Электронная библиотека » Сергей Донской » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 2 октября 2013, 03:51


Автор книги: Сергей Донской


Жанр: Шпионские детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Что ты сказал? – Тамарин вопрос прозвучал почти одновременно со звоном разбитой чашки. – Жениться?

– Разумеется. Немного старомодно, но так уж я устроен.

– Это предложение?

– Ультиматум, – отрезал Бондарь. – Возражения не принимаются.

Все, на что оказалась способна Тамара, так это склониться над осколками чашки. «На счастье, – крутилось в ее низко опущенной голове, – на счастье, на счастье».

Ей не верилось, что это действительно так, но тем не менее она была почти счастлива.

* * *

После столь своеобразного предложения руки и сердца в кухне надолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь звяканьем посуды. По традиции, Тамара готовила кофе, а это был достаточно ответственный процесс, чтобы отвлекаться на разговоры.

Разлив напиток по чашкам, она набрала чайную ложку сахара, добавила туда четырнадцать капель подогретого грузинского коньяка и подожгла. По кухне поплыл душистый карамельный аромат. Сидящий за столом Бондарь принялся машинально разминать сигарету, предвкушая момент, когда за обжигающим глотком кофе последует первая утренняя затяжка.

– Ты сегодня опять дома? – спросила Тамара, тщательно размешивая жженый сахар в чашке.

– Нет, – ответил Бондарь. – С этим покончено. Сколько можно торчать в четырех стенах?

– Все-таки решил вернуться на службу?

– По-твоему, я больше ни на что не гожусь?

– Наоборот, – поспешно произнесла Тамара, поджигая вторую порцию сахара. – Мне нравится, что ты работаешь в ФСБ.

– Работал, – буркнул Бондарь. Он не ожидал, что скользкая тема будет затронута раньше, чем ему позволят насладиться кофеином и никотином.

– Куда же ты собираешься? – тихо спросила Тамара. – Или это государственная тайна?

– У меня больше нет допуска к государственным тайнам. Меня выперли с Лубянки, пора бы к этому привыкнуть.

– Не получается.

– Почему?

– Для меня ты капитан Бондарь и всегда им останешься. – Тамара добавила в кофе немного взбитых сливок. – Тот самый капитан ФСБ, который однажды спас мне жизнь, материализовавшись из облака пыли и дыма.

– Давай без этой романтики, ну ее к чертям, – поморщился Бондарь.

– Романтика? Взорвать автоколонну с вооруженными до зубов жандармами – это, по-твоему, романтика?

– Все в прошлом, Тамара. Отныне я сугубо штатский и предельно законопослушный гражданин, чем очень даже доволен. Сколько можно мотаться по свету, совершая подвиги, за которые даже зарплату не всегда выдают вовремя? Надоело! Баста!

По завершении тирады Бондарь вставил сигарету в рот и так свирепо стиснул фильтр зубами, словно намеревался перекусить его пополам.

– Не могу представить тебя в роли домоседа, – сказала Тамара, высыпая в чашки с кофе шоколадные крошки.

– Кто сказал, что я собираюсь сидеть дома? – нахмурился Бондарь. – И вовсе даже нет. Сразу после завтрака я отправляюсь устраиваться на работу.

– Что за работа?

– Буду охранником при одной важной особе.

– Ты прошел предварительный отбор? – удивилась Тамара. – Почему же мне об этом ничего не известно?

– Отбор я пока не прошел, – признался Бондарь. – Сегодня собеседование, или, как это модно называть, интервью. – Он отхлебнул кофе, закурил и добавил: – Я обязан оказаться на высоте.

– Обязан?

Тамара, которая по обыкновению пила кофе вприкуску с чурчхелой из грецких орехов в застывшем виноградном соке, внимательно посмотрела на Бондаря.

– Должен, – поправился он.

– Это так важно для тебя?

