Текст книги "Михаил Задорнов. Шеф, гуру, незвезда…"

Сергей Дроботенко
Михаил Задорнов. Шеф, гуру, незвезда…

© Дроботенко С., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

СВЕТЛОЙ

(да чего уж там, феноменальной)

ПАМЯТИ

МИХАИЛА ЗАДОРНОВА…

И это всё о нём

Не от автора

Велта Задорнова (первая жена)

В своих воспоминаниях Сергей Дроботенко показывает Михаила Задорнова без прикрас, со всеми его слабостями и причудами. Книга написана живо, увлекательно, остроумно, в ней много смешных историй, рассказанных по всем законам юмористического жанра, так что некоторые звучат как законченные миниатюры.

Автор владеет не только искусством иронии по отношению к окружающим, но и умением посмеяться над собой. Верно схвачены две черты творческого, неспокойного характера Михаила – противоречивость и непредсказуемость, – но сквозь них видна цельная натура абсолютно свободного человека, который ни от кого не зависел, шёл своим путём и был верен своим убеждениям до конца.

Ромео и Джульетта

Латвийская версия

Алёна Бомбина (вторая жена)

…Давно забытое ощущение радости испытала во время прочтения этой книги воспоминаний о Михаиле Задорнове. На фоне оголтелой журналистской чернухи с одержимостью к скандалам и сплетням эти воспоминания получились светлыми, а главное – весёлыми и по-настоящему задорными.

Остроумные наблюдения, образы, прекрасный литературный язык гарантируют вам два часа хорошего настроения!

Как утверждал на своих концертах Михаил Задорнов: «Когда смешно – тогда нестрашно!» Поэтому смеяться во время чтения не возбраняется!

Спортсмэнк, камсамолк, наконэц, просто красавица

Лион Измайлов (больше, чем жена)

Я получил огромное удовольствие и от прочтения, и от самой книги. Она прекрасно издана, её хочется держать в руках, и с ней не хочется расставаться. Она написана с прекрасным юмором, иногда гротескным, иногда чуть ироничным, на полутонах, на недосказанности…

Вот что я могу сказать о своей последней книге «Засланцы».

А Серёжину я ещё не читал.

Московский авиационный институт, факультет писателей-сатириков

Теперь от автора

 
На земле вам стало тесно
С нашей вечной суетой,
Крылья ангелов небесных
Вас позвали за собой…
 
 
Видно, автор был в ударе,
Закрутил так эпилог!
Что поделать, тот сценарий
Изменить никто не мог…
 
 
Но, помимо его воли,
Пусть давно экран погас,
Почему-то ваши роли
Продолжают жить без вас,
 
 
Вновь мелодией простою
Голос ваш над головой,
Между явью и мечтою,
Между небом и землёй…
 
 
Сосчитаем мы едва ли
Всех, кто этот путь избрал,
И наш Бог – великий Чарли –
Вновь свой шумный правит бал!
 
 
Он живёт, в себя влюбляя,
Юных гениев сейчас,
Как когда-то, сам не зная,
Покорил навеки вас.
 
 
Вновь промчатся дни, недели,
Вновь вас будет не хватать…
Мы тогда вам не успели
Что-то главное сказать…
 
 
Да теперь уже не важно,
Копья незачем ломать,
Но мы знаем, что однажды
С вами встретимся опять.
 
 
Пусть уже не на подмостках,
Под вечернею звездой,
На далёком перекрёстке
Между небом и землёй…
 

Краткий отчет за период с 1948-го по 2017-й…

Глава вступительная

Сентябрьским вечером московский театр «Золотое кольцо» был полон. Ничего удивительного. Концерт Задорнова. Когда я ещё только увидел анонс, то поймал себя на мысли, что очень давно не был на выступлениях мэтра и ужасно соскучился. У меня в гостях были мама с сестрой из Омска.

– Девчонки, пойдём?

– О чём ты говоришь, без вопросов!

