Текст книги "Стекло и дерево"

9

Непонятно почему, ночь полнолуния принято считать мистической, чуть ли не бесовской. В эту пору на земле якобы появляются какие-то вампиры, вурдалаки и прочая нечисть. Странно, но так считается. Хоть этих страшных персонажей никто и не видел, за исключением особых личностей, кои оказались в известном месте. Карина Львовна никак не улавливала связь между людскими трагедиями и фазами естественного спутника Земли. Ну не прослеживалась тут никакой зависимости: ни прямой, ни обратной. Практически любое событие можно отобразить графически, выразить в численном соотношении, но мистику? Она не поддаётся никакой логике, потому что она целиком надуманное воспалёнными мозгами понятие. Карина Львовна, исключительно, из чувства информационного голода взяла эту глупую книжонку в постель. Всю домашнюю библиотеку она перечитала по нескольку раз, вот и взяла хоть что-то, поновее. На четырёхстах страницах описывалась весьма мутная история о вампирах: от древности, до наших дней. Карина Львовна громко зевнула:

– A-а! Скукота смертельнейшая.

И ведь не спится! Она решила выключить свет и лежать в темноте. Карина Львовна щёлкнула выключателем. Сквозь полупрозрачные занавески в комнату заглянула луна, мертвенной бледностью осветив постель. Самое время появиться вампиру, подумала Липутина и закрыла глаза.

В полнейшей тёмной тишине ей вдруг послышались шаги.

Чушь какая-то! Карина Львовна никогда не страдала болезненной впечатлительностью, а тут надо же! Стареет, стареет. Другого объяснения нет. Она повернулась на живот и уткнулась орлиным носом в подушку. Шаги раздались вновь. Кто-то ходил по квартире!

Карина Львовна разозлилась на саму себя, что ещё за галлюцинации? Она поднялась с постели, накинула халат и растворила двери спальни.

Вмиг противоречивые чувства охватили её. С одной стороны, хорошо – это не галлюцинация. С другой – стало страшно за дочь.

Эвелина, распустив волосы, стояла напротив письменного стола и напряжённо всматривалась в темноту, словно искала что-то. Карина Львовна включила свет, но дочка даже не оглянулась.

– Эвелина! – строго окликнула её мать. – Что ты ходишь среди ночи?

От неожиданности дочь вздрогнула и оглянулась. Губы её плотно сжались, а глаза ничего не выражали. Карина Львовна испугалась и подскочила к дочери.

– Мама? Почему ты не спишь? – безжизненным голосом произнесла Эвелина.

Мать напугало выражение глаз Эвелины. Ни тоски, ни радости, ни испуга.

– Я тебя спрашиваю, что ты делаешь среди ночи? Посмотри, который час!

Обе посмотрели на циферблат настенных часов, большая и маленькая стрелки застыли на тройке, лишь секундная упрямо скакала по кругу, мерно тукая: тик-так, тик-так.

– Я, я не знаю. Я что-то потеряла.

– Что ты могла потерять дома? – Карина Львовна обняла дочь.

– Не помню, по-моему, письмо.

– Какое письмо?

– Я только что писала и потеряла, – безучастно отозвалась Эвелина.

– Что за чушь! Как ты могла писать, если я застала тебя в абсолютно тёмной комнате? Это тебе приснилось.

– Да, наверное, ты права, мама. Мне приснилось, как я писала письмо под диктовку.

– Вот и хорошо, всё стало понятным, – сама себе сказала Карина Львовна. – А теперь давай спать.

– Давай спать, – эхом повторила Эвелина. Её тон напомнил Карине Львовне реплику из детского кинофильма, сказки какой-то: «Что воля, что неволя – всё равно». Странно и страшно прозвучало это из уст родной дочери.

– Ты очень устала, Лина, надо отдохнуть. Завтра тебе не надо выполнять минимума по английскому, да и пропусти утреннюю лекцию, выспись хорошенько, а потом всё наверстаешь! – успокаивала дочь Карина Львовна.

– Хорошо, мама, – отвлечённо согласилась Эвелина и улеглась в постель. Карина Львовна заботливо укрыла её пледом, погасила свет и вышла. Она в нерешительности постояла у дверей спальни. Надо бы поговорить с Линой или не стоит? С дочерью происходит что-то нехорошее. Не лучше ли обратиться к специалисту?