Вместо того чтобы ответить, Бондарь втянул в себя кофейный аромат, сделал глоток и снова затянулся дымом, проявляя полнейшее равнодушие к теме. Имея за плечами огромный опыт оперативника Службы безопасности, он умел скрывать чувства, однако такую женщину, как Тамара, провести было трудно. Ее глаза неотрывно следили за Бондарем, анализируя каждое движение его лицевых мускулов, ее мозг регистрировал малейшие нюансы интонации, взвешивал услышанное и выделял главное из множества второстепенных деталей. Наконец Тамара сделала какой-то вывод и тихо произнесла:

– Женя, не надо со мной хитрить. Мы, грузинки, ужасные гордячки и не докапываемся до правды, когда подозреваем, что ее от нас скрывают. Но все же мне будет обидно, если ты начнешь темнить. Скажи честно, я это заслужила?

– Нет, – качнул головой Бондарь. Сигарета закончилась слишком быстро. Не зная, чем занять руки, он обхватил ими пустую чашку. На дне темнела кофейная гуща, напоминающая по форме волчью морду.

– Тогда, – предложила Тамара, – договаривай. Я ведь с раннего утра чувствую, как ты маешься.

– Я не маюсь!

– Еще как маешься! Хочешь мне что-то сказать, но не знаешь, с чего начать. Что-то случилось?

– А что могло случиться? – пожал плечами Бондарь. – Все нормально. Просто мне дали понять, что моя новая работа будет связана с длительными командировками. Не думаю, что это продлится долго, но…

– Так, – Тамара медленно встала, опираясь руками о стол. Это был непроизвольный жест человека, теряющего почву под ногами. Казалось, она вот-вот лишится чувств, так резко отхлынула кровь от ее лица. Тем не менее голос ее звучал ровно. – Ты противоречишь себе, Женя, – сказала она. – Как это длительные командировки могут продлиться недолго?

– Не придирайся к словам, – попросил Бондарь, вертя чашку так и эдак. Волчья морда на дне упорно не желала превращаться во что-нибудь другое.

– Когда ты уезжаешь? – спросила Тамара, найдя в себе силы распрямиться во весь рост и сцепить пальцы за спиной. Это была ее излюбленная поза, но сегодня она походила не на отличницу у школьной доски, а на партизанку, выведенную на расстрел.

– Точно не знаю, но думаю, что скоро, – ответил Бондарь, прикуривая новую сигарету. – Может быть, прямо сегодня, может, завтра или послезавтра.

– Намек поняла.

– Ничего ты не поняла. Это не моя прихоть. Должен же я как-то зарабатывать на жизнь, верно?

– Как-то, – повторила Тамара словечко. По– видимому, оно ей не понравилось. – Прежде я не замечала за тобой тяги охранять всяких важных персон, – сказала она. – Наоборот.

– Ты меня плохо знаешь, – заверил ее Бондарь.

– Ошибаешься. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы отличить ложь от правды. – Тамара качнулась с пятки на носок. – Тут одно из двух. Либо ты по-прежнему служишь на Лубянке, но зачем-то скрываешь это от меня, либо…

– Либо?

– Либо ищешь повод со мной расстаться.

Лед отчуждения становился все прочнее, все толще. Бондарю казалось, что он общается с Тамарой сквозь прозрачную холодную перегородку. Слова доносятся, но смысл искажается до неузнаваемости.

– Ты так думаешь? – спросил он.

– Я в этом уверена, – отчеканила Тамара.

– Что я должен сделать, чтобы тебя переубедить? Заняться вязанием на дому? Освоить арфу и зарабатывать платными уроками?

– Поступай, как знаешь.

– Постой, – сказал Бондарь повернувшейся к нему спине.

Не произнеся ни слова, Тамара удалилась в комнату. Бондарь пошел за ней, проклиная себя и свою профессию. Ему хотелось сказать что-нибудь ласковое, но он не имел на это права. Выяснять отношения лучше сразу и до конца. Это как удалять пулю. Чем дольше тянешь, тем больнее получается.

– Мы не договорили, – сухо произнес он, остановившись позади Тамары, уткнувшейся в окно. – Я не сказал главного.

Она не шелохнулась. Бросила тусклым голосом:

– Слушаю.

– Пока я буду находиться в отъезде, тебе лучше перебраться к родственникам, – хрипло начал Бондарь. – Насколько мне известно, у тебя в Москве хватает дядюшек и тетушек.

