Текст книги "Ностальгия"

–Как это понимать?

–А как хотите, так и понимайте. Мы здесь раньше жили.

–В нашем Ижорске вы жили?

–Именно так,– подтвердил Вася.

–А теперь, где живете?– с интересом спросил толстый мужчина с авоськой.

–И теперь здесь живем… Но мы из будущего,– объяснил Андрей.

–Понятно,– как-то странно посмотрел на друзей толстый мужчина с авоськой,

поспешно отходя от них.

Он наклонился к старушке в белом чепчике и быстро прошептал ей на ухо:

–Они сумасшедшие… Чего болтают…

–Думаете?– так же шепотом ответила старушка.

–Очевидно, психи… Здесь уже жили… А не понимают, что достать нам туалетную

бумагу очень сложно…

–Да, вы правы,– кивнула старушка, испуганно глядя на друзей.– Помню десять лет

назад ее покупала, потом она исчезла из продажи…Надо бы сообщить об этих психах!

–Уж будьте спокойны,– заверил ее толстый мужчина,– сейчас сообщу. Телефон рядом.

С этими словами он поспешно отошел от очереди, нашел телефонную будку и стал звонить по телефону.

А друзья отправились искать завод. Андрей не удержался и спросил Васю,

иронически поглядывая на хмурого Антона:

–Слышь, Вась, не заметил ты лозунг возле магазинной вывески?

–Нет.

–58-

–А я прочитал, но слова лозунга нужно понять, цитирую очень медленно.

–Ну, говори!

–«Да здравствует советский народ – вечный строитель коммунизма!».

Вася понял и грустно усмехнулся. Один Антон не понял и спросил:

–А чего вам такой хороший лозунг не понравился?

–Объяснить? Ты вроде той тетки, которая не понимает анекдот, когда ей закончили

его рассказывать, и просит пересказать его заново.

Антон лишь поморщился, остановившись:

–Ну, ответь по существу.

–Ладно, по существу… Вечный строитель коммунизма! Вечный! То есть никогда не построят, в чем сами признаются.

После короткой паузы, во время которой Антон пытался вникнуть в слова Андрея, Антон покраснел от злости и прикрикнул на друга:

–Ладно, ты, очень насмешливый и очень умненький! Хватит смеяться над хорошими лозунгами!

–Ты, значит, не понял?– удивился Вася.

–Нет, я понял, но что плохого в строительстве нового общества?

–В вечном строительстве,– добавил, посмеиваясь. Андрей.

–В вечном!– вторил Андрею Вася, посмеиваясь.

Однако Антон махнул рукой и пошел по улице, не оглядываясь на друзей.

Наконец, через полчаса друзья нашли здание машиностроительного завода.

Андрей похлопал по плечу Антона, приговаривая:

–Ну, иди. Ждем тебя на улице.

А Вася прибавил:

–Ну, ни пуха!

Антон вошел на территорию завода, увидел несколько скучающих рабочих. Они

курили, поплевывая на землю.

–Ребята, у вас перекур?– спросил рабочих Антон.

Они засмеялись, а один постарше ответил Антону:

–Слушай, у нас целый день перекур.

–Скажите, а можно устроиться работать на завод?– спросил их Антон.

–Смотря кем, смотря, кто,– как-то неопределенно ответил один из рабочих.

–То есть, как это…

–И смотря, кто за тебя похлопочет,– добавил, усмехаясь, другой рабочий.

–Ладно, а как условия здесь?

–Трудно, но выносим,– ответил один рабочий, посмеиваясь.

–Чего выносите?– не понял Антон.

–А всё!– ответил тот же рабочий под смех своих товарищей.

Антон легко нашел отдел кадров завода.

В маленькой комнатке за столом у окна сидела пожилая важная дама в очках,

которая что-то быстро печатала на пишущей машинке. На стене висели большие часы,

но стрелки часов почему-то стояли и не двигались. Рядом с часами висел большой

портрет Брежнева.

Увидев входящего Антона, она строго спросила его:

–Что вы хотите, товарищ?

Антон широко улыбнулся, услышав обращение «товарищ» и ответил:

–Я хочу работать на заводе.

–Да? А вы кто?

–Антон. Инженер.

Пожилая дама пожала плечами и снисходительно произнесла:

–Вы думаете, что наш завод нуждается в инженерах?

–59-

–Нет, но мне надо…

–Всем что-то надо, товарищ!– перебила Антона пожилая дама.

