Текст книги "Оттепель как неповиновение"

заверил нас, что без всяких колебаний, по своей личной глубокой убежденности выступит на Пленуме и подвергнет суровой критике Дудинцева, речь которого вызывает у него искреннее возмущение8383
  Цит. по: Огрызко В. Охранители и либералы. Кн. 1. С. 413.


[Закрыть].

И 8 марта, непосредственно перед закрытием дискуссии, Симонов в ЦДЛ, действительно, выступил – правда, обращаясь к экзекуторам не от своего имени, а отстраненно, «от имени редколлегии „Нового мира“», и, правда, порицая не столько напечатанный им самим роман, сколько неосторожные выступления Дудинцева, который попытался, – процитируем, —

под внешним покровом смелости уйти от прямого, по-настоящему смелого и требующего действительного гражданского мужества ответа на вопрос – что в романе, вопреки основному замыслу автора (а я хочу продолжать в это верить), оказалось работающим не в ту сторону?

То есть Дудинцев, – по Симонову, – был виноват только в том, что посмел не покаяться.

Ведь этого, собственно, и требовали от всех, кто оказался мишенью августейшего гнева: покайтесь, и вам снисхождение будет.

11

А они всё пока не каялись – ни Дудинцев, ни Эренбург, ни Яшин, ни верховоды «Литературной Москвы».

«Читал ублюдочную статью Е. Ну их всех к чертовой матери! Надо делать свое дело», – 14 марта в письме Казакевичу откликнулся на установочную ереминскую статью и, соответственно, на весь ход писательского судилища Паустовский8484
  http://paustovskiy-lit.ru/paustovskiy/letters/letter-284.htm.


[Закрыть].

Вот и пытались делать – 11 апреля, уже через месяц после пленума, представив в Гослитиздат новый, взамен отвергнутого, вариант третьего выпуска своего альманаха.

Роман «Доктор Живаго», который, судя по протоколу заседания редколлегии от 31 марта, находился в редакции8585
  РГАЛИ. Ф. 1579. Оп. 2. Ед. хр. 1.


[Закрыть], все-таки отклонили – как целиком, так и во фрагментах. Зато остальные изменения состава скорее косметические: на месте, – вспоминает Владимир Огнев, – по-прежнему и булгаковская «Жизнь Мольера», и «Начало неведомого века» Паустовского, и «Чудотворная» Тендрякова, и стихи Ахматовой, Пастернака, Евтушенко, Мартынова, «еще что-то». Например, собственная статья Огнева о стихах, которая

была, по выражению Э. Казакевича, бомбой третьего номера. Ее не допускал к печати директор Гослитиздата Г. Владыкин, за нее шел яростный спор между цензорами, с одной стороны, и М. Алигер, Э. Казакевичем, К. Паустовским, В. Кавериным – с другой. Редактировала статью Л. К. Чуковская8686
  Огнев В. Амнистия таланту. С. 175, 176.


[Закрыть].

И этот вполне вроде бы невинный вариант «Литературной Москвы» издательские чиновники, разумеется, не приняли тоже. Ждали, надо думать, как дальше развернутся события. Хрущев, известное дело, буен, но отходчив, поэтому, может быть, оно еще само собой рассосется?

Не рассосалось – 13 мая на встрече с писателями в ЦК Хрущев громыхнул двухчасовой речью, где Дудинцева сравнил с «цыпленком», толстенный альманах назвал «грязной и вредной брошюркой»8787
  Из чего, – по словам его помощника Игоря Черноуцана, – всем стало ясно, что альманаха Хрущев «в глаза не видел» (цит. по: Таубман У. Хрущев. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 339).


[Закрыть], а упорствующим в нигилизме литераторам напомнил, что «мятежа в Венгрии не было бы, если бы своевременно посадили двух-трех горлопанов»8888
  Каверин В. Эпилог. С. 363.


[Закрыть].

Последние иллюзии рассеялись, – записал для памяти Твардовский8989
  Твардовский А. Дневник. 1950–1959. С. 264.


[Закрыть]. И действительно: на следующий день открылся опять-таки четырехдневный пленум правления СП СССР, где уже не давали слова отступникам от генеральной линии, зато их крошили по полной. По всей стране покатились писательские собрания, газеты запестрели статьями с проклятиями в адрес «реваншистов» и с благодарностью дорогому Никите Сергеевичу за науку. А сам он и еще подбавил жару, поручив своим помощникам:

Давайте-ка подумаем, как нам приободрить этих литераторов. Что, если в следующее воскресенье собрать всех московских писателей и артистов у меня на даче? Пусть погуляют, поудят рыбу, потом подадим им обед на свежем воздухе. Идите, распорядитесь9090
  Цит. по: Таубман У. С. 339.


