Электронная библиотека » Сергей Изуграфов » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 10:33


Автор книги: Сергей Изуграфов


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Убийство на вилле «Афродита»
Детективная серия «Смерть на Кикладах»
Сергей Изуграфов

© Сергей Изуграфов, 2016


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,

Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,

Многих людей города посетил и обычаи видел».

Гомер, Одиссея.

Пролог

«Мачты подняли, развив паруса, и канат отвязали,

Спутники все на него собрались и, усевшись на лавках,

Разом могучими веслами вспенили темные воды».

Гомер. Одиссея.

По лазури Эгейского моря летела красно-белая птица, разрезая волны острым форштевнем и оставляя за кормой волнующийся пенистый след. На борту катера белели буквы: «Vodafon Hellenic Seaways»11
  «греческие морские перевозки от компании «Водафон» – англ. (прим. автора)


[Закрыть]
. «Каких—то три с половиной часа, всего пятьдесят евро – и наш комфортабельный скоростной паром доставит вас из порта Пирей на прекрасный остров Наксос: крупнейший и один из самых живописных из Кикладских островов!»

Три с половиной часа! Кошмар какой! Итальянскую туристку отчаянно мутило. Эти рекламные брошюры заморочат голову кому угодно! Как она могла согласиться на это путешествие по морю, когда можно было долететь самолетом всего за сорок минут? Это все Фабрицио, будь он неладен! «Дорогая, это так романтично: море, волны…». При мысли о волнах ей снова стало хуже.

– Агата, да оставь в покое кошку, наконец, ради всего святого! – страдальчески прикрикнула она на дочь, жизнерадостную быстроглазую девчушку, тянувшую белоснежное хвостатое создание за лапы из корзины-переноски. Кошке, очевидно, тоже было не по себе от морского путешествия: у нее даже не осталось сил на то, чтобы выражать свой протест возмущенным мяуканьем.

Но куда подевался Фабрицио? Ей казалось, что с того момента, как муж ушел за водой для нее, прошла целая вечность. В салоне быстроходного парома компании «Vodafon» стоял ровный гул голосов: стайка итальянских студентов оживленно что-то обсуждала, по обыкновению перекрикивая друг друга, маша руками и разражаясь то и дело дружным смехом; несколько супружеских пар беседовали вполголоса, наблюдая в иллюминатор за морской гладью и парящими в небе альбатросами; пожилая испанская пара – она отметила их еще во время посадки – ссорилась, вернее, жена что-то настойчиво выговаривала мужу, а тот угрюмо молчал; и, в довершение, из колонок звучала ужасная греческая музыка, которую она терпеть не могла. Она всегда поражалась, как греческая цивилизация не смогла создать в музыке ничего достойнее нелепого заунывного завывания под струнную трескотню! А голоса, Святой Франциск! Хриплые, не мелодичные… Ей, поклоннице благородного итальянского бельканто, этого никогда не понять!

Соседский мальчик лет двух вдруг снова громко вскрикнул и, заливисто рассмеявшись, в который раз швырнул на пол свою игрушку. Луиза поморщилась: надо принять таблетку, иначе к тошноте прибавится еще и мигрень. Но где же носит Фабрицио?

Дверь в салон плавно отъехала в сторону, и на пороге появилась мужская фигура. «Ну наконец-то! Где ты…» – произнесла она было грозным тоном, но осеклась. Это был не Фабрицио. В дверном проеме, выжидая, пока глаза привыкнут к полумраку салона после палубы, залитой ярким солнечным светом, стоял мужчина – брюнет средних лет в отлично сшитом светлом костюме. Ростом выше среднего, держа в руках деревянную трость и кожаный дорожный саквояж. Такую осанку Луиза видела только однажды в детстве, когда к ним в гости из Рима приезжал ее дядя Рафаэль Кавальканти – в великолепном военном мундире, с расшитыми золотом эполетами и в лакированных сапогах. С тех пор она всегда питала к военным слабость, но угораздило ее выйти замуж за винодела…

Луизе, сидящей лицом ко входу, удалось рассмотреть лицо незнакомца. Оно было усталым, странным образом отнюдь не загорелым, даже бледным. Глубокая складка – признак душевных переживаний – залегла у губ, серые глаза внимательно рассматривали салон в поисках подходящего местечка. Небольшой шрам у левого виска нисколько не портил синьора, скорее – наоборот.

