Текст книги "Разведка. «Нелегалы» наоборот"

Рука об руку

Нам, конечно же, уже и самим не терпится перейти к рассказу о конкретных участниках операции «Ледоруб». Собственно, читатель, жаждущий рассказа о конкретных операциях, может смело перелистать следующие несколько страниц и перейти от предисловия к основной части книги. И всё же мы считаем, что в этом предисловии мы попросту обязаны поднять один системный вопрос. Итак, в этой книге советская разведка и Коминтерн будут постоянно идти «рука об руку». Но есть ведь и другой взгляд. А именно: мнение о том, что советская разведка и Коммунистический Интернационал – это одна рука, «рука Москвы».

Один из тех историков, которого мы неоднократно процитируем (особенно в главе, посвященной трагедии группы «Кофе»), – сам по себе человек-иллюстрация того, как всё переплелось в нынешней Европе. Барри Маклоклин – ирландец с шотландской фамилией, специализирующийся на истории… Австрии. Оценивая довоенных европейцев-коммунистов, он, с одной стороны, пишет так: «Ясно, что компартии, чьи кадры и руководство жили в изгнании в России, находились в самом трудном положении и подвергались серьезным ограничениям, но даже в отношении них можно обсуждать степень их автономии от Сталина…»[80]80
  Barry McLoughlin, p. 296.


[Закрыть] То есть, с одной стороны, Маклоклин считает неправильным записывать всех коммунистов в «слепые орудия». Но с другой стороны, он же задает, по сути, риторический вопрос: «Не было ли долгом доброго коммуниста выполнять разведывательные задания, которые усиливали бы СССР?»[81]81
  Там же.


[Закрыть] На этот вопрос Маклоклин отвечает положительно, называя это «неудобным фактом»[82]82
  Там же.


[Закрыть]. Но – фактом.

Ну, а действительно, как было на самом деле? Что предопределило в годы войны создание «симбиоза» из НКВД, РУ РККА и ИККИ?

На самом деле про это написано уж много других книг. Но мы предполагаем, что среди читателей с этой тематикой знакомы не все, по причине чего и предложим здесь краткую «выжимку» из такой литературы.

Первая книга, на которую мы сошлемся, – «Красная паутина. История разведки Коминтерна 1919–1943». В пресс-службе СВР её авторов, Иосифа Линдера и Сергея Чуркина, рекомендуют как людей разбирающихся. Их вывод однозначен: «С началом войны увеличилась потребность разведок НКВД и РККА в специалистах, имевших опыт нелегальной работы и знавших иностранные языки, нравы и обычаи европейских стран… Особенно с учетом понесенных потерь, удовлетворить потребность спецслужб СССР в квалифицированных кадрах без привлечения коминтерновцев было просто невозможно»[83]83
  Красная паутина…, с. 640.


[Закрыть].

Авторы официальной «Истории российской внешней разведки», составленной самой СВР, пишут так: «После начала Великой Отечественной войны в дачных поселках под Москвой были созданы диверсионные школы, где проходили подготовку перед заброской в тыл врага группы коминтерновцев. В обычных, ничем не примечательных деревенских избах, где жили «партизаны», как их называли всезнающие местные мальчишки, шла своя «национальная жизнь». Чехи, поляки, австрийцы, немцы имели возможность, разумеется, отдельно друг от друга в целях конспирации, разговаривать на родном языке, читать литературу и по вечерам, собравшись все вместе, напевать свои любимые мелодии и народные песни. Иногда молодые люди (а их было большинство) выходили на улицу, чтобы побросаться снежками зимой или сделать зарядку и побродить по лесной опушке под лучами весеннего солнца. Все эти «партизаны» были на учете в Коминтерне, и если НКВД требовалась помощь в плане организации спецотряда из иностранцев для подготовки к заброске в тыл фашистов, руководство советской разведки, в частности Павел Фитин, неизменно обращалось в ИККИ за такого рода содействием». Это – как раз про участников операции «Ледоруб».

