Текст книги "Взгляд врага"

Глава 8

Перекусив в первой же забегаловке, я поехал к Фокиным, но не напрямую, а длинным кружным путем, который завел меня на книжный развал у краеведческого музея. Музей уже три года был закрыт.

Дирекция тщетно искала деньги, чтобы завершить ремонт, а задолженность перед ремонтниками росла. Пока суд да дело, на площадке перед музеем раскинули лотки книжные торговцы. Я вышел из машины и медленно побрел по развалу.

Макс называл это «еще одним бзиком», что подразумевало наличие у меня еще нескольких «бзиков». Я отвечал Максу, что каждый имеет право на хобби, но Макс качал головой и говорил, что должен быть какой-то предел в моем выпендреже. Сам Макс собирал пивные банки разных сортов, Олег – порнофильмы с Терезой Орловски и Трейси Лордс. Что коллекционировал Генрих, я не знал. Возможно, денежные знаки. Мое хобби Макс считал донельзя выпендрежным и странным. Я и сам не мог толком объяснить, с чего мне вздумалось собирать книги про разных там императоров, царей и королей. Не все подряд, а то, что более-менее похоже на правду. Я начал с римских императоров и дошел до русских царей.

Каждый, кто попадал ко мне домой и видел заставленные книжные полки, немедленно спрашивал: «А зачем это тебе?» Как-то я попытался это осмыслить. Получалось, что к императорской жизни я потянулся, чтобы отвлечься от окружающей действительности. От того, что погаже, потянулся к тому, что покрасивее. Но после еще одного сеанса мозговой активности я пришел в выводу, что никакого отвлечения не происходит, потому что император Нерон, например, своими гнусными наклонностями мало чем отличался от маньяка Куропаткина, которого ловили два с половиной года и который за эти годы написал такой дневник своих «подвигов», что следователей, этот дневник читавших, говорят, тошнило и их меняли каждый час.

Короче говоря, эти жизнеописания могли лишь навести на мысль о том, что природа человеческая за последнюю тысячу лет мало изменилась. Просто Нерон был императором и мог делать свои дела под овации придворных, а Куропаткин работал сторожем в плавательном бассейне и действовал втайне. На невеселые мысли наводила вся эта литература.

Как-то я разыскал биографию Николая Второго. Тоже не самый приличный император. Развалил империю, а потом сказал, что умывает руки. Год назад мне пришлось охранять директора машиностроительного завода Бутякова от его же разъяренных рабочих. Бутяков несколько лет сидел в директорском кабинете, смотрел себе в окно, а заводское имущество потихоньку разворовывали, бандиты заставляли рабочих продавать за бесценок акции. Когда выяснилось, что завод продан какой-то неизвестной московской фирме, а та будет увольнять девяносто процентов персонала, Бутяков развел руками, сказал, что такова жизнь и что сам собирается поехать поправить здоровье на Кипр. Правда, тут рабочие едва не отправили его на Кипр по частям. В нескольких посылках. Пришлось оберегать директора от народного гнева. Бутяков тогда очень перепугался. И чтобы прийти в себя, непрерывно пересчитывал стодолларовые купюры, что распирали его бумажник.

Так что верно сказал какой-то мыслитель: «Ничего не меняется в этом лучшем из миров». Только насчет второй части он, по-моему, погорячился.

Глава 9

Было около семи вечера, когда я подъехал к фокинскому дому. Я надеялся, что Нина Валентиновна не будет задерживаться на работе, потому что разговор с одним только Фокиным казался мне бестолковым.

И поначалу мне повезло – дверь открыла Фокина.

– А, это вы, – не слишком приветливо сказала она. – Заходите, нам надо поговорить.

Я был не против и зашел. Мы сели на кухне, за столом друг напротив друга – я и она. Фокин-старший до переговоров не был допущен, хотя в это время находился дома и чем-то гремел в дальней комнате.

– Вы встретились с Артуром? – с ходу спросила она.