– А вы начальник отдела кадров?

–Нет, начальник болен. Но я здесь тоже работаю. Меня зовут Антонина Федоровна.

–Хорошо, Антонина Федоровна, мне надо устроиться на завод.

Антонина Федоровна перестала смотреть на Антона и стала снова печатать на машинке.

–Вы мне не ответили мне!

Антонина Федоровна продолжала печатать на машинке, коротко ответив:

–Вакансий у нас нет. Инженеры есть.

–А рабочие нужны?– с надеждой в голосе спросил Антон.

Антонина Федоровна перестала печатать и посмотрела внимательно на Антона.

–А вы хотите работать рабочим?– спросила она.

–Да.

–Документы.

Антон протянул ей свой паспорт.

–А где трудовая книжка?

–Ой, я ее не принес.

Минуты три Антонина Федоровна внимательно просмотрела все страницы паспорта, после чего отдала Антону.

–Чего-то ваш паспорт не такой, – сухо произнесла она.

–Как это?

–Не такой, как у всех.

–В чем же его отличие?– спросил Антон.

–Гм, товарищ, вы откуда к нам заехали?– пристально глядя на Антона, официальным

тоном спросила Антонина Федоровна.

–Да я здесь родился в Ижорске, да я…

–Не продолжайте! Таким у нас не место.

–Скажите, в чем дело?

Антонина Федоровна снова начала печатать.

–Вы не можете ответить мне?

Через минуты три она, наконец, оторвала голову от машинки и строгим голосом произнесла:

–Считаю, что ваш паспорт фальшивый. У вас неправильно написано название страны,

в которой живете.

–Как, я…

–Вы живете в СССР, а у вас написано: «Россия».

Антон воскликнул:

–Но ведь в самом деле так и есть!

–Да неужели? Слушайте, товарищ, как вас там!… Даю минуты три, чтобы вышли

из моего кабинета.

Зазвонил телефон. Антонина Федоровна взяла трубку:

–Слушаю, отдел кадров!.. Да… Кто вы? Прописаны в Ижорске? Нет? Как же тогда

хотите работать на заводе? Нет прописки, нет и работы. Да!

Антонина Федоровна дала отбой, стала снова печатать, не глядя на обескураженного Антона. Он стоял в нерешительности, не зная, что делать.

–Но я не знаю, что мне делать… Я хочу работать и…

–Нужны документы! Прописка!

–У меня есть прописка в Ижорске, я…

Вновь зазвонил телефон.

–Слушаю, отдел кадров!– Антона Федоровна взяла трубку.– Но вы только что мне

-60-

звонили! И что хотите?… Я же объяснила вам: нет прописки, нет работы. Есть

прописка, тогда есть и работа. Что?! Какое такое крепостное право? Да я сейчас в милицию позвоню, что вы тут хулиганите! Безобразие!

Она сильно ударила трубкой на рычаг. Минуту посидела без движения, не смотря

на притихшего Антона, потом включила радио на столе.

Послышался очень бодрый и приторно– слащавый мужской голос из радиоприемника:

«Советские люди с чувством глубокого удовлетворения приняли последние постановления Коммунистической партии и правительства Советского Союза. Советские люди все, как один, протестуют против агрессивной милитаристской политики Соединенных Штатов и Израиля. Центральный Комитет нашей партии и лично товарищ Леонид Ильич Брежнев выражают уверенность, что люди доброй воли, все, как один, в едином порыве солидарны с борющимся народом братской Палестины!»

Антон напомнил о себе:

–А я здесь… еще не ушел…

–Напрасно,– не поднимая головы, произнесла Антонина Федоровна,– вам следовало

бы выйти, товарищ.

–Неужели?

–Разумеется. Прописка вроде есть, а паспорт не тот, товарищ.

–Как это не тот?

–Товарищ, выйдите!– потребовала Антонина Федоровна.

Тут Антона осенило:

–Постойте, если вы меня называете товарищем, то помогите мне по-товарищески!

Антонина Федоровна, наконец, посмотрела на унылое лицо Антона и сухо

произнесла, чеканя каждое слово:

–Товарищ– это наше обращение в Советском Союзе! Но это не значит, что я должна помогать всяким без документов.

–Да у меня есть доку…

–Товарищ, выйдите!– Антонина Федоровна перестала смотреть на Антона,

уткнувшись в свои бумаги на столе.

–Я местный, я…

–Товарищ, хотите, чтобы вас вывела милиция?

