Текст книги "Маленький ныряльщик"

Глава 2
Крамольные мысли

Проснулся я, когда уже светало. Как раз часы внизу пробили восемь раз. То есть проспал никак не меньше шести часов, чего на мой организм более чем достаточно. Пока одевался в униформу полового, услышал, как хлопнула входная дверь – гимназисты ушли на занятия, не иначе. Внизу на столе ждал меня горячий чайник и мой хозяин. Вчерашний «наплыв» посетителей одухотворил его, и теперь он буквально бил копытом, рассчитывая как минимум на повторение. Наивный. Чистая случайность это была, вот и все.

Но негоже человеку крылья обрезать. Поэтому свои соображения я засунул куда подальше и делал, что велят. «Открыл» хозяину секреты майонеза, селедки под шубой и горчичного соуса. Про свой любимый салат «Оливье», естественно, даже не заикнулся, потому что зеленого горошка нигде не видел и вообще не знаю, есть он в этом времени или нет. День проходил в приготовлениях к вечернему наплыву гостей, а голова за делами оставалась свободной. Совсем свободной. Никакие мысли в ней не крутились – верный признак отсутствия задач, решение которых всегда наполняло смыслом мою жизнь.

Днем, как обычно, коллектив рабочих заходил в обед заправиться щами, что принесло очередные пять копеек выручки – как я понял, этими завсегдатаями хозяин дорожит. Потом школяры вернулись, то есть гимназисты. На этот раз они сразу принялись пытать меня насчет песен, и я поднапрягся, вспоминая. Дома, в своем времени, в любой компании и при любой степени опьянения я легко присоединял свой голос к хору, что бы ни пели. Но сейчас затруднялся – надо было соответствовать эпохе. Не так-то просто выбрать нужное.

«Вот кто-то с горочки спустился», потом «В шумном городе мы встретились с тобой» со старой, еще бьющейся, а не винипластовой пластинки, крутившейся на скорости семьдесят восемь оборотов в минуту. Совсем замучившись вспоминать – «Жаркий огонь полыхает в камине». Как вы понимаете, авторов слов или музыки я отродясь не запоминаю, а по звучанию они кажутся мне соответствующими духу нынешнего времени – то есть ни про самолеты в них не поминается, ни про танки, ни про другие достижения техники.

Трех песен ребятишкам не хватило, и они потребовали еще одну пиратскую. На память пришла «Ровно по кружкам разлит суррогат». Выдал. Заучили. Думал, спросят, что это такое – суррогат? Спросили. Что такое чифирь. Сказал, что это ужасно гадкий напиток из жженого сахара с ромом.

– А! Так это разновидность пунша! – обрадовалась Варенька.

Не стал ее разубеждать. Девице лет шестнадцать. По меркам этого времени даже не знаю, взрослая она или нет? Такая с виду пай-девочка, но на столь уверенное суждение о пунше Макар заметно нахмурился. Он ненамного старше своих брата и сестры – наверное, прекрасно помнит, каким был в их возрасте. Но – положение обязывает держать сестрицу в строгости.

* * *

Вечером долго никто из посетителей к нам не заглядывал, и мы уже совсем приуныли, хотя я был к этому готов. Но Макар весь испереживался и просто места себе не находил. Слонялся между столами, поправляя скатерти, выглядывал на улицу через распахнутые двери, переставлял бутылки. А потом зашел человек в незнакомой форме, но не военный. С дамой. Сели в уголке, приказали подать чаю и тихонько о чем-то переговаривались. Ушли они сразу после того, как прозвучал «Жаркий огонь», крепко взявшись за руки, причем сильно торопились. Наверное, пронзительное исполнение Варвары Андреевны проняло их до самых печенок – вошла девушка в образ жертвы мужского шовинизма, ничего не скажешь. Дело в том, что и меня ее пение до печенок проняло – вышибло слезу сочувствия к нелегкой женской доле и словно выстрелило в память, откуда эта песня взялась и кто такая Варвара Андреевна. Это же из фильма «Турецкий гамбит», про войну, которая состоится как раз через год.

Однако с мысли меня сбила группа то ли купцов, то ли приказчиков, а может, и тех и других, среди которых был один вчерашний знакомец из числа «засидевшихся» обладателей невыносимо смазанных сапог. Потребовали эти люди селедки по-вчерашнему и пока всю не съели, не вставали. А поскольку опрокидывать рюмочки они не переставали ни на минуту, то потом просто смели вообще все, что было наготовлено.

