Текст книги "Неуловимые тени"

11

Она заметила в группе оперативников молодую женщину лет двадцати пяти. Та сидела чуть обособленно, сцепив на груди руки. Холодный взгляд подчеркивал ее независимость и своенравный характер.

– Я бы хотела работать с ней, – сделала выбор Елена.

Послышался вздох разочарования. Женщина-оперативник скосила взгляд на Петелину, словно впервые ее заметила, и сосредоточила внимание на полковнике: что скажет он?

Кулик сдвинул брови, прошелся вдоль первого ряда и на развороте ткнул пальцем:

– Лейтенант Тимофеева, поступаете в распоряжение майора юстиции Петелиной.

– В полное? И днем и ночью?

Голос у миловидной женщины оказался неожиданно низким, двусмысленную интонацию она не скрывала, прямой взгляд не отводила. Такая может смутить кого угодно, сделала вывод Елена.

– Совещание окончено, – свернул разговор Кулик и первым покинул помещение.

Задвигались стулья, народ встал, потянулся к выходу.

Лейтенант Тимофеева дожидалась Петелину в коридоре у окна. Здесь ее можно было разглядеть полностью. Первое впечатление – женщина-контраст. Черный брови – белые зубы. Черные джинсы – белые кроссовки. Белая блузка с расстегнутым воротом под короткой черной курткой. И даже черный пистолет торчал из белой кобуры, пристегнутой к черному ремню. Где она ее только раздобыла?

– Будем знакомиться? Елена Павловна Петелина, – представилась следователь.

За спиной кто-то на ходу бросил шутку:

– Опять со звездой, Миша-Мишель?

– Отвали, остряк! – тут же огрызнулась оперативница, полыхнув черными глазищами.

Петелина обернулась, подумав, что так могли позвать Мишу Устинова. Но Тимофеева объяснила:

– Это меня. На самом деле я Варвара Васильевна Тимофеева, но…

Елена вопросительно смотрела на новую помощницу.

– В машине объясню, – ответила та и не сдержала ругательства: – Достали, козлы!

На парковке перед областным УВД Елена направилась было к своей «тойоте», но Варвара ее остановила:

– Зачем свою тачку гробить? Здесь она будет в сохранности, а я вас на служебной буду возить.

Елена не стала возражать. Она нисколько не удивилась, что машина у Варвары оказалась белого цвета с черным салоном и черными колесными дисками. Они сели в трехдверную старомодную, но добротную «Ниву 4х4». Внутри пахло так, будто салон недавно вымыли. Как только под капотом заурчал двигатель, на торпеде под лобовым стеклом закивала головой приклеенная собачка с черно-белыми пятнами.

– Едем допрашивать Груздева? – уточнила Варвара.

Елена кивнула, устраиваясь поудобнее. Когда машина тронулась, она напомнила:

– Так что там с Мишелью?

– Старая история, но мужикам лишь бы поржать.

– Если не хочешь…

– Все равно расскажут. Первое время меня посылали на охрану певиц, приезжающих на гастроли. Однажды к нам пожаловала знаменитая француженка с той-терьером. Она свою собачку обожает: сю-сю да сю-сю. И тут, надо же, собачка пропала, исчезла – и все! Как назло, в мою смену. Певица хватается за сердце: без собачки выступать не буду. Продюсер на взводе: городское начальство билеты в первые ряды купило. Короче, скандал, без собаки концерт срывался, а я, вроде как, крайняя.

– Не повезло, – посочувствовала Елена.

– Не то слово. Обегала всю округу – нет дурацкой собачонки! А времени в обрез, ну я и схитрила. – Варвара помолчала, давая возможность собеседнице домыслить, чтобы лучше оценить ее находчивость. – Купила точно такого же той-терьера, нацепила бантик, как было, приношу, показываю – вот ваше сокровище. Певица в гримерку, и концерт состоялся.

– Она не заметила подмены?

– Перед концертом ей некогда было, а после стала сюсюкаться: моя Мишель, милая крошка – и вдруг, как завизжит! – Варвара хмыкнула. – Оказалось, я купила кобеля, а у нее была сучка.

– Сюрприз, так сюрприз, – представила Елена.