Вполне однозначно читается и объяснение Треппера о том, как он расширил контакты «Красной капеллы» после нападения Гитлера на СССР: «Я устанавливаю связи с организациями [французского] Сопротивления через представителя руководства Французской компартии Мишеля»[84]84
  Л. Треппер. Большая игра…


[Закрыть]. В то же время в послесловии к советскому изданию книги Треппера кандидат военных наук, капитан 1-го ранга в отставке А.И. Галаган писал: «Что касается публикаций о «Красном оркестре», появившихся на Западе, то в целом можно сказать, что они носят тенденциозный характер, преследуя при этом явную цель – дискредитировать компартии западных стран, которые в годы войны помогали всем движениям Сопротивления, советской разведке в их борьбе против общего врага – фашизма»[85]85
  Послесловие. Треппер.


[Закрыть].

Что было ещё до войны?

Границы и лимиты

На самом деле спор этот вечный. Где Коминтерн, а где советское государство? Можно ли их считать независимыми друг от друга? Или они с самого начала так и шли – рука об руку?

Составители поистине фундаментального двухтомника «Коминтерн и Вторая мировая война» Н.С. Лебедева и М.М. Наринский категоричны: по крайней мере, в 1939–1941 гг. «руководство Коммунистического Интернационала являлось послушным инструментом Политбюро ЦК ВКП(б) и лично И. Сталина… В Коминтерне не оставалось возможностей для творческих поисков, товарищеских дискуссий»[86]86
  Коминтерн и Вторая мировая война, Ч. I. С. 3.


[Закрыть]. Впрочем, это – про атмосферу. А что по системе взаимоотношений?

На самом деле проблема с «разделением властей» встала еще в 1920-е. Не так давно на страницах журнала «Власть» были опубликованы протоколы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) № 21 и № 27 за ещё 1921 г., которые содержали тезисы взаимоотношений между органами никакой не разведки, а внешнеполитического ведомства, Наркоминдела, и Коминтерна. Там, в частности, оговаривалось, в каких только исключительных случаях агенты Коминтерна могут пользоваться диппочтой и посольским шифром: «Безусловно, запретить всякую нелегальную деятельность как послам и ответственным должностным лицам Советских представительств за границей, так и курьерам…»[87]87
  Власть. № 17 (921). 2.05.2011.


[Закрыть] Однако на практике НКИД и Коминтерн – грешили. Так, петербургские исследователи Л.С. и В.Л. Хейфецы высчитали посланца Коминтерна в «консульском эмиссаре» РСФСР Бородине, который в этом своем двойном качестве был отправлен в Мексику и на Кубу уже на следующий год после запрета о совместительстве со стороны Политбюро[88]88
  V.L. Jeifets, L.S. Jeifets. Comunismo en Cuba y México // Memoria. México. 2010. 23.01. № 239. Р. 56.


[Закрыть]. К 1925 г. одновременно и дипломатическим полпредом, и представителем Коминтерна в Чехословакии был Антонов-Овсеенко[89]89
  Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. (http://nozdr.ru/militera/research/kolpakidi_prohorov1/index.html)


[Закрыть].

Вот и про взаимоотношения Коминтерна и разведки такой документ, конечно, был издан. Цитата:

«1. Представитель Коминтерна не может в одно и то же время быть и уполномоченным ВЧК и Разведупра, и наоборот, представители Разведупра и ВЧК не могут выполнять функции представителя Коминтерна в целом и его отделов.

2. Представители Разведупра и ВЧК ни в коем случае не имеют права финансировать за границей партии или группы. Это право принадлежит исключительно Исполкому Коминтерна.

Примечание: представители ВЧК и Разведупра не могут обращаться к заграничным партиям и группам с предложением об их сотрудничестве для Разведупра и ВЧК.

3. Разведупр и ВЧК могут обращаться за помощью к коммунистическим партиям только через представителя Коминтерна.

4. Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК, Разведупру и его представителям всяческое содействие»[90]90
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 313–314; РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 19. Д. 342. Л. 1–2 – в: Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999 (http://nozdr.ru/militera/research/kolpakidi_prohorov1/index.html


[Закрыть].