Под специалистом Карина Львовна подразумевала педагога. В свои двадцать два дочь оставалась для неё малым дитём. Карина Львовна невольно вспомнила себя в этом возрасте, брезгливо поморщилась и неспешно направилась к дивану. Уже в постели её аж передёрнуло, перед глазами отчётливо представилась злющая врачиха, что читала ей нескончаемые нотации о вреде абортов, хотя это не помешало ей выскоблить Карину Львовну.

– Да ты никогда себе не найдёшь мужика! – отдалось в голове Карины Львовны сказанное давным-давно, так давно, что она совсем забыла.

Внезапно её словно стукнуло током, Карина Львовна в возбуждении села. Чудовищный по силе разряд тока прошёлся по всему телу: от макушки до пят. Вот оно что! Догадка, ужасающая по своей сути, всколыхнула её. Не было печали, так появился Алик! И угораздило же Карину Львовну ляпнуть о своём согласии на замужество! Она поняла, что не сможет заснуть, поэтому включила ночник, вновь извлекла из-под дивана полудурошную книгу и, невнимательно, рассеянным взглядом принялась бродить по строкам. А в голове рождались самые различные варианты событий, предстояло отбросить бесперспективные и выбрать оптимальный. Что ж, до утра время ещё оставалось, и Карина Львовна погрузилась в строгие математические расчёты.

10

Длинная ночь не прекращалась, бесконечно долго и тревожно светила полная луна, и никак нельзя приблизить рассвет. Законы природы нарушить невозможно, в отличие от государственных и человеческих, чем собственно занимался молодой бизнесмен Пётр. Он терпеливо крутил баранку, приближаясь к конечному пункту путешествия. Что его ожидает в дальнейшем? На этот счёт – никаких инструкций и даже полунамёков. Волчий мир, в который приходится погружаться каждому бизнесмену, жил по своим законам.

Ах! Кабы можно было обойтись без спонсорства и крыши! Стал бы Пётр заниматься столь рискованными мероприятиями? Вот привезёт сейчас Сажу к чёрту на кулички, доложит боссу и… получит пулю в затылок! Всё, адьё, доигрался бизнесмен!

Словно подтверждая его мысли, в зеркале оскалилось отражение дегенерата Николы. Пётр физически ощутил кусочек свинца в своём затылке. Или теперь пули делают не из свинца? Впрочем, сути это не меняло. Николу он всегда недолюбливал и часто открыто издевался над непроходимой тупостью однокашника. Неужели пришло время заплатить за это? Пётр приоткрыл бардачок, в тусклом свете приборной доски успокаивающе мелькнула воронёная сталь личного оружия. Нет, так просто он не отдаст свою жизнь! С принятием решения, у него отлегло от сердца. Кстати, уже приехали.

Пётр сунул пистолет в карман, вышел из салона и огляделся. Странно, ехал вроде бы правильно, но вместо ожидаемого особнячка, под указанным номером стоял задрипанный одноэтажный барак. Так или иначе – это то самое место. Пётр подошёл к двери, постучал.

– Заходи! – тотчас отозвался голос за дверью. Словно кто-то стоял на пороге целую вечность, ожидая гостей.

Всё верно, их уже давно ждут! Пётр толкнул дверь.

– Что так поздно?

– Вам звонили.

– Конечно, звонили, но это когда было?

– Сегодня.

– Оно понятно, что сегодня и что нам, и что звонили, но тут такое дело, – амбал замешкался, подыскивая слова поприличнее. – Хозяина вызвали срочно и надолго, он передал, чтобы не ждали.

– Что же нам делать? – не понял Пётр.

– Ваши проблемы, – недоумённо пожал плечами верзила и, как можно культурнее, настойчиво закрыл дверь перед самым носом ночного посетителя.

Пётр тотчас созвонился с боссом.

– Как говоришь, вызвали его?

– Да. И двери перед носом захлопнули.

– Ясно, – босс немного зловеще помолчал. – Ну, а что ты скажешь?

– Я? Я не знаю, о чём?

– Ты видел Сажу?

– Конечно, он лежит в моей машине.