Поддавшись неожиданному для себя порыву, она едва не предложила ему место рядом – ничего, кошка посидит и на полу – но вовремя одумалась: Фабрицио должен был вернуться с минуты на минуту, будет скандал!

Луиза страдальчески вздохнула, и незнакомец обратил на нее внимание. Видимо, поняв ее мучения, он сочувственно улыбнулся, глядя прямо в глаза. Улыбка не была дежурной, Луиза почувствовала это сразу. Итальянка поняла, что краснеет и отвела взгляд. Тошнота пропала, словно ее и не было, путешествие вдруг показалось не столь уж и плохой идеей. В это время громко протестующе взвыла кошка: Агате удалось-таки вытащить ее из корзинки.

– Санта Мария! Агата! – вскрикнула несчастная туристка и, отобрав бедное животное у ребенка, вернула его обратно в переноску. Мужчина в это время определился с местом и быстрым шагом прошел в дальний угол салона, разместил свой багаж над головой и сел в кресло, откинувшись назад и прикрыв глаза. За его спиной велись разговоры (по старой привычке полиглота-лингвиста он быстро определил языки) на итальянском, английском, вон в том углу – по-испански. В салоне были одни туристы.

– Вы только подумайте! – громче других, перекрикивая соседей, вступила миловидная итальянка с копной роскошных черных волос. Когда она говорила, отчаянно жестикулируя, то встряхивала ими, словно в подтверждение своих слов. Мужчина невольно залюбовался ей. – Это же Киклады! Это древнейшая история! Это было еще до Рима! Я хочу посетить все острова!

– Готов спорить: наша Мария снова хочет на ночную пенную дискотеку! – съязвил один из студентов, и вся компания разразилась бурным хохотом, видимо, вспомнив что-то смешное из совместной прошлой поездки.

– Молчи, Рикардо, молчи, бестолковый птенчик! – не смущаясь, парировала Мария. – Ладно я – будущий врач, но вы-то – историки: вы хоть знаете, куда едете? Один только остров Дилос, где, по легенде, были рождены Аполлон и Артемида – обязательно нужно там побывать! А эти чудесные Наксос и Парос! Кстати, именно на Паросе была найдена знаменитая Паросская хроника, высеченная на мраморе: теперь она хранится в Оксфорде! Вы хоть знаете, о чем говорю, балбесы?

«Балбесы» радостно перемигивались, пихали друг друга локтями и корчили веселые рожицы.

– Тебе, Микеле, еще учиться и учиться, смотри, отчислят из Университета, а у тебя тоже лишь пенные вечеринки на уме да девушки! Представить только, уже сегодня мы будем на Наксосе и увидим фантастические ворота Аполлона! Киклады – это две сотни маленьких островов, и у каждого своя уникальная история, атмосфера и дух – у каждого! А вам бы только хихикать, как малолетки, ей-богу! – последние ее слова утонули в дружном смехе ее друзей, которые знали ее давно и уже не обижались на такие выпады. Мария была душой компании, и идея поехать в Грецию принадлежала целиком и полностью ей.

– Наша Венера сегодня что-то так возбуждена: раскраснелась, смотри, как будто влюбилась, – бросил Микеле своему соседу. К его счастью, она пропустила шутку мимо ушей и переключилась на новую тему: – Кстати, о Венере! Вы знаете, что Венеру Милосскую, а это только одно из многочисленных изображений Афродиты, тоже нашли здесь, на Кикладах? Если бы вы могли напрячь свои скудные извилины, то даже догадались бы, как называется остров, где она была погребена на развалинах древнего амфитеатра!

– Интересно, расскажи, Мария! – попросили наперебой две ее подружки, а мальчишки согласно закивали головами.

