Текст книги "Мелочь, но приятно. Юмористические миниатюры, пародии, стихотворения и сказки"

Ироничная и сатирическая поэзия

Мир не без дураков
(несколько необыкновенных историй из жизни обыкновенного Дурака)

«Законченных дураков не бывает, ибо нет предела совершенству…»

Народная глупость

 
Жил
да был
на свете белом,
      свете сером
                       али чёрном,
но скорее закопчённом,
Человек Обыкновенный,
коих тыщи во Вселенной.
Как и все, помимо дел,
           имя,
         вымя,
                       горб имел…
 
 
Вымя, горб – туда-сюда,
приключилась с ним беда!
И такая:
                       с неких пор
(на язык народ наш скор),
стали кликать человечка,
ни волчонком, ни овечкой,
ни за что и зря почём —
непутёвым дурачком.
 
 
Сдеет что себе во вред —
ах, дурак! ума аль ль нет?
о себе подумать след.
 
 
Сдеет что себе во благо —
ох, дурак! Умён, однако…
О себе лишь и печёшься,
аль к другим не повернёшься?
 
 
В общем так,
ты есмь дурак,
         что и как
                не провернёшь,
всё равно не так
                              живёшь.
Он сначала обижался,
               дулся,
             гнулся,
                     огрызался,
а потом всё надоело…
 
 
«Кабы-ть было в энтом дело,
дурачиной слыть —
                  не быть!» —
утешал себя Дурак,
утешал, и скоро так
поглупел,
                        колпак
       надел.
И под этим колпаком
стал заправским дураком.
 

 
Похвалили Дурака,
да не очень, так, слегка,
                         скандачка…
 
 
Возгордился Дурачок, превознёсся…
Ходит, голову задрав,
длинношеий, как жираф,
                      перебрав…
Шевелюрой свод небес купорося…
 
 
Если хвалят вас, Дурак,
значит что-то тут не так,
                         трах-ба-бах…
 
 
Похвала – как сорбент от поноса…
И не знаешь, как тут быть,
  бить глупца, или любить,
                               ущербить…
Да ведь жалко мозгочкẚ-недоростка…
 
 
        Не хвалите Дурака,
       не губите простака,
                             серечка…
Пожалейте, пусть живёт, земь навозя…
 

 
Долго жил Дурак
                 наш так,
был богат,
      теперь бедняк.
Но ему за всё едино:
спать в палатах иль в овине;
жить с деньгами али без…
Всё ж однажды потерял он
к жизне всякий антерес.
 
 
Порешил тогда Дурак
порешить себя…
                        «Вот как?
Что ль в петле аль в речке биться?»
              Порешил он застрелиться,
да пожадничал слегка —
         обманули Дурака,
и продали пистолет,
не стрелявший сотню лет.
Тот осечку-то и дал…
 
 
Самубивец осерчал…
А потом развеселился,
антерес, вишь, появился…
«И воще… – сказал Дурак, —
хоть болтать я не мастак,
ежли прямо посмотреть,
жизнь прекрасна, коль на смерть
пожалеешь ты пятак…»
 

 
Как-то, будто по весне,
     аль по осени, аль не…
Чтой-то глупому не спиться,
собрался́ Дурак жениться —
         надоело так яму
горе мыкать одному.
 
 
Стал невест он выбирать:
 
 
– та красива, да тупица,
к ней ваще не подступица,
не о чем мне с ней болтать —
ничего ни дать, ни взять;
 
 
– та умна, лицом не шибко,
то не дамочка – ошибка
матушки природы,
с ней промучаешься годы,
токмо мож и расшифруешь
что, чего она хотит,
мать её да разъетит;
 
 
– третья дева, мда и мна,
очень даже мне подходит:
и красива, и умна,
идеальная выходит
и подруга, и жена!..
Только дура! не желает
на меня даже смотреть,
что мне мымре! песни петь.
чай, она с огнём, играет!
 
 
Вот так эдак, вот так так!
Загадал тогда Дурак:
«Чёрт с девúцей – пусть глупа,
пусть сварлива и ряба,
лишь б с меня глаз не спускала…»
 
 
(одного загада мало —
не быват загад богат!..
…жажд на рубль – дел на пятак…)
 
 
С той поры живёт Дурак
одинёшенек-один,
        сам себе, блин,
                  господин…
 
 
Кто-то скажет: «И всего-то?
Жизнь не бьёт из огнемёта…
Что тужить, мозги печалить?»
Дурака хандра-унынье
давит-губит в сердце жалит…
Ну, скажи, кому охота
на болвана зенки пялить?!
 

