Текст книги "Галактика мозга"

18

Из-за плеча раздался вкрадчивый женский голос:

– Антон, тебя подвезти? – Елена Репина с затаенной улыбкой смотрела на Шувалова. Она почти касалась его. От ее одежды исходил вчерашний запах индийских благовоний, который неумолимо напомнил о жарких ночных объятиях.

Уволенный завлаб попытался закрыть переполненную коробку, в которую переложил из рабочего стола самые необходимые вещи. Попытка к успеху не привела. Он старался не смотреть в глаза Елены. Его мучила совесть за вчерашнюю ненужную, по его мнению, близость. Он и раньше ловил на себе особые взгляды нейрохирурга. Для нее высокий интеллект был самым притягательным качеством мужчины. Она это не скрывала. Порой ее дерзкие шуточки и вызывающие намеки переходили границу приличия, прощупывая его реакцию. Он улыбался, шутил в ответ, но никогда не помышлял о чем-то большем, чем легкий обоюдоострый флирт.

Шувалов пролистнул старый блокнот с записями и без сожаления отправил его в мусорную корзину.

– Человек обрастает балластом, как корабль ракушками. И тогда требуется серьезная чистка, чтобы быстрее двигаться вперед.

– Мои руки способны почистить любой корабль, – живо пикировала Елена и незаметно провела ладонью по его предплечью.

– Я уже стряхнул столько балласта, что впору сворачивать паруса. Боюсь сильных порывов ветра.

– Коробка тяжелая, а ты без машины, – уже серьезно заметила Репина.

– Я с Задориным договорился, – громко сказал Антон и вытянул шею. – Сергей, подбросишь меня?

Нейоропрограммист обернулся на зов. Некоторое время в его глазах за большими очками блуждало недоумение, но, заметив выразительный взгляд старшего коллеги, он охотно подтвердил:

– Конечно.

Борис Вербицкий, которого после официального назначения особенно тяготило присутствие в лаборатории бывшего начальника, громко воскликнул:

– Можете ехать сейчас, – и вновь уткнулся в старый отчет, хотя думал совершенно не о нем.

Шувалов накинул куртку, подошел к Вербицкому.

– Прости, если что не так.

Борис не ответил. Роль несправедливо обиженного жизнью человека возвышала его в собственных глазах.

В машине Задорина, когда Сергей занял левый ряд и стал разгоняться, Шувалов поправил его.

– За мостом направо.

– Почему? Там пробки. – Задорин бывал в гостях у Шувалова и знал оптимальный путь к его дому.

– Мне к родителям надо, в Мытищи. – Весь день Антон в тайне надеялся, что Ольга позвонит ему первой. Этого не случилось. Свой звонок он откладывал сначала из-за чувства вины после случайной связи с Репиной, потом из-за нервотрепки на работе, а теперь в дополнении к прочим неприятностям добавилось увольнение из института. «Радовать» жену таким отвратительным «букетом» ему совсем не хотелось.

– С Ольгой поцапались? – угадал настроение коллеги Сергей.

– Есть немного.

– А я с замечательной девушкой познакомился – просто чудо. Алисой зовут. С ней так легко, она готова слушать всё, что я говорю. И вы знаете, вникает. Я ей про наш институт рассказываю, про нейропрограммирование, она понимает, вопросы задает. А в глазах – восхищение. Это так удивительно.

– Привираешь, небось?

– Ну что вы! Ни капли не сочинил. Другие девчонки, как услышат про науку, зевают и злятся, а она… По-моему, я произвел на Алису впечатление… Интеллектом.

– Если тебе только это нужно от девушки, можешь с ней не встречаться. Я тоже в восторге от твоего интеллекта.

– Она еще красива. – Сергей улыбнулся приятным воспоминаниям. – И чертовски сексуальна.

– Тут я пас, – рассмеялся Шувалов.

– Я Алисе и о вас рассказывал.

– В таком случае сегодня я подбросил дров в топку твоего красноречия. Столько событий.

Задорин в сердцах ударил по рулю.

– Черт! Что же мы будем без вас делать?! Разве можно увольнять таких ученых!

– Их еще и сажать можно.

