Текст книги "Рублевка-3. Книга Мертвых"

Глава 3
Монте-Декстер

– Прочь! Сколько раз повторять?!

Толик с удивлением смотрел на своего спасителя. Теперь, когда они стояли лицом друг к другу, Томский видел, что незнакомец явно долго жил вдали от цивилизации: вместо противогаза на нем была самодельная маска – грубый симбиоз очков с толстыми линзами и респиратора.

Защитный костюм тоже не блистал новизной. По-хорошему, это были лохмотья, состоявшие из лоскутов резины и свинцовых пластин, скрепленных между собой проволокой.

Томский с огромным удовольствием собрался было пойти прочь, как его просил этот странный тип, и уже поворачивался, но незнакомец направил на него ствол пневматической винтовки.

– Эй! Куда собрался, паря? Это я не тебе.

– А кому?

– Неважно. Проехали. Откуда ты, куда и зачем?

Тон мужика был не особо деликатным. Толик хотел уже ответить грубостью, но, чувствуя все же себя обязанным за спасение, сказал:

– Из Жуковки. В Метро. Наш автожир…

– Гм… Из Жуковки, – бесцеремонно перебил Анатолия незнакомец. – Так я и думал. Из Жуковки. Ну, пошли!

– Куда?

– Ты слишком любопытный. Могу оставить тебя здесь, если хочешь. Дожидайся, пока придут вараны или вылезут наверх черви. Куда-куда. На кудыкину гору! Какая тебе разница? В безопасное место!

– Ну, если в безопасное… Я – Томский. Толик. А вы?

– Я? Тут стоит поразмыслить. Может быть, граф Монте-Кристо? Какое-то время я провел в страшной темнице, откуда не было выхода. Многое пришлось пережить. А когда все-таки выбрался, отыскал бесценный клад и посвятил свою жизнь мщению. Так сказать, стал воздавать аз. М-да. Конечно. Так и есть. Зови меня Монте-Кристо.

«А мужик-то не без тщеславия. Куда хватил. Монте-Кристо! Не очень-то ты похож на графа», – подумал Томский. Вслух он говорить этого, естественно, не стал. Монте-Кристо хоть и вел себя вполне дружелюбно и шагал рядом, но не снимал тем не менее указательного пальца со спускового крючка винтовки.

– Монте-Кристо, так Монте-Кристо…

– Вот и познакомились. Нам – туда.

«Туда» начиналось сразу за оградой кладбища и оказалось непроходимыми дебрями из поваленных деревьев, сцепившихся ветвями, колючих кустов и хлюпающей под ногами грязи. Но спутник Томского чувствовал себя здесь вполне уверенно: пригибался, когда это было нужно, ловко перепрыгивал через толстые, скользкие стволы и раздвигал плечом кусты.

Толику приходилось куда труднее. Из-за больной ноги он едва поспевал за своим проводником. Впрочем, справляться с физическими страданиями было ему не впервой. Больше Томского беспокоило другое: его не покидало ощущение того, что за ними кто-то следит. Он, конечно, мог ошибаться, но… Кому тогда предназначалась фраза, сказанная Монте-Кристо на кладбище? Кого он прогонял?

Толик постоянно оглядывался, и однажды ему даже показалось, что он что-то увидел. Не фигуру. А два поблескивающих в свете луны пятна. Глаза?

О том, кто наблюдает за ними, мог знать Монте-Кристо. Но он молчал. И Толик думал о том, как бы разговорить своего загадочного спутника: «Надо найти какую-то тему, которая бы его заинтересовала. Может быть, оружие? Монте-Кристо явно знает в нем толк. Бережно обращается с винтовкой». Томский все же решился и произнес:

– Я заметил, что винтовка у вас пневматическая.

– Если быть точным – мультикомпрессионная. Переделана из «Кросмана тысяча семьдесят семь». Знатоки ее называют «Крысом» или «Крысманом». Вставляешь баллон со сжатым воздухом под ствол и… Отличная штука, если требуется кого-то завалить, не поднимая много шума.

– Да. Я видел. Варан…

– В былые времена «Крыс» ценился за то, что владеть им можно было без лицензии. Ну а сейчас, как ты понимаешь, все у нас без лицензии.