– Слушайте! Когда в начале 19-го века моряк-француз Оливье Вутье решил попытать счастье на Милосе в поисках древностей, которые активно сбывал перекупщикам на черном рынке, он и представить себе не мог, что отыщет такое чудо! Впрочем, не уверена, что он смог оценить по достоинству этот шедевр, поскольку бросил свою находку, не получив какой-то банальной справки, требовавшейся для вывоза статуи. А дальше началась просто сумасшедшая интрига: прознав о находке, за ней отправился другой морской офицер, Жюль Дюмон-Дюрвиль, раздобыв нужные бумаги в Стамбуле. И вот он прибыл на остров и видит, что Венеру уже погрузили на русский корабль! Он с трудом выторговал статую у русских, но в Стамбул так и не привез, а впоследствии она была выкуплена Лувром, где и находится сейчас. Эти бестолочи даже умудрились потерять ее руки, потомки французских ослов! Кстати, я считаю, что и Лувр, и Берлинский, и Британский музеи должны вернуть грекам их национальные реликвии. Это все принадлежит грекам! Кстати, как только мы прибудем на Наксос, я сразу же хочу осмотреть Археологический музей и Портару – развалины недостроенного храма Аполлона. Кто со мной?!

– С тобой я готов осматривать развалины любого храма, детка! Хоть до самого утра! Разве я не похож на Аполлона, я ничуть не хуже! – бойко выпалил один из смуглых темноволосых спутников Марии и предусмотрительно подскочил со своего места, так как в него уже летел пустой стаканчик из-под кофе, что наливали в баре на верхней палубе. Вся компания в сотый раз дружно рассмеялась.

Таинственный пассажир с улыбкой и интересом выслушал восторженную речь Марии и погрузился в собственные мысли. Пятнадцать лет… Пятнадцать лет прошло с тех пор, как он впервые познакомился с Профессором, лучшим другом и коллегой своего отца. Эти годы прошли в совместных трудах и поисках, но хоть и закончились печально, Алекс ни о чем не сожалел. Это была неожиданность… Но работа Профессора была закончена, и он ушел из этого бренного мира, с честью выполнив свое предназначение. У ученого, который с личной жизнью был вообще не совместим, не осталось наследников, зато оказался солидный счёт в одном из частных банков Петербурга, где он жил безвылазно все последние годы.

Печальное прощание, встреча с адвокатом, озвучившим завещание, по которому наследником Профессор указал его, Алекса. Именно он, лингвист Александр Владимирович Смолев, для друзей – Алекс, друг и коллега ученого, внезапно стал обладателем профессорского состояния.

Дом под Зеленогорском, лаборатория, библиотека, включая коллекцию древних глиняных табличек на шумерском и аккадском языках тоже остались Алексу. Пока за библиотекой и коллекцией приглядывал Фудзивара-сенсей, руководитель Додзе, где тренировался Алекс. Смолев планировал их перевезти в отель, который у него когда-нибудь будет.

Алекс вздохнул. А тут еще этот доктор, чтоб его! «Вы переутомились, мне не нравятся ваши сердечные ритмы, давайте покрутим педали, давайте повесим на вас суточный монитор! Вам надо срочно менять режим, вам нужно к морю! Талассотерапия то, талассотерапия сё…» Болтун. Знал бы он, как Смолев провел последние пятнадцать лет, был бы сильно удивлен. Но это совсем другая история…

На счетах Профессора оказалось достаточно, чтобы исполнилась давняя мечта Смолева – дом у моря. В конце концов, этих докторов чему-то учат в их медицинских институтах – может, он и прав, и все так удачно совпало. Старый сослуживец Алекса, Виктор Манн, работал в афинском представительстве Интерпола уже лет двадцать, дослужившись до звания полковника и должности руководителя направления. Какого именно, Алекс, по понятным причинам, не интересовался. Именно он-то и порекомендовал Алексу обратить внимание на Киклады, так красочно сейчас описанные Марией.