–Нет, но я хочу есть…

–Есть все хотят. Но надо и работать! Кто не работает, тот и не ест!

–Вот поэтому я хочу работать.

Вновь послышался приторно– слащавый мужской голос из радиоприемника:

«Советские люди уверены в завтрашнем дне, имеют стабильную работу, право на

жилье. Они также имеют право в соответствии с нашей Конституцией на жизнь, учебу.

Советские люди все, как один, осуждают происки международной капиталистической системы, направленные против них, осуждают лживые и безответственные заявления жалкой горстки диссидентов, заявляющих, что, дескать, в нашей свободной стране Советов нет подлинной свободы! Позор таким отщепенцам!»

–Я хочу есть, я…

–Товарищ, все хотят есть!

–Я хочу работать, я…

–Товарищ, все хотят работать! Попрошу мне не мешать и быстро выйти!

–Я согласен даже на работу дворником!– выкрикнул Антон, уставившись на строгое

лицо Антонина Федоровны.

«Советские люди с чувством глубокого удовлетворения одобряют появление в

широком ассортименты товаров широкого профиля, товаров легкой промышленности. Сейчас настало время подумать о человеке и его нуждах…»– снова раздался слащавый радостный голос из радиоприемника.

–61-

–Помогите мне, пожалуйста!– взмолился Антон.– Ведь я коммунист!

Антонина Федоровна с удивлением подняла голову, уставилась на Антона:

–Товарищ коммунист, если вы в самом деле коммунист!

–В самом деле!– подтвердил Антон, краснея от волнения.

–Так, слушайте! Вы мне мешаете работать!– отчитала его Антонина Федоровна.– Мне наплевать на ваше желание есть! Подите отсюда вон! И так коммунисты себя не ведут!-

После этой грозной тирады Антонина Федоровна снова уткнулась в свои бумаги, не смотря на просителя.

А приторно– слащавый мужской голос из радиоприемника продолжал:

«Советские люди довольны своей судьбой, стабильной работой, уверенно смотрят в завтрашний день! Они всегда единогласно и безоговорочно одобряют внешнюю и внутреннюю политику ЦК КПСС и советского правительства, направленную на мир во всем мире и дружбу народов всего мира! Советские люди гордятся своей родиной и счастливы жить в ней! Советские люди всегда уверены, что их нужды и чаяния всегда

услышат партия и правительство, не оставит никого без внимания».

–Антонина Федоровна, пожалуйста, выслушайте меня…– тихо попросил Антон,

сознавая, что его больше никто слушать не станет.

–Мне вызвать милицию?– строго спросила Антонина Федоровна, не поднимая головы.

–Нет! Я жил здесь, но я из будущего… я случайно сюда попал…

Антонина Федоровна перестала печатать, подняла голову и с интересом стала

смотреть на покрасневшего Антона, который стоял перед ней. Через минуту раздумья

она, наконец, сообщила свое мнение просящему ее помощи:

–М-да!… Товарищ, а вы, значит, сбежали.

–Откуда я…

–Сбежали из сумасшедшего дома!

–Да как вы смее..

–Смею, товарищ кто-то там откуда!– закричала Антонина Федоровна.– А ну вон! Вон!

Антон отступил на шаг от стола, напоследок решив сказать, показывая на настенные

часы:

–Что-то у вас часики стали.

–Что-о?!

–Часы, говорю, неспроста остановились. Не ходят…

–А какое ваше… Вон!!

Антон махнул рукой, не став слушать больше крики взбешенной строгой дамы

из отдела кадров и вышел.

Друзья все поняли, увидев грустное лицо Антона. Он ничего им не рассказал,

стоя рядом с ними, опустив голову, минуту они помолчали. Потом Андрей

предложил:

–Ну, пойдем отсюда.

Тогда Антон коротко рассказал им все, что происходило в отделе кадров. Вася с Андреем сочувственно вздыхали, старались не перебивать его. Выслушав Антона, Андрей высказал мнение:

–Думаю, никуда мы здесь не устроимся.

–Из-за паспортов?

–Верно… Из-за них самых. Куда ни сунься, дайте паспорт, все интересуются пропиской

Ох, уж эта крепостная система прописки, что-то вроде современного крепостного права!

. Правда, сейчас у нас прописка заменена стыдливым словечком «регистрация», но сути это ведь не меняет. По сути почти всё осталось, как и было. Нет, лишь в некоторых коммерческих организациях принимают на работу, не спрашивая о прописке или регистрации.

