Текст книги "Проигравший выбирает смерть"

Глава 10

Елизавета Кондратьевна елозила на откидном неудобном стульчике, вжимаясь в стенку, и заметно волновалась. Прошло больше часа, как муж ушел искать бригадира. Проводник пару раз высовывался в коридор и бросал на старушку презрительный высокомерный взгляд воспаленных глаз.

Потом началась еле заметная суета. Кто-то увел проводника, в его глазах появился испуг. Потом пришли и за Елизаветой Кондратьевной. Она шла через дергающиеся сцепки вагонов и понимала, что произошло что-то неприятное, и это неприятное связано с ней. Наверное, неугомонный муж опять повздорил с каким-нибудь начальником.

Она увидела Васю лежащим на полу в тамбуре. «Испачкает пиджак!», – мелькнула первая мысль, и сразу беспомощно задрожали руки. Пальцы разжались, и сумка, которую она не выпускала всю дорогу, шмякнулась на пол.

В тамбуре и рядом толпились несколько человек.

– Да нет у них билетов, нет! – кричал знакомый проводник. – Ну где они? Смотрите, смотрите!

Он бесцеремонно копался в карманах Василия Трофимовича. Когда зашла Елизавета Кондратьевна, все посмотрели на нее.

– Где ваши билеты? – накинулся на старушку с вопросом бригадир поезда.

Елизавета Кондратьевна сжалась и не понимала, что от нее хотят, и все глядела на бледное лицо лежащего мужа. Да ему же плохо! Почему ему никто не помогает? Она грохнулась на колени. Неприятный холод скованных рук мужа напугал ее.

– Что, что с ним? – шептала она, боясь думать о самом страшном. – Помогите. Ему нужны таблетки. Врача!

Ее оттащили. Как сквозь покрывало, слышались голоса:

– Успокойтесь, женщина. Помер он.

– Все там будем.

– Сжалился, помочь захотел. Зря пустил, дурак, – ругался проводник, – теперь отвечать придется за свою доброту.

– Перекройте тамбур. Никого не пускать. В Кзыл-Орде высадите ее.

– Вызвать труповозку?

– Конечно. Эх, вечные проблемы с этими стариками. Тебя что, учить надо, кого лучше подсаживать?

Ранним утром в туманной дымке двое небритых санитаров выволокли тело Василия Трофимовича Есенина и впихнули в машину. Неприметный автомобиль без окошек подогнали прямо на перрон, чтобы не тревожить пассажиров. В морге у Елизаветы Кондратьевны забрали документы мужа и настойчиво спрашивали: когда она заберет тело. Старушка просила, чтобы мужа перевезли на станцию Туркестан. Она там живет и там его похоронит. Но ей твердили, что этим они не занимаются, нужно самостоятельно договариваться с водителем. В морге тоже требовали деньги, так как труп не имеет городской прописки.

Старушка растерянно пересчитала купюры в кошельке – ни на что не хватало. «Вот теперь и понадобятся отложенные на похороны деньги», – успокоившись, подумала она.

Глава 11

Поезд мчался сквозь ночь. Встречный поток вихрился за стенкой укрытия, где сидели Нина Брагина и Тихон Заколов. Ветер свистел в щелях конструкции и холодил металл. Когда состав на поворотах дугообразно изгибался, к свисту добавлялся визгливый писк колес, трущихся о рельсы, и кислый запах искрящего железа. А ветер, пользуясь случаем, нагло забирался под одежду.

Плечи девушки вздрагивали. Грохот колес заглушал звуки рыданий. Плюшевая шкурка медвежонка послушно поглощала влагу девичьих слезинок. Черные стекляшки игрушечных глаз участливо смотрели на Нину.

Девушка подняла покрасневшее заплаканное лицо.

– Холодно! – поежилась она. Говорить приходилось громко.

Тихон придвинулся и осторожно обнял девушку:

– Так лучше?

