Текст книги "Последний демон рая. Книга 1. Магия сплетений"

И вот коротышка добрался, наконец и до его угла. Серые глаза Волка впились в Птицелова, он скривился и указал на вора пальцем:

– И этого бродягу тоже …

Ему не дал закончить фразу тщедушный старичок, ещё пониже Волка. Ему ещё ранее Красавчик приказал вымётываться. Одетый в видавшую виды военную зелёную куртку вперемешку с какими-то звериными шкурами, явно с чужого плеча, он забренчал оберегами, упираясь. Здорово выпивший, по виду из клана Змеи, старик намертво вцепился в стол и наотрез отказался подниматься, пока не выпьет эля столько, сколько сможет.

Волк демонстративно медленно развернулся к нему и презрительно протянул:

– Что тебе не нравится, дед?

Старичок вскинул пьяные глазки на Волка и захихикал:

– Ты что, слепой, Волчок, и не заметил, что я из всеми уважаемого клана Змеи?

Да, но вертикальные зрачки глаз, которые никак не удалось бы подделать, были прикрыты паволокой хмеля. Маленькие ушки давно не мыли, а тонкие пальцы несколько дней явно были знакомы только с кружкой вина, и никак – с умыванием.

Коротышка скривился, как от зубной боли и добавив двум Быкам:

– Да уберите отсюда наконец этого маразматика!

Монахи переглянулись, потом взялись с двух сторон за табурет и приподняли его вместе с пьяницей и краем стола.

– Ах, так?! – заверещал тот визгливым срывающимся голосом алкоголика, – да я шаман! Да я с Заставы! Да я вас всех здесь в порошок сотру! А тебе, Волчок, физиономию-то так разрисую, как старо-имперскую икону!

На мгновение коротышка от возмущения потерял дар речи, а потом с размаху ударил пьяницу в ухо. Старичок крепко зажмурившись, очень вовремя опустил голову и удар Волка поразил только воздух.

Шаман удовлетворённо захихикал, развязно жестикулируя:

– Охо-хо-нюшки… совсем крыша поехала у Волчка-торчка!

Двое монахов тупо смотрели на сцену, всё ещё держась за табурет и раскрыв рты. Оба детины из клана Быка явно не отличались быстротой ума и сообразительностью, как все чересчур сильные люди.

Волк заорал на обоих Быков, выхватывая меч:

– На улицу! Я там из него сито сделаю.

– Ух ты! – пьяно загримасничал, паясничая старичок, – и горазд воевать со стариками! Такой храбрец-удалец!

Но через несколько минут усилиями обоих Быков жилистого шамана всё-таки выволокли из харчевни и бросили на землю двора. Старик, охая, поднялся и тут же, встряхнувшись и оскалившись начал плести пальцами заклинание. В воздух пахнуло магией, и все подались подальше от коротышки-Волка. А тот, ухмыльнувшись, подскочил к старичку и из кармана щедро просыпал на его голову синий порошок:

– А каково колдовать против Межзвёздной Пустоты? И куда вся магия исчезла, да, старый придурок?

Старик оторопело посмотрел на свои ладони – и действительно, порошок Пустоты нейтрализовал магию, как вода заливает огонь, только багряные искры, как окалина, упали, шипя, в траву.

Волк-коротышка поднял меч, собираясь его ударить плашмя и подступил к согнувшемуся старичку:

– А теперь я тебе покажу, как у нас наказывают смутьянов!

Старик икнул и своим тонким посохом вдруг резко ударил Волка по пальцам правой руки – и меч выпал, звякнув, на камни. Красавчик никогда не был хорошим фехтовальщиком, так как боевое искусство владения клинком требовало недюжинного терпения и изнурительных тренировок, а он предпочитал проводить вечера в квартале «красных фонарей», что по его разумению было гораздо интереснее, приятнее и познавательней…

Коротышка зашипел и затряс сильно ушибленными пальцами, нагнулся и вытащил из-за голенища сапога длинный кривой нож-засапожник. Какая-то полная женщина-Свинья сзади вскрикнула, всплеснув руками:

– Разнимите их! Он же его убьёт!

– Да ладно, не буду я его убивать! – пьяно подмигнул ей шаман. – Не трудно поставить на место зелёного мальчишку.