Островов много: найдется среди них и для Алекса укромный уголок с каким-нибудь старым венецианским особнячком на скалах, который можно будет переделать под отель по сходной цене. Поскольку Греция уже который год переживала тяжелый экономический кризис, спровоцированный отчасти вступлением в Еврозону, а отчасти – недальновидностью местного руководства. На рынке недвижимости царил застой, более четверти миллиона объектов по всей Греции были брошены владельцами в недостроенном виде. Смолев серьезно рассчитывал при покупке отеля уложиться в две-три сотни тысяч евро. Тогда у него остались бы средства и на реконструкцию, и на первые пару лет ведения бизнеса, и даже не небольшую таверну с видом на море.

Начать Виктор посоветовал ему именно с Наксоса: во-первых, почти двадцать тысяч жителей, один из наиболее населенных островов архипелага, а это значит: и инфраструктура, и медицинское обслуживание (чёртова аритмия!), и какая-никакая цивилизация. Во-вторых: «Ты же любишь вино, а там есть виноградники, может быть, для тебя это шанс. Глядишь, лет через пять угостишь меня бутылочкой вина собственного производства! Попробуй, я дам тебе адресок одного своего знакомого на Наксосе, он тебе поможет с жильем. Поезжай, отдохни, а то действительно плохо выглядишь: на старый мятый баклажан похож!».

Тепло попрощавшись с другом, взявшим с Алекса твердое обещание «не пропадать и дать знать о результатах», Смолев отправился прямо в порт Пирей: самолеты он не любил, а морская прогулка не пугала: морской болезнью он не страдал, да и свежий ветер на верхней палубе способен выдуть из головы все крепко засевшие дурные мысли и печали.

В момент, когда Мария бросила в спутника стаканчик из-под кофе и гневно сдвинула брови, а Луиза всячески пыталась снова привлечь внимание загадочного симпатичного незнакомца, в салоне наконец-то появился её муж Фабрицио. Он хорошо знал свою супругу, поэтому держал в руках, едва не роняя на палубу, целую охапку бутылок с теплой и холодной водой, с газом и без.

– Скузи, кара,22
  «извини, дорогая» – итал. (прим. автора)


[Закрыть]
 – нежно проворковал он. – Там такая очередь в баре!

Смолев усмехнулся. Так это его он видел оживленно щебетавшим с миловидной блондинкой-барменшей у стойки. Ох, уж эти итальянцы!

Вдруг из левого угла салона раздался громкий раздраженный голос на испанском:

– Демократия, демократия! Что вы мне тычете в нос вашей хваленой демократией? Да ни черта она не стоит, вместе с вашим Евросоюзом! И в древности ни черта не стоила, и сейчас! Афины, говорите, – колыбель демократии? Сократа кто приговорил к смерти по ложному навету, даже разбираться не стали, а все от зависти и злобы, кто? Демократы! Кто все мужское население Милоса вырезал в 416 году….

Тут итальянка перебила его, понимая, что он говорит что-то важное, а они его не понимают, попросила перейти на английский, и тот быстро перешел, нисколько не потеряв в экспрессии:

– Вырезали всех мужчин, всех, до одного, а женщин и детей угнали в рабство! Кто? Ваши демократические Афины, и лишь за то, что Милос не вступил с ними в союз в Пелопонесской войне!

– Какой кошмар! – воскликнула Мария, тоже перейдя на английский, – неужели это правда?

– Правда, – угрюмо ответил испанец. – Здесь пролиты реки крови, на этих островах, уж поверьте мне, девочка, за эти тысячи лет… Реки, реки крови!

– Но это же было так давно! – вклинился тот самый смуглый парнишка, сравнивший себя с греческим богом. – Сейчас же все совсем иначе. Двадцать первый век на дворе!

– Давно? Вы очень наивны, мой друг, но ваша молодость вас извиняет… Войны, путчи, перевороты прошлого века задели Киклады, как и всю Грецию… – Тут голос старика внезапно дрогнул, и он нервно провел рукой по глазам, словно пытаясь отогнать навязчивое видение.