– Я ж тогда не знала, что Мишель – это женское имя. Думала, Миша, значит с яйцами. С тех пор надо мной подшучивают – Миша-Мишель. Вот и кивающую собачку ребята прилепили. Я срывала, а они новую. Привыкла.

– Мужикам только дай повод.

– Из-за них все неприятности. Настоящая Мишель нашлась утром. Ее взял электрик отеля своему терьерчику для случки. Представляете? Типа, вот тебе, дружок, настоящая француженка. Ну кто из них кобель?

– Из России с любовью, – улыбнулась Елена.

– С брюхом! – отрезала Варвара, остановившись на светофоре. Она развернулась к Петелиной, во взгляде читалось искреннее возмущение: – Почему наши мужики от француженок млеют? Я видела эту певичку в неглиже – кожа да кости, а между ног щель – хоть книги выдавай.

– Какие книги? – едва сдерживала смех Елена.

– Энциклопедия пройдет.

Женщины рассмеялись. Сзади раздраженно посигналили – светофор горел зеленым. Варвара выждала паузу – мол, она не из тех, что срывается по первому свистку, – и рванула вперед так, чтобы не догнали.

Теперь Елена окончательно ее рассмотрела. Зализанные назад волосы, короткий хвостик – кокетству предпочитает практичность. Взгляд глубокий, чуть исподлобья – про таких говорят, что может нахамить взглядом, а может и подзадорить. Губы пухлые, свои натуральные – позавидовать можно. Голос внутренний грубоватый, как у исполнительниц цыганских романсов. Наверное, в юности много курила и пила холодное пиво в компании с парнями. Если те приставали, отвешивала подзатыльники.

– Приехали, – мрачным голосом доложила Варвара, будто и не было веселой истории про Мишу-Мишель.

А характер у нее столь же контрастный, как и любимые цвета в одежде, – убедилась Петелина, – и никакой границы для перехода.

12

Когда Петелина вошла в допросную, там уже томился водитель лимузина Груздев и, по всей видимости, долго. Его лицо осунулось, глаза воспалились, за ночь он постарел лет на десять и выглядел стариком, лучшие годы которого далеко позади. Хотя числился он свидетелем, охрана не церемонилась – лишила галстука, поясного ремня и шнурков на ботинках. Одна рука водителя была прикована к скобе железного стола.

– Это еще зачем? – возмутилась Петелина и дала команду, сопровождавшей ее Варваре: – Отстегните наручники.

– Вы адвокат? – с надеждой спросил Груздев, разминая освобожденное запястье.

– Я следователь из Москвы.

– Но я просил адвоката. Я не буду разговаривать пока…

– Вам не требуется адвокат, Иван Ильич. Мы с вами поговорим, и вы пойдете домой.

– Домой? – не поверил Груздев.

– Сейчас мы перейдем в кабинет, где вам будет удобнее. Хотите чаю?

Елена красноречиво взглянула на Варвару, та поняла ее, юркнула в коридор и без церемоний выставила местного следователя из собственного кабинета. Тот, оказавшись в коридоре, выглядел взъерошенным и обиженным. Он полночи допрашивал Груздева, собрал о нем сведения, начиная с рождения, подколол штрафы за неправильную парковку, составил протокол, в общем, трудился как никогда, поэтому проводил московскую гостью осуждающим взглядом: приехала на готовенькое, без тебя бы справились.

Пока Груздев пил чай, Петелина пролистала показания полицейских, прибывших к лимузину первыми, и протокол допроса свидетеля.

Груздев заметил собственную подпись и подтвердил:

– Я уже все рассказал, честно. Я простой водитель, а мне задают такие вопросы, будто я замешан в этом кошмаре.

– Я вам верю, Иван Ильич.

– Отпустите. Не спал, давление подскочило.

– Вы хотите домой, а мы должны найти убийцу. Это и в ваших интересах. Поймите, здесь вы в безопасности, а дома я это не гарантирую.

Петелина убедительно посмотрела на Груздева. Тот нахмурил лоб, но бессонная ночь не позволяла ему соображать быстро.

Следователю пришлось сказать прямо:

– Вчера вы столкнулись с жестоким убийцей. Это не первое его преступление. Вы утверждаете, что не разглядели его, но если преступник думает иначе? Существует вероятность, большая вероятность, что убийца захочет избавиться от свидетеля.