– И как ты, как бывший эскулап, думаешь, ему нужна помощь?

– Думаю, да.

– А что у него?

– Обычная ломка, ничего больше.

– Ладненько, – протянул босс, что означало принятие им противоположного, от первоначального, решения, – кстати, где твой дружок?

– Который?

– Ну, этот, молодой учёный?

– Я точно не знаю, но смогу найти его.

– Найди и сдай Сажу в руки Гиппократа! Все расходы внеси в счёт фирмы. Больше не тревожь!

– Спокойной ночи! – пожелал гукающей трубке Пётр.

– Планы переменились, – с торжествующим видом поведал он Николе, – сейчас едем в клинику!

– А-м-м-эм, – промычал в ответ Никола.

Казалось, сама удача взяла под покровительство молодого бизнесмена. Машина резко развернулась и направилась прямо в вотчину доктора Любимова, благо тот оказался на месте – в эту ночь как раз дежурил!

Рим уже завершил начальный этап инициации больного, сумел проникнуть вглубь израненной души профессора. Здесь ему открылись целые пласты культуры, надвигающиеся один на другой, словно льдины во время ледохода. Мысли крушились друг о друга, разбивались вдребезги, продолжая безудержно нестись к бетонной плотине. До катастрофы оставались считанные минуты, а Рим пока не знал, что именно нужно предпринять, как упорядочить разброд? Подсознательно больной предлагал окончить всё разом, а вот этого, как раз, не стоило допускать. Ни в коем случае!

Рим забрал профессора из нулёвки в отдельную комфортную, но временно пустующую палату и попросил никому не мешать. Едва нашёлся контакт с больным, затуманенное сознание которого стало откликаться, как в двери кто-то настойчиво постучался. Рим не обратил на это внимания, но стук не прекращался, пришлось оставить несчастного профессора.

– Я же просил, не отвлекать меня! – недовольно выкрикнул Рим.

– Рим Николаевич!

Услышав в ответ знакомый голос, удивлённый Рим открыл двери палаты.

– Ты что тут делаешь?

– Рим, понимаешь, экстренная ситуация! Давай поговорим, – предложил Пётр, кивнув в сторону санитаров.

– Только недолго, – согласился Рим и распорядился, – не спускайте глаз с больного!

Друзья прошли в ординаторскую.

– Ну? – нетерпеливо спросил Рим.

– Я понимаю, что отвлекаю тебя от серьёзного занятия, – усмехнулся друг, – но всё делается для твоего же блага.

– И в чём же это благо?

– Небольшая деловая сделка – ты вытаскиваешь одного типа, а взамен получаешь всё, что пожелаешь.

– И что я могу пожелать?

– Тебе виднее, – пожал плечами Пётр, вдруг его осенило, – я организую публикацию твоих трудов за рубежом!

– Круто.

– Надо ведь с чего-то начинать! Тем более, насколько я понял, здесь не особо-то приветствуют твою методу.

– После зарубежной публикации – обозлятся ещё больше!

– Хорош Ваньку валять! Скажи прямо, есть научная значимость твоей работы или нет?

– Есть, конечно.

– Что ещё надо? Печатаешься в научном сборнике в Англии, США, Германии, а когда придёт время, покажешь здесь!

– А если время не придёт только потому, что уже напечатался невесть где, без согласия научного руководителя?

– Ха-ха! – нервно хихикнул Пётр. – Ты Васильчикова имеешь в виду?

– Конечно.

– Да он – золотой мужик! Он же всегда поймёт. И вообще, мне кажется, я отнимаю у тебя время!

– В этом ты прав.

– Как и в остальном! Давай, к делу. Значит так, привёз я тебе нарка со стажем, не знаю, с каким, но готов он капитально. Сними ломку, подержи его тут немного и всё! Делов-то! Разумеется, нужна платная палата и так далее.

– Есть небольшая трудность. Дело в том, что платные палаты аспиранту вести нельзя.

– Вот это уже твои, чисто рабочие, заморочки. Выкрутишься как-нибудь! С моей стороны обещаю: всё будет сделано, катай статьи шустрее, – и дело в шляпе!

– Это приказал твой босс?

– Ну конечно! Стал бы я бахвалиться тем, что сделать не в состоянии. Пока, не в состоянии.

