Текст книги "История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев"

В Южной Италии

С 1798 г. русская эскадра под командованием адмирала Ушакова успешно действует в Восточном Средиземноморье. Многочисленные острова, включая Корфу, заняты русскими. В 1799 г., пока Суворов покоряет Северную Италию, Ушаков высаживает несколько подразделений на побережье Южной Италии. После ухода Макдональда Неаполитанская и Римская республики остаются практически без французских гарнизонов, зато в их распоряжении находятся многочисленные вооруженные банды. Русские пришли реставрировать монархию. 3 мая небольшой десантный отряд под командованием капитана 2-го ранга Беллета берет Бриндизи, вступает в Бар, затем занимает Фодджию. Двинувшись затем на Неаполь, он 13 июня рассеивает банды Вирца, атакует и захватывает форты, прикрывающие город, и, наконец, берет Неаполь. Восстановление монархии сопровождается страшной резней, и русским с большим трудом удается ее прекратить. «В течение многих дней, – пишет один неаполитанец, – русские были единственными, кто защищал порядок». 10 июля Беллет в Капуе, несколько дней спустя – в Гаэте. Республика повержена, на трон возвращается король Фердинанд IV. Повсюду роялисты обрушивают на своих врагов кровавые репрессии. Военные действия тем временем продолжаются очень активно. Очистив от неприятеля район Анконы, русские идут на Рим. 11 октября Балабин во главе отряда морской пехоты (800 человек) входит в город. Месяц спустя русских сменили австрийцы и они покинули Италию.

Швейцарский поход

Эта кампания, «переход Суворова через Альпы», считается одной из самых славных для русского оружия, благодаря силе духа, проявленной как командующим, так и войсками. Суворов назначен главнокомандующим в Швейцарии. 23 августа корпус Римского-Корсакова, направленный из России, прибывает в эту страну, где должен ждать фельдмаршала. С 27-го начинается замена австрийских частей в районе Цюриха на русские. Существует договоренность, согласно которой эрцгерцог Карл обязан был дождаться Суворова, но он получает на сей счет секретные инструкции. Клаузевиц в этой связи ссылается на мемуары эрцгерцога: «Венский двор приказывает хранить его распоряжения в полнейшем секретере и быстро исполнять их, без каких бы то ни было возражений». А также добавляет: «Это место возбуждает определенное недоверие к венскому кабинету, который, как представляется, не был полностью откровенен с Суворовым». И действительно, эрцгерцог внезапно уводит свои войска из Швейцарии в Германию, оставляя Римского-Корсакова лицом к лицу с Массеной. «Поспешность Гофкригсрата не может быть оправдана никакими военными соображениями, – пишет Жомини, – она шла вразрез не только с правилами войны, но и со здравым смыслом». «Цюрихская позиция, защищать которую надлежало 60 тыс. австрийцев, брошена на 20 тыс. русских, – отмечает Суворов. – Массена не станет нас дожидаться, он ударит на Корсакова до моего подхода».

Меры, принятые Суворовым для проведения Швейцарской кампании, очень интересны. Для войск были разработаны детальные инструкции. Предвидя, что горный рельеф местности заставит армию действовать в составе мелких формирований, Суворов из каждой дивизии формирует самостоятельную колонну, которая, в свою очередь, имеет собственный авангард из пехотного батальона 25 казаков, 20 саперов и одной пушки. Артиллерийские орудия разделены между полками. Войска возьмут с собой минимум поклажи, крупнокалиберные орудия и обозы направлены в Тироль, к Констанцскому озеру. Соотношение сил таково – Римский-Корсаков: 25 тыс. человек, рассредоточенных вдоль Лиматта и Аары, так что в Цюрихе у него только 12 тыс.; австрийцы: под началом Готце, Елачича, Линкена и Ауффенберга – 26 тыс. человек, но они также размещены на большой территории и не имеют никакой связи между собой. Суворов ведет 20 тыс. человек. У французов 73 тыс. человек, из которых 12 тыс. под командованием Лекурба противостоят фельдмаршалу, а 39 тыс. непосредственно под командованием Массены стоят перед Цюрихом. Они сильнее и сосредоточены в кулак, но появление Суворова должно уравновесить силы сторон. Военный министр Бернадот торопит Массену дать русским бой до его подхода. В свою очередь, Суворов решает как можно быстрее преодолеть Сен-Готард и опрокинуть Лекурба, в то время как Готце, Елачич, Линкен и Ауффенберг, атакуя противника во фронт, соединятся с ним в долине Рейсы. Затем, собрав все силы в Швице, атаковать с тыла основную часть армии Массены. Для достижения поставленных целей Суворов выбирает кратчайший маршрут. Если в теории его план кажется рискованным, то на практике он оказывается неосуществимым. Не зная Швейцарии, фельдмаршал полагается на подполковника Вейротера, «специалиста» по горной местности. Этот офицер направляет русскую армию из Атольфа в Швиц по дороге, которая в действительности не существует[55]55
  Это тот самый Вейротер, которому Александр I доверит подготовить диспозицию сражения при Аустерлице.