– Ты как настоящий агент 007 с лицензией на убийство. – Тамара медленно повернулась. – Ты меня убиваешь, Женя. По-настоящему. Наповал.

– Пойми, люди, к которым я нанимаюсь, чрезвычайно опасны. Все может случиться. – Бондарь взял Тамару за плечи и слегка встряхнул ее, чтобы она не стояла перед ним мраморной статуей с белым неподвижным лицом. – Мне не хочется, чтобы в случае чего ты расплачивалась за мои промахи.

– Такие, как ты, никогда не промахиваются, Женя, – покачала головой Тамара. – У тебя такой взгляд, будто ты постоянно целишься. На этот раз в меня… Сюда. – Она прикоснулась к груди. – Неужели тебе до сих пор не ясно? Я здесь не только для того, чтобы делить с тобой стол и постель. Я осталась с тобой, чтобы разделить с тобой судьбу. – Она поморщилась. – Звучит высокопарно, но это действительно так. Если я тебе больше не нужна, скажи, и я уйду.

– Речь не об этом! – воскликнул Бондарь. – Это вынужденная мера. Временная. Находиться рядом с богатыми, очень богатыми людьми, все равно что переплывать реку с пираньями. Никогда не знаешь, чем это закончится. В таких случаях лучше подстраховаться. Одно дело рисковать собственной головой, а другое – подставлять любимых. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала из-за меня.

– Это единственная причина, по которой я должна переселиться к родственникам? – спросила Тамара. Ее обычно бархатистый, влажный взгляд был тверд и сух.

– Да, – коротко кивнул Бондарь.

– В таком случае я остаюсь.

– Ты уезжаешь.

– Остаюсь!

– Не спорь!

– Буду!

Стало ясно, что переубедить Тамару не удастся. Оставался последний, жестокий вариант. Указать Тамаре на дверь и тем самым уберечь ее от опасностей, которые, по глубокому убеждению Бондаря, были не за горами. Он попытался сделать то, что должен был сделать, но не сумел. Все его существо противилось этому. Такие, как Тамара, не прощают оскорблений. Уйдя сегодня, она уже никогда больше не вернется. А Бондарь не мыслил без нее жизни. Он слишком привык к новой жизни. Размяк, как пластилин на солнце.

– Черт с тобой, – буркнул Бондарь, сопровождая свои слова раздраженным взмахом руки. – Оставайся. Но не надейся, что я откажусь от работы и буду сидеть подле твоей юбки.

– Я не надеюсь, – тихо произнесла Тамара. – Но все-таки не бросай меня одну надолго, ладно? Иначе я умру.

– Прикуси язык, – бросил Бондарь, направляясь в спальню.

Тамара была слишком обессилена спором, чтобы последовать совету. Она не прикусила язык, а доплелась до дивана и упала на него, чувствуя себя совершенно разбитой и опустошенной. Знала бы она, что кто-то там, наверху, где вершатся человеческие судьбы, услышал ее последние слова и взял их на заметку…

Глава 6,
в которой грубо попираются нормы трудового законодательства Российской Федерации

Маргарита Марковна Морталюк откинулась на спинку кресла и прищурилась, разглядывая вошедшего. Он оказался выше, чем она ожидала. Причиной тому была подчеркнуто прямая осанка и свободно развернутые плечи Бондаря. Остановившись на пороге, он смотрел куда-то поверх голов сидящих за столом. Его руки свободно свисали вниз, свидетельствуя о том, что их обладатель не испытывает ни волнения, ни чувства неловкости. Он не переминался с ноги на ногу, не покашливал и не делал лишних движений. Молча стоял. Молча ждал. Достаточно было присмотреться к его лицу, чтобы понять: этот человек не привык суетиться или заискивать.

– Подойдите, пожалуйста, ближе, – доброжелательно сказала Морталюк, сопровождая приглашение манящим движением пальца. – Сколько вам лет?

– Двадцать семь, – ответил Бондарь, делая два шага вперед.

В его серо-голубых глазах не промелькнуло ни тени смущения, когда Щусевич поспешил уличить его во лжи:

– Неправда! Вам уже за тридцать, Евгений Николаевич!

– Зачем спрашиваете, если знаете? – Бондарь пожал плечами.

