Текст книги "Последний демон рая. Книга 2. Магия Ночи ночей"

По мере продвижения по улицам столицы, река въезжающих в столицу начала мельчать, разливаясь в ручейки по разным улицам. Здесь между кольцом первой и второй стены находился Нижний город – небольшие белые домики ремесленников, мелких купцов, постоялые дворы, харчевни, базары, множество торговых лавок вдоль широких улиц. Большинство крестьян направилось к огромному базару, расположенному неподалёку. Ан-ньи и К-Кэн спешились и повели коней на поводу. На базаре они набрали сумку свежих продуктов. В одёжной лавке приобрели приличную смену одежды, в которую сразу и переоделись, став выглядеть более по-городски.

Потом с удовольствием посетили баню. Там же стали владельцами всяких безделушек, мимо которых молодая женщина равнодушно пройти просто не в состоянии, которые заняла ещё одну сумку. Временно определив коней в стойло на ближайшем постоялом дворе, они решили ещё побродить по столице и присмотреться. Остановились у большой харчевни, опрятной и сверкающей новой вывеской.

– Нет, надо искать пристанище на отшибе – оглянулся К-Кэн, с трудом вспоминая планировку города. – «Они» нас будут искать по постоялым дворам в первую очередь.

– Всё может быть, – приуныла Ан-ньи. – Тогда ищем что-нибудь другое, попроще.

– Пошли на окраину у Дна, там будет хоть и не так роскошно, но надёжный кров отыщем точно.

Через час они пересекли второе кольцо стен, которое на этот раз оказалось гораздо выше и в два раза толще. Наверху кое-где расхаживали зевающие стражники, посматривая на бурление жизни внизу. За вторым кольцом, в Верхнем городе начался небольшой подъём. И чем выше, тем роскошнее становились особняки и небольшие замки. Здесь уже проживали обеспеченные торговцы и аристократия, командиры войск, городские Стражи, Инквизиция, адвокаты и министры…

Пройдя по широкому каменному мосту, они вышли к толстым воротам, за которыми открывалась мощёная серым камнем дорога на Дно и главный порт. Высокие горы с двух сторон превращали этот путь в ущелье, постепенно сужая дорогу. И единственный путь скоро привёл их к самому разбойному району столицы – трущобам Дна. Когда они прошли между высоких створок ворот, оббитых широкими полосами ржавеющего железа, на них пахнуло запахом трущоб – вонь отбросов из канав, гниющая плоть и все другие жуткие запахи нищеты. Здесь оканчивалась столица, и это сразу чувствовалось по запахам и количеству отбросов.

Опять же и здесь дежурили вездесущие монахи: двое невесёлых мускулистых Быков с огромной собакой. Они устроились пониже городской Стражи, которая увлечённо играла в кости, считая это, видимо, своим главным долгом. Мимо них то и дело прошмыгивали всякие подозрительные личности, но Стража, как всегда была слишком занята «делом», чтобы ещё следить и за порядком вокруг себя.

Пройдя мимо охраны и выйдя за стену, путники начали спускаться вниз, к порту.

– У них на Дне здесь что, только дождь всё дерьмо смывает в море? – возмутилась Ан-ньи, прикрывая платком нос. – И ты здесь собираешься ночевать?!

– Ну да. Сюда ночью ни Стражи, ни Инквизиция не сунутся.

– И где клоп на таракане?!

– Ну почему так говоришь? Ещё много вшей и блох…

Ан-ньи сглотнула и закатила глаза:

– Я здесь не смогу уснуть…

Едва они отошли от стены, как за девушкой увязалась непонятно из какого клана родом ковыляющая сгорбленная женщина, укутанная в дырявую шаль… Она шаркающей походкой подковыляла к Ан-ньи и вцепилась в неё одной рукой, второй красноречиво напрашиваясь на милостыню:

– Погодите, добрые люди! Подайте Единого бога ради на пропитание!

Ан-ньи брезгливо дёрнула рукой, но не тут-то было: нищенка вцепилась накрепко, как клещ. Тогда девушка, не глядя, бросила ей мелкую монету, и нищенка тут же отошла. К-Кэн приостановился, присмотрелся, потом развернулся и догнал нищенку. Он требовательно протянул ладонь, с укоризной глядя той в глаза. Нищенка занервничала, покрутила головой, кого-то проклиная вполголоса, и только потом неохотно вернула ему ловко срезанный кошелёк. Разочарованно вздохнула и спросила:

– Проводник-то нужен? Видно, что не местные. Ночлег ищете? Откуда вы?

– Приехали к родственникам, а они переменили место жительства. Там в доме сейчас чужие люди, – стал на ходу фантазировать К-Кэн.

– Угу, – понимающе усмехнулась нищенка, – здесь нам всё равно, откуда вы и кто, были бы деньжата.

– На ночёвку-другую хватит, – нахмурился К-Кэн, не собирающийся делиться сведениями с подозрительными жителями Дна. – С собой много не брали, мало ли что… Хорошо, «добрая женщина», веди куда поприличнее, чтоб не так грязно и без домашних питомцев типа вшей и блох. А лучше идём сразу к начальникам или вожакам. Кто здесь заправляет всеми делами? Нас интересует мелкая лавка или таверна в аренду. Знаешь такое место?

Женщина хихикнула в кулачок и, кивая, повела их к старому двухэтажному дощатому домику справа от дороги на Дно. Прилепившись к отвесной скале, этот дом всё же стоял гораздо ближе к входным воротам, чем все другие строения. У входа скучали, сидя в продавленных плетеных креслах, два очень крупных парня на одно лицо самой зверской внешности: лица в шрамах, лбы низкие, сами широкие в плечах, одни мышцы, сразу видно, что это клан Быка, конечно. Конечно, клан Медведей тоже состоял из мускулистых людей, но Медведи хотя бы имели более продвинутый вид, чем туповатые и склонные к грубости, Быки.

К-Кэн засомневался и занервничал, почувствовав опасность. Потом наклонился к нищенке:

– «Добрая женщина», ты уверена, что это управление Дном, а не очередной притон?

– Конечно, притон! – радостно закивала головой оборванка. – И ещё какой! Но они здесь – самые главные на Дне. Хоть и готовы воткнуть нож в спину друг другу, когда с посторонними расправятся. Так что спиной к ним не поворачивайся, касатик, ты мне ещё монету должен.

– Вот когда выйду, тогда и дам, – отрезал К-Кэн, внимательно осматривая окна и двери.

И окна, и двери оказались самого плохого качества, подгнившие и скособоченные. Правда, несколько окон на втором этаже были поприличнее и даже имели стёкла.

«Вот там и сидят эти бандюганы», – определился К-Кэн.

Женщина приковыляла к близнецам у входа и стала быстро что-то шептать на ухо крайнему справа, видимо старшему. Глаза того вскоре приобрели некоторое осмысленное выражение, сфокусировались на Ан-ньи, затем зафиксировались на её пышной груди. Потом старший наконец проснулся и понял, где находится, и со второй попытки выкарабкался из жалобно протестующего кресла.

Вставший близнец протянул руку и пошевелил толстыми немытыми пальцами, красноречиво кивая на пояс с мечом. К-Кэн неохотно расстегнул его и отдал. В руке детины метровый меч казался перочинными ножиком. Ан-ньи последовала его примеру, тоже сдав то оружие, что было на виду. Второй детина широко зевнул, чудом не вывихивая челюсть, неохотно отлупился из застонавшего от облегчения кресла. Он опёрся на стену и дом даже дрогнул при этом. Открыв тонкую дверь, он повёл их по темноте лестниц. К-Кэн и Ан-ньи прошли по нескольким лестницам и коридорам, и скоро у К-Кэна создалось впечатление, что их водят по кругу, нарочно запутывая:

– Ты, приятель, всё-таки веди нас куда надо, а не петляй, – высказался он проводнику.

Тот хмыкнул и через несколько минут, пройдя по кривому коридору, постучал одним пальцем. Грохоту это действие понаделало много, и те, кто находился внутри, должны были подумать, что началось землетрясение.

– Входи! – раздался недовольный бас.

Дверь под нажимом Быка распахнулась, открываясь вовнутрь и едва не слетая с петель. Внутри, в глубине просторной грязноватой комнаты оказалось двое бандитов, по-другому их и не назвать. У двери стоял матёрый плешивый Кот, лет пятидесяти, невысокого роста, увешанный ножами и кинжалами. Его пальцы, не останавливаясь, так и пробегали по рукоятям и ножнам, как будто он всё время проверял их наличие. Кот промямлил, что-то флегматично пережёвывая и коверкая слова:

– И кого енто ишо принесло-таки сюда?

