Текст книги "Фрески старого храма"

Парный сонет

Вера всегда была некрасивой девчонкой и прекрасно об этом знала, если до школы она ещё питала какие-то иллюзии по этому поводу, то в школе они полностью отпали. Так и росла этакой серенькой мышкой, гадким утёнком… Она была бы альбиносом, если бы не чёрные, как смоль, волосы и тёмно-карие глаза. Как так получилось, что, в общем-то, на миловидном личике напрочь отсутствовали и ресницы, и брови?.. Точнее, они были, но из прозрачных волосков. Даже веснушки ярко проявлялись на её щеках только в момент сильнейшего гнева, а так никто и не подозревал, что они у неё есть. Одевалась она тоже довольно скромно и, буднично, донашивая платья, кофточки, колготки и туфли, а иногда и пальто за своими старшими сёстрами, чуть ли не до конца окончания учёбы в техникуме.

С мальчишками дружить не получалось. В школе ей жилось спокойно, её попросту не замечали. Ей никогда не подкладывали кнопок на сиденье, никто не дёргал за туго сплетённую косу, и даже домашку никто никогда не просил списать, а училась она без троек. В техникуме и вовсе с парнями было плохо, на курсе тридцать девчонок и трое парней.

Вместе с тем, что ей присылали родители, стипендии едва-едва хватало на прожитьё, так что ни о какой косметике даже мысли не возникало. Как-то раз, на втором курсе, девчонки накрасили её на Новый год и были так неприятно поражены её преображением, что более этот эксперимент не повторяли, дабы избежать ненужной им конкуренции.

Вера, видевшая своё отражение в зеркале, именно в тот вечер про себя решила, что будет самой замечательной женой для того, кто примет её такой, какая она есть – ненакрашенной, без косметики. Но далеко не все обещания, данные в ранней юности, мы исполняем потом – плохо ли это или хорошо? Да ни плохо это и ни хорошо, как уж есть, так и есть…

По окончании техникума Вера попала на хим. завод в маленький заштатный городок Среднего Урала, инженером ОТК, и шёл ей тогда уже девятнадцатый год. Но и здесь, несмотря на довольно небольшое женское народонаселение, вниманием у мужчин она не пользовалась.

***

Возвращаться обратно домой, в деревню, после срочной службы, у Димки, не было никакого желания, хотя председатель совхоза несколько раз ему писал, особенно в последние полгода, сулил золотые горы, но в эти сказки «большого дяди» он давно уже не верил. Узнав, что на ДОКе молодым дают общежитие, он и устроился в райцентре, не доехав до дома.

Обещали комнату, а дали койко-место, и определили учеником в комплексную бригаду на конвейер. Из-за того, что больше половины бригады любило, что называется, заложить за воротник, Димку гоняли от станка к станку по всему конвейеру. Полгода он проходил в учениках, зато освоил все станки и стал единственным многостаночником на всём ДОКе, знал всю цепочку от «А» до «Я» и работал хорошо без брака. Стали появляться дополнительные деньги, и он начал раз в два месяца отправлять половину зарплаты домой матери, помогая ей поднимать младшую сестрёнку, – та уже заканчивала восьмой класс, и одной материнской зарплаты на её «хотелки» уже не хватало.

Как-то в один из простоев конвейера, сидя в курилке, Димка спросил у мастера цеха, сколько можно было бы заработать, если бы бригада работала без простоев. Тот, недолго думая, ответил:

– Чисто теоретически – рублей триста – триста пятьдесят могли бы, но практически это невозможно. Я три года здесь мастером проработал, и не было ещё ни одной смены, чтобы конвейер не простаивал часа два-три за смену.

Тогда Димка обратился ко всем присутствующим:

– Есть желающие столько зарабатывать? его подняли насмех.

– Ну, коли так, потом не говорите, что я вам не предлагал. Я буду собирать свою бригаду.

– Да кто тебе даст-то, сопляк?..

– Лучше скажите, что этому помешает? Я сюда зарабатывать прихожу, а не на танцы. Так что пока – милости просим, но предупреждаю – за пьянку буду выгонять из бригады с треском.

– Поживём – увидим…

Из курилки Димка отправился к наладчикам. Открыто смеяться над ним никто не стал, просто объяснили суть дела.

