Текст книги "Караван мертвеца"

В камеру заглянул зэк огромного роста. Всё это время несколько человек караулило на входе. Здоровяк вопросительно посмотрел на Жабу:

– У нас скоро будут гости! Что прикажете делать, сэр?

Хорёк расхохотался:

– Ты смотри, лягушонок, к тебе обращаются не иначе как «сэр»!

Жаба злобно зыркнул в его сторону. Ничего не говоря, он дал вошедшему громиле заряженный револьвер и вернулся к деревянной коробке на земле.

Великан довольно хмыкнул и вышел. Через пару мгновений послышались выстрелы.

– Сделано! Всего один! – послышался голос из коридора.

Жаба и Хорёк вышли из камеры, прихватив с собой ящик.

– С какой стороны пришёл охранник? – спросил Жаба у остальных. В коридоре скопилось уже немало одичалых лиц. Впереди стояли те, кому Жаба отдал оружие. Остальные разминали кулаки, приготовившись пробиваться силой.

– Легавый пришёл со стороны дальнего поста, – ответил чей-то гнусавый голос.

– Неплохо! Пора перехватить других! Особых проблем возникнуть не должно! – Жаба кинул ключи амбалу с оружием. – А теперь слушайте внимательно, в чём именно состоит наш план!

Смит и Стоун приближались к выходу из восточного крыла, когда из смежного поворота им навстречу выбежал часовой из соседнего блока. Все немедленно остановились.

– До вас тоже донеслось?! – Смит с нетерпением смотрел то на одного товарища, то на другого.

– Сорвался с места сразу же! – ответил запыхавшийся охранник. – Еще один остался на посту, другой пошёл проверить кольцевую.

– Поспешим! – Смит возглавил отряд. Замыкал линию Стоун. Помимо нарастающей тревоги и беспокойства, какое-то иное зыбкое чувство закрадывалось в его сознание. Но у него не было времени думать об этом, они практически приблизились к воротам.

Ночная смена составляла вполовину меньше людей, нежели днем. Навстречу им вышел караульный.

– В чём дело, парни? Пересменка только через три часа.

– Что? Какая пересменка?! У вас тут стреляют! – Смит выпучился на него во все белки.

– Мы тоже это слышали, меня отправили проверить! – вмешался в разговор охранник, прибывший с другого блокпоста.

– Какие выстрелы? Вы о чём?! У нас тут всё тихо, – встречающий их часовой вопросительно уставился на них.

Наступило гробовое молчание.

И лишь бледный как призрак Стоун прошептал:

– Новичок…

Начальник Лауд сидел в кабинете и разбирал отчеты. В дверь постучали. Грэг исподлобья посмотрел на дверь. Откинулся на спинку кресла и на секунду закрыл глаза.

– Сэр! Это срочно! – голос снаружи звучал взволнованно.

Лауд встал. Не спеша накинул свой плащ и подошёл к двери. Открыв её, он встретился взглядом с часовым.

– Где? – устало спросил он.

– В западном крыле!

– Что произошло?

– Были слышны выстрелы.

Глаза Лауда сверкнули гневом. Он резко двинулся с места и зашагал вглубь коридора. Охранник поспешил за ним.

– Как давно?

– Минут пятнадцать назад.

– Почему так долго не докладывали?!

– Охрана на блокпосте оказалась дезориентирована и решила, что стреляют в другом блоке. Пока они добрались до выхода из западного крыла и разобрались, в чём дело, прошло некоторое время.

– Они оставили свой пост?!

Грэг остановился. Его тело содрогалось от злости.

– Какого чёрта тут происходит?! Сколько человек отправилось разбираться с беспорядками?

– Около десяти, сэр!

– Отправьте ещё столько же! Соберите всю охрану! Усилить восточный и южный проходы! Что с карцером?

– А что с карцером, сэр?

Взгляд начальника пронзал насквозь, и последнюю фразу охранник говорил всё тише и тише, чувствуя себя при этом меньше с каждым словом.

Грэг посмотрел на него снисходительно. Глубоко вздохнув, он продолжил свой путь.

– Направь троих в карцер через восточное крыло.