Нина кивнула, шмыгнула носом и уставилась пустым взором на дрыгающийся край следующей платформы.

– Что мы теперь будем делать? – через некоторое время спросила она.

– На ближайшей крупной станции сойдем и обратимся в милицию. Там все расскажем.

– А нам поверят?

– Ну конечно, мы же ни в чем не виноваты!

– И нам ничего не будет? – по-детски поинтересовалась она.

– Нет. – На этот раз Тихон ответил не так уверенно.

Они убежали, не оказав никакой помощи кассиру. Хотя чем можно помочь мертвому? А если он был еще жив? Нет, вряд ли. Стеклянный остывший взгляд ни с чем невозможно спутать.

Кто же его так, задумался Заколов? Те двое попутчиков из почтово-багажного? И финка у азиата была. Если ее вынуть из тела, Тихон бы узнал. Слишком хорошо он запомнил клинок перед глазами.

– Там остался мой чемодан, – горестно вздохнула Нина, прервав размышления Заколова.

– Налегке путешествовать лучше, – попытался пошутить Тихон.

Девушка благодарно прижалась к Заколову.

– Попробуй заснуть, – посоветовал он.

Нина улыбнулась. Ее голова склонилась на широкое плечо парня, поддуваемые ветром волосы девушки иногда гладили его щеку. От них по-прежнему исходил легкий цветочный запах. Уткнуть туда нос и медленно втягивать воздух было приятно.

Нина заснула. Тихон дремал, поддерживая ее и защищая от ветра.

Через какое-то время поезд сбавил ход и остановился. Заколов привстал, руки заботливо прислонили спящую девушку к стенке. Тихон огляделся. Опять маленький полустанок. В ночной тишине мирно спали несколько домишек.

Тихону захотелось в туалет, и он решил спрыгнуть на насыпь. Руки уже взялись за край платформы, как раздался испуганный голос Нины:

– Ты меня бросаешь? – Девушка стояла и растерянно глядела на него.

– Нина, ты что? Я… – Тихон замялся. – Мне на минутку, по нужде.

– Ты меня правда не бросишь? – Девушка подошла ближе.

– Нет, конечно, – Тихон взял ее маленькую ладошку в свои руки.

На соседней платформе громыхнул железный лист. Пальцы девушки вцепились в ладонь Заколова.

– Там кто-то есть! – испуганно прошептала Нина.

– Откуда? Это жесть распрямилась. Под давлением встречного потока она деформировалась, а сейчас восстановила форму.

Девушка по-прежнему боялась отпустить Заколова.

– Нина, я на минутку.

– Пообещай не бросать меня, – в девичьих глазах читалась мольба.

– Нина, я обещаю всегда быть с тобою рядом, пока мы не закончим наше путешествие, – серьезно объявил Тихон.

– Спасибо, – шепнула девушка. Ее руки крепко обняли медвежонка. Она тактично отвернулась.

Тихон спрыгнул на землю и отбежал в кусты.

Каныш Хамбиев, замерший в полуприсяде под злобным взглядом Есенина, смог наконец распрямиться. Жестянка, на которой он сидел всю дорогу, предательски щелкнула в тот момент, когда он вставал.

Глава 12

– Есенин, Ромашка одна осталась. Хочешь цветочек понюхать, лепесточки свеженькие оборвать? Я же должен тебе бабу предоставить! – Ныш осторожно высматривал, куда ушел студент.

– Мне малолетка ни к чему.

Есенин протер слипающиеся глаза, вспоминая, как по дурости навалился в вагоне на девку. Ох и пьяным был! Ночная поездка на открытой платформе хмель изрядно выветрила.

– Какая она малолетка? У нее титьки, как у меня кулаки.

– А где студент? – заинтересовался Есенин.

– Смылся куда-то.

– И чего они за нами увязались?