На сей раз мы уже не сплоховали, отправили укушавшихся по домам на извозчиках. Нынешние лихачи – парни крепкие да ухватистые и знают, кого куда доставить. С приборкой мы управились значительно скорее и за час до полуночи закрылись.

* * *

Лежу это я себе на мягкой перине и вспоминаю, что мне известно о войне, которая начнется только через год. Зачем мне это нужно? Хм. Я большой любитель читать книжки. И так уж сложилось, что более других жанров нравится мне фантастика. Сейчас, понятно, ничего подобного еще толком нет, разве что сочинения Жюль Верна. Да и то не уверен, есть они нынче в России или еще нет. Но я-то их читал. Разумеется, они были вовсе не про эту войну. Разве что «Дунайский лоцман», который я помню совсем смутно, считай, одно название. Из школьного курса истории об этом периоде вообще ничего не осталось в памяти. Вот про предыдущую, Крымскую, да, впечатления сохранились. Оборона Севастополя, англичане, французы, матрос Кошка, напряженные бои на артиллерийских батареях. И досадное поражение.

Из свежих впечатлений о моей нынешней эпохе запомнился фильм «Турецкий гамбит» про то, как русские жандармы долго и крайне неудачно ловили вражеского шпиона Анвара-эфенди. Персонаж этот наверняка вымышленный и практического интереса представлять никак не может. Зато из действительно важного легко припомнить воздушный шар, поднимаемый на канате, паровой трактор, шрапнельные снаряды и револьверы у офицеров. Такая вот иллюстрация технического уровня эпохи. Армейские винтовки на экране толком не показывали, так что какие-либо важные детали об их конструкции совершенно не запомнились, но магазинный винчестер в руках главного героя и магазинная же винтовка незнакомой мне системы со скользящим затвором в руках главного злодея – тоже показатели промышленного уровня.

А вообще-то сценарист явно создавал картину бурного технического прогресса, имевшего место в это самое время. Надо сказать – сумел он донести до зрителей атмосферу новаторства и применения в войсках последних достижений конструкторского гения эпохи. Или режиссер.

В отличие от предыдущей войны, эта закончилась победоносно, да вот только остался у меня после просмотра ленты какой-то осадок. Особенно в финале было заметно, что как-то не склеилась эта победа. Ведь главный герой примчался в передовую часть, чтобы остановить войска, двинувшиеся к неприятельской столице по железной дороге, и показал другим участникам событий на корабли, что стояли на якорях в море у берега. Английские. Точно. Выходит, наши испугались гнева британцев и из-за этого не захватили проливы. Обидно.

Кстати, именно этот эпизод, думается, киношники списали с реальных событий.

И вот тут мне сделалось не по себе. Я ведь, оказывается, знаю важное для государственной политики обстоятельство. Первая мысль – рассказать об этом кому-то влиятельному, такому, кто бы мог использовать столь важное знание с пользой для положения страны – показалась мне не плодотворной. Ну не найти мне веских аргументов для убеждения сановного лица. Я по натуре – работник. Мое место – между оглоблями, а те, кто сидит на козлах – чужие. Общаться с ними мне никогда толком не удавалось, кроме как о том, что требуется для решения поставленной передо мной задачи. По молодости, конечно, нахватался шишек, пытаясь поучать или стыдить, но потом сообразил, что точно отвечая на поставленные вопросы, я скорее добьюсь нужного результата.

Приемов в общении с начальством у меня наработано немало. Например – сделать по-своему, в крайнем случае сказать, что ошибся. Это прокатывает, если перед этим не было спора с доведением руководителя до белого каления. В подобном случае, то есть – после спора, даже если окажешься прав, будешь наказан. Но лучше всего – сделать свое дело вообще без спросу, а потом отрапортовать об исполнении указания. Да существует море возможностей, чтобы добиться правильного результата, лишь бы не допустить даже намека на угрозу статусу вышестоящего лица. Вот и в данном случае вылезать туда, где собрались самые отборные борцы за место поближе к верху иерархической пирамиды – это добром не кончится.

У правителей другой разум и совершенно непонятные нам, обычным людям, интересы.

А что я могу сделать сам? Своими руками? Нет, не кого-то убедить, а внести некое практическое изменение в ход событий?

Легче всего – что-то сломать. И даже не надо терзаться с выбором этого самого «что-то». Разумеется, лучше всего как раз и будет – сломать те самые британские корабли. Думаете – размечтался? Не-а. Просто обычный формальный анализ. Для тех, чья жизнь связана с решением конкретных технических задач – привычная рутинная процедура.