Разговор было завязался, но тут чаща закончилась. Путники оказались на открытой местности. А прямо перед ними возвышалась темная громада водонапорной башни из красного кирпича. Насколько Томский мог рассмотреть, узкие окна башни, расположенные на высоте двух этажей, были заколочены и тщательно заделаны, как и входная дверь, к которой вели две растрескавшиеся бетонные ступеньки. С одного бока к стене башни крепилась ржавая пожарная лестница, предусмотрительно обрезанная так, что последняя ступенька находилась на высоте четырех метров.

– Вот мы и дома, – объявил Монте-Кристо. – Как тебе мое логово?

– Впечатляет.

– Еще бы! На том и стоим. Постройка старая. Башня построена в те времена, когда на изготовлении кирпича еще не экономили. Думаю, будет стоять и после того, как я сдохну.

Тут Толик услышал за спиной хруст ветки и успел обернуться еще до того, как выдавшее себя существо успело скрыться в чаще. Это был мужчина. Абсолютно голый, страшно худой, с широким, выпуклым лбом, узким подбородком и глазами, размер которых превосходил обычные человеческие органы зрения не меньше, чем в два раза. Двигался этот человек тоже странно – пригнувшись так, что руки его почти доставали до земли.

Томский встретился с ним взглядом всего на секунду, но этого вполне хватило, чтобы испытать целую гамму чувств. Глаза незнакомца прожигали насквозь и, казалось, проникали под черепную коробку. Толик поежился. Он на мгновение ощутил, как кто-то чужой и очень враждебный роется у него в мозгу.

«Видел ли пучеглазого Монте-Кристо?» Анатолий обернулся к своему спутнику. Тот сидел на корточках и возился с большим навесным замком, запиравшим хорошо замаскированный люк. Наконец хозяин башни откинул крышку и махнул Томскому рукой.

– Милости прошу ко мне, господин из Жуковки. У нас тут, конечно, нет персидских ковров и душевых кабин, но гостям мы всегда рады.

– Мы?

– Ну да, я и мои друзья. – Монте-Кристо забросил винтовку за плечо и сунул руку в нагрудный карман, чтобы положить в него ключ. – Я же говорил тебе о бесценном кладе. Ты, видать, решил, что я имею в виду золото и бриллианты или патроны? Так это имеет ценность только в Жуковке, а у нас истинным сокровищем является дружба. Ну, спускайся же!

Томский повиновался. Но как только его нога коснулась первой ступеньки, Монте-Кристо выдернул руку из кармана. В ней что-то блеснуло. Толик почувствовал укол в шею. Мышцы его моментально окаменели. Он даже не почувствовал толчка в спину, а лишь увидел толкнувшую его руку, а затем покатился вниз по ступенькам.

Очнувшись, Анатолий понял, что лежит на каком-то столе, с головы до ног укутанный в грязный полиэтилен.

Болела теперь не только нога. Ныли ребра, кололо в висках. Последнее, по всей видимости, было следствием парализующего препарата, введенного ему Монте-Кристо.

Томский попытался поднять голову, но смог оторвать ее от стола только на сантиметр – мешала полоска полиэтилена.

Толик мог видеть только черные от грязи и копоти швеллеры на потолке и часть проржавевшей до дыр огромной емкости для воды. С обмотанного вокруг одного из швеллеров электрического провода свисала лампочка-груша, которая то вспыхивала, то потухала – синхронно тарахтению невидимого генератора.

Послышались шаги, и Томский увидел лицо склонившегося над ним Монте-Кристо. Без очков и респиратора он выглядел еще более неухоженным: лет шестидесяти, с кустиками седой щетины на кое-как побритом подбородке, с набухшими мешками под обведенными красными кругами глазами, с фиолетовыми губами – все это говорило о том, что обитатель водонапорной башни ведет не очень-то правильный образ жизни.

– Очухался? – поинтересовался Монте-Кристо с улыбкой заботливого доктора. – Сейчас я переоденусь, и мы начнем.

– Начнем что?

– Я буду тебя убивать, – беззаботным тоном сообщил Монте-Кристо. – Как предпочитаешь умереть? Предлагаю выбрать между ударом стилета в сердце или небольшим надрезом бедренной артерии. В последнем случае будет много кровищи, но ты просто уснешь. Рекомендую.