– Не парься, Есенин. Они сами по себе. На праздники едут, как все. Вояки их без разбору вслед за нами выкинули. Ты же знаешь, у кого сила – тот и прав.

– Давай к ней дуй, – решительно приказал вор. – Пока тихо держи, чтобы не голосила. А как тронемся, узнай, что она видела? Если тебя с кассиром засекла, шею набок и под колеса.

– Ты чего?

– А ты что думал? Сумел дерьма глотнуть, теперь нажрешься по полной! Мокрухой больше, мокрухой меньше… – Есенин был уверен, что Ныш пырнул кассира.

– Да я же… – Ныш попытался возразить, но потом задумался: – А если студент вернется?

– Студент? – Есенин усмехнулся. – Ты говоришь, он трус. Студента я припугну. Давай, ты первый. Как девку утихомиришь, я перелезу.

– Все сделаю, Есенин. Будет девка нашей, – осклабился Ныш и крадучись направился к краю платформы.

Глава 13

Заколов вышел из кустов. Товарный состав продолжал стоять.

В стороне рядом с приземистым зданием боролся с мраком одинокий фонарный столб. Тихон решил посмотреть название станции. Неожиданно дверь в доме приоткрылась, из светлого прямоугольника в сумерки вывалилась покачивающаяся фигура в форме.

Человек был одет в мятый милицейский китель, под которым виднелась расстегнутая рубашка и болтающийся на голой шее галстук. Он увидел прямо перед собой Заколова, икнул от удивления и с видимым усилием, придавая лицу строгость, спросил:

– Ты кто такой?

– Я – студент. А вы? – не веря, что перед ним работник милиции, поинтересовался Заколов.

– Ты откуда?

На Тихона пахнуло крепкой смесью водочных паров и табака.

– Я с поезда.

Милиционер недоверчиво посмотрел на товарняк.

– Доку… документы! – потребовал он.

Тихон протянул студенческий билет. Милиционер сделал шаг к фонарному столбу, раскрыл синие корочки и уставился на школьное фото Заколова. Он смотрел долго, поворачивая голову то под одним углом, то под другим, и морщил лоб, словно разглядывал позабытые китайские иероглифы. Заколов решал, рассказать ли ему про труп кассира и как это лучше преподнести.

Милиционер захлопнул студенческий билет и сунул в нагрудный карман.

– А вы – милиционер? – решившись все рассказать, спросил Заколов.

– Железно… дорожная милиция, – представился человек и махнул согнутым пальцем в сторону поезда. – Вот это… охраняем.

– Хорошо, что вы из милиции. Тут на соседней станции… – Тихон не знал, с чего начать. Навстречу товарняку приближался стук колес другого состава. – Мы отстали от поезда. Подошли к зданию станции…

– Придется задержать!

– Что? – не понял Тихон.

Грохот встречного нарастал.

– Тебя! – Милиционер ткнул пальцем в Заколова. – Воруют. Особенно ночью. Пошел вперед!

– Куда? Да вы ничего не поняли. Я говорю, мы зашли, а там кассир мертвый…

Последние слова потонули в грохоте встречного состава, выскочившего к полустанку. Колеса длинного товарняка грузно стучали на стыках. Звук дробился стоящими платформами и эхом отскакивал от здания. Лампа на столбе покачивалась и мерцала. Рука милиционера настойчиво пихала Заколова к открытой двери. Тихон пытался что-то объяснить, но милиционер не слушал, да и не мог слышать студента.

Наконец промелькнул последний вагон, но еще не затих стук колес, как дружно дернулись платформы поезда, на котором прибыл Тихон. Он оглянулся, железные конструкции плавно катились мимо. Смутная тень колыхнулась на одной из платформ.

«Нина, – сверкнуло в голове у Тихона. – Она подумает, что я ее бросил».

И тут он услышал отчаянный крик:

– Тиша-а!