– Не говорите так! Я глотку перегрызу этой стерве в синем кителе. Она ни черта не понимает в нашей науке! Вчера вы совершили невозможное, а она даже вникнуть не захотела. Вот Алиса… – Задорин осекся. Его лицо напряглось, плечи выпрямились. – Антон Викторович, если потребуется, я готов взять всю ответственность за смерть Вербицкой на себя.

– Вот охламон. – Антон по-дружески ткнул ему в плечо. – У тебя защита диссертации на носу. Я хочу увидеть законченную математическую модель человеческой памяти. Если мы сумеем воссоздать процессы обработки и хранения информации человеческого мозга в компьютере, представляешь, что это будет?

– Искусственный интеллект.

– Настоящий! А не тот, который сейчас имитируют с помощью программ. Любая программа имеет рамки, а человеческий мозг безграничен. В нашей маленькой голове умещается весь этот огромный мир, и еще десятки выдуманных миров.

– Вы думаете, мы это осилим?

– Конечно! Ты на правильном пути. Дерзай!

– Но как же… Как же я без вас?

– Я не умер и не улетел на другую планету. Я всегда помогу тебе. Ты только сосредоточься. Умей делить время между наукой и женщинами.

– А вы умеете?

Шувалов вспомнил о жене и сыне, о своем отсутствии дома, и вечном недовольстве Ольги, когда он уединялся и просил ему не мешать. Комом перехватило горло.

– Не всегда получается… А может, никогда и не получалось.

– А я попробую, – серьезно заверил Задорин.

В кармане Шувалова задергался мобильный телефон. «Ольга!», – мелькнула радостная мысль, но высветившийся неизвестный номер развеял хрупкую надежду. Незнакомый голос с сюсюкающим акцентом представился:

– Здравствуйте увазаемый доктор Шувалов. Вас беспокоить Хисато Сатори из Японии. Я слушать вас на конференции в Петербурге. Сейчас я в Москве, в отеле «Националь», и очень хотеть с вами встретить.

– Что встретить? – не сразу понял Антон.

– Вас встретить, вас видеть. У меня к вам серьезный предлозение. Отень серьезный.

– Какое предложение? Вы можете сказать?

– Луцсе без телефон. Лецсе лично. Я готов вас видеть, доктор Шувалов, в любое время. Я могу подъехать сейчас.

– Нет. Сегодня я не могу.

– Я отень просить вас.

– Сегодня – нет.

– Тогда завтра. Я готов ждать, назначьте место, – вцепился настырный собеседник.

Шувалов задумался. Где он может теперь назначать деловые встречи? Из завлаба солидного института он в одночасье превратился в безработного, на которого завели уголовное дело.

– Приезжайте в гостиницу «Националь», – будто отвечая на его мысли, предложил японец. – Мой номер четыре ноль восемь.

– Я вам позвоню, господин Сатори, – пообещал Шувалов. – В четыреста восьмой номер. До свиданья.

Задорин искоса взглянул на Антона.

– Сатори. Японец, что ли?

– Японец, но сносно лопочет по-нашему. Зачем-то я ему понадобился.

– Ясно зачем. Переманивать к себе будет. Сколько хороших ученых заграницу уехало. – Он тревожно посмотрел на Шувалова. – Вы тоже уедете?

– Ты рули, рули. За дорогой смотри. На следующем перекрестке направо.

– Уедете, – убежденно произнес Задорин. – Японцы вам золотые горы пообещают. Они уважают ученых с именем. А уж вас то…

– И раньше предлагали, но я же не уехал! И сейчас не поеду.

– Вы не сможете без науки. Уволив вас, Леонтьев совершил ошибку.

– А кто тебе сказал, что я брошу науку?

– В Москве нет другого подобного института. А вот заграницей…

– Мне не нужна вывеска, чтобы думать! Достаточно тихой комнаты.

– А как же приборы, техника?

– Современная техника помогает, я не спорю. Но настоящий толчок к развитию науки дают новые идеи, а не новые приборы. Голова важнее любого железа! Ты должен это понимать лучше других.

Задорин не стал спорить. Он попросил.

– Вы только не уезжайте, Антон Викторович.

– Куда я денусь? Семья у меня здесь, родители, – не сразу отозвался Шувалов, но в его голосе не чувствовалось прежней убежденности.

19

На старом раздрызганном лифте Антон поднялся на восьмой этаж к родительской квартире, в которой провел студенческие годы. Мать встретила его радостным возгласом и настороженным взглядом. Сын нечасто баловал родителей неожиданными визитами.

– Да что ж, не предупредил, Антоша? Я б ужин хороший приготовила, а так у меня только пельмени. Ну, ничего, раздевайся, я что-нибудь придумаю.

– Мам, не волнуйся, я же не ради ужина пришел. Я вас хочу повидать, – он подставил щеку под губы матери.

В коридор выехал отец в инвалидном кресле. Сильные руки придержали обода колес, дряблые обездвиженные ноги прятались под вылинявшими военными брюками.

– Папа, – Антон пожал крепкую ладонь отца. – Как ты?

– Жалоб на довольствие нет. Готов к выполнению новых боевых задач, – бодро ответил бывший офицер.

Десять лет назад майор Виктор Александрович Шувалов получил тяжелейшее ранение на Северном Кавказе. Его доставили в Московский госпиталь имени Бурденко. Антон вместе с мамой, Марией Львовной Шуваловой, примчались в лечебное учреждение и долго сидели в коридоре хирургического отделения. После сложной многочасовой операции к ним вышел полный хирург с засученными рукавами, снял шапочку, обнажив непокорный армейский «ежик», и первым делом успокоил:

– Жить будет, организм крепкий. – Переждав первые слезы радости на осунувшемся женском лице, он тихо добавил: – Но есть осложнение.

– Какое? – почувствовав подвох, спросил Антон.

Хирург отвел его в сторону.

– Раздроблен позвоночник в поясничной области.

– И что это значит?

Хирург как-то странно посмотрел на молодого человека, вздохнул и пояснил:

– Инвалидность.

До Антона медленно доходил страшный смысл пугающего слова.

– Отец не будет ходить?

– К сожалению, нет.

– Но может, есть хотя бы маленький шанс?

Хирург грустно помотал головой. Антон не отступал.

– Если нужна специальная операция, мы найдем деньги. Любые. Скажите, сколько?

И тут уставшего врача прорвало.

– Какая может быть операция! О чем вы? Позвоночник разбит. Я ложкой вычерпывал спинной мозг. – Он в сердцах махнул рукой. – Вы поймите, молодой человек, связь между головой и ногами полностью разорвана. Ее не восстановить, ноги не будут двигаться никогда. Надо молить Бога, что он остался жив. Мы сделали всё, что могли. Поверьте.

– Спасибо, – промямлил потрясенный Антон.

Хирург ушел, а молодой энергичный физик понял, что отец не сможет ходить, потому что между двумя сложными системами: головным мозгом и ногами, нарушена управляющая связь. Оба органа целы, но сигналы от мозга не поступают к мышцам ног. Такая формулировка была близка и понятна физику. Она породила смелую идею.

Если испорчен природный канал связи, то, что мешает заменить его искусственным? Спинной мозг – лишь одна из возможностей передавать сигналы, и совсем не обязательно точно копировать его. В природе нет колеса, гребного винта и жестких крыльев. Их создал человек. С помощью этих изобретений люди передвигаются по земле, воде и воздуху быстрее любого животного, рыбы или птицы. Так почему же нельзя радикально усовершенствовать тело человека?

Задумавшись над этим вопросом, талантливый физик Антон Шувалов с головой окунулся в новую проблему, досконально изучил ее медицинские и физиологические аспекты и вскоре оказался сотрудником Института нейронауки. С тех пор он изучал мозг человека. Но его главной целью было – увидеть отца, свободно идущего на собственных ногах.

– Почему Ольгу и Сашу с собой не взял? – прищурившись, поинтересовалась мать.

Шувалов снял куртку, разулся. Это позволило не смотреть в глаза матери.

– Не хочу Сашку дергать. Он только начал в школьный режим втягиваться. Потом, как-нибудь, вместе приедем. – Антон улыбнулся и перешел на нарочито бодрый тон. – А я к вам на несколько дней. Начальство заставило неиспользованный отпуск взять. Вот я и подумал, поживу у вас, по дому помогу, погуляю с папой, пока хорошая погода, и с бумагами разберусь. – Антон небрежно указал на большую коробку, которую принес с собой. – Не возражаете?

Мария Львовна смерила сына недоверчивым взглядом.

– У тебя всё в порядке, Антоша?

– Конечно.

В разговор вмешался отец.

– Мать, ты чего сына в прихожей держишь? Пусть проходит! Будет еще время вам поболтать.

Ужин прошел в натянутой обстановке. Мария Львовна время от времени задавала осторожные вопросы, Антон думал о своем и отвечал невпопад. Поздно вечером, уединившись, Шувалов не выдержал и позвонил домой.

– Я у родителей, – сообщил он Ольге.

– Поздравляю, – после некоторой паузы ответила она.

– Как Саша?

– Как обычно. Заикается.

– Я что-нибудь придумаю.

– Три года об этом слушаю.

Заиканием сын страдал с малых лет. Ольга считала, что если Антон имеет отношение к медицине, то обязан найти лучших врачей. Он консультировался у сотрудников института. Ему предлагали прибегнуть к электромагнитной стимуляции мозговой зоны, ответственной за речь, но Антон опасался. Старый метод грешил неточностью и зачастую давал не тот эффект, на который рассчитывали. Шувалов больше надеялся на помощь логопедов, которых приглашала жена. Одно время, казалось, что наступило улучшение, но школа, нервные нагрузки, насмешки одноклассников обострили проблему. Взволнованный мальчик беспомощно шевелил губами, прежде чем произнести нужный звук. Жена плакала по ночам и обвиняла мужа в черствости.

– Ольга, ты хочешь, чтобы я вернулся? – неожиданно для себя спросил Антон.

– Тяжело без машины? Забирай ее! – сорвался женский голос.

– Оля, я подумал…

– И вещи свои можешь забрать! Чемодан уже в коридоре!

Жена бросила трубку. Антон прикусил губу, стиснул веки и горестно уткнул лоб в сжатый кулак. Сегодняшний день оказался еще хуже вчерашнего.

From: [email protected]

To: [email protected]

День удался на славу. Все идет по плану и даже лучше. Шувалов в полном дерьме. Теперь твоя партия.

From: [email protected]

To: [email protected]

Жизнь гадкая штука. Чтобы самому выбраться из дерьма, надо кого-то туда окунуть. А потом еще и наступить на его макушку.

20

Повернув ключ в верхнем замке, Шувалов потянул за ручку. Дверь не открылась, значит, дома никого нет. Возвращаясь в свою квартиру, Антон в тайне надеялся, что Ольга будет дома, забудет об упреках, посмотрит на него большими теплыми глазами и грустно спросит «Почему так долго не приходил?» А потом он обнимет ее, извинится, и они вместе пойдут встречать сына из школы.

Но чуда не произошло.

Шувалов открыл нижний замок и распахнул дверь. К его приходу все-таки готовились. По центру коридора красноречиво стоял чемодан, поверх которого лежали ключи и документы на автомобиль.

«Подождать? Оставить записку? Сразу уйти?» Антон грустно смотрел на чемодан с собранными вещами, который ясно показывал, что его здесь не ждут.

Включился мобильный. Антон выхватил трубку, мечтая увидеть фотографию жены на дисплее. Но телефон высвечивал имя бывшего одноклассника Дмитрия Стерьхова.

– Привет, старик. Что за дела? Я названиваю тебе в институт, а мне сообщают, что доктор наук Шувалов здесь больше не работает. Ты что, решил за бугор свалить?

– Меня уволили.

– Тебя? Уволили?.. Да кто же там будет двигать науку?

– Видимо Леонтьев тряхнет стариной.

– Все задохнутся от пыли, если он свои старые труды с полок снимет. А что произошло?

– Долгая история.

– Старик, не темни. Я не отстану, ты меня знаешь.

– Понимаешь, какое дело…

– Вот что, – оборвал Стерьхов. – Я тебе не просто так звоню. Хотел вечером пересечься, но раз ты свободен, приезжай ко мне в клинику. Поговорим. Есть предложеньице.

Шувалов вспомнил о любезном японце, у которого тоже было некое предложение. Но встреча с однокашником, с которым в далекой юности была выпита первая в жизни бутылка вина, и емкое «поговорим» сулили больший терапевтический эффект, чем вежливая беседа с чопорным иностранцем.

– Какая клиника? Где? – неугомонный врач Стерьхов так часто менял место работы, что Шувалов не успевал следить за его перемещениями.

– О! Да ты еще не в курсе! Я теперь главврач. Клиника, правда, небольшая, но с хорошим финансированием. Мы на самоокупаемости. Короче, записывай адрес. Это за городом, по Пятницкому шоссе. Приедешь, я всё объясню.

– Да, как-то со временем сегодня…

– Что? У тебя нет пары часиков, чтобы посетить старого друга?! Тогда я вечером завалюсь к вам с Ольгой с бутылкой виски. Меня быстро не выпрешь, ты же знаешь.

Что Димка Стерьхов может приехать без приглашения и устроить сумбурный кутеж до глубокой ночи, Антон знал не понаслышке. Только вот застать его вместе с Ольгой друг сегодня не сможет.

– Ладно. Жди. Приеду.

– То-то, – удовлетворенно хмыкнул Стерьхов.

Белокирпичное четырехэтажное здание бывшего загородного пансионата было недавно отремонтировано. Об этом напоминал электронный шлагбаум на въезде, современные пластиковые рамы во всех окнах и солидный козырек над входом, облицованный новой керамической плиткой. Охранник, пропустивший «форд», видимо, предупредил о визите гостя, и Шувалова при входе встретила ярко накрашенная молодая медсестра с внушительными формами.

– Вы к Дмитрию Евгеньевичу? – пухлые губы ласково приоткрылись.

– Да, – не сразу вспомнив отчество приятеля, ответил Антон.

– Меня зовут Илона. Я вас провожу. Кабинет Дмитрия Евгеньевича на третьем этаже. – При каждом вздохе девушки швы на обтягивающем коротком халатике испытывали запредельные нагрузки. Направляясь к лестнице, медсестра скромно предупредила: – Извините, лифта у нас только для лежачих.

Мелкое неудобство с лихвой компенсировало созерцание пышных ягодиц, поднимавшихся тремя ступеньками выше.

– Прошу, – медсестра распахнула дверь рядом с режущей взгляд бронзовой табличкой. Надпись: «Главный врач Стерьхов Д.Е.», располагалась на ней вертикально сверху вниз двумя столбцами.

В кабинет Шувалов протиснулся боком, стараясь не задеть потрясающий воображение бюст девушки, смело занявший половину проема.

– О, привет старик! – Располневший одноклассник Дмитрий Стерьхов поднялся навстречу гостю из глубокого кресла, радушно распахнув объятия. – Илона, приготовь нам кофе.

– С молоком? – уточнила медсестра, вежливо качнувшись грудью вперед.

В этот момент физик Шувалов понял, что мудрая мать-природа не зря позаботилась о равновесии, наделив нестандартную девушку тяжеловесной задней частью.

– Мне чай… зеленый, – поперхнулся Антон.

– Значит, два чая. – Главврач ласково хлопнул ладошкой медсестру ниже талии, выпроваживая из кабинета, и пригласил Антона в кресло рядом с низким столиком. – Видишь, как я обосновался.

– Неплохо. Свежий воздух, молодой персонал, – Шувалов красноречиво округлил глаза.

– В отличие от науки я имею возможность подбирать сотрудниц не только по умственным показателям. Знаешь, как ее фамилия? Гладкая. А на самом деле она мягкая! – осклабился Стерьхов.

– Я заметил. А табличка у кабинета? – вспомнил Антон. – Что за дизайнер тебя обслуживает?

– Э, старик, да ты забыл, чему нас учила Францевна на факультативах по физике. Нестандартный подход – вот, что отличает гения от посредственности.