– Ты пойми, чудак-человек, – это у вас сделка, а у нас почасовая. Мы на вас никак не завязаны.

– Да мне плевать, какая у вас система оплаты, но тот, кто войдёт в бригаду, премию будет получать не за то, что он полсмены провозился с одной гайкой, а за минимальный простой. Не будет стоять бригада, получите сто процентов. И это не мастер решать будет, а сама бригада.

– Не дадут…

– Дадут, – уверенно ответил Димка.

– Сломают тебя, паря, как два пальца об асфальт.

– На мне быстрей сломаются, я им под это дело политику подведу, они нам ещё и помогать будут.

– Это как это? – удивились мужики.

– Придётся обозваться ударной бригадой соц.труда.

– У этого получится, – заверил самый возрастной из присутствующих, Василий Петрович. Скольких же возьмёшь из желающих?

– Пока желающих не вижу, да и бригады пока тоже нет, собираю кандидатов, а дальше время покажет. Условия у меня жёсткие: за прогул, пьянку – из бригады вон, за неумение выгонять сразу не буду, но искать замену стану. Изучайте станки, а не в домино режьтесь.

– Тогда пиши меня, я согласный, – просипел Василий Петрович.

– Постой, а как же мы ремонтировать вас должны, если без простоя, – возмутился один из молодых.

– На то вам голова с руками дана, чтоб думали, как сделать, чтобы ничего не делать и при этом чтоб всё крутилось и вертелось.

– Ну, ты ври, ври, да не завирайся…

Худо-бедно, но созданная Димкой бригада через полгода впервые на комбинате сделала месячный план не на бумаге, а по факту.

***

Дима с Верой познакомились в конце ноября на дискотеке в Доме культуры «Химик».

В тот вечер Вера решила отступить от своих принципов и сделала себе макияж, поэтому на дискотеке она появилась, что называется, во всеоружии. Фигуру плотно облегало импортное кримпленовое платье, высокий каблук чёрных лакированных туфель добавлял ей почти десять сантиметров роста и подчёркивал стройность ног, а косметика выразительно подчёркивала красоту её карих глаз.

В фойе клуба Вера последний раз оглядела себя в зеркало, поправила помаду на губах, а про себя усмехнулась: «Кукла-куклой, но красива». И отправилась в зал.

С первой же минуты её буквально атаковали несколько парней, желающих не только потанцевать, но и познакомиться поближе. Димка довольно долго наблюдал за вновь появившейся эффектной брюнеткой и неожиданно понял, что девочка далеко не новенькая в этом клубе. Она знала практически всех, это было видно по тому, как она разговаривала с подходившими к ней парнями. Одних она просто отшивала, а некоторых так, что те больше и близко к ней не подходили, с другими шла танцевать, но держала их на «пионерском» расстоянии, не позволяя себя обнимать более, чем держать за стройную талию. Она неплохо двигалась, даже далеко не в медленном танце.

Постепенно Димка переместился в тот круг, где танцевала Вера. Она стала отвечать на его импровизации, у неё так хорошо получалось, что они не заметили, как оказались в его центре. Неожиданно в круг выдвинулся слегка подвыпивший парень, но несколько пар рук, подхватив его, вытолкали за пределы танцевального кольца.

Оставшееся время до конца вечера они провели вдвоём, к Вере больше никто не подкатывал. Никому и в голову не приходило, что они только что познакомились.

– Ты на новенького? – играючи спросила Вера. – Как зовут? Я что-то раньше тебя не видела…

– Если ты будешь так тараторить, то у тебя получится монолог «Моны Лизы».

– Это вроде бы название мирового шедевра?!

– Да, она, видимо, так долго доставала Леонардо Да Винчи, что после его ответа, впала в ступор. Поэтому все до сих пор гадают над её улыбкой.

– А он ей просто сказал: «Не гони пургу, дура», да?

– Нет, просто он был единственным человеком, которому удалось запомнить все её вопросы, пока она говорила, и кто сумел на них ответить. Она ж не знала, что он гений. А я таковым не являюсь. Дима.

– Вера, – рассмеялась она. – Прости, пожалуйста, но мне ужасно хочется узнать о тебе как можно больше.