– Откуда вам известно, что мы знаем, а что нет? – запальчиво спросил Щусевич. Внешне напоминая жуткого монстра, он вел себя как мальчишка.

Бондарь удостоил его долгого задумчивого взгляда, после чего неохотно разжал губы:

– У вас ведь не какая-нибудь шарашкина контора, а солидная фирма. Без тщательной проверки вы даже шофера на работу не принимаете, не то что сотрудников секьюрити.

– Наводили справки? – полюбопытствовала Морталюк.

– Так же, как и вы, – невозмутимо ответил Бондарь.

– По своим фээсбэшным каналам?

– По своим бывшим фээсбэшным каналам.

– И много удалось накопать?

– Достаточно, чтобы убедиться, что вы мне подходите.

– Ого! – вскричал ерзающий в кресле Щусевич. – Мы ему подходим, ты слышала, Марго? А он нам?

– Полагаю, что да, – сказал Бондарь. – Вам нужен хороший специалист с соответствующими навыками и опытом.

– А вам? – осведомилась Морталюк. – Что вам нужно, Евгений Николаевич?

– Хороший и стабильный заработок, Маргарита Марковна. Причем очень хороший. – Бондарь позволил себе полуулыбку, однако его подбородок, помеченный горизонтальным шрамом, оставался надменно приподнятым, а глаза не излучали ничего, кроме арктического холода. – Дело в том, что я не собираюсь работать на кого-либо до старости. Год, от силы два. За это время я должен скопить достаточно денег, чтобы больше никогда не наниматься на службу.

– Вы не любите работать? – изобразила удивление Морталюк.

– Не больше, чем любой из присутствующих, – уклончиво ответил Бондарь.

– Мне не нужны лентяи.

– Не думаю, что в этой комнате есть хотя бы один лентяй.

– Ого! – повторился Щусевич.

– Вы держитесь слишком самоуверенно, – заметила Морталюк. – Не боитесь, что наше собеседование закончится прямо сейчас?

– Нет, – просто ответил Бондарь. – У меня много других вариантов.

– У нас тоже, – вставил Щусевич.

– Вы даже представить себе не можете, сколько отставных офицеров претендуют на тепленькое местечко, – поддержала помощника Морталюк. – Из разведки, из спецподразделений, из вашей конторы. Государство вас не ценит по достоинству. Оно бросило вас на произвол судьбы.

– Государству виднее, – пожал плечами Бондарь.

– С вашим послужным списком, – продолжала Морталюк, – вы могли бы сделать блестящую карьеру…

– Где угодно, кроме этой богом проклятой страны, – квакнул Щусевич.

– Я не карьерист, – сказал Бондарь. – Прежде у меня имелись кое-какие идеалы и принципы, но к настоящему моменту они отброшены за ненадобностью. Можете считать меня прагматиком и циником, меня это не колышет. Я хочу обеспеченной жизни. Любой ценой.

– Отрадно слышать, – улыбнулась Морталюк. – Но я тоже прагматик и циник, поэтому плачу деньги только за то, что того стоит. Что вы умеете, Евгений Николаевич?

– Все, что должен уметь сотрудник контрразведки ФСБ, – ответил Бондарь. – Поверьте на слово, Маргарита Марковна, этого более чем достаточно.

– Я никогда не верю на слово. Никогда и никому.

– Разумно.

– Конечно, – чопорно произнесла Морталюк. – Если вы наводили обо мне справки, то должны знать, что я всегда поступаю разумно. – Она задумчиво посмотрела на хрустальный мундштук, который вертела в пальцах. – Поэтому мы поступим следующим образом. Сейчас я позову сюда своих секьюрити и велю им выдворить вас отсюда. – Взгляд Морталюк преисполнился издевки. – Очутившись за порогом, вы больше никогда его не переступите, Евгений Николаевич. Таким образом, дальнейшее зависит от вас. Проявите себя с лучшей стороны.

– А мы поглядим, какой вы секретный агент, – подал реплику Щусевич. – Гонор и профессионализм – совершенно разные понятия.

– Это вы верно подметили. – Голос Бондаря звучал подчеркнуто ровно. – Терпеть не могу гонористых.

Судя по всему, он был готов добавить к сказанному еще пару слов, но тут Морталюк нажала специальную кнопку вызова на своем телефоне. Дверь распахнулась. Разговоры закончились.

* * *

Шахов и Добрынин проработали в охране Морталюк достаточно долго, чтобы относиться к своим обязанностям с полной ответственностью. Оба поддерживали отличную физическую форму, постоянно практиковались в стрельбе и рукопашном бое, почти не употребляли спиртного и приучились держать язык за зубами, а зубы – крепко сжатыми.

Шахов был года на четыре старше напарника и несколько грузноват, но ни помолодеть, ни сбросить лишний вес у него не получалось. Порой он задумывался о том, чем станет заниматься, когда окончательно постареет и обрюзгнет, но никаких блестящих перспектив перед ним не открывалось. Из-за этого Шахов был человеком раздражительным и желчным, но случались моменты, когда он разительно преображался. Перехватив многозначительный хозяйский взгляд, устремленный на Бондаря, он моментально повеселел. Не так давно ему случилось вывихнуть плечевой сустав одному назойливому репортеру, и воспоминания о том, как визжал этот болван, были Шахову все равно что бальзам на душу.

– Выведите его отсюда, да не церемоньтесь, – распорядилась Морталюк, указав мундштуком на Бондаря. – Станет сопротивляться, калечьте.

«Йес, мэм», – ответил мысленно Добрынин, вынимая из уха проводок телесного цвета.

– Сделаем, – солидно произнес он вслух.

Его тайной страстью были боевики, любые боевики, хоть иностранные, хоть отечественные, хотя, конечно, голливудская продукция нравилась Добрынину больше. Он был готов смотреть кино сутками напролет, методично перемалывая челюстями орешки, чипсы или ржаные сухарики. Невольно подражая своим героям, Добрынин приучился отвечать на вопросы коротко и односложно, а сам вопросов никому не задавал, поскольку ничто его, собственно, и не интересовало. Подружки говорили Добрынину, что он немного похож на Нео из «Матрицы», но дело было не столько во внешнем сходстве, сколько во внутреннем. Добрынинская душа обладала отзывчивостью мороженого хека, и взгляд его глаз был соответствующим. Если бы Бондарю захотелось посмотреть в эти глаза, он не прочел бы там ничего, кроме бесстрастной готовности выполнять любые хозяйские приказы.

Но Бондарю было начхать на Добрынина. На Шахова ему было тоже начхать. Он продолжал стоять к ним спиной. Более того, его поза сделалась не просто расслабленной, а совсем уж нелепой. Опершись обеими руками на никелированные спинки двух стульев, Бондарь подался вперед, чтобы укоризненно сказать Морталюк:

– Поступая таким образом, вы нарушаете Трудовой кодекс, Маргарита Марковна. Странное у нас получается собеседование.

Шахов и Добрынин одновременно шагнули вперед. Они не суетились, не спешили. Им представилась отличная возможность проявить свою преданность и исполнительность, поэтому обоим хотелось выполнить приказ как можно эффектнее. Шахов примеривался к пояснице наклонившегося Бондаря, решив для начала отбить ему почки. Добрынин представлял себе, как проделает удушающий захват с разворотом головы противника на девяносто градусов. Подмывало его также пнуть коленом обращенный к нему зад, однако это смахивало бы на мальчишество.

Морталюк, уловившая в голосе Бондаря нотки зарождающейся паники, ослепительно улыбнулась. Их разделяла подкова стола, так что дотянуться до нее Бондарь никак не мог. Сзади к нему приближались охранники, каждый из которых представлял собой ходячую гору мускулистого мяса, снабженного некоторым количеством мозгового вещества. Морталюк уже предвкушала, как охранники собьют спесь с капитана Бондаря, позволившего себе беседовать с ней почти в хамском тоне. Она ценила мужскую красоту, однако в первую очередь отдавала должное мужской силе. Перед ее мысленным взором промелькнули забавные картинки:

…вот капитана хватают за шкирку и волокут к двери, а он, моментально растерявший все свое самомнение, тщетно пытается вырваться из крепких рук охранников, умоляя Морталюк отменить приказ…

…а вот его, растрепанного и жалкого, с рубахой, выпроставшейся из брюк, выталкивают прочь, подгоняя пинками и затрещинами…

…уцепившись за дверь, он хочет сказать что-то напоследок, но вылетает из зала, как пробка от шампанского…

Ничего подобного не произошло. Морталюк, вставлявшая сигарету в мундштук, замерла, некрасиво открыв рот. Щусевич издал нечленораздельный звук, словно на его шее затянули невидимую удавку.