– За что? Я ведь не сделал тебе ничего плохого.

– Ты пришел из Жуковки, а для меня, судьи и палача в одном лице, этого вполне достаточно, чтобы вынести тебе смертный приговор. Любой подданный Рублевской Империи автоматически становится моим злейшим врагом. Ты смотрел сериал «Декстер»?

– Какой еще Декстер? Какой сериал, мать твою? Что за хрень ты несешь? Развяжи меня!

– Не ругайся. Я – крайне нестабильная в психическом плане личность и, разозлившись, могу начать пилить тебя на куски. Такое, поверь, уже случалось в этой комнате. И никому еще не удавалось выбраться отсюда живым.

– Пошел на хер!

– Так вот, о Декстере. – Монте-Кристо поднес к лицу Томского скальпель. – Этот телесериал в свое время был очень популярен. Декстер был маньяком, пытавшимся контролировать свои темные страсти. Он убивал только плохих людей – преступников, которых невозможно было припереть к стене обычными полицейскими методами. Какое-то время кодекс Декстера работал. Был сыт волк-маньяк, были целы невинные овцы. Декстер обездвиживал свои жертвы, делая им укол со специальным препаратом, связывал полиэтиленом, убивал, расчленял и выбрасывал в море. Но перед этим…

Лезвие скальпеля вспороло Томскому щеку. Толя стиснул зубы, чтобы не радовать стоном ученика киношного маньяка. Но Монте-Кристо неожиданно положил скальпель и, взяв в руки два предметных стекла микроскопа, поднес их к ране.

– Вот так. Я, как и Декстер, храню кровь своих жертв. В качестве трофея. У меня много таких стеклышек… А еще я пожираю их души, чтобы самому стать бессмертным. И еще, что касается Декстера. В конце концов, парень сорвался и стал валить кого ни попадя. Подозреваю, что меня ждет такая же участь. Но это уже частности…

Томский слушал рассуждения безумца вполуха. Он испытывал острейшее ощущение дежавю. Все это уже с ним происходило. Только вместо этого Монте-Декстера был профессор Корбут, вместо стола – стальная кровать без панцирной сетки, а вместо комнаты в водонапорной башне – обложенная белым кафелем лаборатория по производству гэмэчелов.

– Ох, и сколько же вас?

– Кого?

– Придурков без царя в голове. Убиваешь, убиваешь, а вы вырастаете как грибы после дождя. В Жуковке стоило бы построить не Пирамиду, а специальную клинику, где содержались бы душевнобольные вроде тебя.

– Пирамиду, говоришь? Да что ты знаешь о Пирамиде, молокосос?!

Послышался звон брошенных на пол стекол, а затем металлический лязг. Монте-Кристо вернулся с большим тесаком в руке и поднял его над головой.

– Я тебе покажу Пи-ра-ми-и-и-ду!!!

Упоминание о Пирамиде вызвало у Монте-Кристо такую ярость, что лицо его сделалось пунцовым, глаза вылезли из орбит, а из уголка рта вытек и заструился по небритому подбородку ручеек слюны.

Мысленно прощаясь с жизнью, Томский пожалел о том, что заговорил о Пирамиде и привел этим маньяка в бешенство. Тесак в руке Монте-Кристо должен был вот-вот обрушиться на шею Толика, но убийца вдруг опустил свой страшный инструмент, приложил ладонь к правому виску и закрыл глаза.

– Что? Так-так. Не упускайте его из виду. Я сейчас буду.

Монте-Кристо открыл глаза, положил тесак на стол, у ног Анатолия, и, совершенно успокоившись, улыбнулся.

– А у нас гости. И опять со стороны Жуковки. Бывают же урожайные дни! Потерпи. Я быстро. – Он взял свою винтовку и уже у двери обернулся: – У тебя будет компания!

Маньяк скрылся за дверью. Томский пытался понять, что произошло, но найти ответы на свои вопросы, сколько бы не размышлял, не мог. Слышать посторонние голоса и повиноваться их приказам – вполне обычное дело для тех, кто не дружит с головой. Но Монте-Кристо вел себя так, словно в ухе у него был наушник, а говорил он будто в микрофон. «Может, у хозяина красной башни есть какие-то миниатюрные приспособления для связи с теми, кого он называл друзьями? К черту и Монте-Кристо, и его друзей! Думать надо не о них, а о том, как выбраться отсюда!»

Томский попытался двигать руками и ногами. Никакого эффекта. Маньяк знал свое дело и умел связывать свои жертвы. Оставалось только одно – попытаться раскачать стол. И Анатолий занялся этим, превратив свое тело в инструмент для смещения центра тяжести. Деревянное ложе качнулось, но амплитуда была слишком маленькой. Передышка – и новая попытка. На этот раз стол качнулся сильнее. Теперь Толик знал, в каком направлении следует прилагать усилия и… Он хотел этого, но, когда стол с грохотом перевернулся, не был готов к столь быстрой развязке. Анатолий больно ударился плечом. Стиснув зубы, попытался освободить руку. После нескольких рывков полиэтиленовые путы ослабли. Томский выдернул руку и принялся срывать с себя целлофановые полосы. Когда он освободил вторую руку, то воспользовался тесаком и разрезал полиэтилен и на ногах.

Встал. Теперь он был свободен и вооружен. «Что дальше? Дождаться Монте-Кристо и раскроить ему череп? А если он вернется не один? Эх, автомат бы сейчас!»

Толик заметался по комнате в поисках оружия. Ничего. Только тарахтящий генератор, мятое цинковое ведро с остатками солярки на дне, стол с устрашающего вида хирургическими инструментами и резиновым фартуком, пара табуреток и огнемет, уже использованный в старой часовне.

«Придется ограничиться тесаком или осмотреть другие уровни башни, чтобы найти более подходящее оружие».

По пути к двери Анатолий прихватил свой противогаз и фонарик, валявшиеся на полу.

Сразу за дверью находилась площадка стальной лестницы. Томский спустился на два пролета вниз и увидел еще одну дверь. Толкнул ее и вошел в темную комнату. Включил фонарик.

– О Господи!

Конус света скользил по грудам одежды и обуви, противогазов и прочих вещей, предназначенных для путешествий по миру, в котором царствовала ядерная зима. Но самым страшным было не это. На вбитых в стену крюках висели тщательно разделанные и, судя по виду, провяленные останки человеческих тел. Чертов Монте-Декстер не врал, когда хвалился тем, что разделывает людей и пожирает их души. Он умолчал лишь о том, что еще и съедает тела!

Толик выругался. Здесь было очень много всего, но отсутствовало главное – оружие маньяк явно хранил отдельно. Томский вышел из комнаты, собираясь спуститься вниз на еще один уровень, наверняка последний – судя по высоте башни, в ней не могло быть больше трех этажей.

На середине лестничного пролета пришлось остановиться. Анатолий что-то услышал. Что-то вроде… Шлепков босых ног по полу! Путь вниз был отрезан. Там был кто-то из друзей маньяка.

Томский вернулся наверх, прошел мимо комнаты, где его едва не прикончили, и увидел еще одну дверь – такую узкую и низкую, что сразу ее не заметил. «Пожарная лестница. Ну, конечно же!» Дверь могла вести только в одно место – на крышу башни. Толик распахнул дверцу, осветил дорогу фонариком. Так и есть – стальная вертикальная лестница, приваренная к бочке для воды – выход на крышу.

Перед тем как подняться наверх, Толик собрался надеть противогаз, но в этот момент испытал уже знакомое ощущение того, что кто-то посторонний роется у него в мыслях. Шепот. Порой невнятный, порой очень четкий. Казалось, словно кто-то нашептывал Томскому на ухо:

– Оставь. Оставь эти глупые затеи. Тебе отсюда не выбраться, а таким поведением ты только разгневаешь хозяина, который будет убивать тебя очень медленно. Одумайся. Оставь. Одумайся. Всем, и в первую очередь тебе, будет лучше.

Толик вдруг понял, что воля его подавляется, он начинает повиноваться невидимому, но настойчивому советчику и, уже не контролируя себя, идет к комнате, из которой с таким трудом выбрался.

Томский попытался сопротивляться психической атаке. Он поднял фонарик, направив его на лестницу. Луч света уперся в лицо существа, которое бесшумно поднималось вверх. Деталей Анатолий рассмотреть не успел. Свет отразился в зрачках огромных глаз и, казалось, вернулся, но уже ярче в несколько раз. Глаза эти казались ямами, наполненными расплавленным золотом, которое искрилось и переливалось всеми оттенками желтого.

Настоящая магия. Пляска огня, которая звала за собой, предлагала с головой погрузиться в неистовый танец и забыть обо всем на свете.

За доли секунды до того, как сдаться и поплыть по течению, Томский нашел в себе силы на то, чтобы вскинуть руку и метнуть тесак.

Все закончилось. Моментально погас огонь. Стих шепот. Ослабло и сошло на нет давление на мозг.

Томский подошел к краю лестничной площадки. Внизу, дергаясь в агонии, лежал нагой мужчина, страшно худой и грязный. Он пытался вырвать из рассеченного лба лезвие тесака.

Толик отвернулся от этого зрелища. Он остался совсем без оружия, но решил не приближаться к пучеглазу, пусть уже и умирающему, но, возможно, все еще опасному.

Натянув наконец противогаз, Анатолий сунул фонарь за ремень и сжал руками перекладину лестницы. План был прост: выбраться на крышу, спуститься на землю по пожарной лестнице и вернуться в исходную точку – на кладбище, которое после знакомства с маньяком-людоедом, казалось Эдемским садом.

Через несколько минут Томский оказался на крыше и увидел, что спускаться вниз слишком рано. Гость, о котором сообщили Монте-Декстеру по телепатической связи, прибыл не пешком.

В сером мареве занимающегося рассвета Толик увидел свет фар. Рокотал мощный двигатель.

Большой черный джип с блестящей буквой «S» на бамперной решетке и стеклами, защищенными стальными полосами, двигался по извилистой линии, объезжая деревья, спускаясь в ложбины и поднимаясь наверх, а перед ним метались фигуры голых мужчин и женщин. Больше всего поразил Толика ребенок, который с удивительной легкостью вскочил на движущуюся машину и принялся молотить по крыше тонкими ручонками.

Действия пучеглазов, на первый взгляд, казались бессистемными. Но когда Томский увидел Монте-Декстера, стоящего в стороне, с прижатыми к вискам ладонями, то понял – тот управляет всем, что делает его банда.

Джип остановился. Открылась водительская дверь, из которой высунулся ствол автомата. Перерубленные очередями, упали на землю два пучеглаза, а мальчишка, находящийся на крыше, обхватил ствол «калаша» обеими руками и дернул вверх. Двигатель заглох, погасли фары, а пучеглазы облепили внедорожник со всех сторон.

Томский не стал дожидаться, когда водителя вытащат из салона. У Толи было всего несколько минут до того, как Монте-Декстер вернется домой с голыми дружками и новым пленником.

Беглец перебрался с крыши на лестницу и начал спускаться. Добравшись до последней перекладины, Толик повис на ней и разжал ладони. Ударившись о землю, он не смог сдержать крика – совсем забыл о больной ноге.

Путь к Рублевскому кладбищу был отрезан, поэтому Томский заковылял в противоположную сторону. Он рассчитывал обойти башню и так спешил, что едва не свалился в глубокий овраг. Как оказалось, эта кирпичная махина стояла на краю обрыва. Взглянув вниз, Анатолий попятился и отступал назад до тех пор, пока не уперся спиной в стену башни. И снова дежавю. Он уже видел это после того, как в полубессознательном состоянии сбежал из адской лаборатории профессора Корбута и забрел в подземную Лубянку: горы скелетов, черепа, черные провалы глазниц, табличка «Осмотр тел». Тогда что-то было бредовым видением, что-то явью. Теперь Томский точно не бредил, и сваленные в овраг человеческие останки не были плодом его фантазии. Производство Монте-Декстера не было безотходным. После разделки туш, маньяк сбрасывал ненужные ему кости с крыши в овраг. «Сколько же людей он убил?!» – ужаснулся Томский.

Анатолию совсем не хотелось спускаться в этот страшный могильник. Беглец выглянул из-за стены башни. «Хозяин и его голые соратники совсем близко. Когда Монте-Декстер вернется и увидит, что я сбежал, он отправит на поиски всю свою нагую орду. Пучеглазы вычислят меня в пять минут и тогда…»

Новый план Томского был настолько авантюрным, что вполне мог сработать. Толик пополз к открытому люку, через который недавно попал на эту мясную фабрику.

Он решил спрятаться в башне, а когда ее обитатели войдут внутрь, опять выбраться на крышу и снова спуститься вниз по пожарной лестнице.

В любом случае просто так он не собирался сдаваться, и если ему суждено было занять свое место в наполненном костями овраге, то перед смертью он решил еще побарахтаться.

Глава 4
Зов

Ночи в этом кардинально изменившемся мире с самого начала перестали быть спокойными. Днем, при свете солнца, все спало, отдыхало, дожидаясь темноты, чтобы выйти на поиски пропитания. Во мраке ночи происходила основная часть новой жизни: раздавались странные звуки, наводящие ужас шорохи, метались по земле, летали и ползали существа, для большинства из которых еще даже не были придуманы названия.

Ночь заняла главенствующую роль в иерархии времени суток, и стая варанов, направляющихся к Жуковке, пользовалась этим.

Двигались они почти бесшумно. Неуклюжие и громоздкие, на первый взгляд, твари ухитрялись шлепать по грязи так, что порывы ветра с легкостью заглушали шум, вызванный их движением. Когда из-за туч выглядывала луна, свет ее отражался в трех десятках пар желтых глаз.

Наблюдай в этот момент за ними натуралист, он, несомненно, пришел бы к выводу, что рептилии, несмотря на малый размер их мозга, обладают зачатками интеллекта: вараны двигались не хаотично, они выстроились в клин, а вел их самый старый и крупный ящер, достигавший в длину метров пяти.

На коже его, свисающей уродливыми складками, виднелись многочисленные шрамы, полученные в сражениях с другими мутантами и варанами, претендовавшими на роль вожака. Теперь никто не оспаривал права старого гиганта на руководящую и направляющую роль – вараны послушно семенили за ним.

Так они добрались до Третьего, еще недостроенного Периметра и оказались среди рвов, пакетов кирпича, бетономешалок и строительных лесов. Здесь вожак стаи пропустил свое воинство вперед, а сам остановился, поднял вверх свою уродливую, массивную, как таран, голову и с шумом втянул ноздрями воздух. Что-то неясное и не совсем понятное звало его вперед, к следующей кирпичной стене, но инстинкт самосохранения сигнализировал о том, что опасность может подстерегать сзади. Ящер резко развернулся на месте и увидел зверька с большими оранжевыми глазами. Покрытый мягкой черно-белой шерстью, он передвигался на гибких, как канаты, задних конечностях, изредка помогая себе длинными передними лапами и пружинистым хвостом.

Тело варана напряглось, он разинул пасть и угрожающе зарычал. Лемур – а это был именно он – наклонил свою круглую, как футбольный мяч, голову.

– У-у-у-р!

С минуту мутанты рассматривали друг друга, не двигаясь. В обычной жизни они не нашли бы общего языка, но сейчас сильнее всего остального был настойчивый зов, исходящий со стороны человеческого поселения.

Лемур отступил назад и растворился в темноте, а варан, переваливаясь на раскоряченных лапах, двинулся к собратьям, уже подбиравшимся к воротам Второго Периметра. Присоединиться к стае он не успел – на вышке у ворот вспыхнул прожектор, и тут же ударил пулемет. Вараны, попавшие в сектор обстрела, спастись уже не могли. Ослепленные, они метались среди фонтанов земли, выбиваемых пулеметными очередями, яростно рычали, пытаясь отыскать путь в спасительную темноту, и падали, прошитые горячими кусочками свинца.

Бойня продолжалась до тех пор, пока не затих последний варан. Спастись удалось всего нескольким ящерам, успевшим добраться до мертвой зоны у основания кирпичной стены.

Часовой на вышке снял палец со спускового крючка крупнокалиберного пулемета «Корд», повернулся к товарищу:

– Гаси свет. Давай новую ленту. Эти пули с вольфрамовым сердечником – просто песня. Варана завалить – это тебе не шуточки, но у меня такое ощущение, что эта атака – не последняя.

– Теперь они будут умнее. Да и с теми, что спрятались под стеной, надо как-то разобраться.

– Если до утра не уберутся – не наша забота, а сменщиков.

– И то правда. Меня другое волнует. С чего бы это вся мерзость к нам поперлась? Вчера, вон, среди бела дня гарпии одного придурка сожрали, а птеродактиль остатки собирался доесть… Не было еще такого на моей памяти.

– Баланс.

– Чего?

– Баланс нарушили, когда ту хрень, что в лесу валялась, разбомбили. Все так говорят. Не надо было ее трогать, тогда и дальше бы спокойно жили.

– Может, и так. В картишки?

– Хочешь, чтоб я тебя опять в дурачках оставил?

– Это мы еще посмотрим.

– Сдавай!

Оборудованная с комфортом вышка в прежние времена была для часовых отличным местом времяпрепровождения. Площадка под оцинкованной кровлей была достаточно просторной, чтобы часовые, которые дежурили парно, не стесняли друг друга. От ветра и дождя их защищали специальные подъемные рамы с высокопрочным стеклом, а откидные сиденья и стол были достаточно удобными для того, чтобы отдыхать во время дежурства.

В нижней части сторожевой будки располагался небольшой пульт управления: для прожектора, вращающегося на триста шестьдесят градусов, и электропривода ворот.

Квадратный люк в полу закрывался на прочный засов, через него можно было попасть на стальную лестницу, по которой дежурные спускались на землю.

Часовой, тасовавший колоду, вдруг привстал и потянулся к автомату – он заметил покрытую шерстью лапу, которая легла на парапет будки.

– Эй, да у нас гости…

Вслед за лапой над парапетом появилась круглая голова с прижатыми к вискам треугольными ушами. Большие оранжевые глаза уставились на часовых, а затем «гость» перемахнул через перила и бесшумно приземлился на пол будки и завилял хвостом.

– Обезьяна…

Безобидный, даже комичный, вид лемура вызывал у всех, кто видел мутанта в первый раз, лишь одно желание – погладить его по мягкой шерсти. Эту ошибку допустили и часовые. Как только они опустили автоматы, лемур запрыгнул на откидной столик и, не сводя с ближайшего человека глаз, взмахнул передней лапой. Два острых, как бритва, серповидных когтя вспороли ткань защитного комбинезона в области горла. Через порез хлынула кровь. Часовой выронил автомат, прижал руки к горлу и упал под ноги товарищу.

Лемур обернулся. С тихим «ур-р-р» он обвил хвостом шею второго часового и несколько раз воткнул когти в его грудь. Тот, не издав ни звука, перевалился через парапет и упал прямо к прятавшимся под стеной варанам. В будку запрыгнули еще три лемура. Затрещала ткань комбинезона. Во все стороны полетели испачканные кровью лоскуты. Чавканье и плотоядное урчание склонившихся над трупом человека обезьяноподобных монстров заглушил новый звук – загрохотали от мощных ударов стальные ворота.

Вараны под пристальным присмотром своего вожака поочередно разгонялись и били тупыми мордами в массивную конструкцию. Ворота были прочными, но уже через пять минут поддались дикой ярости ящеров, которые, казалось, не чувствовали боли. Заскрежетали стальные швеллеры, лопнул трос электропривода, и ворота рухнули. Стая варанов, прорвавшая Второй Периметр, сбилась в кучу, готовая нестись по Жуковке, сметая все на своем пути.

Однако тут снова загрохотали автоматные очереди. Ящеры вынуждены были разделиться на несколько групп, каждая из которых двинулась в сторону вспышек своим путем.

– Держать строй! Крутим мельницу, хлопцы! С правой, с правой стороны этих сазанов пасите!

Судя по голосу и шулерским словечкам, командовал группой сам Степан Бамбуло, по кличке Стук, – правая рука нового правителя Жуковки Юрия Корнилова. Махровый хохол и картежник показал себя отличным бойцом и авторитетным командиром. Сейчас Степан в очередной раз демонстрировал свои лидерские способности.

Убедившись в том, что его отряд сможет сдерживать напор ящеров не менее пяти минут, Стук, спрятавшись за стеной бункера, побежал к вышке. Автоматы не могли нанести варанам серьезного ущерба, и Бамбуло принял решение задействовать «Корд».

