Текст книги "Следы на воде"

– Вот! – с гордостью провозгласил Денис. – Легендарный цветик-семицветик! Можешь загадывать желания!

Я оторопело переводил взгляд с цветка на Дениса и обратно, а потом спросил:

– Ты… ты серьёзно? Если я оторву листок и скажу слова из сказки, то моё желание исполнится?

Денис кивнул с самым серьёзным видом, и ожидающе уставился на меня. Я немного помедлил, а потом протянул руку к цветку, оторвал красный лепесток, положил его на ладонь и начал говорить: «Лети, лети, лепесток…»

В этот момент Денис всё-таки не выдержал и заржал как конь.

– Ха-ха-ха!!! Купился! Купился! Нет, ну надо же! Вроде уже взрослый, а в сказки верит! Ха-ха-ха!!!

Я обиженно посмотрел на Дениса и отвернулся. Ну надо же было так повестись! Идиот несчастный!

– Ладно, прости, – извинился он, увидев мою реакцию. – Но видел бы ты своё лицо! Вот это была умора!

– Угу, – обиженно протянул я, – тебе легко издеваться! Я-то о псимагии ничего не знаю!

– А кто в этом виноват? Ты же сам не захотел учиться!

– Я бы учился, если бы ради этого не нужно было уезжать непонятно куда! – с горечью воскликнул я. – Ты ведь и сам, будь у тебя выбор, никуда бы не поехал! Правда?

Денис серьёзно посмотрел на меня и перестал смеяться.

– Наверное… Ладно, не будем больше об этом. Хочешь, я тебе ещё что-нибудь покажу?

– Лучше объясни мне, как ты это сделал! – заявил я ему.

– Как? Ну, создаёшь заклинание ускорения роста, находишь в земле какое-нибудь семя, их обычно везде полно, и начинаешь его выращивать, контролируя его рост и трансформируя в нужную сторону. Молодые ростки очень податливы, это взрослое дерево изменить сложно…

– Стой-стой! – остановил я его. – Я почти ничего не понял! Как ты нашёл семя? Что за заклинание?

– Семя нужно искать по ауре, она у них есть, только очень слабая. А название заклинания я тебе уже сказал, – терпеливо пояснил мне он.

Пока я сидел, пытаясь осознать сказанное, Денис проговорил:

– Да не мучайся ты! Всё равно не поймёшь! Я смог это освоить совсем недавно, а я уже три года учусь. У тебя точно ничего не выйдет, ты же даже основ не знаешь!

– А ты расскажи! – заявил я ему с некоторой злостью.

– Рассказать то, что я три года изучал? Ты что, дурак? Да это просто невозможно!

Я понял, что он прав, и злость сменилась унынием. Я и правда ничего не знал о псимагии, всё, что я умел, это видеть ауры и одно заклинание. Сущая ерунда на самом деле. Разговор с Денисом как-то потерял для меня всякий интерес. Я вяло посмотрел, как он сжёг за несколько секунд небольшую доску, а потом сказал, что мне пора домой.

На прощанье Денис мне сказал:

– Ты всё-таки подумай, может, стоит поехать учиться?

– Хорошо, – ответил я хмуро. – Ну, пока!

Дома я тут же полез в Сеть и стал искать информацию о псимагии. Информации нашлось много, но толку от неё было, к сожалению, мало. Я перечитал огромное по тем своим меркам, количество страниц сети, но практических советов нашёл буквально всего несколько штук. Единственным плюсом моего чтения явилось изучение основ теории псимагии и запоминание некоторых базовых понятий.

Например выяснилось, что псимаги делятся на пять классов: A, B, C, D и S. Псимагов класса D примерно около трети, и они мало что умеют; псимагов класса C – около половины, и они отличаются от класса D тем, что умеют летать; псимаги класса B гораздо сильнее и умеют телепортироваться на небольшие расстояния в пределах видимости, их гораздо меньше чем остальных, только каждый шестой псимаг имеет этот класс. Одни из самых сильных – псимаги класса А, они умеют открывать проходы между двумя точками на Земле, но их совсем мало, всего около пяти процентов или каждый двадцатый.

Но самые сильные и уникальные – псимаги S-класса, обычно называемые просто «Суперы». Они могут творить настоящие чудеса и их мощь просто невероятна, их всего восемнадцать на всей планете.

Про псимагов S-класса, конечно же знали все. В России их было двое: князь Дмитрий Георгиевич Михайлов – глава министерства псимагии, и Матушка Феодора – игуменья одного старого монастыря Пресвятой Богородицы на озере Байкал.

Говорили, что Матушка Феодора непрестанно молится о благополучии и процветании Российской Империи, и именно поэтому мы все живём так хорошо. А ещё она была матерью императрицы Ольги, правящей Россией бессменно вот уже двадцать семь лет.

Также, я кое-что узнал и о псимагической энергии. Она нужна не только псимагам, чтобы колдовать, но использовалась в двигателях мобилей, для поддержания в рабочем состоянии телепортационных порталов метро и, конечно же, для создания защитных куполов, накрывавших все стратегически важные объекты. Эту энергию можно было запасать в псикристаллах, которые также служили как преобразователи псимагической энергии в электричество. Обратный процесс тоже был возможен, но псикристалл при этом быстро портился.

Так вот, основным источником псимагической энергии были псимаги, и чем выше был их класс, тем больше энергии они могли выдать за одно и то же время. Конечно, у полюсов периодически возникали псимагические гейзеры, которые также были очень мощными источниками энергии, но их было не так уж и много, и за новые гейзеры постоянно происходили стычки между представителями разных стран, а старые через какое-то время иссякали.

Когда я был ещё совсем маленьким в одной из таких стычек погиб сын Его Светлости Дмитрия Михайлова, молодой князь Александр. Ему посмертно присвоили звание Героя России, и даже есть песня, прославляющая его подвиг. Мы пели её в школе, во время ежегодного праздника в день его рождения.

На следующий день я пришёл к Денису вооружённый тем, что узнал. Мы опять сидели в кустах сирени, и Денис показывал мне базовые приёмы и упражнения, которым его учили в самом начале. К чести моей, у меня всё это получалось практически с первого раза. Но вот дальше стало похуже, я застрял на зажигании пламени. Это мне не давалось, хоть тресни. Зато у меня отлично получилось охлаждение, чему Денис был несказанно удивлён. Я не стал говорить ему, что проделал это несколько лет назад и запомнил, как это сделал. Просто я напыжился и сказал, что он меня ещё плохо знает, я могу и не такое.

Денис уехал через неделю. И за это время мне удалось у него кое-чему научиться. Но самое главное, что во мне вообще проснулся интерес к псимагии.

Тогда у меня возник вопрос. Как? Как мне заниматься и не попасться при этом?

В общем-то, проблема решилась сама собой. В один из дней моя мама застала меня за чтением книжки по псимагии и, к моему удивлению, совершенно спокойно восприняла тот факт, что её сын читает подобную литературу. Я даже немного подыграл ей, сказав, что пытаюсь пробудить свои псимагические способности. Мама восприняла это с большим энтузиазмом, сказав, что было просто чудесно, если бы я стал псимагом, так что теперь мне вовсе не нужно было прятаться и рассовывать книги по псимагии в разные труднодоступные места. Более того, я даже смог под это дело выудить у мамы немного денег на покупку новых книг.

Бабушка тоже приняла моё увлечение без вопросов, только дядя Слава, приехав к нам в очередной раз, пробурчал, что я занимаюсь полной ерундой и лучше бы подналёг на учёбу или больше помогал матери с сёстрами. Но на это я не обратил вообще никакого внимания. Он и так последние пару месяцев заезжал к нам довольно редко, и каждый раз они с мамой ругались.

Дядя Слава хотел, чтобы мама родила ему ещё одного ребёнка, его не устраивали дочери, которых у него уже было пять (две от моей мамы и три от первой жены), а мама говорила, что она уже устала рожать. Дело у них, похоже, шло к разводу.

Когда он снова появился через пару недель, то так допёк меня своим брюзжанием про псимагов, что я повернулся к нему и спросил:

– Дядя Слава! Ну если вы так недовольны тем, что у псимагов так много власти, почему вы не попытаетесь их свергнуть? Я же читал по истории о восстаниях против узурпаторов. Почему вы их до сих пор терпите?