Его жена давно и с тревогой следившая за ним, сделала знак молодежи, покачав головой, и погладила мужа по плечу, успокаивая его. Компания умолкла, но скоро переключилась на свои разговоры, вновь заливаясь смехом. Одна Мария молча и пристально смотрела на испанцев.

– Зачем же вы едете сюда, – наконец тихо спросила Мария у испанки, – если у вас такое тяжелое впечатление от Греции? Неужели в Испании нет своего побережья?

– У Карлоса много связано с Грецией: вся его молодость, первая любовь, учеба в университете, политическая борьба, – все осталось в прошлом, и все в Греции, – грустно улыбнулась испанка и продолжила вполголоса. – Мой супруг нездоров, врачи посоветовали Киклады, надеемся, ему здесь полегчает. Мы остановимся на вилле «Афродита». Говорят, что это достойный дом и гостеприимные хозяева.

– Вилла «Афродита»? Но и мы едем туда же! – воскликнула Мария. – Надеюсь, Ваш супруг выздоровеет!

Испанка в ответ только грустно улыбнулась и, повернувшись к мужу, заботливо укрыла его пледом. Карлос, похоже, дремал: эта эмоциональная вспышка отняла у него слишком много сил.

Вот тебе и раз, подумал Смолев, соседями будем! Вилла «Афродита» как раз и была целью его недолгого путешествия из Афин. А может и долгого, подумал он: если все сложится – путешествия, длиной в жизнь… Тихая пристань, о которой он давно мечтал. Если сложится… Хотя вряд ли, вот так, с первого раза – так не бывает. Не с моим «везением», усмехнулся он. Алекс взглянул на часы: до прибытия в порт Хоры Наксоса оставалось еще больше двух часов. Он достал наушники, айфон, включил музыку, натянул на глаза черную повязку – и под любимую им классику счастливо проспал весь путь до острова.

Часть первая

«В свете ж вот какое чудо:

Остров на море лежит,

Град на острове стоит».

А. С. Пушкин. «Сказка о царе Салтане».

Высадка на берег прошла без особых приключений. Пассажиры скоростного парома группами радостно покидали борт, ступая на гостеприимный берег Наксоса. Остров встретил приезжих свежим ветром и группой ожидающих с табличками. Да, Виктор так и говорил, что весь остров – практически одно небольшое семейное предприятие. Островитяне очень радушны, гостеприимны и рады приезжим: и с парома встретят, и поселят, и накормят, и на паром проводят.

Среди множества картонок с фамилиями приезжих и «Rooms to let»33
  «комнаты в аренду» – англ. (прим. автора)


[Закрыть]
Алекс заметил фамилию «Mr. Smoleff», начертанную красным фломастером на куске фанеры, что держал высоко над головой молодой грек в белоснежной футболке и выгоревших добела джинсах, и направился прямо к нему.

– Добрый день, Смолев – это я. А Вы Костас, сын Никоса? – спросил он, встав напротив парня и протягивая тому руку для рукопожатия после того, как поставил саквояж на песок, а трость аккуратно положил сверху.

– Кали мера!44
  «Доброе утро!» – греч. (прим. автора)


[Закрыть]
Добрый день, добро пожаловать на Наксос! – сверкнул белоснежной улыбкой на загорелом лице юноша и ожидаемо удивился, увидев скромный саквояж гостя. – Как? Это весь Ваш багаж? Но мне сказали, что Вы останетесь минимум на две недели.

Молодой грек говорил на сносном университетском английском, с характерным твердым греческим акцентом. Ну что ж, пора и мне начать учить греческий, подумал Алекс, раз уж у меня такие грандиозные планы.

– Мне хватит, Костас, у меня скромные запросы. На острове есть магазины, если что-то потребуется. Ну что, как мы, пройдемся пешком до виллы?

– Как Вам захочется! – снова улыбнулся Костас. – У нас заказано такси, но и пешком от порта до виллы всего минут пятнадцать быстрым шагом.