Итак, цель – водоизмещающие суда, неподвижно стоящие на якоре в пределах прямой видимости с берега. Километров пять до них было на глазок, если я правильно припоминаю кадры из фильма. И нужно сделать так, чтобы они утопли. Проще всего добиться этого артиллерией с берега, но мне такой вариант недоступен, поскольку требует изрядного административного ресурса, то есть именно того, с чем я избегаю иметь дело. Подтащить пушки и боеприпасы без распоряжения командования нереально. Оно, это командование, ни за что со мной не согласится. Это же очевидно, потому что в истории даже и не подумало обстреливать британские корабли. Наверно, по дипломатическим соображениям.

Второй вариант – ночью прямо с берега запустить по целям торпеды. Есть ли они в это время? Данные противоречивые. С одной стороны, всем известно, что в этой войне Степан Осипович Макаров много работал с шестовыми минами. С другой, в «Таинственном острове» Жюль Верна торпеда уже использовалась, а случилось это в конце войны между Севером и Югом.

С чего я решил, что американцы воевали друг с другом раньше? Так из кино. В «Унесенных ветром» янки носили точно такие же кепи, как и русские солдаты в «Турецком гамбите». А ведь это не нашенский головной убор! Значит – переняли у американцев, потому что относились к ним хорошо. Кажется, из рассказов Станюковича мне запомнилось такое настроение в обществе. Отсюда и возникла в душе уверенность, что где-то в мире торпеды уже придуманы и кем-то используются. Но не у нас.

Тем не менее в период русско-японской войны эти самые торпеды дальше двух километров не доплывали, то есть и сейчас, тридцатью годами ранее, ими с берега до британских кораблей не дострелить. Так что, как и артиллерию, самодвижущиеся мины пока следует отложить в сторонку.

Завести под днища кораблей подрывные заряды и отпалить их? Но проплыть пять километров в воде, буксируя изрядный груз… опять же вода будет холодная – точно помню, что герои фильма в этом эпизоде одеты были не по-летнему. А шлюпку военные моряки к себе не подпустят – не идиоты же они! Поэтому в голову невольно приходит мысль не о простой лодке, а о подводной.

Попытки их создания длятся уже не одно столетие. Каких только картинок ни встречал я в популярных журналах. И были они все маленькие, потому что приводились в действие мускульной силой членов экипажа. Кстати, а ведь отмечались даже попытки удачного применения их против неподвижных кораблей. Ну-ка, ну-ка, припомним?

Я принялся ковыряться в памяти, разыскивая в ее уголках все, что читал или видел на картинках в книгах и журналах – про подводные корабли частенько публиковали самые подчас курьезные заметки и изображения.

Первым почему-то пришел на ум «Наутилус», но не фантастический, капитана Немо, а крошечный, кажется, одноместный, с кокетливым парусом, растянутым на растопыренных, как у зонтика, спицах. Еще как живая встала перед глазами картинка подводной лодки, похожей на короткую торпеду, с острыми носом и кормой и фонарем, подобным самолетному, в котором и торчала голова единственного подводника, крутившего педали с приводом на винт. Причем ноги вытягивались далеко вперед, отчего человек располагался лежа на спине.

Этот вариант показался мне самым удачным, потому что сечение корпуса оказывалось минимальными, отчего снижалось сопротивление воды движению. Ну и острые обводы – тоже выигрыш в скорости. Ведь, если гребец способен разогнать лодку так, что бежит она в пару раз скорее, чем идет пешеход, то и тут можно ожидать сходного результата. Соорудить подобную посудину можно даже своими руками и преодолеть на ней пять километров будет совсем несложно. Ночью ее издалека и не приметишь, а поднырнуть под днище и что-то там отпустить, чтобы оно всплыло – это получится запросто. Кажется, при всех успешных минированиях неподвижных кораблей с подводной лодки применяли два предмета с положительной плавучестью, связанные веревкой, которая оставалась под килем. Мины же всплывали и прижимались к днищу или бортам, растянув связывающий их канат.

Вот и вполне рабочее решение – при отрыве «снаряда» от носителя запускается часовой механизм. Лодка уходит, и – бабах! В принципе в пределах такой схемы – все решаемо даже самыми простыми методами буквально из подручных материалов.

Как доставить все это к месту применения? Имеется в виду – в Турцию неподалеку от Стамбула. Судя по тому, что я видел в фильме, по нашей действующей армии в эти времена кто только ни шастал. Даже полоумная девица, пожелавшая сопровождать жениха в зоне ведения боевых действий, и та была привечена всеми подряд. Так что, думаю, старый чудак с педальной байдаркой не вызовет никаких подозрений. Я ведь не стану никому рассказывать, что оно может плыть под водой. Да и, если не принять балласта, то по внешнему виду мое создание не отличишь от обычной лодки.

Пусть считают меня безумным изобретателем, решившим доказать, что на его лодках можно форсировать водные преграды – тот же Дунай. Только нужно их построить много, по штуке на каждого солдата. Глупость, скажете? Может быть. Но скорбных разумом в России привечали всегда – такова наша национальная традиция.

Что еще осталось из принципиальных вопросов? Взрывчатка. Конечно, это будет динамит. Есть ли он в это время? Надеюсь. Кое-что я и сам подметил тут, на местности. Керосиновые лампы указывают на существование нефтепромышленности. Нефтепромышленность в России память связывает с именем Нобеля, который этот самый динамит и изобрел. Причем военные с этим веществом, кажется, не связывались. Его применяли при прокладке тоннелей. Не исключено, что сейчас цилиндрические шашки хорошей разрушительной силы можно просто купить в магазине.

Для тех мин, что я задумал, вряд ли я найду что-то лучшее.

* * *

Третий вечер в трактире прошел… Ладно. Изложу по порядку. Сначала просто получилась накладка. Я доводил до ума свои любимые отбивные по-бархотному, когда группа молодых людей в путейских мундирах заглянула к нам на голосок Варвары, выводившей «Он говорил мне: будь ты моею». Парни оказались выдержанные, малопьющие, но изголодавшиеся по простой домашней еде.

Пришедшая вслед за ними купеческая компания, не дожидаясь особого приглашения, сдвинула столы и потребовала «как обычно». Потом заявились «графья», причем не одни, а с довеском из еще одной пары, при виде которой Макар просто позеленел от огорчения. Я с ужасом подумал, что только «голубков» – любителей чая нам и не хватает, а они тут как тут. Да снова не одни, а с компанией. Но все было еще более-менее приемлемо до тех пор, пока не прозвучал припев ко второй «пиратской»:

 
Пей, пей, пей, пей,
Пей до потери сознания,
Пей до тех пор, пока видишь друзей,
Пей, пей, пей.
 

После этого хмельное полилось рекой, а кухонная плита стала напоминать пылающий мартен. Макар буквально порхал между столами, а я еле успевал нарезать, мять, переворачивать. Как ни странно, никто не перебрал и не передрался. Разошлись все дружно, словно сговорились. Я вышел на крыльцо отдышаться и с удивлением услышал, как одна из компаний, удаляясь куда-то вдоль реки, распевает:

 
Помнишь, Акулька, мгновенье?
Чистил я скотский сара-ай,
Ты мне на лапоть ступила,
Будто совсем невзначай.
 
 
Я тебя сдуру лопатой
Крепко огрел по спине,
Ты крикнула «черт полосатый!»
И улыбнулася мне.
 

Кажется, следующего вечера нам не пережить. Я весь мокрый, как мышь.

* * *

События дня на этом не закончились. Макар устроил Игорю выволочку за плохую оценку по математике.

– Папенька мне наказал вас, оболтусов, выучить и в люди вывести! Шкуру спущу! – примерно такая аргументация с легкими вариациями. И нелегкими.

После этого мы уселись разбираться с задачками, из-за которых разгорелся скандал. Знаете, ничего страшного. Против нашей советской школы по части математики гимназия девятнадцатого века все же попроще будет. Правда, с переводом фунтов в пуды я слегка затруднился, но ничего страшного. Все у нас получилось. Единственное, что мне не понравилось, это задумчивый взгляд Варюнделя, обращенный в мою сторону.

Девка нынче в страшном возрасте, а я, хоть и немолод, но и далеко еще не древняя развалина. Как бы не случилось в этой чернявой головушке обычной девичьей глупости!

* * *

Спускаюсь я себе со второго этажа и вижу господина в непонятном мундире с незнакомыми знаками различия, пьющего кофий. Макар в его присутствии держится с некоторым подобострастием, хотя на городового или жандарма гость не похож.

– Петр Семенович? – мужчина встает и церемонно мне кивает. Это, видимо, остатки обычая раскланиваться при встрече еще не до конца выветрились из обихода.

Осталось ответить тем же и подтвердить, что это действительно я.

– Имею честь руководить здешней мужской гимназией и предложить вам, милостивый государь, место преподавателя математических дисциплин. – А господин, видать, совсем заждался, если с первого же мгновения берет быка за рога. Или меня за здесь, как сказали бы в наше время.

Ну да не в том дело. У меня ведь никаких документов нет, кроме седины в бороде, которая не позволит сильно исказить возраст. В остальном же я – личность абсолютно неопределенная. А уж засвидетельствовать получение мною какого-либо образования вообще немыслимо. Тем не менее говорить об этом напрямую не стоит. Я вообще не представляю, как в эту эпоху удостоверяли личность или гражданское состояние. Короче – застали меня врасплох. И как выкрутиться?

– Знаете, э-э?..

– Илья Николаевич. – Отлично, имя, как у отца Ленина. Не спутаю.

– Очень приятно, Илья Николаевич. Так вот, сам я, как вы понимаете, учился давно, а с тех пор в программе преподавания могли произойти изменения…

– Не извольте беспокоиться, – мой собеседник достает из портфеля папку и подает мне. – Тут полный перечень требований.

Сразил. Ничего не скажешь. Никак не ожидал подобного напора.

Разумеется, я сразу и пролистал эти преимущественно рукописные страницы, продираясь через яти. Да ничего страшного, эту элементарщину я помню отлично, потому что практически всем пользовался на работе. Я ведь инженер в области приборостроения, причем занят был разработками. Считай – хлеб мой насущный. Математика это не физика, где неосторожным словом можно учинить революцию.

– Что же, Илья Николаевич. Ничего сложного в этом нет, – сказал, и молчу. Не хочу делать ход. Нарочно строю разговор так, чтобы мне предлагали, а я выбирал.

– В таком случае вот расписание уроков и вспоможествование. Завтра утром Варенька покажет вам, куда идти.

Деньги не в конверте. Прямо бумажками лежат на столе и… а-а… А нечего щелкать клювом. Собеседник-то мой уже тю-тю. Это, выходит, взял он меня за… не дал времени отказаться. Странное, однако, время. И люди в нем странные. Не такие, как у нас.

Смотрю на Макара.

– Так, дядя Петя! Замучился уже господин директор учителя на это место искать. А Варьке он доверяет. Она – не то, что Игореха-оболтус.

Хозяева, и старший и младшие, уже давно меня зовут дядей Петей. С позавчера еще. А мне не жалко. Только вот что делать? К новому повороту судьбы я совершенно не готов. Так и стою в нерешительности.

– К Ефиму ступайте. Вправо по улице пятый дом. Он к утру сошьет мундир-то. – Макар говорит убежденно, ни в малейшей степени не сомневаясь в том, что мне следует немедленно принять предложение и приступить к преподаванию. – Только не съезжайте от нас. Хорошо? А в трактире я управлюсь, мне все равно придется половых нанимать на вторую половину дня. И без отдельного повара уже никак не управиться.

А сам довольнехонек. Эх, знала бы молодежь, как легко читаются на юных лицах все их мысли!

* * *

Ефим – портной, живущий по соседству, пока снимал мерки, выложил мне про приютившее меня семейство всю подноготную. Он дружен был с родителями молодых людей и все сокрушался, что погибли они о прошлом лете. А вот отчего – не помянул. Да я и не спрашивал. Если человека не перебивать вопросами, он больше выложит.

Так вот. Столяром был отец семейства, и мастерская его на всю округу считалась первейшей. Большую деньгу зарабатывал и старшего сына успел и в гимназии выучить, и в Санкт-Петербург на учебу послать. Да вот прибрал их господь с супругою, и пришлось Макару ворочаться домой, чтобы поднимать на ноги брата и сестру. Двойняшки они. Подмастерья после смерти хозяина всяк сам свое дело открыли, потому что дело это разумели куда как лучше наследников. Однако проведывают и помогают, чем могут.

Денег в наследство оставалось не особенно много, вот и затеял старший из сынов трактир, да только не ладилось у него, пока не пришел человек да удачу не принес. А посему не извольте беспокоиться, к утру к семи часам мундирчик будет в лучшем виде. И всегда заходите, вам тут рады.

Это я нарочно вкратце пересказываю, чтобы не особенно утомить дословным изложением цветистой и прочувствованной речи.

Остаток дня я провел в городской библиотеке. Готовился к занятиям, освежая в памяти формулировки и цепи рассуждений. А что вы думали? Просто так пришел и научил? Нет, каждый урок – это маленький спектакль. Опытные педагоги свою роль заучивают годами, а я отродясь к доске не выходил ни за чем, кроме как отвечать урок. Да и давно это было.

Правда, вечером, нарядившись в костюм полового, поучаствовал и в приеме посетителей. Свободных мест в зале в этот раз совсем не было. Повезло мне, что мое прибытие совпало с моментом, когда клиентура сюда потянулась. Суеверный народ нынче – хозяева связали появление странного путника (меня) с приходом удачи в их заведение. Ну да не я им судья.