Мы в этот момент сидели на диване и смотрели новости по тривизору. Он глянул на меня с какой-то злобой, потом выключил звук и тихо ответил:

– Никогда не говори ничего подобного. Это может плохо для тебя кончиться. За теми кто такое говорит, рано или поздно приходят люди из Безопасности и отправляют их лечиться.

– Но ведь вы недовольны властью псимагов? – продолжил допытываться я.

– Недоволен. Но в этом нет ничего особенного. Можно спросить почти любого простолюдина и все они будут недовольны.

Он посмотрел на меня серьёзно, а затем вздохнул, покачал головой и добавил:

– Серёжа, ты ещё слишком мал и глуп, чтобы понимать подобные вещи, но я тебе пожалуй, кое-что объясню. Хоть я и недоволен текущей ситуацией, но ничего изменить никто из нас не в силах. Это всё просто досужий трёп и не больше. Мы, простолюдины, просто не сможем жить без псимагов. Какие бы они ни были, но они защищают нашу страну, а сами мы этого сделать никогда бы не смогли. И лучше нами будут править наши русские псимаги, чем какие-то пришлые иностранцы, а может и того хуже – феминистки. А так и будет, если свои псимаги у нас переведутся. Ты понимаешь?

– Да, дядя Слава, – ответил я, кивнув для пущего эффекта.

Дядя Слава потрепал меня по голове и, улыбнувшись, сказал:

– Ты смышлёный парень и, думаю, сможешь много добиться. То, что ты не стал псимагом, ещё не означает, что нужно поставить на себе жирный крест. И для простолюдина у нас открыто множество дорог. Ты можешь стать оператором БГСа[3]3
  БГС (боевой големный скафандр) – скафандр, изначально проектировавшийся для автономной работы в космосе, впоследствии доработанный для боевого применения. Размер от 3.5 метров в высоту. Может быть нескольких классов, от Д (полицейские) до А (спецназ и элитные штурмовики).


[Закрыть] и защищать нашу Родину от врагов, почти также как псимаг. Или пойти в муниципалитет и, в конце концов, дорасти до префекта, а может даже и до зама мэра. Можешь стать учёным, инженером, спортсменом, артистом и Богоматерь знает кем ещё. Не зацикливайся ты на этой псимагии! Нет смысла думать о том, чего ты никогда не получишь. Это просто лотерея – кому-то повезло, а кому-то нет. Но и простолюдином можно жить неплохо. Поверь мне! Куча простолюдинов владеют огромными состояниями и ни в чём себе не отказывают! И я сомневаюсь, что они хоть раз в жизни пожалели о том, что у них нет псимагического дара.

– Да, дядя Слава, я понял, – проговорил я, снова кивнув головой.

– Ну вот и хорошо. А теперь иди, играй! – проговорил он, махнув рукой в сторону двери.

Я больше не стал к нему приставать и вышел, размышляя над тем, что он мне сказал. Для меня стало некоторым открытием, что взрослые не всегда говорят то, что думают.

Всё недовольство дяди Славы оказалось сущей ерундой. Так можно ругаться на дождь, что застал тебя вышедшим из метро без зонта. Толку столько же. Моё мнение о нём стало ещё хуже.

Самые большие проблемы возникли у меня в школе. Ребята из класса совершенно не приняли моего увлечения псимагией. Просмотрев их ауры, я явственно различил ядовито-жёлтые полосы зависти. Оказывается, все они хотели стать псимагами, даже те, кто постоянно повторял, что лучше быть простолюдином, у них забот в разы меньше. Что с этим было делать, я не представлял. Самой лучшей тактикой стало полное игнорирование их насмешек, так что через некоторое время, издеваться надо мной перестали, и я стал просто безобидным чудаком, а не мишенью для острот. Вот только мнение моё об одноклассниках сильно упало. Я отгородился от них, понимая, что никто из них не примет меня таким, какой я на самом деле. Я отдалился даже от своих друзей, ведь и они оказались не лучше прочих. Теперь большую часть времени я сидел и читал.

Книги по псимагии увлекли меня полностью. До этого я читал в основном всякую фантастику и приключения, совершенно обычное чтиво для ребят моего возраста, но теперь все эти книги были надолго отставлены в сторону. Я проглатывал одну за другой книги по разным разделам псимагии и остановиться просто не мог. Как потом выяснилось, это дало мне довольно обширные, хотя и бессистемные знания практически по всем псимагическим дисциплинам.

В общем, через год я стал довольно хорошо ориентироваться в теории, но вот с практикой всё оказалось гораздо хуже. Занимался я в тех же кустах сирени, что обычно служили нам с Денисом, тайным местом, но через полгода меня там чуть не поймали.

Я сидел и тренировался в концентрации, гоняя по кругу три светящихся шарика, занятие это требовало серьёзного сосредоточения, и отвлекаться на что-то было верным способом упустить один из огоньков. Было уже поздно, промозгло и холодно, как часто бывает осенью, я только-только запустил очередной хоровод огоньков по кругу, как услышал удивлённый возглас:

– Ух ты! Красиво!

Я испугался, обернулся и увидел стоящего в двух шагах от меня Семёна Никифоровича со второго этажа. Он слегка покачивался и от него здорово несло перегаром.

– Что это ты тут дела-аешь? – протянул он. – Петарды жжёшь?

Летающие вокруг меня огоньки уже давно погасли, так что я сказал:

– Дядя Сеня, ничего я тут не жгу, вам просто показалось!

– Э-э-э… нет, парень, ты тут точно что-то жёг! – Семён Никифорович принюхался, пытаясь уловить запах дыма, и продолжил: – Признавайся, с бенгальскими огнями игрался?! Меня не проведёшь!

Мне стало совершенно понятно, что отвязаться от пьяного Семёна Никифоровича просто так не получится. А если он утром отчётливо вспомнит, что я тут на самом деле делал, то меня наверняка раскроют.

Сосредоточившись, я ударил по нему псионическим шоком. Семён Никифорович почти сразу закатил глаза и стал заваливаться на кусты, ломая ветви. Я тут же вскочил и, подлетев к нему, попытался его подхватить руками. Сил моих на это, конечно, не хватило, но я вовремя вспомнил о телекинезе, облегчил вес Семёна Никифоровича раза в три-четыре, так что мне без проблем удалось уложить его на землю.

С минуту я стоял над ним и думал, что же мне с ним теперь делать. Конечно, то, что он был пьян, упрощало дело, но шанс того, что завтра он вспомнит, кто сидел в кустах и баловался танцующими огоньками, был довольно высок. Нужно было что-то придумать и быстро. Я лихорадочно перебирал разные варианты, вплоть до убийства, а потом вспомнил, что есть псионический приём, вызывающий у жертвы кратковременную амнезию. Это было то, что надо!

В этот момент во двор забрели ещё двое. Это были дядя Мирон и дядя Коля, обычные собутыльники Семёна Никифоровича.

– Семён! Где тебя черти носят! – проорали они. – Тебя только за смертью посылать! Мать твою!

Появление этих пьяниц путало мне все карты. Действовать нужно было быстро, иначе другого шанса просто не будет! Я встал на колени у головы Семёна Никифоровича, положил кончики пальцев ему на лоб и стал быстро ощупывать его голову, пытаясь создать прямой псионический контакт.

Я уже делал подобное со своими сёстрами, когда играл с ними, так что это у меня это получилось без особого труда. А вот дальше всё было сложнее.

Сосредоточившись, я нащупал его последние воспоминания и увидел то, что он видел в последний момент перед тем, как потерять сознание. Я прошёл по его воспоминаниям назад и понял, что меня выдал свет от огоньков, хорошо заметный в вечерних сумерках. «И как только никто не заинтересовался им раньше? Вот я дурак! – посетила меня запоздалая мысль. – Ладно, не время сейчас думать об этом!» – оборвал себя я. Сделав усилие, я обрезал воспоминания дяди Сени на том моменте, как он шёл к подъезду, после чего вытащил отрезанное из его головы и развеял, как дым.

И вовремя! Парочка алкашей уже была практически рядом, метрах в пяти.

– Ты чего это делаешь с Семёном? – пьяно проговорил дядя Коля.

– Я? Да ничего. Вот, он упал, прямо на кусты! И потерял сознание! – пролепетал я испуганно. – И в себя не приходит! Что же делать, дядя Коля?!

В этот момент Семён Никифорович заворочался и открыл глаза.

– Где я? – проговорил он удивлённым пьяным голосом.

– Хватит валяться, Семён! Нас – Ждут – Дела! – чётко произнёс дядя Мирон, подмигивая и хлопая себя по правому карману.

Семён Никифорович понял посыл правильно. Он попытался подняться, но не смог, так что сказал мне:

– Пацан, помоги!

Я схватил его за руку, а за другую его потянул дядя Коля. Дядя Мирон при этом схватил его за воротник. Общими усилиями мы сумели поставить дядю Сеню вертикально. Он помотал головой, осмотрелся, а затем, посмотрев на меня, проговорил:

– Спасибо пацан! Ты настоящий мужик! Дай пять!

Он протянул свою ручищу, и мне ничего не оставалось, как протянуть свою. Дядя Сеня сжал её чуть не со всей силы, отчего я явственно скривился.

– Ладно, бывай, пацан! – проговорил он, отпуская руку и поворачиваясь к собутыльникам. – Пошли, что ли?

– Пошли!!! – хором ответили они и, пошатываясь, побрели со двора в сторону лесопарка.

Я облегчённо вздохнул. Никогда я ещё не был так близко к разоблачению. Рука у меня нещадно болела, но, в общем, это была небольшая цена за глупость. Идя к подъезду, я думал, что стоит найти более подходящее место для занятий, чем эти дурацкие кусты.

Дома я основательно задумался над происшедшим.

«Не стоило так делать с дядей Сеней, – думал я. – Даже если он и пьяница, это не даёт мне право кромсать его воспоминания! Но с другой стороны, а был ли у меня выбор? Зачем он вообще припёрся? Шёл бы себе мимо, так нет! Нужно было залезь в кусты, раз там что-то светится! Вот и получил! – злорадно заключило другое моё «я». – Да и не так уж сильно я ему навредил. Он вечно валяется по газонам после получки, и обычно совершенно не помнит, как он там оказался. Так что одним потерянным воспоминанием больше, одним меньше, не всё ли ему равно?»

И всё-таки, совесть меня грызла. Наконец, я пообещал себе, что больше никогда не буду так делать. Ну, только если уж совсем не будет никакого выбора. И только тогда я, в конце концов, успокоился.

В следующие несколько дней я облазил все окрестности и наконец нашёл то, что нужно – маленькую поляну в лесопарке рядом с нашим жилым комплексом. Поляна была окружена кустами и находилась вдалеке от тропинок, по которым обычно ходили прохожие. Но этим я не ограничился, расставив по периметру сторожевые чары. Конечно, любой сильный псимаг их тут же бы обнаружил, но он бы наверняка почувствовал и то, чем я здесь занимаюсь, а вот если бы к поляне подошёл кто-то из простолюдинов, я бы это сразу же понял и успел сбежать.

Несколько раз в год приезжал Денис и учил меня кое-чему из того, чему он сам научился в интернате. Конечно, это было далеко не всё, но кое-что я, как он сказал, освоил совсем неплохо. Самое главное, что я выучил Зов – телепатическую связь между псимагами. И теперь мы могли с ним переговариваться, даже когда не были рядом. Жаль, что я не мог переговариваться с ним с помощью Зова, когда он учился. Его интернат был накрыт защитным куполом, и телепатия с кем-то извне была невозможна без специального разрешения. Но в то время, когда он гостил у мамы, мы переговаривались практически каждый день.

Глава 2

Её звали Мила, она жила в моём подъезде этажом выше. В детстве мы часто играли вместе во дворе, а в школе учились в одном классе. Потом, в тринадцать лет, у Милы обнаружились псимагические способности, и она ушла из нашей школы, начав учиться в какой-то спецшколе для одарённых девчонок.

Надо сказать, что у девочек псимагические способности пробуждались почему-то позже, чем у мальчиков, у них это происходило в девять-четырнадцать лет. И их обычно не забирали в специнтернаты, а просто переводили в специальную школу, если она была в том городе, в котором они жили. Почему так, для меня до сих пор остаётся загадкой. Может быть, потому, что девочек было в два раза больше мальчиков, а может, были и другие причины.

Мне было уже почти пятнадцать. В один из осенних дней сентября я вышел из своего подъезда и направился в сторону нашего районного административно-развлекательного комплекса, обычно коротко называемого РАРКом. Можно было доехать туда и на ОМе – общественном мобиле, но мне больше нравилось ходить туда через парк, тем более что и идти до нашего РАРКа было всего минут двадцать.

Я вспомнил уроки москвоведения, где учительница объясняла нам, что после Катастрофы осталось огромное количество ветхого и заброшенного жилья, потому что население столицы сократилось в несколько раз, и было принято решение кардинально изменить облик Москвы. Теперь плотная застройка сохранилась только в историческом центре в пределах так называемого Садового кольца, которое действительно сделали садово-парковой зоной. А остальные дома постепенно снесли, построив вместо уродливых и неудобных старых зданий новые жилые комплексы из трёх-шести высотных домов между которыми обязательно располагались школа, детский сад, поликлиника с пунктом первой помощи и полицейский участок.

Пять-шесть таких жилых комплексов группировались вокруг одного РАРКа, в котором располагалась местная управа, больница, общественный бассейн, торговый комплекс с кинотеатром, кафешками и тому подобными вещами, и самое главное – станция метро. Между жилыми комплексами и РАРКом круглосуточно курсировали беспилотные общественные мобили – ОМы.

Всё пространство между жилыми комплексами стало лесопарковой зоной, в которой можно было заниматься спортом и гулять, совершая длинные пешие прогулки, кататься по дорожкам на велосипеде, играть в футбол, волейбол, баскетбол и другие подвижные игры. Мы с ребятами, когда подросли и родители стали отпускать нас со двора, стали играть там в прятки, казаки-разбойники и ещё в кучу придумываемых нами игр. Эх… Весёлое было времечко!

Улыбнувшись своим детским воспоминаниям, я стал прикидывать сходить ли мне в кино или поехать дальше на метро и послоняться по центру.

Погода стояла тёплой, ясной и солнечной, какая обычно бывает только бабьим летом. Народу было мало, я шёл по широкой центральной аллее, думая о своём и мало замечая происходящее вокруг.

Но вдруг мой взгляд зацепился за девичий силуэт.

Мне навстречу шла потрясающе красивая девушка с роскошными длинными волосами светло-рыжего оттенка. Они лежали волнами на её плечах, и лёгкий ветер чуть покачивал их, создавая феерическое впечатление. Остальное у неё тоже было на уровне. Красивая тёмно-красная форма, явно пошитая по самой последней моде, туго обтягивала её грудь, заставляя зрителей нервно сглатывать, а короткая серая плиссированная юбка нисколько не скрывала её аппетитных ножек в белых чулках. Я остановился и стал любоваться этим чудесным зрелищем.

В этот момент девушка обернулась и сказала:

– Привет, Серёга! Давно не виделись!

Я перевёл взгляд на её лицо и понял, что я её знаю. Это была Мила! Девчонка из моего подъезда. Но как она изменилась! Я помнил её нескладной пацанкой с вечно растрёпанными рыжими космами и вспыльчивым драчливым характером. Но теперь она стала совершенно другой!

– Привет! – сказал я в ответ, почти открыто любуясь её фигурой.

Мила нисколько не смутилась, и как мне показалось, даже довольно сверкнула глазами.

– Как дела? Как учёба? – поинтересовалась она.

– Да так, неплохо, учусь потихоньку. А ты как?

– О! У меня всё отлично! – ответила она гордо. – Я столько всего выучила! Ты не представляешь!

– Да? Ну, покажи хоть что-нибудь!

– Без проблем! – победно улыбнулась Мила, и в её красивых карих глазах заплясали маленькие огненные звёздочки, что обычно являлось признаком веселья или предвещало какую-то безумную проделку. – Смотри!

Она вытянула руки вперёд, ладонями вверх, и через секунду над ними появились четыре светящихся шарика, закружившиеся в сложном красивом танце.

Точно такое упражнение я делал ещё четыре года назад, когда мне было одиннадцать, и это для меня был давно пройденный этап. Разочарование, похоже, слишком явно отразилось на моём лице. Мила тут же сбилась, огоньки на секунду замерли, но почти сразу вновь возобновили свой танец, и всё же она упустила один из них, замигавший и почти сразу исчезнувший.

И мне, и ей стало ясно, что демонстрация успехов не удалась.

Мила прикусила губу, что она делала почти всегда, когда злилась.

– Неплохо! Очень неплохо! – всё же решил поддержать её я. – Только нужно было немного получше концентрироваться.

– Ха! Да что ты вообще в этом понимаешь! Ты же не псимаг! – ответила она со злостью.

– Ну, может, и так, но книг по псимагии я прочёл столько, сколько ты точно за два года не прочитала!

– Да? И что же там написано на этот счёт?

– Во-первых, во время подобных упражнений нельзя отвлекаться на посторонние раздражители. Во-вторых, нужно дышать глубоко и ровно, как будто ты медитируешь или расслабляешься. И наконец, нельзя напрягаться, всё должно идти плавно, как будто само собой. Попробуй! У тебя наверняка получится! Только давай найдём более тихое место.

Я огляделся и мотнул головой в сторону боковой аллеи с лавочками. Мила зло сверкнула глазами, но говорить ничего не стала, молча направившись в ту сторону.

Она села на ближайшую лавку и, посмотрев на меня, снова попыталась создать танцующие огоньки. И, конечно же, у неё ничегошеньки не получилось. Огоньки появились и почти сразу пропали.

– Фигня эти твои советы! – заключила она, намереваясь встать.

– Конечно, – подтвердил я, – ты же ни одного не выполнила!

– Как это?..

– А так! Ты отвлекаешься на меня, дышишь неровно и дёргаешься, пытаясь управлять каждым огоньком по отдельности!

Это её немного отрезвило, она снова села и, пытливо посмотрев на меня, спросила:

– И что мне делать?

Я зашёл за лавку, встав у неё за спиной, и сказал:

– Ну вот, теперь ты не будешь на меня отвлекаться. Сядь поудобнее, твоя поза слишком напряжена. Расслабься! Представь, что ты сидишь в удобном кресле, а не на жёсткой лавке! Теперь начинай дышать! Медленнее, ещё медленнее… спокойнее… вот так! Сейчас я замолчу, а ты начинай.

Мила выполнила всё, что я сказал, и над её руками заплясали не четыре, а пять огоньков. Они кружились по кругу, поднимаясь всё выше и выше, а потом ныряли вниз, начиная всё сначала. Вот теперь всё было совершенно правильно.

– Ух ты! Не может быть! – с придыханием проговорила она. – У меня никогда так легко не получалось раньше!

– Это потому, что ты делала всё неправильно! – утвердительно заключил я. – Если внутренне напрягаться, то ничего путного не получится!

Я снова обошёл лавку и сел рядом с ней. Мила чуть повернула голову, но потом восстановила концентрацию и снова стала смотреть вперёд.

Я сидел рядом с ней и любовался тем, что она делает. Её аура сияла торжеством и уверенностью, а лёгкий ветерок донёс до меня мягкий запах её духов. Я вдохнул его, и у меня немного закружилась голова, а сердце забилось чуть быстрее.

– Ну, хватит, – сказала она минут через пять. Мила никогда не отличалась большим терпением. – Может, пойдём съедим по мороженному?

– Давай!

Мы встали и отправились к ближайшей палатке у метро. По дороге разговаривали о всяких пустяках, а потом уселись на лавочку рядом с киоском, в сквере, и её вдруг прорвало.

– Знаешь, мне так всё надоело! – воскликнула она в сердцах. – Ну почему мой дар пробудился так поздно! Ты знаешь, меня сначала засунули в группу с десяти-одиннадцатилетками! Эти дурочки смеялись надо мной, потому что у меня есть грудь! Представляешь! Они дразнили меня дылдой!

– Но теперь ты ведь уже в другой группе? – спросил я, пытаясь её успокоить.

– Теперь да! Но ты знаешь, чего мне это стоило? Я занималась как проклятая, с утра до вечера! Да и эта группа… там почти одни дворянки! Они вообще со мной разговаривать не хотят! Все нос воротят, как будто я чем-то хуже их!

– Что, неужели нет никого попроще?

– Ну, есть, есть там пара девчонок, с которыми я подружилась, но и они тоже не фонтан…

– А старые подружки? Ты же, помнится, со многими дружила в классе!

– Ты смеёшься? Они мне так завидуют, что аж противно!

– Да-а… понятно… – протянул я.

В этот момент у Милы в кармане запел ликом (личный коммуникатор). Она вытащила его и ответила на вызов.

– Ну ладно, мне пора! – сказала она, закончив разговор. – Меня уже мама ждёт, я обещала пройтись с ней по магазинам.

– Ну, пока! – воскликнул я, улыбнувшись и помахав рукой. – Не забывай мои советы, и у тебя всё получится!

– Обязательно! – прокричала она уже на бегу.

* * *

Буквально через три дня Мила снова объявилась в моей жизни.

Я сидел и смотрел по тривизору сериал о войне с феминистками из Северо-Американской Фемократической Республики, коротко называемой – САФР, возникшей на месте древних США и Канады, случившейся больше ста лет назад в середине восьмидесятых.

Сериал был старый и, как говорили, изначально планировавшийся как сериал о Его Светлости Дмитрии Георгиевиче Михайлове, нашем бессменном главе Министерства псимагии, первом псимаге S-класса. Но после того как он высказал своё недовольство таким раздуванием культа его персоны, сценарий переписали, и вместо «Рождения Русского Медведя» переименовали в «Защитницы Родины».

Сериал был довольно длинным и начинался ещё с конфликта между Россией и Японией за Курилы и Сахалин, переросшим затем в настоящую войну.

Феминистки тогда здорово нам подгадили, вступив в войну на стороне Японского Сёгуната в тот момент, когда Россия уже начала одерживать верх. Вероломное нападение было как раз в их стиле. Через несколько порталов были переброшены значительные силы и оккупирована большая часть страны. Только один Екатеринбургский гарнизон держался, потому что Дмитрий Михайлов, тогда всего лишь капитан исследовательского отдела Екатеринбургского военного гарнизона, создал первый защитный купол, чуть не убив себя при этом напряжением, но став Супером.

Он поддерживал купол только своими силами в течение года, не позволяя захватить этот последний серьёзный опорный пункт сопротивления. Всё это время его лаборатория исследовала этот феномен, и в результате, были подняты защитные купола над Москвой, Киевом, Новосибирском и Омском. С этого и началось изгнание феминистских захватчиц. Самым грустным моментом войны являлась потеря Курил, Сахалина и половины Приморья. Их пришлось отдать японцам за заключение мира и выход их из коалиции с феминистками.

Я как раз смотрел, как недавно избранный Император Дмитрий Первый Михайлов с сожалением подписывает мирный договор с Японией и произносит свой исторический монолог о том, что другого выхода у России сейчас нет…

И в этот момент раздался звонок в дверь.

Оторвавшись от фильма, я пошёл открывать дверь, мысленно проклиная того, кто припёрся так не вовремя.

На пороге стояла Мила, переминающаяся с ноги на ногу. На губах её играла жалобная улыбка. Она как-то робко посмотрела мне в глаза и спросила:

– Можно войти?

Я посторонился и сказал:

– Конечно! Заходи!

Моё раздражение как-то само собой пропало, сменившись удивлением.

Мила прошмыгнула в прихожую, я закрыл дверь и стал ждать, что она скажет.

– Серёж, знаешь, ты, конечно, не обязан, но у тебя так здорово получается… – сумбурно выпалила она. – В общем, ты не мог бы мне помочь ещё разок, а?