–Я попытался ей объяснить…

–62-

–К чему?– возразил Антону Андрей.– И ты же проситель, а она чиновник.

–Какой она чиновник? Мелкая сошка.

–Разумеется, мелкая, но всякая мелкая сошка мечтает занять начальственное кресло.

Не надо было с ней спорить. Не поймет…

Антон воскликнул:

–Я пытался ее вразумить!

–К чему? К чему показывать зубы, если ими стучишь от страха?

–Чего?– возмутился Антон.– Я вовсе не боялся! Я сказал, что я коммунист!

Андрей захохотал:

–И тебе это помогло?

–Нет…– уныло ответил Антон.

–Ладно, хватит… Пошли отсюда!

Друзья медленно поплелись по улице. По пути им попался газетный киоск, возле

него тоже стояла очередь.

–Опять очередь,– почти простонал Вася.

–Отвык, значит, ты от них, как и я,– заключил Андрей, подходя к киоску.

Большинство стоящих в очереди покупали газету «Правда», кое-кто также покупал газету «Труд». Андрей решил встать в очередь. Вася и Антон стояли рядом. Через

минуты две Вася спохватился и прошептал Андрею в ухо:

–Слышь, чего стоишь? У тебя ведь деньги не старые.

–Ой, а я забыл,– сказал Андрей и вышел из очереди.

–Товарищ, вы не стоите?– спросили Андрея стоящие сзади него в очереди.

–Нет.

Постояв еще минуты три, Андрей попросил газету «Правда» у одного покупателя, прочитал вслух ряд заголовков на первой полосе газеты, посмеиваясь и приговаривая:

–Окно в Европу легко можно закрыть газетой «Правда».

Однако покупатель газеты «Правда» не понял иронию Андрея и недовольно

спросил его:

–Чего вы тут смеетесь? Нечего над нашей газетой смеяться!

–Да, я смеюсь,– отозвался Андрей, отрываясь от газеты и отдавая ее покупателю.-

Уж давно таких газеток не читаю. Да и вам не советую.

Послышали возгласы из очереди:

–А вы какие газеты читаете?

–Что же нам читать?

Андрей усмехнулся:

–Раньше газету «Правда» читал между строк. С чувством глубокого удовлетворения.

–Это почему?

–Желал найти правду хоть между строк! А сейчас я эту газету не читаю. Сейчас

читаю другие, например, «Новую газету».

Из очереди одна старушка выкрикнула, услышав разговор Андрея с

покупателем газеты:

–Наверное, он читает американские газеты! И слушает «Голос Америки»!

–Иногда слушаю,– кивнул Андрей,– и «Голос Америки», и «Би-би-си», и «Свободу».

–Он шпион!– строго произнес другой покупатель, лет тридцати, лысый, одетый в

черный костюм, белую сорочку и черный галстук.

–Никакой я не шпион,– ответил Андрей, после чего друзья потащили его в сторону от газетного киоска.

Вася возмущенно тряс руками и удивлялся:

–Ты чего, Андрей, спятил?

–Вроде нет.

–Нет, ты забыл, значит, где находишься? Сейчас кто-то из них вызовет КГБ и нас

–63-

посадят!

Андрей усмехнулся и пошел вслед за друзьями.

Человек в черном костюме отошел от очереди, не купив газету, и пошел следом

за друзьями. Вася приметил его и тихо сказал:

–Глядите, за нами наблюдают…

Андрей чуть обернулся и увидел того в черном костюме. Ему показалось, что преследователь очень похож на Зверева, который командовал своими людьми в черных масках: те же злые круглые глазки, то же хищное выражение лица. Только этот лысый,

а у Зверева были волосы.

–Ладно, будем делать вид, что не замечаем его,– решил Андрей.

–Ребята,– высказался Антон,– вам всё мерещится.

–Увидим потом, -добавил Андрей,– мерещится или нет… Идем.

И друзья пошли по улице, тихо разговаривая друг с другом. Человек в черном

костюме неотступно следовал за ними.

Пройдя квартал, друзья наткнулись на лежащего человека возле винного магазина.

Он показался знакомым друзьям.

–Глянь, Вася,– показал на лежащего Андрей,– кажется, это тот пьяница, которого мы видели возле гостиницы.

Андрей оказался прав: именно этот пьяница лежал на боку, с пустой бутылкой водки; его физкультурные штаны были залиты грязью. Пьяница заметил друзей и обратился к ним, пытаясь захватить их за брюки:

–Постойте, люди! А не сообразить ли нам на троих?