– Ну, начнём с того, что раньше я тебя, похоже, здесь всё-таки видел, но ты почему-то предпочитала скрывать свои достоинства и красоту от внешнего мира. И теперь, судя по всему, преобразилась из гадкого утёнка в шикарную леди.

– Сказать по правде, сегодня я второй раз в жизни воспользовалась косметикой. Эффект мне очень понравился. Не думала, что получится столь ошеломляюще.

– А первый раз?

– Это было ещё в техникуме на Новый год. Девчонки решили сделать мне подарок и накрасили меня, заодно объясняя, как и что делать. Ох, и злились же они потом после этого. Представляешь, на пять парней тридцать девчонок, и весь вечер они смотрели только на меня одну, думали, новенькую привели!

– Что же потом?

– А что потом, ничего. Денег на свою косметику не было, а одалживать больше никто не решался, а вчера я случайно купила небольшой наборчик у цыганки.

– Так, значит, ты учишься, – с плохо скрываемым разочарованием произнёс Дима.

– Нет, я уже работаю ИТР ОТК на Химико-механическом заводе.

– Понятно. Интересно, как ты проверяешь дальность стрельбы из шлангов высокого давления?

Вера расхохоталась.

– С секретным производством я не связана, если ты это имеешь ввиду, а на всё остальное существуют контрольно-измерительные приборы.

– Ладно, не умничай, а то борода расти начнёт. Слушай, чего ты мне всё время в плечи упираешься, как школьница? Положи мне их просто на плечи.

Вера, слегка покраснев, исполнила, что он просил, и словно провалилась в его объятья. Её грудь вплотную прижалась к его груди, и что-то твёрдое упёрлось ей в живот. Дима чуть отодвинул её от себя с улыбкой в глазах.

– Зачем же такие крайности, мы ещё не настолько знакомы, – пошутил он.

От этой шутки её бросило в жар, она ещё больше зарделась, впрочем, это было почти незаметно из-за царившего вокруг полумрака.

– Теперь всё правильно? Продолжаем разговор, сам где трудишься?

– На ДОКе бригадиром конвейерной линии, живу в общаге. Мать с младшей сестрёнкой в деревне. Отца давно нет, – последние слова Дима произнёс с какой-то досадой, и обидой.

– Ушёл? – осторожно спросила Вера.

– Можно и так сказать. Мне пятнадцать было, когда его волки загрызли, ста метров до деревни не дошёл.

– Ох! Извини… – она погладила его по спине, сочувствуя ему.

– Чего там, ты же не знала. Просто до сих пор, когда о нём вспоминаю, сердце в комок сжимается.

– Да-а, рановато ты мужиком стал. А я в семье младшая, тоже не сладко.

– Да, ладно! – удивился Димка.

– Так нас пять человек… – Она помолчала и добавила: – И тоже в деревне. А чего учиться не пошёл? – меняя тему, спросила Вера.

– Когда? Да и зачем? Чтобы потом после института, как наш мастер, девяносто ре получать? А матери кто помогать станет сестрёнку на ноги поднимать? Нет, у меня, видно, свои университеты, бездипломные…

Вера молча, согласилась, с таким доводом не поспоришь, прекрасно знала, как жить в нужде, экономя буквально на всём.

– Я тебя провожу! – заявил Димка.

– Далековато будет, я живу в общежитии на Союзной.

– А ты что, торопишься?

– Нет! Тогда танцевать будешь только со мной!

– Кто бы возражал, я тя умоляю…

– А если я сейчас пойду и косметику смою?

– немного подумав, спросила она.

– Тогда повяжи пионерский галстук на шею, чтобы я не потерял тебя в этой толпе. Ты так классно выглядишь, что мне сейчас завидуют все чуваки в этом клубе. Свои достоинства нужно подчёркивать и выделять, а не наоборот, у тебя же это получается!

– Ладно, потерплю до дома, – улыбаясь, согласилась Вера.

– Что не так?

– Глаза щипать стало.

– Тогда пошли на свет, поглядим, что у тебя там.

Увидев себя в зеркале фойе, Вера охнула. Глаза начали опухать.

– Покажи-ка, что ты там купила, – попросил Дима.