– Я бы с удовольствием неспешно прогулялся и поглазел по сторонам, а вы пока мне подробно расскажете об острове, вилле и её хозяевах, – идет? За это с меня угощение для вас и вашей девушки в любом ресторане острова на ваш выбор. Конечно, только вы двое, без меня. Трое в этом случае – это уже толпа! – перефразировал Алекс английскую поговорку. – И чтобы таксист не держал на нас обиды, вот, передайте ему, пожалуйста, двадцать евро и отпустите с Богом!

Молодой грек весело рассмеялся, с довольным видом покивал и убежал отправить такси. Смолев видел, как Костас что-то объяснял водителю «Мерседеса», стоявшему рядом со своим автомобилем на парковке, показывая рукой в сторону Алекса; водитель сначала разочаровано покачал головой, но, когда Костас протянул ему купюру – радостно схватил ее, весело похлопал Костаса по плечу, помахал рукой Смолеву, прокричал: «Эвхаристо!»55
  «Спасибо!» – греч. (прим. автора)


[Закрыть]
, вытащил табличку из салона и поспешил к толпе приезжих, желая закрепить неожиданную удачу. И ему вновь повезло: итальянское семейство – Луиза, Фабрицио и маленькая Агата немедленно загрузили его множеством чемоданов, сумок и свертков, включая корзинку с кошкой, совершенно очумевшей от новых впечатлений и запахов.

Стайка итальянских студентов, весело перебивая друг друга, расселась на скутеры и квадроциклы и с восторженными криками понеслась в сторону Хоры. Пара пожилых испанцев взяла такси. Постепенно толпа, разбираемая встречающими, редела. Костас вернулся с бутылкой холодной воды для гостя, подхватил его саквояж, и они отправились в путь.

Столица острова – Хора, она же – Наксос, раскинулась на холме прямо перед ними. Запутанный многоярусный лабиринт из белоснежных домиков с живописными арками, лестничными пролетами, увитыми зеленью и цветами. А над ним – бастионы полуразрушенной венецианской крепости.

– Это Бурго, старый город, – проследив взгляд Смолева, сказал Костас. – Он действительно очень старый, с непривычки там легко заблудиться. Настоящий лабиринт! А названия улочек! Вам очень понравится. Моя девушка, например, живет на перекрестке улочек Аполлона и Диониса!

– Прелесть какая. А крепость на холме? – поинтересовался Алекс.

– Это Кастро, венецианская крепость, основана рыцарями, что вернулись из крестовых походов. Когда-то венецианцы правили островом. Туда можно подняться, оттуда отличный вид на бухту и на Портару. Там археологический музей и винные погреба, стоит посетить! Вон, кстати, справа, – юноша показал рукой в направлении небольшого островка-сателлита, к которому вела узкая насыпь. – Видите огромную квадратную арку? Это и есть знаменитые ворота храма Аполлона.

– А где же сам храм? – поинтересовался Смолев.

– То ли разрушен, то ли не достроен, – никто точно не знает! – весело и безмятежно рассмеялся Костас, снова сверкнув белоснежной улыбкой. – Зная характер островитян, оба варианта возможны. Но ворота есть, и влюбленным парочкам этого достаточно!

Приятный парень, подумал Алекс. Повезло с провожатым. Да и остров произвел на него, по крайней мере – пока, самое благоприятное впечатление – безмятежностью своей, что ли, спокойствием ли… Но я отвлекся, он, кажется, что-то рассказывает.

– Вид с холма и на море замечательный, но тут отовсюду вид на море. Остров же! Отдельно доплачивать не нужно, – снова рассмеялся грек. – А Портару все ходят смотреть на закате, наблюдать, как садится солнце в арке древних ворот – это у местных любимое романтическое развлечение: считается, что, если юноша пригласил девушку встретить закат у Портары, это и объяснение в любви, и предложение руки и сердца. Раньше только местные ходили, а теперь и туристы не отстают. Хотя туристов здесь никогда не было много, а после кризиса – вообще никого нет. Так что, Ирини – хозяйка «Афродиты» – вам будет очень рада. Вилла-то полупустая.