Я – артист «нетипичный»… Как пневмония. Я никогда не клянчу пригласительные, ну просто как-то неудобно. Поэтому купил уже то, что оставалось, не совсем близко от сцены. Но даже оттуда было видно, что с Николаевичем что-то неладное…

Когда Задорнов вышел из-за кулис, меня просто прошиб холодный пот. Он еле дошёл до микрофона! Таким я его не видел никогда. До меня долетали, конечно, разные слухи, что у Задорнова какие-то проблемы со здоровьем, но я как-то всерьёз к ним не относился. И вот я всё увидел сам…

Нет, многие зрители, возможно, и не заметили никакой трагедии. Задорнов как всегда выступал мощно, три часа с антрактом, разве что иногда неожиданно дрожал и срывался голос (это его-то иерихонская труба!), иногда он что-то путал по тексту, но, в конце концов, с кем не бывает, ну может, нездоровится человеку, да и не мальчик уже…

Но я прекрасно понимал, что дела серьёзные. Я только не понимал насколько. Встретиться в тот вечер и пообщаться нам так и не удалось. Я своё пришествие не афишировал. Тем не менее в антракте писателю, конечно, доложили о присутствии в зале медийного лица…

Во втором отделении он объявил со сцены, что ему очень приятно – концерт «почтил своим вниманием Серёжа Дроботенко… Серёжа, ты где? Покажись!» Пришлось, кряхтя зубами, вставать и идиотски кланяться не пойми за что.

Обычно после этого у нас принято по окончании «шоу» зайти к артисту, упасть на колени (свои), воздеть руки к небу и поблагодарить Создателя за то, что мы являемся современниками этого непревзойдённого мастера…

Некоторые артисты это делают перед началом спектакля: «Если потом не увидимся, знай – мне всё очень понравилось!»

Когда публика стоя проводила Задорнова громовыми и абсолютно заслуженными аплодисментами и потянулась к выходу, я сделал робкую попытку проникнуть в гримёрку, но дверь, ведущая в каморку Карло из театрального фойе, оказалась заперта. На звонки не отвечал ни администратор Михаила Николаевича, ни сам мэтр. Ну что, мы побрели домой. И это было моей роковой ошибкой…

Потому что на следующий день мастер позвонил сам. Но не мне. «Месть» была гораздо коварнее и изощрённее. Он позвонил своему другу Лиону Моисеевичу Измайлову.

– Лёня, вот ты еврей, а значит, ты умнее меня. Объясни мне, за что он меня так ненавидит, что даже не зашёл? А зачем тогда вообще приходил?

Лион Моисеевич – это наш Гаагский суд. Если ты хочешь в деталях узнать, почему Шифрин не общается с Новиковой или дружат в данный момент Петросян и Винокур, лучшего источника тебе не найти. Более того, он точно знает, когда помирятся Шифрин и Новикова и когда Винокур с Петросяном при встрече не узнают друг друга…

Мы Лиона не просто любим, мы его все обожаем, потому что он со своей колоссальной житейской мудростью действительно очень часто предостерегает от разных сомнительных поступков.

Должен сказать, что идею написать эту книгу подкинул мне именно Лион. Я это должен сказать. Обязательно должен. Чтобы не быть вычеркнутым из списка друзей Лиона Моисеевича… Ему вообще не принято отказывать. Ну, если хочешь прожить счастливую здоровую жизнь, лучше сразу скажи ему «да». Согласись немедленно, даже не дослушав, о чём речь…

Так вот, Лион мне тут же перезвонил, объяснил, что я не прав… Я набираю Задорнова. Вообще дозвониться до него всегда было непросто. Ни один разведчик так тщательно не заметал следы, так часто не менял пароли, явки, адреса… Первые годы знакомства я ещё пытался хотя бы поздравить с днём рождения, потом плюнул. Не подходит. Не берёт.

И тут – о чудо! – Задорнов ответил. И что самое смешное, мы ведь словом не обмолвились об этом моём конфузе. Ну просто, видимо, не видели смысла, поскольку неплохо изучили друг друга и уже можно было не добивать – шайба сама катилась в ворота…

Говорили мы с ним больше часа. Уж и не вспомню о чём. Никогда в жизни мы так долго не разговаривали по телефону. С Лионом – это норма, но не с Задорновым. И как-то очень тепло было на душе после… Хорошо очень было.

Как потом оказалось, это был наш последний разговор. Через четырнадцать месяцев абонент был уже окончательно недоступен.

Кто к нам с мечом придет – получит в орало…

Глава объяснительная

Я бы сразу хотел пояснить, зачем пишу эту книгу. Михаил Задорнов… И вот уже рука потянулась написать слово «был», но нет, ещё прошло не так много времени с момента его ухода, и всё моё нутро страшно противится этому глаголу в прошедшем времени, поскольку принимать это разумом очень не хочется.

Так вот, Михаил Задорнов – личность незаурядная и выдающаяся, а значит, всегда найдётся немало желающих погреть руки на костре его славы.

Я ни в коей мере не собираюсь чужим именем жар загребать. Любителям желтизны лучше на этом месте остановиться и предать меня анафеме, ибо порадовать мне их нечем. Никаких пикантных подробностей не будет, никакого сведения счётов, никаких «скандалов, интриг, расследований»… Будет только моя история отношений с этим человеком.

Зачем я это делаю публично? Михаил Задорнов – это, уж простите за криминальный сленг, авторитет. Авторитет огромный и непререкаемый. «Артист должен стареть вместе со своей публикой» – обожаю эту фразу Шарля Азнавура. Когда мы видим, что подавляющее большинство зрителей на сольных концертах – наши ровесники, это нормально. Значит, всё хорошо. Значит, верной дорогой идём с товарищами… Убелённый сединами певец с прекрасно поставленным голосом может с утра до вечера читать рэп, молодые волки никогда не примут его в свою стаю.

Но в чём уникальность Задорнова? Ему, как и любви, все возрасты покорны. Безусловно, на концерты к нему приходила в основном возрастная публика. Но он, пожалуй, единственный представитель своего поколения, которого безоговорочно приняла молодёжь. И молодёжи на его вечерах тоже было предостаточно.

Я помню его появление на одной из игр КВН в конкурсе СТЭМ. Первые пару минут он просто пережидал, когда стихнут овации… Это ли не лакмусовая бумажка признания и популярности?

Пусть Михаил Николаевич далеко не для всех представителей молодого племени является кумиром, но то, что он интересен очень многим ребятам, для которых будущее только приоткрывает дверь, – это факт.

Возможно, эту книгу прочитает будущий Райкин или Жванецкий, который ещё очень молод и вообще не очень отчётливо понимает, чего он хочет от этой жизни. Его ещё бросает из стороны в сторону, как дачный шланг под напором. Так пусть же эта книга расскажет ему об этой удивительной профессии – артиста разговорного жанра, и тут одно из двух: либо на середине повествования он воскликнет: «Да оно мне надо?» – и захлопнет этот бред навсегда, либо поймёт, что ему всё это чертовски интересно, он хочет этого, более того, он уже без этого не может…

В последнее время засилье заимствованных слов в русском языке коснулось и нашего разговорного жанра. Теперь многие называют это жанром стендап-камеди. Были «разговорники», теперь «стэндаписты». Кто постарше – «стендапёры».

Не надо рассматривать мою книгу как пособие «В помощь будущему стендапёру»… У каждого свои грабли, на которые придётся наступить. Для мужчины особенно неприятно, когда грабли детские… Но от судьбы не уйдёшь. Я просто буду искренне рад, если кто-то из молодых дарований после прочтения серьёзно «заболеет» любовью к нашему жанру и пополнит в недалёком будущем наши неровные ряды.

Это во-первых. Во-вторых, Задорнов неоднократно наставлял меня:

– Ты должен писать. Артист – это хорошо, но ты ведь ещё и автор, и неизвестно, чего в тебе намешано больше.

Ну, я его за язык не тянул, сам нарвался…

А в-третьих, так же как и в-четвёртых, в-пятых… Те люди, которые давно признались в любви к человеку по имени Михаил Задорнов, наверняка с большим интересом откроют те страницы его легендарной биографии, о которых ничего не слышали. Узнают эпизоды, о которых и не подозревали. Я никогда об этом не рассказывал в прессе, поскольку Задорнов привил мне стойкую нелюбовь к представителям древнейшей профессии… Я про журналистов.

Особенно сатирику нравилось, когда после трёхчасового концерта некое пухленькое средство массовой информации, поправляя чёлку и включая диктофон, невинно вопрошало: «Михаил Николаевич, а теперь расскажите что-нибудь смешное!»

Здесь будет много смешного. Иногда гомерически смешного. Ну когда комик пишет о комике, по-другому и быть не может. Но будет и комок в горле. Поскольку в свете известных событий даже самые потешные эпизоды всё равно будут читаться в ореоле светлой грусти.

Я не собираюсь возводить Михаила Задорнова на пьедестал, славить имя его в веках… Помимо экранного образа, был ещё обычный человек, а значит, к нему тоже может быть ряд неудобных вопросов. Но поскольку ответы на эти вопросы мы уже не получим никогда, тогда какой смысл их задавать?

Ветер перемен всегда дует правильно. Даже когда в лицо. Даже когда сильно в лицо. Поэтому надо просто расслабиться, раскинуть руки, заставить лицо и солнце встретиться и не пытаться в такие моменты совершать сомнительные действия урологического характера.

Ветер перемен выдувает из памяти всё лишнее, весь мусор, оставляя лишь те жемчужинки, которые во время генеральной уборки хочется любовно перебирать вновь и вновь, которые и являются главным украшением в ожерелье под названием «моя жизнь».

Не знаю, что из этого получится, не знаю, с чего начать… Это как во время интервью тебя неожиданно просят рассказать что-то смешное. И всё, начинается ступор! Ты не можешь вспомнить ничего. В компаниях за столом порой сам себя не можешь заткнуть, а когда надо…

Мысли путаются. Когда автор не знает, в каком жанре будет написано произведение, он говорит, что напишет эссе. Итак, господа, моё эссе…

Первое совместное фото… Причем как для Задорнова, так и для Дробатенко

Глава первая, потому что сколько уже можно вступать

Чтобы сразу расставить все точки над «ё»: мы никогда не были друзьями. Хотя бы в силу большой разницы в возрасте. Хотя бы в силу чудовищной разницы в жизненном опыте, мудрости… Тогда кто я Задорнову, товарищ? Почему-то сразу вспоминаются Тамбов, леса… с населяющими их животными…

Коллега? Как-то нескромно. Всё-таки, когда я только родился, он уже играл на сцене студенческого театра. Тогда кто?

Вспомним потрясающие строчки Дербенёва в исполнении Женщины, которая поёт: «Тенью на твоём мелькнув пути, несколько шагов пройти»… Вот я – та самая тень… Просто в какой-то момент орбиты наших планет пересеклись.

Видно, так было угодно Богу, чтобы какой-то недолгий отрезок времени мы поработали вместе. В цифрах это было четырнадцать месяцев.

«Через четырнадцать месяцев его не стало», «мы поработали четырнадцать месяцев»… Вы заметили, всё время возникает эта цифра «14»? Я полный профан в нумерологии, но почему-то именно с этой цифрой связаны самые значительные вехи в моей жизни.

Родился четырнадцатого, сумма цифр дня и месяца рождения тоже даёт 14, в Москву переехал четырнадцатого и ещё масса всего… Возможно, я когда-нибудь об этом напишу отдельно, но не сейчас, речь не обо мне.

В мою жизнь Михаил Николаевич вошёл так же, как и для миллионов жителей страны по имени Советский Союз. Вечером в программе «Вокруг смеха» показали номер про два девятых вагона…

(Ненадолго отвлекусь… Когда мы с Геной Ветровым первый раз поехали с гастролями на Черноморское побережье, прокатчики, у которых мы, кстати, тоже были первыми подопытными кроликами, написали на афишах для усиления спроса: «Вас обдадут струи хохота»…) Так вот, во время первого эфира того самого номера Задорнова струи хохота готовы были затопить территорию «одной шестой части суши», и на следующее утро Михаил Николаевич проснулся знаменитым.

Потом уже с его слов я узнал, как было дело. Заведущий отделом сатиры и юмора «Литературной газеты» Виктор Веселовский пригласил Задорнова на съёмку «Вокруг смеха». Сразу предупредил – если вырежут из эфира, не расстраивайся, это для дебютантов нормально.