Вера достала из сумочки красную коробочку. Он мазнул один палец в голубой цвет, потёр между пальцев вещество и почувствовал жжение.

– Быстро иди, смывай эту дрянь! Это всё что угодно, но только не косметика. А это выбрось, если не хочешь без глаз остаться!

Когда Вера вернулась уже без косметики, Димка чуть не присвистнул от удивления, столь разительна была перемена, а про себя подумал: «Надо будет достать девчонке нормальной краски». Вера не смотрела ему в глаза, заранее знала, какая будет реакция, но в глубине души всё-таки теплился огонёк надежды, а вдруг?.. И это вдруг случилось.

– Пойдём домой? – тихо спросила она.

– Пошли, – просто ответил Димка.

И в этом «пошли» не было ни презрения, ни жалости, а было что-то тёплое, близкое и родное. Вера с трудом сдержала слёзы и свой порыв броситься ему на шею, такого в её жизни ещё не было.

Когда они вышли из клуба, Дима, взял её под руку, это вообще было что-то немыслимое, невообразимое для Веры, она даже в самых сокровенных мечтах и подумать, не смела, что когда-нибудь вот так пойдёт с парнем под ручку.

– Ну, веди! Где твоя Союзная? – притягивая к себе Веру ближе, сказал Димка.

– Да недалеко, часа три пешком, – пошутила она.

– Годится! – ответил Димка. – Гулять, так гулять.

Чтобы путь казался короче, Вера принялась рассказывать о себе, о семье. Неожиданно Димка прервал её:

– Гопники!

Впереди из-подворотни навстречу им вышла троица.

– Когда подойдут, становись за спину, но не убегай! Орать можешь всё, что в голову придёт, хоть визжи, а в драку не лезь. – Он глянул на часы. – Хотя, бесполезно: в час ночи ни одна зараза из окна не выглянет.

– Чувачок, закурить не найдётся? – спросил самый тощий из троих.

– Любишь импортные? – поинтересовался Димка, отодвигая Веру за спину и одновременно освобождая правую руку.

– Не откажусь!

Левой рукой Димка достал из кармана своего армейского тулупа пачку папирос «Беломорканал» и протянул просившему, одновременно принимая позицию для нанесения удара, готовясь к драке.

– Ты чего такой борзый? Про импортные говорил, а сам Беломор протягиваешь, – загундосил тот, что стоял справа от тощего.

– Жадный! – констатировал тощий.

– Так это и есть самые, что ни на есть импортные, «Цузые» называются, – ответил Димка.

– Шутник, – бросил третий, принимая пачку в руки.

Разобрав по одной и возвращая её Димке, его пальцы разжались чуть раньше, чем тот успел её взять. Не дав пачке коснуться земли, Димка принял её на мысок сапога, привычным движением подкинул вверх, и, с лёгкостью поймав пачку, сунул её обратно в карман.

– Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят, – произнёс он, ожидая, что же последует дальше.

– Ты откуда, такой вертлявый взялся? – продолжил наезд тощий.

– С ДОКа.

– Извини, чувачок, погорячились. Тебя, кажись, Димоном зовут?

– Н-ну.

– Девчонку покажи. Так, на всякий случай, будет без тебя, так чтоб никто не тронул. Мы предупредим…

Вера вышла из-за спины Димки и взяла его под руку, но с левой стороны, готовая при необходимости отступить назад. Отёк с глаз уже спал, а из-за сильного гнева и волнения на её щеках выступили всегда прячущиеся веснушки. Карие глаза сверкали от гнева.

– Ну, запомнили? – в голосе девушки звенела сталь. – Тогда мы пошли.

И Вера ледоколом двинулась прямо на них. Троица расступилась, пропуская их мимо.

– Наш человек!..

– Да, чувиху отхватил, что надо, такая не предаст. Страшненькая только.

– Зато надёжная, как швейцарский банк.

Троица долго смотрела им в спину, но они даже шагу не прибавили. Вера, всё это время пребывавшая в нервном напряжении, теперь начала успокаиваться, спадающее напряжение перешло в дрожь. Ноги подкашивались. Чувствуя, как её колотит, Димка, неверно истолковав её дрожь, предложил ей зайти в подъезд, погреться.

Вера согласилась.

