Текст книги "Коронный дознатчик. Сыскарь"

Содержимое графина оказалось какой-то фруктовой или ягодной настойкой, очень даже приятной на вкус.

– А вот скажите, уважаемый, – после приговоренного стакана решился я задать давно волнующий меня вопрос, – если я действительно оказался в другом мире, почему я понимаю ваш язык. Да ладно человеческий, почему я орков ваших понимаю?

– Видимо, – комиссар почесал затылок и последним глотком опустошил свой стакан, – наши миры близко друг к другу расположены на ветвях многомирья. Вы знакомы с теорией поливариативного древа?

– Нет, – мотнул я головой. От выпитого на голодный желудок алкоголя приятное тепло разлилось по всему телу, а мысли в голове перестали нервно скакать и обрели какую-то плавность течения.

– Тогда еще по одной, – безапелляционно заявил толстяк, вновь наполняя стаканы. – Представьте себе мироздание со множеством вариантов развития миров в виде дерева. Где от единого ствола, словно ветви, отделяются практически схожие миры, направившиеся по разным путям развития. Где даже самое мало-мальское различие в истории ли, географии ли и даже экономике приводит к очередному расщеплению ствола или ветви.

– Представил, – кивнул я, принимая наполненный стакан из рук комиссара.

– Отлично, – довольно улыбнулся тот. – Вот наши миры разошлись где-то совсем недавно и очень близки друг к другу географически.

Ни хрена себе «близки»!

– А орки?! У нас таких и в помине нет. Только в сказках.

– А орки, как и многие другие, попали сюда через порталы. Орки долго кочевали по миру и воевали со всеми подряд, но потом стали все больше склоняться к мирной жизни и постоянному месту жительства. Вот и разговаривают теперь не только на орочьем, а еще и на языках тех мест, где осели.

– Через этот ваш трансгрейдер попали? – Этот вопрос меня больше всего волновал. Раз сюда попал не случайно, значит, должен иметься способ вернуться обратно.

– Посредством схожих артефактов, только более мощных, – не стал меня разочаровывать комиссар.

– А как эта штука вообще работает?

– Хм, – толстяк сделал пару глотков вина, – если рассматривать мироздание как все то же дерево, можно представить, что ветки далеко не всегда тянутся параллельно друг другу. Колышемые ветрами случайных перемен, они частенько сближаются, пересекаясь и соприкасаясь. Но тонкий слой защитной «коры» не дает им срастаться и соединяться. Кроме того, каждая ветвь несет в себе немного отличающийся заряд, как электрические провода. В вашем мире ведь знакомы с электричеством?

– А то! – кивнул я, неспешно потягивая сладковато-терпкий напиток.

– Вот трансгрейдер и усиливает разность зарядов соприкасающихся ветвей, пробивая их кору-защиту.

– Как при электросварке, – понимающе согласился я. – А почему я тогда вывалился не в том же месте, где в портал угодил?

– Искривление пространства. – Комиссар хлопнул ладонью по столу. – Вы же знаете, что пространство нелинейно?

– Что-то слышал об этом, – нахмурив с умным видом брови, ответил я.

– Это только на гладком листе бумаги ближайшее расстояние между точками – прямая. А с помощью трансгрейдера можно пространство-лист смять и даже самые удаленные точки приблизить и совместить. Причем сдвиг может осуществляться не только по пространственным координатам, но и по временным. Трансгрейдер как бы слегка преобразует поля и материю, пробивая путь между мирами. И потому его еще для простоты называют преобразователем.

– Круто, – согласился я и с удивлением уставился на пустой стакан. Когда я все выпить-то успел?

– Фимка! – заорал мой ученый собутыльник во всю глотку. – Принеси еще настойки!

Орчанка появилась с подносом, плотно заставленным какими-то блюдами. Поставила его на стол, забрала опустевший графин и развернулась, чтобы уйти. Длинная коса, мотнувшись, шлепнула ее по низу спины, а я подумал, что в принципе девушка вполне даже привлекательно смотрится в этом платье, отлично подчеркивающем выдающиеся во всех смыслах достоинства.

Глава 4

Утро встретило не только яркими солнечными лучами, настойчиво пытающимися выжечь мне глаза прямо сквозь сомкнутые веки, но и жуткой головной болью, нещадно раскалывающей черепушку.

Надо же, новый день в новом мире, начинающийся с мерзкого похмелья. Сколько раз я об этом в книжках читал. Только, в отличие от набивших оскомину однотипных литературных изысков, начало этой истории я помнил превосходно. Не то чтобы меня это сильно радовало, но уж лучше так.

А вот окончание вечерней попойки выпало из памяти совершенно. Я вроде и старался пить в меру, памятуя о коварстве агентов спецуры (а мой новый знакомец однозначно таковым и являлся) и их умении развязывать собеседникам языки по пьяни. Но, похоже, не учел коварство самой настойки. Помню, что наш разговор по душам после третьего стакана перешел в легкую форму допроса. Помню, что старался не сильно откровенничать. Но о чем под конец шла беседа, вот, убей бог, не помню.

Помню еще, что меня чуть не женили на Фимке, так игриво вертящей округлым задом перед самым моим носом…

Или все-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что, проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, укутанная в простыню девица присела на край кровати и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне наполненный чем-то горячим стакан.

– На-ка, голубчик, испей, – шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, с трудом приподнялся на локтях.

Звонко чмокнув меня в щеку, покрывшуюся за ночь колючей щетиной, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.

Зашибись картошка с мясом! Я поперхнулся обжигающе горячим напитком и от неожиданности чуть не выплеснул эту огненную лаву из стакана себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.

Еле усмирив эмоции, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим животворящим напитком.

С каждым глотком боль все заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Еще пара глотков – и я, позабыв о муках и сомнениях, с удовольствием приобнимал упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Ее шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания все мое радостно воспрянувшее естество.

– Ну как, голубчик, набрался сил? – проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибаясь и прижимаясь к моему бедру роскошным соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта ее улыбка пираньи все же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.

Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причем все сразу и без малейшего перерыва.

Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Идти надо», – я вздохнул с немалым облегчением. Потому как еще немного, и мой постельный энтузиазм окончательно сдулся бы, вынудив поднять белый флаг и позорно расписаться в полном своем бессилии.

В кровати я тупо провалялся еще, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда, уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с теплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут. Словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали все же хитрым и довольным блеском.

Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.

Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком. И готов ступить в новый мир и будущее с высоко и гордо поднятой головой.

Наверное, это не выветрившийся до конца вчерашний алкоголь или же утреннее снадобье придавали моим мыслям излишний пафос. Какая голова?! Какое будущее?! Главной задачей любого попаданца прежде всего является выживание. Не завоевание мира и не улучшение его путем глупого прогрессорства, а банальное выживание и уже потом все остальное по обстоятельствам.

В общем, будем жить, будем и с девками дружить.

Со второго этажа, где, как выяснилось, размещались практически все спальные комнаты, я неторопливо спустился в гостиный зал к уже поджидающему меня там Броневу.

– Приветствую вас, милостивый сударь, – привстал комиссар из-за стола и куртуазно повел ручкой, – присаживайтесь. Присоединяйтесь к трапезе. Вот горячий взвар. Вот выпечка. Отведайте. Выпечка тут отменная. Понравится, скажу Фимке с собой вам собрать. В городе-то нигде такой не сыщете.

Я налил себе в кружку взвару. Попробовал. Вроде ничего. Смесь чая с компотом. Конечно, лучше бы крепкого кофейку, ну да ладно, и так пойдет. Плюшки-ватрушки тоже съедобные вполне и даже вкусные.

Пока я приобщался к местной кулинарии, комиссар, водрузив локти на стол, сцепил поднятые ладони пальцами в замок и пристроил на них подбородок. Лицо при этом сделал умильно-добродушное:

– Вы уж не обессудьте, я так посижу. Вас не дождался, раньше позавтракал. Пусть, думаю, отдохнет хороший человек, силы восстановит после всех перипетий да ночных игрищ.

Я второй раз за утро чуть не захлебнулся и настороженно уставился на толстяка.

– Да вы не переживайте, – поспешил он меня заверить, – урону вашей репутации никакого не будет. Кроме меня да вас с Фимкой, в доме никого и не было. А я о ваших шалостях никому не расскажу. Да и Фимка – девка с мозгами. Чего ей попусту трепаться?

Фимка-то, может, и не расскажет никому. А вот по поводу господина комиссара сомнения имелись. Если и не от излишней болтливости, то по служебной надобности вполне может и припомнить косяк.

– За Фимку тоже не беспокойтесь, – расцепив пальцы, успокаивающе махнул руками толстяк, – она девка свободная, незамужняя. Работает у меня давно и справно. В станице на хорошем счету, потому как себя блюдет и с головой дружит. Это вот с вами оказия вышла. Узнала девка, что вы давеча братца ее младшего от погибели спасли, вот и прониклась к вам. А тут и вы давай знаки внимания ей всяческие выказывать. Да вы жуйте, жуйте. Что же вы застыли с полным ртом. Ну, подумаешь, провели ночку весело. Кто ж по молодости не шалил? Пусть это между нами останется. Согласны?

Я кивнул. Еще бы мне не быть согласным. Это что, он, паразит, на крючок меня типа насадил? Или действительно все не так страшно и я себя просто накручиваю?

– И по поводу детишек не волнуйтесь, – продолжил успокаивать меня комиссар. – Не бывает их от подобных увлечений. Слишком велика межрасовая разница. А иначе каких бы только полукровок по миру не бегало. Вот взять тех же орков, для примеру. Бывает, что женщины человеческие от взбалмошного безделья шашни с этими молодчиками заводят. А куда деваться? Стати да напористости у них как есть не отнять. Многие человеческие мужи могут лишь позавидовать оркам-то. Так что подобное конечно же не поощряется, но и запретить пока никто не запрещает. А вот мужчины наши на орчанок особо и не смотрят. Ибо, сами понимаете, – толстяк наклонился ко мне, понизив голос до шепота, – страшны и неуемны.

Ну да. Если б я вчера не набрался, вряд ли решился бы на такой подвиг.

– Это вот только вы у нас герой, – словно прочитав мои мысли, продолжил комиссар, и сам же от своей шутки захихикал, наигранно прикрывая рот ладошкой. – Не убоялись и отважились. А впрочем, повеселились, и полно. – Он махнул рукой и посерьезнел. – Не имею права вас упрекать. Вы доели? Пора нам уже собираться.

Я доел. Еле пропихнул в себя последнюю булку, часто запивая и почти не чувствуя вкуса. Все гадал, встрял я в неприятности из-за своих ночных похождений или нет. Еще и Фимка родней митианинской оказалась. А вдруг братцу не понравится, что я с его сестрицей замутил? Припрется еще на разборки. Вот мне это надо? Где ж мои мозги раньше были?

– А вы интересный собеседник, должен вам заметить, – печально сообщил комиссар – так много любопытного мне вчера поведали. Даже жаль будет с вами расставаться.

– Вот как? И о чем же я поведал? – Снова здрасте, дверь покрасьте. Это чего такого я ему наболтал?

– Бурная в вашем мире жизнь кипит. Реформы, революции, войны. Эпидемии непонятные. Карантин тот же и этот ваш «масочный режим». Чего у вас только там не понапридумывали. Подводные лодки, самолеты, космические корабли. Это ж надо, на Луну летать! И при этом религиозное мракобесие на каждом шагу…

– Угу, – кивнул я, – есть такое.

– Я, правда, не все понял, о чем вы рассказывали. Вот всю ночь голову ломал, но так и не смог раскумекать смысл выражения «пудинг лор».

– Не обращайте внимания, – отмахнулся я. Надо же. Потянуло меня все же вчера спьяну на политику. – Обычный бред.

– Да?! – удивленно поднял брови толстяк. – А вы несколько раз так эмоционально и настойчиво это произнесли!

– Ерунда, – вновь махнул я рукой и попробовал перевести беседу в иное русло. – Вы мне лучше скажите, что там за способности у меня? Каких-то привидений могу видеть?

– Так вы уже спрашивали вчера. Не помните? Ну да ладно, еще раз по пути расскажу. Мне не трудно. Пойдемте, нам действительно пора в дорогу. С Фимкой-то будете прощаться?

Я отрицательно мотнул головой. Нет уж, увольте. Если есть возможность, лучше избежать неловкости.

Впрочем, Фимку я все равно еще увидел, когда она прискакала с корзиной, наполненной какой-то провизией. Мы с комиссаром уже из двора выезжали на открытой коляске, запряженной двумя лошадьми. Следом за нами другая конная пара, управляемая молодым орком, буксировала мой покалеченный драндулет. А тут красотка эта нарисовалась. Пришлось обнимать девицу, звонко целовать в щеку и прощаться до новой встречи. Искренне надеясь, что таковой не случится.