– Но ведь проход слишком низок. Придётся ползти на карачках.

– Немедленно!

– Есть, сэр!

Охранник свернул направо, Грэг же продолжил идти прямо.

– Куда вы, сэр?

– Есть дело! И что бы ни произошло, не дайте им прорваться!

На входе в западное крыло царила суматоха. Прибывали резервы из северной части. Оружие и обмундирование раздавалось в порядке очереди. Старшина стоял возле карты тюрьмы и инструктировал персонал.

– Всем внимание! Выстрелы прозвучали в верхнем районе крыла. Западная часть делится на две части. Верхняя, кольцевая, и нижняя, прямая. Отряд из десяти человек отправлен на проверку кольцевой. Дезертиры каким-то образом выбрались из камер и, скорее всего, уже пересекли дальний пост кольца и спускаются вниз к следующему. Предположительно, освобождая других из камер, они, скорее всего, планируют скрыться в туннелях и атаковать нас из темноты. Они вооружены, но их оружие ограничено! Их много, но у нас больше патронов! Нам по силам подавить бунт! Соблюдайте осторожность! Как только кольцевая часть будет зачищена, проверьте карцер. Оттуда нет выхода, о котором бы знали беглецы, но нам не нужны лишние сюрпризы. Небольшой отряд уже отправлен туда, но ещё пара человек не помешает. Сейчас это отродье почувствовало волю, но ненадолго. Им некуда бежать! Мы загоним их, как крыс в клетке. Десять человек отправляются в нижнюю часть крыла, остальные рассредоточиваются по периметру! Всем всё ясно?

– Так точно, сэр! – хором ответила охрана.

– Если ясно, то приступайте незамедлительно! Я хочу, чтобы к завтраку все крысы сидели в своих норах!

Приказ был отдан, и солдаты приступили к его исполнению.

Отряд приблизился к покинутому посту в западном крыле. Смит и Стоун оказались в первой линии, ведя за собой остальных. Дверь в следующий блок была открыта.

– Неужели новенький пошёл туда один? – Смит сжал кулаки от негодования.

– Мы найдем его! – Позади него стоял Стоун. В его взоре читалась несокрушимая решимость.

Не пройдя и десятка шагов, отряд вновь встал. На земле без сознания лежал Патрик.

– Он жив?! – взволнованно подскочил к нему Смит и проверил пульс. Нащупав биение, он облегченно выдохнул: – Просто в отключке. Кто-нибудь, доставьте го в лазарет.

Они пошли дальше. Всё глубже продвигаясь по коридору, отряд достиг камер заключения. Все приготовились. Три человека, прикрывая друг друга, пошли первыми, остальные притаились возле стен.

– Пусто, все ушли! – донёсся из темноты голос разведчика. Продолжив движение, отряд повсюду наблюдал покинутые камеры с открытыми нараспашку дверьми. Напряжение нарастало.

– Здесь раненый! – доложил лидер колонны.

– Плохи его дела, – охранник, осматривавший раны, снял руку с пульса.

Часовой открыл глаза. Он был очень слаб. Первая пуля ранила его в ногу, вторая угодила в район сердца. Раненый шевелил губами, пытаясь что-то сказать. Смит нагнулся, стараясь услышать слова.

– Что он говорит?

– Я не слышу. Эй, браток, отдыхай, скоро тебя подлатают.

Губы продолжали шептать. Каждое слово давалось с трудом.

– У них… они… взр… – он впадал в забвение, слова обрывались на середине.

– Он уходит. – Охранник с досадой констатировал прискорбный факт.

Собрав остатки воли, часовой схватил стоявшего рядом Смита за рукав.

– У них взрывчатка! – сказав это, он потерял сознание.

Смит не хотел верить услышанному.

– Он сказал – у них взрывчатка! – доложив остальным, Смит с трудом проглотил подступавший к горлу комок.

Движение отряда возобновилось.

Приближаясь к следующему посту, солдаты замедлили ход. Шагали тихо и осторожно. Неожиданно звонкий выстрел пронзил пространство. Одного из охранников подкосил вражеский снаряд.