Они вошли в единственный во всём городке девятиэтажный дом и на лифте поднялись до самого верха. Тишину подъезда разрезал сильный грохот работающего механизма. Оба вздрогнули от неожиданности. Батарея была между восьмым и девятым. Дима снял с Веры пальто и накинул его подкладкой на окрашенный чугун, а её саму прижал к себе, запахнув в тулуп, его с трудом, но всё-таки хватило на двоих.

– Зачем так высоко забрались, к тому же людей разбудили? Можно было и на втором так постоять.

– Дурёха, отопление в высотке идёт сверху вниз, а тепло, наоборот, поднимается снизу-вверх. Здесь самая тёплая точка в подъезде.

Вера подняла голову, и их губы встретились. Димка поцеловал девушку, но она не ответила, её губы остались сомкнутыми в плотно сжатую полоску.

– Тебе сколько лет, детка? – удивлённо спросил он.

– Девятнадцать.

– Так ты уже большая, а целоваться не умеешь…

– А я ни с кем и никогда не целовалась. А тебе сколько?

– Двадцать два, – задумчиво ответил он. Ладно, этот за поцелуй не считается, хотя я подумал, что ты именно этого и хотела, это просто случайность.

Вера, с трудом сдерживала свой смех, всё-таки не удержалась и прыснула им ему в грудь.

– Ты это себя успокаиваешь или меня?

– Обоих. Ведь если ты не умеешь целоваться, надо же этому когда-то учиться. Да, всё-таки прав был великий Ленин, когда говорил, что надо учиться, учиться и ещё раз учиться! Иначе сорвёшь самое главное торжество в жизни девушки.

– Да?! Какое это?

– Процесс окольцевания особи мужеского пола – свадьба.

– Надеюсь к тому времени научиться.

– Ну, вот и давай учиться!

– У всякого обучения должна быть теоретическая база.

– Теорию тебе мама расскажет, если со мной практику не усвоишь.

– А почему именно ты?

– Нет, ну хорошие дела. Грею тебя я, обнимаю тоже я, от хулиганов избавил на всю оставшуюся жизнь тоже я. Нет, ну конечно, если есть кто-то другой, то я не настаиваю на роли обучающего, но требую компенсации за выше перечисленное.

– Ну, ладно, другого всё равно нет, – согласилась с его доводами девушка.

Тяжело вздохнув, она подставила ему лицо для поцелуя, зажмурившись, ожидая его прикосновения. Но ничего не произошло, она ещё немного подождала и открыла глаза.

– Передумал? – в полном недоумении спросила Вера, глядя на его улыбку.

– Я, что, такой страшный и противный, что ты зажмурилась как от зубной боли?

– Никакой ты не противный, просто мне страшно! Ну ладно, целуй уже. Я постараюсь не закрывать глаза…

– Тогда расслабься, ты же не на экзамене по сопромату, и губы не сжимай, будто тебя пытают.

Вера хотела что-то сказать, её губы разомкнулись, и Димка, поймав этот момент, накрыл её рот своим. У них получился настоящий поцелуй. Её глаза закрылись сами собой, и она ещё тесней прижалась к нему. Поцелуй получился затяжной, у неё в животе запорхали бабочки, она робко и неумело начала отвечать на его призыв. Дыхание спёрло, и их губы с трудом, но всё-таки расстались друг с другом.

Вера открыла глаза, лицо Димки плыло перед ней как в тумане. Она вздохнула, восстанавливая дыхание, и томно прошептала:

– Никогда бы, не подумала, что это может быть так приятно. В животе только как-то странно, будто мурашки изнутри по нему бегают.

– Тогда закрепим! – И Димка вновь прильнул к её чуть припухшим губам.

Все её ощущения повторились вновь. Так они целовались минут пятнадцать. И тут она взмолилась:

– Дим, ну хватит, для первого раза и так слишком много. Пойдём домой!

– Ну как хочешь… – уныло ответил парень.

«Хочу, хочу и ещё как хочу», – хотелось ей крикнуть ему в лицо, но она благоразумно промолчала и высвободилась из его объятий. Он помог ей надеть пальто, и они медленно спустились вниз по ступенькам. Оставшуюся дорогу шли молча. Димка исподтишка наблюдал за Верой, как на её лице одна мысль сменялась другой, тенью пробегая по нему, а окончательного решения всё не было.

– Чаем напоишь? – подсказал ей решение Димка, когда они подошли к её общежитию.

– Ага! – радостно ответила Вера, поднимаясь по ступенькам крыльца.

– Ой! Там же Лилька! – неожиданно спохватилась она, когда они уже подошли к дверям её комнаты. – Ты мне совсем голову затуманил. С тобой так хорошо, что я забыла, что живу в комнате не одна. Но мы, же тихонечко, ладно?

Она вошла в комнату и зажгла настольную лампу. В тусклом свете проявились два шкафа, отделяющих кухню-прихожую от остального пространства комнаты, они стояли задней стенкой к входной двери.

– Ве-ерка, шалава, я уже думала, ты не вернёшься! – донёсся из-за импровизированной перегородки хриплый прокуренный голос женщины. – Оп-паньки! Да она ещё и с хахалем!

В проёме между шкафами появилась растрёпанная женщина лет тридцати с обнажённой провисшей грудью.

– Прикройся, дура! – шикнула на неё Вера.

– Сама ты дура, пусть парнишка хоть поглядит…

– Было бы на что. Чаю сейчас попьём, и он уйдёт.

За перегородкой послышалась возня. Резко развернувшись, женщина вернулась обратно.

– Ты куда это собрался? – раздался умоляюще-испуганный голос женщины из-за перегородки.

– Надо было ко мне идти, а то заладила своё: «Она не придёт, она не придёт!», а вот пришла, что ты её теперь, на улицу выгонишь?

– Вовочка, миленький…. Ну пожалуйста…

– Вот, баба-дура, мало тебе, так пошли ко мне.

Из-за перегородки вышел высокий худощавый мужчина лет сорока, оглядел присутствующих и коротко бросил:

– Птенцы.

Снял с вешалки своё старое, засаленное, когда-то с каракулевым воротником пальто, сунул ноги в сапоги, нахлобучил на голову кроличью ушанку и вышел из комнаты. Через пару минут за ним последовала и Лилька.

– Ты что, чай обычно стоя пьёшь? – спросила Вера, ставя чайник на электрическую плитку.

Дима разделся и сел к столу на табуретку. Вера села к нему на колени и принялась целоваться. Она частенько заставала свою соседку по комнате именно в этой позе и сейчас про себя решила, что так будет, видимо, правильно.

Зашумел закипающий чайник. Вера, не вставая с колен Димки, разлила по кружкам и неожиданно почувствовала себя неуютно сыро. «Вот блин некстати», – подумала она, – «Как бы его не испачкать». Она осторожно, зажимаясь изо всех сил, сползла с его колен на стоящую рядом табуретку. Чувство сырости увеличилось. Стараясь не показать виду, она сделала несколько глотков и украдкой посмотрела ему на брюки. Следов не было. Димка, заметивший, как она скосила глаза на его пах, направил свой взгляд туда же. Предательски оттопыривающиеся брюки выдавали его желание. Димка почувствовал, как первый раз в жизни начинает краснеть. Оставаться дольше стало неловко. Вера, сделав ещё несколько глотков и переведя дух, встала со своего места и, не говоря ни слова, убежала из комнаты. В полном недоумении Димка остался в одиночестве.

Допив чай, ещё немного подождал – не вернётся ли девушка. Вера не возвращалась. Ругаясь про себя матом, Димка решил, что опозорился перед Верой, собрался и ушёл к себе в общежитие.

Комната Веры была на пятом, а душевая на первом, причём одна на всё общежитие. Вера, прыгая через две ступеньки, помчалась вниз. Раздевшись, она ахнула, ожидаемых выделений не было. Она судорожно начала вспоминать, когда видела их в последний раз. Успокоившись, но, не понимая, что произошло, она вернулась обратно в комнату.

Димки в комнате уже не было.

Внезапно подкативший ком к горлу стал душить её. Вера упала на свою кровать и разрыдалась горькими слезами. Успокоилась она только под утро, заснула.

В десять часов её разбудила Лиля. Увидев опухшие от слёз глаза Веры, она передумала ругаться с ней.

