Текст книги "Ностальгия"

Николя был чуть старше ее, ему недавно исполнилось двадцать четыре года; многие девушки заглядывались на его стройную, мужественную фигуру, по– гусарски закрученные усы, тщательно зачесанные черные волосы, глубоко посаженные карие

глаза, которые смотрели на мир с невыразимой повседневной грустью. Даже когда Николя смеялся и был счастлив, находясь на балах и танцуя, карие глаза, случалось, выглядели грустно, что только добавляло загадочности его персоне и удивляло многих молодых девушек высшего света. Некоторые объясняли сей факт немалой ученостью графского сынка и некоторой пресыщенностью светскими балами и утехами, несмотря на его

молодой возраст, – многие дамы поговаривали меж собой, что Николя никогда не женится. Однако сам Николя придерживался иного мнения: он хотел жениться по любви, он желал семейной тихой жизни в своем родительском доме, но также ему хотелось добиться положения в обществе, служить Отечеству верой и правдой, офицерской карьеры. И ему в самом деле наскучили частые балы в доме, хотя он любил потанцевать

и с радостью учился танцам в юношестве. Николя считал, что разные светские развлечения (балы, охота, светские выезды, прием гостей) не должны заслонять собой цели жизни любого человека, особенно, если этот человек происходил родом из высшего дворянского общества – ведь жизнь человеческая так коротка, как справедливо полагал наш молодой герой Николя, и следовало успеть многое в этой быстротечной жизни, а цель у него была, как мы только что упомянули, и цель высокая – добиться положения в обществе, служить Отечеству верой и правдой и достичь высот в офицерском деле.

Ранее Настенька никогда не говорила с Николя, хотя они были заочно знакомы, как бывают знакомы многие приглашенные господа из высшего общества на балы –

постоянно одни и те же лица, одни и те же фамилии, биографии.

–Cher amie, charmante enfant, я давно хотел танцевать с вами, Настенька!– с улыбкой произнес Николя, ведя ее в центр залы.

Настенька улыбалась Николя.

–Vreiment?– только и смогла вымолвить Настенька, не отрывая благодарного и ласкового взгляда от своего кавалера. – Неужели?– спросила она по-русски, перед этим задав тот

же вопрос по-французски – так поступали многие дворяне, когда в разговорах друг с

другом они смешивали и русскую, и французскую речь воедино.

И они стали танцевать, не отрывая глаз друг от друга.

Михайловский заметил эту красивую пару, кружащуюся в ритме вальса, и милостиво улыбнулся, говоря графу Воронцову:

–Ma foi, граф, эта молодая пара так превосходна!

Сотов тоже поддакнул, кивая головой:

–О, да, господа!.. Qui, qui!

Граф Воронцов дипломатично промолчал.

–О, граф, ma bonne amie! Вы разве против моих слов?– удивился Михайловский.

–Гм, отнюдь, милостивый государь, – ответил Воронцов.

–Отчего же такая суровость? – продолжал допытываться Михайловский.– Вы ведь замечаете взгляды молодых людей? Как они кружатся и смотрят друг на друга? Их

ведь надо поженить!

–О, да!– добавил Сотов.– Чего вы медлите с женитьбой сына, граф?

Граф Воронцов нахмурился, минуту помолчал.

–Граф, вы не ответили нам!

–47-

Воронцов твердо сказал:

–Vous savez, chez nous… En un mot… Одним словом, рано ему жениться!

–Рано?

–Вот именно! Рано!– решительно молвил граф Воронцов.

–Помилуйте, голубчик, ведь вашему Николя уж исполнилось двадцать четыре года!– воскликнул Сотов, всплескивая руками.

–Батенька, оставим эти разговоры,– так же ответил Воронцов,– я рано не женился и

ему не советую.

–Ой, напрасно, граф! Mais, entre nous soit dit…– попытался снова возразить графу Сотов, но Воронцов оборвал его, чуть помрачнев:

–Я высказал свое мнение и точка.

Михайловский и Сотов вздохнули и перевели тему разговора.

А Николя с Настенькой продолжали танцевать вальс. После окончания танца

Николя поцеловал руку Настеньки, восторженно глядя на нее.

–Николя, а вы хорошо танцуете,– тихо произнесла Настенька.

Эту фразу она хотела сказать во время танца, но не решалась. Наконец, когда они закончили танцевать вальс, она сказала и ждала ответа Николя. Он чуть покраснел от волнения, ему было приятно услышать от понравившейся ему девушки похвалу в свой адрес.

