Текст книги "Никто не выйдет живым"

Сергей Гайдуков
Никто не выйдет живым

1

Я стоял на сером песке пляжа, смотрел на тусклое осеннее небо и сжимал в руке пистолет. Темная холодная вода лениво набегала на берег, облизывала песок и возвращалась восвояси. Темная холодная вода накатывала и на остроносые ботинки маленького вьетнамца, который лежал лицом вверх на границе пляжа и воды. Его серые брюки были мокрыми до колен. Вьетнамцу было все равно. Он отбегался.

Я присел на корточки, внимательно осмотрелся и в конце концов нашел ее – теплую гильзу, вылетевшую из моего пистолета минуту назад. Я положил ее на ладонь и щелчком пальца отправил в реку. Она мгновенно исчезла. Словно ничего и не было.

Пистолет мягко опустился в карман моего плаща. Я посмотрел на часы – пять минут шестого. Должно было быть утро. Но солнце даже и не думало подавать признаки жизни из-за пепельного цвета облаков. Все было серым в тот день. Серым и холодным.

Холодными становились тонкие пальцы второго вьетнамца, все еще упрямо сжимавшие ремень коричневой дорожной сумки. Этому упрямству наверняка можно было бы найти лучшее применение. И невысокий жилистый парень умер, так же как и тот, чьи колени омывала сейчас холодная вода.

Мне пришлось приложить некоторые усилия, но я все же разжал мертвые пальцы. Поставил сумку позади себя. И стал рыться в карманах убитого. Это заняло совсем немного времени – картонная коробка сильно выпирала из кармана брюк, словно подсказывая, что не принадлежит этому человеку. Мне не надо было подсказывать. Я и сам это знал.

Крышка была приклеена скотчем. Я отодрал ленту, снял крышку и заглянул внутрь. Было бы забавно, если б коробка оказалась пустой. Или набитой пластмассовыми поделками. Убить двух человек ради набора дешевой бижутерии – это очень черный юмор.

Но коробка не была пустой. И то, что придавало ей тяжесть, не было дешевой бижутерией. Отнюдь.

Мне следовало бы довольно улыбнуться, но вид желтых зубов в мертвом оскале вьетнамца отбил такое желание. Мне было холодно, и я торопился убраться отсюда поскорее.

Я встал, сжимая коробку в ладонях как бесценное сокровище, и повернулся к коричневой сумке. Мне следовало положить коробку туда. Так удобнее сдавать имущество хозяевам. Я уже готовился к тому, чтобы сдать имущество и отчитаться о проделанной работе. Какой же я наивный.

Я думал: убить двоих вьетнамцев – достаточная цена, чтобы уйти с пляжа в это пасмурное утро. Я ошибался. Цены только что были повышены.

Шаг к сумке, протянутая рука – и я падаю лицом в песок. Выстрела я не слышал, зато боль в плече оказалась очень даже ощутима. Я чувствую толчки выходящей из меня крови. Коробка упала в песок. Моя кровь уходит в песок. Перед моими глазами – мириады серых песчинок, и ничего, кроме них.

Песок был холодным, как могильная плита. Все было серым и холодным в это утро.

2

Место для встречи было выбрано неудачно. Впрочем, выбирал его не я. Мне же досталось сомнительное удовольствие стоять в назначенном месте в назначенное время и ждать.

Это я умел. По сути, большую часть своей жизни я только тем и занимался, что ждал. Кого-то или что-то. Вот так и проходили годы – в ожидании лучшего, в воспоминаниях о прошедшем, в мечтах о несбыточном... Словом, я вполне был в состоянии отстоять в указанном месте и час, и два... Никаких проблем. Если бы не люди. Кто же это сказал и в каком фильме? Не помню. Но сказано неплохо. И очень актуально для меня: «Люди – это такие козлы!»

Сначала меня обхаживали шлюхи в коротких кожаных курточках и чулках в сеточку. Их было шесть или семь, и меня здорово бесило, что они закрывают мне проезжую часть. Ласковые девочки с припухшими губами и широко раскрытыми глазами, похожими на дисплей карманного калькулятора: там постоянно что-то подсчитывалось.

Я вежливо и поочередно послал их всех к чертовой матери. В ответ меня послали гораздо дальше и глубже. Вот так. Матерные слова вылетали из накрашенных ротиков, как пули из ствола автомата «узи».

