Текст книги "Ящик"

Сергей Герасимов

Ящик

Его корабль был похож на прозрачную каплю, слегка вытянутую, с дрожащей поверхностью, по которой пробегали солнечные блики. Впрочем, звезда этой планеты мало напоминала Солнце. Она была больше и тусклее, и гораздо быстрее двигалась, грустно скользя вдоль горизонта, наполовину погруженная в него, отдаленно напоминая алый парус волшебного судна, которое никогда не приблизится к тебе. Человек вышел из корабля. Его костюм также напоминал каплю, компактную, удобно прилегающую к его телу, кажущуюся мягкой и непрочной, недолговечной, как пленка мыльного пузыря. На самом деле она состояла из миллиардов слоев субкварковых частиц и прочность ее была столь велика, что представить себе ее было невозможно. На поясе человека имелось оружие, которое выглядело внушительно.

Человек взглянул на звезду, красную и раздувшуюся, как брюхо комара, напившегося крови, затем обернулся и посмотрел по сторонам. Отчего-то этот мир был и печальным и веселым одновременно, как беззаботная улыбка сумасшедшего, как тупая шутка близкого друга. Мир был непередаваемо и неслучайно странен, при этом он идеально гармонировал с сегодняшним настроением человека. Впрочем, его настроение не менялось уже давно.

Человек стал спускаться по склону холма. Неподалеку начинался лес, состоявший из редко стоявших толстых губчатых деревьев. Деревья тянули свои разноцветные ветки к свету звезды, растопыривали мясистые отростки, похожие на длинные и грязные пальцы нищего. На конце каждой ветки был круглый нарост, возможно, оптического свойства: наросты напоминали глаза и поворачивались, внимательно следя за приближающимся человеком. Человек почувствовал себя неловко, из-за такого количества внимательных глаз. Деревья были увешаны коричневыми плодами, скорее всего, это была разновидность орехов. Ощущая на себе множество пристальных взглядов, человек сорвал один из плодов. Плод оказался тяжелым.

Когда он углубился в лес метров на сто, послышался шум, и почва задрожала. Что-то большое приближалось, раздвигая деревья. Человек поднял энтропийный излучатель, снял с предохранителя и направил его ствол в сторону шума. Голубой энтропийный луч тихо шуршал, перестраивая молекулы воздуха в сложные, насыщенные информацией цепочки. Они осыпались на траву, как розовая пудра. Трава сразу же чернела и рассыпалась в прах. Внезапно шум послышался и с другой стороны. Нечто огромное выпрыгнуло из-за деревьев и, громко икая, понеслось вверх по холму, туда, где стоял корабль, похожий на каплю. Человек выстрелил вдогонку. Существо остановилось, икнуло в последний раз и замолчало. Судя по всему, энтропийный луч не причинил ему вреда. Размером и формой оно напоминало небольшой дирижабль. Расцветку оно имело более чем странную.

Существо повернулось к человеку. Оно имело толстую морду, которая на первый взгляд, не казалась кровожадной.

– О, какой малыш! – сказало оно. – Ты кто? Добро пожаловать в ящик.

– Куда? – удивился человек не столько тому, что существо говорит, сколько тому, что оно назвало планету ящиком. Существо говорило на втором внутреннем диалекте Системы, это был родной язык большинства людей Земли.

– В ящик добро пожаловать, пожаловать добро, – повторило существо. – Так называется это место на вашем и нашем языке. Тебе повезло, что ты прибыл сегодня, когда ящик еще закрыт.

– А если бы он был открыт?

– Будем знакомы. Я Свирус. А кто бы ты мог быть? Судя по кораблю, ты из созвездия Примитивов. Может быть, даже с самой далекой Земли. Я угадал?

– Да.

– Да – какое емкое слово, – существо подняло лапу, и внимательно осмотрело торчащие в стороны пальцы, затем с наслаждением лизнуло самый длинный из них. – Вы уже научились выходить в космос?

– Наши корабли бороздят пространство вот уже три века, – ответил человек.

– Это твой корабль, на холме? Я возьму его, ты не возражаешь? Я люблю играть с новыми вещами.