Михаил Николаевич сидел в зале рядом с Булатом Окуджавой. Про волнение говорить не будем, оно, естественно, зашкаливало. И тут произошло непредвиденное – Булат Шалвович уже выступил, а Геннадий Хазанов ещё не приехал. И тогда Веселовский, зная способность Задорнова выступать пять часов кряду, пригласил его на сцену просто потянуть время.

А с ним накануне произошёл забавный случай: сатирик должен был ехать на поезде из Риги в Ленинград, пришёл на перрон, а первых трёх вагонов нет… Ну, как говорится, это он удачно зашёл…

В те времена это ещё было возможно – после одного появления на экране влюбить в себя всю страну, сейчас, даже если «струя» будет как из пожарного шланга, увы… Слишком много всего льётся отовсюду, нежные трели лесных ручейков сменил грохот Ниагарского водопада.

Но сила артиста – в его «живом» концерте. И вот декабрьским вечером 96-го в славном городе Омске, где я имел честь проживать в то время, с шумной компанией «патриотов юмора» мы и посетили впервые концерт Задорнова. Дворец культуры «Химик», забитый под завязку два вечера подряд, бился в конвульсиях… Концерт длился около четырёх (!) часов с антрактом, и всё это время на сцене находились только Артист, микрофонная стойка и журнальный столик. Вот так они втроём и держали зал. И как держали!

Я был просто потрясён. Опять простите за некоторое отступление про себя любимого, но в то время я уже был довольно известен в своём городе, играл в студенческом театре «Бис», получил кучу призов на фестивалях в Омске и Томске как автор и как артист… Но всё равно это увлечение сценой и юмором было пока ещё больше хобби, я сомневался, посвящать этому жизнь или нет. После концерта Задорнова сомнения отпали.

Вообще даже при заочном знакомстве с Михаилом Николаевичем у многих людей возникало желание «дотянуться» до него. До его образованности, интеллигентности, до этого потрясающего чувства юмора, хотя в его случае чувством это не назовёшь, это уже был образ жизни.

Вот так Задорнов, сам того не подозревая, нечаянно определил дальнейшую судьбу некоего молодого человека из Сибири. И вскоре, уже будучи на год дряхлее, молодой человек перебрался в Москву, принял участие в конкурсе артистов сатиры и юмора, стал лауреатом, и, к его великой радости, гала-концерт победителей посмотрел великий Задорнов…

Тогда моя тень первый раз промелькнула на его пути, видно, день был жарким, поэтому тень пришлась кстати…

По русскому обычаю – до дна!

Глава про первый звонок

Михаил Николаевич в тот год обратил внимание на двух отпрысков. В первую очередь это Макс Галкин. Ну, на него невозможно было не обратить взор, поскольку, по моему мнению, он был и остаётся самым одарённым артистом нашей плеяды, как бы противно и прискорбно мне ни было об этом писать…

Ещё до конкурса Задорнов предложил Максу, чтобы тот поработал номером в его концертах. Чтобы сказать мэтру «да» – для этого даже не надо было обладать национальностью Галкина.

Михаил Николаевич впервые увидел Максима на церемонии премии «Овация». Задорнову её вручили как лучшему юмористу страны. Кроме него, номинировались Жванецкий и Измайлов. Лион Моисеевич со свойственной ему самоиронией рассказывал:

– Никогда ещё сердце моё не билось так учащённо! Ночи не спал, всё размышлял, кому дадут… Жванецкому или Задорнову… В советские времена часто дефицитные товары продавали с так называемой нагрузкой: хочешь сгущёнку – купи ещё кильку в томате. А у меня же с килькой одно лицо…

Макс на той церемонии выступал с номером как приглашённый гость. Поначалу чванливая светская аудитория в зале не обращала на юное дарование никакого внимания, но потихоньку он взял бразды правления в свои руки, полностью приковал к себе глаза и уши публики и имел ошеломительный успех, что было сродни подвигу, учитывая доброжелательность присутствующих…

Кстати, за кулисами той церемонии Михаил Николаевич познакомился не только с Галкиным. Была там ещё одна птица, гордая и неприступная… Белый орёл… В лице создателя и солиста одноимённой группы Володи Жечкова. Тогда из каждого утюга раздавалась их песня «Как упоительны в России вечера». Задорнова зацепила одна строчка этого бессмертного хита: «И вальсы Шуберта, и хруст французской булки…»

Ну, с булкой-то ладно, а вот насчёт вальсов Шуберта?.. Дотошный сатирик полез в энциклопедию и узнал: Шуберт действительно написал несколько произведений под названием waltz. Но написаны они были исключительно для фортепиано и относились не столько к танцевальной музыке, сколько к пьесам для домашнего музицирования или концертного исполнения.