Подписан документ был от Коминтерна Зиновьевым и Пятницким, от ВЧК – Уншлихтом, от Разведупра – Арвидом Зейботом. И он открывает длинный список формальных запретов на использование членов национальных компартий для разведывательной работы в пользу СССР; многочисленные примеры и таких официальных постановлений, и того, как они неформально нарушались, в свою очередь, приводят авторы «Очерков истории российской военной разведки» А.И. Колпакиди и Д.П. Прохоров[91]91
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 313–314; РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 19. Д. 342. Л. 1–2 – в: Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999 (http://nozdr.ru/militera/research/kolpakidi_prohorov1/index.html


[Закрыть].

Сами мы вспомним еще раз два наиболее очевидных примера: именно из Коминтерна в военную разведку пришли и Рихард Зорге, и Леопольд Треппер. Кстати, последний в своих воспоминаниях сам обращается к теме, скажем так, единства и различий между разведками НКВД, РККА и ИККИ: «Параллельно этому Коминтерн располагал своей собственной разведкой, имевшей по одной радиостанции в каждой стране. Национальные секции сводили воедино поступавшую политическую и экономическую информацию. Главный смысл такой организации состоял в том, что в течение долгого времени СССР не поддерживал дипломатических отношений с другими странами. И поскольку хорошо известно, что разного рода информация чаще всего идет по дипломатическим каналам, то легко понять, что в условиях Советского Союза местные секции Коминтерна в какой-то мере восполняли этот недостаток»[92]92
  Л. Треппер. Большая игра…


[Закрыть].

Почему, тем не менее, в Москве всё-таки из раза в раз ставили вопрос о том, чтобы не смешивать работу разведки и Коминтерна? Историки СВР обращают внимание на документ, подготовленный в адрес ИККИ руководителем РУ РККА Яном Берзиным:

«Сов. секретно

ИККИ, тов. Пятницкому

В адрес «Международного сектора Комиссии связи Тверской кавшколы» шведским коммунистом Линдссон, членом «Рабочего союза эсперантистов», прислано письмо, в котором он сообщает по своей инициативе дислокацию частей шведской армии и т. п. сведения разведывательного характера.

Считая совершенно недопустимой подобного рода переписку во избежание обвинений в шпионаже, прошу дать соответствующие указания «Международной организации рабочих-эсперантистов», а также другим аналогичным организациям избегать в переписке вопросов организации Красной Армии и иностранных буржуазных армий.

С коммунистическим приветом, Берзин

21 июля 1927 года № 040061/СС»[93]93
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 316.


[Закрыть].

Про довоенный период Н.С. Лебедева и М.М. Наринский ставят вопрос одновременно и весьма определённо, и довольно осторожно: «Все разведки – Коминтерна, Генштаба, НКВД, Военно-морского флота, НКИД и некоторых других ведомств – хотя и оказывали друг другу услуги, проводили свои операции независимо друг от друга»[94]94
  Коминтерн и Вторая мировая война. Т. 1. С. 56.


[Закрыть].

Например, по утверждению Лебедевой и Наринского, ни Димитров, ни Фитин ничего не знали о работе на РУ РККА Рихарда Зорге[95]95
  Там же.


[Закрыть]. Допустим. Но вернёмся к мысли о том, что разведслужбы СССР и ИККИ оказывали друг другу «услуги». Какие?

Приведем в пример документ, который приводится в «Истории российской внешней разведки»:

«ИККИ, тов. Пятницкому.

ИНО ГПУ необходимо отправить за границу одного своего работника, для чего требуется снабдить этого товарища заграничными документами. Фамилия, на которую будет выдан паспорт, – безразлична, но необходимо, чтобы паспорт подходил по возрасту сотрудника (35 лет)…

Нач. ИНО ОГПУ

Трисслер

11 июля 1924 года»[96]96
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 321.


[Закрыть].

Это – в центральном аппарате. А «на выезде»…

Историки СВР отмечают, как, имея источники в британских спецслужбах, внешняя разведка СССР информировала английских коммунистов и о других грозящих им опасностях:

«Фитин – Димитрову. Совершенно секретно. Только лично.

Согласно полученным нами вполне достоверным данным, английская контрразведка установила микрофоны в помещениях, принадлежавших КП Англии»[97]97
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 318.


[Закрыть].

