Текст книги "Разведка. «Нелегалы» наоборот"

Аэродром-«иллюзионист»

Когда в графстве Бедфордшир мы отстояли своё под королевским дубом, спрятавшим нас от дождя, то дальше нас ждало посещение взлётно-посадочной полосы (у которой мы и встретили аристократку и её пса). После стольких лет забвения полоса, конечно, растрескалась. В трещины, как водится, попали семена настырных сорняков, и во многих местах серый бетон покрылся яркими зелёными пятнами. Но это даже к лучшему. Таким образом природа сделала взлетно-посадочную полосу такой, какой она выглядела в годы Второй мировой. О чём мы?

Взлетно-посадочная полоса «Темпсфорда». Ныне – частная собственность: перевалочная площадка местных фермеров.

С одной стороны, авиабаза «Темпсфорд» – классика. Например, взлетно-посадочная полоса сориентирована с юга-востока на северо-запад: по той самой преобладающей в этой части Англии розе ветров, которая забрасывала нам капли дождя за шиворот.

С другой стороны, в случае с этим аэродромом всё было необычным. Например, дизайн. В данном случае – то самое слово. Дизайном занимались… иллюзионисты[43]43
  В. O’Connor. Churchill’s…, p. 24.


[Закрыть]. Вот, и на сегодняшних картах «Гугл» взлетно-посадочная полоса теряется. Она так встроена в геометрию расположенных вокруг полей местных фермеров, что даже на самой подробной аэрофотосъёмке её не сразу и заметишь. В дополнение серый бетон полосы был покрашен зелёными и коричневыми пятнами, чтобы выглядеть как нечто сельскохозяйственное (то есть сегодняшние сорняки в трещинах, что ли, восстановили тогдашнюю картину). «Прошлись» находчивые британские иллюзионисты и спецслужбисты и по окружающим местным постройкам. Окна одних построек разбивались (как будто они заброшены), а сохранившийся и сегодня «Гибралтар»… Внешне – амбар себе и амбар. Деревянный. А внутри – кирпичная кладка и бетонные конструкции.

То есть – секретное убежище, способное выдержать взрыв авиабомб. Именно здесь агентам выдавали парашюты, а перед посадкой в самолет наливали, как сказали бы в России, «наркомовские». Еще давали – таблетки. Таблетки были и от укачивания во время перелёта, и такие, о которых ещё расскажем отдельно. На соседней ферме «Гибралтар» агенты получали последние наставления. Там стоял огромный стол с картами и аэрофотосъёмкой местности, куда предстояло парашютироваться. А девушки-операторы из WAAF (британского Вспомогательного женского корпуса Королевских военно-воздушных сил) вкалывали кнопки с местами назначения самолётов на висевшую на стене огромную карту Европы. Сейчас такое увидишь только в кино.

Внешне деревянный амбар «Гибралтар», внутри которого – кирпичная кладка и бетонные перекрытия.

На деталях, связанных с этим аэродромом, мы остановились так подробно, потому что в англо-советском соглашении о сотрудничестве спецслужб было сказано и следующее: «Советская и Британская организации будут оказывать друг другу всевозможное содействие по внедрению в оккупированные страны агентов»[44]44
  Бондаренко А.Ю. Фитин. М.: Молодая гвардия, 2015. С. 286.


[Закрыть]. А достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть: чтобы из СССР попасть, например, во Францию, надо было перелететь над всеми оккупированными территориями и самим Рейхом. Самолетов такой дальности у СССР не было. То есть, конечно, были (вспомнить одни только предвоенные рекордные межконтинентальные перелёты экипажа Чкалова на АНТ-25), но ведь то был аппарат крайне тихоходный и немецкую противовоздушную оборону преодолеть бы не смог. Зато попасть в ту же Францию из английского Темпсфорда – это всего-то перемахнуть через Ла-Манш.

Вернёмся в особняк в Большом Николопесковском переулке, где, похоже, и были согласованы «Предварительный план общей линии поведения в подрывной работе» и собственно соглашение о сотрудничестве.

Мудрёности и витиеватости

Возглавлявший делегацию SOE подполковник Гиннес заселился в отель «Националь» 13 августа 1941 г., а уже назавтра начались переговоры[45]45
  Тернистый путь сотрудничества // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 385.


[Закрыть]. Как следует из доклада Гиннеса в Лондон, который был добыт советской разведкой, «переговоры начинались после завтрака ежедневно и продолжались до трех-четырех часов утра с перерывом на обед… В целом имело место поразительное единодушие по всем основным принципам»[46]46
  Там же, с. 386.


[Закрыть]. Вместе с тем Гиннес отмечал, что представления русских по отдельным вопросам были «настолько отличны от наших, что могут отразиться на нашем будущем сотрудничестве»[47]47
  Там же.


[Закрыть].

Соглашение было подписано под названием, конечно, довольно мудрёным и даже витиеватым: «Запись того, о чем согласились советские и британские представители в своих беседах по вопросу о подрывной работе против Германии и её союзников»[48]48
  История российской внешней разведки. Т. IV. С. 663–665.


[Закрыть]. Но такая форма была выбрана сознательно: «Запись» не являлась договором, который нужно было бы согласовывать с НКИД и Форин-офисом (что могло привести к утечке информации), а тем более – ратифицировать.

В приложении к этой книге – тексты обоих этих документов. Почитайте. Это любопытнейшие исторические документы. Мы же вместо того, чтобы их пересказывать, отметим четыре примечательных момента.

Во-первых, эта книга посвящена прежде всему тому пункту «Записи», который мы уже цитировали, а теперь приведём полностью: «Советская и Британская организации будут оказывать друг другу всевозможное содействие по внедрению в оккупированные страны агентов каждой из этих организаций. Такое содействие включает снабжение документами, организацию прикрытий, снабжение и доставку материалов и радиоаппаратуры»[49]49
  История российской внешней разведки. Т. IV. С. 664.


[Закрыть].

Во-вторых, сразу отметим, что с самого начала стороны друг другу, конечно, не доверяли и пытались друг с другом хитрить. Например, в «Предварительный план», который охватывал весь мир, подчинённые Фитина вставили следующий абзац: «Советская сторона не имеет в настоящее время организаций ни в Северной, ни в Южной Америке, и поэтому активные операции предлагается проводить Британской организации, действующей совместно с американцами»[50]50
  Там же, с. 670.


[Закрыть]. На самом деле это утверждение не выдерживает критики не только с «колокольни» XXI века, когда мы знаем о том, как активно уже в 1941 г. советская разведка работала в той же Северной Америке, в США, по атомному проекту. Так же сегодня хорошо известны и масштабы деятельности в Латинской Америке советского разведчика Иосифа Григулевича, вершиной разведывательной карьеры которого стало назначение его, советского разведчика-«нелегала», послом Коста-Рики при Святом престоле в Ватикане. Но и в 1941 г. возможности советских спецслужб в Новом Свете не были секретом: достаточно вспомнить, что за год до этого было совершено убийство Льва Троцкого в Мексике. Но, как видим, британцы «проглотили» этот пассаж в «Предварительном плане», явно желая побыстрее выйти на соглашение как таковое[51]51
  Историки СВР пишут: «В 1942 году советской разведкой был добыт секретный документ за подписью заместителя руководителя СИС (подпись на документе неразборчива), который раскрывал подлинное отношение англичан к сотрудничеству с советской разведкой. В этом документе, датированном 8 июля 1942 года, в частности, говорилось: «Фактически противоречия между Британией и Советским Союзом так же велики, как между Британией и Германией. Не сомневаюсь, что Советская Россия является нашим другом только до тех пор, пока она может извлечь пользу из этой дружбы. Она не доверяет нам и приложит все усилия к разведывательной деятельности против нас… Мы не можем доверять русским так же, как, скажем, чехам или американцам, или давать им информацию, которая может выдать важный или деликатный источник». См. Тернистый путь сотрудничества // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 389.


