крестовом походе, сын Филиппа III, христианнейшего короля Франции, также скончавшегося в Крестовом походе, не мог не думать о новом походе. На соборе во Вьенне он торжественно пообещал начать подготовку к нему. Но для этого ему требовались действенные средства: деньги, много денег, и достаточные военные ресурсы.

В целях скорейшего обогащения, Филипп IV задумал политическую многоходовую комбинацию. Поскольку войнав Палестине закончилась, и рыцарские ордены оказалисьвне Святой земли, то надо объединить два из них – Орден Тамплиеров, Храмовников (Pauperes commilitones Christi Templique Salomonici) и Орден Иоанна Иерусалимского, Госпитальеров (Ordo Fratrum Hospitalis Sancti Ioannis Hierosolymitani). Во главе же объединенного Ордена, дабы не принизить чести ни Тамплиеров, ни Госпитальеров, должен встать сын христианнейшего короля Франции, потомокзнаменитого крестоносца Людовика Святого, то есть он сам, Филипп IV Красивый.

Королю, как всегда, нужны были деньги, кроме того, он задолжал тамплиерам из-рядную сумму, а возвращатьее своему кредитору он совсем и не собирался. Одним махом Филип решил, и избавитьсяот строптивого Ордена Тамплиеров, и не возвращать взятые кредиты, и прибрать к своим рукам всё имущество богатого и могущественного Ордена рыцарей Храма.

Филипп пошёл на очередную хитрость – он попросилпринять его в Орден. Если же у короля не получится объединения Орденов, то, став одним из рыцарей-храмовников, со временем ему удастся стать Великим Магистром Ордена.

Однако, Великий Магистр Ордена тамплиеров Жак де Мале, разгадав коварный умысел короля и понимая, что со временем Филипп займет его место, вежливо отказал хитрецу.

После этого в 1307 г. Филипп Красивый приказал тайно за один день арестовать всех тамплиеров, проживавших на территории Франции. Большинство тамплиеров во главе с Великим Магистром Жаком де Моле были обвинены в ереси, колдовстве и служении дьяволу. Следствие по делу тамплиеров длилось 7 лет.

Орден Тамплиеров, Орден рыцарей Храма (Храмовников), в какой-то момент оказался противником всех этих политически хитроумных процессов. За что и жестоко поплатился.

Свое название «Тамплиеры» или иначе, «Храмовники» воины – монахи получили потому, что их резиденцией поначалу служило здание, находившееся с южной стороны дворца иерусалимского короля Болдуина I и примыкавшее к церкви Гроба Господня. По-французски «Tour du Temple», отсюда и название Ордена.

Двадцать лет с 1119 года рыцари Храма, тамплиеры, что-то искали на Святой земле в Храме Соломона в Иерусалимском королевстве и, по всей видимости, нашли…

После обретения несметных и, особенно тайных богатств, настало время выходить из полулегального положения и громко заявить о себе. Легендой прикрытия стало опасное и богоугодное дело защиты паломников в Иерусалим.

Орден признали сразу. Был написан Устав. Ему передали замки, земли, даже острова (Кипр был куплен у Ричарда Львиное Сердце за фантастическую по тем временам сумму в 100 тысяч золотых безантов). В 1139 и 1144 годах, Папы Римские своими буллами дают новому Ордену неслыханные ранее привилегии. Рыцари были не подвластны светским и церковным властям всех государств Европы и подчинялись напрямую только самому Папе.

Под постоянным давлением Филиппа IV Красивого Папа Климент поддержал короля в его гонениях и нападках на легендарный Орден Храмовников с требованием распустить его. Но всё золото и сокровища Ордена конфисковать в пользу королевской казны. При этом лукавый Климент в тайне надеялся и самому поживиться сокровищами Ордена, лелея свою главную и тайную надежду – выкупить весь Авиньон, нынешнюю папскую резиденцию.

Вот так, Святой Престол, в лице его Понтифика изменил клятве взаимной верности преданного ему Ордена Тамплиеров и лично Великого Магистра Ордена Жака де Моле.

Хотя французский король Филипп Красивый и использовал момент внезапности, но главной своей цели он не добился, сокровища и документы Ордена тамплиеров ему не достались.

До начала арестов 23-тий Великий Магистр Жак де Моле успел сжечь многие документы и рукописи Ордена. Во все орденские дома Франции ему удалось отправить письма, в которых Великий Магистр сделал распоряжения и приказал не сообщать никаких сведений об организации и ритуалах рыцарей-храмовников.

Наступила Черная Пятница – 13 октября 1307 года… Тёмной ночью, перед массовыми арестами из Северных ворот Парижа выехал отряд из 42-х вооруженных рыцарей, который сопровождал три гружёные повозки. Четверка лошадей в каждой упряжке едва справлялась с грузом. Из разных районов Франции доверху заполненные телеги и крытые фургоны стекались в Ла-Рошель – порт, который тоже принадлежал тамплиерам, где уже так, кстати, стояли на рейде 17 крупных кораблей-когов полностью готовых к погрузке и срочному отплытию по одной лишь команде. Куда отправились эти гружёные до верха корабли, и где сокровища Ордена Тамплиеров не знает никто…

Вместе с провалом плана Филиппа Красивого рухнули и планы Папы Климента V, которым уже никогда не суждено было сбыться. Не смог Папа претворить в жизнь и малую часть своих вероломных задумок. Климент понял, что он упустил возможность приумножения собственного величия, теряя власть и жажду политического господствования в католической Европе. Теперь Папа Климент, пытаясь решить вопросы своего финансового могущества, обратился к работам великих алхимиков своего времени.

Арнальдус Вилланованус – теперь он последняя надежда Папы и только он единственный, кто сможет решить все проблемы хитрого и жадного до денег и власти Климента. Арнальдус Вилланованус прославленный химик, врач и философ, чье имя гремело по всей Европе, в 1286 году в Риме смог совершить трансмутацию – добиться главной для алхимиков цели, превратив неблагородные металлы в золото!

В самом конце XIII столетия по осуждению Парижского университета Арнальдуса обвинили в ереси и заключили в тюрьму. Он был спасен благодаря вмешательству Бонифация VIII, которого Арнальдус вылечил от мучительной болезни. При Папе Бенедикте XI, в конце 1303 года он снова был заключен в тюрьму. Сорбонна приказала сжечь его философские еретические работы.

Папа Климент V покровительствовал вероотступнику Арнальдусу, несмотря на нападки на него иерархов французского духовенства, ценя в нём, прежде всего, компетентность известнейшего врача того времени. Пребывая в крайне тяжёлом состоянии здоровья, Папа полагался на новейшие методы алхимика в области лечения коликов и несварения желудка и, принимая толчёные изумруды, спас жизнь этому многогрешному еретику, к которому давно уже присматривался Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium – «Святой Отдел Расследований Еретической Греховности» Святой Инквизиции.

Теперь же Папу интересовало совсем другое… Работы Арнальдуса по трансмутации неблагородных металлов в золото – это была последняя надежда Климента V вырваться из «авиньонского плена» и приобрести хотя бы толику независимости, смелости и решительности Папы Бонифация VIII.