 
Смотрел Дурак во все глаза,
 
 
(катилась по щеке слеза)
 
 
и слушал дурень во все уши,
 
 
(потому что мылся в душе)
 
 
и заметил,
будто мину обезвредил,
что живётся большинству,
                                        тьфу,
               очень как-то
и де-юре, и де-факто —
и ни горько, и ни сладко —
                   лапти всмятку!
Иль, точнее, сапоги.
 
 
(как-то так…)
 
 
Порешил тогда Дурак
помогать людя́м другим.
Вышел дурень на порог
и вскричал, насколько мог:
– Люди добрые! Агу!
Подходите, помогу…
Подходи-и-и… честной народ,
Дурак счастье раздаёт!
 
 
Стали встречные-…
      …поперечные
от него, от дурака в разны стороны,
                                    будо-ть вороны,
разлетаться да шарахаться,
    а идущие вперёд
оборачивать и влёт
                           бить словами,
                               жечь очами,
да беситься и лютеть…
 
 
(гу-гу-гу!)
 
 
и пальцáми у виска вертеть,
                               выворачивать…
«И не стыдно тебе, дураку,
умных нас людей одурачивать!»
 
 
И расстроился Дурак
и сказал:
– Просто мрак!
Ну, никто меня не слышит,
в унисон со мной не дышит,
да слушать тож никто не пытается…
Видно так в миру получается,
добрый люд враги весь повывели…
Люди все душой
чёрной, небольшой
                                        опаршивели…
Но, а злым,
      гнилым
помогать, увы, я не буду.
И вскрывать нарыв
                              я покуда
не хочу!
Свой порыв-…
     …призыв
отменяю,
видно зря волну
                     гоню,
нагоняю.
 
 
Осчастливить всех
даже мне
             не
по плечу!
 
 
(закадровый смех)
 

 
Будто рванул во желудке пластит —
зверский разыгрался аппетит…
И подумал тут Дурак:
«Я желудку абсолютно не враг!
Как-то надо мне заполнить мешок,
а не то повергнет мя шок…»
 
 
В ресторане рванул: всё прекрасно,
и пригоже, и культурно, и ладно —
                                      да накладно…
 
 
А в столовке много «но» —
 
 
(God know!)
 
 
                          как «оНÓ»
                     несъедобНÓ,
то порою всерьёз опасНÓ…
 
 
(иль паче опáсно)
 
 
Дома рад бы сытно Дурак да покушать супца —
                 то провизии нет, то кухарить ленца!
 
 
Напросился Дурак да на свадьбу к дружку.
Не сидел, не пел,
на гостей не глядел…
«Горько!» не кричал,
           головою качал,
                         молчал,
жевал, жевал да жевал —
В общем, сытно, вкусно поел…
в наполнение кожно-мышечному мешку,
   чтобы тот не урчал,
                                                 не бузил!
Да и денег никто у него не спросил!
 
 
Огорчился Дурак:
– Что же так
мало у меня дружков-…
                      корешков?
Словно мамонты они вымирают…
Жизни крут закон таков,
что поминки чаще свадеб бывают…
Так бы жил
    не тужил!
Всех своих друзей оженил —
благо, что дураков пока хватает…
 

 
Приглянулся Дураку да на клумбе цветок.
 
 
(Ok!)
 
 
      Выше всех, кусток…
Крупней всех, браток!
Краше всех, лепесток!!!
 
 
Захотелось Дураку завладеть цветком,
             побоялся рвать он его деньком.
И прокрался ночью, был грешок,
             срезал да остриг стебелёк
                   да под самый корешок…
 
 
(Бог мой!)
 
 
Будто кубок-приз цвет
принёс домой
          да поставил, бред,
дурачок чумной
в дорогую вазу,
и цветок, не сразу,
а к утру
                      взял
                 и завял!
 