[Закрыть].

В-третьих, по ряду сведений, уже 11 сентября 1941 г. в Москве были подписаны приказы об установлении сотрудничества между разведуправлениями НКВД и РККА[52]52
  А. Колпакиди. «ГРУ в Великой отечественной…»


[Закрыть]. На самое деле наличие такого формального приказа не так уж важно. Вжно, что сотрудничество явно было. И не могло не быть. В этой книге мы еще не раз вернемся к следствиям этого для операции «Ледоруб», но уже здесь напомним о приведённой выше цитате из ответа СВР на запрос ВГТРК: «Основное задание для всех – восстановить и наладить связь с нелегальными резидентурами НКВД [и] ГРУ». При этом, правда, в этом же ответе ВГТРК из СВР говорится: «Подбор [участников операции «Ледоруб»] осуществлял НКВД, куда свои кадры откомандировывали Коминтерн и ГРУ, которые могли лишь помогать в подборе»[53]53
  Ответ на запрос ВГТРК в СВР.


[Закрыть]. Как мы увидим, это важная оговорка.

Наконец, в-четвертых, в «Записи» есть и еще одна весьма примечательная оговорка, которая воспринимается совершенно по-иному, если знать о ещё одной «связке» на советской стороне. В данном случае приведем отрывок подлиннее из советско-британского документа. Итак, пункт 16 Раздела IV:

«Действия партизанских отрядов особенно эффектны тогда, когда они контактируются с регулярными военными действиями или получают какую-либо косвенную военную поддержку.

Поэтому соответствующие Советская и Британская организации должны создавать партизанские отряды в тех странах, которые близко расположены к рубежам СССР и Англии или эвентуально могут стать ареной военных действий в будущем. В отношении этих стран будет еще и то преимущество, что их легче будет снабжать.

В связи с этим соответствующие европейские страны будут, в целях организации и снабжения партизанских отрядов, распределены следующим образом между Советской и Британской сферами деятельности:

СССР:

Румыния, Болгария, Финляндия

Англия:

Западная Европа от Испании до Норвегии, Греция»[54]54
  Запись того, о чем согласились советские и британские представители в своих беседах по вопросу о подрывной работе против Германии и её союзников // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 665.


[Закрыть].

И еще пункт 17: «Вопрос об организации партизанских отрядов в Польше, Чехословакии и Югославии должен обсуждаться между СССР и правительствами указанных стран»[55]55
  История российской внешней разведки.


[Закрыть].

Между тем…

На следующий день после нападения Гитлера на СССР в Москве состоялось экстренное совещание болгарских эмигрантов[56]56
  Там же; Красная паутина…, с. 635.


[Закрыть]. Их вожак, Георгий Димитров, сказал им: «Время суровое. Советскому Союзу угрожает смертельная опасность. Все наши политэмигранты должны немедленно включиться в борьбу с фашистским агрессором»[57]57
  Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 310.


[Закрыть]. И действительно: вскоре с помощью разведки НКВД из СССР в Болгарию стали забрасывать парашютистов из числа болгарских коммунистов[58]58
  Более того, в «Истории российской внешней разведки» приводится отрывок из письма Фитина Димитрову от ноября 1942 г., из которого вполне определённо следует, что именно разведка помогала болгарским партизанам: «Нами получено сообщение, что отделение гестапо в Софии установило местопребывание секретной радиостанции, связанной с одной из нелегальных организаций Болгарской компартии. Из сообщения видно, что одному из агентов гестапо… удалось включиться в ряды организации, так что члены организации находятся накануне ареста». Историки СВР еще пишут, что, к сожалению, это предупреждение пришло слишком поздно, и приводят текст сообщения из НКВД: «Из Софии нами получено сообщение, что смертный приговор в отношении 18 человек советских парашютистов – болгар и лиц, помогавших им, – приведен в исполнение. Фамилии расстрелянных неизвестны. Полковник, приводивший в исполнение этот смертный приговор, заявил, что на него произвело большое впечатление мужество, с которым осужденные шли на расстрел. Гордо подняв головы, они умирали с криками «Да здравствует свободная Болгария!», «Да здравствует Советский Союз и победа над фашизмом!». См.: Коминтерн и разведка // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 318.


