Текст книги "Башня Татлина"
Автор книги: Сергей Бурый
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Пролог
Несколько дней Омск Решетников не решался нажать на кнопку «отключить редактирование». У него возникало желание сделать это, но всякий раз побеждало сомнение.
Это и был основной принцип работы Глобальной системы человеческого редактирования (ГСЧР) – контролировать желания через сомнения. Поскольку Санкт-Петербург был городом, где ее разработали, он первым полностью перешел на нее семь лет назад. Более шести миллионов жителей принудительно подключили к облаку, и Омск Решетников стал первым, кто сумел отключиться от редактирования. Он нажал на кнопку, после чего его жизнь круто изменилась.
Ровно десять лет назад, 17 апреля, Омск Решетников впервые оказался в 400-метровой Башне Татлина. Несмотря на многочисленные митинги, ее возвели на Петроградской стороне, изменив классические виды города.
25-летний парень увидел вакансию редактора и пришел на собеседование в ГСЧР (тогда он еще не знал, как это расшифровывается). У него был небольшой бизнес по созданию корпоративных изданий, но в какой-то момент он не выдержал конкуренции, начал терпеть убытки и перестал быть индивидуальным предпринимателем.
Офис ГСЧР в Башне Татлина тогда выглядел невзрачно. Шли ремонтные работы, здание изнутри выглядело совсем не так, как теперь. Офис представлял собой временную конструкцию на первом этаже. Тогда Омск Решетников даже не догадывался о том, что ГСЧР займет всю башню. Он думал, что идет на собеседование в корпоративный журнал какой-то крупной компании вроде Газпрома.
Его встретил Лев Глебович – главный идеолог ГСЧР. Он не вдавался в подробности проекта, сказав лишь, что для соискателя открываются огромные перспективы. Омск насторожился, когда Лев Глебович начал пояснять обязанности работника. Решетникову должны были сделать укол («Чтобы вам было понятнее, так мы встраиваем микросхему и соединяем вас с облаком данных»), после чего вся его работа заключалась в том, чтобы с него считывали показатели. Обещали хороший оклад, а самое главное – квартиру в новостройке на Парнасе.
Омск Решетников сказал, что ему необходимо подумать. Посоветовался с женой, с которой они жили на съемной квартире в двух километрах от «Ломоносовской» три последних года. Предложение Льва Глебовича выглядело очень подозрительным, но соблазн был велик. «В конце концов, не убьют же они меня, а остальное можно пережить». На следующей встрече он прежде всего спросил, оформляется ли квартира в собственность и получил положительный ответ.
– А если я вдруг захочу уволиться через месяц?
Лев Глебович ухмыльнулся.
– Вы не пожелаете этого, я вам гарантирую. А если это случится, мы с вами расстанемся, но квартира все равно будет вашей.
Омск Решетников где-то внутри себя уже убедился, что попал в руки мошенников, но все-таки подписал контракт.
Через 10 лет 17 апреля он впервые с момента подписания контракта отключился от Глобальной системы человеческого редактирования. Это случилось в 20:08, а в 21:00 его 14-часовой рабочий день был завершен. Омск Решетников встал со стула и не мог сделать ни шага. Он сомневался в том, что делать дальше и застыл на месте.
1
Из диктофонных дневников Льва Глебовича:
Это работает очень просто. Например, человек желает пойти в бар после работы. Информация об этом желании передается в облако данных и там обрабатывается. Облако принимает решение, что человеку нежелательно идти в бар. Причины могут быть разными: возможно, облако знает, что в баре нет мест и не будет в ближайшие часы или прогнозирует нежелательную драку; возможно, есть и более простая причина – прогнозируемый семейный конфликт. Облако передает человеку сомнение, поселяет его в нем, после чего у человека пропадает желание идти в бар.
Если облако поощряет желание человека отправиться в бар, оно не поселяет в нем сомнение.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, первые три часа после отключения редактирования:
Долго стоял, не знаю точно, сколько, может, минуты две. В голове давно не было столько мыслей, они пролетали с такой скоростью, что зафиксировать их невозможно. Сначала даже не понял, где я, потом вспомнил, что на работе.
Надел куртку, вышел из офиса 12930, посмотрел на табличку: «Редактор Выборгского района, оператор машин 1-го класса». Прошел к лифтовом холлу, вызвал лифт, внутрь, вниз, выйти, идти, до свидания, улица.
Темно, моросит, привычный капюшон, голову вниз и к «Горьковской», тут близко. Жетон, эскалатор, вагон, 20 минут и я на Парнасе. Лестница, улица, 20 минут пешком до дома. Ключ, дверь, лифт, 14-й этаж, выйти, прямо 9 шагов, направо 13, звонок, привет, я дома.