Но вернемся к тому, что разведка СССР получала от сотрудничества с разведкой Коминтерна. Колпакиди и Прохоров приводят такую реплику начальника советской разведки Берзина на одном из совещаний 1925 г.: «Товарищ Берзин указывал, что невозможно обойтись без квартир и адресов местных товарищей»[98]98
  Колпакиди А.И., Прохоров Д.П. Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999 (http://nozdr.ru/militera/research/kolpakidi_prohorov1/index.html)


[Закрыть].

Чем еще был силён Коминтерн в глазах спецслужб? Перейдем наконец к организационной стороне вопроса.

Историки СВР объясняют, что «в Коминтерне контакты с советской разведкой (политической и военной) осуществляла Особая подсекция оргбюро, созданная в 1922 году. В дальнейшем эта подсекция была преобразована в Отдел международных связей Исполкома Коминтерна (ОМС)».

От себя добавим. Во-первых, ОМС сидел на том этаже ИККИ, где со слышимостью проблем не было. Секретность обеспечивалась идеальная.

Во-вторых, неслучайна оговорка историков СВР про разведку политическую и военную. Как мы покажем, и в отношении нескольких групп коминтерновцев – участников операции «Ледоруб» у нас было, как выяснилось, отнюдь не беспочвенное предположение, что через Англию в Европу их отправили по линии НКВД, посредством SOE, но с заданиями-то – от РУ РККА.

В-третьих, оказывается, даже такие знающие люди, как историки СВР, и сами не совсем точны в терминах – сказывается тот самый «туман истории». Как поясняют Лебедева и Наринский, коминтерновская разведка называлась Отделом международных связей только до поры до времени. Его преемницей стала Служба связи (СС)[99]99
  Коминтерн и Вторая мировая война. Т. 1. С. 54–55.


[Закрыть].

Но это в известной степени технические детали. Главное – масштаб, размах, амбиция. ОМС/СС ИККИ была организацией для своих времен весьма солидной. Только в её руководство входило 65 человек, а финансирование шло вне сметы Коминтерна. В одном из писем Димитрову указывалось: «Мы имеем еще второй текущий счет в Госбанке под названием «8-я база физкультурников из Спортинтерна» и производим по нему операции в тех случаях, когда указывать название «Коминтерн» нежелательно»[100]100
  РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73 Д. 77 Л. 7 – в: Коминтерн и Вторая мировая война. Т. 1. С. 55.


[Закрыть]. В числе других «баз физкультурников» – отгороженные от внешнего мира высокими заборами с колючей проволокой производство фальшивых документов в подмосковных Подлипках, современный радиоцентр в Ростокино, а также, например, школа конспирации, тайнописи, шифровального и радиодела в Пушкино[101]101
  Коминтерн и Вторая мировая война. Т. 1. С. 55.


[Закрыть]. Кстати, через пункты связи Коминтерна передавались и шифротелеграммы «главных разведок» НКВД/НКГБ и РУ РККА[102]102
  Там же.


[Закрыть].

Масштаб! Размах! Амбиция! Еще какие! Но!

