Текст книги "Девочка на цепи"

2-е число. Поздний вечер.

Савушкин устало поднялся по лестнице родного дома, позвонил в квартиру. Дверь открыла жена. Никита коротко чмокнул ее.

– Привет, Наташа.

– Привет… – хмуро ответила, принюхалась, сморщилась, на лице – гамма чувств. – Да-а… Ну и вкусы у твоих женщин. Представляю, как они выглядят.

Громко шлепая тапочками, будто замедленно аплодируя, приплыла теща.

– Натик, ну зачем же ты… Ники, наверное, допрашивал особо опасную преступницу, которая пыталась удушить его своей парфюмерией.

– Близко к истине, Матильда Жановна. Чувствуется жизненный опыт. Были применены отравляющие духи особого назначения.

Наташа бросила ядовито:

– Ты хоть бы душ после нее принял. Простыни там хоть чистые? А то можем выдать комплект…

– А мы на панцирной сетке. Обожаем экстрим…

Наташа не нашла, что ответить, а Никита в скорбной тишине прошел на кухню. На подоконнике на видном месте лежали книги – «Парапсихология» и какой-то детектив – новое увлечение Матильды Жановны. Никита сел за стол, положил рядом мобильный телефон, снял блюдце с тарелки: там покоятся сарделька и холодные макароны. Он рассеянно ткнул вилкой. Неожиданно телефон начал призывно мигать. Никита включил, увидел сообщение, адресат – «НАСТЯ». Никита торопливо прочитал: «Извини, действительно была занята. Не пропадай!»

В кухню вошла теща, заглянула Никите через плечо.

– Кто это, Ники?

– Так, по работе.

Савушкин убрал телефон.

– Ники… – укоризненно начала теща.

– Можно не называть меня этой собачьей кличкой? – устало произнес Савушкин.

– Почему собачьей, Ники? – пораженно вопросила теща. – Так, между прочим, императрица Александра Федоровна называла своего мужа Николая Второго.

– Я не император, Матильда Жановна.

– Но это говорит о вкусе.

– Поэтому плохо и кончили.

– Э-э… Никита, скажи мне, что происходит? Ты перестал называть меня мамой.

– Ваше имя звучит для меня, как мелодия: Матильда Жановна… – почтительно ответил Савушкин.

– Иронизируешь?.. – догадалась теща.

– Отнюдь.

– У тебя нет никакой личной жизни. А временами ты как ненормальный…

– Мама, когда мне показывают окровавленную тряпку, я превращаюсь в бешеную милицейскую собаку. Пока не поймаю зверя… – с этими словами Савушкин вонзил вилку в сардельку. – И сейчас у меня именно такая ситуация… Пропала девятнадцатилетняя девушка. Все признаки похищения или убийства.

– Да? И какие версии? – встревоженно спросила теща.

– Похоже, что причастны мачеха и ее сожитель, – задумчиво ответил Савушкин. – Квартирный вопрос…

– Мне думается, что если бы я только глянула на них, то сразу бы определила, виновны или нет.

Никита покосился на «Парапсихологию» и детектив, лежащие на подоконнике, но от комментариев воздержался.

– Я приглашу вас в качестве понятой. – Никита пристально, даже оценивающе посмотрел на Матильду. – Но никто не должен знать, что вы моя теща.

– Клянусь!

Матильда Жановна положила руку на сердце.

3-е число. День.

В назначенное Савушкиным время в здание УВД вошла Варвара Шпонка. Она тяжело оперлась на подоконник дежурного и продышала в окошко:

– Я Шпонка. Меня пригласили в уголовный розыск.

Дежурный кивнул, Шпонка с кислой миной на лице стала подниматься на второй этаж. Навстречу под конвоем вели Курбана.

– Кубик! – охнула Варвара.

Курбан взвился, насколько позволяло его положение.

– Варвара, ничего не подписывай!

Порывисто вздохнув, Шпонка вошла в кабинет. Трое присутствующих сотрудников занимались каждый своим делом: Савушкин кричал в телефон, Кошкин писал что-то протокольное, а следователь прокуратуры Миша Белозеров, зевая, перелистывал дело.

– Присаживайтесь! – сказал Белозеров, прикрыв ладошкой очередной зевок.

Варвара села и огляделась.

Савушкин удовлетворенно завершил разговор, положил трубку и, не медля, ухватил Варвару в свои «тиски».

– Итак, Варвара Борисовна, вы не отрицаете, что в ночь перед исчезновением Маши у вас произошла серьезная ссора?

– Ну какая там серьезная? – спокойно отреагировала женщина. – Поругались чисто по-бабьи…

– Чисто по-бабьи – по квартирному вопросу! – возмутился Кошкин. – Крики слышал весь дом…

– То есть вы считаете, что ваша ссора никакого отношения к исчезновению Маши не имеет? – продолжил Савушкин. – Хорошо, тогда куда, на ваш взгляд, она могла деться?

– А вы у соседа, Романа, филолога вшивого, не интересовались? А ведь Маша чуть что, когда поругаемся, когда нахамит мне, так сразу к нему. Не знаю, о чем они там лясы точили… Книжки давал ей всякие умные-заумные читать.

Белозеров скучно поинтересовался:

– У них были интимные отношения?

– Чего не знаю, того не знаю… Хотя не исключено.

Белозеров, снова зевнув, протянул Варваре документы:

– Вот это подписка о невыезде. Подпишите. И ордер на обыск в вашей квартире.

Варвара хмыкнула, подбоченясь:

– И что же будете искать?

– Машу. Кстати, какая у нее группа крови? – ответил Белозеров.

– Не помню.

– Вы же кардиолог! – напомнил Белозеров, заставив женщину стушеваться.

– К-кажется, вторая. Надо посмотреть в мед-книжке, – она тяжко вздохнула. – Вы всерьез думаете, что это мы ее убили и порезали на кусочки?

– Это – вы сами сказали, – бесстрастно ответил Белозеров. – Подождите пока в коридоре… Домой к вам поедем вместе.

Варвара обреченно вышла в коридор, села на стул. Мимо нее на допрос провели соседа Романа. Поздороваться обоюдного желания не возникло, глянули друг на друга волками.

Роман был сейчас с иголочки: лоснящийся, прилизанный, с пробором посредине, в костюме и при галстуке. Первым заглянул в дверь.

– Здравствуйте, господа! По ваши души прибыл. Отставной учитель словесности Кухаркин Роман Евгеньевич. – Увидел Кошкина, перешел на легкую фамильярность: – О-о, товарищ милиционер, всем гражданам пример!

– Присаживайтесь, Роман Евгеньевич, – сухо произнес Савушкин. – Скажите, вы хорошо знали вашу соседку Марию Лихолетову?

– Ну как – знал… – Роман пожал плечами. – Не более как соседку. Еще с детского возраста.

– Она бывала у вас в квартире? – поинтересовался Савушкин.

– Нет. Чего ей делать в квартире старого холостяка?

– А вот ваша соседка Варвара утверждает, что Маша иногда приходила к вам, когда ссорилась с ней.

– Старая змея… – процедил Роман. – Да, приходила, – когда училась в школе. Я помогал ей по литературе и русскому языку. Диктанты писали. Я помог ей открыть Булгакова, Аксенова, Довлатова, Искандера… Ну а сейчас, чем я могу быть ей интересен?

– Простите за прямоту, у вас не было с ней интимных отношений? – спросил вежливо Белозеров.

– Да вы что, ребята?! – Роман округлил глаза. – Она ж для меня всегда ребенком была…

– Как думаете, куда могла исчезнуть Маша? – спросил Белозеров.

– Они и убили ее – из-за квартиры!

– Кто?

– Ясно кто – Варвара и Курбан! – Кухаркин кивнул в сторону Кошкина. – Я же Сереге все вчера как на духу рассказал… Ссорились они все время. А Варька Курбана хочет прописать… Да, теперь уж точно пропишет… – Роман спохватился, прикрыв ладошкой рот. – Только это в протокол не заносите!

Белозеров протянул Роману написанный от руки протокол. Роман достал очки, напустив умный вид, прочитал, расписался на всех листах.

– Мы хотели попросить вас быть понятым на обыске вашей соседки Шпонки, – предложил Белозеров.

– С удовольствием! – расцвел Роман.

– Тогда встречаемся на вашем этаже.

Роман кивнул и вышел. Вслед за ним ушли Кошкин и Белозеров.

Савушкин потянулся к телефону на столе, набрал домашний номер.

– Матильда Жановна, это Никита. Выходите к подъезду, едем на обыск.

– Ура-а!

Теща так бурно отреагировала, что Никита даже отдернул трубку от уха, почесал его и пошел догонять коллег.

Уже вечерело.

В здании УВД зажглись первые окна.

Кошкин сел за руль машины, рядом – Савушкин, на заднее сиденье – Белозеров.

Варвару посадили в отдельный автомобиль.

– Давай, Серега, к моему дому, понятого возьмем, – попросил Савушкин.

Кошкин тронулся, поехали. Вслед тронулась машина с Варварой.

– Ну, и как ты собираешься колоть эту нафталиновую парочку? – спросил Кошкин у Савушкина.

– Пока не знаю. Нужен экспромт.

Когда подъехали к подъезду, теща уже ждала в полной готовности. Она надела черный официальный костюм, очень похожий на судейскую мантию.

Савушкин вышел из машины, открыл дверцу.

– Садитесь, Матильда Жановна.

– Вот это экспромт! – оценил Кошкин.

Теща грузно села на заднее сиденье.

– Здравствуйте, товарищи! О, и Сережа здесь!

– Мое почтенье, Матильда Жановна! – почтительно склонил голову Кошкин.

– Как поживает молодая семья?

– Лучше всех, – радостно ответил Кошкин.

– Как Ирусик?

– Занимается тантрической аэробикой.

– Мой приветик ей.

– Всенепременно! – пообещал Кошкин.

…В кабине лифта Кошкину не хватило места, и он рванул по лестнице, да так шустро, что успел встретить коллег у дверей лифта на этаже. Кошкин позвонил в квартиру Романа, на этот раз дверь открылась сразу. Роман еще не успел переодеться, стоял в футболке и трусах.

– Я мигом! – выпалил он.

Шпонка открыла ключом дверь, вошла первой, за ней последовали остальные: Белозеров, Савушкин, Кошкин с портативной камерой и, наконец, теща. Последним вошел Роман.

Белозеров объявил:

– Начинаем процедуру обыска. Производится видеосъемка. Понятые, назовите себя.

Кошкин включил камеру, начал снимать.

Теща гордо подняла голову.

– Луканина Матильда Жановна. Домохозяйка.

Следом назвал себя сосед:

– Кухаркин Роман Евгеньевич, в прошлом – филолог, интеллигент.

– Возражения есть против кандидатур понятых? – спросил Белозеров.

– Есть! – резко отреагировала Шпонка. – Интеллигента уберите. Замените на кого угодно, хоть на бомжа.

Белозеров замешкался.

– Хорошо.

Роман ухмыльнулся и молча ушел.

– Я сейчас найду понятого! – сказал Савушкин и набрал номер в мобильнике. – Анастасия Ивановна? Просьба к вам: можете поучаствовать на обыске в качестве понятой? Дело об исчезновении девушки. Адрес: улица Чехова, 5, квартира 34. Прямо сейчас. Ждем вас, процедуру обыска не начинаем!

– Да начинайте, мне нечего скрывать! – крикнула Шпонка. – Давайте!

Она неожиданно подошла к платяному шкафу, начала остервенело вываливать на пол вещи.

– Успокойтесь, мы вовсе не собираемся копаться в вашем белье, – попытался утихомирить женщину Белозеров.

Варвара же метнулась на кухню, что-то загремело, оттуда она выскочила с огромным столовым ножом.

– Вы с ума сошли! – растерялся Белозеров.

Савушкин бросился к женщине, но она тут же как бы смиренно протянула нож рукояткой Никите, тот тотчас забрал его. Варвара схватила подушку с кровати, сунула в нос Савушкину.

– Берите, вспарывайте! Не стесняйтесь! Дай покажу!

Савушкин убрал руку с ножом за спину. Но не тут-то было! Бросив приманку сыщикам, ушлая Варвара схватила с полки открытого настежь шкафа портновские ножницы и осуществила задуманное: рывком, как брюхо свинье, вспорола подушку, начала горстями выбрасывать наружу пух. Матильда Жановна, стоявшая рядом, попыталась отобрать изуродованную подушку, но, получив толчок в грудь, улетела прямо в кресло. Вместе с креслом она опрокинулась, смешно задрав ноги. Варвара захохотала, и в этот момент Савушкин овладел подушкой и аккуратно забрал у нее ножницы.