А у замызганного окошка покачивался на табуретке морщинистый горбатый Волк, на вид ещё постарше плешивого Кота. Горбатый нехотя оторвался от созерцания дороги на Дно и уставился, выпучив глаза на вошедших. Седой и потрёпанный, он всё же имел вид вожака, с которым приходится считаться. Хотя он и казался на первый взгляд сонным, совсем рядом, у стены, стояли меч и увесистая дубинка, оббитая железом и утыканная ржавыми гвоздями. А на полу, у правой ноги, лежало несколько копий и дротиков. К-Кэн, присмотревшись, отметил, что острия их оказались в неожиданно отличном состоянии, остро заточенные и смазанные. Горбатый, не выдержав взгляда Ан-ньи, сморгнул и выплеснул себе в рот содержимое кружки. Судя по тому, как он скривился, в ней было явно не молоко. Закусив, он поднял голову и распорядился:

– Вали отсюда, Бычара!

Тот как-то робко кивнул и исчез, осторожненько прикрыв дверь.

– Угрм, – прохрипел Горбатый невнятно, почёсываясь.

– И вам всем доброго дня, господа хорошие! – со скепсисом отозвался К-Кэн.

Расправив узкие плечи, плешивый Кот вытер грязным платком лысину и, выкатив глаза, уставился на новоприбывших. Этот взгляд по идее должен был быть предельно проницательным и грозным, но получилось что-то вроде пьяного выпучивания круглых мутных глазок креветки:

– Хм, ви шо, новые бродяги? Шо ищем? Хотим-таки воровать, попрошайничать? Контрабанду имеем, девку в услуги сдаём? А чё, мы здесь всем дюже помогаем! За очень дополнительную плату, конечно, хе-хе…

К-Кэн сделал попытку развернуться и выйти, но Ан-ньи удержала его за рукав и осадила взглядом. Он вздохнул, деланно широко зевнул и уставился в потолок. Ан-ньи подняла подбородок и с достоинством королевы обратилась к сидящим, чётко выговаривая каждое слово:

– Здравствуйте, уважаемые старейшины!

Плешивый Кот открыл от удивления рот – там явно не хватало по крайней мере половины зубов, а остальные нуждались в срочном капитальном ремонте, а лучше – в удалении. Горбатый Волк дёрнулся и постарался не свалиться со стула, и на этот раз ему это удалось. Он поиграл бровями, сумрачно оглядел посетителей и сфокусировался на плешивом Коте:

– О-о-о! Видно, что дамочка из провинции? Плешивый, тебя давно называли «уважаемым старейшиной»?

Тот захлопнул рот и скривился, утирая слюни. Горбатый продолжил:

– Не обращайте внимание на его необыкновенную скромность. Он только с виду такой добренький котёночек: эта подлая котяра зарезала своего предшественника. Тот по наивности тоже полагал, что всё будет хорошо, и что ему подают нож. Но, оказалось, что Плешивый подал его слишком резко и к тому же не той стороной. Верно? Ошибочка вышла? Там два клыка и потерял?

Кот вытер с губ дешёвое вино и вызверился в ответ:

– Не два, а три… Зато ты своего папашку, Горбатый, собака волосатая, просто столкнул в пропасть. Шо, уговаривал из кабака вернуться домой?

– Всё-всё-всё! Что было, то смыло, – скривился и поднял ладони Волк. – Мы тут не для протокола, а для приятного знакомства с двумя… путешественниками. Что же всё-таки вы ищете на нашем славном и гостеприимном Дне?

Ан-ньи продолжала ясным и звонким голосом важной провинциалки:

– Хотим посмотреть, чем можно торговать, возможно, что и лавку откроем.

Волк притворно рассмеялся, похлопывая себя по засаленному жилету:

– Ха! Торговать здесь особенно нечем. Уже есть пару лавок с тряпьём – жителям Дна особой роскоши не надо. Одной одёжки хватает на все дни и все случаи жизни…

– И шо, каким капиталом располагаем? – задушевно-вкрадчиво спросил Плешивый, по-дружески понизив голос.

К-Кэн вздохнул:

– Сначала посмотрим, что к чему, приценимся, а потом уже напишем родственникам. И они помогут, пришлют денег. Немного и с собой есть.

Плешивый оглянулся и хмыкнул, икая:

– Шо? Здесь таки главные мы с Горбатым. Я, в натуре, заведую правым берегом Дна, там квартал порядочных Котов. А этот субъект – кварталом драчливых Волков, тем, что слева от моста к порту. Сам порт – вотчина военных и моряков.

К-Кэн с облегчением вздохнул и расправил плечи:

– Ну-у, если работы нет и домик снять не можем, пойдём поищем в другом месте. Будьте здоровы, господа хорошие.

Горбатый с участием покивал и подмигнул Коту, потом радостно довёл до гостей:

– Хе-хе. Домик у Верхнем городе стоит кувшин золота! А вас, провинциалы, если доблестная имперская Стража словит без документов проживания, то мало не покажется. Быстро обдерут, разденут, поколотят и для начала сломают что-нибудь в нескольких местах. А во второй раз – прямиком на галеру, к веслу на пару лет. Во как!

К-Кэн упрямо замотал головой и повернулся к Ан-ньи:

– Здесь явно не место для порядочных людей.

Горбатый покачал головой, отхлебнул и с обидой стукнул кулаком по столу:

– Да здесь именно только порядочные и проживают! Самые отъявленные подонки-чинуши уже обобрали самых наивных и выбросили их за ворота своего райского Рая. Хотя «порядочные» здесь, на Дне, тоже не забывают показываться: найти девчонку, мальчишку, азартную игру, дуэль или «весёлую травку»… Так вот, ближе к делу! Есть одно приличное место. Для себя приберегал, сам бы занялся, да дел не в проворот в моём квартале Волков… А место как раз сегодня освободилось, вот удача-то! Там высоко, у гор, свежо, немного в сторонке от бомжатника. Есть и домик под лавку или харчевню, конюшня, сарай. Бывает, что и порядочные клиенты по пути на корабль могут забрести.

– Это шо, маяк, что ли? – с сомнением повернул к нему голову тощий Кот. – Таки там же ещё позавчера ошивался вполне живой торговец ворованным. И шо? Тово?

Сутулый Горбатый тайком показал ему кулак и заговорщицки подмигнул гостям:

– Да… был. Не беспокойтесь, там всё нормально, господа путешественники, место хорошее, прежний хозяин… э… срочно съехал ночью… куда-то… надолго… Что мусолить, говоря короче: сто серебряных монет в неделю и харчевня за вами.

К-Кэн хмыкнул, усмехаясь:

– Сто серебряных?! Что-то я не расслышал… Сто медных, вот это ещё возможно. Всё равно заведение простаивает.

Плешивый хлопнул себя по коленям ладонями и недобро рассмеялся, поправив рукояти ножей на перевязях. Горбатый Волк надулся и поднял брови, сосредоточенно изображая, что с трудом соглашается:

– Мда… видно, это не мой день… Ладно, вы мне нравитесь, провинциалы. Особенно, ты, молодой и храбрый Волк. Мы же одной крови, верно? Ладно, какие есть деньги на бочку, господа!

Ан-ньи повела плечами:

– С собой, конечно, таких денег нет, но через неделю начнём выплачивать.

– Тогда вам придётся в качестве процентов зажигать огонь на маяке, если хотите и харчевней владеть.

К-Кэн ухмыльнулся:

– Зажигать огонь на маяке?! Да это тяжёлая работа, сестрёнка! Я знаю, о чём речь, пробовал как-то. Нет! Пошли, сестра, до заката успеем выйти отсюда, в предыдущем городке видел я одну заброшенную гостиницу – отдадут не дорого. Да и место там по-приличнее.

Плешивый стал бешено вращать глазами, побагровел и приподнялся, схватившись за рукоять ближайшего, самого кривого поцарапанного кинжала:

– Шо?! Разыгрывали меня? Да я вас обоих сичас попишу…

Горбатый печально вздохнул и звонко хлопнул по столу ладонью, поднимая пыль и брызги:

– Ладно, Плешивый, не заводись! Решено: я возьму их под свою ответственность. Там мой квартал.

Плешивый окрысился:

– Таки запямятовал? В натуре там не твои не мой квартал, волосатый. Мы можем только сдать его в аренду от имени города. И если…

– Что «если»? – кротко поинтересовалась Ан-ньи.

– Ничаво! – буркнул Кот и вплотную занялся кружкой с вином.

К-Кэн, выждав паузу, неохотно продолжил:

– Если так, то с нас сто медных монет в неделю. И охрану.

– Чёрт тебя побери, вот фраер-прощелыга! – вызверился Плешивый. – Да ишо и охрану подавай! Сам себя охраняй, Волчишка.

К-Кэн протестующе поднял подбородок и открыл рот, но Ан-ньи так его саданула локтем под бок, что он поперхнулся и замолчал, заиграв желваками.

– Я согласна, – протянула ладонь Ан-ньи. – Давайте грамоту на владение.

– На аренду, – хмуро поправил её Горбатый, неловко скрипя пером по куску старого пергамента. – Огонь на маяке мои Близнецы зажигать будут по-прежнему. За это их ужином кормить будете.

Потом он вытащил из-за пазухи толстую печать, висящую на лоснящемся кожаном шнурке. Тщательно прицелившись, гулко шлёпнул ею в угол пергамента. Оттиск получился не очень отчётливый, поэтому процедуру пришлось повторить. На этот раз он предусмотрительно положил пергамент на мокрый стол. Вытерев пот после таких значительных усилий, Горбатый вручил Ан-ньи документ и процедил:

– И вот ещё, провинциалы. Если с десятиной от дохода и арендой в конце недели затянете, мы сами придём в гости. И тогда на двух покойничков точно больше на помойке станет.

Ан-ньи прочла доверенность, кивнула, отсчитала на стол полсотни медных монет задатка, и они с К-Кэном встали, прощаясь. Выйдя из комнаты, К-Кэн притворил за собой дверь, но когда они прошли немного по длинному коридору, он неожиданно остановился и шёпотом на ухо сказал ей:

– Погоди. Сейчас, догоню!

А сам на цыпочках вернулся к двери и прижал ухо к щели.

Там Плешивый Кот заходился от смеха:

– Хо-хо! Вот же лохи ярморочные! Это же надо так им таки попастись! Таки как я их разыграл?

– Кхе, Котяра, ты вполне натурально рассвирепел. И так лихо схватился за кинжал! В другой раз напрягись ещё, чтобы пострашнее, и кружку урони на пол – так будет ещё внушительнее!

– Без базара! Жаль, шо следующий раз совсем ускоре будет. Новые лохи бабки принесут сами. А ведь енти оба и не знают, шо прежнего владельца того… уже убили и съели нищие… А тут двое, да ещё и с задатком, да сами голову в капкан суют…

– Тс-с-с!

Дверь вдруг с грохотом распахнулась перед К-Кэном. Это Плешивый Кот, крадучись подошёл к двери и резко её дёрнул. К-Кэн, пошатнулся, едва не ввалившись вовнутрь. Он тут же торопливо нагнулся, поднял с пола шляпу и нахлобучил её на голову. Потом вздохнул, виновато улыбнулся, как бы сетуя на себя, и заговорил, как ни в чём не бывало:

– Вот… обронил, пришлось вернуться. Спасибо, что дверь открыли, а то в темноте здесь хоть глаз выколи. Фонарь бы повесили бы что ли?

Плешивый молча сверлил его взглядом, пальцы барабанили по рукоятям оружия.

– Ну, ещё раз пока, старейшины! Нам вниз и направо? – бодро осведомился К-Кэн и заспешил по коридору. Ему казалось, что плащ на спине аж дымится от гневного взгляда, негодующего Плешивого.

А Кот, закрыл дверь, выждал немного и покрутил носом. Затем потёр длинные топорщащиеся усы:

– Видал? Да енто не такие уж и хилые провинциалы, как мне казалось сходу. Ништяк фраера, но нам не ровня. Как бы не пережмурили они и нас с тобой, волосатый.

Горбатый громко отрыгнул и просипел, хлопая себя по животу и ощерив жёлтые длинные волчьи зубы:

– Но меня им точно не обмануть, хе-хе!..

– Эт уж точняк! – охотно отозвался его собутыльник, подняв брови и опрокидывая в себя очередной стакан.

Выйдя из дома, путники снова окунулись в густую атмосферу помойки Дна: разлагающейся плоти и гниющей растительности. Справа и слева от большого железного моста, ведущего в порт, располагались шаткие домишки, прилепившиеся к отвесным скалам. Ясно, что обе стороны, Кошки и Волки, были на ножах. Империя и здесь следила за внешними декорациями: купец, сходя с корабля, проходил между складов гавани, поднимался по двухсотметровому мосту между двухметровыми дощатыми стенами. И лишь специфические запахи «ароматов» красноречиво говорили о том, что за этими стенами живые спали рядом с умирающими в канавах. Там тощие кошки поедали крыс, а крысы, сбившись в стаи, разрывали мёртвых кошек. Облезлые собаки гоняли всех животных подряд, спасаясь от мясников, стремящихся пустить их на «свежие пирожки». И пока не появлялись патрули Стражей порядка или Инквизиции, сбрасывающая трупы в реку, ревущую внизу ущелья, нищие хищно преследовали бедных. А бедные избавлялись от нищих всеми доступными способами, которые давало им оружие и совесть.

«Дно и есть дно» – расстроено пожал плечами К-Кэн, жалея нищих.

«Добрая женщина», терпеливо дождавшись, пристала к ним, дёргая за полу Ан-ньи:

– Ну что, голубчики, разрешили что-нибудь Старейшины? Своего-ведь не упустят, идолы!

К-Кэн прижал платок к носу и неохотно поделился сомнениями:

– Обдурили старейшины нас. Точно чувствую, что обманули, а вот где – не знаю… Горбатый Волк дал нам в аренду таверну-харчевню-постоялый двор возле маяка. Это вот тот высоченный маяк через малый железный мост?

Нищенка алчно сверкнула глазами, пряча монету:

– Он, он, голубок! Такой большой, да бедовый. Место здесь нехорошее, это точно. Люди-то на Дне так и мрут, так и мрут. А смотрителем маяка так вообще пару месяцев мало кто пробыл. Никто не хочет там ночевать, говорят, что духи бродят, привидения, упыри…

Ан-ньи повернулась, взяла под руку К-Кэна и направилась к мосту вслед за Близнецами:

– Что-то в такой солнечный день не верится, что там какие-то духи могут бродить. Так что вы зря явно придумываете сказки.

Нищенка захихикала им в спину:

– Хе-хе! Дураки не подозревают, что за днём всегда приходит ночь. А она обязательно наступает! Очень скоро…

Подходы к маяку тоже оказались не простыми.

Так как маяк и таверна находились в километре от дома старейшин-атаманов, им пришлось пересекать плоскую площадку, которую облюбовали дуэлянты. Из-за того, что в столице дуэли формально запретили, вспыльчивая молодёжь и прожжённые наёмники-брави безнаказанно обнажали клинки здесь, за стенами. И пока они сильно не шумели, Стражи и Инквизиция смотрели на их «баловство» сквозь пальцы. У задиристых дуэлянтов на левом плече красовалась повязка красного цвета, и любой, кто не понравился подвыпившему забияке, рисковал нарваться на стальное жало-остриё.

Поляну для боя огородили вкопанными в землю гибкими бамбуковыми прутьями, где и бесчинствовали брави. Сюда, как мотыльки на пламя свечи, слетались как романтические настроенная «золотая молодёжь», так и девицы лёгкого поведения с сутенёрами, вёрткие продавцы спиртного и других запрещённых товаров…

Эту дуэльную поляну можно было вполне обойти стороной, но Близнецы, пошли напрямик, поигрывая увесистыми дубинками-«глушарями». Толпа перед ними поспешно и беспрекословно расступалась, поскольку за спинами Близнецов стояла вся мафия Дна. Какой-то здорово выпивший щеголь посторонился нарочито медленно и процедил, зажимая нос платком в кружевах:

– Что-то навозом запахло, господа!

У Близнецов оказался отменный слух. Быстро и только один раз мелькнула дубинка, и хрустнул череп щёголя. Платок тут же окрасился кровью, и он рухнул к ногам Близнеца, который просто наступил на него и невозмутимо продолжил путь. Никто не хихикнул и не поспешил упавшему на помощь. Близнец оскалился, обводя притихшую толпу мутным взглядом, и обратился к брату, не останавливаясь:

– Тряпьё! Енто смотреть противно, как они тут фуфлыжатся.

Тот в ответ только промычал что-то, скорее всего одобрительное.

А толпа брави тут же обратила своё внимание на К-Кэна и Ан-ньи, следовавшими в кильватере за братьями. Их сначала тихо обсмеивали, а потом стали и толкать, видя, что Близнецы на это внимания не обращают. В конце концов один из брави, клан Лошади, навалился на К-Кэна и закричал в притворном возмущении:

– Волчара ударил по моей повязке! Он вызывает меня на поединок! Все видели?!

И все сразу дружно покосились на Близнецов. Те разом остановились, зевнули и стали глазеть на облака, явно ожидая зрелища. Выпившая публика воодушевилась и общими усилиями подтолкнули недоумевающего К-Кэна к загородке из стволов бамбука. «Обиженный» ступил туда же и расставил ноги, закатывая рукава.

«Да он вовсе и не выпивший! – заметил, хмурясь, К-Кэн. – Это подстава».

– Я не хочу с тобой драться, – заявил он, оглядываясь. – Прими мои извинения, Конь.

Брави из клана Лошади в ответ рассмеялся, поигрывая мускулами:

– А вот придётся, попугайчик.

Двое ловко схватили Ан-ньи за руки, прижимая её к стене. Не поворачивая головы, Близнец хрипло процедил, не повышая голоса:

– Кошёлку не баклашить.

И был тут же услышан.

Её отпустили, но обступили, чтобы она не могла вмешаться. Ан-ньи, прижатая с обеих сторон потными телами брави даже не могла вытащить меч или кинжал, либо поколдовать. К-Кэн едва заметно кивнул ей и повернулся к Коню:

– Какие правила?

Тот рассмеялся, закинув голову и щеря крепкие зубы:

– До первой крови, конечно. Ты что, не знаешь, что смертельные дуэли у нас запрещены?

– Ладно, – бросил К-Кэн, неуверенно переступая с ноги на ногу.

Конь театральным жестом красиво выхватил длинный меч и выписал им в воздухе изящный вензель, рисуясь перед дамами. Те с готовностью захлопали в ладоши и жеманно захихикали. Мужчины засвистели. Стали делать ставки, правда, все больше не на провинциала-Волка.

Высокий, стройный Брави-Конь, лихо отсалютовав, обрушился с градом ударов на Волка. Тот, не желая начинать знакомство с Дном с убийства, только защищался. Он отступал, коротко и выразительно, сухо отбивая шквал ударов длинного меча. Его оружие оказалось заметно короче и пробиться с простой контр-атакой не представлялось возможности. Как К-Кэн и ожидал, скоро заносчивый брави выдохся и снизил темп. Ведь ему приходилось не столько орудовать тяжёлым мечом, сколько бегать за ускользающим противником.

Зрители освистывали Волка:

– Трус!

– Дерись наконец-то!

– Будь мужиком!

И тут кто-то сбоку просунул незаметно палку и подставил Волку подножку. К-Кэн рухнул, и брави, подскочив к нему, нанёс несколько уколов и порезов. Он собирался воткнуть лежащему клинок и в сердце, но К-Кэн уже вскочил и отбил смертельный удар. Из ноги у К-Кэна потекла кровь, просачиваясь сквозь одежду и ярко пятная песок.

– Ты победил, – признал он, опуская оружие, так как кровь пролилась.

Но брави сделал неожиданный выпад и проткнул руку опешившего юноши, зубоскаля:

– Разве? А я и не заметил… и не услышал. Продолжаем, конечно!

– У тебя слишком длинные уши, приятель, чтобы не услышать, – ответил К-Кэн. – Ты, верно, из клана Осла?

Конь заскрежетал зубами:

– Тогда подохни, простофиля.

Кровь текла из раны на предплечье у кисти, и скользкая рукоять выпала из пальцев юноши. Он пошатнулся, слабея. А Конь с криком метнулся вперёд, со свистом разрезая воздух широкими ударами и не давая жертве возможности поднять меч. К-Кэн едва успел посторониться, успев выхватить нож и отбив клинок. Затем, хромая отступил к бамбуковой изгороди. Брави, стараясь прорваться поближе, резко сделал длинный выпад, чтобы проткнуть обессилевшую жертву в решающей атаке.

Но К-Кэн неожиданно прыгнул ему навстречу. Он едва-едва разминулся с длинным клинком, и сталь только царапнула его по груди, разрезав рубашку. Лезвие меча по инерции прошло между прутьев. А К-Кэн схватив поравнявшегося с ним брави одной рукой за одежду, второй толкнул в затылок. Брави не оставалось ничего другого, как врезаться лицом в решётку. К-Кэн немного подправил направление удара, который оказался неожиданным и сильным. И теперь голова Коня с трудом, но пролезла между двумя стволами бамбука, едва не оставшись без ушей. И безнадежно застряла там. К-Кэн укоризненно покачал головой:

– Я же честно предупреждал тебя, приятель, что уши слишком длинные. А сейчас я спешу.

Толпа на мгновение притихла, а потом в круг прыгнул второй брави-Орёл. Он выхватил абордажную саблю и, бешено размахивая ею, налетел на окровавленного К-Кэна с воплем:

– Да ты разорил меня, деревенщина! Я всё поставил на Коня!

И он, широко размахнувшись саблей, обрушил её на Волка. К-Кэн тут же мгновенно присел, подхватил с песка тонкую палку, из-за которой споткнулся, и ткнул концом в горло Орлу. Тот, налетев на конец палки, резко остановился, как вкопанный. От удушающей боли он захрипел, стал наливаться кровью и бросил саблю, схватившись за раненное горло. Потом повалился на песок, держась за горло и хрипя.

Всё это заняло одну три секунды.

Не обращая внимания на раненого Орла, катавшегося по площадке, К-Кэн встал и устало обронил, зажимая рану:

– Тебе же сказали, приятель, что спешим.

Он обвёл глазами собравшихся и нагнулся, подбирая свой меч. Потом обвёл круг лиц мёртвым взглядом. Но воцарилась тишина и никто больше не решился на поединок. Толпа расступилась перед ним, и он похромал к Ан-ньи.

– Пошли, – предложил он ей, стараясь не показывать, насколько болят раны.

Но Ан-ньи неожиданно упёрлась и возмущённо помахала рукой Близнецам:

– Господа! Тут многие мне здорово задолжали по ставкам! Один Орёл вон сколько поставил! Одна я заложила на Волка!

Близнецы равнодушно уставились на неё. Ан-ньи тут же добавила, жизнерадостно улыбаясь:

– Половина денег вам, конечно, за посредничество!

Братья тут же встрепенулись, расправили плечи и метнулись к ней, разбрасывая толпу, как траву:

– Кто? Сколько?

Через десять минут они покинули площадку брави, оставив тех обобранными и приунывшими. Близнецы повеселели, позванивая талерами, и уже заметно более благосклонно обращались к Ан-ньи. Они щедро посвящая её в тонкости разборок между бандами, пока она перевязывала раны К-Кэна.

Перейдя через пятидесятиметровый железный мост на цепях, им пришлось взобраться по крутым ступеням в горку ещё на несколько сотен шагов по высоким ступеням, что далось К-Кэну не так просто. Там, на вершине серой скалы и располагался участок метров сто на двести, где и стоял маяк с другими постройками. С двух сторон: слева и спереди-сбоку возносились высокие отвесные скалы, на вершинах которых белел снег. Сбоку к ним прилепился высокий маяк. С третьей стороны, сзади, располагался единственный вход-выход через железный цепной мостик. А вот с четвёртой: справа-спереди, открывался великолепный вид на гавань главного порта и безбрежный океан. Площадка находилась настолько высоко, что оттуда, оглянувшись, можно было любоваться даже Парящим замком-дворцом, вращающимся над садами Рая. Ветер сносил зловоние Дна к гавани, и место оказалось неожиданно спокойным и свежим.

– Как красиво! – восхитилась Ан-ньи.

Она засмотрелась в широкие просторы океана с редкими белыми парусами торговцев, рыбаков, а вдали и строгих кораблей военно-морского флота Империи.

Справа участок маяка, нависал на метров сто над Дном, квартал Волков. Тут его ограничивала метровая изгородь, сложенная из грубого тяжёлого камня. Кладка изгороди обветрилась, расшаталась и кое-где вовсе обвалилась. Из такого же увесистого камня сложили и просторную длинную конюшню на сотню лошадей, а также сарай наподобие казармы, в котором можно было спокойно разместить сотню-другую солдат. Всё находилось в крайне запущенном состоянии, участок полностью зарос травой, покрылся слоем пыли и нечистот.

При ближайшем рассмотрении корчма-харчевня-постоялый двор, как ты его ни называй, оказалось неказистым приземистым одноэтажным зданием. Единственным его достоинством являлось то, что оно было крепким, сложенным из камня, крытое сланцем, видно, строили на века.