–Ma foi, chere… Спасибо!– тихо молвил Николя.

Николя взял даму под руку и повел по залу.

После окончания бала граф Воронцов строго спросил сына:

–Итак, Николя, признавайся.

–В чем, papa?

–Ты любишь Настеньку?

Щеки Николя покраснели, он молчал. Конечно, ему очень, очень нравилась милая Настенька, но как признаться в том недавно появившемся чудесном и таинственном чувстве молодому человеку? Ведь он никогда не любил, не был любим и так смущен строгостью отца.

–Ты не ответил,– настаивал на своем граф,– ты любишь Настеньку?

–Я… вуаля… я…

–Четче, Николя! Ну?

–C’est le mot… Вуаля, papa…

Граф Воронцов вздохнул, подошел к сыну и погладил его по голове.

Он был рад, что сын ему не соврал, сказал правду, рад также тому, что сын стал достаточно взрослым и подготовленным для женитьбы. А что до того, что он возражал

на балу Михайловскому и Сотову, то не в его правилах всегда соглашаться со всяким мнением, даже если то мнение не противоречит его собственному. На то он и граф Воронцов, который славился в округе своим крутым нравом.

Граф Воронцов слегка улыбнулся:

–Хорошо, сын… Дочка генерала Прохорова – очень неплохая невеста для моего сына!

Николя порывисто сказал:

–Но я только сегодня с ней заговорил!

–Понимаю, Николя.

–Я только сегодня с ней танцевал! Раньше…

–Понимаю, Николя,– кивнул довольный граф Воронцов. – Да, дочка генерала

Прохорова– хорошая партия для тебя.

–При чем тут дочка генерала?– воскликнул Николя.

–Ой, только успокойся.

–Я спокоен,– ответил Николя,– мне нравится Настенька вовсе не потому, что она

дочка генерала.

–48-

–Знаю. Не жениться же тебе на прачке, так?

–Так, papa.

–Хорошо, Николя. Стало быть, именно дочка генерала Прохорова – хорошая партия

для тебя.

–Опять ты, papa… Как вы упрямы, papa!

–Постой! Говорю, что Настенька Прохорова – хорошая партия для моего сына. Так

тебе больше нравится?

–Да, papa,– улыбнулся Николя.

–Вот и отлично!– обрадовался граф Воронцов и погладил сына по голове.

Потом по прошествии многих месяцев Николя вспоминал эту беседу с отцом,

улыбаясь и благодаря бога за то, что он, наконец, поговорил по– мужски с отцом впервые в жизни, получил как бы негласное разрешение от отца на встречи с Настенькой. Николя

пребывал в твердой уверенности в том, что отец найдет время и переговорит tet-a-tet с генералом Прохоровым по поводу возможного брачного союза.

Как и ожидал Николя, граф Воронцов на следующий день после откровенной беседы

с сыном, отправился с визитом в дом генерала. Пробыл там Воронцов целых три часа и вернулся вполне довольный встречей. Что говорили там наедине Воронцов с

Прохоровым, Николя не мог разузнать, но догадывался о теме беседы.

После того бала, когда Николя впервые решился пригласить на танец Настеньку, последовали еще два бала: один – в доме генерала Прохорова, на котором генерал

весьма любезно говорил с Николя, и другой – в доме графа Воронцова; влюбленный Николя без устали танцевал с Настенькой, а все дамы вокруг завидовали в эти минуты

ей, предпочитая занять место Настеньки. Так что, как понимает мой дорогой читатель, роман развивался весьма стремительно, что радовало обоих молодых, а также их родителей. Иногда Николя отлучался по службе – он стал офицером и получил звание капитана. Но, когда Николя приезжал домой, он всегда находил время для встреч с любимой девушкой.

Через четыре месяца после бала, на котором они впервые танцевали, Николя нашел смелость объясниться с Настенькой. Это было на конной прогулке. Настенька любила конную езду, чего недолюбливал Николя, но, как истинный джентльмен, он соглашался

с ней ездить рядом на коне и сопровождать ее на прогулке. Николя больше нравилась

охота, однако Настеньке охота не нравилась.

Во время конной прогулки Николя неожиданно остановил коня, спешился и

подошел к Настеньке. Она удивилась, что он сошел с коня, и тоже остановилась, спрашивая:

–Что случилось с вами, Николя?

–Случилось то намного ранее,– глубокомысленно заметил Николя, улыбаясь.

Настенька спустилась с помощью Николя на землю и по выражению его лица

поняла, что сейчас произойдет, как понимает любая женщина, что ее любимый, наконец,

решился сделать ей предложение руки и сердца. Да, Настенька правильно поняла намерение Николя, хотя он только сейчас решился ей сделать предложение, и стоял перед ней, не отрывая влюбленного взгляда, покрасневший от волнения.

–Настенька…– произнес он и замолчал.

–Что, Николя? – Сердце Настеньки быстро забилось, она не двигалась, ожидая его предложения.

Однако Николя молчал, набирался храбрости. Наконец, через минуты три он встал

на колени перед ней и радостно вскричал, поднимая руки кверху к ней:

–Настенька! Dieu, mon ami,ma chere, я вас люблю! Да, люблю!

У Настеньки закружилась голова от счастья. Она гладила Николя по голове и молчала,

не зная, что сказать.

А Николя продолжал стоять перед ней на коленях и восторженно смотреть на ее

–49-

лицо.

–Я… я люблю вас!!– ликующе вскричал он, обнимая ноги Настеньки.– Будьте моей супругой! Excellente amie, моя любимая Настенька, я вас люблю!!

Настенька, наконец, решилась ответить ему:

–Vreiment, cher ami?

–Да-да!! Я вас люблю! Я хочу быть вашим мужем!!

Настенька наклонилась к Николя и тихо ответила ему:

–Я… я согласна, Николя…

Николя вскочил, весь покрасневший от волнения, поднял Настеньку на руки и

закружил. Потом через минуты три он опустил ее на землю, продолжая держать в объятиях, и поцеловал в губы. Настенька вздрогнула от наслаждения.

–Но почему именно я?– тихо спросила она.

–Как почему? Ma foi, ma chere… Потому, что именно вы, Настенька, мне нравитесь!– признался Николя. – Потому, что вы – моя любовь!

–Да?

–Но вы не ответили на мое предложение!– воскликнул Николя.

–Я… я… я подумаю…– ответила Настенька, хотя горела от нетерпения сказать, что

она, конечно, рада такому супругу, как Николя.

–Что, ma chere? Я не понимаю… Oui, oui, je suis incapable… Я не в состоянии понять

сейчас вас!

–Николя…

–Вы мне отказываете?!– воскликнул Николя, отходя от Настеньки на шаг назад.

Настенька не выдержала и со слезами ответила:

–Я… я тоже люблю вас, Николя!

–Да?

–Да! И я буду вашей женой, Николя!

–Но почему же вы плачете?

–Это слезы радости. Николя, je vous aime.

Солнечные лучи, проскользнув сквозь березы и липы, озарили лица влюбленных.

Вдали пел соловей. Повеяло свежим ветерком. Волосы Николя чуть поднялись. Молодые люди стояли, прижавшись друг к другу. Так они простояли минут пять, а их кони послушно находились возле них.

Наконец, Настенька опомнилась:

–Ой, Николя, нам надо идти.

–Зачем? Вам здесь плохо?

–Нет… Всё здесь прекрасно, я люблю лес, природу, но нас могут искать.

–Искать? Когда я рядом?

–Нам надо домой,– настаивала на своем Настенька.

–Исполняю вашу просьбу, mon ami, ma chere,– кивнул головой Николя, после чего они сели на коней и поскакали к дому графа Воронцова.

Николя и Настеньку обвенчали через два месяца. Они стали жить в доме графа, хотя генерал Прохоров настаивал, чтобы молодые супруги жили в его доме. Настенька была счастлива, каждый день ожидала прихода мужа с большим нетерпением. Они иногда ходили на балы, принимали у себя гостей из света. Но Николя все больше сторонился частых балов, приемов, предпочитая заниматься чтением книг, разговорами с молодой женой, конными прогулками вместе с ней.

…-Да, ваше благородие, правильно вы сие говорите-с,– произнес фельдфебель Тимофей, высокого роста, грузный человек лет шестидесяти, весь седой, с вытянутым лицом. Он

сидел на сене напротив капитана Николя Воронцова. – Но нам остались лишь одни воспоминания о высшем обществе!

–50-

Николя возразил:

–Однако, Тимофей! Право, я не уверен, что нам остались одни воспоминания. Мы еще живы и в силах…

–Помилуйте, граф!– оборвал Николя Тимофей.– Какие у нас силы?.. Ой, скоро вот нас расстреляют красные и конец нам…

Наступила долгая гнетущая пауза.

Николя поморщился, не желая хоть на миг думать о красноармейцах, захвативших его

и фельдфебеля Тимофея в плен. Отряд капитана Николя Воронцова окружили превосходящие его силы красноармейцев. Бой длился долгий, силы белых таяли,

патроны были на исходе, что сильно беспокоило Николя. В конце концов после

несколько дней нескончаемого боя Николя захватили в плен вместе с его фельдфебелем. Только они и остались в живых. Теперь Николя и Тимофей сидели запертыми в сарае, ожидая расстрела. Подмоги ждать Николя было неоткуда – белогвардейцы находились вдалеке и вряд ли знали, что отряд Воронцова уничтожен. Оставалась слабая надежда

на побег, но Николя очень ослаб после боя, к тому же сильно болела голова. Когда

Николя и Тимофея окружили красноармейцы, кто-то сзади сильно ударил прикладом по голове Николя.

Молчание прервал Николя:

–Как вы думаете, Тимофей, когда нас расстреляют?

Тимофей поскучнел:

–Ох, ваше благородие… Я… я даже не хочу о том думать.

–А надо бы! Хотя… хотя что еще нас ждет?– задумчиво произнес Николя.– Жизнь на чужбине без родины, побег из России? Или жизнь вместе с дураками и ворами?

–Ой, ваше благородие, жить с дураками и ворами, думаю, страшнее смерти,– признался Тимофей, вздыхая.

–Да еще нехристями,– добавил Николя.– Нет сейчас прежней России!

Тимофей поспешно перекрестился.

Николя помрачнел, вздохнул и продолжил:

–Я воевал, делал, что мог… Как и многие со мной!.. Теперь Россия в руках

неграмотных батраков, воров, лапотников!

Дверь в сарай резко распахнулась, вошли двое красноармейцев.

–А ну встать, Воронцов!– скомандовал один из красноармейцев.

Николя медленно поднялся.

–На выход!

Глава 9

Допрос.

В хате сидел за деревянным столом небритый человек в черной кожаной гимнастерке

и кожаной фуражке. Грубое, морщинистое отечное лицо, красный мясистый нос, взъерошенные светлые волосы, злые прищуренные серые глаза произвели очень неприятное впечатление на Николя, когда он вошел в хату и увидел этого человека в кожанке.

Николя стоял со связанными руками.

Человек в кожанке что-то быстро писал, куря. На столе лежал маузер. Рядом стояли двое красноармейцев, которые привели на допрос Николя. Николя ожидал, что к нему обратятся с вопросами, но человек в кожанке молчал, продолжал писать.

«Гм, делает вид, что не замечает меня,– подумал Николя,– ладно, будем тоже делать вид, что мы не расстроены, спокойны и очень уверены в себе!»

Так в молчании прошло минут пять. Наконец, человек в кожанке поднял голову:

–Ах, привели белого? Н-ну?

–Что значит «ну»?– спросил Николя.

–51-

–Ну, каково тебе в сарае?

–Во-первых, попрошу мне не тыкать, а…

–А во-вторых,– перебил Николя человек в кожанке, вставая и грозя маузером,– хочу

тебе сказать: здесь теперь мы хозяева! Мы теперь командуем буржуями!

–Именно из-за этого меня привели сюда?

–Нет, не только из-за этого. – Человек в кожанке сел, пристально глядя на Николя.– Знаешь, кто я?

–Нет. И знать не хочу.

–Только ты не груби! Не груби. Я комиссар Щеглов. Звать можешь меня Иваном Дмитричем.

Николя молчал.

–Ну, чего молчишь?

–А что я должен делать? Хотя бы сесть предложили.

–Сесть?– Щеглов захохотал.– А ты и так в сарае у меня сидишь.

Двое молодых красноармейцев тоже захохотали.

–Итак, как тебя зовут?

–Вы же знаете.

–Черт, как тебя зовут?

–Николя.

Щеглов поморщился:

–Фу, хватит нам ваших французских имен и французских словечек, господа буржуи!

Как по-русски тебя звали?

Николя удивился:

–Звали или зовут?

–Именно – звали, поскольку тебя скоро повесят. Нет, веревки нет, тебя расстреляют.

–Enfin… C’ est le mot.

–Чё ты мне бормочешь по-французски?– процедил сквозь зубы Щеглов.– Чай, не барышня я. О любви лепетать!

Двое красноармейцев захохотали.

–Ну, отвечай, как тебя зовут!

–Николай Воронцов.

–Может, сразу его в расход, Иван Дмитриевич?– предложил один из красноармейцев.

–Нет, пока нет.

–Кто был никем, тот встанет всем,– тихо напел известные слова революционной

песни Николя.

–Да! Именно так!– победно провозгласил Щеглов, сверкая глазами.– Мы победим!

–Кто был нулем, останется нулем,– уточнил Николя, стараясь не смотреть на злое лицо комиссара.

–Что-о?! Да ты что себе позволяешь?!

–Как может нуль стать кем-то? Нуль, помноженный на тот же нуль, будет нуль. А вы

в своем гимне идиотов…

Никогда еще в жизни не слышал Николя такого бешеного рева. Щеглов выпучил

глаза так, что они, казалось, вот-вот вылезут из орбит, и покраснел:

–Молчать!! Убью!!– Он поднял маузер со стола, взвел курок, целясь в Николя.

–Ну, пли…– подсказал Николя, бесстрашно улыбаясь комиссару.

–А ты вроде не боишься?!

–Да, вуаля… Je m’ en fiohe.

Щеглов еле сдержался, чтобы не выстрелить в Николя. Руки Щеглова тряслись, но

через минуту он совладал с собой, опустил маузер и сел.

–По-французски изволишь балакать? Чего сказал-то, буржуин?

–Стреляйте, мне наплевать.

–52-

–Да ну?– Щеглов порывисто вскочил с маузером, но потом остыл, сел.– Эх, белая

гвардия! Вас всех мы уничтожим! Пришло наше время!

После короткой паузы Николя спросил комиссара со скрытой иронией в голосе:

–А как вы понимаете слова «В борьбе за это»?

–Не понял.

–Ну, ваши красные поют везде, что они умрут, как один, в борьбе за это.

–Да!– Щеглов поднялся, посветлел, поднял голову, пытаясь напеть известные слова

песни, что получилось у него совсем плохо, даже отдаленно похоже на пение не было,

что чуть рассмешило красноармейцев:– И все умрем в борьбе за это!

Как истинный фанатик, Щеглов верил в коммунистическое будущее всего чело-

вечества, верил, что всё поделят между людьми поровну, что настанет земной рай,

только нужно поскорее расправиться со всеми буржуями и белогвардейцами, не

обращая внимания на возможные людские жертвы – ведь лес рубят – щепки летят, как

приговаривали его коммунистические учителя, но в силу своей неграмотности

(он окончил лишь четыре класса в школе) не мог знать, что всё это утопия,

даже слова такого в его лексиконе не было, и не может наступить земной рай после грабежа одних и дележки награбленного другими.

–C’ est le mot… Именно так поете,– пояснил Николя.

–Да, поем!

–Так поясните, что значит «это»?

Щеглов обескуражено глядел на улыбающегося Николя и не мог найти толкового ответа. В действительности в песне звучали такие слова «в борьбе за это», но за что Щеглов не мог ответить сразу, хотя и понимал, что за светлое будущее человечества, за буржуйское добро и так далее. Словом, он мог долго перечислять, за что надо бороться

с буржуями, но тут, глядя на улыбающееся лицо белого офицера, он не смог

моментально ответить и лишь еще больше злился. Щеглов лишь недоумевал, почему белый офицер так спокоен, хладнокровен, уверен в себе, ведь скоро ж его расстреляют…

«Ну и выдержка у этого белого», – подумал Щеглов, а вслух протянул:

–Как что такое это… Это… Это наше всё… Это наша жизнь…

–Понятно, очень четко и внятно объяснили,– подытожил Николя, перестав улыбаться.

–В общем… ты… хватит вопросики мне задавать!– вспылил Щеглов.– Здесь только я вопросы задаю!

Николя решил помолчать.

–Итак, отвечай! Имя, фамилия!– потребовал Щеглов, хмурясь.

–Николя. Николай Воронцов.

–Так, звание какое?

–И это вы знае…

–Черт, звание!

–Капитан.

Капитан, значит? Ладно… А где твой отряд?

–Нет его… Ваши красные сволочи его уничтожили.

–Что-о?! Да я тебя…

–Расстреляете? Ну и ладно.

–И не боишься?

Николя пожал плечами, ответив:

–Vous savez… Как сказать… Скорее – нет, чем – да.

–И откуда такая храбрость у белой гвардии?

–А мы знаем, куда попадем. Не то, что ваши красные.

–Гм, куда ты попадешь, буржуй?

–В рай,– с милой улыбкой ответил Николя.

-53-

–Ну, ты, нам религиозную пропаганду здесь не проводи!– строго произнес Щеглов. – Опиума для народа нам не надо.

–Гм, для кого-то она опиум, а для кого – духовное утешение, благодать,– заметил Николя.

После короткой паузы Николя поинтересовался:

–Может, мне можно присесть, комиссар?

–Ты скоро ляжешь, чего тебе сидеть-то.

–А стул нельзя мне принести?

–Нету здеся стульев для буржуинов! Нету!– грубо ответил Шеглов.

–Нету, так нету… Постоим.

–Вот стой да отвечай, где твой полк находится?

Николя молчал, смотрел куда-то вдаль.

–Ну, чё ты здеся отмалчиваешься?– обозлился Щеглов, ударяя кулаком по столу.-

Ответь, может, тогда тебя не расстреляем.

–Нет, все равно расстреляете.

–А ты попробуй,– уговаривал Николя Щеглов.– Ответь. Я и папироску тебе дам, а?

–Не нуждаюсь в папиросках.

–А чего так, буржуин?

–Не курю.

Щеглов с напускным удивлением на лице воскликнул:

–Надо же! Может, ты еще и не пьешь?

–Иногда пью.

–Да? И с девочками не гуляешь?– Щеглов старался вывести Николя из себя, но у

него это не получилось – Николя был хладнокровен, выдержан и очень спокоен, во

всяком случае, внешне так это выглядело. В глубине души у Николя всё бурлило, он мечтал отомстить этому красному комиссару за все обиды, смерть его солдат.

Красноармейцы захохотали. Ни один мускул не дрогнул на лице Николя, он

продолжал молчать.

–Какой ты выдержанный господин, ах, ты какой спокойный! Будешь скоро гнить

где-нибудь на поле! Ну, где находится твой полк?

Однако Николя ничего не ответил Щеглову.

–Слышь, офицерик, а если мы твоего спутника убьем?

–Не убьете.

–А вот и убьем сейчас!– Щеглов потер руки, радуясь своей задумке.– А ну приведите

сюда того другого!

–Жалко руки у меня связаны,– сказал со скрытой угрозой Николя.

–Угрожаешь? Мне?! Скоро тебя расстреляем!

–Вихри враждебные веют над нами,– пропел Николя, глядя на взъерошенные волосы Щеглова.

–Что это значит?– не понял Щеглов.– Чего ты вспомнил нашу песню?

–Просто…

Щеглов ничего не ответил Николя и тихо выругался.

Через минуты две привели связанного Тимофея. Он стал рядом с Николя, недоумевая.

–Ваше благородие, что случилось? Нас сейчас расстреляют?– запаниковал Тимофей.

–Не бойся, пока не расстреляют,– тихо ответил Николя.

–Ну, разговорчики тут! Здесь только я задаю вопросы!– загремел Щеглов, после чего

он подошел к Тимофею и больно ткнул его указательным пальцем в шею:

–Ты кто?

–Кто? Раб божий.

Послышался дружный смех Щеглова и двух красноармейцев.

–Так, без этих религиозных бредней! Имя, фамилия?

–Тимофей я.

–54-

–Фамилия?

–А-а… Краснов.

–Так, Тимофей Краснов, какое твое звание в сволочных белогвардейских войсках?

–Никакие они не сволоч…

Щеглов поднял руку и нанес пощечину Тимофею.

Николя покраснел от гнева.

–Офицерик, ты что-то хотел мне сказать?– издевательски улыбаясь, спросил Щеглов Николя.

–Вы мерзкий ублюдок! Подонок!– заорал вне себя Николя.

–Покричи, может, тебе легче станет перед смертью,– ухмыляясь, посоветовал ему

Щеглов, после чего снова нанес пощечину Тимофею.

Тимофей молчал, только скупая мужская слеза полилась по лицу. Непременно он наказал своего обидчика, если б руки не были связаны!

Щеглов спросил Тимофея:

–Ну, отвечай, какое твое звание?

–Фельдфебель.

–А где твой полк находится?

Тимофей молчал, вздыхая.

–Не скажешь,– возвестил Щеглов, беря маузер в руки и наводя его дуло на Тимофея,– убью.

–Не посмеете!– выкрикнул Николя, но Щеглов очень буднично и спокойно повторил:

–Убью. Просто нажму курок и убью.

Наступила короткая пауза.

–Ваше благородие, я буду молчать… Могила…– заверил Николя Тимофей, вздыхая.

–Разговорчики тут!– заорал Щеглов, тыча Николя и Тимофею маузером в лица.-

Сейчас вас расстреляют, как бешеных собак!

Однако Николя и Тимофей молчали, стараясь не реагировать на крик комиссара.

–Хорошо! Тогда я тебя сейчас расстреляю!– решил Щеглов, касаясь дулом маузера

груди Николя.

Ни один мускул не дрогнул на лице Николя.

–Ну и выдержка у вас, ваше благородие,– прошептал Тимофей, вздыхая.

–Отвечай, когда тебя спрашивает комиссар Красной армии!

–А вы смотрите, как не раскрывает секретов офицер царской армии!– моментально произнес Николя, стискивая зубы.

После короткой паузы Щеглов распорядился зачем-то повернуть арестованных

спинами к нему. Слышно было, как Щеглов уселся на стул, о чем-то говорил

шепотом с красноармейцами.

–Ну, надумал что, капитан?

–Чего мне думать?– ответил Николя.– finisse, tout ca est bel et bon, mais il faut que ca

finisse.

–Чего ты балакаешь? Я буду стрелять, ну?

Однако Николя ничего не ответил комиссару.

Последовал выстрел. Николя и Тимофей продолжали стоять, как стояли.

–Развернуть их!– приказал Щеглов.

После того, как Николя и Тимофея поставили лицом в сторону Щеглова, они

услышали признание комиссара:

–А я специально зарядил один холостой патрон. Чтобы над вами, белыми, подшутить. Пока вас не убьют. Пока!

Николя не выдержал и воскликнул:

–Подлец! Будешь гореть ты в аду!

–Хватит тут мне вспоминать об опиуме для народа,– обозлился Щеглов, кладя маузер

–55-

на стол.

–Боже, царя храни!– неожиданно для всех запел с улыбкой Тимофей,-

Славному долги дни.

Дай на земли, дай на земли

Гордых смирителю

Щеглов заорал:

–Молчать! Прекратить пение!

Однако Тимофей бесстрашно продолжал петь:

–Слабых хранителю

Всех утешителю

Все ниспошли!

Перводержавную

Русь Православную

Боже, Царя, Царя храни!

Щеглов выстрелил из маузера в воздух. Тимофей прекратил пение.

–Увести их в сарай и запереть!– приказал Щеглов.

Николя и Тимофей снова оказались в сарае, их оставили там со связанными руками.

–Ну, что теперь будем делать, ваше благородие?– тихо спросил Тимофей после длительного молчания.

Николя призадумался, ответил, вздыхая:

–То только бог ведает…

–Бог? Почему же он терпит издевательства этих красных?

Николя предположил:

–Он слишком терпелив, наш бог… Слишком…

–Но почему так терпелив?!

–Он смотрит сверху на нас, а мы деремся, воюем… Как тут с нами быть? Вот ты спрашивал, что нас ждет? Ждет, как полагаю, смерть…

При слове «смерть» Тимофей шумно вздрогнул, печально сказав:

–Даже перекреститься нельзя – руки, гады, связали…

–Терпи, Тимофей.

–Да,– согласился фельдфебель,– Иисус терпел и нам велел.

А Николя продолжал:

–Если мы выберемся, снова нас ждет бой, кровь… Или бег за рубеж…

–Ой, не хочется за рубеж,– признался Тимофей.

–И мне не хочется…Или остаться здесь и жить вместе с дураками и ворами, которые

с радостью захватят чужое добро! Словом, перспектива вовсе не блестящая!

–Святые ваши слова, ваше благородие!

–Apres tout жизнь пока продолжается… Пока, sacre nom, мы живы.

–Пока.

–Да, qui… Mon dieu, смилуйся над нами! Над моей женушкой Настенькой! Как она

там? Что ее ждет?

Тимофей снова вздохнул, пытаясь обнадежить капитана:

–Ваше благородие, успокойтесь!.. Все в руках божьих!

Николя кивнул:

–La balance y est.

Глава 10

Работа, прописка, чувство глубокого удовлетворения и газета «Правда».

–Может, ты устроишься на работу?– спросил Вася Антона.

Антон вскинул брови от удивления, покосившись на друга:

–56-

–Ты чего, метр с кепкой, обалдел?

–Ах, я – метр с кепкой? А ты кто? Коммунообалдуй?– разозлился Вася.

Антон развернулся и, не говоря ни слова, ударил кулаком по Васиному лицу.

–Что ты творишь, Антон?– вскричал Андрей.

–Пусть в следующий раз думает, о чем говорит,– отрезал Антон, идя вперед и не оборачиваясь.

–Но ты посмотри, у Васи кровь идет из носа.

–Ничего, пройдет.

Вася вытирал платком кровь из носа, Андрей стоял с ним рядом. Антон сделал машинально несколько шагов, потом остановился, но не оборачивался. Когда Вася

с Андреем пошли вперед, он подошел к Васе и тихо попросил прощения.

–Ну? Сна…сначала в…в… врезал, а по…потом из…извиняешься?– уныло произнес

Вася, заикаясь и держа платок возле носа.

–Ладно тебе, извини…-дружелюбно и тихо промямлил Антон, стараясь не смотреть

на Васю.

Андрей покачал головой:

–Наш Антоша в своем репертуаре! Сначала врезал от души, потом извиняется.

–Он так всегда… Из-за него мы скитаемся,– заметил Вася.

–Из-за меня?

–Ладно тебе, Антон!– остановил друга Андрей.– Чего делать будем?

–А ходить,– не нашел ничего лучшего Антон.

–И где нам ходить?

Антон пожал плечами.

–Между прочим, Вася внес дельное предложение.

–Да? Мне устроиться на работу?

–Вот именно.

–И кем?

–Кем попало! Лишь бы устроиться!– неожиданно взорвался Вася, перестав заикаться.

–Ты! Опять захотел в нос?– рассердился Антон.

–Хоть дворником!– смело сказал Вася, тем не менее отходя от Антона на два шага.

–Чего?..

–Антон, чего ты сердишься?– спросил Андрей.– Кушать хочешь?

–Кушать хочу, но кем тут устроиться? И возьмут ли?– сомневался Антон, поглядывая

на друзей.

–Возьмут! Именно тебя и возьмут,– убеждал друга Андрей.– Ведь у тебя прописка есть, живешь ты на улице Ленина, которая есть в городе. А наших улиц пока нет, их не построили еще. Понял?

–Ну…– тупо ответил Антон, не двигаясь.

–Ой, какой он тупой!– взвыл Вася.

Антон снова поднял кулак, подходя к Васе:

–Захотел снова в нос?

Андрей встал между друзьями.

–Стоп, хватит злиться,– попросил Андрей.– Антон, отойди.

Антон вздохнул и отошел на шаг назад.

–Антон, ведь Вася внес дельное предложение. Иди устраиваться на завод.

–Какой завод?

–А любой, какой тебе попадется,– ответил Андрей.

–А кем?

–Кем, кем… Рабочим, инженером, дворником.… Иди!

Антон раздумывал, а друзья стояли рядом, ожидая его решения.

–Ладно, согласен,– сказал Антон,– только, где этот завод?

–57-

–Найдем,– пообещал Андрей, оглядываясь по сторонам.

Друзья прошли две улицы, спросили у нескольких прохожих адрес ближайшего

завода. Но пока натыкались лишь на многочисленные очереди. Очереди друзья видели возле каждого магазина, причем, они видели только длинный хвост очереди, а не саму очередь. Подойдя из любопытства к одной очереди возле хозяйственного магазина, Андрей полюбопытствовал:

–Скажите, за чем стоите?

Старушка в белом чепчике неправильно поняла его вопрос и запричитала:

–Как это зачем? Потому, что нет у меня туалетной бумаги, потому и стою.

А стоящий рядом толстый мужчина с авоськой обозлился, неприязненно глядя

на друзей:

–Ходят тут! Спрашивают! Стоит мы за туалетной бумагой.

–Дают туалетную бумагу!– радостно сообщила старушка в белом чепчике.– Впервые

за последние десять лет!

–Дают или продают?– захотел уточнить Андрей.

Вася позабыл, что в старые давно уж забытые им времена туалетная бумага была большим дефицитом, люди использовали за неимением ее газету «Правда», и удивился:

–Чего? Туалетная бумага стала дефицитной?

Ему никто не ответил из очереди, лишь толстый мужчина с авоськой зло поглядел

на него с головы до ног.

Андрей усмехнулся:

–Вась, ты забыл старый анекдот? Один уезжает из СССР, его спрашивают, а почему собственно. А он отвечает, почти плача: « Праздники надоели». «Праздники?» «Да!

Достал ты колбасу– праздник, достал ты туалетную бумагу – снова праздник!».

Андрей слишком громко говорил, так что его услышали не только Антон и Вася,

но и люди, стоящие в очереди.

Старушка в белом чепчике испуганно посмотрела на друзей:

–Ой, а вы иностранцы?

–Отнюдь,– ответил Андрей,– мы местные. Только из будущего.