Чтобы поскорее отвлечься, я насел с расспросами на комиссара. И, пока наша коляска тряслась по проселочной дороге, выяснил кучу занятных вещей. В том числе и про свою новую способность.

Начать следовало с того, что в политическом конгломерате, к коему принадлежало Селябское герцогство, несильно жаловали религию. Не в моде была вера в чудеса. И все сверхъестественное полагалось считать не магией, а феноменами, не познанными пока наукой. И соответственно то, что я привычно называл душой, местные именовали тонкой оболочкой или информационно-биологическим полем.

Считалось также, что свои поля имеют все существа и растения, а также планеты и светила. Существовало еще поле всемирное, объединяющее поля галактик и даже всех поливариативных миров. Эдакий вариант высшего вселенского разума.

Так вот моя тонкая оболочка-поле при переходе в этот мир вроде как не состыковалась еще с общим полем планеты. И до тех пор, пока не произойдет адаптация, у меня имелась редкая возможность как-то контактировать с покойниками. Точнее, с их полями, не успевшими полностью оторваться от бренного тела и раствориться во вселенной.

Такой способностью, присущей лишь попаданцам да буквально нескольким специалистам-медиумам, с радостью пользовались местные правоохранительные органы. Поэтому, хотел того попаданец или нет, его тут же ставили на учет и припахивали к расследованию самых громких и политически значимых преступлений. Впрочем, и для ведения обычных криминальных дел такая помощь не была лишней.

Учитывая, что иномирцы не так уж и часто осчастливливали местных граждан своим появлением, специалисты по общению с мертвецами были, что называется, нарасхват, а то и на вес золота. Для любого правителя великой удачей считалось заполучить не успевшего адаптироваться попаданца в штат своих сыскарей. Даже несмотря на то, что сверхспособности сохранялись у пришельцев из других миров по-разному – от нескольких лет до всего лишь нескольких месяцев.

Тем не менее новый специалист сразу же обеспечивался жильем, хорошим жалованьем и обзаводился репутацией весьма полезного члена общества. Так что противиться предстоящей встрече с каким-то коронным дознатчиком смысла не было. Не самая плохая перспектива.

Тем более, как я понял, с трансгрейдерами дело тут обстояло не очень. Мало их было в этом мире. Всего пара штук, да и те в ведении не самых близких и дружественно настроенных государств, в которые меня никто не отпустит. Еще считалось, что несколько преобразователей может находиться во владении лиц, не желающих огласки и использующих девайсы нелегально в целях контрабанды ценностей и технологий.

Не знаю, правда это была или просто комиссар по ушам чесал, чтоб я сильно не рыпался, но главная загвоздка состояла в другом: даже если мне посчастливится отыскать трансгрейдер, не факт, что поиск родного мира окажется быстрым. Без настройки точных координат перемещения такое мероприятие может не то что на месяцы, а вообще на годы растянуться. Вряд ли кто-то из владельцев согласится на подобную эксплуатацию дорогого и редкого приспособления. А ну как сдохнет?

Так что куковать мне в этом мире неопределенное количество лет. Оставалось смириться с этим и постараться покомфортнее устроиться. В принципе, за самого себя я как раз несильно переживал. Я человек не особо привередливый. Где упал, как говорится, там и родина, а где проснулся, там и дом родной. Я больше переживал за родителей и сына. Жена-то бывшая, прознав о моей пропаже, может, даже и перекрестится на радостях. А вот предки и сынулька волноваться будут. И ведь не сообщишь им никак, не успокоишь. Ладно хоть с машиной перенесся. А то представляю, что было бы, обнаружь кто мое авто без водителя.

Кстати, автомобиль после изучения и описания мне обещали вернуть. Надо будет разобрать его на запчасти. Амортизаторы вот пригодятся. Здесь пока до подобного не додумались. На той же коляске, в которой мы ехали, пружинные рессоры использовались вовсю. Но все равно даже на несильно корявой дороге трясло и укачивало нас изрядно.

А вот движок можно в лом сдавать. Не принято здесь из нефти бензин гнать. Тут и от керосина-то начали отказываться потихоньку с тех пор, как электрическое освещение появилось. Зато генератор нужно будет забрать. И аккумулятор тоже. У них здесь, оказывается, на каждый дом своя электростанция. А для выработки тока используются пружинно-маятниковые механизмы. Неясно пока, что они собой представляют, но со временем разберусь.

Я так понял, что до парогенераторов и паровых двигателей местные «кулибины» уже додумались, но их внедрение пока что идет туговато. В ходу больше механические конструкции. Но Селябское герцогство, как оказалось, благодаря своему правителю, одно из самых передовых в мире и движется в светлое, хоть и задымленное, будущее, по словам комиссара, широкими шагами.

Мужик, кстати, довольно неплохим рассказчиком оказался. Окунул меня в местные реалии весьма умело. Ехали мы спокойно, так, чтоб конно-автомобильная сцепка за нами поспевала. Потому наговориться общительный толстяк успел вволю.

Самое главное, что я понял из его объяснений: географически я переместился совсем недалеко. По-прежнему находился где-то в границах Челябинской области, чуть восточнее Уральских гор, которые тут, правда, именуются Каменным Хребтом. Селябское герцогство являлось самым юго-восточным государством, входящим в Западный Союз, образованный по принципу конфедерации.

А еще комиссар любезно поведал мне, что кроме людей и орков здесь можно встретить эльфов и гоблинов. И еще добавил, что мне крайне повезло. Потому как, попади я при переходе в поселок не орков, а гоблинов, мои ночные развлечения могли оказаться куда более забавными.

Вот ведь гад. А я только начал считать его славным малым.

Глава 5

– А это вот, посмотрите, самый последний проект герцога Селябского. – Комиссар, махнув рукой, указал на реку, показавшуюся вдалеке справа от дороги. А если точнее, туда, где на противоположном берегу копошилась куча народа. – Там будет возведена дамба и установлены водонапорные электрогенераторы. Это позволит…

– Да-да, я в курсе. Такая станция может обеспечить электричеством целый город.

– Знакомы с этой технологией? – мгновенно заинтересовался толстяк, не обратив внимания на то, что я его нагло перебил.

– Очень отдаленно! – Я активно замотал головой. Не хватало еще, чтоб меня на стройке припахали. Да и чем я там помочь смогу? Все знания в пределах школьной программы, которую я уже наполовину забыл. Лучше с мертвяками разговаривать, дознатчику помогая. Работа непыльная, и положение в обществе какое-никакое. – А что, тепловую станцию с парогенератором не пробовали сделать? Уголь в области есть. Вода есть. Паровую турбину соорудили, и вперед.

– А говорите, отдаленно, – поднял бровки домиком комиссар. – Угадали. Уже построено две пробные котельные. Одна снабжает электричеством дворец, другая – новый механический завод.

– Смотрю, вы времени зря не теряете, – покивав головой, заметил я. – Молодцы. До города, я так понимаю, всего ничего осталось?

– Совершенно верно. Уже через полчаса я познакомлю вас с вашим будущим начальником и его юной очаровательной супругой. Проживать первое время, думаю, у них будете. Так что, зная ваш темперамент и склонность к ночным приключениям, хочу предупредить, – толстяк широко улыбнулся и хитро мне подмигнул, – вы уж там поскромнее как-нибудь. Князь весьма ревнив.

Что ж он, зараза такая, каждый раз меня подкладывать будет?

– Ну, тут уж как пойдет, – ответил я как можно добродушнее и улыбнулся в ответ. В подобных случаях лучше свое смущение с раздражением оппоненту не выказывать. Пусть думает, что мне пофиг. – Если дама действительно хороша, зачем отказывать себе в удовольствии?

Тут господин комиссар и сам малость заволновался:

– Вот это вы, голубчик, зря. Эдакий конфуз ни князю, ни вам не нужен. Не дай Всевышний, дойдет до дуэли, а они в герцогстве под запретом строжайшим. Зачем же одному помирать, а другому на каторгу отправляться?

– Ладно-ладно, не волнуйтесь вы так. – На каторгу я не хотел, помирать тоже не собирался. – Что ж мы, дикие? Можно ведь и просто морды друг другу набить. Разберемся уж как-нибудь без дуэли.

Комиссар недовольно хмыкнул, но промолчал, не решившись развивать тему дальше.

Вскоре и правда вдоль дороги потянулись пригородные домишки с невысокими деревянными заборчиками, огораживающими аккуратные цветники-палисадники. И никаких тебе глухих заборов в человеческий рост с кучами разного хлама перед ними. Все чинно и благородно. А главное, чисто.

Дорога сменилась на мощеную, став более ровной, но не менее трясучей. Еще пара километров – и по обеим сторонам улицы появились более крупные строения. Кирпичные, в два-три этажа, сильно вытянутые в длину многоквартирные дома для среднего класса.

А вот это уже интересно! Навстречу нам катил по мостовой очень необычный самоходный аппарат. Словно в несколько раз увеличенный трехколесный велосипед, на который позади водителя присобачили еще пару мест для пассажиров. Однако водитель, довольно крупный детина, никаких педалей не крутил и даже не нажимал. Сидел себе преспокойненько в кресле, придерживая наклонную баранку, диаметром раза в полтора превосходящую привычный мне руль.

Скорость водитель регулировал с помощью рычага, типа ручного тормоза. Никакого лобового стекла, никаких стенок и дверей. Все открыто для любопытных взглядов и ветров. Только над пассажирскими сиденьями – небольшой навес-козырек. Ну а водителю даже такая защита не полагалась.

В движение эта странная колымага приводилась здоровенным агрегатом, находящимся позади всей конструкции и запрятанным под кожух. Сам агрегат комиссар обозвал «пружинным движителем механической колесницы». И, как я понял, чтобы поехать, требовалось вначале вручную, с помощью торчащей сбоку крутящейся рукояти, взвести возвратную пружину. Этим и обязан был заниматься обслуживающий технику механик-водитель. Еще и в пути мог поупражняться, если завод раньше времени заканчивался. Как я понял, даже несмотря на облегчающую задачу хитрую систему шестеренок, силушку для подобной работы явно требовалось иметь немалую.

Что ж, ясно теперь, почему инспектор принял за механика моего погибшего соотечественника, так, кстати, и путешествовавшего вместе с нами в багажнике, наполненном еще с вечера колотым льдом.

Подобных забавных колесниц в городе было мало. Как я головой ни крутил, всего шесть штук насчитал. Слишком дорогое удовольствие – содержать такую игрушку. Остальной транспортный поток составляли разные конные экипажи. От безудержно навороченных и богато разукрашенных карет с запряженными в них парами и даже четверками лошадей до самых обычных, с бортами из необструганных жердин, убогих телег, которые еле тащили понурые клячи, с трудом переставляющие ноги.

Все это вразнобой двигалось по широким улицам без всякого порядка, напоминая Вавилонское столпотворение. Какие уж там светофоры и дорожные знаки – тут даже о помехе справа никто слыхом не слыхивал. Комиссар, управляя лошадьми, просто каким-то чудом умудрялся не столкнуться с другими участниками этого хаотичного движения или не наехать на пешеходов, иногда так и норовивших сунуться под колеса повозки.

Мы несколько раз свернули. Пошли кварталы, застроенные типовыми кирпичными пятиэтажками. Впрочем, ближе к центру вновь выехали на улицы с малоэтажными строениями. Только это уже были не бедняцкие домишки, а вполне солидные особняки из кирпича, а то и обтесанного гранита.

Далеко впереди улица, по которой катился наш экипаж, заканчивалась архитектурной доминантой герцогского дворца, хвастливо упирающегося в небо множеством островерхих башенок. Рассмотреть поподробнее все это великолепие я не успел – комиссар свернул в очередной проулок и через пару домов остановил лошадей.

Что я там говорил про набитую морду? Заработать пару фонарей под глазами, скорее всего, светило именно мне. Встретивший нас возле красивого двухэтажного каменного дома господин коронный дознатчик вид имел довольно внушительный. Что ростом, что шириной плеч этот дядя совсем немного уступал громилам-оркам. Однако более благородные черты лица и самый обычный цвет кожи делали его все же куда симпатичнее.

Наверное, ровесник комиссара – лет на пятнадцать или двадцать старше меня. Высокий лоб, крупный прямой нос, торчащие в стороны усы с забавными завитушками. Квадратный подбородок, гладко выбритый аж до синевы. Темные курчавые волосы, седые на висках. И обрамляющие лицо пышные рыжеватые бакенбарды. Во взгляде серых глаз чувствовалась стальная воля и непоколебимая уверенность в собственных силах.

Одет дознатчик был в длинный бежевый сюртук поверх белоснежной сорочки со стоячим воротником и пышным галстуком-бантом. Светло-серые узкие брюки заправлены в высокие сапоги. Одним словом, весьма щеголеватый тип довольно солидной комплекции.

И вот это за его жену переживал комиссар? Да я на фоне этого товарища выглядел бледной амебой, на которую и не взглянет никто, тем более жена коронного дознатчика. Еще и оказавшаяся пусть не совсем юной, но все же достаточно молодой и неотразимо красивой.

Стоя чуть позади мужа и будучи ростом ему по плечо, молодая женщина являла собой пример сногсшибательного очарования. Голубоглазая блондинка с тонкими изящными чертами лица. Пышные волосы были собраны на затылке и запрятаны под какую-то сетку, украшенную блестящими стразами. Приталенный жакет и брюки бледно-голубого цвета прекрасно подчеркивали стройность фигуры. На ногах – такие же, как у мужа, высокие сапоги, только имеющие более высокий каблук. Не девушка, а леденец на палочке.

Эта парочка на конную прогулку, что ли, собралась? Похоже, вовремя мы их перехватили.

Пока я, выбираясь из повозки, пялился на дознатчика и его жену (если честно, на жену больше), комиссар бодренько спрыгнул на мостовую.

– Ваши высокородия, несказанно рад видеть вас в добром здравии и благостном расположении духа, – с энтузиазмом, но не особо лебезя, поприветствовал он семейную чету и махнул рукой в мою сторону: – Позвольте представить вам господина Владислава Штольца. Того самого иномирца, о котором я сообщил вам в послании.

Это когда он успел что-то послать и сообщить? Посыльного, может, вчера отправил с донесением? Не по телеграфу же передал. Я что-то вдоль дороги, пока ехали из станицы, столбов с проводами не наблюдал. Только в городе видел, да и те, кажется, фонарные.

– А это, – комиссар обернулся ко мне и широким жестом указал на хозяев дома, – ее высокородие княгиня Снежина-Карабашская и господин коронный дознатчик князь Снежин.

Я, терзаясь сомнениями, стоит ли выдавать что-нибудь типа «очень приятно» в ответ на представление высокородных особ, молча склонил голову. После чего удостоился легких благосклонных кивков князя и княгини.

Так и не понял, сделал ли я все правильно или же мне великодушно простили оплошность, как не знакомому пока с местными правилами этикета человеку.

Девушка, вопреки моим разыгравшимся комплексам, разглядывала меня с живым интересом. Хотя, скорее всего, это было обычное любопытство, вызванное не моей неотразимой красотой и мужественностью, а всего лишь иномирским происхождением. Не удивлюсь, если ее и вовсе интересовал только мой необычный наряд.

Господин же дознатчик, не выражая никаких особых эмоций, взирал на меня свысока, так, словно просто взглянул на календарь и узнал, какой нынче день недели. Ну пятница и пятница, иномирец и иномирец. Подумаешь, какая ерунда.

Тем не менее князь первым прервал неловкое молчание:

– Рад нашей встрече, господин Штольц. Ваша помощь, о сути которой вам наверняка уже поведал господин уездный комиссар, придется как нельзя кстати.

– Взаимно, – только и успел кивнуть я в ответ. В следующий же момент внимание мое отвлекла открывшаяся дверь и появившийся на крыльце весьма необычный тип.

Ну, понятно теперь. Что может заинтересовать князя во мне, когда его окружают подобные кадры! Это что ж за чудо-юдо такое?! Гоблин? А почему он такой высокий? Ростом с княжну и даже чуть выше. Гоблины вроде мелкими должны быть.

– Князь, княгиня, ваши головные уборы, – как-то гнусаво, но весьма чопорно проскрипел этот странный субъект, протягивая дознатчику и его жене шляпы-цилиндры с нацепленными поверх тулий защитными очками. Как у первых мотоциклистов или летчиков начала прошлого века.

На шляпы, правда, я лишь мельком взглянул. Этот тип, что, скорее всего, выполнял при княжеской чете обязанности слуги или камердинера, был куда необычнее.

Прежде всего бросался в глаза оливково-зеленый окрас странного товарища, имевшего весьма преклонный возраст, если судить по жутко морщинистой коже на лысой голове и костлявых руках.