– Засада! – Отряд прижался к стенам. Стараясь укрыться в камерах, они вели прицельный огонь. Началась перестрелка. Темнота ненасытно поглощала град пуль. Смит выглянул из укрытия и бегло осмотрелся. В конце длинного коридора стреляли из нескольких орудий. Врага не было видно, но ему удалось заметить, откуда вспыхнул выстрел, и, моментально взвив курок, он поразил цель.

На несколько секунд огонь прекратился. И вновь, новой волной, более яростной, обрушился на охрану, но уже без одного револьвера в правом углу.

– Один есть. – Смит вернулся в укрытие и перезарядил ружье.

Жаба и Хорёк шли впереди остальных.

– Да ты у нас теперь лидер отряда, важным человеком стал. Меня распирает отеческая гордость. – Хорёк где-то раздобыл тележку и осторожно вез ящик со взрывчаткой.

Жаба ничего не ответил, лишь ускорив шаг. Преодолев несколько поворотов, беглецы вышли к длинному коридору, освещённому тусклым светом ламп.

– Недалеко ещё один блокпост. Думаешь, было разумно оставить большую часть оружия тем дикарям? – Хорёк остановился и опустил тележку. Жаба ненадолго призадумался. Вслед за ними шла группа сотоварищей.

– Да, если всё пройдет как надо, нам оружие и не понадобится. – Жаба обернулся и обратился к остальным: – Парни, ваша задача – отвлечь охрану. Прошу вас, не лезьте на рожон! Просто займите их ненадолго. Когда услышите сигнал, возвращайтесь.

Донеслись отголоски начавшейся перестрелки. Беглецы были в предвкушении, им не терпелось вырваться на свободу. Отряд разделился. Пройдя длинный и извилистый путь, Жаба наконец-то вывел свою группу к намеченному пункту. Зэки сомнительно уставились в глухой тупик.

– Здесь, – сказал Жаба, впервые переведя дух после всех ночных пробежек.

– Точно? – переспросил Хорёк.

– Точно.

Хорёк осторожно выгрузил ящик, открыл его и установил взрывчатку у основания стены.

– Как будем взрывать? – обернулся он к Жабе.

– По старинке. – Тот кинул ему сумку с порохом.

Закончив с подготовительными работами, Хорёк провёл пороховую полосу от стены до ближайшего поворота, где укрылись остальные. Дали искру, и огонёк, словно шустрый светлячок, устремился по кривой линии. Исчезнув во тьме, он достиг своей цели, и раздался оглушительный взрыв.

Хорька знатно оглушило. Со звоном в ушах, он поднялся и выглянул посмотреть на результат. Дым с пылью заволок помещение. Языки пламени местами освещали образовавшийся высокий проем в стене.

Разогнав вокруг себя дымчатую мглу, Хорёк обратился к остальным:

– Южное крыло, господа! Вы знаете, что делать!

Толпа ринулась вперёд.

Глава 4

Всю ночь Ким не сомкнул глаз. Каменное выражение лица застыло в напряжении. Его взгляд был устремлен на дверь камеры. Убить время было нечем, пришлось просто ждать до тех пор, пока посреди тишины не послышался лязг открывающегося замка. Подождав с минуту, он встал и распахнул дверь. Снаружи оказалось пусто, зато на полу лежали пара комплектов одежды охраны и медный ключ. Забрав с собой презент, Ким с притаившейся в уголках рта ухмылкой вышел из камеры и, осторожно ступая, двинулся по коридору. Возле одной из дверей, воспользовавшись ключом, открыл замок и заглянул внутрь. Чауд сидел в углу, в его глазах плыла безмятежность. Когда англичанин зашел к нему, он не обратил на того никакого внимания. Пришлось Киму подойти вплотную и присесть напротив, чтобы вызвать в нем живую реакцию.

– Возьми с собой, мы уходим, – сказал Ким, положив перед ним форму. Чауд слегка встрепенулся, словно до этого дремал, не закрывая глаз. Не проронив ни слова в ответ, он встал, и вдвоем они устремились к выходу.