Второй раз подвести девушку Заколов не мог. Пьяный милиционер цеплялся за спортивную куртку. Тихон резким ударом стряхнул руку, сунул пальцы в карман кителя опешившего милиционера, выудил студенческий билет и помчался за уходящим поездом.

Тяжелый состав медленно набирал ход. Заколов догнал свою платформу, руки вцепились в выступ бортика. Он крикнул:

– Нина, я здесь! – и подтянулся.

Сверху мелькнула темная фигура. «Это не Нина!», – успел удивиться Тихон. Что-то лязгнуло, створка бортика, за которую держался Заколов, откинулась наружу. Пальцы соскользнули, Тихон шлепнулся вниз и кубарем покатился по насыпи.

Сверху снова крик, на этот раз безнадежный:

– Тиша-а!

И чей-то чужой, но очень знакомый, неприятный гогот.

За падением Заколова наблюдали еще две пары глаз. Одна с радостью, другая равнодушно. Обе принадлежали людям в милицейской форме.

Глава 14

– Ну все! Мы от него отделались! – Есенин бросил прощальный взгляд на кувыркающегося по насыпи студента и повернулся к Нышу, удерживающему Нину. – Ты что ей пасть заткнуть не в силах?

– Кусается, стерва! – Ныш, оправдываясь, показал руку. – Но теперь пусть орет. Кто ее услышит!

Есенин присел на корточки перед хнычущей девушкой, подал ей упавшего медвежонка и ласково спросил:

– Девочка, мы скоро сойдем и тебя оставим в покое. Ты нам не нужна. Ты лучше скажи, как ты оказалась здесь, на неуютном товарняке?

– Нас проводник столкнул, – сквозь слезы объясняла Нина.

– Проводник? Гриша? Значит, вояки вас не защитили. Ну, а потом ты с дружком что делала?

– Мы вернулись к платформе, увидели этот поезд, и Тихон сказал, что поедем на нем.

Нина с надеждой смотрела в маленькие бесцветные глазки Есенина. Еще совсем недавно он наседал на нее в вагоне, запуская руки под юбку. Но молодой азиат с дурно пахнущим ртом и злющими глазами казался ей еще страшнее. А теперь, когда рядом нет Тихона, она верила, что ей может помочь только этот взрослый мужчина.

– Но почему вы на таком неудобном решились ехать? – Есенин постучал по железкам. – Попробовали бы купить билет на пассажирский поезд.

Нина замялась, спешно придумывая нужные слова. Внутренний страх ей подсказывал, что про кассира говорить не следует.

– Тихон сказал, что там ни один нормальный поезд не останавливается. Предложил на этом подъехать до крупной станции.

– Тихон так решил, видимо, спешил. – Есенин улыбнулся и подмигнул: – Ну, а погреться-то куда-нибудь заходили? Замерзли небось?

– Не успели. Этот поезд сразу пришел.

«Не совсем», – отметил про себя Есенин. Кое-кто успел таких дров наломать!

Но вслух он произнес:

– А я три или четыре сигареты извел, дожидаясь поезда. И ты знаешь, курил не спеша. Где же ты была все это время? Ведь ночью холодно!

– Я… Мы… – девушка переводила растерянный взгляд с Есенина на Ныша. – Мне было не холодно! Я джинсы надела. И… я же была не одна.

– Целовались?

– Угу, – кивнула смущенная Нина.

Есенин задумался. Похоже на правду. В поезде девка была в юбке. А молодежь нынче такая бесстыжая, им хоть всемирный потоп, все равно будут обжиматься.

Но ведь скрипнула же дверка на станции, когда он Ныша, ошалевшего от легкой наживы, на поезд заталкивал! Кто-то туда вошел? Может допросить девку с пристрастием, вдруг она юлит?

Так и впрямь будет лучше. А потом под колеса! Ныш сделает, куда ему теперь деваться.

А Есенин, как честный вор, ручек марать не будет. Отойдет в сторонку. Покурить.