– Нет-нет, – возразил человек, – я не стану здесь задерживаться. Не трогай корабль. Он нужен мне для обратного пути.

– Ерунда, – сказал Свирус, – из ящика тебе все равно не выбраться.

Сказав эти слова, он икнул и исчез. И вместе с ним исчез корабль, похожий на каплю.

* * *

Человек взбежал на холм, на то самое место, где только что стоял его корабль. Корабль исчез, и на его месте виднелась довольного глубокая лужа, в которой плавала упитанная рыба, похожая на пучеглазого карпа или большого карася. Невдалеке стояли два небольших ящика, которые человек успел вынести из корабля, к счастью, они не пропали. Один из ящиков тихо гудел и мигал огоньками: это был работающий анализатор, прибор, который самостоятельно собирал информацию о планете. Во втором ящике был уложен антигравитационный ранец.

Человек сел на траву и рассмеялся. Он очень редко смеялся, он почти не смеялся последние шесть лет, с тех пор, когда умерла его жена, и он остался совершенно один. Все эти годы он жил, как тот, кто видит сон, и понимает, что видит сон: он ничему не удивлялся, ничего не пугался, ничего не принимал близко к сердцу и ни на что не надеялся, зная, что все это на самом деле не реально по сравнению с тем, что он потерял. Подружки сменяли одна другую в его постели, веселые, рыжие, большеглазые, но никто не мог сделать его менее одиноким и погруженным в себя. Никто не мог заставить его смеяться чаще.

Итак, он засмеялся. Посмеявшись, он расслабился.

Затем он взял орех, похожий на большую яблочную косточку, величиной с ладонь, и без труда разделил его на две половины. Выбросил скорлупу. Внутри ореха был точно такой же орех, точно так же состоявший из двух половинок. Он разделил половинки еще раз и снова выбросил скорлупу. Третий орех ничем не отличался ни от первого, ни от второго.

– Это уже интересно, – сказал человек сам себе и разделил половинки ореха снова. Затем еще и еще раз. Повторив эту процедуру раз двадцать, он убедился, что никогда не доберется до сердцевины: орех был вложен сам в себя, до бесконечности. Орех оказался зациклен, как неправильно написанная программа.

До самого вечера ничего не случилось. Вечер здесь наступил совершенно неожиданно; солнце, кружившее вдоль горизонта, вдруг стало меркнуть и менять цвет. Постепенно оно стало серым, и весь мир вокруг утратил цвета. Человек сидел на одном из ящиков. Вскоре после того, как наступили сумерки, он заметил, что неподалеку от него из-под травы появились два ростка, оканчивающиеся выростами, похожими на глаза. Судя по всему, эти ростки следили за ним. Человек подошел к странным растениям и вырвал их из земли. Вместо корней они имели по крупной луковице, которая, возможно, была съедобной.

Человек уже давно хотел есть.

Он снова спустился с холма и подобрал столько сухих веток, сколько мог унести. На самом деле он мог бы унести гораздо больше, если бы ему не мешала скользкая поверхность защитного костюма: ветки все норовили выскользнуть из рук. Одна, особенно длинная ветка, все-таки выскользнула и быстро поползла вверх по холму, вопреки закону тяготения. Она оказалась настолько проворной, что человек решил ее не преследовать. Оставшиеся ветки вели себя смирно.

Затем он разрезал ветки, используя энтропийный луч, и сложил из них костер. К этому времени вокруг стало совсем темно, и на небе проступили созвездия, яркие, будто нарисованные. Человек невольно залюбовался ими: небо цвело, как сад.

Ему нравился этот странный мир. Сложно сказать почему. Этот мир словно был выстроен вокруг него, будто бы сам он был звучащими камертоном, а вся планета вокруг – расходящимися от него сферами мелодичного звука. Если бы он мог создать свой собственный мир, то построил бы что-то вроде этого: разноцветное, немножко нелепое, без всяких хищников, землетрясений, тараканов и прочих ляпсусов безумной природы. И обязательно без всяких смертей.

Он развел костер, а когда костер опал и превратился в груду потрескивающих углей, по которым перебегал жар, словно рябь по луже, поймал рыбу и поджарил ее в золе. Там же он поджарил и найденные луковицы.