– Где твой больной?

– Там, в приёмнике. Берёшься?

– Без вопросов.

– Тогда, пока! Завтра позвоню! – Пётр, опасаясь, что Любимов передумает или найдёт ещё какую-нибудь отмазку, мигом испарился, оставив Сажу на попечение науки.

Рим едва взглянув на пациента, определил его в нулёвку. Он заполнил лист назначений, предупредил медперсонал, что больной платный, чтобы отношение к нему, соответственно, стало платным, а сам взбежал на второй этаж к оставленному профессору.

11

Наркоманию определяют по-разному. Кто полагает её патологическим пристрастием, кто – болезнью, некоторые объясняют её вселением беса. Так или иначе, все сходятся в одном: прежде всего, наркомания характеризуется потерей воли.

Поначалу возникает психическая зависимость: желание испытать неизведанное, затем появляется – физическая, когда организм испытывает страшный дискомфорт из-за недостатка подпитки дурманом. Одновременно формируется изменённый тип личности. Каждому наркоману кажется: он знает больше остальных, видит шире, мыслит гениальнее, – под воздействием губительного стимулятора. Вот только его организм, почему-то быстрее истощается. Мозг работает в десятки раз сильнее: ускоряются все виды обмена – сверхчеловек и умирает сверхбыстро. Старость, вследствие истощения нервной системы, наступает стремительно и заметно. Привнесённый на кончике иглы, бурный поток мыслей заставляет работать мозг с удесятерённой энергией. Эту бесплодную работу обеспечивает весь организм, неуклонно разрушаясь: всё питание забирает кора головного мозга, но как ни странно – это не ведёт ни к величайшим открытиям, ни к здравым мыслям. Попросту создаётся состояние, подобное техническому термину – двигатель пошёл в разнос, когда мотор работает на сверхполную мощность, но машину и с места не сдвинуть. Самое главное, никак нельзя остановить эту работу, пока не кончится горючее. Результат разноса двигателя известен и печален.

В общих чертах это знает любой наркоман, но отсутствие воли не позволяет ему прервать акт саморазрушения. Вываливаются зубы, сморщивается иссушенная кожа, приобретая землистый оттенок, разлагается печень – всё это осознаётся, но не становится главным. Наркоману важно хоть мгновение протянуть без ломок. Алик, усмехнувшись, отбросил в сторону научную монографию.

Он сам догадывался об этом, мало того, мог написать и лучшую энциклопедию! Алик, не смотря на развившуюся зависимость, решил, что можно оставаться сильной личностью. Все пьют, но не все же алкоголики! Почему бы так же не справиться с наркоманией? Для чего увеличивать дозу, когда от наркоты уже нет кайфа? Чтобы не сдохнуть, надо получать мини дозы. Таким образом, можно сохранять тонус и не терять человеческого достоинства!

Какой золотой человек изобрёл виртуальность! Наверняка он был наркоманом. Можно погрузиться в виртуальность и превратиться в кого угодно, общаться с кем угодно, реализовать весь свой творческий потенциал! А потом – пару точек для поддержки тонуса, и хорошо! Захотел ещё ширнуться? Не надо. Врубил компьютер и балдей! Всё равно наркота больше ничего не даст: время острых ощущений уже прошло безвозвратно. Виртуальная реальность, конечно, не заменит допинга, но, наверняка, поможет испытать необычное.

Такую тактику выбрал Алик – несколько точек в день самого чистейшего наркотика, плюс виртуальная реальность. А в перерывах свободно общаться с людьми, вести обычный образ жизни. Как только начнёт кумарить, немного добавить, но дозу не превышать!

Алик, что называется, принадлежал к высшей касте наркоманов. Ему были неведомы проблемы с поисками дозы. Эти мелочи жизни счастливо обошли его стороной. Наркоты дома – хоть пруд пруди! Батя куда-то двигает товар. Только вот незадача, похоже, в последнее время, и он пристрастился к новому кайфу. Причём как-то глупо и нерасчётливо. Алику порой приходилось припрятывать свою дозу. Но отец, он и есть отец, что ему скажешь? Или он не отец вовсе? Алик отогнал от себя эту дикую мысль. Всего несколько лет назад отец появился в его жизни.