– Вы усугубляете ситуацию! – пригрозил Белозеров. – Мы это отразим в протоколе!

– Ха-ха! Да, так и запишите: убийство подушки! – не терялась Шпонка.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Савушкин пошел открывать.

На пороге стояла Настя.

– Привет!

– Тихо! – шепотом предупредил Савушкин. – Мы – малознакомы… Как малосольные огурцы в бочке. И не говори, что ты – журналистка.

– А кто? – тоже шепотом спросила Настя.

– Не знаю. Сама придумай.

Вместе они вошли в квартиру. Увидев на полу разорванную подушку, летающий пух, Варвару в красных пятнах, Настя только и смогла вымолвить:

– Ого!

– Понятая, назовите себя, – предложил Белозеров.

– Иванова Анастасия Ивановна.

– Профессия?

– Кондиционер! – ответила Настя.

– Что?! – удивился Белозеров и посмотрел на Никиту.

– То есть кондитер, – всплеснула руками Настя. – Конфетки леплю.

– Возражений нет против кондитера? – строго спросил Белозеров.

– Нет, – скривившись, ответила Шпонка.

Белозеров заметил:

– Нас интересуют не столько вещи, сколько документы на собственность квартиры, письма Марии, содержимое ее письменного стола, информация на жестком диске компьютера.

Варвара махнула рукой.

– Идите в ее комнату, смотрите сами. Я в ее вещах не рылась.

Сыщики прошли в комнату, понятые остановились у дверей, следом с прозрачной папкой с документами вошла Варвара.

– Вот приватизационные документы на квартиру. Вот мой паспорт.

Белозеров повернулся к видеокамере, которую включил Кошкин.

– Ноутбук. Изымается для съема информации на диске. – Повернувшись к Варваре, спросил: – Сохранились ли какие-либо письма?

– Не знаю, – раздраженно ответила Варвара. – Посмотрите в ее столе.

Белозеров открыл стол, выдвинул ящики. Но там лежали только книги, учебные тетради, канцелярская мелочь.

– Сейчас молодежь писем не пишет! – поучительно заметила Варвара. – Все интернетствуют! Бездуховность…

Тут у Савушкина зазвонил мобильник.

– Слушаю, – ответил он. – Что?! Девушка? Убита? Где? В подвале? Говори адрес! Улица Колодезная, 33. – Закончив разговор, повернулся к коллегам: – Едем!

– Туши камеру, – распорядился Белозеров.

– Запись окончена. Время… – привычно пробубнил Сергей, глянув на часы. – 21 час 15 минут. Оператор видеозаписи С. Кошкин.

Белозеров прихватил ноутбук, папку с документами, спросил:

– Что там?

– Убийство!

Не дожидаясь лифта, все как горох сыпанули вниз по лестнице. Несколько хлопков дверей, и машины кавалькадой ринулись к месту происшествия. Замыкающей в своей машине была Настя. Через несколько минут подъехали к многоэтажке на Колодезной.

Сразу увидели стоявших истуканами у входа в подвал мужчину и женщину с метлами – соответствующей национальности и в соответствующей униформе.

Савушкин первым выскочил из машины, за ним, тенью, Кошкин.

– Ты вызывал милицию? – сурово спросил Савушкин дворника.

– Я, однако! – кивнул тот.

– Где труп?

– Там, – показал дворник на вход в подвал.

– Пошли! – Савушкин подтолкнул дворника.

Дворник отскочил в сторону.

– Не-е, я не пойду!

Савушкин оставил попытку.

– Убийца не выходил?

Дворник покачал головой:

– Нет! Не выходил!

– Не выходил?! – рявкнул Савушкин. – Да ты, наверное, сбежал от страха! В спецовку не навалил? Пошли!

Матильда Жановна было дернулась идти за ними, Никита тут же пресек эту попытку.

– Все остаются здесь! Серега, пошли.

Оба достали пистолеты, а Кошкин приготовил и видеокамеру с фонарем. По ступеням осторожно спустились вниз. Дверь подвала была приоткрыта, на петле висел открытый навесной замок. Кошкин включил фонарь на видеокамере.

Савушкин громко крикнул:

– Это милиция! Выходи с поднятыми руками! Считаю до трех: раз! два! три!

Ответом была могильная тишина.

– Вперед! – тихо скомандовал Савушкин.

Никита рванул первым, за ним – Кошкин с видеокамерой на плечевом ремне.

В первом подвальном помещении не было ни души. По коридору они пробежали дальше и, в конце концов, уперлись в запасный выход – узкую дверь с английским замком. И тут оба одновременно увидели кровавую дорожку: рубиновые капли ярко отражались в свете фонаря. Дверь оказалась закрытой.

– Никого, – констатировал очевидное Савушкин. – Судя по каплям крови, упырь уволок девчонку с собой. Скорей всего, через эту же дверь они и вошли сюда…

– Естественно, ведь на той двери висел наружный замок, – заметил Кошкин.

По кровавым каплям Савушкин и Кошкин вернулись в первое подвальное помещение. Следы крови привели в самый угол.

В подвал спустился Белозеров.

– Ну что?

Савушкин почесал нос.

– Здесь он, видно, и прирезал девчонку. Серега, зови всех сюда! Дворников, понятых… Чертовщина какая-то, Дмитрич…

Кошкин кивнул, поднялся наверх, и через минуту в подвал спустилась целая делегация. Все были возбуждены от предвкушения перестрелки, погони за убийцей и сокровенной мечты лично поймать злодея. Но Кошкин всех разочаровал. Тем не менее тайна подвала оставалась неразгаданной, и все сгорали от любопытства.

Настя первой сбежала вниз по лестнице, за ней – величаво – теща. И уже за ними боязливо дворник и его жена. Кошкин снимал все подряд на камеру.

Савушкин спросил Белозерова:

– Дмитрич, разреши, я начну.

Белозеров кивнул, зная, что пока «горячо», лучшего спеца по допросам не сыщешь во всем Подмосковье.

Савушкин вплотную подошел к дворнику.

– Имя, фамилия…

– Абдул Носиржонов, – торопливо ответил дворник.

– А ваша? – спросил Савушкин женщину.

Дворник махнул рукой:

– Э-э, ей не нада! Это жина…

– Ну и будешь один расхлебывать! Рассказывай все по порядку.

– Какой порядок? – всплеснул руками дворник. – Девушку убили!

– Долго будешь пыль гнать? – перебил Савушкин.

– На мой двор всегда самый лучший порядок! – продолжал разглагольствовать Абдул. – Хочешь, грамоту покажу?

– Кошкин, выключи камеру! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, приказал Савушкин. – Рекламная пауза. Сейчас будем «пиарить» дворника. Сам напросился.

– Потом отпиарим жену… – без эмоций добавил Кошкин.

– В хорошем смысле этого слова, – пояснил Савушкин.

– Эй, ты чего говоришь? – испугался дворник. – Меня пярь, жину не надо пярить!

– Ты на что милицию вызвал? – гробовым голосом, усугубленным подвальным эхом, вопросил Савушкин. – Ты мужик или нет? Или, как болонка, уже набздел от страха?

– Я – мужчина! – Дворник гордо выпятил грудь.

– Кошкин, включай камеру!

Кошкин так же без эмоций исполнил приказание. Вспыхнул красный глаз видеосъемки.

– Да, значит, так, – кашлянув, начал Абдул. – Надо било новый метелка взять. Метелка подвал лежит. Замок, значит, открыл, зашел, о, смотрю, фонарь большой светит. И девушка в крови вся. Горло зарезано. Ай! И на цепи она, рука на цепи… А там, – Абдул показал в сторону угла, – очень сильно темно. У-у-у… И тут, где темно, выходит мужик в красный такой халат, и колпак на голове, вот такие дырки.

Дворник показал кружочки пальцами, перевел дух.

– С какими еще дырками? – сурово вопросил Савушкин.

– Ты ОМОН знаешь, да?

– Слышал.

– Во такие во… – показал еще раз дворник. – Выходит и очень мне страшно говорит: иди сюда, красавчик, я тебя тоже зарежу! Я посмотрел вокруг: кто красавчик – я?!

– Ну а дальше? – поторопил Савушкин.

– А дальше стою, ноги почему-то не ходят. А тут жена, глюпый женщин, сюда идет, приходит… да? Абдул, говорит, еще лопату надо забрать… Увидела тут все – как закричит. И тут я сразу хорошо побежал.

– Опиши девушку, какая была? Платье? – продолжил допрос Савушкин.

– Волос – светлый. Блондинка. Платье белый, кружочки такой были.

Савушкин кивнул, обратился к женщине:

– Как вас звать, уважаемая?

– Наиля, – ответила дворничиха.

– Наиля, вы видели все то, что рассказывал сейчас ваш муж? Убитую женщину и убийцу в красном балахоне и маске?

Дворничиха кивнула:

– Видела. У девушки цепь с замком на руке была и вот тут, – Наиля показала на балку, – прицеплена. Платье белое было, узор горошек такой… Она – блондинка, да. Очень молодая. 18—19 лет. Я так испугалась и сильно закричала, дернула Абдула за руку, мы вместе убежали.

– Абдул, – язвительно уточнил Савушкин, – слушай, жена ведь тебя из ступорного состояния вывела, а ты ее ругаешь.

– Щто такое – с-ту-порное? – спросил дворник.

– Ну, с тупого состояния – то же самое, – пояснил Савушкин.

– А-а, тупой? – Абдул радостно закивал. – Понял…

Потом до Абдула дошел смысл, и он накинулся на жену на родном языке.

– Халды чабуреги, вай-вай, манта плов? Шайтан ханум кичи дурунды метелка!

(Что в дословном подстрочном переводе означало: «Ты что тут – самая смелая и умная? Ты – глупая женщина, ты – всего лишь младшая метелка!»)

Супруга не осталась в долгу.

– Шалдырас, агу, сивирисюки!

(Что означало: «Хоть бы раз спасибо сказал!»)

– Ладно, хватит сюсюкать, – остановил семейные разборки Савушкин, – пошли наверх. А свет тут есть?

– Нету света. Лампочкя – тифисит, – пояснил Абдул.

Все это время Настя незаметно записывала на мобильный телефон показания четы дворников, фотографировала место происшествия.

А Матильда Жановна под шумок отправилась обследовать подвал. Ее обостренное внимание привлек распределительный кран. Увидев валявшиеся рядом окурки, она пришла в восторг, открыла косметичку, вытащила оттуда целлофановый пакетик, пинцет, аккуратно подцепила окурки и спрятала в пакетике. Затем вытащила из сумки огромную лупу, стала осматривать кран.

– Та-ак… ржавчина явно свежая! – торжествующе заключила Матильда Жановна. – Кого хотите обмануть?!

Она попробовала крутануть кран. Неожиданно вырвалась струя пара, вмиг горячий туман заполнил все помещение. Матильда отскочила, как мячик, и, подавив крик, быстро ретировалась.

Успокоившись, она продолжила обследование подвала. Подземный коридор привел исследовательницу к электрощитку с предостерегающим изображением черепа и молнии. Оглядевшись по сторонам, Матильда вновь достала лупу, внимательно осмотрела дверцу. Увлекшись, она даже стала напевать известный милицейский шлягер:

 
Наша служба и опасна и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна.
Если кто-то кое-где у нас порой
Честно жить не хочет…
 

Но тут вниманием тещи завладел ящик с пожарным краном, который сразу же был скрупулезно осмотрен через увеличительное стекло.

– Откроем ящичек Пандоры, – скептически пробормотала Матильда и решительно распахнула дверцу.

Изучив поверхность могучего пожарного крана, женщина саркастически усмехнулась:

– Отпечатки пальцев, ха-ха, конечно, стерли! И пожарный кран сломали, чтоб дом сгорел, как спичка. Вместе с несчастными узбеками. Ха-ха…

Теща решительно крутанула кран, и тут же мощная струя окатила ее с ног до головы. Поняв, что сотворила стихийное бедствие, Матильда грудью бросилась на кран, чтобы закрыть водный поток: именно так, как поступали моряки на подлодке в борьбе за живучесть. Неимоверными усилиями ей удалось провернуть кран обратно, и водная стихия, издав прощальное шипение, иссякла.

Именно в этот момент Савушкин и обнаружил пропажу своей экзальтированной тещи.

– А куда подевалась понятая Луканина?

– Только что здесь была, – пожал плечами Кошкин.

– Матильда Жановна! – встревоженно крикнул в подвальную черноту Савушкин.

– Нет ответа, – прокомментировал Кошкин.

– Куда ее черти понесли? Агата Кристи… Пойду искать.

А теща, мокрая как лужа, вернулась к электрощитку с черепом. Она решительно открыла дверцу и сразу приметила два торчащих оголенных провода. Осмотрев лупой их концы, Матильда Жановна приняла решение их соединить.

– Непорядок!

Вспышка, треск, искры ослепили женщину, она взвизгнула, мгновенно отскочив к противоположной стене.

Именно в этот самый миг экстремальной развязки подвального путешествия Матильды Жановны и появился Савушкин, который верно шел по запаху тещиных духов.

– Мама, назад! Назад! – закричал Савушкин.

Но маму уже и силком не притащить было к электрощитку.

– Матильда Жановна, что вы тут делали, черт побери? – сердито крикнул Савушкин.

– Я хотела найти следы преступников, товарищ майор, – испуганно прошептала теща.

– А почему вы мокрая?

Теща замялась.

– Я проверяла исправность пожарного крана!

– Ясно, – покачал обреченно головой Савушкин. – А что там шипит? Тоже ваша работа?

В глубине коридора клубился пар.

– Что вы там крутили?! – с неподдельным ужасом спросил Никита.

– Я хотела изъять фальсифицированную ржавчину на кране…

Савушкин нырнул в туман, на ощупь нашел кран, завернул его, шипение прекратилось. Вернувшись к теще, Савушкин с мольбой в голосе попросил более ни к чему не прикасаться. Иначе дом рухнет! И он буквально под руку вывел ее на улицу.

А Белозеров с Кошкиным продолжали обследовать подвал.

– Надо кровь изъять с пола. И опечатать обе двери подвала, – распорядился Белозеров.

Кошкин кивнул, посветил в углу и заметил лоскуток материала, явно от женского платья, показал Белозерову.

– Отлично! – похвалил Белозеров. – Приобщим это к делу.

– Я бы и этих метлоносцев приобщил… к нашему обезьяннику, – заметил Савушкин. – Для их же безопасности.

Кошкин хмыкнул:

– В обезьяннике места – «тифисит».

– Ладно, на сегодня – антракт до утра, – подытожил Никита.

– Бог не выдаст – свинья не съест, – брякнул Кошкин.

– Ну, эти-то метлоносцы на свинину не падки…

– С этими божьими тварями у них перемирие.

– Охрану, что ли, им вызвать? – Савушкин почесал затылок. – Да пока соберутся… Ладно, пошли наверх.

Чета дворников терпеливо, с метелками, по стойке «смирно», ожидала правоохранителей.

– Так, многоуважаемые! – деловито продолжил Савушкин. – Вас видел убийца. Так?

Абдул и его супруга Наиля синхронно кивнули.

– Так! Так…

– Он обязательно должен убить вас как свидетелей. Так?

– Так, так… – согласилась чета.

Смысл фразы быстрей дошел до Наили.

– Как так?! За что убить? Абдул-маразмат, не хочу ничего, уезжаем Андижан! Не хочу! Кто я здесь – сраная москвичка!

– Тихо! – прикрикнул Абдул, дернув жену за руку. – Стидно за тебя, младшая метелка!

– Теперь – по умолчанию, – остановил разборку Савушкин. – Слушайте внимательно, товарищи «эсэнговцы». Сидите дома и никуда не высовываетесь. Подчеркиваю для тебя, Наиля, как более трезвомыслящей: не высовываетесь! В ваш ДЭЗ я позвоню, разъясню ситуацию… Закупите побольше продуктов. И никому не открывайте! В случае нападения – звоните в ваш местный ОВД. Отзываться только на мой телефон.

Никита сунул картонку с номером Наиле.

– А вы не забудете позвонить, когда можно будет выйти на улицу? – смущенно спросила Наиля.

– Не забудем…

– Представляешь, – хохотнул Кошкин, – забыли позвонить… Вспомнили через полгода, а в квартире – два скелета…

– Ага, и Белозеров приходит к ним с протоколом допроса, – на полном серьезе продолжил Савушкин.

Дворники с ужасом слушали этот треп, не понимая, как реагировать.

– Наиля, – Савушкин глянул на часы, – хотя бы три дня постарайтесь не выходить из дома. Ради вашей же безопасности. По секрету скажу, мы прямо сейчас выставим у вашего дома очень незаметную охрану.

– А вот какой степен нэзаметност? – важно поинтересовался Абдул.

– Ты муху видел? – спросил Савушкин.

– Канычно.

– А маленькую мошку?

– Тожи видел.

– И вот представь, на этой маленькой мошке сидит еще одна очень маленькая мошка.

Абдул изумился:

– Такой малэнький?

– Да. И вот эта самая незаметная маленькая мошка и будет ваша охрана.

Кошкин пояснил:

– Нанотехнологии, однако…

Абдул понятливо кивнул:

– Надо, надо тэхналогия…

Настя, дождавшись, когда закончили вешать лагман на уши перепуганным дворникам, подошла к Савушкину.

– Надеюсь, ты меня позвал не только для того, чтобы использовать в качестве понятой? Посидим где-нибудь? День был просто сумасшедший… И ты, кажется, меня приглашал?

Савушкин оглянулся на тещу, которая намертво прицепилась к Кошкину и что-то пылко говорила, вздохнул:

– Не могу… Я заминирован. Сзади – теща.

– Твоя?

– А чья еще?

– Зачем ты взял ее?

– Давно просилась, – печально ответил Никита.

– И я, значит, тоже напросилась?

– Настя, прекрати, – оглянувшись на тещу, с мольбой попросил Савушкин. – Давай завтра?

– Вместе с тещей? – с сарказмом уточнила Настя.

– Да с ней просто экспромт получился – не могли найти понятых.

– И со мной тоже – экспромт? – Настя все более распалялась.

– С тобой – эксклюзив! – брякнул Никита.

Прекрасные глаза Насти сверкнули, как искры короткого замыкания, устроенного тещей в подвале. Даже страшнее…

– Да иди-ка ты, Никита, к теще. Иди в семью! Семья – основа бытия! – вынесла Настя приговор. – А я куколкой по вызову больше быть не хочу. Прощайте, Никита! Кстати, эксклюзивы ваши мне тоже не нужны.

Она стремительно и не без изящества села в машину и мгновенно исчезла.

Присутствующие открыли рты.

– А протоколы, блин, кто будет подписывать? – возмутился Белозеров.

Теща, которая уже унюхала особый разговор между Настей и Никитой, напомнила о своем существовании.

– Давайте, где надо там черкнуть во имя правосудия…

Она лихо подмахнула листы, которые протянул Белозеров, и поинтересовалась:

– А чегой-то она так быстро умчалась?

Савушкин нейтральным голосом пояснил:

– Вспомнила, что утюг забыла выключить.

Больше вопросов в этот поздний вечер никто не задавал.

В своем маленьком мирке события дня переживала семейная чета дворников.

Абдул восседал на армейском табурете, Наиля стояла на коленях и по обычаю предков мыла ему ноги в тазу, делая это с великим отвращением, понимая, что в гигантской Москве подавляющему числу женщин такой кошмар и в голову бы не пришел.

Мысли же хозяина были заняты только что услышанным писком комара.

– Слышишь, кричит? – шевельнул пальцами ног Абдул. – Маленький мошка… Может, это наша охрана?

Комар, однако, зудел в разных местах, и Абдул, не желавший тратиться на очки, безуспешно пытался увидеть его. А тут отравленная эмансипированным воздухом Москвы Наиля резко, даже чрезмерно, дернула ногу мужа, давая понять, что надо вытирать. Он, понимая в данную минуту беззащитность своего положения, без слов подчинился, выдернул ногу из воды. Блуждая взглядом, как мартовский кот, Абдул все еще продолжал пытаться увидеть насекомое. Наиля со злостью вырвала из таза вторую ногу, вытирать не стала. А комар летал уже над головой Абдула, делая прицелочные виражи. Наиля встала, выпрямилась, вспомнив вдруг мимолетно картину, висевшую в кишлачном клубе, – «Женщина Востока снимает паранджу»… Комар, конечно же, избрал лысину хозяина квартиры. Абдул все понял, скосил, как только можно, глаза на лоб и вопросительно посмотрел на жену.

– «Let it be», – сказала Наиля, вспомнив остатки английского языка и любимую песню веселых парней из Ливерпуля, и, сняв со своей крохотной ножки тапочку, прихлопнула комара. Удар по лбу не произвел на Абдула никакого впечатления. Послушная супруга двумя пальчиками аккуратно отклеила трупик насекомого и бросила в тазик.

Абдул, в предвкушении всех прелестей Камасутры, покровительственно похвалил:

– Молодец! В моем доме мошка никогда не будет защищать женщину!