Взрыв разнес в клочья основной блокпост южного крыла. Опьянённые адреналином заключённые, ворвавшись через новый проход, столкнулись с довольно безобразной картиной. Несколько обгорелых охранников лежали под камнями. Где-то слышались стоны. Кому-то повезло, и они выжили, но находясь в сильной контузии, не понимали, что происходит вокруг.

– Как бомбануло-то! – оживился Хорёк, всматриваясь в нарастающий беспредел.

Подбирая уцелевшее оружие, беглецы устремились к закрытым дверям, где содержались худшие заключённые. Каждая из них была прочнее, чем любая иная клетка в тюрьме. Запирались они на прочный металлический засов без замка. Чтобы отворить его, приходилось наваливаться всем телом, иначе железо и не думало сдвигаться с места.

Становилось крайне шумно. Уже никто не сдерживался, и голоса всё громче призывали к террору и свободе.

С каждой открытой дверью освобождался монстр. Узники, выходившие из заточения, отличались от остальных.

Показался строитель Том. Невысокого роста, курносый, крупноголовый, с залысиной на макушке, широким торсом и абсолютно безумным взглядом. Жертв он зарывал под фундамент своего дома. Когда шериф обнаружил, куда исчезали члены семьи местных фермеров, дом Тома к этому времени походил на склеп. При его задержании погибло несколько отважных людей.

Кровожадная улыбка не покидала Акулу Симона. Высокий маньяк с крепким телом и длинными, абсолютно белыми волосами. Его зубы были сплошь клыки, заточенные словно бритва. Обычно на него надевали намордник. Сегодня он наконец-то сбросил его. Он наводил ужас на жителей восточного побережья, поедая своих жертв, утоляя вечный голод.

Призрак с присущей ему меланхолией наблюдал за остальными. Худой и бледнолицый паренек с тёмными кругами под глазами. Он не внушал страх лишь до того момента, пока ему в руки не попадало что-нибудь острое. Развивая невероятную скорость, он резал всё живое в радиусе досягаемого удара. Одолеваемый вспышками безумства и тоски, Призрак начинал убивать в полную Луну, обрывая неугодные ему жизни со слезами на глазах.

Смакуя каждый шаг долгожданной прогулки, Бун Браун прихватил с собой одного из раненых охранников. Таща кричащего солдата за волосы, он утаскивал его подальше от света. Сухой и морщинистый Браун имел рваный шрам от губы и по всей щеке, похожий на дьявольскую усмешку. Люди боялись знать, что именно он делал со своими жертвами, но некоторые, кому не посчастливилось увидеть это, лишались спокойного сна навсегда.

Вышел из своего заточения и Красный Бу – невероятно огромный индеец с картофельным лицом, скудным на эмоции. Одним шлепком он мог переломить шею взрослому мужчине. Свой срок он мотал за месть белому человеку – забил как-то в гневе не один десяток солдат. Оглядевшись по сторонам, он остался стоять на месте, пропуская свору зла вперёд.

Босой Мо обожал женский плач и крайне бесился, если замечал, что его боятся. Трусов он душил голыми руками. Весельчак Дин, потерявший рассудок ещё подростком, ненароком убивал любого, кто проявлял к нему доброту. После каждой жертвы его разбирал гомерический хохот. Тим Спаун преследовал жертву до полного изнеможения последней и только после этого, смакуя момент, добивал её. Донни Могила любил прогуливаться по кладбищу, частенько оскверняя его новыми мертвецами, подвешенными на каком-нибудь дереве. Мистер Сноу убивал только сирот, притворяясь, что собирается усыновить их.

Каждое чудовище заслуживало расправы, но долина была создана именно для того, чтобы они как можно дольше мучились за свои преступления, ведь быстрая смерть была бы для них безболезненна и слишком проста.

Сегодня все эти ночные кошмары устремились к выходу, предвкушая славную бойню.

Хорёк с Жабой стояли в стороне и наблюдали, как толпа, объединяясь, движется на штурм.

– Пошли отсюда, тут сейчас начнётся нечто мерзкое!

– Согласен. Главное мы сделали. Переходим к следующему пункту плана.

Они незаметно скрылись в лабиринте тюремных коридоров.