– Да я не о нём, а о тебе, старик! – не отставала сердобольная толстушка.

Но монахи-Быки только ухмылялись, и не думая вступаться за старого шамана. А посетителям харчевни гораздо интересней было понаблюдать за дракой, пусть силы и явно неравны: молодой с боевым ножом против пьяного деда с тонкой палкой.

Волк оскалил зубы и ринулся вперёд, изловчился и снизу-вверх, под рёбра, махнул ножом. Острое лезвие вспороло воздух у самого живота старика, который только чуть-чуть отступил. Почти теряя равновесие, и вроде не глядя, он махнул посохом, и ударил им снизу-вверх по локтю нападающего. Этот удар подтолкнул руку с ножом гораздо выше, чем целил разбушевавшийся Красавчик. Шаман ойкнул, упал на четвереньки и когда Красавчик ринулся к поверженному шаману, тот неожиданно припечатал ему каблуком в живот, взбрыкнув ногой хоть и нелепо, зато точно. Удар, видимо получился неожиданно сильным: волк схватился за живот и согнулся, рыча от нестерпимой боли и беспомощной ярости. Старичок встал, отряхнулся, и легонько облокотился на Красавчика. Тот свалился на бок. Шаман покачался и пьяно осмотрелся:

– Ой, что это с тобой, дружок, упал в грязь? Тогда кто следующий?

От дверей раздался твёрдый голос Магистра:

– Где этот Красавчик? Уже пора приступать.

Монахи-Быки тут же очнулись и загорланили, разгоняя толпу. В сутолоке никто не обратил особого внимания, что шаман-Змей, спокойно подняв с земли дорогой меч неудачливого фехтовальщика растворился в сумерках. И тем более оказался неприметен второй, вор-Птицелов, в старом дорожном плаще, ловко подобравший нож и неприметно затерявшийся среди слуг. Хозяин-Кабан с натянутой улыбкой оповестил толпу:

– Всем по две кружки пива за счёт заведения за мелкие неудобства!

Народ загалдел, судача между собой:

– Видишь, как полезно в меру выпить: трезвого шамана Волк точно бы порезал…

– Так ему и надо, пусть не лезет на рожон…

Птицелов ненадолго притаился за углом, прислушиваясь и по привычке беседуя сам с собой:

– По идее они должны уже к вечеру немного расслабиться… Пора.

И хотя, как всегда, предчувствовал неудачу и побои, но далее медлить смысла не было никакого. Или пан или пропал!

Его треугольные уши клана Кошки чутко ловили все звуки: обычный гам невидимых жителей чащи джунглей за изгородью, пьяные песни постояльцев в таверне, стук топора прислуги у заднего крыльца, редкое ржание лошадей в конюшне, плеск волн на камнях у реки…

И он был доволен, что его посвятили в клан Кошки. И всё дело в столичном Парящем замке, который действительно парил, вращаясь над землёй. И каким-то магическим способом мощно подпитывал все родовые камни старых кланов: Кошки, Волка, Кабана, Орла, Лошади, Змеи, Обезьяны, Быка, Крысы, Медведя и других. Все те люди, кто был освящён в младенчестве на родовом камне выбранного тотема жили на лет 20–30 дольше, никогда не заболевали при эпидемиях, косивших соседние страны. И к тому же получали дополнительные физические и духовные качества в зависимости от выбранного клана. Для этого было достаточно положить на несколько минут новорожденного ребёнка на камень рода и заставить проглотить его несколько крошек этого камня. Так, люди, посвящённые в клан Быка становились высокими и сильными, но несколько простоватыми. Из клана Змеи – хитрыми, умными, но жадными. Из клана Волка – воинственными и выносливыми, но вспыльчивыми. Из клана Кошки – мягкими, чистоплотными, домашними, но коварными…

Тут Красавчик встряхнулся:

– Хватит вспоминать. Пора делом заняться!

Наконец он решился, пересилив страх и приняв самое деловое выражение лица, размеренным шагом с боку на бок направился к сараю. Уверенно взяв там наугад первое попавшееся ведро с мусором, он отправился по краю двора к храму. Здесь сразу выяснилось, что деревьев ближе десяти метров от стены не растёт. Не просматривалась и длинная лестница.