– Избавиться? – пролепетал Груздев. Такая мысль его посетила впервые.

– Так бывает. И, к сожалению, не редко, – усилила давление Петелина и тут же бросила «спасательный круг»: – Напрягите память и припомните, как он выглядел? Если мы поймаем убийцу, вам не о чем будет беспокоиться.

– Поймаете?

– С вашей помощью, конечно. Первые дни у вашего дома будут дежурить патрульные.

Груздев тяжело вздохнул. Говорил он медленно:

– Мы остановились у ресторана «Гончаров», что в торговых рядах. Ресторан обеспечивает наших клиентов стандартным набором: алкоголь, фрукты, канапе, тарталетки. Был дождь, я не выходил, официант – не клиент, зачем ему помогать.

– Вы утверждаете, что к машине подошел официант? – уточнила Петелина.

– Я видел в боковое зеркало фигуру под большим черным зонтом. Такие в отелях для гостей держат. А кто под ним… – Водитель беспомощно пожал плечами.

– В чем он был одет? Куртку и брюки вы должны были разглядеть.

Груздев потер лоб, силясь вспомнить, но в конце концов помотал головой:

– Нет. Я посмотрел в зеркало, когда уже открылась дверца. Она широкая, человек стоял за ней, а сверху зонт.

– Что было дальше?

– Зонт исчез, дверца захлопнулась, и я поехал.

– Вас не удивило, что официант сел в машину?

– Понимаете, наша компания называется «Дольче Вита», это означает…

– Я знаю перевод.

– Так вот, наши клиенты иногда заказывают эскорт-услуги. Вчерашний клиент был один, я подумал, к нему подсела девушка.

– Вы уверены, что это была девушка?

Болезненная гримаса перекосила лицо Груздева, он мотнул головой:

– Вначале я предположил, потому что это естественно, но… Разве девушка в силах устроить такое?

– Если женщина способна разделать курицу, то и с рукой справится.

– Верно, – закивал головой водитель, окончательно запутавшись.

– Иван Ильич, сосредоточьтесь и попробуйте вспомнить: кто, все-таки, сел в машину – мужчина или женщина?

Груздев сжал губы, обхватил голову, но спустя минуту беспомощно опустил руки:

– Вот раньше был порядок – мужик с бабой, парень с девкой, а сейчас – тьфу, глаза б не видели! Я и не смотрю, чем клиенты занимаются. Да пусть хоть… – Он брезгливо пошевелил ладонью, словно отгонял неприятный запах. – Мне на дорогу смотреть надо. Плавный ход и все такое – в этом моя обязанность. У меня сорок лет стажа, кому попало дорогой лимузин не доверят. Спросите у начальства.

Свидетель упомянул о своих достоинствах, как поступают большинство подозреваемых, но вместо ответного комплимента, следователь подчеркнула официальный характер допроса. Елена проверила индикатор на диктофоне, который автоматически включала при любой беседе, связанной с расследованием, и демонстративно положила его между собой и Груздевым:

– Итак, продолжим, Иван Ильич. Около ресторана «Гончаров» неизвестный человек сел в салон вашего автомобиля. Когда он вышел?

– Где-то через час. Место я уже указал на карте.

– Кто вас попросил остановиться? Голос был мужским или женским?

– Не было никакого голоса. Я получил сигнал об остановке, в салоне есть специальная кнопка.

– Что вы в этот раз заметили?

– В том месте узкая улица и нет места для парковки. Я прижался наискосок к обочине и смотрел в левое зеркало, чтобы меня не зацепили.

– А в правое совсем не смотрели?

– Услышал, как дверца закрылась. Подождал немного – и поехал. Вы поймите, я же думал, что клиент девицу снял на час. Время вышло – она упорхнула.

– Не лимузин, а бордель на колесах.

Груздев ответил, словно выругался:

– Дольче Вита.

Петелина задумалась: отпустить шофера или нет? Если бы она руководила следствием, то решение было бы однозначным: выпустить свидетеля под подписку о невыезде. Но сейчас ситуация иная – придется держать отчет перед Куликом, реакцию которого пока ей трудно прогнозировать. Выпустишь – не одобрит. Не даром поручил ей повторный допрос. Вот так всегда: чем выше начальник, тем хуже приходится подследственным.