Стоп. Зачем сразу домой? Сомневаюсь, что именно это мне сейчас нужно. Захотелось чего-нибудь холодного, расслабляющего, кажется, здесь есть один бар, его хвалили, слышал. Напротив Провиантского сквера.
На автомате уже шел в сторону «Горьковской». Развернулся, направился в другую сторону.
Все это кажется странным. Будто не понимаю, что делать, слишком много всего крутится в голове, масса нарастает. Может, сразу пойти к метро? Нет, хочу в бар.
Внутри полно людей, пришлось встать сбоку у стойки. Налейте этого, да. Нет, правее, да, вот этого.
Ощущение, что это не со мной, какое-то необыкновенное чувство. Не могу сосредоточиться, круговорот. Голова гудит, слишком много всего в ней. Сосредоточься!
Добрый вечер, Омск.
Кто-то поздоровался. Кто это? Справа от меня.
Посмотрел, сначала не понял. Присмотрелся, он, Лев Глебович. Лев Глебович? Не может быть.
Лев Глебович?
Не узнали? Расплылся в улыбке. Не верю, что он здесь, странное совпадение.
Неожиданная встреча, не правда ли, Омск? Вы сюда часто заходите?
Если честно, первый раз здесь.
Я тоже.
Повисло молчание. Делали глотки, не говорили. Круговорот в голове усилился, она чем-то наполнялась, будто в черепе проткнули дырку, вставили коктейльную трубочку и постепенно вдували воздух.
У вас усталый вид, сказал Лев Глебович.
Не ответил, слабо кивнул.
К нему подошли, взяли автограф. Потом еще подошли. В баре не сразу поняли, кто зашел в гости, теперь ситуация исправлялась.
Это был Лев Глебович – глава ГСЧР, человек, стабилизировавший реальность. Меня пробрала дрожь. Почему он заговорил со мной? Почему оказался здесь в этот день и час? Все очень странно.
Вижу, у вас в голове столько мыслей, а сказать ничего не можете, сказал Лев Глебович вскользь, когда раздал автографы. Внутренне разрываетесь, у вас на лице написано. Опять вскользь. Приведите мысли в порядок, я вам лично выпишу выходной завтра, а потом приходите. Сколько вы у нас работаете? Десять лет. Заслужили дополнительный выходной. Отдохните. Еще один автограф.
Какое-то время продолжали сидеть, не говорили.
Мне пора. Поблагодарил, вышел из бара и пошел к метро. Много сумбурных мыслей, одна постоянная: что это было? Что происходит?
2
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
Только кажется, что все сложно. На самом деле просто – необходимо только уделить особое внимание базовыми потребностям: скорректировав их, мы автоматически исправим то, что на поверхности. Поначалу можно в случайном порядке хотя бы раз в день подвергать сомнению любые базовые желания. Человек говорит, что хочет есть. Добавляем частицу «не», и вот он уже не хочет есть. Человек хочет пить, добавляем частицу «не». Хочет спать, добавляем «не». Возможно, на начальном этапе редактирования, когда человек только учится жить по-новому, его необходимо периодически вводить в состояние паники. Например, запрещать ему дышать. Хотя «запрещать» – неправильное слово. Поставить дыхание под сомнение: человек не будет дышать в течение тридцати секунд, после чего наконец вздохнет и выдохнет. Уверен, так можно добиться полной покорности. Это хорошая дрессировка.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, следующее утро после отключения редактирования:
После пробуждения открыл глаза и долго не мог понять, где я и какой день. В окно без штор с кровати видно небо, по нему непонятно, утро, день, вечер. Посмотрел на жену, она рядом, спит.
Будить или не будить? Так сладко спит, жалко. Ладно, разбужу, сейчас не до нежностей. Начал вспоминать, что вчера я отключился от редактирования.
Просыпайся. Подтолкнул. Просыпайся, слышишь меня, ты спишь?
Конечно, спит, что за дурацкий вопрос? Может, не стоило будить? Или стоило? Может, не стоило даже начинать будить? Может, надо сильнее толкать, чтобы разбудить? Может, надо громче говорить?
Стоп. Остановись. Или не останавливайся. Или остановись. Или не надо?
Стоп. Стоп. Из-за этого у меня вчера чуть не лопнула голова. Бесконечный поток сомнений, возникающий при попытке совершить любое действие. Это надо остановить. Или не надо? Или надо?
Вставай! Почти закричал.
Что такое? Проснулась, испугалась, спросила.