– Проклятье! Понастроили, святоши ого-го! – был неутешительный вердикт вора.

Стена строилась без архитектурных излишеств, на которые ворам так удобно ставить ногу и цепляться. В итоге метра два высокого фундамента и четыре метра только на первый этаж. А этажей было два, плюс крыша.

Мимо прошёл слуга, выносивший воду и Птицелов сделал вид, что очищает ведро веткой, вывалил мусор под дерево. Сам же искоса продолжал изучать заднюю стену. Стена была действительно «ого-го», а на окнах первого этажа красовались ржавые, но ещё вполне надёжные прутья. На окнах второго этажа решётки отсутствовали и вдоль стены просматривался узенький карниз на уровне пола комнат. Осталось найти путь, чтобы добраться до этого карниза (метров шесть от земли), и вдоль стены проскользнуть до желанного окна. Учитывая, что на втором этаже были открыты ставни только в одном окне, скорее всего там и разместились Змеи и их ценный багаж.

– Значит проберёмся по карнизу… – решил вор.

И Птицелов делая вид, что собирает мусор, стал рыскать в окрестностях, сосредоточившись на решении проблемы проникновения. Подкравшись под окно сеновала, он просунул внутрь руку и тихонько снял с длинного крюка на стене моток обтрёпанной засаленной верёвки. Из кузницы, куда он проник через широкую трубу печи, вынес несколько полуметровых прутьев-заготовок и клещи, припрятав их под плащ. Скрутив прутья, он получил некое подобие тройной «кошки». Обмотав для бесшумности зубья тряпками, он метнул крюк в ставню дальней угловой комнаты на втором этаже. В шуме разгула и раздольных песен стук крюка был не слишком слышен. На десятый раз крюк всё же зацепился, и вор, подёргав за верёвку, ловко пополз наверх. Мягко и цепко переступая, он стал пробираться вдоль стены, вжимаясь в каждую её трещину. Узкий карниз – не лучшая опора, и обувь порой срывалась с трухлявого края. И только малый вес Птицелова помог ему добраться до распахнутых ставней заветного окна. Там он выдохнул и у самого края прислушался к звукам внутри. Судя по шагам и разговорам, в комнате находилось несколько человек. Магистр, не стесняясь, бранил кого-то:

– Поторапливайся, телепень! Скоро прибудет Настоятель, а ты все ещё магического круга не нарисовал. Да ровней выводи линию: она не должна нигде прерываться! Символы я уже давно и без тебя нарисовал. Шевелись живее.

Второй только неразборчиво заворчал и в раздражении заскрёб чем-то по каменному полу, не вступая в перепалку с въедливым Змеем.

«Похоже по голосу на Красавчика». – смекнул Птицелов.

После этого он крайне медленно и деликатно заглянул одним глазком в окно.

В комнате действительно находились двое: Магистр и Красавчик.

«Где же сундук? Где?» – нетерпеливо рыскал он глазами в поисках добычи.

И сундук нашёлся – он стоял в дальнем углу с откинутой крышкой. И рядом размещались выложенные на стол какие-то узкие, но увесистые фигурки людей и животных явно из золота, щедро украшенные драгоценными камнями. Половина их уже стояла по периметру магического круга, а в центре красовалась заковыристая непонятная красная руна.

«О-о-о-о! Целое состояние!» – оценив навскидку драгоценные камни, уже не на шутку взволновался вор.

Ему стоило большого усилия оторваться от созерцания близкого, но недосягаемого сокровища. Он убрал голову, успокоился и немного погодя снова заглянул, осторожно, как только мог.

Сейчас Змей-Магистр бережно и аккуратно расставлял статуэтки рядом с символами, напоминающими по цвету кровь. Вор вздрогнул, мурашки пробежали по его коже – ему казалось, что фигурки оживали в магическом круге и будто бы даже начинали немного шевелиться, осматриваясь. И сразу ощутимо потянуло холодком от красного магического кольца, когда Волк-Красавчик наконец, замкнул толстую линию. Плащ он снял, одет был в прочную кожаную военную куртку, из-под которой выглядывала добротная кольчуга, на поясе – новый простой меч.

Птицелов содрогнулся, присмотревшись к Волку повнимательней:

«Да он рисует своей кровью!»

И действительно «художник» морщась макал кисточку в кровь от пореза на своей левой руке. Закончив рисовать, он тут же отскочил от зловещего круга, стараясь не смотреть на мерцающие нездоровым багровым цветом руны. Руны постепенно наливались внутренним светом и переливались, как бы оживая.

Магистр и Волк встали и подошли к двери.

«Сейчас они выйдут, а в это время я…» – приготовился вор, протягивая левую руку к подоконнику, хватаясь поудобнее, чтобы перемахнуть одним движением.

Тут шумно распахнулась дверь и в сопровождении ещё двух суровых Волков вошёл старик-Настоятель, переодетый в новое темно-бордовое с золотом по кайме облачение и с ритуальной короной на голове. Его пронзительные глаза властно вперились в Магистра. Тот тут же рухнул на колени, склонил голову и залепетал в смятении, поддельном или натуральном, трудно сказать:

– Всё готово, господин Настоятель! Всё готово….

Вор от страха едва не спрыгнул вниз на груду камней под окном – самый верный способ поломать себе ноги и руки. Ему показалось, что старик его почуял магическим зрением и сейчас сквозь стену уничтожит. Птицелов присел и стал потихоньку пятиться назад от окна.

– Начнём через полчаса! – властно приказал Настоятель. – Проверьте всё вокруг. Кто-то явно за нами следит… явно. Я всегда это чувствую – они где-то совсем рядом… но мы до рассвета успеем.

Потом послышался шум шагов, похоже на то, что кто-то шёл прямиком к окну. Вор как можно быстрее на заплетающихся ногах добрался по шаткому карнизу до следующего окна, и ввалился туда. Это была запыленная, заброшенная комната, запертая снаружи. Верёвку он свернул, залез под кровать, забился в самый угол и посыпал вокруг себя порошком магической Межзвёздной Пустоты, создающей защитный барьер.

Волки и Быки протопали по коридору. Магистр приказывал:

– Ты – возьми фонарь и обойди вокруг здания. А ты и ты займите позицию в конце коридора на втором этаже, чтобы и мышь не проскользнула. Если что – сразу стреляйте из арбалетов, а потом разберёмся. Боги нам помогут… Поняли?

Хор нестройных голосов дружно подтвердил понимание несложного задания, и все деловито разошлись, громко переговариваясь, в разные стороны.

Магистр подошёл к двери и требовательно подёргал за ручку, потом потеребил увесистый висячий замок снаружи. Затем он сплёл заклинание Обнаружения, и по комнате прошёл холодок волны магии. Но магия поиска была поглощена порошком Пустоты, и Змей пошёл дальше, тщательно проверяя все двери по обе стороны коридора. Птицелов облегчённо выдохнул, но новости его не обрадовали:

«Арбалеты! Да ещё несколько. Вот мерзавцы! Вряд ли монахи умеют метко стрелять, но с пяти шагов и ребёнок не промахнётся из этой адской машинки».

Птицелов расслабился и позволил себе немного вздремнуть. Но даже при всём своём кошачьем терпении ему казалось, что прошла целая вечность, пока он решился наконец выползти из укрытия и выглянуть во двор.

– Темнеет. Всё будет хорошо, – тщетно взбадривал он себя.

Осторожно выскользнув из окна наружу, вор начал подкрадываться к заветному светящемуся окну. И его спасла только его трусость – так медленно он переставлял ноги, что удержался и едва не сорвался вниз – кто-то совсем недавно грубо выдрал несколько метров деревянного карниза. Теперь к окну уже не было возможности ни проскользнуть, ни перепрыгнуть с обеих сторон.

А за окном начал звучать негромкий речитатив, и хор в несколько голосов начал петь заунывную странную мелодию на чужом гортанном языке.

«Чёрт побери, да это и не люди поют!» – мгновенно вспотел он, и его зубы застучали в унисон завываниям.

Птицелову казалось, что это подпевают тоненькими нечеловеческими голосами фигурки, расставленные по периметру магического круга.

«Вот вляпался!?» – застыл он у стены, смаргивая с ресниц мгновенно выступивший пот.

Волосы встали дыбом у вора на затылке, и судорога свела все мышцы. Казалось, что прошло немало времени, пока Кот пришёл в себя и, едва не срываясь, двинулся назад, стараясь побыстрее исчезнуть с проклятой стены. Наконец вор снова ввалился, как мешок, в окно.

«Проклятье! Но ведь нет безвыходных положений и не открываемых замков, как учил меня папаша!» – хорохорился он, не теряя остатков надежды.

Хуже всего было то, что где-то в глубине души он облегчённо трусливо вздохнул и отметил, что если уж всё провалилось в тартарары, то надо поскорее уходить.

А ведь столько всего желанного и дорогого было так рядом, за стеной!

Но проклятые арбалеты в коридоре и голая стена снаружи действительно стали нерешаемой задачей. Да и время явно подпирало: монахи скоро закончат ритуал и снова запрут всё в сундуках, а, возможно, так и сразу уедут.

– Что делать?

Птицелов сел, пригорюнился и, ссутулившись, обхватил голову руками. Покачиваясь и постанывая от злости, он чувствовал, как безвозвратно капали в никуда бесценные секунды времени, которого не вернуть…

В комнате теперь находились только двое, одетые в торжественные ритуальные одежды: Магистр и Настоятель. Перед ритуалом они основательно перекусили. Стол ломился от яств, хотя главным блюдом была душистая монастырская колбаса из конины, которую они привезли с собой. Потом они отдохнули от обеденных усилий и, наконец, занялись непосредственно ритуалом. Магистр делал всю мелкую работу: перерезал горла чёрному и белому барашкам, сливал кровь в желобки круга, с почтением поддерживал книгу заклинаний, стараясь запомнить всё до мельчайших подробностей.

Настоятель проводил главное – ритуал. Долгий чёрный ритуал подходил к концу, и он в усталости опустил руки, давая громко стучащему сердцу передышку, окончив читать наконец древние заклинания. Нельзя ведь ошибиться ни в одном слоге или ударении – последствия могли случиться самыми катастрофическими.

И всё же Настоятель торжествовал, упиваясь значимостью минуты:

«Я войду в анналы истории Красной церкви как первый властелин даров Его!» – довольно заметил он про себя.

А ведь ушло так много усилий на поиск нужной книги и отдалённого от столицы древнего места Сил. А также ручное изготовление дьявольских фигурок, подбора нужного времени по магическому, планетному, солнечному и лунному календарям…

И вот результат: портал в неизведанное начал наконец открываться!

В дурмане испарений чёрных наркотических свечей в центре круга символов и кривляющихся статуэток появилось багровое сияние в форме шестиконечного окна, уходящего в бесконечность других измерений.

Настоятель подобрался и простёр руки в стороны, стоя у края круга Силы. Запрокинув голову вверх, он закрыл глаза и проникновенно продекламировал, приподнявшись от избытка чувств на носках:

– Прошу: явись же Сам и яви дары свои, Властелин Тьмы!

Сияние замерцало, стало вращаться по кругу, фигурки шевелили ручками, воздевая в мольбе их вверх. На самой высокой ноте сияющие клубы неожиданно прорвало, как мыльный пузырь. Тут же снизу вылетела и на пол к его ногам мягко шлёпнулась звякнувшая металлом коричневая кожаная сумка. Новенькая, туго набитая, с замысловатой пряжкой в форме чёрного многоугольника. Потом едва заметно обозначился туманный силуэт головы чуждого этому миру существа: с козлиными рогами и тремя женскими грудями. Он всё время изменял свой бородатый лик, цвет, и заговорил жутким гулким басом:

– Будут тебе Дары, Верховный! И помогут они тебе в твоём предназначении впустить нас в ваш мир. Или разрушить его. Магические Талисманы теперь твои, но помни: Белые силы тоже не дремлют и прямо сейчас они готовы….

В это мгновение порыв ветра прорвался в окно, потушив половину чёрных коптящих свечей. Силуэт козла с проклятиями исчез. И тут же ударил гром, заставивший содрогнуться всё здание, а по комнате прошла мощная волна, поднявшая пыль, и портал со скрежетом захлопнутся. Всё вокруг зашевелилось и стало жить своей жизнью: дрожал пол, подскакивал стол и стулья, клацал крышкой сундук, волосы поднялись дыбом у всех людей, а фигурки мстительно завывали, воздевая к потолку золотые ручки с острыми коготками… И тут неожиданно для всех в окно влетел Птицелов в развевающемся плаще!

Минуту назад, укрепив верёвку на крыше, он спустился вниз. И когда поравнялся с окном, внезапный порыв ветра был настолько силён, что с крючка сорвало ставню. Увесистая конструкция ударила по спине раскачивающегося вора, легко сбивая его со скользкой серой верёвки. Птицелов все же не зря был из клана Кошек, поэтому умудрился в воздухе развернуться и сгруппироваться. Но избежать столкновения со стоящим спиной к окну Верховным было никак невозможно. Он ногами поневоле толкнул в голову Верховного и тот, не успев ничего понять, рухнул прямо в круг на дёргающиеся статуэтки. А те в жажде крови завизжали, вытянули вверх ручки и проткнули его насквозь, мстительно заверещав. Ни капли крови не пролилось на пол, так как всё впитали в себя зловещие золотые божки. С его падением связь круга Силы окончательно распалась. Статуэтки, насытившись, стали застывать в неподвижности. И замолкли.

Всё вдруг затихло, и Магистр оцепенел, не смея пошевелиться. А незваный пришелец, хоть и обжёг ладонь, при падении попав рукой в вонючую свечу, но не потерял ни мгновения зря. Перелетев через Верховного в центр круга, он, приземлившись на ноги, подцепил правой рукой коричневую сумку из центра круга и мельком заглянул туда. И обмер от восторга:

– Вот это да!

Сумка изнутри прямо так и сияла драгоценными камнями, вделанными в золотые и серебряные украшения. Да на вырученные деньги можно было купить целый посёлок! Птицелов всегда был жадным, и даже получив сокровища, остановиться уже не мог и попутно оборвал увесистый кошелёк с пояса лежащего Настоятеля, прихватив заодно и корону. Затем он вскочил и бросился ко второму монаху – Магистру. Змей же вытаращил глаза и завизжал, как потаскуха, у которой отбирают недельную выручку.

– Заткнись! – зашипел он на Змея.

Тот и не думал затихать, и Птицелов двинул его кулаком левой в челюсть, сбивая хилого святошу с ног. Потом, сорвал и его толстый кошель, висевший на поясе. До сундука явно подобраться уже не получалось, и вор перебросил сумку через плечо. Попутно он сунул в зубы дразнящее благоухающее приправами кольцо копчёной колбасы, лежащее на столе.

– Четыре шага до окна, – прикинул он.

И метнулся назад, к верёвке, раскачивающейся на ветру у окна. Вор пробежал полкомнаты и был на верном полпути к спасению, когда дверь неожиданно распахнулась, и в проём вскочил Красавчик, размахивающий мечом в поисках врагов. За ним попытались пролезть сразу двое взъерошенных Волков-арбалетчиков, примчавшихся на шум. Они толкались и несколько секунд только мешали друг другу. Каждый из них старался вырваться вперёд и покончить лично с угрозой, присвоив все лавры избавителя только себе. Магистр метнулся к сундуку, выхватил из его недр золотой кинжал и заверещал, как сорока:

– Убейте его! Арбалеты, чёрт подери, вам зачем?!

Красавчик, видно ещё не восстановился после потери крови, но храбро побежал на подгибающихся ногах к незваному гостю. Выхватив по дороге свой меч, он ткнул им маячившего перед ним вора. Тот в панике отпрыгнул в сторону, и меч пропорол плащ, больно царапнув по рёбрам. Развернувшись вправо, вор махнул по диагонали ножом, отмахиваясь от настырного преследования и кончик лезвия сильно оцарапал лоб Красавчика. Тот заморгал – кровь заливала глаза, и он беспорядочно тыкал мечом, рыча от бешенства.

– Вот теперь ты действительно будешь «Красавчиком»! – мстительно отметил вор.

Бык, как таран, поднажал сзади, из коридора, и протолкнул всех вперёд. Ввалившийся в комнату Волк вскинул арбалет, целясь. Пять шагов и ни одного шанса увернуться для вора.