Елена решила подстраховаться и набрала телефон Миши Устинова:

– Привет, Миша. Освоился на новом месте?

Головастик был явно не в духе. Он отвечал вполголоса, чтобы его не слышали коллеги:

– Новое – это давно забытое старое. Я уже забыл, что бывают такие приборы.

– Давай без ворчания. Шерлок Холмс и без этого работал. Лучше скажи, вы сравнили ДНК Груздева с образцом Живореза?

– Елена Павловна, здесь допотопное оборудование. К вечеру управимся.

Ну что ж, вот и решилась ближайшая судьба важного свидетеля. До вечера с освобождением торопиться не следует.

Петелина вернулась за стол, от которого отошла во время телефонного разговора. Она вспомнила про убийство в Собинке, о котором так красочно поведал Кулик. Пока с Груздева не снято подозрение, она обязана проверить его алиби по предыдущим случаям.

– Иван Ильич, у вас есть личный автомобиль?

– Да, а что?

– В прошлую среду вы не работали. Чем вы занимались в тот вечер?

– Вы на что намекаете? – насторожился водитель.

– Возможно выезжали из Владимира в соседний райцентр? В тот вечер тоже шел дождь.

Груздев отшатнулся на спинку стула, раздул ноздри:

– Я понял к чему вы клоните. Вы сказали, не первый случай.

– Вы были в среду в Собинке? – продолжала давить следователь.

– Баста, теперь без адвоката ничего не скажу. Не дождетесь!

– Тогда вы останетесь здесь. Мы имеем право задержать вас на двое суток.

– Двое суток! – вышел из себя Груздев.

– Здесь вам будет безопаснее. А мы пока проведем обыск в вашей квартире.

– Да что ж это такое…

Петелина покинула кабинет и объяснила местному следователю свое решение. Тот одобрительно кивал, а Елену мучили угрызения совести. Так всегда: очаровать, пообещать, вселить надежду, однако выполнение обещаний зависит не от ее воли, а от интересов следствия. Дерьмовая работенка.

Она вышла на свежий воздух. После неудачного допроса ей не терпелось заняться чем-то другим. Она понимала, что расстраиваться глупо, следствие – это не прямая дорожка к цели и не метания в потемках, а выбор направления среди разветвляющихся дорог и отсечение ложных путей.

Варвара ожидала ее, опираясь на капот служебной «Нивы». Черная фигура на фоне белой стали смотрелась особенно эффектно.

– Ресторан «Гончаров» далеко? – спросила Елена.

– Рядом.

– Тогда поехали.

Женщины сели в машину. Варвара выехала на улицу и проинформировала:

– Наши ребята в «Гончарове» уже были, я поболтала с ними.

– И что?

– В ресторане действительно получили звонок от водителя лимузина, что он подъехал. Но когда официант вынес заказ – машины уже не было.

– Сколько времени прошло?

– Минут пять-семь.

– Кто-то поджидал лимузин и опередил их.

– В ресторане не стали заморачиваться – заказ оплачен. Подумали, что заедут позже.

– Убийца сунулся в машину под видом официанта. Рожков не сразу сообразил, кто перед ним, а когда понял, было поздно. Живорез приступил к кровавому спектаклю. Часа ему хватило, – вслух рассуждала Елена.

– Но как он узнал, где и когда?

– Есть три варианта. Следил за жертвой. Утечка сведений из «Дольче Виты» или из «Гончарова». Что скажешь об этом ресторане?

– Пафосное место для богатых туристов. У наших бизнесменов и чиновников тоже пользуется популярностью. Осуществляют доставку, данные вбивают в компьютер. Журнал заказов мог посмотреть любой из сотрудников – что, куда, в какое время.

– А посетитель? Заказы распечатывают?

– Я думаю, в нескольких экземплярах: повару, бармену, администратору.

– Ну, вот, у нас есть рабочая версия.

В этот момент в машине сработала рация, настроенная на общую частоту следственно-оперативной группы под руководством Кулика.

«Внимание всем. Поступило сообщение, что главе областного департамента Ивакину доставили заказ из ресторана «Гончаров»: стейк с овощами. В блюде обнаружены мужские пальцы. У секретарши обморок, нам позвонили не сразу. Приметы курьера – на вид около двадцати пяти, светловолосый, худощавый».