[Закрыть].

Но ведь Георгий Димитров был ведь не просто коммунистом-болгарином! Он был и генеральным секретарем Исполкома Коминтерна! И уже 11 июля 1941 г., обращаясь к главе НКВД Лаврентию Берия, он писал, что в Коминтерне «подобрали, проверили и подготовили группы иностранных коммунистов для партийно-политической работы и организации партизанского движения в Германии, Польше, Венгрии, Прикарпатской Украине и Болгарии»[59]59
  Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. II. С. 115 – по: Иосиф Линдер, Сергей Чуркин. Красная паутина. Тайны разведки Коминтерна 1919–1953. М.: РИПОЛ-Классик, 2005. С. 637.


[Закрыть]. То есть, как видим, Коминтерн собирался работать с партизанами в ареале куда более широком, чем тот, что несколькими неделями позже был прописан в соглашении НКВД-SOE. Собственно, из списка НКВД-SOE здесь только Болгария. Все остальные страны и местности – из, по идее, «британского сектора».

В том же письме Димитров сообщал: «Одновременно проверяем и подготовляем людей для групп второй очереди, а также для групп в другие страны»[60]60
  Там же.


[Закрыть]. В какие ещё страны? Ответ на этот вопрос содержится в директиве «Вальтеру», которую Димитров подписал ещё 30 июня 1941 г.: «Организуйте немедля ни одной минуты партизанские отряды… Поджигайте военные заводы, склады, нефтехранилища, аэродромы, разрушайте железные дороги, телефонную и телеграфную сеть, не пропускайте перебросок войск и боеприпасов»[61]61
  Там же.


[Закрыть]. Кто такой «Вальтер»? Так ведь это – Тито. То есть руководитель компартии Югославии, про которую (как и про Польшу и Чехословакию), как мы помним, в соглашении НКВД-SOE говорилось, что вопрос об организации партизанских отрядов там ещё только предстояло обсудить между СССР и её правительством.

Забегая вперед, заметим, что и британцы следовали букве и духу соглашения, скажем так, весьма вольно: откровенно нарушали границы географических зон ответственности, оговоренных соглашениями с советскими коллегами. Так, 20 января 1944 г. в НКВД пришло возмутившее чекистов письмо от руководителя миссии связи SOE в Москве Хилла, в котором «Секта» заявила о намерении усилить активность в той самой… Болгарии, которая по соглашению чётко относилась к советской зоне ответственности. Лондон даже просил предоставить информацию о материальных ресурсах и количестве партизан в этой стране, о расположении и количестве войск, охраняющих главные линии коммуникаций из Софии, а также о территориях, безопасных для выброски в Болгарии своей агентуры[62]62
  Тернистый путь сотрудничества // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 393.


[Закрыть]. А еще 22 декабря 1943 г. британцы забросили группу из трех офицеров в… Румынию. Во главе группы был разведчик-специалист по бухарестским делам полковник Альфред де Шастелен, чьё задание, как выяснили для себя в советской разведке, состояло в том, чтобы установить контакт с председателем национал-царанистской партии Юлиу Маниу и оказать ему помощь в организации переворота с целью вывода Румынии из войны. Об этом советская сторона узнала вообще из газет[63]63
  Там же.


[Закрыть]. И т. д., и т. п.

Но вернемся в 1941 г. и констатируем: с советской стороны соглашение с SOE заключил НКВД, но на горизонте сразу появилось РУ РККА. При этом основными участниками операции «Ледоруб» станут коминтерновцы со своими представлениями о прекрасном. Ещё тот замес!