– Значит так, подруга, я, конечно, не права, но ты тоже хороша! На будущее надо будет заранее договариваться, кто, где ночует. А то мой Вовка ещё чего доброго по-пьяни перепутает, тебя оприходует, и неизвестно, что ему больше по душе придётся: опытность или молодость.

– Да он только согреться и чаю попить! возмутилась Вера.

– Ага! Мне-то уж не заливай. Мой первый тоже так, зашёл чаю попить и на десять лет завис. Горькая сгубила, а так мужик был…

– Выгнала?

– Таких не гонят! Разбился, под КамАЗ залетел. А вы чего, поругались, что ли?

– Нет.

И Вера рассказала, как дело было.

– Вот дурёха, надо было мужика в койку тащить, а она в душ полетела.

– Вот так сразу? Мы же только вчера познакомились!

– А-а-а, ну тогда другое дело. Тогда недельки две можно повыделываться, покапризничать, а вообще-то, подруга, на будущее мотай на ус, за такие дела могут и морду набить, и, надо сказать, будут правы. Если никакого продолжения не планируешь, домой мужика не тащи. Расстанься по-хорошему, так чтобы ему понятно и не обидно было. А не так, что завела мужика и свалила в сторону. А с чего ревела-то?

– Сама не знаю, – пожала плечами Вера. Пришла, а его нет, и так мне горько стало, одиноко…

– М-да, сама мышь мышью, а парня видного отхватила.

– Ну да, отхватила. Он теперь мимо пройдёт – не обернётся.

– А для того, чтобы мимо не прошёл, нужна боевая раскраска, ты же косметику купила, я видела.

– Он её вчера в мусор отправил.

– Как так?

И Вере пришлось рассказать ещё один не очень приятный эпизод вчерашнего вечера.

– Да-а, парень явно на тебя запал! – завистливо протянула Лилька. – Выдержать такое не каждому дано, увидеть тебя без косметики и при этом ещё и целоваться. Мужик – кремень!

Всю следующую неделю Димка работал в ночь, поэтому в пятницу на дискотеку не пошёл. А что же Вера? Вера всю неделю жила надеждой новой встречи с ним, воображая в мечтах, как они встретятся, что она ему скажет, как оправдается, и он поймёт и простит её неопытность.

В долгожданную пятницу Вера отправилась на дискотеку без косметики, её попросту у неё не было, и достать было негде, а брать вновь с рук у цыганки она побоялась. Она покружила в толпе, не привлекая к себе никакого внимания, поняла, что Димка не пришёл, вернулась к себе в общежитие и затосковала.

Слёзы сами катились из глаз.

– Э-э, подруга, так не пойдёт! Всего один раз тебя мужик поцеловал, и ты по нему уже сохнешь, – заорала на неё забежавшая за чем-то на минутку Лилька

– А может, это Любовь?! Та самая, о которой все мечтают!

– Может, это и любовь, но, скорее всего, гормоны. Мечтают все – дано не каждому! Чтобы это проверить, найди себе другого, будет с ним противно, значит, точно любовь, а нет – значит, гормоны. И валерьянки выпей, а то на тебя смотреть страшно, в глазах пусто, будто по покойнику ревёшь. Живой он у тебя, живой! Городок маленький, сегодня не встретились, в другой раз встретитесь.

– Что же делать-то?

– Дальше жить, как до этого жила! Да смотри, дура, руки на себя не наложи. Пойду своему скажу, что всё отменяется, посижу с тобой от греха подальше.

– Не надо, Лиль, иди.

– Ладно, тогда попрошу своего, чтоб нашёл твоего или хотя бы узнал что-нибудь.

Через пару недель Вере пришло извещение на посылку от матери. Она пришла на почту и первым, кого увидела, был Дима. Он стоял у высокого столика, заполняя какой-то бланк, и у него всё время что-нибудь не получалось. Рядом с ним уже выросла небольшая кучка из скомканных бумажек. Вера подошла к его столику и встала напротив.

Дима так сильно был сосредоточен на своём бланке, что никакого внимания не обратил на подошедшую девушку. Его лоб уже покрылся испариной, нижняя губа была закушена, и весь его вид напоминал первоклассника на уроке чистописания. Вера чуть не рассмеялась. Ей одновременно было радостно и смешно, радостно оттого, что она наконец-то встретила его, и смешно от того, как он выводит буквы на бланке. Он почти уже дописал до конца, когда стальное перо неожиданно споткнулось о бумагу, и жирная клякса упала прямо на середину написанного текста.