И вот, столкнувшись клювом к клюву с «орлом», Задорнов, конечно же, не мог не пройтись по поводу несчастного австрийского гения:

– Володя, Шуберт вальсы не писал.

Жечков ответил достойно мировой классики юмора:

– А это его проблемы!

Вскоре над этим диалогом уже рыдала вся страна.

А через несколько месяцев предложение поработать с Михаилом Николаевичем поступило и мне. Вы можете представить себе чувства молодого артиста, у которого только-только появился первый в жизни мобильный телефон, и во время одного из первых звонков в трубке прозвучало:

– Серёжа, здравствуйте! Это Задорнов.

…Меня уже в жизни разыгрывали. И я сам это дело уважал. Поэтому первой мыслью было – кто? Какая ***? С Максом мы тогда были знакомы формально, у меня даже телефона его не было. Тогда кто? Грушевский? Пономаренко? Второй Пономаренко?..Жил я тогда в общежитии на «Соколе» при одном учебном заведении, куда меня по блату устроил ректор Анатолий Тимофеевич, он же по совместительству большой друг моего отца. Заведение называлось непросто – Российский государственный открытый технический университет путей сообщения. Главное в названии – это аббревиатура. РГОТУПС… И, глядя на лица отдельных абитуриентов, я понимал – правильное название.

Реакция на появление Галкина

Жил я в великолепных условиях для «понаехавшего». До сих пор сам не верю, что это было со мной. Представьте – отдельный этаж общежития, где студентов не было, куда заселяли только командировочных. Как правило, иногороднюю профессуру. Своего рода мини-гостиница, где за мной была закреплена отдельная комната, за которую вообще не надо было платить и в которой я прожил чуть больше года! (Если быть точным – четырнадцать месяцев, но неважно.) «Расплатился» я парой концертов в актовом зале университета.

Так вот, туда мне уже звонил Евгений Ваганович Петросян. По приезде я отдал ему свою кассету с номерами и оставил телефон вахты общежития, поскольку других средств связи у меня тогда не было. Оставил, не особо надеясь на ответную любовь…

Но Петросян позвонил. Трубку сняла бдительная бабушка. Сначала она минут пять шла ко мне в комнату, потом пару минут я шёл к вахте. Первое, что спросил Петросян:

– Детка, а что ты так долго не подходишь?

Не знаю зачем, но почему-то очень захотелось произвести впечатление, в голове пронеслось: «Сейчас скажу, что живу в общежитии – это как-то несолидно…» Поэтому пришлось соврать:

– Знаете ли, живу в загородном доме, телефон внизу… Пока спустишься… Ох, эта роскошь так утомляет…

– Я посмотрел твои номера. Весьма недурно, скажу я тебе. Знаешь, что… Я хочу отдельный выпуск «Смехопанорамы» посвятить тебе.

Тут я впервые в жизни на себе испытал, что чувствует человек, проглотивший язык. Поскольку я приехал в столицу с полным суповым набором стереотипов о дороге к славе, я нервно прошипел:

– Сколько я должен?

– Детка, не обижай меня…

В моей голове лихорадочно пронеслась только одна мысль: «Значит, дороже, чем я думал». Поверить, что всё это бесплатно?! Нет, этого не может быть, господа! Оказывается, может…

В общем, на тот момент я уже потихоньку знакомился с ведущими маяками жанра. Поэтому когда во время первого телефонного разговора Задорнов спросил:

– Серёжа, вам в отличие от женщин я могу задать этот вопрос: а сколько вам лет?

Я сказал:

– Ровно тридцать.

– Я почему спрашиваю… Серёжа, простите, я вам не звонил тридцать лет…

Вот в этот момент я понял – Он. Сам.

Кто девушку ужинает, тот ее и танцует