– Стоять!

Птицелов машинально застыл в столбняке, не в сила отвести глаз от наведенной на его толстой стрелы с чёрным наконечником. Всегдашний страх сковал его покрепче стальных цепей.

«Хана! – успел ещё подумать вор. – Довыпендривался!»

И тут новый порыв ветра уже сквозняком через окно в распахнутые двери бросил в комнату скошенную траву и ошмётки сорванных листьев, слепя монахов. Птицелов пригнувшись тут же шарахнулся влево, и стрела прошуршала по его волосам, прочертив неглубокую кровавую полосу. Сбросив оцепенение, он развернулся, и бросился к окну, разгоняясь изо всех сил.

И метнул в Змея кинжал.

И промахнулся!

Змей отпрыгнул, дрожа, как лист, в сторону, и бросил в ответ свой кинжал.

И попал!

Птицелова сила толчка только ускорила, в горячке он не почувствовал боли и продолжил бег к окуну, верёвке и свободе.

– Попал! – радостно закричал Змей в крайнем возбуждении, услышав звук попадания.

Не было времени осматривать место удара, и Птицелов со всей возможной прытью прыгнул к верёвке. Арбалетчик бросил бесполезное оружие, и громко топоча подкованными сапожищами помчался за вором, на ходу выхватывая меч-бастард. Но клинок вспорол только пустоту: вора в проёме окна уже не было. Там Птицелов, вцепившись в верёвку оттолкнулся изо всех сил ногами и мгновением ранее уже вылетел наружу. Арбалетчик натолкнулся в полусумраке на низкий подоконник, находящийся на уровне ниже коленей, и едва удержался, стараясь не сорваться вниз. Но тут Красавчик бросился вперёд, споткнулся об ноги лежащего Настоятеля и налетел на арбалетчика. Это спасло его, но погубило стоящего у окна. Толчок в спину заставил арбалетчика выпасть из проёма, ухватив только пустоту под юркой фигурой грабителя. И он с криком рухнул с шестиметровой высоты на груду крупных камней под окном, сломав при этом себе руку и ключицу, вывихнув ногу, и потом потеряв сознание от сильного удара головой о край камня.

Вор же с изяществом истинного Кота, вцепившись в верёвку, оттолкнулся и взлетел вверх и вправо. И упал прямо туда, куда целился заранее: в стог скошенной травы. Хоть ветер наполовину разметал сено, Птицелов упал как всегда, точно на ноги, и соскользнул вниз. И помчался, пригнувшись, дальше и дальше унося бесценную, воистину королевскую добычу.

– Спокойно, спокойно, спокойно… чёрт подери! – твердил он себе, не в силах унять бешено колотящееся сердце.

Он остановился в темноте, и стараясь не ошибиться сплёл обеим руками простенькое заклинание огненного Шара. И метнул шарик в стог сена. Сухая трава будто только и ждала этого огня – почти мгновенно вспыхнула, засыпав искрами вынырнувшую из-за угла погоню монахов. Порыв ветра только добавил жара, обдав их водопадом ярких жалящих искр. Они закрылись рукавами и отступили назад, а стрелы из арбалета улетели невесть куда. Выиграно было только несколько мгновений.

Но каких?! Бесценных!

– К коням! – продолжил бег вор, следуя своему плану.

Поворачивая влево, Птицелов, что есть прыти побежал в сторону конюшен. У угла он резко приостановился и прижался спиной к старому дереву сарая, сливаясь с ним в полутьме серым обтрёпанным плащом бродяги. И вовремя – мимо, громко топоча и вытягивая из ножен грозно поблёскивающие мечи, пробежали двое монахов. И остановились неподалёку, вглядываясь в темень и отблески пламени за углом таверны.

– Да что там у них, наверху? Разбойники? – рычал один, вглядываясь в темноту.

– Что-то горит! – ответил второй, нервно переминаясь.

«Да бегите же скорее на помощь, остолопы!» – напутствовал их Птицелов, чувствуя, как утекает бесценное время.

– Мы вроде как оставлены сторожить ворота… – неуверенно протянул первый Волк.

От харчевни донеслись проклятия и срывающийся на фальцет крик высунувшегося из окна Змея-Магистра:

– Да окружайте дом, недоумки! Он где-то здесь! Не дайте уйти этому Коту!

Это положило конец сомнений Волков, и они помчались на помощь. Птицелов невероятным усилием воли заставил себя выдохнуть и выйти за угол спокойно. И столкнулся нос к носу с третьим монахом, молодым Волком, которого совсем не ожидал здесь встретить. Они уставились друг на друга. Волк вытаращил глаза, явно что-то заподозрив. Птицелов в небрежном приветствии поднял руку, желая успокоить парня и неопределённо промычал, не зная, что сказать:

– Мм-мм…

И не смог говорить членораздельно: он совсем забыл, что почему-то во рту всё ещё держал колбасу, смазавшую всю реплику. Тогда он медленно, стараясь не делать резких движений откусил кусок и протянул кольцо монашку:

– Угощайся, друг!

Тот недоверчиво воззрился на колбасу:

– Пахнет как наша, монастырская… А что это кинжал Настоятеля у тебя торчит из спины? – Его рука устремилась к рукояти меча-инвалида, висевшего на поясе у Птицелова. Он потянул рукоять. Меч, коротко звякнул выходя из ножен, и монах обрушил его на голову стоящего рядом Птицелова. Никто бы не смог бы укрыться от быстрого и мощного удара на таком близком расстоянии. Не смог и Птицелов.

Меч понёсся к его голове и… пронёсся дальше, не задев её!

Он просвистел в ладони от головы вора. Птицелов, конечно, пришёл в себя первым: он ведь три дня назад продал свой добротный меч, получив взамен кроме монет-талеров рукоять с обрубком лезвия, длиной с одну ладонь, державшимся в ножнах только благодаря застёжке.

У парня-Волка отвисла челюсть от удивления, когда он увидел невредимого Птицелова, а когда глаза его опустились ниже, и он узрел меч-калеку, было поздно: удар локтем в голову, попав в висок, оглушил монаха.

– Да тебе только кадилом махать, сосунок! – плюнул вор на поверженного врага и побежал к коням, сунув колбасу в сумку.

Распахнув двери конюшни, он на секунду остановился выбирая коня. Один ему сразу глянулся: с едва приметными полосами на шкуре, наподобие тигра. И тут неожиданно сзади на шее вора повис слуга, удушая того сгибом локтя. Птицелов, в уличных схватках прошедший через огонь и воду, тут же схватил его за рукав и резко согнулся, перебрасывая через себя. Бросив его на утоптанную землю, он ударил лежащего ногой в живот, чтобы лишить сознания.

– Не лезь не в своё дело! – поучил его напоследок.

Он подобрал меч молодого Волка, стоявший в ножнах у стены, и несколькими ударами перепортил сбрую на стенах и разогнал лошадей. Вскочил на спину коня, он накинул наспех уздечку, а на плечо – моток верёвки, и ударил каблуками в бока, направляя его из конюшни. Это было проделано крайне вовремя – конь грудью сбил с ног возвратившихся запыхавшихся монахов-Волков и промчал дальше, шагов сто, к воротам. Проскочив ворота, Птицелов резко остановил коня, вспахав землю, и ненадолго соскочил, прихватив с собой верёвку. Прикрепив её, он сломя голову снова мчался на коне по узкой дороге дальше к шляху. Мимо тренькнула арбалетная стрела, глухо врезаясь в ствол дерева, затем сзади раздался грохот, ржание коней и проклятья.

– Ага! Натянутая верёвка своё дело сделала! – позлорадствовал Птицелов.

Он оглянулся и едва не ослеп: совсем рядом поперёк дороги пролетел магический огненный шар. Кони преследователей поднялись на дыбы, сбрасывая всадников. Из кустов раздалось знакомое старческое хихиканье.

«Да никак старичок-шаман им припомнил унижение?» – сообразил вор.

Вылетев на дорогу, он повернул влево. Через пять минут бешеной скачки вор приостановился и вытащил кисет с остатками Пустоты. Посыпав порошком свои следы, он потом выбросил кисет. А сам повернул коня на знакомую по прошлым скитаниям незаметную просёлочную дорогу, петляющую по безбрежным джунглям, и ведущую невесть куда.