От неожиданно раздавшегося рыка загнанного зверя, гулким эхом разнёсшегося по залу почтамта, вздрогнула не только Вера, но и все присутствующие.

Димка в ярости разорвал жалкий клочок бумаги. Переведя дух, и немного успокоившись, он вновь взял чистый бланк. Девушка сжалилась над парнем и решила ему помочь.

– Привет! Давай я помогу! – улыбаясь, предложила Вера.

– Сам справлюсь, – буркнул он и замер, этот грудной чистый голос показался до боли знакомым.

Димка медленно перевёл взгляд с бланка на стоящую напротив него девушку и расплылся в улыбке.

– Знаешь, мне тоже никогда не удавалось с первого раза заполнить бланки этими казёнными перьевыми ручками.

– Вера? – неуверенно спросил он.

В ответ она лишь кивнула головой и хотела предложить ему свою шариковую ручку, но он опередил её и протянул ей бланк.

– У тебя, что, косметика закончилась или ты в трауре? – поинтересовался он.

Благосклонно пропустив мимо ушей его реплику, Вера сняла свой вязанный пуховый берет, совершенно забыв о том, что её тугая коса спрятана под пальто.

– Ого! Ты, похоже, ещё и брови сбрила. Это что, новая мода?

Вера достала из сумочки зеркальце и, глянув в него, расхохоталась, представив себе себя его глазами.

– Я – альбинос! – заявила она.

– Так не бывает, у альбиносов глаза красные, а у тебя карие, они все блондины, а ты шатенка.

– Польщена твоим вниманием! А что касается косметики, так не далее, как две недели назад ты сам выкинул её в мусорное ведро.

– Так та дрянь была единственным твоим набором? Какая радость, что ты осталась со своими глазами. Это просто необходимо немедленно исправить.

– Согласна, но немедленно не получится, ты ведь зачем-то сюда пришёл.

– Ах, да, да, да. Мне необходимо отправить перевод, – ответил Димка, спускаясь с небес на землю. – Я уже час впустую потратил, и неизвестно, когда кончатся мои мучения.

Вера быстро заполнила свой бланк и принялась за его. Её настроение испортилось, когда он продиктовал всё необходимое для заполнения своего бланка.

– Это, что, алименты жене и дочери? – тихо спросила она, не поднимая глаз.

От удивления у Димки «отпала челюсть», он ещё минуты две хлопал глазами, пытаясь соединить свои мысли с приличными словами для ответа на поставленный вопрос. Наконец выдал.

– С чего вдруг ты так решила?

В ответ Вера зачитала недавно продиктованные им самим слова.

– Пришли новые станки, линию закроют на переоборудование. Думаю, скоро буду в гости. Привезу сапоги, уточни размер. Машка, наверное, за год выросла.

– Нет у меня жены. Деньги матери, сапоги сестрёнке, – ответил Димка, поражённый тоном, каким Вера зачитала текст.

Вера смутилась, поняла, что переборщила в своей ревности, но было уже поздно. Перевела разговор на себя.

– У меня посылка тяжёлая, помоги донести!

– Только деньги отправлю. Спасибо за помощь.

– Не сердись, Дим, тебе не идёт!

– И не думал, – ответил он, смягчаясь от этого домашнего «Дим».

Посылка на самом деле оказалась тяжёлой, потому что по факту их было три. Три стандартных ящика, килограммов по пять каждый, зашитые в холщину и перетянутые бельевой верёвкой.

На улице разыгралась метель, ветер дул в спину, подгоняя их к дому, не мешая разговаривать.

– Чем занимался?.. – спросила Вера, «после того, как ушёл», но последние слова она произнесла только мысленно.

– Позапрошлую неделю ночная была, а прошлую демонтаж помогали делать, со следующей – внеплановый отпуск на две недели. Оборудование налаживать будут, а дальше снова пахота. Начальство в удивлении, мы первый раз план сделали. Слушай, давай в галантерею зайдём, я ручки куплю, чтобы верёвки руки не резали.