Помещение опустело, но одна дверь так и осталось закрытой. Кто-то отодвинул засов, но пленник так и не вышел наружу. В каземате находился старик Карл. Пока остальные бесновались, он просто сидел, хмуро уставившись в пол. Когда первая волна безумия поутихла, Карл, сжав кулак, с недоверием посмотрел на дверной проем.

«Значит, время всё-таки пришло», – и, выпрямившись во весь рост, он сделал шаг навстречу заветной воле.

Хаос ворвался в тюремные блоки, смерть упивалась безумством агонии и яростью ночного противостояния. В то время как охрана пыталась прорваться сквозь засаду глубже в западное крыло, на южной стороне началась бойня. Взрыв привёл всех в смятение. Показавшиеся из тьмы худшие ночные кошмары вселили в большинство охранников непредвиденную панику. Отступать было некуда, резервы подтягивались, но складывалось ощущение, что ничто не могло остановить надвигающуюся стену. Началась стрельба. Пули не успевали за тенями, ловко скользящими в убийственном танце. Одного за другим подкашивала судьба своим серпом. На смену убитым врагам появлялись новые. Оборона не успевала перезаряжать ружья, напор увеличивался. Несколько групп столкнулись в рукопашной схватке. Призрак раздобыл лезвие и мелькал среди толпы, оставляя кровавый след. Бэн Кувалда выносил противника, одним ударом ломая шеи и головы. Мистер Сноу обзавелся оружием и палил по сторонам. Его не особо волновало, в кого целиться. Акула Симон был по пояс перепачкан в чужой крови. Несколько новобранцев, подоспевших с северного блока, опускали руки после шокирующего зрелища и теряли волю. Их или настигала вражеская пуля, или некто намного хуже набрасывался на свою жертву. Бывалые бойцы стойко держались, но численность нападающих стала превышать охрану.

Началось медленное отступление и укрепление позиций на выходе. Страх сковывал тело, но в то же время помогал принимать важные и быстрые решения. Один из старших бойцов прикатил бочку керосина и выбил из неё пробку. Огородив команду кольцом горючего, он поджег жидкость. Огненная стена на несколько минут остановила беглецов и предоставила солдатам короткую передышку. Но то было лишь мгновение – как только пламя успокоилось, заключённые, как насекомые, возобновили своё нашествие. Отстреливаться стало чуть проще, некоторые зэки безумно неслись на рожон и сразу ловили пулю. Ряды нападающих стали редеть. Каменные стены впитали слишком много чужой крови. Бездыханные тела заполнили помещение.

Собрав оставшиеся оружие, более адекватные преступники решили отступить и начали вести прицельный огонь из укрытий. Остальные скрылись в туннелях. Охранники почувствовали, что им по силам отбить атаку, но вдруг позади них раздались возбужденные возгласы:

– Они прорвались! Брешь в западном крыле!

После этих слов лица солдат потемнели. Казалось, что эта ночь никогда не закончится…

Смит потерял Стоуна из виду. Их отряду удалось отбить подготовленную засаду, но на пути их ждала ещё одна проблема. Преступники успели занять оборонительную позицию по другую сторону кольцевой, блокируя любые попытки прорваться. Они тянули время по приказу Жабы, не позволяя охране сделать ни шагу сквозь обстрел. Солдаты было приняли решение возвращаться к главному входу, но и там поджидали неприятности. Сняв с петель широкие и крепкие деревянные двери камер, беглецы воспользовались ими как щитами. Такая защита как нельзя лучше подходила для узких коридоров. Словно легионеры, они наступали плотным строем. Несколько человек держали двери, другие отстреливались из-за укрытия. Снаряды иногда пробивали брешь, но на место раненых вставали другие, и колонна продолжала свой марш. Таким образом преступникам удалось оттеснить охрану к входу, заняв удобные позиции на периферии.

После того как среди выстрелов и криков раздался звук взрыва, стало ясно, что это только начало восстания. Подкрепление стекалось со всей тюрьмы, но количество беглецов перевешивало в значительную сторону. У них появлялось всё больше оружия, подобранного в ходе сражения. В конце концов блокпост не выдержал натиска, и ворота открылись.

Во всей этой суматохе и смене позиций отряды раскидало по разным сторонам. Большинство направилось к северному крылу. Некоторые решили прийти на подмогу к южным воротам. Времени было в обрез. Смит остался в центральной части, заняв оборону с несколькими товарищами.

Центр тюрьмы представлял собой широкую площадь с высоким скальным потолком. Сквозь отверстие наверху было видно небо, днем помещение освещалось естественным светом, а ночью походило на таинственный амфитеатр. В стенах имелись проемы с заключёнными в них страдальцами. Здесь их содержали временно, пока не освобождалась какая-нибудь камера в подходящем крыле. Также центр тюрьмы являлся перекрестком четырех дорог. Отсюда вели пути в остальные тюремные блоки. Сегодняшнее ночное восстание походило на битву в Колизее. На арене собрались бойцы, готовые сражаться насмерть. Заключённые, словно зрители, наблюдали за событиями. Бушуя и желая поучаствовать в сражении, все припали к решёткам, криками поддерживая бунт.

– Что происходит?! Этого не может быть! – одного из охранников трясло, и он не мог сосредоточиться на стрельбе.

– Не время ныть! Стреляй или помрешь! – Смит был в максимальном напряжении и не пропускал ни одного врага. Патроны подходили к концу, и нужно было срочно менять дислокацию. Во время короткой перебежки в новое укрытие он заметил Стоуна. Того окружили несколько человек. Плечо товарища было подстрелено. Он из последних сил держался на ногах. Враги уже приближались. Стоун дважды выстрелил из револьвера, на этом его патроны закончились. Смит подоспел как раз вовремя, успев прикончить врагов раньше, чем они Стоуна.

– Рад видеть, дружище. – Смит взял Стоуна под плечо. Тот был крайне измотан и слаб.

– Ты вовремя… – Здоровяк Стоун криво улыбнулся. Вместе они заковыляли в укрытие.

– Смит, ведь это наша вина, – тихо сказал Стоун.

– Да, – Смит спешно шел с раненым, но неожиданно случайная пуля зацепила его ногу, и они свалились наземь.

– Проклятье! – держась за рану одной рукой, второй он потянулся за оружием.

Они успели выбраться из зоны обстрела. Недалеко находились восточные ворота, рядом с которыми у них имелся шанс выжить. С усилием воли, оставаясь в сознании и терпя боль, бойцы поползли к блокпосту.

Действия Кима спровоцировали цепочку сокрушительных событий, полностью дестабилизировав охрану восточного крыла. Вместе с Чаудом они открыли несколько камер и, действуя по сработанной схеме, выпустили заключённых. К сожалению, ключи, найденные Кимом ранее, не подходили ко всем замкам, поэтому народу снаружи оказалось в разы меньше, нежели в западном крыле. Несмотря на количество, эффект неожиданности сумел возыметь действие, и без того обескураженные солдаты вместо наступления начали отступать, полностью кинув все силы на оборону. Как раз этой реакции и добивался Ким, тем самым очистив коридоры от надоедливых дозорных. Дождавшись, когда большинство преступников, предвкушая свободу, не думая понеслись штурмовать восточные ворота, Ким и Чауд незаметно сменили имидж и в образе охранников направились к входу в карцер. Это был низкий и неприметный проход, о котором знали далеко не все, предпочитая ему удобный спуск в западном крыле.

– Чёрт, Столикий не шутил, придётся ползти червяком, – с досадой хмыкнул Ким, но дурное настроение мигом рассеялось, как только он вспомнил, что это был их путь наружу. – Ты-то пролезешь? – уже с нотой веселья спросил он у Чауда.

Мексиканец промычал в ответ непонятные звуки и покорно начал втискивать себя в проем. Следом за ним полез Ким.

Бесшумно, крадясь мышиной перебежкой, Томми затаился в углу, с расстояния наблюдая за исчезающими в каменной щели пятками англичанина.

«Доверься инстинктам, значит…» – стараясь успокоить дыхание, Том выждал несколько минут и, переваливаясь гуськом, продолжил преследование.

– Кажется, к нам гости! – помогая подняться другу, Стоун указал на подозрительные силуэты, уверенно шагающие в их сторону.

– Старина, у меня последний патрон, а их трое. Если успею прикончить одного, то останется всего-то навсего каждому по человеку. Разорвем их голыми руками, или пусть сами себя придушат? – Смит сплюнул. Стоун усмехнулся и ответил:

– А может, ты троих сразу за один выстрел прикончишь? – как только он договорил, прозвучал выстрел.

Смит промахнулся и, устало взглянув на товарища, окончательно приуныл.

– Ты не реви только, – с насмешливым отвращением Стоун приободрил напарника.

– Яйца-то не жмут? Давно таким бесстрашным стал? – Смит неприлично громко заржал и от досады кинул пустой револьвер в надвигающуюся стаю головорезов, хихикающих, словно гиены.

Нападающие были вооружены чем-то блестящим и явно острым. До кровавого месива оставались считаные шаги, но тут позади зэков возник огромный силуэт. Одним ударом эта гора оглушила сразу двоих, а третьего с легкостью размазала по стене, что у того хрустнуло всё тело сразу.

Смит и Стоун замерли в недоумении. Перед ними стоял Красный Бу.

– Керук, надо спешить! – услышав голос, индеец развернулся и пошёл за человеком, позвавшим его.

С трудом придя в себя, охранники поковыляли дальше.

– Смит, ты видел, кто говорил с Красным Бу?

Смит молчал какое-то время, собирая по кусочкам увиденное. Цельная картина давалась его восприятию тяжело.

– Это был старик Карл, – на выдохе выпустил он мысль, не в состоянии думать больше.

Стоун не ответил. Поддерживая друг друга, раненые товарищи приблизились к восточным воротам.

Восстание достигло кульминации. Охранники восточного и южного крыла оказались отрезанными от главного сражения, происходившего у северных ворот.

Часовых южных ворот преступники зажали с двух сторон. Заняв более-менее устойчивую позицию, солдаты не дали оставшейся массе преступников проникнуть в центральную часть, не подпуская к себе с другой стороны и тех, кому удалось прорваться сквозь западный проход.

Небольшой отряд на востоке стойко оборонял свой пост. Только в этой части тюрьмы всё ещё было относительно спокойно. Безоружные беглецы лишь издали грозились пустить кровь охране, когда на деле впустую кичились, провоцируя солдат, чтобы хитростью попытаться завладеть хотя бы парой их ружей. Звуки противостояния, как гимн победы, доносились до пленников, но им не предоставлялось ни единого шанса присоединиться к всеобщему беспорядку.

А дальше всё развивалось слишком быстро. Воинственная толпа прижала охрану к северным вратам, за которыми начинался выход из тюрьмы. Если в начале побега арсенал бунтовщиков составлял всего несколько единиц оружия, то сейчас, после продолжительной и изматывающей атаки, они имели уже десятки ружей. Преступники активно наступали. Разъяренная человеческая масса со всех сторон окружила выход. Оборона не справлялась. Прорываясь через град пуль, беглецы подступили вплотную к дверям и начали выламывать их, раскачивая из стороны в сторону. В итоге ворота не выдержали силы толпы и рухнули. Среди заключённых раздались яростные возгласы триумфа, и они врассыпную начали заполнять собой коридоры северного блока. К этому времени охрана, понимая масштабы угрозы, сменила позицию и разместилась возле оружейного склада.

Смести врага окончательно оказалось не так просто, и беглецам пришлось разделиться. Небольшая группа отправилась на разведку в дальние туннели в надежде найти выход, оставшиеся на свой риск озлобленно понеслись добивать уцелевших солдат. В коридорах становилось слишком тесно. Колонна стремилась вперёд. Выстрелы звучали реже, и на какую-то минуту головорезам показалось, что они перебили всех ненавистных сторожевых дворняг. Некоторые зэки начали ликовать.

Те, кто были в середине группы, не могли видеть, что происходит в начале строя. Все просто двигались вперёд. Вдруг с первой линии начали доноситься тревожные голоса и крики, но под общий гам разобрать их могли немногие. Часть толпы остановилась и попятилась назад, остальные продолжали двигаться прямо. Люди начали сталкиваться, нескольких случайно затоптали насмерть. Начались волнения. Те, кто шли в центре отряда, наконец-то приблизились и разобрали, что же им пытались сказать.

– Пулемет! У них там пулемет! – кричали в голове колонны.

Но было слишком поздно. Отступать стало некуда. Слыша эти слова, замирали на месте, но плотная человеческая стена давила и толкала прямо в ловушку.

Прозвучал удар колокола, и падающие на пол гильзы заиграли свою трель.

Ким и Чауд без особых проблем добрались до складских помещений, где их уже поджидали Хорёк, Жаба и ещё двое незнакомых Киму заключённых. Комнаты вокруг пустовали, и мятеж отдаленным эхом напоминал о себе. Конюшни находились за следующим поворотом.

– Кто эти двое? – англичанин прошёл мимо, коротко взглянув на остальных.

– Братья Голл. Они помогли нам прорваться сюда. – Жаба пошёл следом.

– И обещали быть паиньками. Правда ведь? – Хорёк смешливо подмигнул братьям, в ответ получив синхронный кивок двух картофельных голов.

Возле входа в конюшни Чауд остановился. Ким встрепенулся.

– Там кто-то есть, – коротко сказал Чауд.

Ким повернулся к братьям. Перепачканные в крови и земле, они накинули на себя куртки поверх тюремной робы, снятые, скорее всего, с убитых охранников. Придурковатый взгляд выражал готовность вернуться к сражению. Ким протянул им оружие.

– Разберитесь.

Переглянувшись, братья расцвели в кровожадной эйфории.

Грэг Лауд ждал. Он слышал выстрелы, крики и взрывы, но не двигался с места. Как только начался бунт, он передал план по обороне старшинам отрядов, предельно ясно указав, как поступать, если мятежникам удастся выйти за пределы тюремной зоны. Но интуиция гнала его с поля сражения. Ситуация казалась просто неуправляемой. У Грэга не осталось сомнений, что тот, кто придумал весь этот хитроумный и жестокий план, непременно решит незаметно ускользнуть, пока все заняты обстрелом и выживанием. Из тюрьмы существовало только два выхода, и оба находились в северном крыле. Первый представлял собой длинный путь, отгороженный смотровыми вышками со снайперами. Он использовался исключительно для заключённых. Второй, находясь поодаль, наоборот, впускал и выпускал гостей и рабочий персонал. Опережая события, Лауд представил, что когда преступный сброд, несмотря на перекрёстный снайперский огонь, будет прорываться, хватаясь за призрачный шанс, то настоящий стратег предпочтёт воспользоваться главной дверью, не привлекая к себе шума.

Каждая минута прибавляла по седому волосу на голове Лауда. Он не участвовал в обороне, не командовал отрядами напрямую. Вместо этого он взял двух охранников и, притаившись в конюшне, решил устроить засаду. Он рисковал своей должностью и репутацией, не имея даже представления, кого ждать. Но что-то внутри подсказывало ему остаться. Ожидание продлилось больше часа, прежде чем послышались шаги. Грэг подал сигнал солдатам и сам занял удобную позицию для выстрела. Дверь не спешила открываться. От напряжения Лауду свело челюсть. Он не мог ждать более и решил подобраться чуть поближе, но стоило ему сделать шаг, как сбоку от него затрещала стена, и через неё кубарем проломились братья Голл, навалившись всем телом на Лауда.

– А вот и мы! – крикнули беглецы, прижимая начальника к полу.

Охранники попытались подобраться ближе, но выстрелы снесли сначала одного, а секундой позже прикончили и второго. Лауд проклинал себя, что попался. Тяжело дыша, ему было не пошевелиться под весом мясистых братьев.

Ким с недоумением отошел в сторонку с Чаудом и Хорьком. Жаба побежал отвязывать лошадей.

– Проклятье, это Лауд! Вот же чутье у человека! Даже не верится, что он понял, где нас поджидать. – Ким раздумывал над дальнейшей судьбой начальника тюрьмы, поглядывая то на Хорька, то на Чауда.