Анализатор сообщал о том, что вредных веществ, бактерий, вирусов или грибов на планете не обнаружено. Это были предварительные результаты: для окончательных требовалось не меньше недели, плюс сложные посевы на питательных средах. Атмосфера планеты была насыщена кислородом, поэтому человек снял шлем защитного костюма. Ничего другого он сделать не мог: внутренние запасы кислорода были практически исчерпаны.

Рыба оказалась довольно пресной, а луковицы напоминали по вкусу подсоленный мармелад. Ни то, ни другое не было достаточно питательным, чтобы прогнать голод. Человек осветил лужу фонариком и обнаружил, что там плавает та же самая рыба, которую он съел. Похоже, что с рыбой дела обстояли так же, как и с орехом: она была зациклена сама на себя и бесконечно сама себя повторяла.

Он съел рыбу еще раза четыре или пять, прежде чем убедился, что насытиться ею невозможно. Съеденная рыба снова возникала в луже.

Потом он сидел на траве, глядя на звезды, низко висящие над горизонтом, и думал об одном и том же. Его мысль ходила по кругу, как собака, бегающая за своим хвостом, мысль была вложена сама в себя, как бесполезные орехи этой планеты, ее невозможно было уничтожить или прогнать, как бесконечно повторяющую саму себя несъедобную рыбу из лужи. Он вспоминал женщину, которая умерла шесть лет, четыре месяца и один день назад. Он вспоминал ее все эти годы. Она отличалась от всех остальных, как отличается солнечный зайчик от пятка желтой гуаши на влажном картоне.

Ближе к утру человек начал клевать носом, а затем уснул. Несмотря на то, что произошло, он чувствовал себя спокойно: планета действовала на него своим гипнотическим обаянием, расслабляя, заставляя терять бдительность. Возможно, дело было в непривычном составе местного воздуха.

Когда он проснулся утром, солнце светило так ярко, как будто его почистили за ночь. Лужа стала мельче, но в ней снова плавала рыба, похожая на упитанного карпа. Рыба выглядела точно так же, как и вчерашняя. Человек поймал ее без особого труда. Рыба таращила глаза и открывала рот. Затем, видимо сосредоточившись, она набрала воздуха и сказала такие слова.

– Меня нельзя съесть в шестой раз.

Человек выронил рыбу от удивления, и та заскакала по траве, чуть влажной от утренней росы. Для того, чтобы поймать ее снова, понадобилось несколько минут.

– Почему тебя нельзя съесть в шестой раз? – спросил человек.

– А сколько, ты думаешь, раз можно есть одну и ту же рыбу? – сказало странное существо и испустило дух.

* * *

В это же утро человек решил воспользоваться антигравитационным ранцем, чтобы осмотреть окрестности. Ему пришло в голову, что его корабль, возможно, находится где-нибудь не слишком далеко. Вряд ли Свирус, кем бы он ни был, унес столь тяжелый предмет на большое расстояние.

Он закрепил ранец на своих плечах и поднялся в небо. Равнина была покрыта редким лесом, среди деревьев двигались странные существа, самой разной формы и расцветки, вдалеке поднимались горы, километрах в двадцати в противоположном направлении угадывался большой обрыв. Блестела извилистая лента реки, причем человеку показалось, что она движется, по-змеиному передвигая свои изгибы, но это было настолько невероятно, что он просто перестал думать об этом. Несколько минут спустя он обнаружил, что рядом с ним летит рыба, та самая, которую он ел вчера, и которая разговаривала с ним совсем недавно. Он не удивился тому факту, что здешние рыбы летают. Почему бы им и не летать?

– Рад видеть, что ты жива, – сказал он, – или вернее будет сказать «жив»?

– Радость – приятное чувство, – ответила рыба. – Радоваться, несомненно, приятно.

– Хочу спросить у тебя одну вещь, – сказал человек. – Почему я не мог съесть ни тебя, ни орех? Здесь все зациклено? Все?