Глава 15

Падение на насыпь с движущегося поезда для Заколова оказалось довольно удачным. Он приземлился на ноги, успел сгруппироваться и несколько раз кувыркнуться вперед. Боли и ушибов не было.

Когда он встал, мимо проезжала последняя платформа!

Все решают секунды!

Тихон стремглав выскакивает на рельсы. Сзади, совсем рядом, бежит и чем-то угрожающе размахивает кричащий милиционер. Впереди набирает скорость состав, увозящий Нину, попавшую в беду.

Тихон давно так не бегал! А скорее всего – никогда.

Тут нельзя экономить силы – нужен спринтерский рывок по шпалам.

Он мчится, высоко взметая колени, молотя локтями воздух, и видит перед собой лишь коричневый борт последней платформы. Сначала он быстро сокращает расстояние. Но поезд непрерывно ускоряется, а человеческие силы тают. Последние метры сжимаются со стойким упорством, будто между ним и платформой воздух становится вязким и плотным. И чем ближе он подбирается к заветной цели, тем сильнее возрастает сопротивление. Каждый сантиметр теперь отвоевывается с великим трудом. Воздух жжет разинутое горло, глаза застилает едкий пот.

Когда остается последний метр, он отталкивается от шпалы и прыгает. Тело вытягивается в струнку. Если не достанет, то плашмя грохнется на жесткие шпалы. Тут уже не сгруппируешься.

Он дотягивается!

Но за бортик платформы цепляется только правая ладонь. Левая беспомощно скребет холодный металл кончиками пальцев. Тело качнулось маятником и ударилось о выступающую сцепку. Тихону удается опереться на нее и перекинуть кисть вверх.

Теперь он уверенно висит на двух руках. Подтягивание, выход в упор. Хоть и трудно, но привычно, почти как на перекладине. Уставшее тело переваливается внутрь платформы.

Он лежит, закрыв глаза. Грудь вздымается и опадает так часто, словно он собрался прокачать через легкие воздушный океан. Разгоряченные ноги кажутся неуклюжими огненными колбами. Сердце стучит везде – в голове, груди, в кончике каждого пальца.

Тихон открывает глаза и видит звезды. Они висят неподвижно. А холодная Луна ухитрилась прицепиться к поезду, мчится с такой же скоростью и с любопытством заглядывает сверху.

– Как там Нина? – спрашивает Тихон у луны.

Луна таинственно молчит. А ведь все видит, проклятая!

Ждать нельзя. Заколов встает, топает вперед. Встречный поток приятно холодит лицо и грудь. Он стоит у следующего борта платформы. Внизу угрожающе лязгает сцепка. Впереди грохочут и трясутся неугомонные вагоны. На них равнодушно дремлют и позвякивают во сне громоздкие железяки.

Его путь лежит туда. Там Нина. Она в опасности.

Только бы успеть!

Глава 16

Когда студент вырвался и побежал к двинувшемуся товарняку, лейтенант транспортной милиции по охране железной дороги Сергей Тадеев проводил его вялым взглядом. Убежал так убежал, хлопот меньше.

Тадеев с вечера тяжело и бесхитростно напивался с железнодорожным мастером, отмечая наступление Первомая. Что еще делать в этой глуши во время дежурства? Суточная смена скоро закончится, можно будет отоспаться, а вечерком, как все нормальные люди, продолжить гуляние.

Тадеев сладко зевнул и направился к двери. Проветрился, можно и возвращаться. Собутыльник ждет. Лейтенант машинально сунул руку в нагрудный карман, где хранил удостоверение, пальцы вытащили синюю корочку. Что за ерунда? Ведь должна быть красная! Студенческий билет! Ах ты! Студент, подлец, по ошибке выхватил удостоверение сотрудника милиции!

Хмель как ветром сдуло. Лейтенант Сергей Тадеев бежал за составом, размахивая студенческим билетом и задыхаясь от крика. Но студент бежал еще быстрее и все-таки залез на уходящий поезд.