[Закрыть].

19 мая на правительственной даче в Семеновском около трех сотен деятелей культуры, – вспоминает Алексей Аджубей, – действительно

катались на лодках, на тенистых полянах их ждали сервированные столики отнюдь не только с прохладительными напитками. Обед проходил под шатрами. Легкий летний дождь, запахи трав и вкусной еды – все должно было располагать к дружеской беседе. Но шла она довольно остро9191
  Аджубей А. Те десять лет. С. 169.


[Закрыть].

И нетрудно понять почему: как рассказывает Владимир Тендряков в документальной новелле «На блаженном острове коммунизма»,

крепко захмелевший Хрущев оседлал тему идейности в литературе – «лакировщики не такие уж плохие ребята… Мы не станем цацкаться с теми, кто нам исподтишка пакостит!» – под восторженные выкрики верноподданных литераторов, которые тут же по ходу дела стали указывать перстами на своих собратьев: куси их, Никита Сергеевич! свой орган завели – «Литературная Москва»!

<…> Весь свой монарший гнев Хрущев неожиданно обрушил на Маргариту Алигер, повинную только в том, что вместе с другими участвовала в выпуске альманаха.

– Вы идеологический диверсант! Отрыжка капиталистического Запада!

– Никита Сергеевич, что вы говорите?.. Я же коммунистка, член партии…

<…> Но Хрущев обрывал ее:

– Лжете! Не верю таким коммунистам! Вот беспартийному Соболеву верю!..

Осанистый Соболев <…> усердно вскакивал, услужливо выкрикивал:

– Верно, Никита Сергеевич! Верно! Нельзя им верить!9292
  Тендряков В. На блаженном острове коммунизма // Новый мир. 1988. № 9. С. 27–28.


[Закрыть]

12

И разве могли в ответ на призыв «Куси их!» не расшириться как круг добровольных палачей, так и круг их жертв! Свои «групповщики» и «фрондеры», «реваншистские», «антисоветские», «враждебные», «демагогические» и «инакомыслящие» элементы, «остатки разгромленных в свое время партией различных мелкобуржуазных, формалистических группировок и течений» нашлись едва не в каждой из писательских организаций страны. К числу «мальчиков для битья» прибавили Даниила Гранина за рассказ «Собственное мнение» (Новый мир. 1956. № 8), Александра Володина за пьесу «Фабричная девчонка» (Театр. 1956. № 9), Семена Кирсанова за поэму «Семь дней недели» (Новый мир. 1956. № 9), Евгения Евтушенко за поэму «Станция Зима» (Октябрь. 1956. № 10) и, уж конечно, всех, кто «засветился» в «Литературной Москве» – от Ильи Эренбурга до Юрия Нагибина. В докладных записках по инстанциям отмечено было даже, что

фрондерствующая группа московских литераторов пытается оказать влияние и на другие виды искусства. Так, например, на художественном совете киностудии «Мосфильм» Э. Казакевич, А. Твардовский отстаивали вместе с автором сценария В. Тендряковым порочный кинофильм «Тугой узел», который был объявлен подлинно партийным, программным для нашего искусства произведением9393
  Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 678.


[Закрыть].

Ударили, естественно, и по попыткам пересмотреть историю советской литературы. «Цветаева – явление крошечное», – констатировал А. Дымшиц, заметив одновременно, что «путь Пастернака нас огорчал и огорчает по сей день»9494
  Литературная газета. 1957. 21 мая.


[Закрыть]. «В стихах Заболоцкого преобладает унылый и маленький мирок», – заявил Е. Долматовский9595
  Там же.


[Закрыть], а питерского прозаика Петра Капицу стихи Мандельштама разочаровали «низким уровнем мастерства»9696
  Цит. по: Золотоносов М. Гадюшник. С. 553.


[Закрыть].