Все в порядке, извини, просто разволновался.
Ничего страшного, сколько время? Посмотрел в телефоне, ответил. Сказала, еще поспит.
Хорошо, пусть спит. Пошел на кухню, поставил чайник, хочу чай. Или кофе? Какой? Есть кофемашина, есть растворимый. Хочу в кофемашине? Хочу растворимый? Нет, соберись. Давай чай.
Лучше сначала в душ, поможет собраться с мыслями. Собрать мысли, сейчас они разобраны. Снял одежду. Какой душ, холодный, горячий? Люблю, чтобы вода была горячая. Нет, сейчас хочется холодной. Нет, прямо сейчас нужна горячая.
Стоп. Пусть будет горячая. Так нельзя, надо сосредоточиться. Постарайся. Разложи мысли по полочкам.
Вчера я нажал на кнопку «отключить редактирование». Она появилась несколько дней назад. Раньше такой кнопки на мониторе не было.
В чем смысл того, что я отключился от редактирования? Надо ли искать этот смысл? Надо ли вообще искать смысл? Надо ли думать о подобных вещах? Может, все-таки холодной добавить? Или оставить горячую?
Стоп. Не уходи от главного, слишком отдаляешься. Сосредоточься.
Вышел из душа, посмотрел на себя в зеркало. Отрезвляющий эффект. Такой подтянутый, рельефный. Помню себя совсем другим, обычным. Неужели 10 лет не смотрел в зеркало? Вроде смотрел, просто не замечал.
Итак, 10 лет я находился под редактированием. Не могу сказать, что это время куда-то ушло. Все помню, вот сейчас стою перед зеркалом и думаю о каких-то важных моментах. Они были, и все равно жизнь как в тумане. Помню только что-то ключевое, остальное штрихами, будто не со мной. Нет, конечно, за одно мгновение нельзя все вспомнить, может, преувеличиваю. Нет, не преувеличиваю.
Прошлое было, события, люди, в этом нет сомнений, но сейчас у меня стойкое ощущение, что я очнулся спустя 10 пустых лет. Не знаю, как объяснить. Стою, смотрю в зеркало и вижу себя настоящего. Видел себя последний раз 10 лет назад другим.
Вытерся, вышел из ванной, заварил чай в стакане, подошел к окну. То, что разглядел там, внизу, с высоты 14 этажа, поражало. Неужели я раньше этого не замечал?
3
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
В конечном счете все должно быть упорядочено. Люди сами не понимают, что станут от этого счастливее. К чему обычно стремится человек? Я сейчас не говорю о любви, семье и подобных вещах. Человек хочет купить квартиру и машину. Затем снова квартиру и машину, но уже дороже. Затем еще дороже. Потом идут яхты, дома, самолеты.
У большинства людей все начинается с покупки бюджетной машины. Из-за этого простого и понятного желания возникает настоящий хаос. Пробки, негде парковаться, аварии, взятки, смерти, много всего. В новых районах десятки тысяч жителей превращают жилую зону в филиал ада. Машины одна на другой. Они, конечно, не виноваты, что им еще делать? Впоследствии застройщики лишатся желания возводить муравейники, но этого недостаточно.
Облако будет держать систему в равновесии. Если количество машин в одном конкретном районе превысит норму, желание жителей района покупать новые машины будет подвергнуто сомнению. Мы поселим сомнение в каждом из жителей, у кого еще нет автомобиля.
Пример с машиной универсален, так можно решить любую проблему. С помощью регулировки желаний и сомнений город достаточно быстро придет к полной упорядоченности.
Да, мама, слышу. Да слышу я. Иду. Да иду я, не кричи.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, продолжение утра на следующий день после отключения редактирования:
Ты почему на работу не собираешься, засмеялась жена.
Не пойду сегодня, ответил.
Как это, удивилась.
Дали отгул.
Как это? Вскинула брови, потом вернула лицо в исходное положение. Ладно, что будешь делать?
Отдохну, устал.
Через десять минут поцеловала в лоб, надела сапоги, ушла. Как-то слабо она удивлялась, а ведь это очень странно, что я не иду сегодня на работу.
Снова подошел к окну и посмотрел вниз. Неужели раньше не замечал? Почему так мало машин? Стоят четко на размеченных местах, проезд широкий и свободный. Помню, раньше здесь не могла проехать машина для мусора, все было заставлено. Куда они пропали? Все так гармонично. Вывески магазинов внизу дома сделаны в одном стиле, зеленые зоны ухожены – удивлен, что они вообще есть. Все так чисто и аккуратно. Не могу понять, как раньше не видел. Видел, точнее, но не придавал значения. На первый взгляд смотрится очень хорошо. Так и есть, хорошо, но невероятно. Ненормально. От этого гармоничного вида становится не по себе.