Потом мне пытались продать марихуану, кокаин и пригоршню разноцветных таблеток. Толкач также был послан. Он не обиделся. Он знал, что без труда отыщет этой ночью других, более любезных клиентов. В окрестностях клуба «Ультра» спрос на дрянь химическую и дрянь растительную постоянно превышал предложение. Гиви Хромой забирал у толкачей свой процент за покровительство, и выручка за одну неделю равнялась месячному сбору со всех остальных точек Города, вместе взятых. Гиви как-то сам мне об этом рассказал. А я запомнил. У меня хорошая память.

Минут через пять после того, как толкач скрылся за углом, из проезжающего «мерса» высунулась гладко выбритая харя предпенсионного возраста и предложила заняться любовью за две сотни баксов.

– За час? – любопытства ради спросил я. Всегда занятно узнать, во сколько тебя оценивают другие. И сравнить с самооценкой.

– За ночь, – пожмотничала харя и причмокнула слюнявыми губами.

– За двести баксов работай кулачком, – обиженно ответил я. В собственных глазах я стоил гораздо дороже. Хотя, быть может, надо было побриться перед тем, как выйти из дома?

Харя из «мерса» предложила триста баксов, но и этот вариант я не стал обсуждать.

Кто знает, какие бы еще заманчивые предложения можно было получить, проторчи я в переулке за клубом «Ультра» еще с полчаса. Все могло случиться. Но я так и не дождался в тот вечер предложения сняться в порнофильме, купить краденый антиквариат или попробовать силы в качестве наемного убийцы.

Наконец приехал тот, кто должен был приехать.

Я сошел с тротуара и, быстро лавируя между машинами, подскочил к багровому «Дэу» и стукнул согнутым указательным пальцем в стекло. Номер на машине был тот самый, что мне назвали по телефону.

Дверца распахнулась, я влез в салон, подобрав полы плаща, сел на заднее сиденье и кашлянул, сигнализируя водителю, что все в порядке. Автомобиль тут же рванул вперед.

– Плохая мысль – назначать встречи в таком месте, – заметил я, не обращаясь конкретно ни к кому из троих людей, сидевших в салоне «Дэу». Я просто высказал мысль вслух и стал ждать, кто на нее отзовется.

– А что такое? – спросила дама с пышной прической, почти упиравшейся в потолок. Она сидела впереди меня, рядом с водителем, и статус «дамы» в моих глазах заработала одной лишь шеей – могучей, объемистой, возможно, специально тренированной для транспортировки на себе ожерелий вроде того, что обвивало загривок моей собеседницы в данную минуту.

– Там крутится много людей, – пояснил я. – Не самых приятных.

– А разве вам это в новинку? – строго спросила дама. Что-то заскрипело, и я увидел, что дама повернулась ко мне вполоборота. Ее лицо имело округлые очертания, а из-за обилия жировых складок на щеках, подбородке и шее напоминало разбухший шар теста. Этакий колобок в парике и с бриллиантами в ушах. Ну и косметика: краски на даме было не меньше, чем на уличных девицах, с которыми мне выпала честь общаться десять минут назад. Просто над дамой поработали более профессионально. Просто она не торчала по шесть часов кряду на улице, отчего на лице, вне зависимости от цвета пудры, просвечивала синяя замерзшая кожа. И еще она не материлась. Пока.

Даме было явно за сорок. Далеко за сорок. Так далеко, что пора начинать готовиться к празднованию пятидесятилетия. И этот факт нельзя было скрыть никакой косметикой. Двойной подбородок, полная грудь, колыхавшаяся в вырезе платья согласно рельефу местности. Голос опытной стервы, привыкшей помыкать мужьями, подчиненными и любовниками.

Но я не был ни мужем, ни любовником. Я просто наемный работник. И то – нанимаюсь я лишь тогда, когда клиент не вызывает у меня чувства отвращения. Даме следовало бы это знать.

– Значит, так, Константин, – властно произнесла она, положив пальцы на спинку своего сиденья и слегка постукивая ими по обшивке. Это напоминало судороги больших белых червей. – Ведь вас зовут Константин?

– Зовут, – согласился я.

– Так вот, Костя, – продолжила дама. – Я хочу, чтобы вы оказали мне одну услугу.

– Что за услуга?

– Это хорошо оплачиваемая услуга, – поторопилась сообщить дама. – На этот счет можете не волноваться.

Рядом со мной сидел черноволосый парень в расстегнутой куртке-парке. После слов дамы он едва заметно улыбнулся.

– Я совершенно не волнуюсь насчет денег, – ответил я. – Они меня не возбуждают. В этом смысле я импотент. Так что сначала я хотел бы услышать не об оплате, а о характере услуги. Быть может, вы предлагаете мне вид работы, за который я не возьмусь ни при каких условиях.

– А что, есть такие вещи? – удивленно спросил меня сосед. По его лицу было видно, что для него таких вещей не существует и при соответствующей оплате он и родную бабушку отправит на тот свет. Нечего сказать, приятное соседство.

– Ну, я не думаю, что эту мою просьбу вы откажетесь выполнить, – дама чуть сменила тон, широко улыбнувшись и продемонстрировав блеск фарфоровых зубов, словно на рекламном плакате стоматологического кабинета. Если она думала, что таким образом меня можно обаять, она ошибалась. Она переоценивала свое обаяние. Раз в сто.

– Дело очень простое, – сказала дама. – Я потеряла кое-какие вещи. И хотела бы получить их обратно.

– В «бардачке» не смотрели? – спросил я. Глаза дамы удивленно округлились. – Бывает, знаете ли...

– Вы не поняли, – отчеканила дама. – Я не какая-нибудь там дура, чтобы разбрасываться вещами по дому, а потом нанимать специального человека, чтобы их собирать.

– Рад слышать, – сказал я.

– Что именно?

– Что имею дело не с дурой, – сказал я. Мой сосед напрягся и заерзал.

Дама несколько секунд ошарашенно молчала, уставившись на меня как на неожиданно материализовавшегося в салоне машины призрака. Затем дама ожила, провела бордового цвета ногтями по обшивке кресла, вздохнула и продолжила:

– Надо найти вещи, которые у меня украли.

– А милиции вы не доверяете?

– У меня складывается такое впечатление, что вам эта работа не нужна! – возмутилась дама. – Хотите, чтобы этим занималась милиция?

– Я просто хочу знать.

– Что именно вы хотите знать?

– Почему это нельзя поручить милиции? Что здесь не так?

– Я отнесла заявление в милицию позавчера. Я выполнила все эти дурацкие формальности. Но, сами понимаете, никаких гарантий они не дают.

– Я тоже не даю гарантий.

– Я заплачу вам две тысячи долларов, если вы найдете украденные вещи, – ее глаза внимательно следили за моей реакцией.

– И вы думаете, что две тысячи долларов станут вашей гарантией?

– Я надеюсь, – сказала дама. – На милицию у меня особых надежд нет. Как мне объяснили знакомые, можно обратиться к бандитам, но за это придется отдать половину стоимости пропавших вещей. Это слишком жирно...

– И вы нашли самый лучший вариант, – закончил я. – Понятно... А почему бы вот этому бугаю не расстараться за такие бабки? – я кивнул на своего соседа. – Или это ваш муж?

Дама засмеялась. Парень в куртке снова напрягся – ни мои слова, ни ее смех ему явно не понравились.

– Нет, Юра – не муж. Юра – мой близкий друг, – сладко проговорила дама. Белые червяки перестали теребить обшивку и взметнулись вверх. Юра с неожиданным проворством ухватил протянутую ладонь и впился в нее губами, да так, что дама даже вздрогнула. Но уже секунду спустя блаженно опустила веки и расплылась в бездумной улыбке, вроде тех, что посещают прыщавые лица несовершеннолетних девиц, вбивших себе в головы, что к ним наконец пришла Любовь.

Сцена была совершенно неприличной. Я посмотрел на сверкающую лысину водителя «Дэу». Тот остался привычно равнодушен. Я перевел взгляд за окно, на проплывающие мимо витрины дорогих магазинов, напоминающие сверкающие аквариумы, полные желтоватого света. Вместо рыбок в этих аквариумах жили японские телевизоры, турецкие дубленки, малайзийские компьютеры и цветные фотографии ювелирных изделий – оригиналы выставлять хозяева магазинов побаивались. Там также стояли манекены, облаченные в английские шерстяные костюмы и итальянские шелковые рубашки. Манекены пристально вглядывались сквозь толщу стекла, словно пытались понять жизнь живых людей... Тщетно. Мы и сами ее не понимаем.

Я осторожно кашлянул. Юра перестал слюнявить пухлую руку своей подруги и откинулся на спинку сиденья. Его глаза были спокойны. Можно даже сказать – равнодушны.

– Извините, Костя, – дама медленно убрала руку. – Нам бывает трудно контролировать чувства.

– Понимаю, – кивнул я. – Давайте побыстрее обсудим ваше дело, я вылезу из машины, а там уж теряйте над собой контроль...

Наверное, дама понравилось мое предложение. Она поправила прическу, улыбнулась Юре и сказала, глядя на меня:

– В пятницу. Это было в пятницу на прошлой неделе. Я была в торговом центре на Некрасовской. Мы были в торговом центре. Я и Юра. Мы сделали кое-какие покупки... Потом поднялись на верхний этаж. Там есть очень неплохое кафе... Мы хотели слегка перекусить, отметить наши покупки. Юра делал заказ, а я отлучилась на некоторое время. Понимаете? – она постоянно пялилась на меня, словно ожидала с моей стороны проявления какой-то потрясающей профессиональной интуиции, словно надеялась, что я прямо сейчас решу все ее проблемы. С какой стати? Я же не представлялся ей Господом Богом.

– Понимаю, – чуть раздраженно сказал я. – После беготни по магазинам всегда хочется писать. Что же тут непонятного...

– Очень мило, что вы меня поняли, – ответила дама. Белые червяки снова заползли на спинку сиденья. Четыре пальца из пяти были украшены кольцами разной толщины. – Вот в туалете-то на меня и напали.

– Вот как? – я совсем не удивился.

– Вот так, – даму передернуло. Было понятно, что происшедшее произвело на мою собеседницу сильное впечатление. – Вот так! Два узкоглазых урода напали на меня, когда я стояла перед зеркалом. Один схватил меня за волосы и нагнул голову к раковине. Другой приставил нож к горлу.

– Бедные маленькие вьетнамцы, – понимающе кивнул я.

– Что?! – дама удивленно вскинула голову. Грудь колыхнулась в вырезе платья как розовое желе. – Вы еще их будете жалеть?!

– Конечно. Наверняка они лишь едва доставали вам до подбородка. Вы – женщина статная, а у них рост метр семьдесят считается великанским. Естественно, что им пришлось сначала нагнуть вам голову, а уже потом щекотать горло холодным лезвием.

– Я вижу, вы сочувствуете народам Южной Азии, – желчно сказала дама. – А как насчет того, чтобы посочувствовать мне? Два узкоглазых мерзавца сняли с меня кольца, серьги, брошь и ожерелье! На двадцать тысяч баксов! Что вы теперь скажете?!

Мне хотелось сказать, что не следует вешать на себя двадцать тысяч долларов, когда отправляешься в супермаркет. Но такое замечание не способствовало бы нашему взаимопониманию. Две штуки баксов никогда не будут лишними. И я сдержался.

А дама – нет. Она продолжала бичевать презренных грабителей:

– Подонки, промышляющие по женским туалетам! Или вы скажете, что это было нужно для закупки риса и теперь пять тысяч их родственников будут обеспечены едой на год вперед?! Может, вы скажете, что мы должны заботиться о голодающих в слаборазвитых странах?!

– Вряд ли эти двое пошлют денежные переводы своим родственникам, – ответил я. – Они продадут ваши побрякушки, купят в Таджикистане наркотиков, привезут сюда... Будут крутить деньги.

– Слава Богу! – воскликнула дама. – Вы все-таки согласны, что эти двое – бандиты.

– Согласен. К тому же лазить по женским туалетам – такая низость.

– Вот и я про то!

– Кстати, вы там были одни? Я имею в виду тот момент, когда вас грабили...

– Не знаю, – сердито отозвалась дама. – Я не заглядывала в кабинки.

– Довольно странно – большой универмаг. Масса покупателей. Обычно туалеты не пустуют.

– Вы что, эксперт по туалетам? – внезапно спросил Юра. Сказано это было с издевкой. Я вспомнил, с какой страстью дама посматривала на этого молодого человека, и решил не ввязываться в полемику.

– Я просто логически рассуждаю, – сказал я.

– Не надо тут логически рассуждать, – продолжил атаковать Юра. – Надо найти и вернуть драгоценности – только и всего.

– Ах вот что вам нужно! А я уже просто потерялся в догадках...

– Тихо, тихо, – тоном доброй учительницы младших классов проворковала дама. Ей явно понравилось выступление Юры. Он показал себя как мужчина: сказал что-то грубое и глупое. Ну разве он не прелесть?

– Мне кажется, все всё поняли, – сказала дама. – Костя, ваша задача – найти драгоценности. Нам с Юрой наплевать на самих грабителей...

– Вы хотите сказать, что готовы их выкупить? – спросил я.

– Вот именно. Конечно, по разумной цене.

– И что вы называете разумной ценой?

– Пять тысяч долларов, – сказала дама.

– За драгоценности, которые стоят двадцать тысяч?

– Их будет трудно реализовать. Это штучная работа, мы дали в милицию подробное описание всех украденных вещей... Нет, проще будет продать все мне.

– Проще будет попытаться забыть о случившемся, – возразил я. – Насколько я понял, это были далеко не последние ваши побрякушки.

– Это не побрякушки, – жестко возразила дама. – Это двадцать тысяч долларов, каждый цент из которых дался мне тяжелым трудом! Я не настолько богата и легкомысленна, чтобы разбрасываться драгоценностями.

– Ты что, боишься? – Юра привалился ко мне плечом, и я ощутил запах дорогой туалетной воды. Запах мне не понравился. Впрочем, Юрины слова в восторг меня также не привели. – Боишься, что не потянешь? Боишься узкоглазых?

Я неспешно повернулся к Юре, посмотрел ему в лицо и сказал:

– Я не боюсь узкоглазых. Я даже не боюсь голубоглазых прилизанных жиголо.

Юра ничего не ответил. Наверное, он не знал, кто такой жиголо. Надеюсь, потом посмотрит в словаре.

– Мальчики, давайте без эмоций, – вмешалась дама. – Ближе к делу, как говорил один мой знакомый милицейский следователь. Конспирации ради он засовывал папку с документами себе в штаны.

Юра изобразил на лице милую улыбку, что должно было сигнализировать об окончании всех разногласий.

– Костя никого не боится, – сказала дама, и я чуть не поперхнулся слюной от неожиданного комплимента. – Костя справится. Мы заплатим ему сегодня аванс, пятьсот долларов, и он будет постоянно держать нас в курсе дела. Я еще раз обращаю ваше внимание, Костя: нас интересуют драгоценности, а не сами преступники. Преступников пусть ловит милиция. Если может. Я просто хочу вернуть свое имущество. Понятно?

– Вполне, – кивнул я и взял протянутые деньги. – Только и вы поймите: здесь, вокруг вас, – не ресторан. И я не официант, которому можно сделать заказ, а потом предъявлять претензии, что он выполнен слишком медлительно. Тут у каждого свой маленький бизнес. У маленьких вьетнамцев – тоже. И вашим драгоценностям могли так быстро приделать ноги, что мне уже не успеть. Это реальность. И с ней ничего не поделаешь.

– Но я буду надеяться, – ответила дама. – Мне рекомендовали вас с лучшей стороны, Костя. Постарайтесь оправдать свою репутацию.

– Кстати о репутации, – сказал я, толкая дверцу «Дэу». – При любом исходе дела эти пятьсот баксов я вам не верну. У меня будут расходы в связи с поисками ваших побрякушек.

– Мне как раз рекомендовали вас в качестве весьма трезвомыслящего молодого человека, – удовлетворенно кивнула дама. А Юра поторопился захлопнуть за мной дверцу автомобиля.

Минуту спустя задние огни «Дэу» смешались с потоком других машин. Я огляделся по сторонам и обнаружил, что высадили меня в том же месте, где я томился в ожидании «Дэу» полчаса назад. Видимо, машина ездила по кругу, чтобы не удаляться от клуба «Ультра», где сладкая парочка моих нанимателей собиралась провести вечер. Что ж, каждый отдыхает так, как может.

Мне теперь было не до отдыха. Я отошел метров двести от клуба и поймал такси. Возьми я машину возле «Ультра», это удовольствие стало бы мне в два раза дороже. Логика таксистов проста: если ты крутишься возле клуба «Ультра», то у тебя деньгам тесно в карманах и они норовят выскочить наружу. И попробуй докажи, что это не так.

Я и таксист с пару минут обсуждали денежный вопрос, стараясь найти компромисс между его претензиями и моими возможностями. В конце концов соглашение было достигнуто, и старенькая «Волга» ядовито-желтого цвета тронулась с места. Я назвал конечный пункт нашей поездки весьма приблизительно. Чтобы не пугать таксиста. Назови я конкретное место, он мог бы и отказаться ехать. Мне же не хотелось тащиться в такую даль на своих двоих.

Десять минут спустя водитель свернул к обочине и спросил:

– Здесь, что ли?

– Почти. Вон туда, где светится вывеска, и направо.

– Сдурел, что ли?! – Таксист ударил по тормозам, и машина встала как вкопанная. – Я, чай, не вчера родился! Я туда не поеду! И днем бы не поехал, а уж сейчас – и подавно...

– Да тут метров триста всего осталось, – попробовал я уговорить таксиста.

– Ага, здесь я живой, здоровый и с машиной. А через триста метров буду без машины, без денег и с проломленной башкой! Все-таки есть разница... И договаривались мы ехать только до этого места! Все, парень! Приехали...

Приехали так приехали. Я вылез, и машина тут же умчалась в сторону центра. Не могу сказать, что в этот момент я чувствовал себя особенно комфортно – один, ночью, на западной окраине Города, слыша завывания бродячих псов, пьяные выкрики на непонятном языке и странную музыку.

Я знал, что у Желтого квартала плохая репутация, но я не знал, что это настолько соответствует действительности.