[Закрыть]. 15 сентября, после шестидневного форсированного марша, Суворов прибывает в Таверну. Первый сюрприз: обещанных австрийцами 1430 мулов с вьюками нет. Фельдмаршал спешивает казачьи полки, чтобы кони везли еду, боеприпасы и багаж. А пока потеряны пять драгоценных дней.

Сен-Готард

Швейцарский поход начинается с его штурма. Пока основные силы идут к Сен-Готарду, Розенберг направлен к Дисентису с задачей обогнуть массив, выйти у Юрсерена и атаковать Лекурба с тыла. Дивизия Форстера атакует Айроло. Багратион и Швейковский выходят к неприятелю, находящемуся на левом фланге. Осуществляя этот маневр, последний продвигается по главному хребту Альп, взбираясь по крутому склону. «Марш генерала Швейковского вызывает наибольшее удивление, он проходит районом, который, по общему опыту, считался непроходимым» (Клаузевиц). Суворов встречает ожесточенное сопротивление, продолжающееся 16 ч, и теряет 1200 человек. Продолжительное кровопролитное сражение идет от долины Тремола до вершины Сен-Готарда. Происходит ожесточенная схватка за обладание странноприимным домом. Лекурб отходит к селению Госпенталь. Русские врываются в него в 21 ч. В этот момент французский военачальник узнаёт, что Розенберг овладел Юрсереном, отрезав ему путь в долину Рейсы. Лекурб сбрасывает в пропасть свои пушки, пересекает ночью горный массив Бетцберг и после тяжелого перехода вновь преграждает путь в упомянутую долину. Он занимает позиции за двумя самыми труднопроходимыми ущельями Швейцарии: Урнер-Лох и Чертов мост.

Чертов мост

Соединение с войсками Розенберга состоялось утром 25 сентября, и русские стремительно продвигаются к туннелю Урнер-Лох. Эта впадина длиной 80 м, образованная в скале, находится в километре от каменного Чертова моста, построенного через Рейсу. Зажатая в скалистых берегах река, бурно пенясь, несет воды по узкой долине в 2500 м от него. «Первый батальон бросается в темную дыру, следующие спешат за ним. Так что, когда первые выскакивают к разверстой пасти Чертова моста, отступить они уже не могут. Они зажаты между скалой и пропастью и оказываются под ожесточенным огнем противника. В этой безвыходной ситуации русские дают новое доказательство своей храбрости и решительности. Под ведущимся с близкой дистанции огнем, рискуя свалиться в пропасть, они спускаются по крутому склону вниз, переходят вброд горную реку, взбираются по противоположному берегу и опрокидывают французов, занявших позицию за мостом. Они могут действовать таким образом благодаря своей численности, позволяющей атаковать на протяженном фронте. Тогда как небольшая численность французов вынуждает тех сосредоточиться под разрушенной аркой. Но никто не станет отрицать, что это был замечательный подвиг» (Клаузевиц).

Альтдорф

26 сентября поход возобновляется. Лекурб переходит Рейсу у Эрстфельда и занимает позицию на берегу. Он пропускает Суворова, рассчитывая отрезать ему путь к отступлению и ударить в тыл. В этот же день вечером русские войска входят в Альтдорф. В этот момент кажется, что главное сделано. До Швица остается всего один переход. В действительности трудности только начинаются. Суворов узнаёт, что дороги туда не существует. «Он понял, какую ошибку совершил по вине австрийского штаба. Перед ним был непроходимый горный массив, над которым мрачный Шехенталь доминировал, словно гигантский перст судьбы. Надо было взбираться и спускаться с крутых склонов, идти по таким узким тропинкам, по которым, возможно, никогда не ходили армии. Требовать этого от своей армии в том состоянии, в котором она находилась, означало требовать чрезвычайного напряжения сил и воли и добиться успеха; это было результатом силы его влияния на умы. Суворов не мог отступить перед преградой. Утром следующего дня он двинулся на Муотту» (Клаузевиц).