Возглавлял ОМС ИККИ профессиональный революционер еще с дореволюционным стажем (перевозил литературу еще для Ленина). Звали его Иосиф (Осип) Аронович Пятницкий (Таршис). Его судьба? Конечно же, расстрелян как «немецкий шпион» в «чистки» 1938 г.[103]103
  Историки СВР пишут: «Дело Пятницкого, «закрытое», казалось бы, с его смертью, неожиданно вновь «открылось» в конце войны. Советская контрразведка допросила офицера гестапо… Хайнца Паннвица. От него стало известно, что еще до нападения Германии на СССР гестапо не раз использовало фальшивые документы для дискредитации видных советских военачальников и политических деятелей. Он признался, что лично принимал участие в подготовке таких документов, в частности, против Пятницкого. Нацисты намеревались таким образом использовать царящую в Советском Союзе шпиономанию для того, чтобы сотворить «германского агента», будто бы пробравшегося в руководящую партийную верхушку. Но почему их выбор остановился именно на Пятницком? По очень простой причине: немцы знали, что через Пятницкого они нанесут удар по всему управлению кадров Коминтерна, которое наверняка будет уничтожено. Эта акция гестапо чем-то напоминала игру на кегельбане: если пущенный шар заденет одну фигуру, то свалятся и все остальные…» – См. История российской внешней разведки. Т. IV. С. 312–313. В своей книге «Большая игра» Леопольд Треппер добавлял такие детали: «В начале 1937 г. Пятницкого арестовали и предали суду как «германского шпиона». Правду об этом деле я узнал значительно позже, в 1942 г., когда, находясь в гестапо, я попал на допрос к человеку, в свое время организовавшему эту провокацию. Все документы, доказывающие «виновность» Пятницкого, были фальшивками, сфабрикованными германской контрразведкой. Нацисты задумали использовать царящую в Советском Союзе шпиономанию для того, чтобы сотворить «германского агента», будто бы пробравшегося в руководящую партийную верхушку… В Германии Пятницкого хорошо знали: после Октябрьской революции… он ездил туда нелегально. Гестапо арестовало двух активистов Компартии Германии, командированных Коминтерном… Обоих агентов удалось перевербовать, но они продолжали работать в немецкой компартии. Один из них по заданию гестапо сообщил в НКВД, что имеет доказательства предательской деятельности некоторых руководителей Коминтерна. Затем при его участии в Москву было переправлено досье на Пятницкого, «доказывающее», будто после Первой мировой войны тот вошел в контакт с одной из германских разведслужб… Вместе с Пятницким исчезли сотни ответственных работников Коминтерна. То была одна из лучших услуг, которую Сталин оказал Гитлеру!» – см. Л. Треппер. Большая игра…


[Закрыть] По Коминтерну пронёсся тогда настоящий смерч репрессий. Как указывают Линдер и Чуркин, «уже летом 1936 г. началась ликвидация спецшкол ИККИ, к 1938 г. были закрыты все учебные заведения Коминтерна, в том числе готовившие специалистов для нелегальной работы»[104]104
  Красная паутина. С. 619.


[Закрыть].

Если же взять «чистки», которые в НКВД проводили а отношении собственной разведслужбы, то упомянем такой факт: перед тем как её на 1939–1946 гг. возглавил Павел Фитин, в советской разведке было одиннадцать начальников и и.о. начальников. Из них только один умер свой смертью: Судоплатов (да и тот после войны отсидел). Не своей смертью, но в авиакатастрофе погиб Соломон Могилевский. Все остальных перемололи жернова репрессий и сокрытия репрессий путём проведения всё новых репрессий. До войны сгинули Яков Давтян, Рубен Катанян, Меер Трилиссер, Станислав Мессинг, Артур Артузов, Абрам Слуцкий, Сергей Шпигельглас, Зельман Пассов. После войны – Владимир Деканозов.

Схожая ситуация – в разведке военной. Из тринадцати её довоенных начальников своей смертью умерли только Семён Аралов, Сергей Гусев, Арвид Зейбот и Филипп Голиков. Владимир Ауссен то ли пропал без вести в тайге, то ли всё-таки убит. Расстреляны – Георгий Пятаков, Ян Ленцман, Александр Никонов, Ян Берзин, Семён Урицкий, Семён Гендин, Александр Орлов, Иван Проскуряков.

А впереди была – война…

Собственно, война многое и расставила по местам. В своей книге «Спецоперации» Павел Судоплатов пишет:

«В начале войны мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности. Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос:

– Вы уверены, что они нам нужны?

– Совершенно уверен, – ответил я.

– Тогда […] немедленно их используйте.

Я получил для просмотра дела запрошенных мною людей. Из них следовало, что все были арестованы по инициативе и прямому приказу высшего руководства – Сталина и Молотова. К несчастью, [многие] к этому времени были уже расстреляны….

Другие чекисты, освобожденные из тюрьмы и ранее уволенные, приступили к работе в органах, но с понижением в должности. Большинство из них были засланы во главе спецгрупп в тыл к немцам. Часть из них погибла, но некоторые – Медведев и Прокопюк – получили звание Героя Советского Союза за успешные партизанские операции в тылу у немцев»[105]105
  Судоплатов П.А. Разведка в годы Великой Отечественной войны // Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997: http://militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/06.html


[Закрыть].