Силуэт Бондаря сделался размытым и прозрачным, так стремительно он крутнулся на месте. Разворачиваясь лицом к охранникам, он подхватил стулья, за спинки которых держался. Выпущенные из рук, они взмыли в воздух, одновременно достигнув каждый своей цели.

Добрынин, проявивший завидную прыть, умудрился отреагировать на внезапную атаку. Его правая рука не только скользнула под пиджак, но и коснулась рифленой рукоятки пистолета. А вот порадоваться собственной ловкости Добрынин не успел. Сбитый стулом с ног, он, подобно девяностокилограммовой кегле, опрокинулся на пол, после чего в сознании его случился временный сбой.

Его менее подвижный напарник, не мудрствуя лукаво, выставил перед собой руки и поймал стул за ножки, слегка ушибив при этом пальцы. Избавиться от мешающего предмета Шахову было не суждено.

Чтобы преодолеть четыре метра, отделяющие его от охранника, Бондарю понадобилось два прыжка, а чтобы завершить начатое – всего один расчетливый удар. Не тратя времени на сжимание кулака, он поддел шаховский подбородок основанием ладони.

Клац! От зубодробительного удара у Шахова мозги встали набекрень. Ему показалось, что голова слетела с плеч долой и покатилась по залу, окруженная россыпями искр. Разумеется, никаких искр не было. То грюканье, которое доносилось до Шахова, производила не его голова, а выроненный стул.

Сам Шахов сидел на полу, бессмысленно уставившись в темноту, сгустившуюся перед глазами.

– Продолжать? – прозвучало в его ушах.

Он понятия не имел, кто задал этот вопрос, точно так же, как не сообразил, кому принадлежит голос, произнесший:

– Не стоит, Евгений Николаевич. Будем считать, что первый отборочный тур вы выдержали. Приступим ко второму?

* * *

Когда горе-охранников увели, а стулья были водворены на место, Бондарь без приглашения опустился на один из них и вопросительно посмотрел на госпожу Морталюк:

– Что дальше? По правде говоря, подобные аттракционы меня не вдохновляют. – Бондарь поморщился. – Служба охраны у вас никудышная, Маргарита Марковна. Вашим секьюрити вагоны бы разгружать или в носильщики на вокзал податься. Там им самое место.

– Я обдумаю ваше замечание, – усмехнулась Морталюк, и что-то в ее взгляде подсказало Бондарю: карьера парней в качестве охранников завершена.

Ему их жалко не было. Он и в самом деле полагал, что здоровым молодым людям негоже выполнять роль денщиков при капризных бизнес-леди. Может быть, благодаря сегодняшнему конфузу они подыщут себе более достойное занятие?

«А вот мне придется побыть у Морталюк на побегушках, – мрачно подумал Бондарь. – Никуда от этого не деться. Характер я уже показал, но перегибать палку нельзя. Как бы эта сука ни уважала чужую силу, а чересчур независимых людей она рядом с собой не потерпит».

Прежде чем заговорить, Бондарь улыбнулся той слегка смущенной улыбкой, которая неоднократно отрабатывалась им перед зеркалом наряду с другими выражениями лица, пригодными для любых случаев в жизни. Все это были лишь маски, надеваемые в зависимости от ситуации. У хорошего контрразведчика их превеликое множество. Дерзкий Бондарь, самоуверенный Бондарь, а теперь вот – виноватый Бондарь.

– Не хочу кривить перед вами душой, – сказал он. – Можно начистоту?

– Нужно начистоту, – поправил его Щусевич, лгавший столь часто и охотно, что порой затруднялся отличить вымышленные факты своей биографии от тех, которые действительно имели место.

– Я изо всех сил старался не ударить лицом в грязь, – продолжал Бондарь, – но, кажется, переусердствовал. – Он посмотрел в глаза Морталюк, после чего уставился в пол. – Просто мне никогда не доводилось зависеть от женщины… пусть даже красивой женщины. – Его голос звучал все глуше и глуше. – Это задевает мое мужское самолюбие. Мне трудно вести себя адекватно.

– Придется научиться, если хотите у нас работать, – заявил Щусевич, промокая платком уголки глаз.

– Помолчи, Юрасик, – одернула его Морталюк. – Ее испытующий взгляд, устремленный на Бондаря, потеплел. – Самолюбие вещь хорошая, без него в наше время никуда. Однако контролировать его надо. Разве вас не обучали этому в Академии ФСБ?

– Обычно у меня получается сдерживать эмоции. – Бондарь сменил виноватую интонацию на доверительную. – Сам не понимаю, что вдруг на меня накатило… Можно вопрос?..

– Только один. – Морталюк посмотрела на часы.

– Меня преследует ощущение, что я вас раньше где-то видел. Глупо, конечно, но… Вы никогда не снимались в кино, Маргарита Марковна?

– Нет.

– Вы похожи на какую-то знаменитую актрису.

– Неужели?

– Вспомнил! – Бондарь хлопнул себя по лбу, отчего вид у него сделался совершенно простецким. – Эти кадры часто крутят по телевизору. Вы стоите над вентиляционной решеткой, снизу дует, вы придерживаете платье обеими руками и улыбаетесь, провокационно так… Правда, в жизни вы гораздо красивее, чем в кино.

– Льстец, – улыбнулась Морталюк, отчего ее сходство с Мэрилин Монро только усилилось. Только это была не настоящая Мэрилин Монро. Такая же фальшивая, как та, которую изобразил на своем знаменитом полотне Энди Уорхолл. – Спасибо за комплимент, но я в них не нуждаюсь. – Губы Морталюк по-прежнему улыбались, хотя глаза ее превратились в две льдинки. – Чем вешать мне лапшу на уши, лучше попробуйте отгадать, почему в деловых кругах меня прозвали Леди М?

Бондарь задумчиво поскреб подбородок:

– Понятия не имею.

– А вы напрягите воображение, Евгений Николаевич.

– Ну… Ваша фамилия начинается с буквы «М». Мэрилин Монро тоже называли по инициалам: Эм-эм.

– У меня специфическая фамилия, – важно произнесла Морталюк, прикуривая от поднесенной помощником зажигалки. – Конкуренты это давно заметили.

– Можно? – Бондарь достал пачку «Монте– Карло» и приподнял брови, ожидая ответа.

– Нельзя.

– В присутствии Маргариты Марковны не курят, – строго произнес Щусевич.

– Здоровее буду. – Бондарь спрятал сигареты в карман пиджака. – Так что насчет вашей фамилии? – Он снова взглянул на Морталюк. – В чем ее особенность?

Выпустив дым через нос, она пояснила:

– «Mortale» в переводе с латыни означает «смертельный».

– Сальто-мортале, – закивал Бондарь. – Я должен был сообразить с самого начала.

– Ничего страшного, – успокоила его Морталюк. – Теперь вы знаете, почему меня называют Леди М, а значит, недоразумений быть не должно. – Она выпустила вверх аккуратное дымное кольцо, трансформировавшееся в сердечко. – Вы очень своевременно упомянули сальто-мортале, поскольку покувыркаться вам придется на славу. – Морталюк повернулась к Щусевичу. – Пригласи-ка, дружок, Чена. Тут прозвучала резкая критика в адрес нашей службы безопасности, я просто обязана отреагировать. – Она одарила Бондаря многообещающей улыбкой. – Рядовые охранники проявили себя не лучшим образом и будут примерно наказаны, но… – В воздухе растворилось еще одно голубоватое кольцо. – Но Евгений Николаевич рановато торжествует победу.

– Я не торжествую, – возразил Бондарь.

– И правильно делаете, – произнесла Морталюк. Одобрение и угроза смешались в этой фразе в равных пропорциях.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации