Текст книги "Постсоветские реформы досудебного производства в свете германских процессуальных институтов"

Если абстрагироваться от отмеченных разногласий, можно заметить, что германское преддознание мало, чем отличается от знакомой нам доследственной проверки. Чтобы убедиться в справедливости этой аналогии, достаточно взглянуть на круг проблем, обсуждаемых в немецкой доктрине, при ознакомлении с которыми у российского читателя наверняка возникнет дежавю. Это и вопрос о целесообразности особой проверочной стадии[62]62
  Уже сегодня в некоторых работах преддознание именуется «стадией» (Stadium) или «самостоятельным разделом процесса» (selbständiger Verfahrensabschnitt). См.: Meyer-Gossner L., Cierniak J. Op. cit. S. 680; Jahnes I. Initiativermittlungen im Bereich der Organisierten Kriminalität. Frankfurt am Mein, 2010. S. 8.


[Закрыть], и спор о следственных действиях, допустимых на преддознании[63]63
  Hilger H. Op. cit. S. 13–14.


[Закрыть], и проблема защиты лиц, затронутых непроцессуальной проверкой[64]64
  Высказываются даже идеи о включении в УПК ФРГ норм, закрепляющих статус «предподозреваемого» (Vorverdächtiger) и «предобвиняемого» (Vorbeschuldigter). Forkert-Hosser S. Op. cit. S. 289–290.


[Закрыть], и многое другое.

Говоря о начале производства по делу в Германии, нельзя не вспомнить также о «предварительном дознании» (Vorfeldermittlungen). Несмотря на очевидное терминологическое сходство, эту разновидность полицейской деятельности не стоит смешивать с рассмотренным ранее преддознанием. Слово Vorermittlungen («преддознание»), по-видимому, возникло как калька с франц. pré-enquête[65]65
  Коротко об этом институте см.: Головко Л.В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М., 1995. С. 38–39.


[Закрыть], и приставка “vor-” («пред-») в нем семантически указывает на время, предшествующее собственно дознанию (Ermittlung). Что касается предварительного дознания (Vorfeldermittlungen), его название Г.-Г. Кюне связывает с тем, что обычно оно проводится в преддверии (“im Vorfeld”) не только официального расследования, но и самого расследуемого деяния[66]66
  Kühne H.-H. Op. cit. S. 246.


[Закрыть].

Главная особенность этого вида полицейской работы заключается в том, что для ее начала информация о конкретном преступлении не требуется. Достаточно даже криминалистических данных, свидетельствующих о вероятности обнаружения в будущем уголовно наказуемого деяния. Хрестоматийный пример предварительного дознания – это наблюдение за барами и ночными клубами с целью выявить сбыт наркотиков[67]67
  Gerson O.H. Das Recht auf Beschuldigung. Berlin, 2016. 116–117.


[Закрыть]. В случае «успеха» такое наблюдение может подготовить почву для последующего дознания или преддознания.

Следует подчеркнуть, что в доктрине эта деятельность рассматривается как сугубо непроцессуальная. Ее производство базируется не на УПК, а на различных полицейских актах и разрозненных законах федеральных земель, регламентирующих полномочия полиции[68]68
  Jahnes I. Op. cit. S. 15.


[Закрыть]. По сути, появление термина «предварительное дознание» – это попытка хотя бы на доктринальном уровне обособить тот вид полицейской работы, которому в России соответствует оперативно-розыскная деятельность, способная дать повод для возбуждения уголовного дела[69]69
  Любопытно, что в аннотации к монографии М. Арцта, посвященной процессуальному значению результатов предварительного дознания, суть последнего объясняется через упоминание «оперативных мероприятий, [проводимых] в преддверии формализованного расследования» (Artzt M. Die verfahrensrechtliche Bedeutung polizeilicher Vorfeldermittlungen. Peter Lang, 2000).


[Закрыть]. Поскольку такое обособление произошло совсем недавно, на данный момент ни в доктрине, ни в практике правоприменения нет единой позиции ни о законности, ни о допустимых методах предварительного дознания[70]70
  Weßlau E. Vor (feld) ermittlungen, Datentransfer und Beweisrecht // Datenübermittlungen und Vorfeldermittlungen. Heidelberg, 2003. S. 58–59.


[Закрыть].

Обобщив всё изложенное ранее, нетрудно заметить, что, несмотря на различные идеи, заложенные в законе, фактически вопрос о начале производства по делу в России и Германии решается почти одинаково. В таких обстоятельствах предложения отказаться от стадии возбуждения уголовного дела никак не могут подкрепляться ссылками на немецкий опыт. Особую курьезность подобной аргументации придает тот факт, что сегодня в германской доктрине всерьез обсуждается вопрос о возможности превращения преддознания в полноценную стадию уголовного процесса. По-видимому, опыт ФРГ лишь подтверждает, что попытки полного отказа от доследственных проверок в лучшем случае приводят к их «уходу в подполье», а в худшем – к деградации всего досудебного производства.

§ 4. Постсоветские реформы

В настоящее время упоминание о стадии возбуждения уголовного дела отсутствует в целом ряде постсоветских уголовно-процессуальных кодексов. Условно их можно разделить на две группы. К первой из них относятся те, в которых начало процессуальной деятельности связывается с регистрацией информации о преступлении. Таковы УПК Молдавии (2003), Украины (2012), Казахстана (2014) и Киргизии (2017). С определенными оговорками сюда же можно отнести УПК Литвы (2002) и Армении (2021). Вторая группа кодифицированных актов состоит из уголовно-процессуальных законов Эстонии (2003) и Грузии (2009), закрепляющих, что расследование начинается с производством первого следственного действия.

Опыт каждого из этих государств стоит рассмотреть подробнее. Но для начала необходимо сказать пару слов о Латвии, которую также нередко упоминают среди государств, отказавшихся от стадии возбуждения уголовного дела[71]71
  См., например: Середнев В.А. Стадия возбуждения уголовного дела: рудимент или необходимость? // Российское право: Образование. Практика. Наука. 2016. № 4. С. 20; Чекулаев Д.П. Стадия возбуждения уголовного дела: исключить нельзя оставить // Библиотека криминалиста. 2014. № 1. С. 194.


[Закрыть]. Латвийский УПК не связывает начало предварительного расследования ни с регистрацией сообщения о преступлении, ни с первыми следственными действиями. Этот момент строго формализован: согласно ст. 372 УПК, уголовное дело возбуждается вынесением специального постановления или же написанием развернутой резолюции. Принятие данного решения возможно лишь при наличии как повода, так и основания (п. 1 ч. 1 ст. 29). В случае необходимости допускается проведение предварительной проверки без использования средств и методов уголовного процесса (ч. 3 ст. 373). Если основание для начала расследования не обнаружится, то должно быть принято письменное решение об отказе в возбуждении уголовного дела (ч. 1 ст. 373). Как видно, для утверждений об упразднении спорной стадии нет ни малейших оснований.

Переходя к законодательству стран первой группы, для начала обратимся к УПК Молдавии. В ч. 1 ст. 279 Кодекса закреплено, что «процессуальные действия проводятся… после регистрации осведомления о преступлении». Аналогичное положение содержится в ч. 4 ст. 55 УПК, закрепляющей, что производство по уголовному преследованию[72]72
  Речь идет о деятельности, не обязательно имеющей персональную направленность. Термин «уголовное преследование» в молдавском законодательстве обычно обозначает то, что мы привыкли называть предварительным расследованием.


[Закрыть] может быть начато «одновременно с регистрацией сообщения [о преступлении]»[73]73
  В УПК Молдавии слова «осведомление» и «сообщение» (о преступлении) синонимичны.


[Закрыть]. При этом возможность отказа в регистрации законом не предусмотрена. Видимо, именно эти нормы позволяют отдельным исследователям включать Молдавию в число государств, полностью упразднивших стадию возбуждения уголовного дела[74]74
  См.: Кожокарь В.В. Возбуждение уголовного дела: вопросы теории и практики: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2016. С. 222–224.


[Закрыть]. Однако всё не так просто.

В той же ч. 4 ст. 55 молдавского УПК содержится важная оговорка, что начало уголовного преследования возможно лишь «при наличии признаков преступления». Ситуации, когда признаки преступления не очевидны, посвящена ст. 274 УПК. В ней установлено, что проверить их наличие можно в течение 30 дней посредством производства «констатирующих действий», круг которых строго ограничен законом. При этом уголовное преследование в любом случае не может быть начато автоматически. Для этого компетентное должностное лицо должно вынести официальное решение. Если же проведенная проверка не позволит установить «подозрение в совершении преступления»[75]75
  Здесь можно усмотреть интересную параллель с немецким правом. Как отмечалось ранее, в Германии возможность начать дознание также обусловлена наличием подозрения в совершении преступления (Tatverdacht).


[Закрыть], то выносится постановление «об отказе в начале уголовного преследования».

Следует согласиться, что в Молдавии провозглашаемый отказ от спорной стадии действительно оказался номинальным[76]76
  Курс уголовного процесса / Под ред. Л.В. Головко. М., 2021. С. 211 (автор главы – Л.В. Головко).


[Закрыть]. Более того, термин «возбуждение уголовного дела» несколько раз всё же встречается в новом молдавском УПК. Например, в ст. 28, посвященной началу легальности, закреплено, что компетентные должностные лица в установленных случаях обязаны возбуждать уголовные дела.

Попытка реформирования, предпринятая на Украине, выглядит убедительней. Не случайно принятие нового украинского УПК обострило российскую дискуссию по поводу рассматриваемой стадии[77]77
  См.: Стефанский А.Л. Об эффективности стадии возбуждения уголовного дела // Вестник воронежского института МВД России. 2015. № 1. С. 277–278.


[Закрыть]. Согласно ст. 214 данного Кодекса, предварительное расследование на Украине начинается с внесением информации о преступлении в Единый реестр досудебных расследований. Предельный срок регистрации составляет 24 часа. Отказ во внесении сведений в реестр не допускается.