 
(дай слёзы утру)
 
 
Осерчал Дурак:
– Ты вот так!
Хошь меня тиранить?
Не хотишь меня ублажать,
   не желашь меня уважать,
услаждать мой глаз,
            нюх дурманить!
       Я как дам сейчас…
Дураком дурак,
               но был добрый малый,
ни по нём
       приём
скоропальный,
на помойку выносить цвет не стал,
на блюдýщу ночь цветик прикопал,
в клумбу, в коей, точь,
                             в ночь
                                          он его сорвал…
А потом,
с понтóм,
совершая небольшой променад,
                                       был не рад,
что совсем засох, облетел…
сей цветок-убог, самострел…
Дурачок вдоль газона гуляет
                                да вздыхает:
«И чего ему – дураку – не хватает?»
 

 
Присосалася к щеке комариха:
напилась она крови, да и раздулась;
            и от сытости, чай, свихнулась;
вот сидит,
      пищит…
                                  Но тут лихо
Дурачок её и прихлопнул!
Кровяной живот глухо лопнул.
Кровь брызнýла фонтаном, слегка
                        измарав щекý Дурака.
«Ох, не повезло ей – корове…
Ох, и жадная была баба! —
подытожил Дурак: – Зла и слáба!
У самой-то, чёрт,
столько крови,
(вот улёт)
а ещё мою, дура, пьёт!»
 

 
То ль во вторник, а то ль в воскресение
                   повстречал,
                           познал
                                  Дурачок вдохновение —
будто малость приня́л
малый зелия спиртного.
 
 
Стал он голову ломать:
«Ну, о чём мне написать?
О Любви, увы, то не ново…
О приятельстве – старомодно!
А о чести – неправдоподобно!!!»
Поскорбел Дурак, пострадал,
посидел в своей скорлупе…
Порешил он песнь
                  написать о себе.
Приглушил гордыню-спесь
и написал:
«Я – Дурак!» —
да, это так.
                                Так и есть!
Не за что не отвечаю,
свою тупость не скрываю,
свою леность не таю,
всем открыто заявляю
и всем прямо говорю:
«Я – дурак… Вот и дурю!»
Но грозят мне:
               «Дурень? Жлоб!
на тебе
по едалу,
        по спине,
                                   в лоб…
Мало?
                    Не?!
На ешо
и пошёл
вон!»
 
 
Затыкают
           кляпом рот,
бьют, пинают,
оскорбляют,
                   вяжут руки,
                                суки…
И шипят:
               «Гад,
шпиён!
Разглашаешь тайну, скот?!»
                         Так всё, вот…
Может все они боятся,
что когда-нибудь и их
жизнь потребует сознаться:
«Кто ты – гений или псих?»
 
 
И они б не суетились,
если б все определись,
Кто они? За что в ответе
на дурацком этом свете?»
 
 
Вдохновенья жар утих
показал Дурак свой стих
человечеку-мудриле…
Снисходительно чел тот
да похлопал по плечу
                        Дурака.
Пожурил его слегка,
мол, обидеть не хочу:
«Но какой ты идиот!
А сходил б ты – простак,
(предписание хорошее),
Со стихом своим (вот так!)
в место (ради благ) ты отхожее…
А не то найдётся доброжелательный враг
(есть видéние!)
проявит своё бдение…
 
 
(точней, бдительность,
или преданность
верноподданность,
проще, проданность —
грехопадение)
 
 
а не то, да не ровен час,
упекут тебя, поместив, как раз,
в надлежащее лечебное заведение…
 

 
Дураку захотелось влюбиться —
и влюбился Дурак, как дурак.
По ночам горемыке не спится,
да и днём всё как будто не так.
 
 
Поумнел, поглупел ли? Кто знает…
Только видно Дурак-то страдает,
хотя нет в том его вины.
 
 
Нам смеяться над ним не с руки —
все мы немножечко дураки,
когда как дураки влюблены!
 

 
Вот решился наш Дурак
                                        счастье-…
                            сладострастье
попытать…
                                 (а как?)
У соседа ссудил
малость деньжат…
 
 
(деньги килограммами в чулане у того лежат!)
 
 
Пачку лотерейных билетов прикупил…
 
 
(а то…
такое, блин, лото!)
 
 
и, надо же! —
он выиграл авто…
 
 
Соседа, аж, завидки берут,
            и пошёл,
             пришёл
             он в районный суд!
Честно ли, или нет
 
 
(бытопись молчит про то)
 
 
отсудил сосед
Дурака авто…
В первое же воскресение
он поехал в загородное поселение,
где повязли в болоте дачки,
покататься на новенькой тачке.
 