– Многое, – ответила рыба. – Например, вон та река повторяет себя каждые пятнадцать километров. Куда ни плыви, всегда приплывешь на то же место. Это даже противно. А солнце ходит по кругу. Но оно всегда ходит по кругу.

Вдали, у самого горизонта, появилась яркая слепяще-белая линия, казалось, что она приближается, но человек не был в этом уверен.

– Смотри, ящик уже открывается, – сказала рыба. – Радость, радоваться, нужно.

– Ты имеешь ввиду эту белую линию?

– Линия значит, что ящик открывается.

Судя по всему, интеллектом это существо не отличалось, а словарный запас его был ограничен.

– Почему вы называете эту планету ящиком? – спросил человек.

– Ящик для игрушек, – ответила рыба. – Игрушки играют, это радостно.

– Ты хочешь сказать, что на этой планете обитают игрушки? – спросил человек. – Это многое объясняет. Ты игрушка, игрушечные деревья…

– Игрушки не обитают, они играют, но они не умеют хотеть.

– Это интересно, – сказал он и перевернулся на спину; рыба отрастила крылья и пристроилась прямо над ним; мокрые розовые плавники на ее брюхе шевелились. Ветер дрожал в розовом сиянье ее маховых перьев. – На Земле я однажды читал рассказ о заводной планете, на которой жили игрушки. Люди высадились там, и едва успели сбежать, в последний момент перед тем, как появились те, кто в игрушки играет.

Яркая линия на горизонте стала значительно шире.

– Из ящика сбежать нельзя, – сказала рыба. – Все мы игрушки бога. Бог есть всемогущее существо в данной части пространства.

– Ты хочешь сказать, что с вами играет бог? Сам бог?

– Когда-нибудь он станет богом.

– Постой-постой, – догадался человек, – может быть, это сын бога? Или его дочь?

– Сын одного из богов. Бога данной части пространства.

В этот момент человек увидел, как небо переворачивается над ним. Мелькнула громадная тень, которую он не успел разглядеть, все облака развернулись и понеслись в сторону гор, как пушинки, которые сдул порыв ветра. Сверкающая лента реки поднялась над лесом, как исполинская ртутная кобра, и протянулась в небо, превратившись в дорогу.

– Ящик открылся, – сказала рыба, – теперь с нами будут играть. Поспешим!

Она рванулась вперед, оставляя за собою белый след, как реактивный самолет.

Но человек не стал спешить за ней.

* * *

Он шел по редколесью, любуясь окружающим пейзажем. Все выглядело приятным, красивым, соразмеренным, все радовало глаз. Может быть, я умер и попал в рай? – думал он. – Все эти разговоры о боге? Может быть, мой корабль разбился при посадке, а все остальное мне только чудится? Как объяснить все эти чудеса? Почему рыбы разговаривают, и разговаривают на моем языке?

Сегодняшнее солнце светило гораздо ярче вчерашнего, и уже с утра было жарко. Природа была полна невнятного мелодичного гула, словно со всех сторон гудели тучи тяжелых шмелей. Человек сорвал несколько травинок и по очереди поднес их к своему уху. Каждая из травинок тихо пела, возможно, радуясь тому, что ящик открылся, что бы это ни означало. Человек задумался, держа травинку у самого уха.

– Не думай о ней, – вдруг сказала травинка.

– Откуда ты знаешь, что я думаю о ней? – спросил человек.

– Я слышу твои мысли сквозь височную кость. Не думай о ней, это бесполезно. Любовь не умеет воскрешать.

– Пока я думаю о ней, она почти жива, – ответил человек.

– Любовь не умеет воскрешать, – повторила травинка и замолчала.

В принципе, она была права. Он бросил травинку и придавил ее каблуком. Проклятое растение.

Рыба сказала, что бог это всемогущее существо в данном месте пространства, – подумал он, – а также она намекнула на то, что таких существ несколько. – Возможно, что эта планета и в самом деле является игровой площадкой одного из таких существ. Что это мне дает? Значит ли это, что со мной тоже будут играть, как и с остальными? А если да, то с чем состоит игра?

Однако он не чувствовал никакого желания становиться игрушкой. К тому же, рыба могла и что-нибудь перепутать, у нее ведь ума немного.

Он остановился в удивлении. Невдалеке, за деревьями, виднелся автомобиль. Это был почти обыкновенный земной вездеход с шестью колесами и большим прочным кузовом. Как только человек остановился, вездеход развернулся и подъехал к нему. За рулем никого не было.

– Отлично, – сказал человек, – надеюсь, ты тоже умеешь разговаривать, как и все в этом дурацком мире. Какая хорошая машина.

Он потрепал вездеход по теплому металлическому боку, так, будто тот был большой собакой. Вездеход открыл дверцу, покрытую облупившейся зеленой краской.

– Садитесь, хозяин, – сказал он. – С возвращением вас.

– Ты меня знаешь? – удивился человек и сел в кресло.

– Еще бы! Сколько-то мы с вами дорог исколесили. Доставить вас домой?

– Постой-постой, – сказал человек. – Куда домой? Ко мне домой?

– А куда же еще? Там все по старому. Все мы вас заждались.

– Ты уверен, что ни с кем меня не путаешь?

– Мне ли не быть уверенным! – сказал вездеход и рванул с места. Ближайшие деревья испуганно шарахнулись от него, наклонив стволы в разные стороны и отодвинув глазастые ветви.

Они ехали не меньше часа. Все это время человек задавал вопросы, на которые вездеход добросовестно старался ответить, однако получалось у него, мягко говоря, не очень, потому что по уровню интеллекта он не превышал обыкновенную собаку, разве что умел разговаривать.

Дом поразил его с первого взгляда. Это, несомненно, был его собственный дом, оставшийся на Земле, расширенный измененный, улучшенный, но узнаваемый и родной.

– Не может быть, – тихо сказал человек.

Это было его первое «не может быть» с момента появления на невероятной планете. Он обладал гибким умом и с детства был не столько фантазером, сколько тем, кого можно было бы назвать расширенным реалистом: он всегда был готов принять, не удивляясь, любой вариант реальности и поверить своим глазам, а не логике, законам или формулам, сошедшим с пожелтевших станиц учебников, написанных бог весть сколько лет назад.

– Мы ухаживали за вашим садом, – сказал вездеход. – Мы верили, что вы вернетесь.

* * *

Человек вошел в свой дом. Теперь он понимал, что на самом деле никогда здесь не был. Внутри все было и своим, и чужим одновременно. Что-то подобное чувствуешь, листая букварь, по которому когда-то учился читать. Он поднялся на второй этаж, в ту комнату, в которой, судя по всему, должен был находиться его кабинет. То есть, если бы он на самом деле жил в этом доме, то его кабинет был бы именно здесь. Он угадал.

На полу лежал скелет кошки, очень старый скелет. Полка была заставлена настоящими бумажными книгами в полуистлевших переплетах. Низкое солнце било прямо в глаза, преломляясь в пыльном узорчатом стекле небольшого окна, и человек не сразу разглядел фотографию, стоявшую на столе. Это была фотография его жены, умершей шесть лет, четыре месяца и два дня назад. Фотография той самой женщины, чей призрак до сих пор был рядом с ним. Лиза работала в биохимической лаборатории, испытывавшей новые вакцины. Однажды вечером она пришла домой и сказала: «у меня болит голова, пожалуй, я лягу спать раньше», а утром она не проснулась. Она была первой жертвой вируса dhg-7, который в тот год унес жизни шестнадцати тысяч человек. На фотографии она была в длинном белом платье, которого человек не видел раньше. Она сидела с ногами на диване, обнимая свои колени, чуть наклонив голову, и были особенные чертики в ее глазах, которые умел замечать только он. Ей было около тридцати или тридцати пяти, хотя умерла она в двадцать шесть.

– Кажется, я все-таки умер и попал в рай, – тихо сказал человек. – Что же, тем лучше.

Где-то в глубине сердца жила и шевелила ложноножками весьма безумная надежда – что-то вроде того, что чувствуешь, увидев прекрасную девушку во сне, и потом разглядывая на сером яву некстати пришедшего утра ее ухудшенные варианты, сонно плетущиеся навстречу вдоль полупроснувшейся улицы.

Он взял фотографию в руку, провел пальцами по гладкой пленке и включил режим анимации. Фотография ожила. Лиза тряхнула волосами и улыбнулась.

– О, здравствуй, – сказала она. – Хорошо выглядишь. Что это за маскарад?

Человек смущенно посмотрел на свои руки, покрытые пленкой защитного костюма, так, будто сам не знал, что заставило его так одеться.

– Стандартный скафандр, – сказал он. – Пожалуй, его уже можно снять.

– Что это значит? – удивилась Лиза.

– Не имею понятия. Я надеялся, что ты объяснишь мне, что все это значит. Прежде всего, где мы?

Лиза посмотрела на него внимательнее.

– Ты серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Это не ты, – сказала она, и что-то дрогнуло в ее глазах, – как я сразу не увидела, что это не ты? Ты выглядишь слишком молодо! Где мой муж? Отвечай!

– Я не имею понятия, – сказал человек. – Я приземлился на этой планете только вчера. Затем какое-то чудовище, представившееся как Свирус, стащило мой корабль. И вот я здесь, и до сих пор ничего не понимаю.

– Свирус любит новые игрушки, – сказала Лиза задумчиво. – Не надо было ему позволять, вот и все. Ты говоришь, что прибыл с Земли только вчера? Какой сейчас год, там?

– Сто тридцать второй.

– Надо же. Всего-то сто тридцать второй. Ты создал меня в пятьсот тридцать четвертом. Четыре века спустя.

– Я тебя создал?

– Ты не помнишь? Ну, конечно, ты этого не помнишь. Как ты можешь помнить, если это был не ты. Только не пугайся, я все тебе расскажу. По крайней мере, все то, что знаю сама.

* * *

Они говорили еще несколько часов. Лиза рассказала, что много веков назад человек прибыл на незнакомую планету. Он потерпел аварию при посадке, и его корабль, похожий на каплю, никак не мог взлететь. Несколько лет человек боролся за свою жизнь в холодном и негостеприимном мире, ползущем по орбите вокруг тусклой красной звезды. Однажды, копая колодец, он наткнулся на следы пребывания разумных существ. Вскоре он понял, что нашел руины города.

– Как ни странно, но это был ты, – сказала Лиза. – Ты сам рассказывал мне об этом много раз. – Потом ты потратил лет пять или шесть на то, чтобы раскопать несколько сохранившихся зданий. Затем ты попытался использовать те машины, которые остались в этих зданиях. Машины тебе помогли, и ты стал работать быстрее. Постепенно ты находил все больше и больше полезных вещей. Существа, которые когда-то жили в том городе, опередили Землю на много тысяч лет. Когда тебе удавалось что-нибудь включить, ты ощущал себя богом. С помощью машин ты раскопал целый подземный город. Ты потратил на это двадцать лет.

– И что же было потом? – спросил человек.

– Потом ты смог проникнуть в их систему знаний.

– Систему знаний?

– Любая цивилизация оставляет что-то вроде библиотеки. Когда ты нашел эту библиотеку, ты получил огромные возможности. Как ты думаешь, что ты сделал прежде всего?

– Подожди, сейчас угадаю. Позаботился о своем здоровье, – ответил человек. – Должно быть, я был уже стар к тому времени.

– Ты сделал себя бессмертным. И после этого продолжал читать. А четыре века спустя ты создал меня.

– Как? – спросил человек.

– Ты создал меня из своей памяти. Наверняка я была немножко лучше, чем та женщина на Земле, о которой ты помнил, хотя ты и старался воссоздать меня точно. После этого ты преобразовал всю планету, а я тебе помогала в этом. Ты стал богом этого мира. Ты создал океаны и наполнил жизнью материки… У нас с тобой есть сын.

– Сколько ему? – спросил человек.

– Честно говоря, не знаю, сколько ему сейчас. Я ведь только изображение, записанное на пленку. В тот день, когда ты записал меня, нашему сыну исполнилось четыре. На каждый день рождения ты дарил ему игрушки. Ты был щедр. Даже слишком щедр. Ты постоянно его баловал, и мы даже ссорились по этому поводу.

– То есть?

– Ты населил игрушками всю эту планету. Нельзя делать детям такие подарки. Эта планета сейчас – один огромный шкаф с игрушками.

– Или ящик, – сказал человек.

Лиза вдруг помрачнела.

– Почему ты это сказал? – спросила она.

– Просто так, не знаю. Какая разница, шкаф или ящик?

* * *

Он вышел в сад и увидел и увидел мальчика лет восьми или девяти, который строил замок из песка. Мальчик поднял голову и внимательно посмотрел на человека. Сейчас человек был без защитного костюма. Костюм остался в доме. Оружие осталось там же.

– Супер! – сказал мальчик. – Новая игрушка! Что ты умеешь делать?

– Я не игрушка, – ответил человек.

– Я спросил, что ты умеешь делать?

– Все. Кто ты такой?

– Я бог этого мира, – ответил мальчик. – Ты мне веришь?

– Нет.

– Тогда смотри.

Мальчик поднял руку и начертил в воздухе знак. Знак превратился в фигуру женщины. Женщина стояла на траве, растерянно озираясь. Ее руки были испачканы, а завязки фартука глубоко врезались в полные бока. Она выглядела совершенно реальной.

– Это только картинка, – сказал человек, – она не настоящая.

– Хочешь, я ее сожгу или застрелю? – спросил мальчик и улыбнулся.

В этот момент женщина бросилась бежать. Бог начертил в воздухе еще один знак, превратившийся в громадного тигра. Хищник присел на все четыре лапы и прижал уши. Скорее всего, он был испуган оттого, что неожиданно оказался на новом месте. Он был ярким и темно-рыжим, с белыми щеками и белыми пятнами на ушах. Увидев убегающую женщину, он бросился за ней.

– Останови его! – крикнул человек.

– И не подумаю. Ты сам сказал, что она не настоящая.

Женщина вскрикнула и сразу же затихла. Тигр тащил ее тело в кусты.

– Ты маленький негодяй, – сказал человек. – Зачем ты это сделал?

– Просто так. Ты что-то имеешь против? Тогда попробуй мне возразить.

В этот момент в руке человека оказался тяжелый пистолет.

– Выстрели в меня, – сказал ребенок, – попробуй. Этот пистолет настоящий.

Человек поднял руку; пистолет вдруг дернулся и выстрелил сам. Мальчик держал на ладони раскаленную пулю, которая подпрыгивала и пищала.

– Я люблю тебя, я люблю тебя! – кричала пуля. – Я даже и не думала тебя убивать!

– Так что же ты мне сделаешь? – спросил бог.

Человек подошел к нему и отвесил пощечину. Мальчик вдруг густо покраснел.

– Здравствуй, папа, – сказал он. – Я скучал по тебе.

Потом они пообедали. Для этого мальчик просто провел рукой по воздуху, и на траве возник низкий столик с горой еды на нем.

– Убери вино, – сказал человек. – Тебе еще рано пить.

Три бутылки вина сразу же исчезли.

– Как ты это делаешь? – спросил человек.

– Ты сам научил меня. Ты умел это делать гораздо лучше. Ты был настоящим богом, ты мог все. Я думал, что ты меня научишь, а ты просто исчез, просто бросил меня. С тех пор я играю и живу здесь, как муравей внутри горы игрушек.

– Как давно я исчез?

– Лет сто назад. Или сто двадцать. Я не считал. Около того.

– Но ты выглядишь не старше восьми или девяти.

– Я могу выглядеть как угодно. Просто я не хотел меняться, чтобы ты узнал меня, когда вернешься. Быть ребенком не так уж плохо. Взрослым дядям ведь нужны женщины, а я их терпеть не могу. Я не хочу никого, кроме мамы.

– Что такое ящик? – спросил человек.

– Ящик? Это твоя ошибка. Твоя самая большая ошибка. Ты должен был его спрятать подальше и никому не показывать.