– В этом, я вижу, ты преуспел. – Шувалов рассматривал необычный кабинет, в котором место стандартного Т-образного стола занимал удобный диван и несколько кресел, вместо новомодного аквариума за горкой зеленых растений виднелся террариум со змеями, а солидное нагромождение оргтехники заменял небольшой ноутбук и телефонная трубка. – Только Францевна, помнится, говорила о решении задач.

– Мысли шире, старик. Нестандартность нужна и в мелочах. Она должна быть постоянной спутницей. Только тогда ты сможешь отойти от шаблонов и найти оригинальное решение действительно сложной задачи.

– Илона Гладкая тоже выбрана по этому принципу?

– Я был с ней на пляже. И знаешь, все мужики тут же забыли о длинноногих дистрофичках, которые даже тень не отбрасывают. Они глазели только на нее. И реально мне завидовали, старик.

– Представляю ее тень.

– На закате и в профиль, это да, – зачмокал губами Стерьхов. – Это нечто.

Открылась дверь. Илона внесла чай, склонилась над столиком. Шувалов, поборов искушение, отошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на осенний лес.

– Курорт, – искренне похвалил он.

– Ты присаживайся, – засуетился Дмитрий. – Может, коньячку к чаю.

– Я за рулем.

– А у меня, старик, персональный водитель имеется. Так что, мне не возбраняется. – Стерьхов достал из тумбочки плоскую бутылку французского коньяка.

– Растешь. Персональный водитель, живые змеи. – Шувалов сел напротив предложенной чашки и невольно поежился. Террариум оказался прямо за его спиной. – А змеи тебе зачем?

– Это же символ медицины, еще с древнейших времен. Помнишь эмблему? Змея несет в себе два антагонизма: зло и добро. Почти как врач, который может навредить, а может спасти.

Шувалов вспомнил смерть Людмилы Вербицкой и горестно опустил голову.

– Я тоже змея, – едва слышно прошептали его губы.

Стерьхов ничего не заметил и продолжал громко рассуждать:

– Змея удивительная тварь. С одной стороны, она символ хитрости и коварства, а с другой – мудрости и знаний. Змея исцеляет. Об этом знали еще древние греки и римляне… – Дмитрий заметил смятение на лице друга и удивился. – Ты чего, старик, испугался? Это же эскулаповы змеи – в просторечии обычные ужи. Я держу их… ну, ты понял, чтобы отличаться от других. Эффектно и безопасно.

Шувалов сделал большой глоток чая и спросил:

– Чем занимается твоя клиника?

– А вот здесь, Антон, начинается самое интересное. – Стерьхов плеснул в пузатый бокал коньяк и посмотрел сквозь него на друга. – Знаешь, когда люди тратят деньги без счета?

– Когда становятся олигархами.

– Не-ет. Эти всенародные вампиры деньги считать всегда умеют. Я говорю про простых людей. Человек теряет голову в двух случаях: в минуты большого счастья или огромного горя. Свадьба или похороны тому яркое подтверждение. И счастливчики, и скорбящие расстаются с деньгами с необыкновенной легкостью. Тут, главное, находиться рядом.

– На ЗАГС твое заведение не похоже. – Шувалов отпил чай, Стерьхов тем временем пригубил коньяк. – Ты оказываешь похоронные услуги?

– Не ерничай, дружище. Ты забыл еще один источник горя – тяжелые болезни.

Шувалов хмуро взглянул на самодовольного главврача. Тот, оправдываясь, замахал руками:

– Стариков я в расчет не беру, на детях тоже наживаться грех. А вот молодые оболтусы, ширяющиеся наркотой, у которых есть обеспеченные предки – моя целевая клиентура. Знаешь, на что готовы родственники, лишь бы их близкие позабыли о наркотиках и вернулись к нормальной жизни? Да на всё! Последнюю рубашку с себя снимут, а деньги на лечение найдут.

– Ты лечишь наркоманов?

– Пытаюсь. Вот наши расценки за неделю пребывания в клинике и за отдельные процедуры. – Дмитрий протянул Антону папку.

Шувалов зашелестел страницами, где вслед за мудреным описанием простой терапевтической процедуры следовало резюме в виде диапазона сумм.