– Вот и пальчики нашлись, – прошептала Елена, представив себя на месте секретарши, сервирующей блюдо.

– Живорез не без фантазии – то полюбоваться даст, то на вкус попробовать. – В голосе Варвары сквозь цинизм проскользнуло одобрение. – Представляю, что сейчас творится в областной администрации. Мы туда?

– В ресторан, – настояла Петелина.

– У нас не соскучишься, вчера труп, сегодня пальчики. – Варвара отвлеклась от дороги и кольнула взглядом следователя: – Еще не пожалели, что к нам приехали?

13

Валеев надавил кнопку звонка. Дверь открыла Ольга Ивановна.

– Здрасте, я к Насте, – вырвалось у Марата. Общение с чокнутым поэтом оставило подспудный след в его памяти.

– Привет, явился на обед? – подколола теща.

В прихожую вбежала Настя. После отъезда мамы она проживала с бабушкой. Взгляд девочки скользнул по рукам гостя, она протиснулась между ним и бабушкой, изучила каждый угол прихожей и разочарованно уставилась на Валеева:

– А сумка?

– Вот. – Марат распахнул принесенный пакет. – Я нашел твои кроссовки. Посмотри, проверь. А еще полотенце.

Протянутые кроссовки легли на ладони девочки, однако вместо радости она готова была заплакать. Секунду боролась с собой, потом дернула руками, и кроссовки свалились на пол.

– Мне не нужны кроссовки, их можно заменить. Мне нужна форма, спортивная форма с моей фамилией… Где она? Где моя сумка?

– Понимаешь, я не успел, сумка поехала в Молдавию. Но туда позвонят и…

– В Молдавию? – насторожилась Ольга Ивановна. Она принюхивалась к перехваченному полотенцу. – Им пользовалась какая-то баба. Ты от кого притащил? И смеешь совать Насте. А если твоя баба заразная?

– Да не моя она. Обычная продавщица.

– Успокоил, зятек.

– Да что вы пристали к этому полотенцу! – Настя вырвала полотенце и швырнула на пол.

– Помой руки. С мылом помой! – тут же скомандовала бабушка.

– Мне нужна спортивная форма: толстовка, поло, жилетка с моей фамилией. Два комплекта, такие же как у остальных девочек. Без формы меня не допустят до соревнований, меня вообще не возьмут в сборную! А вы про какое-то полотенце.

Настя отпихнула Марата и убежала в свою комнату, хлопнув дверью.

Ольга Ивановна угрожающе зашипела:

– Довел девочку. Спасибо, зятек. Это же надо до такого додуматься: полотенце от гулящей бабы притащить.

– Я хотел…

– Свои хотелки оставь при себе, не впутывай в них Настю.

– Да что вы несете! – сорвался Марат.

– В моем доме не кричи. Если ты такой беспомощный, я сама решу проблему. Теперь понятно, почему ты до седых волос в капитанах застрял. Сыщик называется.

– Я – оперуполномоченный, – насупился Марат.

– Вас как не назови: милиция, полиция, а добро украдут – считай, с концами.

– Я почти нашел сумку.

– Почти муж, почти майор, почти нашел. А чего до сих пор здесь толчешься? Где сумка? – Ольга Ивановна выдавила взглядом Валеева за дверь и напоследок крикнула: – Без тебя справимся, почти зять!

Избавившись от гостя, она подошла к Настиной комнате и вежливо постучала в запертую дверь:

– Настя, успокойся, моя золотая. Я знаю, что делать. Мы купим новую форму, точно такую же.

– Она сделана по заказу, – захныкала Настя.

– Кто производитель одежды? Спроси у девочек, пусть посмотрят на ярлыки. Сфотографируют и пришлют тебе.

Дав указание внучке, Ольга Ивановна взяла телефонную трубку и угнездилась на диване. Она звонила отцу Насти, бывшему мужу Елены, Сергею Петелину. Рассказав ему об украденной спортивной форме, расстроенной внучке, и обвинив во всем нерасторопного Валеева, она попросила денег на покупку новой формы.

– Без проблем, – заверил бизнесмен. – Дам сколько нужно, держите меня в курсе.