Вася попытался отойти от пьяницы, толкая его.

–Ой, избивают рабочий класс!– визгливо выкрикнул пьяница, грозя друзьям кулаком.– Брезговать людями не нужно!

Антон не выдержал:

–Слышь ты, пьянь, а не рабочий класс! Рабочие сейчас работают, а не валяются на

улицах!

Но пьяница невозмутимо посмотрел на Антона, икнул и снова визгливо выкрикнул:

–Мне жить противно! Ой, когда надежды нет, так противно! Пить и забыться! Где моя надежда жизни?! У меня нет никаких в жизни надежд, окромя водки! Хвост селедки

да рюмка водки!

Андрей не удержался от комментария, глядя иронически на Антона:

–Ну, как тебе такая распрекрасная коммунистическая жизнь?

Антон промолчал и пошел побыстрее, чтобы не идти вровень с Андреем.

А пьяница продолжал кричать друзьям вслед:

– Идиоты со Знаком Качества! Женщина– друг человека! Товарищи и лично этот…

как его… и лично товарищ наш Брежнёв не брезгуют людями и водкой!

Друзья зашли за угол улицы, но здесь на них чуть не навалился другой пьяница лет сорока с открытой бутылкой водки в руках. Увидев их, пьяница расплылся в широкой улыбке, начав обнимать друзей и пытаться их расцеловать. Андрей мягко отвел его

в сторону, но пьяница обиделся и загремел басом на всю улицу, привлекая внимание прохожих:

–Ой, люди! Бьют меня, а я с ними на троих хотел сообразить!

–Иди отсюда, пьянь,– брезгливо поморщился Антон.– Работать надо!

Но пьяница не унимался и кричал вслед быстро идущим друзьям:

–А я работаю! Каждый день! И шиш моржовый получаю! Даже на гроб денег нет!

Через минут пять Андрей остановился и внимательно посмотрел на хмурого

Антона:

–Ничего нам сказать не хочешь?

Антон тоже остановился и спросил в свою очередь:

–64-

–А чего мне говорить? Что здесь много пьяных?

Вася кивнул:

–А ведь иногда ты соображаешь, что к чему.

–Чего, метр с кепкой?– разозлился Антон, поднимая кулак.

–Стоп!– Андрей встал между ними, пытаясь предотвратить конфликт.

–Андрей, ты ведь знаешь Антона не первый год!… Чего же с ним спорить?-

удивился Вася.– Все равно ничего не поймет.

Андрей махнул рукой и пошел по улице, за ним шли его друзья. В молчании

прошли они две улицы. Увидев большое четырехэтажное здание из серого кирпича, друзья остановились. На крыше здания развевался красный флаг. Сбоку они увидели лозунг с надписью: « Кто не работает, тот у нас не ест!»

Прочитав очередной городской лозунг, Андрей не выдержал и громко засмеялся, привлекая внимание друзей к лозунгу.

–Что такое?– не понял Вася.

–Очевидно, сотрудники этого замечательного учреждения хорошо кушают,– ехидно заметил Андрей.

–Думаешь?– спросил без всякого интереса Антон.– А чего это такое?

–Догадываюсь,– ответил Андрей,– но подойдем поближе и прочтем табличку на входе.

Так они и сделали, а когда подошли ко входу, прочли надпись: « Ижорский

городской комитет Коммунистической партии».

–М-да,– глубокомысленно усмехнулся Андрей,– точно, они здесь хорошо кушают.

–Хватит тебе, Андрей, потешаться над нашим городом!– возмутился Антон, хмурясь и отходя на шаг.

–Чего опять вскипел?– удивился Вася.

–Непонятно? Хватит вам обоим смеяться над лозунгами, над…

–Ясно!– уже без усмешки ответил Андрей.– Что ты предлагаешь нам делать, как нам поступить в нашей абсурдной ситуации?

–Не знаю…– промямлил Антон, но неожиданно воскликнул, улыбаясь:

–Нет, знаю!

–Так, знаешь или нет?

–Да! Знаю! Горком нам поможет!– убежденно сказал Антон.– Зуб даю!

После короткой паузы Андрей рассердился:

–Ты мечтатель, черт! Надоел со своими фантазиями!

–Нет, он псих,– заключил Вася, на всякий случай отходя от Антона, потом ворчливо добавляя: – Партия нам поможет… Да, как же!