 
(идиотизм на оба полушария)
 
 
Тут-то и случилась авария!
И сосед, и машина вдребезги…
 
 
(здравый довод сгинь…
Один лечится, а Другой – рад!)
 
 
О счастья очумел Дурак,
всяка клетка у него поёт:
– Вот, не зря твердят: «Дуракам везёт!»
А ведь на его месте должен был быть Я…
 
 
(такова, блин, блажь бытия!)
 

 
Начитался философских Дурак сочинений
да до рези в глазах, до ума помрачений…
 
 
(несуразно и жутко!)
 
 
И задумался балбес не на шутку…
вывод вызрел сам, опечален Дурак:
– Почему всё устроено скверненько так?..
Как какой любомудр-аспирант,
сел дурило за стол, как петух на насест,
                                                    и в присест
написал философский трактат…
 
 
(мы приводим опционально отчасти):
 
 
«О человеке, его звании, судьбе, окружении и власти
 
 
(не до грубостей нам, не до нежностей…
нет ни лести, ни зависти, ни стыда)
 
 
«… человеческая судьба зависит от трёх неизбежностей:
« – от человека;
« – от окружения;
« – от царя (бишь вождя!).
 
 
(философствование – суть беснование)
 
 
«Каждый человек имеет своё звание:
« – УМНЫЙ [всего добивается в жизни сам];
 
 
(судить о его правоте, увы, не нам)
 
 
« – ДУРАК [если не ступúт – далеко пойдёт];
 
 
(дуракам везёт!)
 
 
« – ПОЛУДУРОК [нечто переходное между Умным и Дураком].
 
 
(как в направлении обратном, так и в прямом)
 
 
«[ему то не везёт, то ума не хватает —
«то веселиться он, то страдает]
«Окружение может состоять:
 
 
(не будем ему возражать)
 
 
« – Умных [при этом и Дураки, и Полудурки не меняют своих званий];
 
 
(не будем других искать толкований)
 
 
« – Дураков [в их окружении Умный слывёт полудурком,
а Полудурок – дураком];
 
 
(в окружении таком
и сигара видится окурком)
 
 
« – Полудурков [Умный слывёт дураком,
«а Дурак, как повезёт, – умным или полудурком].
 
 
(вам подход такой знаком —
Дед Мороз так клеится к Снегуркам)
 
 
«Царствовать могут любые:
«и Умные, и Полудурки.
 
 
(розовые и голубые,
кто во дворце, кто в конурке)
 
 
«На престолах восседают чаще всего Дураки,
«и как правило,
 
 
(и прогнило всё, отрухлявело —
изменить ничего не могѝ)
 
 
«на другое они не способны…
 
 
(неуместны, дурны и злóбны)
 
 
« – Если Царь – Умён – все живут недурственно
за исключением, разве, Царя;
 
 
(объясняется их способностью умственной —
исключительно и благодаря)
 
 
« – Если Царь-царёк – Полудурок —
«одинаково все живут —
«одинаково плохо или одинаково хорошо;
 
 
(душегуб ли царь, самодурок?
филантроп ли царь, баламут? —
и ни ветхо то, ни свежо…)
 
 
« – Если Царь – Дурак,
«то хорошо живут: только Царь,
«дети-жёны, отцы-матери,
«да ещё дружки-прихлебатели…»
 
 
(то не тайный знак,
то ни свет, ни мрак!
Бысть и было так
и сейчас, и встарь…)
 
 
Напечатали Трактат
 
 
(без охот, без лишних трат)
 
 
напечатали, да Люди
отнеслись к тому различно:
 
 
– полизали Лизоблюды,
и ругнулись неприлично;
 
 
– Умные со состраданьем…
пожурили с опозданьем,
пожурили и забыли,
утопив в большой бутыли
боль и злобу, и печаль;
 
 
(умники всегда блажили,
звали всех в далёку даль)
 
 
– Полудурки – посмеялись,
испокон веков они
предавали и боялись…
что сдадут и их;
 
 
(«Распни!» —
это именно они
громче всех кричали
на суде пилатовом…
Во девятом круге адовом
бесы их, знать, заждались…)
 
 
– а провластные
дурни разномастные,
очевидно, не шутя,
Дураку организовали
отпуск творческий в места
отдалённые не столь…
А посыл у них простой:
древесина надобна державе,
чтобы делать из неё бумагу…
…и трактаты издавать…
 
 
(всё для славы,
всё на благо —
век свободы не видать!)
 