Ольга Ивановна закончила разговор с ласковой улыбкой. А может и зря она раньше пилила бывшего зятя.

14

Морально устаревшая «Нива 4х4» не была предназначена для быстрой езды, да и юркой ее не назовешь. Но Варвара вела машину столь агрессивно, что даже крутые джипы шарахались в сторону. Каждый понимал, столкнуться с бешеной старой тачкой – себе дороже.

Варвара лихо подкатила к ресторану «Гончаров», ударила по тормозам, окинула цепким взглядом машины на парковке. Ее белые зубки победно ощерились.

– Я первая, наших еще нет. – Она расстегнула кобуру, достала пистолет, взвела затвор и только тут словно заметила Петелину: – Вы думаете, что курьер, притащивший пальчики – наш маньяк?

– Не исключено. Хотя им может быть любой другой работник ресторана.

– Подкинул пальчики – и чист.

– Ты сказала, что ресторан популярен у чиновников, – вспомнила Елена, – а все жертвы Живореза, как раз…

– Точно! Вот, где он их пасет. – Тонкие ноздри девушки хищно раздулись, она сверкнула глазами: – Будем брать, или предпочитаете дождаться мужиков?

Вопрос был задан с подтекстом: ну что, слабо? Петелина приняла вызов:

– Терять время нельзя, мы обязаны задержать курьера. – Она распахнула дверцу и приказала: – За мной!

– Надо перекрыть запасной выход во двор, – остановила ее Варвара. – У вас оружие имеется?

– Не думала, что понадобится.

– Тогда я перекрою запасной выход, а вы дежурьте в машине. Если увидите подозреваемого, сообщите по рации, вас услышат все экипажи.

Несомненно, оперативник лучше знала, как действовать при задержании. Но Петелина не хотела, чтобы в первый же день ее заподозрили в трусости. Она решительно возразила:

– Будем действовать по-другому. Ты ступай к запасному выходу, а я зайду с главного.

– Уверены?

– У Живореза нет огнестрельного оружия. По крайней мере в материалах дела оно не фигурирует. А нож… – Елена пыталась бодриться: – Против ножа у меня женская сумочка, набитая документами. Испытанная защита.

Варвара не оценила шутку. Она молча кивнула и как-то быстро исчезла. Вместе с испарившейся вооруженной помощницей у Елены пропала уверенность, с которой она отдавала приказ. Появились ненужные мысли: нож тоже оружие, хотя и холодное, и Живорез доказал, что умеет с ним обращаться.

Однако отступать было поздно, авторитет завоевывается годами, а теряется в минуту. Она перед выбором, которого на самом деле нет.

И следователь отбросила сомнения.

Шаг из машины – время для нее будто спрессовывается, а нервные окончания электризуются.

Елена поднимается по ступенькам, входит в ресторан, ее организм настроен на опасность, как локатор боевого самолета. Глаза сразу ощупывают зал – посетители не в счет, а вот сотрудников стоит опасаться – каждый из них может оказаться таинственным Живорезом. Например, тот субтильный официант – метнул внимательный взгляд в ее сторону. Официанту легко подслушать разговоры посетителей, узнать их планы. А при встрече с ним жертва сначала задумается: где-то я его видел. Минутной расслабленности достаточно, чтобы вколоть шприц, тем более, если пользоваться шприцем-пистолетом.

Елену трогают за плечо, она вздрагивает. Невесть откуда появившийся гардеробщик, предлагает сдать верхнюю одежду.

Как бесшумно он подошел, словно неуловимый преступник. А если бы в его руке был шприц? Еще есть повара, привыкшие орудовать ножом. И тот же курьер, доставивший отрезанные пальцы. А если они в сговоре и прикрывают настоящего маньяка? Убийца вообще может здесь не работать, а получать нужную информацию.

Пора разворошить этот улей и посмотреть на реакцию.

Елена показывает удостоверение подошедшему официанту, и громко сообщает, что ищет худого светловолосого парня лет двадцати пяти, подозреваемого в убийстве. Официант тушуется, он тоже подходит под описание. Неловко оправдывается – он такой не один.