Антон не среагировал на реплики друзей и спокойно ответил Андрею:

–Нет, я не мечтатель! Партия нам поможет.

–Да неужели?

–Пойдем, запишемся на прием к первому секретарю горкома, ему всё объясним и…

–И он, любезный коммунистический твой, быстренько нас перенесет в наше время?

–Ну, зачем так ехидно говорить?– повысив голос, спросил Антон.– Зачем постоянная ирония? Надо нам искать выход.

–Совершенно верно,– согласился с другом Андрей,– но его нет.

–Да,– поддакнул Вася,– первый секретарь нам не поможет.

–Тогда кто нам поможет?

Однако вопрос Антона повис в воздухе. Друзья молча стояли у входа в здание горкома.

–Идем!– решительно произнес Антон, открывая дверь в здание.

–Чего мы там забыли?

–Идем! Смелей!– уговаривал друзей Антон.

–Зачем? Над нами только посмеются,– сомневался Вася, стоя у двери.

Андрей краем глаза заметил, что человек в черном костюме стоял неподалеку от

–65-

них.

–Ладно, зайдем, только чтобы скрыться вот от того преследователя,– твердо сказал

Андрей и с этими словами пошел за Антоном. Вася, вздыхая, поплелся за друзьями.

Глава 11-

Когда собственная голова мешает.

Первый секретарь горкома Сусликов Федор Ильич сидел в удобном мягком кресле и курил в одиночестве. Близился час обеда, а посему Сусликов блаженно улыбался, предвкушая час застолья и отдыха от нудной надоевшей ему работы, нескончаемых

бумаг и телефонных переговоров.

Ему недавно исполнилось пятьдесят три года. То был низкого роста, толстый человек

со светлыми волосами, зачесанными назад, покрасневшим лицом, одетый в синий костюм, белую сорочку, синий галстук. Сусликов всю жизнь прожил в Ижорске, окончил школу, педагогический институт. После работы в комитете комсомола его направили на партийную работу. Стандартная советская карьера складывалась весьма удачно для него: комсомол, институт, работа в горкоме сначала на низких должностях, потом долгожданное счастливое назначение на пост первого секретаря горкома. Поработав

год в горкоме, Сусликов понял, куда надо писать, куда сигнализировать о

неэффективной работе прежнего первого секретаря горкома партии; он стал писать анонимки в Москву, доносы, на которые Москва реагировала очень бурно: после анонимок приезжали комиссии, проверяли всю деятельность горкома, финансовую отчетность, все расходы партаппарата. Дождавшись повышения и став вторым

секретарем горкома, Сусликов уже, не стесняясь, во всеуслышание везде говорил,

что надо менять руководство горкома, что старый первый секретарь горкома партии

не в силах справляться со своей работой и нужны молодые кадры, хотя сам Сусликов

был моложе первого секретаря всего на пять лет. В итоге первого секретаря через

полгода отправили на пенсию, а Сусликова назначили на место первого секретаря горкома.

Признаться, мой дорогой читатель, Сусликов очень не любил работать (еще во

времена своего студенчества он еле сдавал экзамены с первого раза, дважды оставаясь

на второй год), не любил читать разные документы, которые должен быть читать по долгу службы, тянул с ответами на письма и работал очень медленно, постоянно поглядывая на часы. Разные документы и настойчивые назойливые посетители мешали ему, даже раздражали – ведь так приятно посидеть одному в уютном и просторном кабинете, включить телевизор, покушать, выпить пиво, а тут нужно отвлекаться на

этих посетителей! Он не любил работать, он только любил руководить! Сусликов с молодых лет понял, что ему нужно: занять номенклатурную должность в городе или

даже районе, чтобы не думать и не работать, а только всеми руководить.

Читатель мой, может, удивится, когда прочитает о том, что даже собственная голова Сусликова очень мешала ему. Да-да, мой дорогой читатель, именно голова нашего первого секретаря горкома мешала ему, давила на плечи, вызывая повышенную

усталость. И иногда во время пребывания в одиночестве он снимал эту голову, кладя

на стол напротив себя, и беседовал с ней. Так он развлекался, оставаясь один в

кабинете. Когда Сусликов сидел за столом без головы, он чувствовал себя более

бодрым и помолодевшим. Именно в такие минуты ему не нужно было думать о

чем-либо, размышлять о судьбах города и района, звонить куда-то или что-то писать.