Стал бы такой человек-авторитет подбирать незнакомого и чужого пацана? Конечно, нет. Дело в том, что раньше батю всё таскали по тюрьмам да лагерям, не давали ему никакой возможности пожить по-людски. Зато теперь он бизнесмен и порядочный человек. Безусловно, он сильная личность. Его наркоманский стаж поболее Алика будет. А что до матери, то её Алик и не старался вспоминать. Он жил у тёти, пока отец не вернулся «из командировки».

Как всякий здравомыслящий человек, Алик старался приобрести себе кое-что на чёрный денёк. Мало ли что, а вдруг завтра бизнесменов опять назовут ворами и надолго упрячут? Поэтому Алику пришлось задуматься о запасном источнике дохода.

Работать он не любил, всякий физический, равно и умственный труд расценивал как насилие над личностью. Даже отец, поначалу пытавшийся приобщить парня к делу, в итоге махнул на него рукой. Что бы ни поручалось Алику, всё делалось спустя рукава.

С таким компаньоном недолго прогореть! Отец смирился с тем, что сынок сидит день-деньской за экраном компьютера, изредка делает вылазки на улицу, жрёт, спит, колется – живёт в своё удовольствие. Привлекать его к делу не имело смысла. Слишком опасно.

С Аликом мало кто общался из обычной, не виртуальной, реальности, наркоманы из зависти избегали его, а обычные люди не понимали. Лишь в последнее время отыскалась небольшая жилка, не золотая конечно, но всё-таки.

Разумеется, Эвелина просто избалованный ребёнок, дурочка, но иногда она выдаёт кое-какие путные мысли. Так что, общаться с ней не было в тягость для Алика. Он, рассчитывал при случае подоить семейство Липутиных, учитывая их социальный статус. Алик моментом прочувствовал обстановку и решил пудрить мозги новой знакомой как можно дольше, держа её про запас, на всякий случай. Он встречался с Линой не часто, но и не очень редко, постоянно ссылаясь на извечную занятость. Бывало, не вспоминал о подруге целыми днями, погрузившись в пластичный мир виртуальности.

12

Эвелина, а в особенности Карина Львовна, воспринимала дистанционную отчуждённость Алика знаком гениальности и истинного мужского достоинства. Его высказывания заставляли задумываться, чувствовать себя чуточку умнее остальных людей, которые совершенно не понимают Алика. Чего только стоила фраза: «Чувственность менталитета определяет энергию пассионарности»? Что сказано? Всё и одновременно – ничего. Зато чувствуется колоссальный интеллект! Это вам не какой-нибудь переросток-хулиган из новых русских, не умеющий связать три слова без матерного артикля! Это, не иначе как человек новой фармации. Ни больше, ни меньше.

Его исчезновения легко объяснялись чрезмерной занятостью в сфере бизнеса. Когда Алик подарил Карине Львовне массивную драгоценную брошь из батиных трофеев, завоевал её сердце окончательно и бесповоротно.

И мама, и бабушка аккуратно подталкивали Эвелину к необходимому замужеству. Лишь она сама не могла определиться окончательно. С одной стороны ей надоело действовать по указочке. С другой – хотелось чего-то нового, а именно, ощущения свободы от опеки родственников.

– Как ты думаешь, когда следует выходить замуж? – спросила она Люську.

– Ну, это в зависимости от обстоятельств, – уклончиво ответила подружка.

– А вот ты, когда решишь?

– Я-то?

– Ну, не я же! – ответила Эвелина так раздражённо, что Люська вздрогнула и как-то съёжилась.

– И всё-таки, что тебя подтолкнёт к этому решению?

– Ну-у, это очень серьёзная тема.

– А ты можешь только хихикать? Неужели ты не можешь стать хоть на минутку серьёзной? В конце концов, кто я тебе? Глупая квочка, что ли?

– Чего ты злишься? Подруга ты мне! Кто ещё-то?

– Тогда скажи мне, как подруге! Когда бы ты решилась выйти замуж?

– Я? – Люська мечтательно прикрыла веки. – Я решила бы это когда была бы полностью уверена.

– В чём?

– Ну, как это сказать? Наверное, когда знала бы точно, что он, он… В общем, соответствует!