– Еще нет. Надеюсь, что сегодня вечером...

– А что же вы делали все это время? – строгим учительским тоном осведомилась она. – Что вы сделали, чтобы мой сын вернулся домой?!

– У вашего Артура нет кабинета, где он принимает посетителей в специально отведенные часы, – заметил я. – Приходится искать его по всему городу. Это длительный процесс с большими тратами бензина.

– Но вы его не нашли!

– Но я его найду. Один раз нашел и второй – найду.

– Раз вы не виделись с Артуром, то вам нечего мне сообщить, – вскинула тонкие брови Фокина. – Зачем вы пришли?

– У меня есть что вам сообщить, – сказал я.

– Наверное, вы хотите сообщить, что бензин дорог и вам нужны еще деньги?!

По ее расчетам, после этой фразы я должен был покраснеть и залепетать что-то жалобное. Но я физически неспособен краснеть.

– По-моему, с деньгами мы все уже решили, – сказал я. – Вы не жена банкира, у которой каждый норовит выклянчить пару баксов. А я не попрошайка. И в отличие от вас я придерживаюсь нашего изначального договора.

– Какого еще договора? – холодно спросила Фокина.

– Когда вы просили меня об услуге – вытащить вашего сына из плохой компании, я назвал свои условия. Вы – свои. Вы сказали, за уплаченную сумму я должен буду промывать мозги Артуру до тех пор, пока он окончательно не отстанет. Неограниченное количество раз. Так я и делаю. А вас я просил прислушиваться к моим советам. Потому что в таких делах я соображаю немного больше вашего.

– И в чем же я перед вами провинилась?

– Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем.

– Ни о какой милиции не может быть и речи! – твердо заявила Фокина.

– Вы отказываетесь следовать моему совету? – уточнил я.

– Такому совету – отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится?

Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого-то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня.

– Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, – ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли.

– Но мы заплатили. – По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент.

– Я помню.

Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги – пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин-старший. Я положил их на стол и сказал:

– Вот ваши деньги. Выпутывайтесь сами, если не хотите слушать моих советов.

Это произвело на нее впечатление. Она колебалась.

– Если вам нечего мне сказать, то я ухожу, – сказал я и поднялся.

– Подождите, – услышал я, когда шел по коридору из кухни в прихожую. – Подождите, Костя.

Я не остановился, проговорив на ходу:

– Это слишком серьезное дело. Вы играете судьбой своего сына.

– Я пытаюсь его спасти...

– Это очень странный метод спасения – тот, что вы выбрали.

Положив пальцы на дверную ручку, я все-таки обернулся к Фокиной:

– Вы готовы сделать то, что я сказал?

– Милиция? – Она покачала головой. – Нет...

– Тогда мне не о чем с вами больше разговаривать. – Я толкнул входную дверь, но тут же остановился – мне в голову неожиданно пришла мысль, и я поспешил ее проверить: – Нина Валентиновна, вам больше не звонил Артур?

– Н-нет, – замотала она головой. Чуть быстрее, чем следовало.

– И у вас нет никаких известий о Коле?

– Нет.

Я не хотел быть жестоким, поэтому в дверях я сказал:

– Вы знаете номер моего телефона. Если что-то случится...

– Конечно. – Она захлопнула за мной дверь. Та была слишком тонкой, чтобы заглушить два напряженных голоса, зазвучавших в прихожей сразу же после моего ухода. Говорили муж и жена. Говорили друг с другом резко, словно спорили по какому-то важному вопросу.

Голоса постепенно удалялись от двери в глубь квартиры, и по изменившемуся соотношению произносимых каждым из двоих слов я догадался, что Нина Валентиновна и на этот раз одержала победу.

Я спустился в кабине лифта на первый этаж. Спускаясь по лестнице от площадки перед лифтом к подъездной двери, я подумал, что справа, в закутке у мусоропровода – хорошее место для засады. Какой-нибудь наемный убийца легко остался бы незамеченным, пропустил бы свою жертву мимо, потом выскочил сзади и...

Просто профессиональное замечание. Кстати, пахло у мусоропровода тоже убийственно...

Глава 10

У меня неплохая реакция, и, уловив боковым зрением движение за моей спиной, я резко повернулся. Она испугалась еще больше меня, вздрогнула и торопливо шагнула назад.

– Извините, – сказала она. – Я просто хотела спросить...

– И все? – Я облегченно вздохнул. – Ну, спрашивай...

Я прислонился к борту своей машины. Она стояла шагах в трех, невысокого роста, худенькая брюнетка. Черные джинсы, черная майка якобы от «Долче и Габбана», маленький рюкзачок за спиной. Ладони засунуты в карманы. На вид ей было лет шестнадцать.

– Скажите, пожалуйста, – произнесла она. – Вы случайно не в двадцать шестую квартиру ходили? Не к Фокиным?

Она сказала «пожалуйста». Волшебное слово. В последнее время редко мне встречались шестнадцатилетние девушки, которые между двух слов третьим вставляли «пожалуйста». Обычно вставляли «бля».

– А если к Фокиным? – Я изобразил дежурную улыбку. Всегда подсовываю ее незнакомым людям, хотя это и лицемерно. Но я исхожу из принципа, что с незнакомыми людьми стоит быть вежливым. Пока они не сунули вам ствол в физиономию. Или не сотворили еще какую-нибудь гадость.

– Тогда я хочу с вами поговорить.

В отличие от меня она не улыбалась. Ни дежурно, никак иначе. Она выглядела обеспокоенной. Она была моложе меня почти в два раза, и, наверное, в ней было в два раза больше искренности, чем во мне. Забавное математическое наблюдение.

– Здесь? Или проедем в какое-нибудь более уютное место?

– Лучше здесь.

– Что ж, я слушаю.

– Я подруга Коли Фокина, – сказала она.

– Я догадался.

– А вы из милиции?

– Нет. А почему к Фокиным должны наведываться милиционеры?

– Ну... – Она замялась.

– Потому что Коля кололся?

Она молча кивнула, и я решил ее подбодрить, если слово «бодрость» было тут уместно.

– Я много знаю о Коле и его родителях. Достаточно много, чтобы ты спрашивала напрямую.

– Хорошо. – Она поправила лямки рюкзачка. – Тогда я спрошу. Где Коля сейчас?

– Не знаю.

– Как это? Вы же сказали, что многое знаете...

– Многое, но не все. Я знаю, что Коля сидел на наркотиках. И что родители решили избавить его от этой вредной привычки. Направили его в специальную клинику.

– Так он в клинике? А почему же вы сначала сказали, что не знаете. – Ее серые глаза испытующе смотрели на меня. Это ее «пожалуйста» довело меня до того, что я стал болтать лишнее.

– А почему ты не можешь сама спросить у Колиных родителей? – Я ответил вопросом на вопрос, и проверенный временем и израильской разведкой «Моссад» прием сработал. Она нахмурилась и замолчала.

– У вас не сложились отношения с Ниной Валентиновной?

Она кивнула.

– Как я тебя понимаю! – с чувством произнес я.

– Она думает, что это я его испортила. В смысле – посадила на иглу.

– Но это не ты.

– Нет, не я. – Она показала мне свои руки: нежная гладкая кожа без следов от уколов. – У него был одноклассник, который сейчас этим промышляет...

– Артур.

– Вы действительно много знаете. Так значит, Коля в этой больнице?

– Может быть.

– Как это? Или он в больнице, или его там нет.

– Видишь ли, Нина Валентиновна наняла меня, чтобы Коля завязал с Артуром и остальной компанией. И она вряд ли придет в восторг, если узнает, что я рассказал тебе о Коле. Считай, что я ничего не сказал.

– А, понятно. – Она сдержанно улыбнулась, впервые с начала разговора. – Вы кто, частный детектив?

– Наподобие. Я из охранного агентства.

– Ясно. А вы не знаете, где находится эта больница? Или как она называется?

– Нет, не знаю, – сказал я.

– Я давно его не видела, – поделилась она своей печалью. – Сначала он связался с Артуром. А потом его мама стала катить на меня все бочки... Когда я звоню, вешает трубку. Я никак не могла с ним встретиться. Позавчера я решила, что просижу у подъезда весь день, но подкараулю его. Вот уже третий день сижу, а его нет. И пацаны во дворе говорят, что давно его не видели.

– И ты караулила, пока не подкараулила меня?

– Да я уже всех подряд спрашиваю. Случайно на вас попала. Тех, кто в доме живет, я всех уже в лицо знаю. А как незнакомый выходит, так бегу и спрашиваю – вы не от Фокиных? Наконец-то мне повезло.

– Поезжай ты домой, – посоветовал я. – И выспись. Все равно в ближайшие дни ты Колю не увидишь.

– Да, теперь поеду, – кивнула она. – Теперь я узнала что хотела.

Она снова поправила рюкзачок, подумала и сказала:

– Между прочим, меня Кристи зовут.

– Кристи? – не понял я.

– Ну, если полностью, то Кристина. А так короче. И еще потому, что мне «Агата Кристи» нравится. Группа такая.

– Константин, – представился я.

– Очень приятно, – улыбнулась она. Еще одна забытая фраза. – Вы не могли бы мне позвонить, когда Коля выйдет из больницы? Чтобы я не сидела здесь целыми днями во дворе.

– Тут я вам вряд ли помогу. У нас с Ниной Валентиновной тоже не все гладко, и может быть, я завтра уже не буду на нее работать. И ничего не буду знать о Коле.

– Но если вы не будете работать на нее, то, значит, сможете сказать, в какой больнице он лежит? Ведь тогда у вас не будет перед ней никаких обязательств?

Соображала она быстро. Я не нашел ничего более подходящего, как кивнуть головой.

– Тогда запишите мой телефон, – сказала она и заставила-таки меня написать в записной книжке шесть цифр. Эта девушка умела добиваться своего, ничего не скажешь.

– До свидания, Константин, – сказала она и энергичным шагом направилась к автобусной остановке. Рюкзачок на узкой спине слегка подпрыгивал.

– До свидания, Кристи, – сказал я. Странное имя. Приятная девушка. Особенно на фоне всех тех, с кем приходилось общаться в последние два дня.

Глава 11

На этот вечер у меня были большие планы. Я хотел отловить Артура и еще раз войти с ним в плотный контакт – не больше не меньше.

Я подозревал, что Фокины к утру образумятся и примут мое предложение. И если к этому времени я сумею вышибить из Артура информацию о том, где сейчас находится Фокин-младший, это только поднимет мой авторитет. Останется лишь позвонить Максу, чтобы тот связался со своими людьми в милиции и направил группу захвата по нужному адресу.

А может, я обошелся бы и без группы захвата. Если подъехать ночью, когда охрана спит... А может, Колю держат без всякой охраны...

Так в моем мозгу возникали вполне радужные перспективы фокинского дела. В самом лучшем случае я мог уже утром привезти Колю домой. И я стал думать об этом «лучшем случае». Не знаю, что вселило в меня такой оптимизм. Я был полон решимости непраздно провести ночь – прочесать все места, где мог появиться Артур, и выбить из него дурь. А также информацию.

Перед таким серьезным мероприятием стоило заехать домой переодеться. Что я и сделал. Я надел кроссовки, джинсы и чистую рубашку. Отправлялся я в специальной экипировке – вложив в потайной карман джинсов небольшой, размером с авторучку, электрошокер. Разряд получался послабее, чем у стандартных образцов, но вполне достаточный, чтобы вырубить взрослого мужчину на несколько секунд. Клубные охранники, обыскивающие на входе публику, мою игрушку обычно не находили.

Перед отъездом я решил основательно подкрепиться. Я поджарил себе яичницу с колбасой и запил это изысканное блюдо большой кружкой черного кофе.

В начале десятого я вышел из квартиры и уже вставил ключ в замок, чтобы закрыть дверь, когда зазвонил телефон. Голос был знакомым, и я похвалил себя за верный ход мыслей – должно быть, Фокины одумались еще до наступления утра.

Однако по ходу разговора с Ниной Валентиновной стало понятно, что ситуация немного сложнее.

– Извините за то, что беспокою вас так поздно... – начала она в несвойственной ей деликатной манере.

– Ничего страшного, – ответил я, предвкушая извинения и предложение вернуться к работе на благо семьи Фокиных.

– Константин, я хочу вам кое-что сообщить... Мне позвонил Артур...

– Когда?

– Примерно полчаса назад.

– И что он сказал?

– Ну, – медлила она, – это не телефонный разговор...

«Что за чушь вы несете?!» – хотел поинтересоваться я, но сдержался. И выразился иначе:

– Откуда такая боязнь телефона? Кто нас подслушивает? Зачем? Нина Валентиновна, ваша тяга к секретности – я не могу ее понять...

– Дело не в секретности, – начала оправдываться она. – Просто такие серьезные разговоры трудно вести по телефону...

– Вы хотите, чтобы я приехал?

– Да, да, именно. – Она так обрадовалась моей сообразительности, что я насторожился. – Приезжайте прямо сейчас. И мы решим, что делать дальше.

– По-моему, надо звонить в милицию, – напомнил я о наших разногласиях. На удивление, Фокина кротко сказала:

– Может быть... Приезжайте, и мы все обговорим.

Позже, обдумывая все произошедшее в тот вечер, я совершенно точно осознал одно: во всем была виновата Кристи. После встречи с ней я испытывал такой всплеск оптимизма, что даже понадеялся на обращение Фокиной к здравому смыслу. Я ошибался, но понял это слишком поздно.

Все зло от женщин. Даже если они говорят «пожалуйста» и «очень приятно».

Глава 12

Сумерки сгустились в темно-синее полотно, на фоне которого белела девятиэтажная панельная башня, где жили Фокины. У подъезда было безлюдно. Бабки покинули свои насиженные места, родители утащили детей умываться и спать. Темноволосая девушка с рюкзачком за спиной поехала домой, завершив свое трехдневное дежурство. Жизнь замерла в преддверии наступления ночи.

Я оставил шокер в машине, чтобы не было соблазна отключить Фокину в тот момент, когда она скажет очередную глупость. Проходя мимо мусоропровода, я на несколько секунд задержал дыхание и вернулся в нормальное состояние уже перед лифтом.

– Проходите, пожалуйста, – сказал Фокин-старший, открыв дверь. Сегодня он был чертовски любезен.

– Извините, что заставила вас ехать к нам так поздно. – Нина Валентиновна стояла в коридоре, сложив руки на груди. Она была так вежлива и предупредительна, приглашая меня пройти, что мне стало не по себе.

Я опустился в мягкое кресло. Фокина села рядом. Нас разделял журнальный столик. А также ее самомнение.

– Нам звонил Артур, – без лишних проволочек начала она. – Он сказал, что у Коли все хорошо. Что Коля очень просил не впутывать сюда милицию и посторонних.

При слове «посторонних» она выразительно посмотрела на меня. Я хмыкнул:

– Это вам лично Коля сказал?

– Это передал Артур с его слов. Он сказал, что они с Колей – одноклассники, друзья. Что нет таких проблем, каких нельзя бы было решить миром.

– И как он собирается решить проблему с вашим сыном? Проблема называется пятьсот долларов, если я не ошибаюсь?

– Он дает Коле отсрочку, – торжественно сообщила Фокина, будто читала важное правительственное сообщение, которое должно было вызывать у всего народа неуемную радость. – Он даст Коле работу, и Коля сможет быстро отдать свой долг. И Артур пообещал, что проследит за тем, чтобы Коля бросил употреблять наркотики.

Я засмеялся. Фокины посмотрели на меня как на сумасшедшего. Жена – как на опасного безумца, муж – с сочувствием, будто говоря: «Как я тебя понимаю, от этого и вправду свихнешься...» 62

– Я сказала что-то смешное? – поинтересовалась Нина Валентиновна, нервно поддергивая рукава халата.

– Этот Артур – большой шутник, – сказал я. – У него специфический юмор. Вы его не поняли.

– Ну так проясните, раз вы такой умный, – попросила Фокина, с трудом сдерживая раздражение. Наконец-то она стала похожей на самое себя. Я почувствовал себя естественнее.

– Отсрочка называется «счетчик», – пояснил я. – С вашего Коли стребуют не пятьсот баксов, а семьсот. Или тысячу. И то, что они друзья... Чушь собачья. И что это за работу Артур предлагает? Он сам торгует наркотиками. Что он может предложить вашему сыну? Как вы думаете?

– Артур сказал, что это хорошая работа. Он сказал, что слухи о том, что он торгует наркотиками, – большое преувеличение.

– Вы верите человеку, которому два дня назад хотели хорошенько прочистить мозги, – напомнил я Фокиной ее слова.

– Тогда я плохо его знала.

– Вы поговорили с ним пять минут по телефону и узнали его лучше?

– Мы говорили больше, чем пять минут. Это был тяжелый разговор, поверьте, Константин...

– Я никогда не поверю одному: когда торговец наркотиками обещает, что излечит своего клиента от наркомании.

– Константин, вы не правы...

– Конечно. – Я встал. – Я не прав. Вы звали меня лишь затем, чтобы все это сказать?

– Я хотела, чтобы мы поняли друг друга...

– Я понял. Только, когда ваш Коля окончательно увязнет в этом дерьме, когда он будет красть из дома деньги и вещи, чтобы их продавать и платить за наркотики, когда он потребует, чтобы вы продали квартиру или дачу... Тогда не звоните мне и не просите помощи.

– Константин. – Фокин протянул руку ко мне, но я уже не обращал на эту семейку никакого внимания. Они утомили меня своей то ли глупостью, то ли наивностью. Я ушел, хлопнув дверью.

Вызвав лифт, я так саданул по кнопке кулаком, что стекло треснуло. Мои извинения. Только меня всегда бесит, когда люди добровольно вешают на шею камень, который потом потянет их ко дну.

– Идиоты, – пробормотал я, входя в кабину лифта. – Я не сплю ночей, выслеживая Артура, девочка по имени Кристи дежурит целыми днями во дворе... А судьба Коли Фокина решается его родителями быстро и просто. Пять минут поболтали по телефону с парнем из хорошей семьи Артуром. Тот наобещал с три короба, и вот результат...

Я выскочил из лифта и сбежал по лестнице вниз. Когда я миновал закуток с мусоропроводом, оттуда, словно бы реализуя мой собственный замысел, метнулась тень. Выстрела не было, была стальная хватка на моем горле. Меня гнули назад, молча и деловито ломая мне горло. Я резко подался назад, толкнув нападавшего на стену. Хватка не ослабла, и я принялся молотить локтем на уровне живота, другой рукой пытаясь разжать пальцы, сомкнувшиеся у меня на горле. Я так увлекся борьбой, что не заметил двух людей, возникших прямо передо мной.

Точнее, я заметил их, но слишком поздно. Я взмахнул ногой, задел кого-то из двоих, но это уже ничего не меняло. Словно бетонная свая въехала мне в грудь, и я перестал дышать. Потом кузнечный молот врезался мне между ног, и я стал стекать на пол. Но человек, заботливо державший меня за шею, не дал мне пасть так низко.

Он взял меня сзади за голову и с силой толкнул вперед. Я встретился с вонючей и удивительно твердой стеной, в каждом глазу у меня взорвалось по фейерверку, и наступила ночь.