К чему? Ведь голова лишь мешала нашему первому секретарю. И вот сегодня, находясь

в одиночестве, Сусликов снял голову и положил перед собой.

–Ну, что?– спросил он голову, посмеиваясь и тыча ей пальцем в нос.– Надоела ты

мне. Полежи пока.

–66-

Но голова не стала молчать и ответила:

–А как же вам жить без меня? Нельзя!

–Если очень хочется, всё можно!– строго ответил Сусликов.– Особенно мне, первому секретарю горкома партии!

–Прав тот, у кого больше прав,– не то утвердительно, не то вопросительно сказала

голова.

Сусликов поморщился:

–Помолчала бы, послушала, чего тебе умный человек скажет.

–А вы в самом деле умный?– усомнилась голова.

Сусликов не выдержал и дал затрещину своей же голове, после чего продолжал говорить строгим тоном, не терпящим никаких возражений в свой адрес:

–Слушай, голова тупая! Я умный начальник, очень умный. Я смог добиться поста

первого секретаря горкома. На такие должности тупых не назначают!

–Видно, ошибочка вышла,– вздохнула голова.

После второй затрещины голове Сусликов продолжал:

–Вот я умный, а ты глупая!

–Ой, неужто вы умный?– с сомнением в голосе спросила голова.– У нас, кажется, нет умных начальников.

–Чего?!.. Посидишь тут без меня. Захочу, надену тебя, а захочу – нет.

–Неужто без меня хотите остаток жизни прожить?

–Это ты чего про остаток сказала?– насупился Сусликов.– Намекаешь, что стар я?

–Правильно.

–Нет уж, не стар… Более старые на самом верху сидят и ничего. Правят, законы

издают, разные там бумажки подписывают.

–Геронтократия!– изрекла с важным видом голова.

–Чего ты сказала, дура моя?

–Да, дура, ваша дура, стало быть…– голова осеклась, видя поднимающийся кулак Сусликова.

–Ну-ну, продолжай!

–А не хочется,– вздохнула голова.

–Тогда скажи, чего тебе хочется.

–Вас не видеть.

–Именно в этом пункте стороны нашли обоюдное согласие,– важно заключил

Сусликов и потянулся.– Э-эх, хорошо, когда тебе никто не мешает!

Однако радовался Сусликов напрасно: в дверь постучали, потом она раскрылась.

Вошла молодая секретарша Сусликова, смазливая девушка в короткой мини-юбке.

Увидев начальника без головы, она закричала, роняя документы на пол:

–Ой! Что это такое?!

–Не ори,– спокойно ответил ей Сусликов.– Дверь прикрой.

Но секретарша застыла на месте с вытаращенными глазами.

–Черт, Лена, дверь прикрой!– приказал Сусликов секретарше.

Наконец, Лена закрыла дверь.

–Чего тебе надо?

–А-а… Я.. это…

–Ты можешь когда-нибудь членораздельно что-то ответить?

–А-а… Да, а.-а… А почему вы без головы сидите?– вместо ответа на вопрос задала

вопрос Лена:

–А тебе какое дело!– грубо ответил Сусликов.

–Но почему без головы?

–Почему, почему… А надоела она мне!

–Кто… кто надоела?

–67-

–А голова мне надоела.

–И чего теперь будет?

–Ничего плохого не будет,– уверенно ответил ей Сусликов.– Будем работать и жить.

–А-а… без головы?

–Черт, ну, тебе какое дело до моей головы?– рассердился Сусликов.

–У нас все начальники безголовые,– ехидно заметила голова.

–Что?– Лена испуганно показала на голову.

–Чего ты испугалась?– спросил Сусликов.

–А-а… она… а-а… еще и разговаривает?

Однако Сусликов к удивлению секретарши спокойно ответил ей:

–Ну и разговаривает, что в том плохого или удивительного?

–Но…

–Раз голова, то должна ведь она разговаривать, не век ей молчать! И какое тебе дело

до моей головы?– обозлился Сусликов.

–Как какое… Я… У вас в приемной сидят люди. Что я скажу?– пролепетала Лена.

–А ничего им не говори. Да, ничего им о моей голове не говори.

–Хорошо. А-а… а как принимать их будете?

–Пока не буду. Я занят.

–Заняты? Чем?

–Своей головой.

–Зачем?– тупо спросила Лена, продолжая оставаться в шоке от увиденного.

–Хочу… Вернее, я отдыхаю от своей головы.

–А-а… зачем?– удивленно спросила Лена.