Прекрасно! Петелина требует собрать всех сотрудников на кухне. Входную дверь запереть, никому не выходить. Объясняет посетителям, что в ресторане проводится оперативно-следственное мероприятие. Те цепенеют. В глазах персонала непонимание и страх.

Цель достигнута, все взбудоражены, волнение нарастает. Кто сорвется первым?

А снаружи слышатся сирены приближающихся полицейских машин. Это усиливает панику. Посетители намереваются уйти, а сотрудники один за другим исчезают в служебных помещениях. Елена спешит за ними.

Вот кухня – кастрюли, сковороды, плиты, и острые ножи любого размера. Боевой арсенал для Живореза. Сотрудники растеряны, но не все. Елена видит, как светловолосая макушка спешит по проходу и исчезает за дверью. Она за ним – там подсобка с холодильниками и коробками, на длинном столе упакованные заказы.

Светловолосый исчезает за следующей дверью. Это выход во двор.

Елена слышит топот убегающего, предупреждающий крик, выстрел – и грубый женский голос. Так вот как ругается Варвара!

Елена выбегает во двор. Ноги беглеца торчат из-за мусорных баков.

Неужели убит? Нет, дергается.

Белобрысый припечатан носом в асфальт, Варвара сверху – застегивает наручники.

– Ты его ранила? – спрашивает Елена.

– Стреляла вверх. Он, гад, меня оттолкнул, и я могла бы на поражение.

– Отличная работа, – не забывает похвалить следователь.

Хотя серийный маньяк заслуживает смерти, для следователя живой преступник лучше мертвого. Тем более в столь громком деле. Судебный процесс, вынесение приговора, внимание прессы и общества – вот истинная победа, которую ценит начальство.

Во двор прибегают другие полицейские, появляются любопытные.

– Он что-то сбросил, – сообщает Варвара, встряхивая и поднимая задержанного.

– Куда?

– Кажется в бак.

Елена рассматривает железный мусорный бак и замечает характерную дырку на уровне пояса. Трогает пальцем – теплая, явно от пули.

Так куда же метилась Варвара? Почему сказала, что стреляла в воздух? Возможно от толчка она пошатнулась.

По испуганному взгляду светловолосого парня трудно поверить, что это жестокий маньяк. Он следит за Петелиной, опасается ее действий. Елена заглядывает в мусорный бак. Завален мятыми коробками и кухонными отходами, сверху бросается в глаза чистый пакетик величиной с ладонь. В голове щелкает: пальцы ушли с заказом чиновнику, а отрезанная кисть убитого пока не найдена. А вдруг в пакетике…

И тут она замечает нечто особенное, крайне подозрительное. Она ищет, чем поворошить отходы и достает ручку из сумочки. Подцепляет ею подозрительный предмет, он высовывается из-под коробки – ее лицо кривится от отвращения. Это человеческая ладонь с двумя оставшимися пальцами – мизинцем и безымянным.

Так вот чего опасался беглец. Перепуганный белобрысый курьер – это и есть Живорез. Серийные убийцы быстро ломаются, когда оказываются за решеткой. Этот дрогнул в первую минуту.

– Стоять! Три шага назад!

Крик следователя адресован полицейским, гурьбой бросившихся на помощь Варваре.

И уже спокойнее она пояснила:

– Следы затопчите.

Петелина ловит взглядом Митрохина, старшего среди оперативников, и приказывает:

– Это место надо оцепить. Найти свидетелей, видевших, как задержанный сбросил улику, и вызвать криминалистов. Понятно?

Митрохин не то чтобы кивает – открыто проявлять исполнительность перед женщиной моложе его ему неохота – однако двигает бровями в знак согласия. И тут же начинает громогласно отдавать распоряжения, словно является главным.

Пусть тешит свое мужское самолюбие, лишь бы толк был.

Елена замечает голодную дворнягу, высунувшуюся из-за мусорного бака, та жадно принюхивается. Первая реакция – приказать ближайшему полицейскому, чтобы отогнал, но вверх берет такт. Ох уж эти обидчивые мужчины.

Она трогает Митрохина за локоть и тихо объясняет:

– Там главная улика – рука жертвы. Поставьте кого-нибудь, чтоб охранял. И найдите понятых.

Тот ценит дружеский жест и на этот раз, помимо движения бровями, чуть растягивает губы: сработаемся.