При этом Судоплатов пишет, что так как его репутация уже была «подмочена связью с этими людьми», арестованными как враги народа, он попросил Фитина подписать документы, необходимые для возвращения таких людей в строй[106]106
  Там же.


[Закрыть]. По версии автора книги «Фитин» Александра Бондаренко, инициатива по реабилитации всё же принадлежала самому Фитину[107]107
  Бондаренко А.Ю. Фитин. М.: Молодая гвардия, 2015. С. 275


[Закрыть]. В этот заочный спор мы вмешиваться не будем, а сами, когда перейдём к рассказам об участниках операции «Ледоруб», покажем, что всё же именно Фитин предпочёл проигнорировать то «неканоническое», что содержалось в биографиях иных коминтерновцев, кто до этого к разведке отношения не имел, а теперь был мобилизован.

Как мы увидим, первые решения о привлечении к операции «Ледоруб» людей из Коминтерна принимались еще осенью 1941 г. Но к 5 февраля 1942 г. Димитрову поступил уже и такой развёрнутый запрос от НКВД, где, кажется, расписаны все критерии:

ТРЕБУЮТСЯ ТОВАРИЩИ:

1. На роли нелегальных резидентов, умеющих и способных создать самостоятельные группы для получения политической и военной информации, которые могут дать объективный анализ внутреннего политического состояния страны.

2. Способные на выполнение отдельных специальных заданий в стране и в тылу врага.

Специфичность указанной работы к избранным товарищам предъявляет требования:

1. Обладать инициативой и способностям к организационной деятельности. Иметь хотя бы некоторый опыт подпольной работы.

2. Быть способным на активные боевые действия.

3. Знать язык страны… иметь в стране (районе) родственные и другие связи для прикрытия (возможность осесть)…[108]108
  Коминтерн и Вторая мировая война, ЧТ. II, с. 194–195 – в: Красная паутина. С. 640.


[Закрыть]

С началом войны были восстановлены и спецшколы Коминтерна: от Подмосковья до Уфы. Можно и нужно было приступать к работе.

Глава I
Секции связи. Кого с кем?

– А у Британии и России есть позитивная повестка?

– Да.

(Из интервью российского соавтора с британским премьер-министром Дэвидом Кэмероном для телеканала «Россия», 11 сентября 2011 г.)

– А у Британии и России есть позитивная повестка?

– Конечно, есть!

– Какая?

– Позже, позже поговорим.

(Из блиц-интервью российского соавтора с главой британского Форин-офиса Борисом Джонсоном в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН, 23 сентября 2016 г.)

…Как это по-русски? Кажется, «принял на грудь»? Так это он слишком много махнул водки, «перебрал»? Или всё-таки эта русская балерина смотрит на него уже просто кокетливо, а по-настоящему призывно?

Для того, чтобы себя контролировать, он решил вспомнить, сколько ему лет (дело приближалось к полувековому юбилею) и представить себе жену Дороти (по одной версии – вторую, по другой – третью). Впрочем, как ни представляй, жена – в Лондоне, а он – в Москве. А значит…

– У большевиков праздник ещё только послезавтра, а у меня уже сегодня! – громогласно объявил он собравшимся у него в резиденции-резидентуре в Гранатном переулке, дом 20[109]109
  D. O’Sullivan, p. 60


[Закрыть] вечером 5 ноября 1942 г. Действительно, послезавтра в СССР должен быть не просто праздник, а крупный политический юбилей: на 7 ноября 1942 г. приходилась XXV годовщина большевистского переворота (ему ли не помнить?!), который теперь стал называться «Великой Октябрьской социалистической революцией».

…Как мы покажем, даже и после принятия британским парламентом «Акта о свободе информации» в рассекреченных и внешне цельных бумагах TNA можно высчитать ещё какие интригующие пробелы. Просто в отличие от США, где всё ещё секретную информацию в как бы рассекреченных бумагах открыто замазывают чёрным, в Британии бумаги, скажем так, компонуют. Но его личное дело всё ещё засекречено – целиком. В России никакого такого «Акта», к сожалению, нет. Но парадоксальным образом о его служебном пути кое-что дополнительное стало известно именно из российских источников: например, как в 1944 г. он, британец, вошёл вместе с советскими в Минск[110]110
  В.А. Авдеев, В.В. Марковчин. Предисловие // Дж. Хилл. Моя шпионская жизнь. М.: ОЛМА-Пресс, 2000 – в: D. D. O’Sullivan, p. 54.


[Закрыть].

«Он» – это шеф московского отделения SOE Джордж Александр Хилл, о котором мы обещали рассказать отдельно и теперь выполняем данное обещание. Тем более, что из тех личных бумаг Хилла, что хранятся в открытом доступе в Гуверовском институте в Калифорнии, довольно много известно о том, с какими чувствами он работал в СССР. Позволим себе продолжить одну наметившуюся у нас литературную реконструкцию, основанную, впрочем, опять же на документах.

Москва. Вечер 5 ноября 1942 года

…Год назад немцы в это время были под Москвой, а хозяин квартиры (как это теперь по-русски? «Ответственный квартиросъемщик»!) – в эвакуации в Кйбышеве (ему ли не помнить, что раньше он назывался Самарой?!). Но каким-то чудом сначала 7 ноября 1941-го у стен Кремля прошёл ежегодный советский парад (войска, правда, с Красной площади сразу уходили на фронт), а потом русские отбросили немцев от своей столицы.

Глава миссии в Москве Джордж Александр Хилл

С тех пор Хилл вернулся из эвакуации в Куйбышеве, а немцы подошли теперь к Сталинграду (по-старому Царицын). Но как ни называй, вопрос-то в другом. Если немцы перейдут Волгу, то перед ними откроется путь на Кавказ, Каспий и Закавказье. А это – уже тыл Британской империи…

– Слушайте, Хилл, как зовут вот ту женщину? – Рационально-политические рассуждения, на которые было заставил себя переключиться Джордж Александр? прервал Родни Грэм Тёрнер, которого ещё звали «Бобби». Полковник-переводчик из Британской военной миссии, он потом оставил записи об этой вечеринке в дневнике, содержание которого мы здесь и воспроизводим[111]111
  Imperial War Museum, Turner Papers, 6 November 1942 – in: D. O’Sullivan, p. 61–62.


[Закрыть].

– Какую? Справа – Ксения и Тамара, слева – Наталья Петровна и Кира Васильевна[112]112
  Точные имена из дневника Тёрнера.


[Закрыть].

– А почему к этим надо обращаться по отчеству?

– А чёрт их знает, Бобби! Но последнюю как ни называй, ей, по моим наблюдениям, больше, чем мы, англичане, нравятся янки[113]113
  Известно о том, что Кирой звали русскую подругу военного атташе США. См.: James O. Hendon/Joseph O. Baylen, Col. Philipp R. Faymonville and the Red Army, 1934–1953 // Slavic Review. Vol. 34. № 3 (sep. 1975). Р. 483–505 – in: D. O’Sullivan, p. 61.


[Закрыть]. Подсиживают они нашу империю, подсиживают племяннички.

– Ну, вот ещё только об американцах сейчас думать! Но вообще-то я про вот ту худенькую спрашивал, которая ещё в стороне. Судя по осанке, танцовщица?

– Она и есть танцовщица, балерина[114]114
  Точное описание из дневника Тёрнера.


[Закрыть]. – Хилл был и рад, и раздосадован тому, что ему пришлось рассказывать о той, кто вообще-то ещё минуту назад строила глазки ему. – Но я, old club[115]115
  Шуточное английское обращение, которое, решимся предположить, должен бы использовать человек разлива Хилла.


[Закрыть], ей богу, не помню её имя. Вы бы сами у неё спросили.

– К вам надо приходить с чистой головой![116]116
  Точное выражение из дневника Тёрнера.


[Закрыть] А ваша-то пассия кто?

– Люба.

– Как?

– Люба, Любовь Алексеевна Полик[117]117
  Reminiscences of Four Years with the NKVD. Hoover Institution Archives. G.A. Hill Files. Р. 118 – in: D. O’Sullivan, p. 62.


[Закрыть].

– Эта которая из отеля «Националь»? Как её называют – «Люба Гиннеса»?[118]118
  Ibidem.


[Закрыть] Вы что же, её унаследовали от вашего предшественника?

– Я вас попрошу, Билли! У меня настоящие чувства!

– Вы не боитесь, что она может работать на ваших партнёров? Как вы из называете? YMCA?[119]119
  Если в НКВД своих британских партнёров из SOE называли «Сектой», то в переписке британских спецслужб НКВД кодировали под названием YMCA, как сокращенно называется международная «Юношеская христианская ассоциация» – см., например, Mihir Bose. The Spy Who Fooled the Nazis. Fonthill Media, 2016.


[Закрыть]

– Слушайте, Тёрнер, займитесь своими делами. Смотрите, как на вас смотрит балерина!

– Да? Правда? Знаете, дружище, простите меня за бестактность, но объясните, почему Советы так хорошо к вам относятся?

– Давайте как-нибудь потом об этом поговорим. Наслаждайтесь вечеринкой, дружище. – Хилл подтолкнул «Билли» Тёрнера по направлению к балерине, думая, как бы побыстрее сегодня закончить гулянку в резиденции и отправиться к себе на квартиру на улице Горького, где его ждала Люба.

Насколько известно из его дневника, именно с Любой он вёл наиболее откровенные разговоры. Но мы не можем отказать себе в удовольствии поместить на эти страницы и ещё одного конфиданта Хилла: чехословацкого военного атташе генерала Пику, который, насколько известно, нравился Хиллу намного больше, чем собственный подчиненный-славянин, натурализовавшийся в Британии майор-поляк и ярый антисоветчик Трушковский[120]120
  D. O’Sullivan, p. 55.


[Закрыть]. Представим, что то, что нам известно об откровениях Хилла, он обсуждал и с генералом Пиком:

– Дружище Хилл, ваши вечеринки остаются непревзойденными!

– Спасибо, генерал.

– В Москве так не хватает тепла. А вот уже и совсем осень пришла. – Генерал Пик был, кажется, настроен на сентиментально-светскую беседу. Но оказалось, он подбирался к вопросу практическому. – Я сейчас видел в прихожей шикарное меховое пальто. Ваше?

– Да.

– Откуда вы такое достали? – Жившие в социалистической Москве иностранцы и до войны отучили себя от слова «купить», заменив его на «достать», а сейчас – тем паче.

– Помогли друзья.

(Вряд ли Хилл рассказал об этом Пику, но справить шубу ему помог «Осипов», который вёл операцию «Ледоруб» в YMCA. У Хилла с ним в разное время были разные отношения: от почти любви до почти ненависти (например, впереди были истории с запросами от Хилла в НКВД по поводу желания SOE провести операции в Болгарии и Румынии, относившихся по соглашению двух ведомств к исключительной ответственности советской стороны). Но вернёмся к нашему воображаемому разговору, где, повторим, все реально сформулированные мысли из дневников Хилла и его знакомых сопровождаются соответствующими сносками).

– Хорошие у вас друзья в Москве, Джордж.

– Грех жаловаться.

– Я всё-таки не могу понять, чем вы их так берёте.

– Да я и сам иногда не могу поверить, что в 1918 году едва унёс отсюда ноги, а теперь вместе работаю с той же ЧК, что меня тогда ловила.

– Да, да! Я же помню это ваше: «Бог мой, как невероятно! Кто бы 24 года назад мог подумать, что это станет реальностью!»[121]121
  Reminiscences of Four Years with the NKVD. Hoover Institution Archives. G.A. Hill Files. Р. 46 – in: D. O’Sullivan, p. 55.


[Закрыть]

– Чем же вы теперь им понравились?

– Генерал, я понравился им еще тогда.

– Как это? Вас же тогда ловили!

– Ну, не совсем тогда, но когда выпустил книжку о моих приключениях. Вы разве не читали?

– Нет! Она у вас есть здесь?

– Кажется.

– Можете показать?

– Это приказ? Вы полный генерал. Мне выше бригадира светит вряд ли.

– Что ж, тогда приказ.

– Ай-ай, сэр!

– Бросьте, Джордж. Но если книга действительно под рукой, буду признателен.

– Не уходите. Сейчас принесу.