Что же до членов альманашной редколлегии, то их, как это и делается обыкновенно, попытались расколоть. И на всех этих пленумах, партийных собраниях, и в печати. Они почувствовали себя оскорбленными, и 25 мая 1957 года, откликаясь на очередную газетную передовицу «Народ ждет новых книг», Александр Бек, Константин Паустовский, Владимир Тендряков отослали письмо, где сказано:

Критикуя альманах «Литературная Москва», редакция «Литературной газеты» по непонятным нам соображениям упоминает фамилии лишь четырех членов редколлегии альманаха, а именно: т.т. Э. Казакевича, М. Алигер, В. Каверина и В. Рудного.

Мы, нижеподписавшиеся, тоже являемся членами редколлегии альманаха «Литературная Москва», как это указано на заглавном листе первого и второго сборников, и полностью несем ответственность за их содержание9797
  Цит. по: Розенблюм О., Тендрякова М. «Наше время богато примерами солдатского мужества и почти совсем не знало гражданского…». Владимир Тендряков об Эммануиле Казакевиче // Знамя. 2019. № 7. С. 148–149. Отправленная Д. Шепилову 28 мая просьба Э. Казакевича, К. Паустовского, А. Бека, М. Алигер, В. Тендрякова, В. Каверина, В. Рудного «защитить нас от клеветы и травли, организованной недобросовестными людьми» (РГАЛИ. Ф. 1579. Оп. 2. Д. 22) была оставлена без удовлетворения.


[Закрыть].

И, воля ваша, лучше помнить этот самоотверженный жест солидарности, чем то, что со временем большинство членов редколлегии, прежде всего коммунистов, под чудовищным каждодневным давлением вынуждены были пусть не отречься от своего детища, пусть не предать своих товарищей, но все-таки покаяться.

13

Не сразу, совсем не сразу.

Уже и Д. Гранин, автор «Собственного мнения», и В. Кетлинская, поначалу публично поддерживавшая роман «Не хлебом единым», признали свои ошибки, а пристегнутые к «ревизионистам» К. Симонов, О. Берггольц, В Губарев – свои заблуждения. Уже и «„беспартийный писатель“ С. Кирсанов, серьезно отнесясь к критике своей поэмы „Семь дней недели“, заявил, что решительно переделывает свое произведение»9898
  Литературная газета. 1957. 6 октября.


[Закрыть]. А главные обвиняемые, – как сказано в одном из газетных отчетов, – «упорствовали в молчании», и этот, – опять же из отчетов, – «подвиг молчания» очень донимал птиц ловчих и их дрессировщиков.

Да вот пример.

Объединенное собрание парторганизаций московских писателей и правления СП СССР – для вящего устрашения – проходит не в Доме литераторов, а в Краснопресненском райкоме КПСС. Большой сумрачный зал набит битком. Установочную речь произносит кандидат в члены Президиума, секретарь ЦК Е. Фурцева, затем привычное бичевание ослушников в прениях, заранее заготовленная зубодробительная резолюция с осуждением «Литературной Москвы» и ее редакторов…

Кто за? Кто против? Те, кто против, – вспоминает В. Тендряков, – опять-таки привычно, чтобы руки не поднимать, прячутся, пригибаясь, за спинами друг у друга. Но на заданный для проформы вопрос: «Кто воздержался?» – «в первом ряду подымается рука. И зал, колыхнувшись, привстает, молчаливо и почтительно. Рука Казакевича – беспомощная, щемяще жалкая в своем одиночестве. Но она поднята, эта рука!» И, – продолжает Тендряков, – «тот, кто ее видел, может считать, что был свидетелем одного из первых проявлений гражданского мужества после казарменной эпохи Сталина. Если не самым первым…»9999
  Цит. по: Розенблюм О., Тендрякова М. «Наше время богато примерами солдатского мужества и почти совсем не знало гражданского…». Владимир Тендряков об Эммануиле Казакевиче // Знамя. 2019. № 7. С. 148–149.


[Закрыть]

14

Давили, впрочем, на ослушников все круче. Вот и Александр Бек сдался. Сдалась Маргарита Алигер:

Я как коммунист, принимающий каждый партийный документ как нечто целиком и беспредельно мое личное, непреложное, могу сейчас без всяких обиняков и оговорок, без всякой ложной боязни уронить чувство собственного достоинства, прямо и твердо сказать товарищам, что все правильно, я действительно совершила те ошибки, о которых говорит тов. Хрущев. Я их совершила, я в них упорствовала, но я их поняла и признала продуманно и сознательно, и вы об этом знаете100100
  Литературная газета. 1957. 6 октября.


[Закрыть].