 
…и исчез Дурак!
 
 
(как же так?
Я к нему уж привыкнуть успел)
 
 
То ли он, Дурак, поумнел —
дельным стал, пробивным…
…то ль авторитетом блатным…
…то ли песни на Шансоне запел…
Есть иная ещё стратагема —
может, придавило Дурака
неумело подпилённой страницей
будущей великой поэмы?!
 
 
(сбросил жизни конь седока,
обесчещен лох судьбою-блудницей)
 
 
…а может просто Дурак
перестал дурачиться…
 
 
(Так!
Поголовно все осереднячатся)
 
 
…обзавёлся семьёй и работой,
заразился зевотой, икотой…
…у него склероз, целлюлит, артроз,
и проказничать пропала охота…
Чудный сад взрастил, барахлом оброс,
дом купил Дурак в ипотеку
и машину в кредит с прицепом —
в общем стал обычным Никаким Человеком…
Но эта история совсем не об этом!
 
 
(мне прощаться с Дураком нелегко,
умным жить —
не слыть! —
то нелёгкое бремя)
 
 
Но в последнее время
развилось слишком много подлинных дураков.
Кто они? его дети? его подражатели?
дурацкого дела его продолжатели?
или просто наступило их Время?
Время Дураков!
 
 
(может, бросить все дела – и в стремя,
на коне в страну борделей и кабаков
ускакать…
в общем, быть в теме!)
 
 
А у вас никогда не возникало такого ж желания?
Нет.
Может быть, оно и к лучшему…
Значит, не для вас дурацкое это послание,
Значит, всё к финалу идёт злополучному
                                              благополучному…
 
 
P.S. «На лице моём закадычный враг
написал всего одно слово,
ярким росчерком во весь лоб: «Дурак!»
Ну, дурак, дурак… Что такого?
Дураков клеймить разве ново?
Об одном забыл торопливый враг —
что царевичем стал Иван-дурак!»
 

<1995—2021>

Сказъ про глупаго Иоанна —
(три дня из жизни российского алкоголика)

 
          История  Ивана —
        баламута и буяна,
что был реже трезв, чем пьян,
     злополучный Чемодан,
              бабку Глашку
                 да Рубашку,
     сверхнадёжную Подтяжку,
            кошку Муську,
            с супом Миску
    да престранную Записку…
 

 
Огородников Иван —
буйных пьянок ветеран,
брёл в унынье и расстройстве,
потому что был не пьян.
 
 
Злой недуг сразил Ивана,
под названьем «брешь кармана»…
 
 
(Это, в общем, ни смешно,
ни плачевно и ни странно.
Сей болезнью полстраны,
коль не более, больны.
За какого-то Ивана
нет ни боли, ни вины…)
 
 
Ничего нет у Ивана,
кроме вечного изъяна,
многочисленных долгов,
бодуна поутру рано
да под вечер синяков.
Пропил всё и ум, и кров…
 
 
(Но иные пропивались,
оставаясь без штанов!)
 
 
Нет ни дома, ни жены…
Но осталися штаны,
правда, с дырами, но дыры…
… -то не каждому видны.
И, к тому же, у Ивана
были туфли, как ни странно,
и засаленный пиджак
от Кардена иль Кордана —
всё равно… (не в этом дело)
И, пускай, надет на тело,
без рубашки был пиджак, —
зато тело не потело!
 
 
Огородников Иван —
баламутище, буян —
брёл в молчанье и смиренье,
потому что был не пьян…
 
 
Но увидел, вдруг, Иван,
что (на радость? Богом дан)
возлежит у тротуара
на газоне чемодан.
 
 
И тихонько боком, боком,
тайной сапой ли, наскоком,
подобрался наш Иван,
подобрал и хитрым оком
поглядел, кто есть окрест,
совершил рукою крест
и рванул, что было силы,
напрямик, наперерез…
 
 
Прямо в комнатку на Мойке,
ту, в которой, кроме койки,
табурета да стола, были:
Библия на полке
да иконка (я не лгу)
с Божьей Матерью в углу;
да ещё для кошки Муськи
грязный коврик на полу;
на стене динамик рваный,
что будил поутру рано;
полтарелки на столе;
да под койкой три стакана.
В комнатушку шмыг скорее,
понадёжней запер двери,
вскрыл отвёрткой чемодан…
 
 
Ну а там…
 
 
(«Кому же верить?
Что такое? Гадом буду,
если что-нибудь забуду,
сколько лет внушали нам —
«в жизни нету места чуду!»)
 