– А пока у тебя не было соответствующего?

– Нет.

– А что ты вкладываешь в это понятие?

– Какое понятие?

– Соответствие. Какой соответствует: сильный, мужественный, богатый?

– Я думаю, главное, любящий! Ну и конечно, достаточно обеспеченный. Чтоб ясно представлял будущее.

– … стремился к нему, приближал его, – продолжила Эвелина.

– Конечно! – не поняла сарказма Люська.

– А из твоих знакомых никто не видит будущего?

– Ну, как ты не поймёшь? – удивилась подруга, – ведь они все просто переростки с резиновым детством!

– Это ты всех имеешь в виду?

– Конечно всех, правда, бывают исключения, но мне лично ещё не встретился.

– А если встретится?

– Тогда я сразу пойму, вот он – мой!

– И что станешь делать?

– В смысле? – на миг замешкалась Люська, но тут же сообразила: – О! Я его уж не упущу! Как только пойму, уже никуда не денется!

– А что ты станешь делать? Сама что ли предложишь: «Возьми меня в жёны»?

– Ну, зачем? Он и сам поймёт все, ведь он соответствует!

– Понятно. А если не поймёт?

– Тогда нужно брать инициативу в свои руки!

– Письмо Татьяны?

– Какое письмо? Просто надо сделать так, чтобы он понял, что без тебя не сможет. Вот и всё!

– Как это?

– Лина! Ты так странно мыслишь! Ведь нет ничего проще! Устраиваешь ему жизнь таким образом, что он чувствует – без тебя, ну никуда! А потом потихоньку якобы охладеваешь, исчезаешь, отказываешься от встреч. Вот тогда-то он сам прибежит, почувствует, что пора!

– А если не почувствует? Тогда что?

– Так ведь соображать надо! – постукала себя по низкому лобику Люська. – Перегибать-то не надо!

– А если не догнуть?

– Тогда ты станешь его рабыней навсегда!

– А это плохо?

– Ты что?! – Люська удивлённо выпучила глаза.

– И всё-таки, когда уже можно соглашаться?

– Главное, не когда, а как! Надо показать ему, что ты наконец-то сдалась! Чтоб он почувствовал себя победителем! А потом из него можно верёвки вить!

– А разве это хорошо?

– Лина! – Люська вскочила на ноги: – Ты явно не созрела до семейной жизни! Раз задаёшь такие вопросы!

– А ты, конечно, созрела?

– Я-то? Конечно! Просто женихи ещё не доросли!

– Хорошо, спасибо за лекцию по введению в семейную жизнь. Ты, наверное, куда-то спешишь? – Эвелина кивнула на дверь.

– Да вовсе нет! – простодушно не согласилась Люська.

– У тебя ведь полно дел, да и у меня не меньше, и вообще, голова начала болеть, – Эвелина поднялась со стула и встала так, что закрыла спиной обзор в комнату, недвусмысленно приглашая подругу к выходу.

Люська поняла, но не могла до конца осознать, что её вот так, запросто, выставляют за дверь! От этой рохли она никогда не ожидала такого. Что делать? Пришлось идти в прихожую и быстренько одеться. Люська поглядела в глаза нужной подруги. Странная отвлечённость обычно живых, временами искрящихся зрачков, неприятно поразила её.

– Лина, ты хорошо себя чувствуешь?

– Не очень, но мне сразу станет легче, как только я останусь одна.

– А может, тебе выпить аспирина?

– Может, – согласилась Эвелина отвлечённо, её мысли блуждали где-то очень далеко.

Люська обиженно фыркнула и нарочито деликатно прикрыла за собой дверь.

Эвелина не заметила мнимой обиды Люськи. Она глянула на часы и начала собираться на занятия. Эвелина собиралась в лихорадочной спешке. Ей казалось, что опоздание неизбежно. Мало того, что она пропустила лекцию, придётся ещё извиняться за задержку на семинар.

На сборы ушло всего лишь четыре минуты.

Странно, как медленно идёт время?! Она подошла к двери. Замок почему-то оказался незапертым. Холодный пот прошиб Эвелину, неужели она провела всю ночь с раскрытой дверью?