На очередном собрании и Эммануил Казакевич виновато пробубнил что-то невразумительное, что товарищами по партии было с облегчением расценено как долгожданная сдача. Так что, – свидетельствует Каверин, – «только два члена редколлегии – Паустовский и я – не покаялись. Паустовский отказался, а мне как неисправимо порочному это даже не предложили»101101
  Каверин В. Эпилог. С. 368.


[Закрыть].

Но почему же все-таки сдались писатели-коммунисты? В порядке партийной дисциплины? Плетью обуха, мол, не перешибешь? Или надежда, что это ценой удастся продолжить свое дело, еще тлела?

15

Сегодня, 9 сентября, – написал Казакевич товарищам по редколлегии, старым и новым, – можно сказать, что третий номер альманаха, так сильно задержавшийся, в основном готов. Повести Бакланова, Тендрякова, Давурина, Ржевской, Юнги, Шаровой, рассказы Бруштейн, Кнорре, Яшина, Аргуновой – вся наша проза, по-моему, на высоком уровне. <…> У нас хороший отдел воспоминаний и заметок о прошлом. Поэзия нуждается в дополнениях – ее мало. Вопрос о публицистике и критике следует продумать. Статьи Юзовского, Кардина и Эренбурга настоящего отдела еще не составляют102102
  Казакевич Э. Слушая время. С. 402.


[Закрыть].

И планы продолжали роиться самые безумные. Как вспоминает Даниил Данин,

Эммануил Казакевич мечтал напечатать там «Рождественскую звезду» <Бориса Пастернака>. По тем временам это было цензурно неосуществимо. Следовало придумать спасительную уловку. И он ее придумал.

– Эмик, вы – гениальный редактор! – с безрадостным знанием дела сказала ему тогда СД <Софья Дмитриевна Разумовская, жена Данина>. – А что Борис Леонидович?

– Не согласился! – с досадой, но весело ответил Казакевич.

– Кажется, вы не очень огорчены? – спросила СД.

– Да! Не очень! Мы все уступаем. А он – нет! Нет и все!

Уловка же была замечательно проста: дать стихотворению заглавие (или подзаголовок – точно не помню) – «Старые мастера». Стихи мгновенно становились проходными – без жертв: вся вещь, как целое, сразу перемещалась из сферы религиозного сознания в сферу изобразительного искусства!

Однако этого-то и не захотел принять Пастернак. «Ему привиделось предательство веры», – пересказывал Казакевич103103
  Данин Д. Бремя стыда. С. 93. Стоит внимания, что именно так – под общим заголовком «Из цикла „Старые мастера“» – стихотворения Пастернака «Магдалина», «Рождественская звезда», «Гефсиманский сад» и «Гамлет», предваренные статьей Андрея Вознесенского «Четыре осенние песни», впервые в СССР появились на страницах московского альманаха «День поэзии 1980» (М.: Советский писатель, 1980). Публикация Е. Б. Пастернака.


[Закрыть].

Впрочем, мечты мечтами, а осторожность осторожностью, и на состоявшемся в тот же день, 9 сентября, заседании редколлегии было принято решение об исключении из третьего номера стихов Анны Ахматовой. Вот выписки из протокола:

т. Макарьев: <…> Я категорически против печатания стихов Ахматовой.

т. <Н. К.> Чуковский: Из того, что имеется, я категорически против помещения в юбилейном номере Ахматовой и Евтушенко.

т. Алигер: <…> Следует снять стихи Ахматовой104104
  РГАЛИ. Ф. 1579. Оп. 2. Ед. хр. 1. Согласно дневниковой записи Лидии Чуковской, датированной еще 3 января, «Ахматова передала в третий сборник альманаха – на выбор редакции – около десяти стихотворений». А в записи от 30 сентября пересказан ее разговор с Маргаритой Алигер: «„Пока меня не было <…> тут многое вынули“. – „Что же именно?“ – „Да вот стихи Ахматовой, хотя бы“. – „А почему?“ – „Видите ли, она ведь не москвичка“… <…>
  „– Вы посоветуйте Анне Андреевне отдать свои стихи в другое место“, – сказала мне на прощание Алигер.
  Закрывают их, что ли?» (Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 236, 267).


[Закрыть].

16

Однако добровольные вивисекции не помогли. Не помогла и замена рискованных текстов на новые.

Информация о том, что третий выпуск «Литературной Москвы» подготовлен и сдан в производство, появилась в бюллетене «Московский литератор» 2 декабря 1957 года. А 14 марта уже 1958 года на совещании в Гослитиздате, где рассматривался очередной вариант состава, было признано:

Редколлегия недостаточно строго отнеслась к отбору стихов А. Твардовского. Вызывает удивление включение таких стихов, как «Все учить вы меня норовите…» и «Есть что-то в долголетьи…».

В. Корнилов. – Шофер. – Очень слабая вещь, плохой стих. Хотя это и тема современности, но она подана как в пьесе «Трое едут на целину»105105
  Имеется в виду нещадно разруганная начальством и сервильными критиками пьеса Николая Погодина.


[Закрыть]. Много словесных огрехов. Нельзя так целину и людей целины подавать106106
  Повесть в стихах «Шофер» будет опубликована в 1961 году в альманахе «Тарусские страницы».


[Закрыть].

И принято решение:

Обратиться в Секретариат Союза писателей с просьбой оказать помощь в работе над сборником. <…> В срочном порядке подыскивать для сборника современные вещи107107
  РГАЛИ. Ф. 1579. Оп. 2. Ед. хр. 5.


[Закрыть].

Однако и это не помогло, так что 11 июня общее собрание московских писателей постановило вообще прекратить издание альманаха «Литературная Москва».

Протестующее письмо Эммануила Казакевича:

Если работа редколлегии «Литературной Москвы» и особенно моя, как главного редактора, признана плохой, то ясно, что надо новую редколлегию и нового главного редактора, но выход альманаха, так хорошо и верно задуманного, не должен быть прекращен, —

не было принято во внимание108108
  Казакевич Э. Слушая время. С. 437.


[Закрыть]. Но почти год прошел, пока в марте уже 1959 года Президиум СП СССР поставил финальную точку: «Выпуск третьего сборника Литературная Москва признан нецелесообразным»109109
  РГАЛИ. Ф. 1570. Оп. 2. Ед. хр. 5.


[Закрыть].

17

Вот, собственно, и все. Кооперативная эра в истории оттепели завершилась, едва начавшись. И многое ее современникам стало ясно.

Что в советской литературе, – как применительно к другому поводу сказала Лидия Чуковская, – «граница охраняема, но неизвестна»110110
  Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 207.


[Закрыть], и понять, где именно она в данный момент проходит, можно только путем проб и ошибок.

Что за легальные проекты, тормозящие перед этой границей, уже не сажают, не исключают из партии, Союза писателей и вообще не выталкивают из публичного пространства.

Что, – процитируем Вениамина Каверина, – никакое подлинное общественное дело, оставаясь в легальном поле, невозможно, «если оно не опирается (или слабо опирается) на официальный, находящийся под присмотром аппарат»111111
  Каверин В. Эпилог. С. 342.


[Закрыть].

И наконец, что даже благонамеренные «совписы» – это уже не стадо, покорно голосующее за все, что им велено, а источник постоянного беспокойства для власти, особенно если они, «совписы», объединяются для какого-то дела.

И что, соответственно, следить за ними надо неусыпно.

Вот и прикрыли вроде бы «Литературную Москву» навсегда, а Отдел науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР 24 февраля 1959 года бдительно информирует инстанции о том, что, по сообщению главного редактора «Литературы и жизни» Виктора Полторацкого,

за последнее время в литературных кругах ведутся разговоры о пребывании в Ялте группы писателей, связанной с альманахом «Литературная Москва». Недавно в Ялту выехали: К. Паустовский, А. Арбузов, М. Алигер, В. Каверин, Э. Казакевич, В. Рудный и др. Поездка данной группы писателей в Ялту накануне III Всесоюзного съезда писателей СССР расценивается литературными кругами как своеобразный предсъездовский маневр, являющийся следствием остатков групповщины среди части писателей.

Как предполагает В. Огрызко,

вожди охранителей очень боялись, что либералы смогут консолидироваться и взять реванш за поражение на учредительном съезде писателей России. <…> Охранители опасались, как бы либералы на съезде на пост руководителя Союза не выдвинули бы Константина Паустовского. В этом случае забаллотировать кандидатуру Паустовского было бы очень сложно112112
  Цит. по: Огрызко В. Все решала партия: Литературная Россия под контролем Старой площади. М.: Литературная Россия, 2016. С. 173–174.


[Закрыть].