Что делать дальше? Вероятно, скоро всем будет ясно, что я отключился от редактирования. Что со мной сделают? Понятия не имею, никто раньше не отключался, я первый. Кто должен это заметить? Вероятно, редактор Выборгского района. Смешно, ведь это мой приятель, если его можно теперь так назвать. Позвонить ему, сказать? Нет, если он заметит, сам свяжется или это сделают другие. Хотя что значит заметит? Оповестят машины.
Во сколько начинается рабочий день? Уже скоро. Вот и проверим. В моем понимании это экстренная ситуация, а если так, он бы уже отреагировал, с ним бы связались дежурные.
Что-то не так.
Странно, что эта кнопка с отключением редактирования вообще появилась. Интересно, только у меня? Может, кто-то взломал систему?
Сейчас я ничего не узнаю. Голова снова начинает гудеть, мысли проносятся одна за другой.
Стоп.
Пока я здесь, мне ничего не станет ясно. Надо дождаться, когда закончится рабочий день Наума, встретить его и поговорить. Может быть, хоть что-то прояснится. Не может быть, чтобы я просто отключился от редактирования и никто этого не заметил.
Интересно, хорошо это или плохо? Хочу ли я находиться в таком состоянии? Как можно снова стать отредактированным? Написать заявление на имя Льва Глебовича, чтобы меня привели в норму? Засмеялся.
Постой, что за чушь? Прекрасно понимаю, что отключившись от редактирования, вернулся в нормальное состояние, чувствую это. Или нет? Опять сомнения.
Сначала надо переговорить с Наумом. Рабочий день заканчивается в 21:00. Обязательно должен получить от него хоть какие-то ответы.
4
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
Когда начались волнения, я предложил решение, которое сработало. После запуска ГСЧР я сразу хотел создать Партию отредактированных. Желание вступить в нее не подвергалось сомнению, в нее вступили все отредактированные.
Сон Омска Решетникова:
Гигантская черепаха выбросилась на берег Финского залива. Сначала люди подумали, что она мертва. У нее был странный панцирь, будто вывернутый наизнанку, в форме тарелки для супа. Неподвижные открытые глаза.
Как черепаха попала сюда, никто не мог понять. Таких черепах вообще не существует, но факт присутствия был неоспорим.
Сдвинуть ее с места не представлялось возможным. Недвижимая черепаха размером с двухэтажный дом. Ее начали изучать, выяснили, что это действительно черепаха, но ничего больше. Фотографии облетели все мировые агентства, черепаха стала туристическим объектом. Возвели лестницу, в панцирь можно было забраться.
Летом панцирь стал местом, куда приходили на пикник. Готовили принесенное мясо. Ночью забирались бездомные и грелись – там было уютно и тепло.
Осенью черепаху превратили в музей и начали брать билет за вход, бездомных выгнали. Музей стал очень популярным, одним из самых посещаемых в мире в том году.
Весной черепаха проснулась. Сначала у нее начали двигаться глаза, но этого никто не заметил. Как-то ночью смотритель музея выглянул из окна своей будки на панцире и обнаружил, что летит. Он, конечно, не летел, так только казалось. Черепаха поднялась и пошла по городу. Она шла по дороге, водители выходили из машин и снимали это на телефоны. В ту ночь не было раздавлено ни одной машины, никто не пострадал.
Преодолев Васильевский остров, черепаха приблизилась к Дворцовому мосту. Он был разведен. Черепаха опустилась в воду и пересекла Неву вплавь. Смотритель успел сойти с черепахи до того, как она сделала это. В тот день уровень воды сильно поднялся: доплыв до противоположного берега, черепаха вскарабкалась наверх. В тот момент ее уже сопровождали военные, готовые в любую минуту умертвить черепаху.
Она дошла до Дворцовой площади и остановилась. Больше не двигалась с места. Так продолжалось долго. Все это время люди активно обсуждали, как поступить с черепахой. Одни говорили – умертвить, ведь это чудо, что после ее шествия по городу все остались целы. Другие встали на защиту черепахи. Военные приняли сторону первых, но к тому моменту в панцирь успели забраться вторые. Их было несколько сотен. У них не было четкого плана. Целый год черепаха не двигалась с места. То, что она жива, доказывали только глаза. Люди, вставшие на защиту черепахи, стали дежурить в ней, сменяя друг друга. Постепенно черепаху полюбили почти все жители города, а военные окончательно отказались от ликвидации.
Когда черепаха снова пошла, в панцире находился лишь один дежурный активист. Он проснулся и понял, что летит. Так ему показалось. Черепаха дошла до Дворцового моста, который был разведен. Она спустилась в Неву и переплыла ее, активист успел покинуть панцирь. В тот день уровень воды сильно поднялся, что позволило черепахе взобраться и пойти по дороге туда, откуда она пришла.
Черепаха добралась до Финского залива, вошла в воду и уплыла. Этот момент отсняли все крупные телеканалы. Утром жители города гадали, что это было, почему черепаха приплыла сюда и почему покинула это место. Никто не мог дать нормальный ответ, люди старались найти смысл произошедшего, отыскать объяснение, расшифровать послание. Маленький мальчик, смотревший на экран, посмотрел на маму и сказал: «Мама, это была черепаха, а теперь она уплыла». И мальчик заплакал.
5
Из диктофонных записей Льва Глебовича:
(вдалеке)
Мама, а черепаха вернется?
Нет никакой черепахи, сколько раз тебе говорить! Ты ее выдумал! Опять у тебя развод от кружки на столе, немедленно вытри!
(близко, прокашлявшись)
Сомнения – это чистая математика. Если у человека есть желание и нет сомнений, он следует желанию и сужает дальнейшие варианты развития событий. Затем он снова осуществляет желание и его жизнь становится еще более прогнозируемой. Так постепенно он минимизирует варианты своих действий и становится предсказуемым. Для меня предсказуемость означает уязвимость, таким человеком очень легко управлять.
Сомнение дает возможность безгранично расширить варианты. Если ты сомневаешься и не воплощаешь желание, ты становишься непредсказуемым. Чем больше сомнений, тем больше непредсказуемости.
Например, ты решил, что будешь каждое утро в понедельник есть овсяную кашу. Готово, ты создал ячейку, в которую я могу забраться, поскольку точно знаю, что она будет находиться в конкретное время в конкретном месте. Если же ты не воплотил желание есть овсяную кашу каждый понедельник, а подверг ее сомнению и отклонил, можешь каждый понедельник с утра есть все, что угодно, а можешь вообще не есть. Ты можешь делать все, что хочешь, у тебя выбор из бесконечных вариантов.
Именно поэтому важно управлять сомнением. Человек без сомнения или с управляемым сомнением беззащитен, поскольку его желания разложены по ячейкам, в которые очень просто попасть и делать с ними все, что хочется.
Выдержки мыслей Омска Решетникова, вечер спустя сутки после отключения редактирования:
Почти весь день проспал, все равно приехал на «Горьковскую» слишком рано, пошел по направлению к Дворцовому мосту. Еще два часа до конца рабочего дня Наума. Дошел и взглянул на Башню Татлина. Под непрекращающимся моросящим дождем и в наступающей, пока еще серой темноте она выглядела мрачно и величественно.
Всегда втайне восхищался ей. Точнее, сначала втайне, когда город бунтовал против ее возведения. Через несколько лет ей восхищались все без исключения. И вот теперь я не отредактирован и все равно вижу, что она прекрасна. Не могу ничего с собой поделать. Да и нужно ли что-то делать? Что такого плохого в Башне Татлина? Много всего: важно не то, как она выглядит, а что символизирует.
Читал антиутопии и хорошо понимаю, что плохого в редактировании людей. Это даже звучит жутко, неужели никто не задумывается об этом? Конечно, нет, ведь я сам об этом не задумывался.
Помню, как все начиналось. Подписал контракт, пришел домой и не мог многое сказать. Не в том смысле, что хотел скрыть. Говорил, но осекался, будто заикаюсь, боюсь собственного голоса. Вместо того, что хотел сказать, говорил другое. Сначала это было невыносимо и жена спрашивала, что со мной такое, а я не мог объяснить. Прокручивал в голове фразу, а когда начинал говорить, ничего не получалось, произносилось другое. С этого, видимо, и начинается редактирование.
Когда жена перестала нормально говорить? Не помню. Видимо, к тому моменту я уже был полностью отредактирован, от слов к мыслям.
Башня Татлина. Примерно знаю, как она устроена, понимаю предназначение семиэтажных вращающихся зданий, этажей, за исключением последнего. Интересно, что там? Это загадка для всех, мы с женой часто обсуждали, что там может быть. Доступ есть только у Льва Глебовича. Наверное, он поднимается туда со своего предпоследнего этажа, где находится его кабинет. На предпоследнем уровне я был всего раз и навсегда запомнил это. Один из тех важных дней, которые мне не забыть, пусть я и был тогда отредактированным.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