В носу щипнуло запахом мускусоподобной эссенции. Здесь была Люська! И совсем недавно. Странно, что она тут делала? Эвелина постояла в задумчивости, неожиданно сковало всё тело, затекли ноги. Прошло около часу в её неподвижности, но стрелки часов свидетельствовали о каких-то десяти минутах. Эвелина, не зная почему, взяла с собой англо-русский словарь. Кто-то, в самой глубине подсознания, намекал ей о ненужности этой книжонки, но кто – Эвелина так и не вспомнила. Она вышла на лестничную площадку, дождалась лифта: кнопка вызова сработала сразу, но кабина медленно-медленно пробиралась к её этажу, Эвелина хотела было пойти пешком, но двери лифта с тихим шумом отворились. Словно в замедленной съёмке, лифт кое-как доставил её к первому этажу.

Во дворе преобладали серые тона. Снег, местами подтаявший, местами подсыпавшийся, тускло отражал расплывчатыми контурами свет бледного и холодного солнца. Люди куда-то шли, до карикатурности, странно передвигая скованными ногами. Ощущение нереальности охватило Эвелину, призрачность и силуэтность окружающего навевали чувство отсутствия жизни. В трансе она проследовала до остановки автобуса, дождалась своего маршрута, вошла, уселась на свободное место и раскрыла перед собой словарь. Она не могла понять, зачем ей нужен этот язык, если все вокруг общались, исключительно, на русском! Где-то в закоулках памяти, строгий воспитатель приказывал ей выучить необходимый словарный минимум за сегодняшний день. Эвелина принялась читать. Странно, но, на этот раз, транскрипция букв почему-то не соответствовала прочтению слова. Идиотские буквы начали раздражать. Написано по дюжине букв, а читаются как четыре звука, почему? Вспомнилось высказывание первого её преподавателя о том, что англичане-де весьма консервативны: язык их меняется, а правописание остаётся прежним. Какая дикость! И такие люди заставили большую часть земного шара говорить на их языке. Да ведь это типичное насилие завоевателей. Пожалуй, похуже какого иного.

Но были же люди, которые не сдались, сохранив собственный язык!

Эта мысль прочно вошла в разум Эвелины и не отпускала его в дальнейшем.

Механически она занималась в институте, автоматически общалась со знакомыми, не переставая думать о независимости. Изредка её отвлекали подруги-однокашницы. Лина отработанно чётко подсказывала им верный ответ, а сама, всё нетерпеливее, поглядывала на часы, словно спешила, сама не зная, куда и зачем.

Эвелина внимательно огляделась по сторонам и удивилась. Пока она думала, за это время ничего не изменилось. Та же аудитория с обшарпанными столами и расшатанными стульями, те же одногруппницы, тот же странноватый препод, уткнувшийся в свои бесчисленные бумажонки. Вроде бы всё как всегда, но в самом воздухе что-то изменилось, незаметно произошёл сдвиг в непонятную сторону. Воздух то тяжелел, то облегчался. То его можно было резать как масло, то чувствовалось, как в мозге циркулирует кровь, принося живительный кислород. Эвелина вдруг поняла, что время – придуманное людьми понятие для того, чтобы оправдать собственную лень. Если человек что-то не успел, заявляет, что ему не хватило времени! Если тяжело работать и лень двигаться, опять же – не хватило времени выспаться! А на самом деле она сидит тут уже часов шесть, не меньше, а по официальному времени – не прошло и двух часов. Эвелине показалось, что все присутствующие об этом знают, но не подают вида, а до неё, в целом мире, никому нет дела.

Но про Эвелину не забыли и продолжали заботиться о ней.

Во время обеденного перерыва Карина Львовна долго разговаривала по душам со своим одноклассником Сулимовичем. Чтобы попасть к нему, на другой конец города, пришлось использовать институтскую машину, отвлечь людей от личных дел и вообще, потратить массу энергии.

После обсуждения основной проблемы Карина Львовна пожаловалась старому другу на свою дочь. Она рассказала Льву Давидовичу обо всех конфликтах с Эвелиной, обо всех странностях дочери. Сулимович со вниманием выслушал школьную подругу. Он понимающе кивал, не перебивая, а в итоге выдал заключение:

– Твоя дочь переживает переходный возраст.