–Устал… Могу я отдохнуть от головы или нет?

После короткой паузы Лена спросила:

–А потом будете принимать? Их в приемной…

–Буду! Но потом.

–А –а… А как принимать будете?– Лена продолжала задавать вопросы, не отводя удивленного взгляда от своего начальника.

–Только ты это… не смотри на меня, как на ненормального!– приказал Сусликов.-

Могу я отдохнуть от людей или нет?

Лена машинально кивнула:

–Можете… А-а… а когда отдохнете … это… без… этой головы…. или от этой

головы… тогда принимать будете?

–Сказал: буду! Чего еще надо?

–А-а… я…

–Ну, чего ты мямлишь?

–А-а… как принимать людей будете?

–Как, как… Обычно, как всегда!

–Как всегда?– усомнилась Лена.

–Слышь, ты давай конкретно меня спрашивай, чего тебе надобно! Надоела! У

меня может быть отдых или нет?– вскричал Сусликов, поглаживая свою голову.

–А-а… Может… А-а… как всегда, вы с головой вместе принимали.

–И сейчас тоже буду с головой.

–Честно?

–Слышь, дура, ты с кем о честности тут болтать изволила?– вскричал снова Сусликов, ударяя кулаком по столу.– Иди отсюда!

–А-а… Я…

–Ну, чего еще?

–Я… А-а… То есть как вы принимать будете? Как потом эту голову на место…

Сусликов сменил гнев на милость и улыбнулся:

–68-

–Так бы и сказала! Вот возьму, положу голову на место и потом буду народ

принимать.

–Положите на место?

–Да! Чего еще?

–А-а… а покажите…

–Тебе здесь театр? В смысле цирк?– обозлился Сусликов, потом громко выругался, вспомнив чью-то маму и папу, взял обеими руками голову и водрузил ее на место, где

ей полагалось всегда находиться.

А Лена изумленно посмотрела на Сусликова, подошла к столу и даже потрогала

голову начальника.

–Как сидит? Неплохо?– спросил Сусликов.

–А-а… неплохо… С головой вы лучше…– Лена ласково погладила Сусликова по голове.

–Естественно!– улыбнулся довольный Сусликов.– Чего тебе еще?

–А-а… Теперь ничего… А-а… вы всегда ее снимаете?

–Иногда. Когда устану.

–Тогда, Федор Ильич, когда устанете в следующий раз, мне говорите.

–Это зачем?

–А-а… Чтоб я не пугалась…

–Договорились. И любопытная же ты!

–Ой, но так я испугалась!

Лена, наконец, пришла в себя и вздохнула.

–Теперь можно посетителей к вам пускать?

–Нет. Рано еще. А почему ты ко мне вошла?

–Там сидят странные люди. Трое.

–Неужели? Очень они странные?– засмеялся Сусликов.

–Ну… Они говорят, что здешние, только из будущего… Просят вас им помочь…

–Чего ты несешь, Лена? Может, тебе собственная голова мешает?

Нет!– Лена моментально отошла от начальника, думая, что он может и ее голову

снять с плеч. – Им головы мешают.

Сусликов помолчал минуту, потом принял решение:

–Гони их в шею!

–Их не выгнать,– ответила почти плача Лена.

–А ты пыталась?

–Да… А-а… Они сказали, что если даже их резать будут, они не уйдут.

–Вызови милицию!

–Вызывала.

–Ну?

–У них обеденный перерыв.

–Черт знает, что творится в моем городе!– разозлился Сусликов.– Ну, просто не дают

мне отдохнуть! Просто столько дел, что не успеваю ими заниматься! У милиции обеденный перерыв, а у меня его нет, что ли?– Сказав эти слова, он посмотрел на

часы: в самом деле наступил час дня.

Сусликов минуты две помолчал, морща лоб.

Неожиданно для Лены он снял свою голову, положил на стол и задал голове вопрос:

–Ну, что скажешь, глупая ты моя?

Голова сразу ответила:

–А почему это я глупая? Это ты глупый.

Лена ахнула от удивления и села на пол.

Сусликов заметил удивление Лены и засмеялся, говоря своей голове:

–Вишь, даже моя секретарша удивлена твоим поведением.

Однако голова возразила Сусликову:

–69-

–Неправда ваша! Она удивлена безголовым начальником.

–А ну заткнись тут!– заорал Сусликов, ударяя кулаком по столу.

–Ну, кулак, думаю, более удобная часть тела для работы, чем голова.