Росток

«Поход, – пишет Клаузевиц, – продолжался без передышек с утра 27 сентября до вечера 29-го. Мы должны представить себе русскую армию, которая все это время медленно, словно змея, ползет через хребты этих огромных гор. По склону горы тащится бедный солдат, с тяжелой ношей, умирающий от голода, ноги его в кровь стерты камнями. В каждом ущелье лежат маленькие группы больных и изможденных людей, набирающихся сил. Сколько их умерло здесь, потому что потеряли последний кусочек воли или потому что, сделав неверный шаг, рухнули в пропасть. Но еще сегодня жители этих долин с сочувствием и восхищением вспоминают тот поход». Наконец, 29 сентября все части сосредоточены в Муотте. Тут Суворов узнаёт, что все его планы из-за последних событий рухнули. 25–26 сентября Массена разбил Корсакова при Цюрихе и отбросил его к Шафхаузу. 26-го Сульт одержал верх над Готце, который был убит в бою, а его войска отброшены к Рейну. Елачич и Линкен благоразумно отступили перед Молитором, первый – за Рейн, второй – к Куару. Суворов обескуражен поражением Корсакова. «Готце! Они привыкли, их всегда били! Но Корсаков, и какая победа!» Позднее он несколько успокоится: «Корсаков скорее несчастен, чем виновен. 50 тыс. австрийцев и шагу не сделали, чтобы его поддержать. Они искали его погибели, они думали, что могут погубить и меня… Эрцгерцог ответил перед Богом за невинную кровь, пролитую при Цюрихе».

Положение Суворова внезапно становится критическим. Все его усилия привели лишь к тому, что он еще больше углубился в «каменную могилу». Он остается в одиночестве, лицом к лицу с Массеной, чьи победоносные войска идут к Швицу и Гларусу, чтобы запереть выходы из долины Муотты и взять суворовскую армию голыми руками. «Судьба армии, воинская честь, репутация Суворова – все будет зависеть от решения, которое он примет» (Петрушевский). Полководец собирает военный совет. «Теперь идти на Швиц бесполезно, – говорит он. – У Массены больше 60 тыс. человек, а у нас и 20 тыс. не наберется. Отступать… позор. Мы окружены горами. Из провианта у нас остается всего несколько галет, почти не осталось боеприпасов. Мы окружены неприятелем, гордым своей победой, одержанной благодаря неслыханному предательству. Помощи ждать неоткуда… Надежда только на Бога да на величайшее самоотвержение войск, вами предводимых; только в этом и спасение… Нас ждут величайшие испытания. Мы на краю бездны. Но мы русские! Господь с нами! Спасите честь России и ее государя, спасите его сына, залог императорского доверия!» Ему отвечает старейший генерал Дерфельден: «Батюшка Александр Васильевич! Мы знаем, что нас ждет, но и ты знаешь, батюшка, солдаты преданы тебе всей душой и от всего сердца любят тебя. Верь нам! Мы клянемся тебе перед Господом, за нас и за все войска, что бы ни случилось, ты никогда не увидишь в нас ни трусости, неизвестной русским, и не услышишь ропота. Пусть хоть сто тысяч врагов встанут у нас на пути, пусть горы представляют преграды в десять раз большие, чем сейчас, мы справимся и с теми и с другими. А если мы погибнем, то погибнем со славой! Веди нас, куда хочешь, делай, что знаешь, мы с тобой, батюшка. Мы русские!» «В продолжение этой речи, – рассказывает Багратион, – я испытывал необычное возбуждение. Мощная сила сотрясала меня с головы до ног. Я пребывал в состоянии такой экзальтации, что, если бы передо мной внезапно появились тучи врагов, если бы сам Люцифер появился во главе своих злых духов, я был готов их победить… Те же чувства заставляли дрожать всех присутствовавших. Мы вышли от Александра Васильевича взволнованные, готовые победить или умереть, но умереть со славой, покрыв своими телами знамена наших полков». Суворов решает пройти под носом у противника в Гларусе. Розенберг получает приказ любой ценой задержать Массену перед Швицем до тех пор, пока основная часть армии не пройдет Брагель.

Клонталь и Муттенталь

Поход возобновляется 30 сентября, на рассвете. Брагель пройден. Молитор отброшен, и Багратион открывает путь к долине Клоны. Ночью русские берут Гларус и Нетсталь. Продолжая развивать успех, 1 октября они после ожесточенной борьбы захватывает Нефельс и Молис. Подошедшая дивизия Газана помогает Молитору отбить эти населенные пункты. Багратион контратакует. С данного момента русских уже никто не беспокоит. Суворов проводит в Гларусе три дня, ожидая Розенберга. Он принял решение идти через Энгель и Рингенкопф на Илланц. Пока происходят эти события, Розенберг сражается с Массеной. 1 октября тот атакует, но «он был разбит и отброшен к Швицу, потеряв пять пушек и 1000 человек пленными. Частично причиной этого успеха был поспешный марш Массены через долину» (Клаузевиц). Решительность, проявленная отрядом Розенберга, спасает армию Суворова. Массена не пытается повторить атаку. Он направляется в долину Линта, надеясь навязать бой Суворову. Слишком поздно.

Рингенкопф

Суворов выступает утром 5 октября. 6-го он начинает переход через Паникс. Дорога, пролегающая из долины Линт через Сернфталь, пересекает Рингенкопф и ведет к Паниксу, но глубокий, свежевыпавший снег делает дорогу практически непроходимой. Итак, русские, среди которых множество больных и раненых, по большей части босые, борясь с сильнейшим голодом, должны снова карабкаться на высокие горы, окружающие их. «Я видел Суворова, – свидетельствует один офицер, – едущим на тощей кляче и старающимся освободиться от двух огромных казаков, которые поддерживали его и вели лошадь под уздцы. Фельдмаршал возмущался: „Отпустите меня, отпустите меня, я могу идти сам“. Но его телохранители оставались невозмутимыми и флегматичными, лишь время от времени отвечали, не разжимая зубов: „Сиди спокойно“». Но это было последнее испытание. 7 октября вечером Суворов приходит в Илланц, где соединяется с австрийцами Линкена, а 8-го находит в Куаре свою артиллерию, обозы, провиант. Швейцарский поход завершен. Из 20 тыс., которые насчитывала армия в его начале, в строю осталось около 15 тыс. 1600 человек умерли, 3500 раненых оставлены в Гларусе. «Швейцарский поход, – пишет один русский историк, – показывает, как армия, поставленная в отчаянное положение, может выйти из него благодаря неукротимому духу командира».

И тут в ход событий вмешивается Павел I. Союз с Австрией расторгнут. «Ваше величество, – пишет он Францу, – должно уже быть осведомлено о последствиях оставления Швейцарии эрцгерцогом Карлом. Видя мои войска брошенными и тем самым преданными неприятелю союзником, на которого я более всего рассчитывал, я ему заявляю, с той же искренностью, каковая побудила меня поспешить ему на помощь, что с этого момента я оставляю его интересы, чтобы заниматься исключительно моими, и перестаю быть заодно с В. И. В., дабы не способствовать победе неправого дела». В ореоле славы Суворов возвращается в Россию. Он получил титул князя Италийского, Павел произвел его в звание генералиссимуса. Здоровье полководца быстро ухудшается, но новость, касающаяся приготовления к его триумфальному въезду в столицу, придает дополнительные силы. И вдруг, без видимых причин, Суворов оказывается в немилости у императора. Торжества отменены, Павел сообщает полководцу о запрете появляться во дворце. 1 мая, в 22 ч, старик тайно приезжает в Санкт-Петербург. «Редкие прохожие, видя скромный экипаж, даже не догадываются, что он везет славу России». Такая несправедливость добивает Суворова. «Почему я не умер там, в Италии?» – жалуется он. Прежде чем угаснуть, он скажет: «Я долго гонялся за славой. Все суета. Покой души у ног Создателя». Он умирает 17 мая 1800 г. Похороны проходят 23 мая. За гробом следует огромная толпа, но войск очень мало, ровно столько, сколько полагается для отдания положенных по уставу почестей. Император присутствует «инкогнито», сидя верхом на коне на углу Невского проспекта и Садовой. В тот момент, когда появляется гроб, генерал Зайцов, сопровождающий царя, разражается рыданиями. Тогда и Павел начинает плакать, но беззвучно, и один из адъютантов отчетливо слышит: «Прощай… Великий… Прости».

Суворов погребен в соборе Святого Александра Невского в Санкт-Петербурге. На его могиле выгравирована надпись: «Здесь лежит Суворов». Русский народ сделал его персонажем национальной легенды. В глубоком гроте, положив голову на камень, спит старый фельдмаршал. Его сон глубок, проснется он лишь тогда, когда мера страданий переполнится. Только когда крови будет пролито столько, что она будет доходить коням до подколенка, тогда старый воин проснется, выйдет из могилы и спасет Россию.

Голландская кампания

17-тысячным русским корпусом, направленным в Голландию для совместных действий с британцами, командует генерал Германн. Узнав эту новость, Суворов восклицает: «Господи, сделай так, чтобы я не стал пророком несчастья». Но его худшие предположения сбываются. С 11 сентября, дня высадки, Голландская кампания будет серией сплошных неудач. Французы будут неизменно побеждать как англичан, так и русских. Генерал Германн попадет в плен, а союзники подпишут в Алксмааре унизительную капитуляцию. В ожидании отправки на родину русские войска переправлены в Англию, где союзники обращаются с ними недостойно. Такое отношение побуждает Павла I порвать с Францией и сблизиться с Англией. Проект военного союза между ней и Россией будет предан забвению после смерти Павла I.

На Кавказе

Сразу после восшествия на престол Павел сворачивает боевые действия против Персии. Зубов заменен Гудовичем, который получает приказ вывести войска на российскую территорию. Но, несмотря на позицию Павла, Россия не может долго проводить подобную линию на Кавказе. Опустошенная междоусобицами, опустошенная мусульманскими соседями, Грузия стоит на краю гибели. Царь Георгий XII просит Павла принять его страну в состав России. Тот соглашается. 7 декабря 1799 г. войска Лазарева входят в Тифлис. В соответствии с манифестом от 30 декабря 1800 г. Грузия присоединена к России.

Русская армия при Павле I

Миролюбивые идеи, воодушевлявшие Павла в начале его царствования, приводят к сокращению численности армии. Теперь в ее рядах служат 277 тыс. человек, а всего в вооруженных силах 355 тыс., против 500 тыс. при Екатерине II. Сокращение затрагивает главным образом кавалерию и егерей. Пехотные полки переведены с трех– на двухбатальонный состав. Артиллерия приобретает более строгую организацию и становится автономной. Она состоит из батальонов, включающих пешие и конные роты. Муштра затрагивает артиллерию меньше, чем пехоту, а Аракчеев благотворно влияет на подготовку. С целью сделать офицерский корпус более однородным император максимально затрудняет лицам недворянского происхождения доступ к эполетам. Результатом такого решения становится увеличение числа военных училищ. Растет численность гвардии. На русскую службу принят созданный принцем Конде корпус из французских эмигрантов. Многие офицеры, покинувшие Францию, присягают на верность императору. В Митаве обосновался гость России – Людовик XVIII[56]56
  Многочисленные французские эмигранты служат в русской армии со времен Екатерины II. Некоторые из них сделают прекрасную карьеру и не вернутся во Францию. Среди них: де Ланжерон, де Сен-При, де Ламбер.


[Закрыть].

Среди наград появляются новые: запись о совершенном подвиге на полковом знамени, музыкальный сигнал (трубы и барабаны): «За военное отличие».

Смерть Павла I

Если в военной сфере Павел совершает грубые ошибки, то в гражданской жизни он принимает ряд важных решений, делающих его популярным в обществе. Царя любит народ, а солдаты видят в нем защитника от начальников. Вспышки его гнева обрушиваются на придворных и офицеров гвардии, но низшим чинам жаловаться не на что. Конечно, служба тяжела, но царь умеет быть благодарным. За рвение в службе солдаты получают дополнительные порции мяса, водки, а нередко и деньги. Наказания почти никогда не исходят от императора, обычно их назначают офицеры. Павел не жалеет командиров, а те отыгрываются на своих подчиненных. Так что народ не причастен к готовящейся драме. С 1799 г. готовится заговор с целью свергнуть «безумца». Пален, Беннигсен и братья Зубовы возглавляют заговорщиков. В их числе много придворных и гвардейских офицеров, недовольных грубостями Павла. «Заговор родился, – пишет Рунич, – сложился в узком кругу недовольных, поддерживаемых золотом, идущим из-за границы». В заговоре участвует и цесаревич Александр. Наследник престола убежден, что благо Отечества требует отречения отца. Но Александр требует гарантий того, что отцу сохранят жизнь. Ему их дают. Драма разворачивается в ночь с 22 на 23 марта 1801 г. Большая группа офицеров идет к Михайловскому замку. Рота Семеновского полка, обеспечивающая внешнюю охрану, пропускает их внутрь. Двое гусаров, дежурящих перед дверью спальни Павла, отказываются пропустить заговорщиков. Один из них убит, другой тяжело ранен. Царь отказывается подписать манифест об отречении от престола, и тогда вошедшие набрасываются на него. Зубов бьет его в висок тяжелой табакеркой, а Скарятин душит офицерским шарфом. Александр потрясен смертью отца, его горе безутешно. Когда через несколько часов цесаревича заставляют выйти к войскам, он смертельно бледен и еле держится на ногах. «Ура, император Александр!» – кричит Талызин, но его никто не поддерживает. Солдаты хранят молчание, отмежевываясь таким образом от совершившегося преступления. Эта трагическая ночь станет еще одним поводом для ненависти к «господам». В отличие от переворотов 1741 и 1762 гг. очередной – 1801-го – не встретит широкой поддержки в массах.