Добравшись, он увидел сваленные ворота, мокрые от крови резиновые ошметки комбинезона и понял, что не дождется помощи от часовых.

Степан остановился. Урчание, доносившееся сверху, было ему хорошо знакомо – с повадками лемуров он был знаком еще со времени своего путешествия из Метро в Жуковку.

– От бисовы дети…

Стук передернул затвор «калаша» и начал медленно подниматься по лестнице, не снимая пальца с курка. Несмотря на то, что двигался Степан очень осторожно, лемуры что-то почуяли. В будке воцарилась тишина. Но это уже не имело значения – Бамбуло добрался до крышки люка и приставил ствол автомата к доскам, через щели в которых капала кровь.

Громыхнули выстрелы. Сверху донесся пронзительный визг – по крайней мере один лемур схлопотал пулю. Стук продолжал стрелять через пол, заставляя мутантов метаться по будке. Самый прыткий попытался сбежать и, перепрыгнув через парапет, повис на передних лапах. Измазанная кровью морда оказалась на одном уровне с головой Стука.

– Добрий ночи, друже!

Не прекращая стрельбу, Степан свободной рукой вырвал из чехла на поясе десантный нож и воткнул лезвие между глаз лемура. Мутант разжал лапы и шлепнулся у подножия будки.

Ударом плеча Бамбуло выбил искромсанную пулями крышку люка и поднялся в будку. Переступая через трупы лемуров и мертвого часового, добрался до пулемета, развернул «Корд» в сторону Жуковки и включил прожектор.

– Мати чесна!

Стук не знал, с чем сравнить то, что увидел. Будь он постарше, то нашел бы подходящий аналог: столица Рублевской Империи походила сейчас на Сталинград времен Второй мировой. Локальный, как предполагал вначале Степан, бой с варанами оказался вовсе не схваткой местного значения. Отряд Бамбуло был просто первым подразделением, вступившим в общую битву.

Темное небо полосовали лучи прожекторов, выхватывающие из мрака мечущиеся фигуры птеродактилей и гарпий. Трещали автоматы, басовито работали пулеметы. Защитники Жуковки стреляли и по летучим гадам, и вниз, где между строениями бегали вараны вперемешку с лемурами.

На глазах Степана рухнула одна из вышек Второго Периметра. Удерживать эту линию обороны уже не имело смысла. Оставалось только одно – отступить и сосредоточиться на защите Первого Периметра.

Степан выругался, встал к пулемету и истратил ленту на варанов, метавшихся вблизи вышки. Когда Стук спускался вниз, пронзительно завыла сирена, а через минуту над Жуковкой разнесся многократно усиленный громкоговорителем голос Корнилова:

– Всем отступать за Первый Периметр! Через пятнадцать минут все ворота будут закрыты! Повторяю…

Тут же замигал прожектор на боку Пирамиды – для тех, кто по каким-либо причинам не мог слышать, приказ Корнилова дублировался азбукой Морзе.

– Это ты хорошо придумал, – проворчал Степан. – Но пятнадцать минут… Хочешь меня здесь оставить?

Он поднял автоматы погибших стражей вышки и спустился вниз. Пробежав метров сто, увидел на крыше бункера раненого птеродактиля. Люди, подбившие пернатого монстра, лежали на бетонной дорожке. Над их трупами уже вовсю трудились вараны. С рычанием они отрывали от мертвых тел куски мяса и молотили шипастыми хвостами по бетону.

Понимая, что парням уже ничем не помочь, Стук решил не ввязываться в бой. В задумчивости остановившись перед дверью бункера, где можно было бы спрятаться и дождаться наступления утра, Степан покачал головой. Он понимал, что утро ничего не изменит. По крайней мере теперь, когда мутанты всех мастей ни с того, ни с сего поперли на Жуковку и привычное время охоты стало им вдруг по барабану. С другой стороны, пробираться по запруженным варанами и лемурами улицам тоже не улыбалось. Уложиться в отведенные на отступление пятнадцать минут было нереально, а спрятавшись в бункере, можно было запросто оказаться отрезанным от спасительной стены Первого Периметра, где, судя по шуму и вспышкам выстрелов, мутантам уже оказывали организованное, серьезное сопротивление.