По мере удаления от причала спутникам становилась лучше видна бухта, где всё еще мерно качался на волнах доставивший Смолева паром, ожидая погрузки и отплытия в обратный путь. Живописная дамба соединяла берег с небольшим островом-сателлитом Палатия, где и находился разрушенный храм Аполлона, который так мечтала посетить бойкая итальянская студентка.

За разговорами они неспешно двигались вдоль пляжа Айос Георгиос. Смолев с вполне понятным интересом рассматривал кафе и таверны, выходящие своими террасами на пляж.

– Чем это так вкусно пахнет? – покрутив носом, поинтересовался он у своего спутника, проходя мимо очередной таверны.

– О! Это таверна старого Леонидоса. Готовит фирменное блюдо – астакомакаронадо, – бойко выговорил Костас. – Это паста, спагетти, с омаром. Еще у него потрясающий росто, пальчики оближешь!

– Росто? Это что? – поинтересовался Смолев, чувствуя, как у него уже начинает подсасывать под ложечкой.

– Это петух, тушеный в вине. Древний островной рецепт. А вон, чуть дальше, видите? Это таверна матушки Софии. Мой отец уже сорок лет привозит ей свежую рыбу, кальмаров и каракатиц. Ее сын жарит их на гриле. На праздники они готовят патудо – это фаршированный барашек. – Костас забавно закатил глаза и сочно причмокнул губами. – Его запивают местным вином и ракомело. А какие у нее сыры! Все местные сорта!

Смолев представил себе барашка, сыры, вино и решил, что если не поменять тему разговора, то до виллы он точно не дойдет, засядет, и надолго, в таверне на пляже. Свежий ветерок с моря, ласковое солнце, восхитительные запахи из таверн сделали свое дело – аппетит разыгрался не на шутку!

Тем не менее, он поинтересовался: – Ракомело?

– Здесь ракию предпочитают пить с медом – мело, добавляя его в напиток. И сладко, и крепко! – рассмеялся Костас. – Местные любят жизнь во всех ее проявлениях. Кстати, у матушки Ирини на вилле тоже неплохо готовят, но до кухни таверны Софии ее повару далеко.

– Зайду обязательно. Кстати, насчет виллы. Почему ты говоришь, что хозяйка виллы – Ирини? Мне рассказывали, что хозяина зовут Георгиос?

– Так вы ничего не знаете, – расстроился Костас. – Старый Георгиос умер три недели назад от инфаркта. Слава богу, ему было крепко за семьдесят. Да и надо сказать, последние годы он хозяйством не слишком и занимался: любил пить кофе и отдыхать. Много кофе, очень много. Ну и ракомело, конечно… Вот сердце, похоже, и не выдержало. Хозяйка до сих пор ходит в трауре, сами увидите. Поговаривают – а у нас слухи разносятся очень быстро – что этот сезон для нее последний, потом она продает виллу и уезжает на Пелопоннес к родне. Все местные жалеют. У них еще таверна была, так и называлась «Ирини», на самом берегу, в очень хорошем месте, люди всегда ходили. Свое вино со своего виноградника в долине. Но виноградник был продан еще три месяца назад. Таверна сейчас закрыта, выставлена на продажу. И две лодки старого Георгиоса тоже продаются. Одна, правда, совсем рассохлась, но побольше которая – в хорошем состоянии, отремонтировать – и в море! Но кто купит? У местных нет денег. А приезжих практически раз-два и обчелся.

Они свернули от моря на одну из улочек белоснежного лабиринта и очутились в самой старой части города, сразу попав в тень и прохладу узких улиц. Поднявшись по каменным ступеням и сделав бесчисленное количество поворотов, они наконец вышли на улочку Апиранто, где и находилась вилла «Афродита» – небольшой отель, расположенный в историческом здании с толстыми белеными стенами, ярко-синими ставнями и дверями номеров для постояльцев. Наши спутники вошли через калитку на тенистую нижнюю террасу, всю заросшую виноградом. Смолев поднял голову и к вящей своей радости обнаружил огромные гроздья, свисавшие с реечного потолка террасы. Боже мой, именно об этом я и мечтал! Пока все идет как надо, подумал он.

В который раз поднявшись по ступеням, они вышли на галерею, откуда можно было попасть в любой из номеров, хозяйские апартаменты и верхнюю террасу-ресторан, где питались постояльцы, с видом на море и на бухту Наксоса. У входа на верхнюю террасу их ждала пожилая хозяйка, одетая в траур. Она тепло улыбнулась Алексу, сердечно пожав ему руку сухой, маленькой, но крепкой ладонью.

Увидев в руках Костаса саквояж Алекса, она удивленно и тревожно проговорила что-то на греческом. Костас снова рассмеялся.

– Матушка Ирини удивляется, что багажа у вас так мало. Надеется, не потому, что вы скоро уезжаете? Она очень расстроится.

– Нет, нет, – поспешил заверить Алекс, – напротив, скажите ей, что мне здесь все понравилось: и остров, и ее вилла. Пожалуй, я задержусь здесь даже дольше, чем планировал.

Костас перевел хозяйке его слова, лицо ее разгладилось и просветлело. Она взяла Смолева за руку своей цепкой ручкой и повела по галерее к его номеру. Открыв дверь ключом, она впустила его вперед, отвесив шутливый подзатыльник Костасу, мол, не лезь, куда не просят. Тот весело рассмеялся, быстро увернувшись, поставил саквояж Смолева на пол номера и выскочил за дверь.

Хозяйка провела Алекса по комнате, оказавшейся просторной и уютной, показала жестом на кровать и удобства, распахнула дверь на балкон, заросший цветами и вьющимся виноградом. На балконе он обнаружил два удобных кресла, столик и застыл, зачарованный видом на бухту.

Ирини, видя его тихий искренний восторг, снова улыбнулась, похлопала его по спине и что-то произнесла. Смолев беспомощно смотрел на нее, улыбаясь в ответ. Срочно учить греческий!

– Костас, – наконец сообразил он, – куда вы пропали, идите сюда! Будете переводчиком.

Юноша заглянул в номер, поймал неодобрительный взгляд хозяйки и благоразумно остался за порогом комнаты, готовый перевести слова Ирини, обращенные к гостю. Она снова что-то произнесла, Смолев вопросительно взглянул на молодого грека.

– Ирини надеется, что комната вам нравится, это одна из лучших в отеле. Приглашает вас на общий ужин сегодня. Она познакомит вас с постояльцами и персоналом отеля. Хозяйка специально приглашает повара сегодня вечером, будут готовить фаршированного барашка…

– Патудо? – с восторгом вспомнил Смолев гастрономическую лекцию, что прочел ему Костас по дороге на виллу.

– Патудо, патудо, – подтвердила, улыбаясь, хозяйка и снова похлопала Алекса по спине.

– А пока отдыхайте: вино, вода и сыр в холодильнике, фрукты на столе. Ужин на верхней террасе через три часа, – переводил Костас. – Добро пожаловать на виллу «Афродита»!

Хозяйка ушла, за ней и Костас, весело насвистывая. Помимо купюры в двадцать евро за помощь, Смолев подтвердил свое обещание оплатить юноше ужин на двоих в любом ресторане острова на его выбор. Парень толковый, и еще сможет быть очень полезен.

Алекс прикрыл дверь, разобрал вещи и принял душ, смыв с себя усталость после парома. Открыл бутылку местного белого вина, налил себе в бокал и вышел на балкон. Море расстилалось перед ним до самого горизонта. Алекс вдруг почувствовал себя дома – и очень удивился… Задумчиво рассматривая в бухте белоснежные яхты и рыбацкие лодки с ярко-голубыми линиями вдоль бортов, он переводил взгляд на крыши домов и вилл, вдыхая запах моря полной грудью; закрыл глаза и прислушался к себе. Спокойствие и безмятежность. Может, он и в самом деле нашел то, что искал?


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации