Текст книги "В недавнем"

Внимая помыслам

 
С утра Вы чистите мундир,
Глаза безумствуют при этом,
Остепенитесь, Командир,
Другим – хоть кем, зачем – поэтом?
Вы обещали не писать,
Вы клялись рифмой на бумаге,
Что с Вами стало, Вы опять,
Как погляжу, с утра, «при шпаге»!
Опять решить хотите спор,
Что был оставлен без ответа…
А надо ли, Наш Сеньор,
А, может быть, не в это лето,
Отложим, может, до поры
Сии надменные скрижали?
И спрячем, спрячем топоры,…
…Пойдём, пока «башка не дали»…
Пускай, другие, но не мы,
Слюною брызжут, скаля зубы…
А мы на волю. где «псалмы»
И «девочек хмельные губы»…
 

В рифму

 
Мы не боимся приведений —
На то достаточно ума.
Полночных дум, души смятений … —
«Да, разбиралась бы сама!», —
Зевнув, тихонечко ей скажем,
Справляя нож на оселке,
И так, для пущего, покажем
В кармане фигу в кулаке!
А что? В кармане не заметят,
Темны карманы «небесам»,
А то бы… Где тогда нас встретят?
И кто? А что бы делал Сам!
 
 
Гляжу, как будто, ты обижен,
Как будто бы, разоблачён.
Уже ли, друг мой, ты унижен?
Не в кандалы ли облечён?
Там, у Всевышнего, всё просто:
Подумать не успеешь, как
Уже несут твоего роста:
Пиджак, мундир или колпак!
Напрасно в том с Судьбою спорить,
Хотя, и Чёрт ведь «шутит» то ж —
На воле вольного неволить! —
Как он на Бога в том похож!
 
 
За гранью неба голубого,
Стоят, невидимы, дворцы…
Иначе могут ли у Бога
«Дышать Свободой» мудрецы?
Сквозь пыль веков и тьму сомнений,
Пожаров гарь и ядов смог,
И «обрезанья дерзновений» —
Кто там вовеки выжить мог?
Кто, в оно время, поклонился,
Кинжал закинувши в кусты,
А кто красиво повинился? —
Сказал бы – … «я», но в рифму – «ты»!
 

В чём мой секрет

 
Давлю, как все, по жизни кровососов,
Но собираю, от чего-то, хлам.
К себе, в обитель, не вожу я «боссов» —
Поэты, да порою, пара дам.
А иногда бывает и поболе,
Иной раз, и накурятся, и пьют,
И на диванах, будто бы на воле,
Рассевшись, балагурят и поют.
А что не петь, немного, тесновато,
Но не в обиде, так сказать, никто,
Поскольку на диванах нету «блата»,
И каждый раз, один – «инкогнито»!
Игра, быть может, у меня такая.
Хоть мне потом за ними прибирать,
Но что поделать, сердцу потакая,
Мирюсь, как больше не во что играть.
 
 
Свои дела и помыслы заброшу,
Внимаю классикам, открыв по-детски рот,
И кот пометит обязательно калошу
Того, кто, предав естество, соврёт!
Все знают это и предпочитают
Смолчать, доколе нечего сказать,
И лишь «инкогнит (а)» свои стихи читают
Без страха – не боятся помечтать.
У них «карт бланш» – я их калоши ставлю
Туда, откуда не достанет кот.
Иначе как? И первыми поздравлю
Того, кому, во славу, «повезёт» —
Тех, за кого честная публика ратует,
Кому и кот похлопает «на бис»!
Когда наоборот, то он шипит, лютует,
А всяк поэт грозится тапком: «Брысь!»…
 
 
Искать за морем Истину, что толку…
За Цепь водить не надо Корабли…
Свободу – Вам зачем – оставьте волку.
Себе – Мечту, там, далеко в Дали…
Поверьте, хоть во что! Только покрепче,
Так, чтобы Веру Вашу не сломить!
Я б не сказал, что будет оно легче,
Но, право, Вам не скучно станет жить.
Потом, себе найдёте «половинку»,
С Мечтою – чтоб – такую же, как Вы.
Живите и не бойтесь, за « Картинку»,
Красивые от Ног до Головы!
Вот мой секрет! Нет никаких секретов,
Всё честно, зря ль держу я «налегке»,
Два стареньких дивана для поэтов…
Где, где? Да, где ещё держать – в башке!
 

Вы, наверное, сударь…

 
Вы, наверное, сударь, эксперт,
Член Союза чего-нибудь, может.
Есть, наверное, много оферт,
Да и совесть, наверно, не гложет.
Хорошо с Вами под ветерком
Прогуляться на яхте неспешно,
Да ушицу поесть вечерком,
Ну и водочку тоже, конечно.
А давно ль Вы видали бомжа?
Неужели их нет на Рублевке?
Вижу, руки у Вас не дрожат.
«Эко, сударь, ну как Вы не ловки!» —
Вам, наверно, слыхать не пришлось
За всю жизнь этой фразы ни разу.
Ловко всё у Вас как-то срослось.
А «притопим-ка газу»!
 

Вы кто?

 
Вы тень иль свет, почивший в Лете?
Вы тишина иль дикий крик?
Вы за кого? За что в ответе?
Вы прячете под маской лик,
Быть может, есть на то причина,
А может, просто, не глупы —
Должна сокрытой быть «личина»,
Что выделилась из толпы —
К чему оно, чтоб Вас узнали,
Ещё, гляди, начнут жалеть,
Что Вам понравится, едва ли;
А то, ещё проймёте плеть,
Или, что более обидно,
Припомнят: «Был уже такой!», —
Да скажут – «Эко, Вам не стыдно!», —
Махнув костлявою рукой…
 
 
Признаться, думал, Вы моложе…
Так кто Вы? Свет иль, всё же, тень?
Иль лёгкий холодок по коже,
Когда «мурашкам» ещё лень…
 

Гонщица

 
Уводят солнце за туманами
Под перезвон колоколов;
Ты, я и Жизнь, полны романами,
Курили в предвкушении снов.
Не торопила нас советами,
Ответами не увела,
Своими милыми приметами,
На нас отметилась – «Была»,
Не обесчестила разменами,
Не разменяла по частям,
Спасительными переменами
«Ошпаривала по костям»;
Она ждала – чем всё закончится —
Всё чаще, так вот, ОНА ждёт…
В извечной гонке, эта «Гонщица»
В «забеге» первою идёт,
Но, уступив, играет «в пряточки» —
И не понятно никогда —
Её ли розовые пяточки
Мелькают в беге «Не туда».
 
 
«Иди ко мне, моя „попутчица“!» —
Тебя я крепко обниму … —
Переглянутся – как получится? —
…С кого-то маечку сниму…
 

Грань

 
Грань чёрного и белого тонка,
Её, не редко, даже не бывает.
В развитии контраста, с потолка
На паутине пленница свисает,
Шевелится, отчаянно жужжит …,
Так просто ей помочь, … жизнь её тает.
«Ты добрый», – КТО-ТО скажет мне – «пиит,
Возьму к себе! А муха, пусть, летает…»
 
 
Ему виднее, как хотите – Бог.
А Вы кто будете? – меня простите —
Мой друг! … Кто знает, как без Вас бы смог…
Да, смог бы? – белыми, пожалуйста, ходите!
Я тоже белыми пойду, удивлены? —
Вы не заметите ни грани, ни контраста —
Так интереснее … «ни мира, ни войны»…
А «муха»? … Хлопнули и баста!
 

Дана нам…

 
Дана нам сила и отвага,
Любовь, забвение и месть,
Крючок, копьё, перо, бумага,
И рыбка – та, что можно съесть,
Что плавает неосторожно,
Невинной похоти служа.
…И на салфеточке тревожно
Лежат, на всякий, три ножа…
Бывает даже и четыре.
А исключительно – и пять.
Вот почему, всё бренно в мире,
Найти мечтаем иль… отнять…
Вот почему, порой недобры,
Ломаем правила игры,
А кошельки – из кожи кобры,
А крокодила – кобуры.
 

«До мамки»

 
Туда, туда, «на лоно» «мамки»!
Там и «оттачивайте слог».
А Вековые пни и Замки —
Для тех, кто «вышколил» урок,
Кто проявлял поболе рвения,
Да был побит: и – так, и – сяк;
А Ваши все «поползновения» —
То «мамке» или же – в кулак!
Вы мните – «пошло»; что же, мните —
С Креста снимать, да не меня —
Да и не Вас… Хотя, хотите?
Есть крест! … Я подержу коня.
Да только кто на Крест «поможет»?
А самому – неловко как!
А свалитесь? Вас стыд не сгложет?
На «мамочку»!? … – Давно бы так.
 

Другу

 
Не знаю, как уж извернёшься —
И пыл, быть может, и азарт —
Ты веришь в то, что ты пробьёшься,
Как тот нахал, Буанопарт;
Мы оба, ого-го, нахалы —
Что нам «изгнание судьбы» —
Мы носим длинные кинжалы,
За нами, «в очередь», гробы —
Что нам «оне»? – они не наши;
По травке первой, по весне,
Вдвоём мы побежим к Наташе
На чай, а там, глядишь, одне,
Да с ней останемся; едва ли,
Вы мне уступите; раз так,
Не буду долог я в печали,
Что мне печалиться, мой враг —
Мой добрый друг, увы, всё Вы же —
Вы сами, некого винить …,
Но струйкою сбегает, ниже,
С кинжала тоненькая нить;
Вы изогнулись, … неужели … —
От Вас … – всё поплыло вокруг…
Вы, право, ловки, в самом деле,
…Но что в спине… у Вас – то, друг!
 

Резиновой не больно

 
Проснулась Правда ото сна,
Кругом одни химеры,
Взглянула в зеркало – Красна!
А где же кавалеры?
Неужто, больше не нужна?
В кустах: «Меня, не трожь!», —
…Совсем такая, как она,
Резиновая Ложь…
 
 
Её держали «у двора»
В «запаснике невест»,
Но, видимо, пришла пора
Делить с «сестрицей» Крест.
Завидно Правде, может, чуть,
Ведёт себя фривольно,
А главное, и в этом суть,
Резиновой не больно.
 

Река времени

 
Течёт река, а с нею убегает
Из слов неверных ли, неверная ли нить.
Кружат на месте фразы: «кто же знает»,
«Простить, не позабыть и сохранить»,
«Туда не лезь», «зима сильнее вьюжит»,
А, почему-то, тонет «вот оно!».
И раньше не было «со мной никто не дружит»
И этой дохленькой «да ладно, всё равно».
Мне колет глаз «твоё какое дело?»,
Привык уже к «не плачь!», «не упади!»,
Всё по волнам скользит «какой ты смелый»,
Но утонула «счастье впереди».
 
 
Я «блинчиком» кидаю многократно,
Но исчезают, прыгнув пару раз:
«хочу туда» или «хочу обратно»,
Или «хочу, хотя бы, один раз».
«Как жаль» – не мало плавало, играли
Друг с дружкой «до свиданья» и «дела».
И воды многократно отражали:
«Твоя улыбка лучше всех», «как ты мила!».
Совсем не видно стало «это Вы ли?»
Среди постылых «как здоровье?» и «пока».
И не бросал, но вижу «всё, приплыли»,
Как белые на синем облака.
 

Завести себе, что ли, кроликов…

 
Как родился, так на ногу – бирочку,
Не терялся чтоб, Жизнь прорвалась!
Только, Крест нёс иль бублика дырочку,
Как придёшь – … та же бирочка, ась!
Будто речка весенними водами,
Между бирочками, во всю сласть,
Хороводами, небосводам и закатами, и восходами —
Упиваемся, чтоб не пропасть!
Нас покрестят в миру при свидетелях,
И на шею – цепочку с крестом,
Будто звенья нулей Добродетеля,
Что менять на кресты нам потом!
Отмечаем крестами события:
Ратный подвиг иль просто учёт —
В протоколах за все «чаепития»
Получаем «крестовый зачет».
Сколько в жизни крестов уготовано,
Золотятся в крестах купола,
Грудь солдата крестами окована,
Пуля «в гости», чтоб не зашла.
Иль «с мечом», или так, «по протекции»,
Чтоб кресты занавесили ноль,
Собирают мужчины коллекции
Из крестов. Хочешь глянуть, изволь.
Ну а женщинам – крестиком вышивка,
По над белым пребелым холстом,
Чтоб на торте, как крест, была вишенка!
В доме – чисто, а дети – с крестом!
Первый крестик отметит рождение.
А в конце пути – главный крест,
Чтобы не было даже сомнения,
Чтоб ушёл и уже не воскрес!
 
 
Чередуются крестики, нолики,
Ждут чего-то, в тетрадках томясь.
…Завести себе, что ли, кроликов,
Ничегошеньки не боясь!
 

Загулявшее сердце поэта

 
Взяв невинный мазок за основу основ,
Мы рисуем свои пейзажи:
Откровения павших, и таинства снов,
И Марию «без отчества» даже.
Нам не важен ни стиль, ни мотив, ни макет,
Стороною обходим сутягу,
Мы, марая бумагу, роняем сонет
Так, как вечер – на утро бродягу.
Нам неведомы страхи полуночных гроз,
Чужды нам, с непривычки, сомнения,
Украшаем мы Мир лепестками из роз
И влюбляемся без сожаления.
Не желая увидеть реалии дней,
Мы играем в опасные игры.
И, загнав несмышлёных по жизни коней,
Мним, что мы полосатые тигры.
Уходя, расстаёмся с полутора слов
В середине блаженного лета …,
Прижимая к груди, как основу основ,
Загулявшее сердце поэта.
 

Самый главный человек

 
Он, как и Вы, а не – наполовину,
Не ищет в жизни «беленький билет»,
А если враг показывает спину,
Как Вы, он опускает пистолет.
Он уважает Вас и он далече.
И руку Вашу мужественно жмет;
При каждой вашей, что бывают, встрече
Привет Вам от семьи передает.
Он не фашист и любит свою маму
И песни Ваши по утру поет.
Он не подлец и Вам не роет яму,
Он просто так и где-то там живет.
 
 
Так от чего, скажите, от чего же —
Он рядом – «дыбом Ваш идёт» пиджак.
Вы кожей чуете, он кожей чует тоже —
Вы оба знаете – один из вас Вожак!
И то, что «Право сильного бесспорно»,
Взаимною мечтою в вас живет —
Желанием порвать, что не позорно,
Зубами – горло ли, когтями ли – живот!
А, что поделать, Вы ведь не сдадитесь,
И он не сдастся ни за что во век.
Красавцы! Может, оба вы катитесь!
И, сударь, Вы и тот Ваш главный человек.
 

Задарма

 
Никто не ушёл никуда,
Так просто никто не уходит —
И пыль проторённых дорог,
И блеск наведённых мостов —
Пусть, канут в века города,
Но, крадучись, тихо приходит
Неведомо, через порог,
Осыпавшись с белых листов,
Истомою мелкою вязь —
Иной раз, лишь тень сожалений —
Над нами большими смеясь,
Вовек недоступна, нема;
Но видится нам иногда,
Как будто бы, тройка оленей;
Да кто-то шепнёт: «Господа!
Кому в Небеса, задарма…»
 

Звёзды

 
       В небе высоком, наполненном звездами,
       Мерно ли движутся, в ритме ль качаются,
       Или остыли, иль в поясе огненном,
       Рано иль поздно, остынут, отчаются,
       Плавают звёзды, планеты, туманности,
       Днём синевой бесконечной залитые.
       Изредка, как одинокие странности,
       По небу падают звёзды забытые.
 
 
       Непредсказуемо их поведение,
       Кружат, как листья, с деревьев упавшие,
       И во века не найдут примирения,
       Будто бы, лишние, будто, пропавшие.
       То ли наказаны были несчастные,
       С прошлых ли войн, до поры, не отмытые,
       Где-то их души, векам не подвластные,
       Бродят, как звёзды, давно позабытые.
 
 
       Кто-то пол неба размазал кометами,
       Замер, как будто бы, ждёт вдохновения,
       Стол—небосвод весь усыпан конфетами,
       Небо встречает Звезды День рождения.
       Будто слеза, по бокалам искрящимся,
       Чья-то вина или боль не прожитая,
       И поздравление Звездам—трудящимся,
       И остальное … – по полной разлитое.
 

Здравствуй, это я

 
       Мы целим в глаз, стреляем в бровь —
       Над нами властвует любовь!
       Как просто: в сердце пилигрима
       Заселится лисицей ловкою, «зачмокает».
       А, может, это не Она?
       Любовь бывает не слышна —
       А дружба, фея!
       Что Золотой подковкою своею
       У сердца рядышком, но мимо
       Процокает.
       Осенним ветром в двери застучит
       Зайчихою с морковкою,
       Иль чем-то сереньким под окнами торчит,
       Как будто, мышеловкою.
       Вечёр, поманит песней соловья,
       Иль белочкой в грильяже…
 
 
       Ну, наконец-то: «Здравствуй! Это я!» —
       В весеннем макияже…
 

Избави, Бог

 
       Избави, бог, меня от славы,
       Любовью тихой обогрей,
       Обычные простые главы
       Мне напиши в судьбе моей.
       Избави, бог, меня от чести,
       От совести и от стыда,
       И кровь волнующие вести
       Мне в дом не йдут пусть никогда.
       Я буду жить покойно в мире,
       Во вторник – рад, в субботу – пьян,
       Потом умру и на могиле
       Истлеет крест, взойдет бурьян.
 

Кто лучше нас

 
       Цветочки в чистом поле рвутся нежно,
       Оранжерейных – режут в аккурат.
       И лишь сирень ломает всяк небрежно,
       Будь то ребёнок иль аристократ.
       Цветет сирень, в природе торжествуя:
       «Глядите, люди, как люблю я вас!»
       А мы её, красавицу такую,
       Ломаем так, ….как всех, кто лучше нас!
       Клянусь, я больше делать так не буду!
       С утра к ней подойду, поговорим.
       И всех, кто честно жил, я не забуду!
       И помашу сирени веточкою им.
       *
       То ль сзади, головы моей повыше,
       То ли внутри, мыслишки разогнав,
       Кто-то сказал: «Дружочек, что я слышу!
       …Попробуй. Где-то, может, ты и прав,
       Хотя, с тобою я готов поспорить:
       Разок покаешься, иль десять, может быть,
       Потом забудешь и начнешь дорогу торить.
       И не успеешь ни «допеть» и ни «дожить».
       Увы, таков клубок противоречий.
       И вряд ли, их возможно разрешить», —
       Сказал мне тот, кому нельзя перечить.
       А я решил, пойду с сиренью говорить!
 

Куда без неё

 
       Приходили, богаты,
       Из морей корабли,
       Их вязали канаты
       По бокам у Земли;
       Мы канаты таскали,
       И, в назначенный час,
       Корабли отпускали,
       Как, когда-то, отпустят и нас.
 
 
       Что мы можем, на деле,
       В этой Звёздной пыли?
       Как коросты на теле,
       Мы, как те корабли,
       Будто пьяные, бродим
       В путах координат.
       Мы приходим, нас вяжут, уходим,
       Иногда, обрывая канат.
 
 
       Нас уводит дорога:
       То ли в ад, то ли в рай;
       Там и там, нам Подмога,
       Есть огромный сарай,
       А в сарае обновки —
       Штабелями тюки:
 … с номерками верёвки,
       Из, той самой, канатной, пеньки!…
 

Куда-то что-то удалилось

 
       Куда-то что-то удалилось.
       Определенно же, оно
       Тут где-то рядышком гнездилось.
       И дверь закрыта и окно.
       Как будто, капелька росы,
       С восходом солнца утром ранним,
       Оно исчезло, и часы
       Остановились в поле бранном.
       Какие дивные мечты,
       Какие сладкие намеки,
       Его лукавые персты
       Вели пером – порхали строки.
       Казалось, будто, вот он друг,
       Тот самый – самый настоящий.
       В душе опять сомкнулся круг.
– Дай закурить. – Я некурящий.
 

Лица и блики

 
       Отчего мы «страдаем», к чему мы «рвались»?
       Почему у нас всё «не по чести»?
       Мы свалили царя, нам полмира сдались —
       Быть никто не хотел «грузом двести» —
       Развивайся, живи, «умножай», в чём вопрос,
       Разве это лишило бы силы?
       Богатей себе духом и телом! А «кросс» —
       Разве нас уж «довёл до могилы»?
       Разве кто её видел, где эта черта? —
       Вспомним, жили, ведь; кто напрягался?
       А убрать «дурака» – что «бодался» – «с поста»,
       «Под ногами» чтоб он не мешался!
       А убрать бы препоны, разжать кулаки —
       Отпустить! Только, предали, суки,
       Только, сдали СТРАНУ! … И глядят мужики
       На ненужные Господу руки.
       Что мы хуже других, нас отмыть, причесать,
       И расставить по полочкам Лики!…
       С наших лиц бы картины могли написать!
       Но тоскуют на рамочках блики…
 

Стрела

 
       На воле вольной – необъятные просторы,
       И всякой живности – чего ей тут не жить.
       Тропинки, тропы, гнёзда, чьи-то норы —
       На выбор можно, кого хочешь, бить!
       Летит стрела, по воле богатырской,
       Запущенна в неведомую даль,
       Найдёт ли цель она в тайге Сибирской
       Иль в степь Кубани принесёт печаль.
       Вальяжно, беззаботно мчит далече,
       Пора бы ей в кого-то попадать,
       Темнеет, и не быть, уже ли, «встрече»?
       Уже ли, просто так хотелось полетать?
       Не хочется прервать, неотвратимо,
       Окончить чей-то бег и чей-то путь?
       Иль пролететь боится цели мимо,
       Позорно не попав в кого-нибудь?
 
 
       Как неуместна и глупа на ней улыбка,
       Такая бы в бою не подвела?
       Блеснуло что-то? Золотая Рыбка!
       И… зазвенев, преобразилася стрела!
 

Лежащее у ног

 
       Всем  понемножечку… воздать, пораньше встану,
       Пусть моё праздное томится за спиной,
       Пусть звонко ложечка мотает по стакану,
       Мешая разное с тем, что уйдёт со мной.
 
 
       Нас не догоните, пока мы  «не свернули»;
       Как серебрён, колышется туман,
       В нём отзвук слышится шальной, «везучей», пули;
       Как воздух, дышится обманчивый обман…
 
 
       Дорога инеем, возьмёт, растает просто,
       Как убежит! Мне далее, туда,
       Где горы синие, и маленького роста,
       Кафтан пошит в былинные года…
 
 
       Где горе от ума помешено на страсти,
       Где жизни грань сама свергает, как клинок,
       Мне надобно понять, все сущие напасти!
       И, может быть, поднять… лежащее у ног…
 
 
       Во имя жизни, насмерть, может быть, сразиться;
       За веру, голову на плаху  возложить!
 … И, как в награду, вновь, себе присниться,
       Чтоб, просто так, попробовать пожить…
 

Маленький забег

 
       Таблетку – в рот и мир-мирёнок тесен,
       В нём нет тебе препятствий и оков.
       Лишь  девочкам ты стал не интересен,
       Да отчего-то ни друзей нет, ни врагов.
       К обеду заглотнёшь ещё таблетки —
       Весь мир и ты! – шагаешь  налегке.
       Ты вечен? Как нога от табуретки,
       Что прадед  позабыл на чердаке.
       Под вечер – к дому  прежнею дорогой,
       Всё тот же очертив привычный круг.
       Присядешь возле отчего порога:
       Вновь – не было …, а, может, Завтра, вдруг….
       Но как бы твои мысли ни крутились,
       Им не поднять тебя уже со дна.
       Завис ты иль часы остановились,
       Или душа для Бога не видна.
       И что же, так сказать, в сухом остатке?
       Кому молился ты, презренный человек!
       Один, как перст! А так то, всё в порядке,
       И продолжается твой маленький забег.
 

Мои уроки

 
       Средь искажённых дум решений,
       Невинных «да» и странных «нет»,
       Раскаяний и воскрешений … —
       Где был он, правильный ответ?
       Кто подсказал, кто вынул холод,
       И душу мне согрел теплом?
       Грешно? Не знаю. То был Воланд!
       Но я бы не назвал то Злом!
 

Мой друг

 
       Последний раз «присядем на дорожку»,
       Нам есть, что вспомнить, глядя в пустоту.
       Что дали нам? – Не новенькую «трёшку».
       Что сами выбрали? – Казалось бы, Мечту!…
       А Ту, как первую любовь свою, забыли! —
       Глаза закроешь, пеленою белый снег —
 … Да, было, было, ведь, – мы до смерти любили!
       Кого и Что? … – Смешон ты, Человек:
       С ножом всё время ты, на всякий разный случай…
       Боишься, что потащат на убой,
       Не ты – тебя!? Не лги, мой друг, не мучай…
       Мы всё давно уж поняли с тобой;
       И с Нею больше не играем «в прятки»;
       Мы Ей давно сказали: «Всё! Хорош!» —
       И… хладнокровно, завели свои порядки —
       Как просто, если есть в кармане нож.
       Не ждём, мы сами можем, … «перемены»,
       По жизни мы, как Сальвадор Дали,
       Понадобится – вскроем свои вены,
       Чтоб расписаться кровью: «… для Петли»!
       Не гнётся нож, и нам не даст прогнуться —
       По сердцу режет больно изнутри;
       Мы знаем, главное – не по утру проснуться,…
       А умереть …  «до розовой зари…»