Милиционер бессильно опустил руки. Тяжелая хмельная одышка мешала дышать. Рука сдернула противный галстук, непослушные пальцы пытались расстегнуть оставшиеся пуговицы на рубашке. Стук уходящего поезда раскалывал черепушку.

Потеря служебного удостоверения – это ЧП! Надо писать рапорт.

Лейтенант с трудом собирал мысли в кучку. Происшествие необходимо представить в нужном свете!

Итак, что получается? Ночью обнаружил подозрительную личность, проявил бдительность, потребовал документы. Все по закону! А дальше что придумать? Преступник неожиданно напал, оглушил и завладел служебным удостоверением. В борьбе с ним удалось получить важную улику – студенческий билет.

Кто же этот голубчик?

Тадеев вынул документ и раскрыл корочки.

Заколов Тихон Петрович. Студент.

Не долго тебе осталось гулять, дерзкий сопляк!

Глава 17

Следователя по особо важным делам областной прокуратуры Руслана Ахметовича Колубаева телефонный звонок разбудил глубокой ночью. Тридцатилетний Руслан молча выслушал сообщение, хрипло хмыкнул: «Угу» – и стал собираться. Экстренные ночные звонки были редкостью в его практике, и никакой системы оперативного сбора он не выработал. Первым под руку попался праздничный костюм, который он планировал надеть утром на демонстрацию. Была у Руслана тайная надежда, что областной прокурор может мимоходом пригласить его на банкет в обком партии, а там лучше выглядеть соответствующе.

В кровати зашевелилась сонная супруга.

– Ты куда? – протирая глаза, спросила она.

– Вызывают. Особо тяжкое на одной из станций, – тихо ответил Руслан. Подробнее объяснять не хотелось.

Жена села на кровати, дернула за веревочный выключатель торшера, растопыренные пальцы лениво въехали в густые черные волосы и откинули с лица тяжелую прядь.

– Ты сына обещал на демонстрацию сводить, – заспанным голосом напомнила жена. Как и все женщины, семейные дела она ставила выше служебных.

Руслан привычным движением затянул галстук, посмотрелся в зеркальную створку шкафа. Непокорная челка коротко остриженных волос придавала лицу моложавость, а густые брови и прямые узкие губы – суровость, необходимую его должности.

Руслан Колубаев себе понравился. Вот только животик начал расти, но если подтянуть ремень, то под костюмом не видно. Он провел рукой по скулам – бриться некогда. Щетина на щеках, как и у всех казахов, была у него редкой, но тщательно бриться каждое утро он считал делом обязательным.

Застегнув пиджак на все пуговицы, Руслан присел на краешек кровати:

– Сходи вместе с ним сама. Я боюсь, не успею.

– Вот так всегда, – жена безвольно стукнула кулачками по одеялу.

– Ну, не куксись. – Руслан ткнулся губами в теплое женское плечо, выступающее из-под ночной рубашки. Пьянящий запах наполнял голову сладкой мутью. Он резко встал. – Ты же понимаешь… Служба.

– Может, успеешь? – крикнула вдогонку жена и грустно прослушала, как тихо захлопнулась входная дверь и щелкнул замок.

У подъезда солидно урчала служебная «Волга». Сизые выхлопы осязаемо портили ночную свежесть, отзывались противным урчанием в пустом желудке.

– Привет, – кивнул следователь водителю Мише и эксперту Семену Григорьевичу Гурскому, примостившемуся с чемоданчиком на заднем сиденье.

Молодой сосредоточенный Миша еле слышно ответил на приветствие. Семен Григорьевич, пожилой еврей с седой гривой волос, больше подходящей музыканту или художнику, несмотря на предпенсионный возраст, как всегда держался бодро и был разговорчив:

– Видишь, Русланчик, шеф нам свою персональную машину пожаловал. Как короли домчимся. И то сказать, сегодня большой праздник, а тут такая неприятность.