– Как это? С запозданием на десяток лет?

– Конечно, ты ведь сама не дала ей вовремя повзрослеть!

– Как раз наоборот, только я ослабила контроль, вот, пожалуйста! Начались фокусы и капризы! Она всё больше отдаляется от меня!

– Слушай, Карина, если желаешь добра дочери, то дай ей видимость свободы! Перестань опекать её во всём, позволь хоть что-нибудь сделать самостоятельно!

– Лёва, ты думаешь, так будет лучше?

– Безусловно, – подтвердил Сулимович и, сославшись на массу дел, попрощался.

Карина Львовна осталась недовольной советом друга. С чего он решил о неполноценности Эвелины? Да кто дал ему право так говорить? Какой-такой переходный возраст? Это совсем не то, это нечто иное!

Карина Львовна попросила шофёра заехать на переговорный пункт.

– Алло! – приветливо отозвался голос Олимпиады Самсоновны. – Линочка, ты?

– Нет, это мама Линочки твоей! – раздражённо ответила Карина Львовна.

– Ну, что надо? – интонация бабушки сразу высохла.

– Мама, с Линой творится что-то нехорошее! Она стала совсем другой: сердится без причины, но не кричит, не ругается. Наоборот, всё больше замыкается в себе! Она не спит ночами, ходит по дому, на вопросы не отвечает.

– А ты что же?

– Я её уговариваю. Она слушается, но ненадолго, затем снова как-то отключается и уходит в себя.

– А почему ты звонишь мне? Что ты за мать, если не можешь понять собственную дочь? Кому, как не тебе, она должна всё рассказать?

Карина Львовна закусила губу в негодовании.

– Карина! Ты мне говорила, что у неё кто-то есть?

– Не кто-то, а Алик! – Карина Львовна посмотрела на шикарную брошь. – Довольно-таки порядочный молодой человек!

– И что у них?

– Ну, я не знаю.

– Ты ничего не знаешь? Ты не знаешь?! – сорвалась Олимпиада Самсоновна.

– Знаю. Знаю! Зачем так шуметь? Уже люди слышат, как ты орёшь.

– Хорошо, я не буду орать! Ты знаешь, что?

– Ну, я точно не знаю.

– Ну конечно, ты занята диссертацией, судом, ещё Бог весть чем, только не дочерью!

– Хватит ругаться, мама, – устало выдавила Карина Львовна. – Лучше подскажи, что делать-то?

– Проверить её надо! Все молодые люди порядочные, до поры.

– Поняла. Мне это тоже приходило в голову.

– Так давай, действуй! И поскорее! А потом уж решите, что делать!

Во второй половине рабочего дня Карина Львовна занялась поиском лучшего специалиста. Только когда отыскала его и договорилась о цене, тогда лишь успокоилась. Даже в жар перестало бросать. Всегда становится легче, когда решение принято. Человек начинает обмозговывать предполагаемые варианты. В любом случае, Карина Львовна ничего не теряла. Вот только, надо поспешить, как советует бабушка.

– Карина Львовна! – заставил вздрогнуть голос заведующей кафедрой.

– Да, Зельма Яковлевна, – с готовностью отозвалась подчинённая.

– У меня к вам будет небольшая просьба.

– Да, Зельма Яковлевна!

– Мне необходим надёжный человек для одного деликатного поручения.

– Да, Зельма Яковлевна! – с готовностью кивнула доцент Липутина.

– Карина Львовна, я вам прямо скажу. Как подруга подруге, мне необходимо кое-что передать супругу.

– Да, Зельма Яковлевна, – повторила Карина Львовна.

Сердце приятно защемило, если к ней обратилась Сама с деликатной просьбой, то это говорит о многом! Стало быть, Зельма Яковлевна уже выбрала себе преемницу. И это – Карина Львовна! К тому же, если нужно что-то передать супругу, оформляющему документы на выезд, то очень скоро заведующая отбудет вслед за ним.

– Собирайтесь, самолёт через два часа. Билет заказан. После посадки, в аэропорту вас встретит мой супруг, заберёт вот этот дипломат. Вы сможете вернуться сразу. На всё про всё у вас, Карина Львовна, уйдёт не более суток.