Эти подслушанные разговоры кажутся властям настолько опасными, что 26 февраля уже и председатель КГБ А. Шелепин отсылает докладную записку, что, мол,

писатели Паустовский, Казакевич, Каверин, Рудный и поэтесса Алигер, собравшись в январе с. г. в Доме творчества в Ялте <…> оживленно обсуждали между собою вопросы развития советской литературы, которая, по их мнению, находится в неблагополучном состоянии.

Основной причиной такого положения они считают наличие в руководящем ядре писателей Софронова, Грибачева, Первенцева, Поповкина, Кочетова, без «разоблачения» которых нельзя якобы добиться консолидации писательской интеллигенции <…>.

Казакевич, Алигер и другие полагают, что на предстоящем 3‐м съезде писателей СССР «кто-то» все-таки выступит и разгромит «софроновцев». Скорее всего это, по их мнению, сделает Твардовский или Панферов, но, возможно, Сурков или Полевой113113
  Там же. С. 175–176.


[Закрыть].

Так мало того. 16 мая заведующий Отделом науки, культуры и школ ЦК КПСС по РСФСР Н. Казьмин, со ссылкой на своего постоянного информатора В. Полторацкого, вновь тревожит начальство вестями «о настроениях среди писателей, группировавшихся ранее вокруг альманаха „Литературная Москва“».

Эти писатели, – говорится в письме, —

неоднократно собирались и обсуждали наиболее актуальные вопросы современной советской литературы. Многие из этих писателей дважды встречались в г. Ялте. Последняя встреча в Ялте особенно вызывает большую тревогу в смысле активизации данной группы, ее попытки развернуть проповедь прежних политически вредных взглядов.

Следует отметить, что среди писателей, собиравшихся в Ялте, нет единой точки зрения на формы и методы проведения своей линии в литературе. Существует два мнения – Э. Казакевича и К. Паустовского. Э. Казакевич считает, что следует продолжать линию молчания и таким образом оказывать свое влияние. Его поддерживают В. Каверин и В. Рудный. К. Паустовский ратует за развертывание активных действий. К. Паустовский так объяснил свою позицию: «Пастернаку ничего не сделали. Теперь не садят в тюрьму. Ничего и нам не сделают. Не могут что-либо сделать: боятся мнения международной общественности. Теперь не так легко обидеть писателя. Настало время и нам выступить». К. Паустовского активно поддерживает В. Тендряков.

К. Паустовский выдвинул идею о занятии командных высот в периодических печатных изданиях людьми, близкими к писателям, группировавшимся ранее вокруг альманаха «Литературная Москва». Он поставил также вопрос о необходимости завладения умами талантливой творческой молодежи114114
  Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 239.


[Закрыть].

18

У страха, еще раз напомним, глаза велики. Но на этот раз обошлось, как будет обходиться и во все следующие разы.

Возможно, – снова вернемся к высказываниям А. Шелепина, – потому что,

несмотря на близость между Паустовским, Казакевичем и другими лицами названной группы писателей, спаянностью она не отличается, и даже, наоборот, заметно настороженное отношение этих писателей друг к другу115115
  Цит. по: Огрызко В. Все решала партия. С. 177.


[Закрыть].

А возможно, потому что настоящих буйных в писательской среде еще не народилось, и недавний нобелевский скандал с Пастернаком изрядно остудил даже самых строптивых.

Во всяком случае, на III съезде писателей СССР, прошедшем 18–23 мая 1959 года в Большом Кремлевском дворце, с подрывными речами не выступил никто. О «Литературной Москве», да и о «Докторе Живаго» уже не упоминали. Основной докладчик А. Сурков, напротив, благодушно отметил:

Большинство тех, кто допускал ошибочные высказывания или искаженно изображал в произведениях явления действительности, осознали свои недавние заблуждения и проявили стремление освободиться от них в дальнейшей своей литературной деятельности.

Так что Хрущев, произнесший там речь, мог сменить остерегающее рычанье на примирительный тон:

Вы можете сказать: критикуйте нас, управляйте нами, если произведение неправильное, не печатайте его. Но вы знаете, как нелегко сразу решить, что печатать, а что не печатать. Легче всего не печатать ничего, тогда и ошибок не будет… Но это будет глупость. Следовательно, товарищи, не взваливайте на правительство решение таких вопросов, решайте их сами, по-товарищески.

Узда ослабла, и оттепель на три с половиной года вновь вернулась – вплоть до истребительного похода самодержца в Манеж 1 декабря 1962-го.