Машина тронулась, Колубаев закурил, приоткрыв окошко. Ночная мгла жадно проглатывала табачный дым. Развешанные на столбах алые флаги зябко дрожали.

– Что там, Семен Григорьевич? – спросил Колубаев после нескольких затяжек.

– Жена не дождалась мужа-кассира с работы, – охотно заговорил Гурский, – издергалась бедная, изревновалась, пришла на станцию, а ненаглядный лежит один одинешенек с ножичком в груди.

– Раздетый?

– Почему раздетый? – удивился Гурский.

– Вы про ревность упомянули. Убитый изменял жене?

– Про адюльтер я не говорил. Домыслил психологическое состояние женщины.

– Что тогда? Ограбление?

– Очень может быть. Но деньги в кассе обычно небольшие. Станция малюсенькая. В предпраздничный день, конечно, доход побольше. Но все равно непонятно, кто на такую глупость решился?

– Это все?

– Остальное, Русланчик, выясним на месте. Кстати, анекдотец вспомнился…

Семен Григорьевич с жаром принялся рассказывать анекдот про мужа, который постоянно якобы задерживался на работе. Колубаев слушал через слово. Его слегка коробило детское обращение: Русланчик, да еще при водителе. Хоть и был Семен Григорьевич почти вдвое старше, но служба есть служба, официальность не помешает. Тем более именно Колубаев сейчас главный в группе.

– … я на партсобрании. У нее и заночую, – закончил анекдот Гурский.

Водитель громко рассмеялся, Колубаев вежливо улыбнулся, выбросил окурок и прикрыл глаза. Вздремнуть не помешает.

Доехали сравнительно быстро, Михаил уверенно и с удовольствием вел новую «Волгу». Около здания станции стоял бежевый УАЗик-»буханка» районной «Скорой помощи». Колубаев стряхнул дремоту, оправил костюм и, стараясь быть бодрым, вышел навстречу торопливо подбежавшему человеку в железнодорожной форме.

– Я начальник местной станции, – представился железнодорожник, нервно пригладил ладонью влажные волосы и надел фуражку. Гладкая кожа лоснилась от обильного пота, глазки смотрели испуганно.

– Мы из прокуратуры, – сообщил Руслан.

Рука привычно потянулась за удостоверением, но начальник станции, не глядя на красную корочку, по-мальчишески дернул за рукав:

– Пойдемте, это здесь.

В маленькой комнатушке, раскинув руки, лежал на полу пожилой кассир. На лице застыло удивление, из груди торчал нож. Вокруг темнело бурое пятно, слипшаяся одежда присохла к телу. Руслан Колубаев, еще не привыкший к виду трупов, близко не подошел, остановился в дверях. Поморщившись, он внимательно оглядел место преступления. Семен Григорьевич, напротив, с живейшим интересом склонился над телом, что-то рассматривал, копошился, казалось, что даже внюхивался.

Руслан отошел к хмурому врачу в несвежем белом халате. Тот суетливо притушил сигарету, не зная, куда бросить окурок, и с готовностью заговорил:

– Мы около часа назад прибыли. Но бесполезно, – медик развел руки. – Удар прямо в сердце. Помощь потребовалась только жене. Шок. Мы отвезли ее домой, сейчас там наша медсестра.

– Когда наступила смерть?

– Судя по окоченению, я думаю, между двенадцатью и часом ночи. Товарищ не мучился, умер сразу.

Следователь осмотрел маленький зал ожидания перед кассой. Его взгляд привлек матерчатый чемодан, валяющийся около скамьи.

– Это чей? – спросил он начальника станции.

– Не знаю. Я как ночью пришел, он здесь и лежал. Мы оставили все как есть. Ничего не трогали.

– Интересно, – Колубаев склонился над испачканным мятым чемоданом, развязал опоясывающий жгут из колготок. Из беспорядочного вороха женской одежды он выудил две общие тетради. Шелестящие страницы мелькнули формулами и графиками – похоже на конспекты лекций. – Нина Брагина, группа 1–3, – прочел он надпись на обложке. – Студентка. Откуда она может быть? Либо из нашего областного центра. Либо… – Руслан задумчиво посмотрел на начальника станции: – У вас тут что, институт имеется?

– У нас? Откуда?

– Какие поезда останавливались сегодня поздно вечером и ночью?

– Да нашу станцию почти все без остановок проходят. Только один пассажирский из Москвы на две минуты тормозит, но он был еще днем. А в районе полуночи проходит почтово-багажный, – припомнил железнодорожник.

– Вы когда ушли со станции?

– В девять вечера.

– Чемоданчик этот видели?

– Нет.

– А почтово-багажный шел из Кзыл-Орды?

– Нет, наоборот. Он с севера.

– А там по пути у нас институтов рядом нет, – задумчиво сказал Колубаев.

– Почему? А на Байконуре? Тут ведь недалеко. На праздники многие студенты по домам разъезжаются.

– Байконур. Интересно. – Руслан прикрыл чемодан, нашел глазами своего водителя: – Это мы забираем. Миша, отнеси в машину.

Из помещения кассы вальяжной походкой вышел Гурский. Он был чрезвычайно доволен:

– Какие пальчики, я вам скажу, Русланчик, какие пальчики. – Гурский возбужденно сжимал ладони. Колубаев вновь поморщился, мог бы хоть при посторонних называть полным именем. – Прямо на ручке ножа, с кровушкой. И на листочках хороший мазок. Все просто замечательно. Я несколько экземплярчиков снял. По картотеке проверим, и хоть сейчас в розыск подавай.

– Где у вас телефон? – обратился к начальнику станции Руслан.

– Пройдемте.

В кабинете начальника Руслан Колубаев связался с областным центром:

– У нас есть отпечатки рук убийцы, нужно срочно проверить по картотеке.

– Присылайте. Сделаем оперативно, – пообещал дежурный. – Да, еще. Поступило сообщение. На разъезде в тридцати километрах от вас произошло нападение на сотрудника транспортной милиции. Нападавший скрылся, но личность его установлена. Некто Заколов Тихон Петрович – студент с Байконура, неполных девятнадцати лет.

– Опять Байконур, – задумчиво произнес следователь.

– Что?

– Так, ничего. Я спрашиваю, что с милиционером?

– С ним все в порядке. А нападавший скрылся на товарном составе. При этом потерял свой студенческий билет.

– Два нападения на одном участке. Срочно передайте ориентировку на студента всем близлежащим станциям. При обнаружении – немедленно задержать.

– Слушаюсь!

– Так… Вот что мы еще сделаем. Отпечатки пальцев с места преступления я пошлю коллегам в Байконур. Отправлю ближайшим поездом. Свяжитесь с ними. Пусть срочно едут на станцию. Нужно оперативно проверить и сообщить результаты. – Колубаев задумался. – Да. И вам тоже поездом пошлю. А мы пока проедем на станцию, где произошло нападение на милиционера.

– Не беспокойтесь, все сделаем оперативно.

Следователь положил трубку и обратился к стоящему рядом начальнику станции:

– Вы поезд остановить можете?

– Ну, вообще… если экстренный случай.

– Сейчас как раз такой. С ближайшими поездами передадите пакеты от нашего эксперта на Байконур и в Кзыл-Орду. Как отправите, сообщите номер поезда нашему дежурному вот по этому телефону.

Рядом с телефонами и бумагами в тиши кабинета Руслан излучал уверенность и деловитость. Возможно, дело окажется легким, подумал он. Если удастся раскрыть его к середине дня, то можно будет удачно позвонить прокурору области, когда он будет на банкете у первого секретаря обкома.