 
…вдрызг измятая рубашка,
для штанов одна? подтяжка,
пачки долларов! и йен?!
и какая-то бумажка…
 
 
Смял бумажку, в угол бросил,
а душа уж водки просит
при одном лишь только виде
денег… В денежном вопросе:
«тратить денюжки куда?» —
Ваня спец был, хоть куда.
 
 
Деньги есть – пропить их надо,
нету денег – ни беда,
угостят друзья, быть может,
или боженька поможет,
как сегодня вот помог…
Выпьем други… Славься Боже!
 
 
Огородников Иван,
буйных пьянок ветеран,
улыбаясь, полз вдоль стенки…
Был он счастлив, то есть пьян.
 

 
Встав, Иван принял стакан
да тотчас же в чемодан
за деньгами…
Глядь, рубашка.
Порешил тогда Иван:
«Голодранить надоело;
чем ходить на гóло тело —
я рубашечку возьму,
простирну и, знамо дело,
красота!..»
 
 
                          Иван пошёл,
в ванной ржавый таз нашёл,
замочил в воде рубашку
и решил «принять ешо»…
А вернулся… Вот промашка —
суше прежнего рубашка.
 
 
Призадумался Иван:
«Не иначе бабка Глашка…»
Жил Иван с соседкой в ссоре,
коли та ему насолит,
он: то, в злобе, плюнет в щи;
то «нечайно» чай посолит.
 
 
Бабка то не замечала,
головою лишь качала,
бабой набожной была
и, конечно, всё прощала.
 
 
А бессовестный Иван
был к ней добр, когда был пьян.
Ране, было, пил он часто —
наполнялся лишь карман…
 
 
«Славно времечко» прошло,
когда «кажный день везло» —
вот Иван и матюгался,
и срывал на Глашке зло.
 
 
Вину бабка отрицала,
головою лишь качала:
– Ты чего так осерчал?
Мал те трезвого скандала?!
 
 
Вновь Иван воды налил,
вновь рубаху замочил.
«Экспримент» решил поставить —
«энто дело» он любил.
 
 
Ждал он, ждал… Да ждать устал,
призадумался мал-мал,
вскоре вовсе закемарил…
А когда глаза продрал —
всё как раньше…
Вновь промашка:
вновь суха его рубашка;
вновь задумался Иван:
 
 
«Но теперь совсем не Глашка!?
Я ж сидел спиною к двери…
Знать из импортной матерьи,
защищат, знать, от воды…
Вот жа выдумали звери!
Ладно-ть, что врагов корить,
буду я и так ходить,
только б надобно погладить…»
И пошёл утюг просить
у отходчивой соседки.
 
 
Та утюг давала редко,
всё боялась, что пропьёт,
всё ж утюг – не табуретка.
Но на это раз дала!
 
 
Гладить стал, тоска взяла,
всё морщинится рубаха,
как не гладишь – во дела!
 
 
– Да-аа… как следует напиться
не успел… мать! – матерится
Огородников, – Не сплю,
а уж сон кошмарный снится.
 
 
Постоял. Утюг отнёс.
«Кто-то шутит… и всерьёз!
Самого себя, аж, жалко,
и, не просто так, до слёз…»
 
 
Ваня в «чуйствах» прослезился,
остограммился, побрился,
влез в рубаху, денег взял
и, как-будто, испарился…
 
 
Лишь захлопнулася дверь,
озираясь, будто зверь
после спячки из берлоги,
Глаша вышла…
 
 
               «Фу-уу… теперь,
можа дух перевести,
Ваньку ежли довести
до каленья – порешит ведь!
Надо так не повезти
мне с суседом…
Прости, Боже!
всё болтаю и чаго же…
Всё пред боженькой равны!
Так ругаться мне негоже».
 
 
Глаша кликнула тут киску,
налила ей супа в миску
и ушла, бубня под нос:
«Довязать к утру б манишку…»