Между тем соглашение НКВД-SOE предполагало, что в качестве «связующих звеньев» в советской и британской столицах будут созданы соответствующие «секции связи»[64]64
  Тернистый путь сотрудничества… Т. IV. С… 386.


[Закрыть]. Называя вещи своими именами, это был первый случай, когда советская разведка открыла своё официальное представительство на Западе, а западная спецслужба – в Москве. В следующий раз так будет уже только после крушения социализма.

В Москве сначала шефом секции связи «Секты» в Советском Союзе был назначен подполковник Гиннес, который и вёл переговоры с НКВД, но при этом не владел русским. Вскоре его заменили на колоритнейшего персонажа: Джорджа Александра Хилла, про которого мы еще расскажем отдельно в главе «Секции связи», но уже здесь заметим, что в Москве он выслужился от майора до бригадира (ныне уникальное воинское звание, носителей которого надо размещать между полковником и генерал-майором; смешно сказать, но сегодня эквивалент можно найти разве что в армии КНДР, где есть звание «старший полковник»). В Лондоне на советское направление в центральном аппарате был назначен майор Чарльз Милнс-Гаскелл[65]65
  В. O’Connor, p. 30.


[Закрыть]. В 1943 г. он разбился в авиакатастрофе в Северной Африке, возвращаясь из Лондона в Москву, став таким образом единственным погибшим офицером из числа сотрудников центральных аппаратов спецслужб – кураторов операции «Ледоруб»[66]66
  D. O’Sullivan, p. 50.


[Закрыть].

В Москве, как мы помним, переговоры вели люди, представлявшиеся псевдонимами: генерал «Николаев» и тогда еще полковник (но потом тоже генерал) «Осипов». Про «Николаева», который поставил свою подпись под «Записью» и «Предварительным планом», уже здесь объясним, что он был Василий Михайлович Зарубин (1894–1972), которого вскоре отправили резидентом НКВД в США. Там он действовал под созвучной фамилией «Зибулин» сначала под прикрытием должности вице-консула СССР в Нью-Йорке, а потом 2-го секретаря посольства в Вашингтоне[67]67
  Тернистый путь сотрудничества // История российской внешней разведки. Т. IV. С. 386; А. Колпакиди, А. Север. Разведка в Великой Отечественной войне. С. 631–632.


[Закрыть]. В Москве на хозяйстве, как куратором выполнения соглашения НКВД-SOE, остался «Осипов», чью истинную личность мы раскроем в главе про операцию «Арарат». В Лондон поехал Иван Чичаев, о котором мы подробнее расскажем в главе «Секции связи».

Пока же – одно важное отступление.

Уругвайская «вспышка»

Если, как мы, много лет работать с архивными материалами и читать тонны мемуаров, то в какой-то момент твои герои кажутся тебе уже добрыми знакомыми. Это наверное, нормально и даже желанно. Но в какой-то момент начинают мерещиться связи даже там, где их не должно быть. Ну, например.

…Год 1928-й. В Москве проходит первая Всесоюзная спартакиада, задуманная как альтернатива «буржуазным» Олимпийским играм. Составная часть Спартакиады – «красный мундиаль» по футболу. Звезда этого «мундиаля» – команда «Красной Федерации спорта» Уругвая, ставшая вице-чемпионом Спартакиады. Пожалуй, самый занятный газетный отчёт – о матче Уругвай – Украина. Газета «Правда» писала: «…На пятнадцатой минуте второго тайма вратарь Украины Норов, спасая команду от гола, бросается в ноги уругвайскому нападению. Благодаря быстрому и резкому темпу игры центр-форвард Уругвая налетел на Норова и невольно нанес ему очень сильный удар в грудь и челюсть. Норова вынесли с поля в бессознательном состоянии. На двадцатой минуте без чувств выносят игрока уругвайской команды»[68]68
  Украина – Уругвай // Правда. 22.8.1928.


[Закрыть].

При чём тут разведка? Минуточку терпения.

Итак, ещё в отчётах о пребывании этой рабочей сборной Уругвая в СССР находим занятные детали, связанные с профессиональной и партийной принадлежностью южноамериканских футболистов. Согласно записям в архиве Спортинтерна (спортивное «крыло» Коминтерна), в Москву тогда приехала команда из уругвайского Монтевидео в составе, в частности, слесаря, вулканизатора шин, трех каменщиков, двух сапожников, столяра, маляра, типографского наборщика, ломового извозчика, водопроводчика и продавца газет[69]69
  РГАСПИ Ф. 537. Оп. 2 Д. 135. Л. 33.


[Закрыть]. При этом когда у уругвайцев было еще и турне по Волге и Дону, то газета «Нижегородская коммуна» специально сосчитала, что в составе южноамеркианской команды – восемь членов компартии[70]70
  Нижегородская коммуна. 01.09.1928.


[Закрыть]. Но вот когда в материалах Коминтерна дело доходит до фамилий уругвайских игроков, то уже ты сам получаешь «удар в грудь и челюсть». К игрокам – членам комсомола в документах Коминтерна отнесены игроки Мажо, Ландера, но и некто с совсем не креольской фамилий «Кравченко Е.»[71]71
  РГАСПИ. Ф. 537. Оп. 2. Д. 135. Л. 33.


[Закрыть].

Возможно, опечатка. Но если обладать многими «лишними знаниями», так и хочется предположить, что уже в 1928 г. мы видим в документах Спортинтерна то, о чём известно о «Красной капелле». А именно у Леопольда Треппера было два офицера советской военной разведки, которые передвигались по Старому Свету начального периода Второй мировой войны под видом как раз нейтралов-уругвайцев. Это те, кого Треппер называет «Михаилом Макаровым» и «Виктором Сукуловым». Они жили в Европе по уругвайским паспортам на имена, соответственно, «Карлос Аламо» и «Винсенте Сиерра»[72]72
  Л. Треппер, с. 48; S. Tyas, p. 70.


[Закрыть].

И тут сразу так и хочется задать вопрос: не был ли «Кравченко Е.» одним из них? Не был ли он слушателем разведшколы, которого приставили к простодушным уругвайцам (слесарю, каменщикам, ломовому извозчику и т. д.), чтобы отшлифовать тот диалект испанского языка, на котором говорят на берегах Ла-Платы, и набраться уругвайских манер? Разберем эту ситуацию.

Возьмём паспорт № 4643, выданный уругвайским консульством в Нью-Йорке на имя Винсента Сьерра, родившегося 3 ноября 1911 г.[73]73
  А. Колпакиди. ГРУ…


[Закрыть] По такому паспорту в Европе жил тот, кого Треппер в своей книге «Большая игра» называет «Виктором Сукуловым», но на самом деле Анатолий Маркович Гуревич. Паспорт был подобран хорошо. Сам Гуревич родился в Харькове всего на два года позже, чем «Сьерра»: 7 ноября 1913 г. А значит, на момент проведения Спартакиады в Москве (когда рядом с уругвайской сборной по футболу появляется «Кравченко Е.») ему было 14 лет. Мог он в этом возрасте играть во взрослой команде? С натяжкой. А учиться в разведшколе? Даже в СССР – нет.

Второго своего «уругвайца» Треппер, кстати, сразу называет правильным именем. «Карлос Аламо» – на самом деле Макаров, Михаил Варфоломеевич Макаров. Родился в деревне Тетюши Казанской губернии в 1915 г. То есть на момент истории с «Кравченко Е.» на Спартакиаде был ещё младше.

Однако, не называя имён, Треппер пишет ещё о четырех «уругвайцах» в «Красной капелле». Может, один из них и был таинственным «Кравченко Е.»? Здесь простор для предположений шире. Особенно учитывая тот факт, что за три года до Спартакиады, в 1925 г., во французскую компартию вступает некто Робер Бек, чьё имя не раз и не два всплывёт в той главе нашей книги, что будет посвящена первой же совместной операции спецслужб СССР и Британии операции «Ледоруб-I». А жена Бека… Когда её освободят из концлагеря Маутхаузен, в её деле аккуратно запишут: родилась 22 сентября 1902 г. в Монтевидео[74]74
  http://www.monument-mauthausen.org/spip.php?page=print-fiche&id_article=10464&lang=fr; Личное дело Роберта Бека // РГАСПИ Ф. 495 Оп. 270 Д. 756; Claude Liauzu, Naissance du salariat et du mouvement ouvrier en Tunisie à travers un demi-siècle de colonisation, Thèse d’État, Nice, 1977; Stéphane Courtois, Denis Peschanski, Adam Rayski, Le Sang de l’étranger. Les immigrés de la MOI dans la Résistance, Fayard, 1989, p. 184–186; Alain Guérin, Chronique de la Résistance, Omnibus, 2000; Notice du DBMOF par Claude Liauzu; Recherches de Denis Peschanski, aux archives de la préfecture de police, sur l’arrestation et les interrogatoires; recherches de Jean-Pierre Ravery, notamment sur les Notes du DGRGPP conservées à l’IHS de Nanterre; Rapport de l’adjudant-chef de sa section à la Santé, 3 juillet 1942 (traduit par Jean-Pierre Ravery); Bulletin de l’amicale des anciennes déportées de Ravensbrück, août 1978; Renseignements communiqués par la famille – в: http://maitron-fusilles-40–44.univ-paris1.fr/spip.php?article16077


[Закрыть]. То есть настоящая гражданка Уругвая. Тоже просто совпадение?

Действительно, по ходу сбора материала для этой книги нам предстояло масса открытий. И отнюдь не все они оказались факультативными.

Наш метод

Личности тех, кто по соглашению НКВД-SOE прибыл в Британию из СССР и кого из Англии переправляли на континент, были по британским источникам известны в нескольких вариантах.

С одной стороны, многие из них прибыли в Соединенное Королевство по советским паспортам, в которых значились под русскими именами и фамилиями: «Анна Успенская» и «Михаил Белов», «Анна Фролова» и «Иван Данилов», «Елена Никитина» и «Степан Сидоров» и т. п. Пока они были в Англии, британские спецслужбы приложили немало усилий к тому, чтобы выяснить их истинные личности. Как мы еще расскажем, были и негласный осмотр личных вещей, и щедрые подношения алкоголя (в том числе перед вылетом на задания). Однако многие советские разведчики так и улетели на континент, не раскрыв свои личности британским властям.

С другой стороны, откуда же в британских архивах всё-таки значатся и их нерусские имена и фамилии? Как мы уже сказали, кого-то разговорили еще в Англии, а кто-то, будучи переправленным на континент, попал в лапы гестапо и под пытками всё-таки называл свои «истинные» имена. Но как видите, мы слово «истинные» ставим в кавычки. Они стали известны в том числе от штурмбанфюрера СС Копкова, когда он попал в руки британских спецслужб. Но ведь допрошенные им советские разведчики вполне могли называться другими именами.

В конце концов, в истории советской разведки известен случай, когда арестованный уже в годы холодной войны в США Вильям Фишер назвался «Рудольфом Абелем», чтобы таким образом дать знать «Центру», что его не раскрыли. Характерно, как и Леопольд Треппер радовался тому, что, будучи арестованным как «Жан Жильбер», он понял: даже найдя паспорт на его настоящее имя, его следователь (он, в свою очередь, после войны попадет в руки НКВД), так и не выяснил для себя его партийную кличку «Лейба Домб». А значит, Треппер так и не был связан в расследовании гестапо с довоенными операциями Коминтерна, которые открывали бы немцам глаза и на другие его связи[75]75
  Л. Треппер. Большая игра…


[Закрыть]. В свою очередь, соратник Треппера по «Красной капелле» Ками сказал немцам, что он якобы лейтенант Советской армии «Антон Данилов»[76]76
  Там же.


[Закрыть].

Вот и в отношении участников советско-британской операции «Ледоруб» есть вопрос: где и как арестованные советские разведчики попросту «пудрили мозги» нацистским следователям, уводя их от истины, а где те потом соединяли имена, псевдонимы, события и временные отрезки для собственной выгоды? И где, как следствие, современные исследователи, по привычке веря в немецкую педантичность (да ещё и помноженную на нацистскую фанатичность), позволяют этим давно мёртвым нацистам водить за нос уже нас сегодняшних?

В этой связи мы пришли в РГАСПИ со всей совокупностью имён, ставших известными британцам (или британцам от немцев). Нам пошли навстречу и выудили из бездонного океана личных дел, кажется, всё. То есть для нас выискивали личные дела и по реальным именам, и по паспортным, и по кличкам-псевдонимам.

Про «Елену Никитину»/Эльзу Ноффке мы уже упоминали выше. Повторяем, что мы посвятим ей отдельную главу, а в амбаре «Гибралтар» на бывшей авиабазе «Темпсфорд» мы установили временную табличку в честь её и её боевых подруг, использовав их и европейские, и русские имена и фамилии.

Временный мини-мемориал в честь советских разведчиц, размещенный авторами на бывшей авиабазе «Темпсфорд»

Но уже здесь – несколько примеров, которые вроде бы обернулись «тупиками». Но в конце этих тупиков обнаруживалось интересное.

Скажем, разночтения вокруг имени «Отто Дюрре». В британских документах такого имени не значится. Но именно под таким именем швейцарца, согласно документам Коминтерна, в конце 1930-х путешествовал австриец Франц Лёшль, чьё имя в британских архивах встречается не раз и не два, и про которого мы уже упомянули в контексте того, что он носил и испанскую республиканскую военную форму. Итак, в материалах РГАСПИ читаем:

АНКЕТА

Кличка: ДОННЕР Франц.

Настоящее имя: ЛЁШЛЬ Франц.

Подданство: австрийское.

Паспортная фамилия: ДЮРРЕ Отто.

Гражданство по паспорту: Швейцария.

Советская виза: № 757300 от 15.IX.1938.

Адрес: гостиница «Люкс»[77]77
  РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 187. Д. 2631. Л. 54.


[Закрыть].

И в той же папке в РГАСПИ – занятный документ без подписи, но зато с каким содержанием!

«Секретно.

На Ваш запрос от 23 сентября 1938, на фамилию ДЮРРЕ Отто, дана справка на ГАММЕРЛИНГ Иоган – ДЮРРЕ Отто, родился в 1911 г. в Вене, австриец, слесарь. В СССР прибыл в апреле 1934. В Харькове на заводе ХТЗ окончил пулеметные курсы. Реализован 15 сентября 1937»[78]78
  РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 187. Д. 2631. Л. 54.


[Закрыть].

Что значит слово «реализован»? Остаётся только догадываться. Но, получается, Отто Дюрре – не Франц Лёшль?! Оказывается, все-таки он. И он. Читаем справку дальше:

«На фамилию ДЮРРЕ Отто по швейцарскому паспорту 25 сентября 1938 г. приехал ЛЁШЕЛЬ Франц (ДОННЕР Франц), родился в 1913 г. в Австрии… В данное время находится в нашем распоряжении»[79]79
  Там же. Л. 62.


[Закрыть].

Таким образом, даже в самом Коминтерне иной раз путались, кому каким дали попользоваться именем. Вполне вероятно, что в распоряжении Коминтерна имелся добротный швейцарский паспорт, данные которого использовались сразу несколькими людьми. Был тот паспорт потерян истинным владельцем? Был он выкраден у владельца? Умело его смастерили в секретной лаборатории в Москве, переклеивая потом фотокарточки?

На самом деле все эти версии имеют право на существование. Главное: дублирование имён было ещё какое! И всё-таки у нас есть ощущение, что большинство имён при сопоставлении данных из британских и российских архивов совпало не случайно.