– Ничего себе цифры, – присвистнул он. – И много желающих?

– Полно. Чем выше стоимость моих услуг, тем больше веры у клиентов в успех.

– И как результаты? Я вижу тут обычные процедуры.

– И результаты у нас обычные, в пределах десяти процентов. Остальное – рецидивы. – Главврач вытянул влажные губы, опрокинул в рот остатки коньяка и запил чаем. Его мягкий до этого голос окрасился жесткими нотками. – А мне по большому счету наплевать! Сами виноваты! Если человек не хочет избавиться от наркотиков, он останется наркоманом! Я им, по существу, предоставляю возможность задуматься. Какое они решение примут – не мое дело! Чем больше их будет ширяться, тем больше я заработаю. Вот так!

Шувалов посмотрел в глаза школьному приятелю с дипломом врача. Тот поморщился, снова налил коньяк и залпом выпил.

– Ты не согласен с моей концепцией? – поинтересовался Стерьхов.

– В этом случае ты не оригинален. Меня-то, зачем позвал? Чай попить?

– Антон. – Стерьхов наклонился, схватил Шувалова за плечо, и проникновенно заговорил. – Да, результаты у меня хреновые. Как у всех! Но поверь мне, я хочу большего! Ты физик и уникальный специалист по мозгам. Ты же знаешь, что все проблемы у наркоманов здесь! – Врач выразительно постучал пальцем по голове. – Мы только очищаем организм, ну, еще психологов используем, но мозги-то мы не лечим! А ты это сделать можешь.

– Что я могу?

– Я читал статьи вашего института. Существуют клетки мозга, ответственные за удовольствие от наркотиков. Так или нет?

– Допустим.

– Надо их отключить. Или уничтожить. Ведь это возможно? – Видя колебание на лице Шувалова, Стерьхов с жаром продолжил: – У меня в клинике самое современное оборудование, я покажу. Если надо, купим новые приборы – не вопрос. Добавим твой метод в наш прайс, и всё – денежки потекли.

Шувалов с сомнением покачал головой.

– Я не врач, а ученый. Клиника – это не по мне. Хочу заниматься наукой.

– Наукой… – Стерьхов встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. – Тебя же уволили, Антон. Пока ты ехал, я навел справки. Тебя выкинули из института! И обстоятельства не в твою пользу. Погиб человек… А тут ты будешь работать, появятся деньги, наймешь хорошего адвоката. Он спустит дело на тормозах. Я вперед заплачу, ты только начни.

– Не знаю. Дело сложное.

– А кто говорит, что простое? Потому тебя и позвал. Ты придумай нестандартный подход, отработай методику. Это тоже наука, только прикладная. Наладишь процесс, потом и без тебя дело пойдет, а ты, как разработчик, будешь получать свой процент.

– Теоретически подобное точечное воздействие на нейроны возможно. Я могу отключить центр удовольствия.

– А я что говорю! – оживился Стерьхов. – Ты же гений!

– Но возможны и побочные эффекты.

– Да хрен с ними! Мы о ком толкуем? О наркоманах! Это конченые люди! Поступая к нам, их родственники подписывают бумаги, что претензий иметь не будут.

– Последствия бывают разными.

– Я не пальцем деланный! Мои юристы всегда отмажут. Ну, по рукам?

– Я подумаю, – чтобы не расстраивать друга ответил Антон. Предложение, лечить наркоманов, его не привлекало.

– Вот и отлично. Подумай. Я еще Ольге позвоню, подключу ее, ты меня знаешь. Деньги семье не помещают.

– Ольге не надо, – замялся Антон. – Понимаешь, она еще не в курсе, что у меня в институте проблемы.

– Не вопрос, прикрою. Слушай, а давай с завтрашнего дня у меня работать будешь. Как зарплату ей принесешь, так всё и расскажешь. Ведь бабам что надо? Стабильное финансирование! – Стерьхов внимательно посмотрел на приятеля, изучая его реакцию. Решив не перегибать палку, он засуетился. – Так, ладно, хватит болтать. Идем, покажу тебе свою клинику. Ты убедишься, что у меня всё на высшем уровне. А потом и примешь решение. Положительное!