* * *

– Когда ты раскопал древний город, – сказал мальчик, – ты нашел там много вещей, которые были непонятны. Ты старался обращаться с ними осторожно. Кроме всего прочего, ты нашел и ящик, размером с большой чемодан. Ты не стал его открывать, и правильно сделал. Позже ты нашел еще несколько таких же ящиков. Десять или двадцать, в общем, много. Но тебе было не до них. Ты занимался тем, что изучал библиотеку. Со временем ты нашел описание всех приборов и научился ими пользоваться. Ты научился пользоваться всем, кроме ящика. В библиотеке было описание ящика, но там же было сказано, что никто не должен открывать ящик без разрешения. Ящик был очень личной вещью, наверное, когда-то каждая семья пользовалась своим и имела свой пароль.

– Так что же такое ящик?

– Средство транспорта. Ворота в другую вселенную. Через него можно попасть куда угодно, если у тебя есть разрешение, конечно. Если ты знаешь пароль. Разрешения у тебя не было, поэтому ты решил не открывать ящик вообще.

– И правильно сделал, – сказал человек.

– Конечно. Но потом ты создал маму. Вот и все. Ты же знаешь женщин.

– Она открыла ящик?

– Да. Без разрешения. И она сразу же исчезла, потому что она вошла в эти ворота. Ты не хотел ее терять, ты ведь ждал ее четыреста лет, поэтому вошел сразу же вслед за ней. Но ничего не изменилось. Ящик оказался замкнутым сам на себя. Вы пришли в тот же мир, из которого ушли. Длина вашего путешествия оказалась равна нулю.

– А ты? – спросил человек.

– Меня еще не было на свете. Тогда вы с ней в первый раз серьезно разругались. Ты обвинял ее, а она обвиняла тебя. Это же ты создал ее такой любопытной. Но ничего страшного не случилось. Вы оказались на той же самой планете. С другой стороны, вы теперь были внутри ящика. С тех пор вы прозвали эту планету ящиком, в шутку, конечно. Когда она начинала вам действовать на нервы, вы просто подходили к ближайшему из ящиков, открывали крышку, которая была небом целого мира, и проваливались туда. Вы оказывались на такой же самой планете, которая была все-таки чуть-чуть другой.

– Чуть-чуть другой? – переспросил человек. – Что ты хочешь сказать?

– Более зацикленной. Чем дальше, тем хуже. Все больше вещей были замкнуты сами на себя. Может быть, ящик не мог поддерживать такое количество миров в полном объеме, он упрощал себе задачу, сворачивая информацию.

– Я понял. Рыба, которую нельзя съесть. Река, по которой нельзя далеко уплыть. Горизонт, за который нельзя уйти.

– Точно, – сказал мальчик. – Этот мир становился все меньше. Он замыкался и в пространстве, и во времени. Но для вас не было пути назад. В ящик можно только войти, выйти из него нельзя… Однажды вы очень крепко поссорились, и мама вошла в ящик одна. Без тебя. Ты должен был сотворить ее не такой вспыльчивой, это твоя вина. Мне тогда было шесть лет. Я ждал целую неделю, что ты пойдешь за ней, но ты не собирался этого делать. И однажды ночью мне стало так плохо, что я встал, и просто ушел от тебя. Я пошел за мамой.

– Ты нашел ее?

– Увы. Возможно, я воспользовался не тем тоннелем, то есть, ящиком. Их ведь было несколько. Я попал на планету, где не было ни ее, ни тебя. А может быть, она, рассердившись, ушла сразу на несколько уровней вниз. То есть, в глубину. Эти ведь миры вложены друг в друга, как матрешки. Вложены до бесконечности. С тех пор я путешествую по ним, но не нашел ни ее, ни тебя. Но ты ведь сильнее меня и умнее. Ты должен был найти меня первым. И ты меня нашел… Жаль, что ты ничего не помнишь. И жаль, что ты это не ты.

– Я только вчера прилетел с Земли, – сказал человек.

– Я так и подумал. Эти миры замкнуты в кольцо во времени. Ты вошел в это кольцо, и пока что можешь уйти отсюда.

– Пока?

– До тех пор, пока не открыл крышку ящика. Пока что ты не пленник этого кольца.

– Где мой корабль?

– Надо спросить Свируса. Он обожает новые вещи. Но он никогда их не ломает. Так что твой корабль в порядке. Когда ты улетаешь?