Тем не менее в последнее время всё больше исследователей склоняются к тому, что попытка украинских реформаторов отойти от советских традиций потерпела неудачу[78]78
  См., например: Филин Д.В. Возбуждение уголовного дела: традиции и современное состояние // Судебная власть и уголовный процесс. 2014. № 3. С. 210–211; Статіва І.І. Початковий етап досудового провадження в сучасному кримінальному процесі: український та західний контексти. Дніпропетровськ, 2012. С. 89; Астафьев Ю.В. Новые формы соотношения оперативно-розыскной и доказательственной деятельности на стадии возбуждения уголовного дела // Проблемы предупреждения и расследования преступлений: прошлое и настоящее / Под ред. В.А. Панюшкина. Воронеж, 2014. С. 217; Цветков Ю.А. Указ. соч. С. 50–51.


[Закрыть]. Проявленный учеными скептицизм отчасти обусловлен требованиями, предъявляемыми к содержанию государственного реестра. В состав вносимых в него сведений закон включает помимо прочего информацию о предварительной квалификации преступления и об обстоятельствах, свидетельствующих о его совершении (ч. 5 ст. 214 УПК).

Между тем ранее уже отмечалось, что для получения этих данных одного только сообщения о преступлении часто оказывается недостаточно. В связи с этим неудивительно, что вскоре после принятия нового УПК Генеральным прокурором Украины был издан приказ, позволивший в течение семи дней проверять поступившую информацию непроцессуальными средствами[79]79
  Наказ Генерального прокурора України від 14.11.2012 № 113. URL: http://consultant.parus.ua/?doc=08AIB02673


[Закрыть]. В зависимости от результатов такой проверки предписывалось либо начать полноценное расследование, либо вынести постановление о прекращении производства. И хотя впоследствии этот приказ был отменен[80]80
  Наказ Генерального прокурора України від 25.04.2013 № 54. URL: http://consultant.parus.ua/?doc=08IO09138D


[Закрыть], спровоцировавшая его появление проблема осталась.

Естественно, что сохранение практики доследственных проверок в таких условиях неизбежно. Неизбежны также и попытки обосновать ее законность, содержание которых крайне любопытно. Так, в одной недавней статье, написанной украинским прокурором, отстаивается позиция, что в УПК Украины по-прежнему имплицитно закреплена первоначальная проверочная стадия. Этот тезис аргументируется тем, что раз первоначальная квалификация, предписанная законом, без проведения проверочных действий часто невозможна, значит, закон не может не разрешать их производство[81]81
  См.: Максименко В. Первоначальный этап стадии досудебного расследования в уголовном процессе Украины // Legea și viața. 2014. № 12/3. С. 80.


[Закрыть]. Не комментируя данный аргумент по существу, замечу, что он мало отличим от логических построений немецких авторов, отстаивающих законность «преддознания»[82]82
  См. сноску 1 на с. 21 настоящей монографии.


[Закрыть].

Аналогичная ситуация сложилась в Казахстане, кодификация в котором, как предполагалось, должна была перенять лучшие достижения украинской реформы[83]83
  Председатель ВС Республики Казахстан Бектас Бекназаров: «Новый УПК Казахстана почти на 90 % будет похож на украинский кодекс» // Закон и Бизнес. № 25. 22–28 июня 2013 г.


[Закрыть]. В ч. 1 ст. 179 УПК Казахстана также закреплено, что досудебное расследование начинается либо с момента государственной регистрации сообщения о преступлении, либо производством первого неотложного следственного действия. При этом ст. 185 УПК обязывает регистрировать все поступившие сообщения. Вместе с тем из приказа Генерального прокурора, утвердившего содержание регистрационной формы, следует, что в Казахстане в единый реестр также вносятся как данные о предварительной квалификации, так и подробная характеристика предполагаемого преступления[84]84
  Приказ Генерального Прокурора Республики Казахстан от 19 сентября 2014 г. № 89. URL: http://adilet.zan.kz/rus/origins/V14W0009744


[Закрыть] (т. е. сведения, которые заявитель может и не сообщить).

Еще более любопытное положение содержится в ч. 5 ст. 181 УПК, где сказано, что при отсутствии достаточных данных, указывающих на признаки преступления, сообщения подлежат непроцессуальной проверке, сроки которой законом не установлены. Регистрация такой информации не производится. Неудивительно, что автор одного из комментариев к казахстанскому УПК призывает правоохранительные органы проверять наличие не только повода, но и основания для начала производства[85]85
  Cм.: Когамов М.Ч. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Республики Казахстан 2014 года. Т. 2: Особенная часть. Алматы, 2015. С. 28–30.


[Закрыть]. Как видно, рассуждения о «кардинальных изменениях, исключающих институт возбуждения уголовного дела»[86]86
  Кемали М.С. Новый закон существенно усиливает гарантии человека // Российский следователь. 2013. № 14. С. 43. См. аналогичное мнение в: Касимов А.А. Мы практически избавились от коррупции в стадии возбуждения уголовного дела // Уголовный процесс. 2017. № 2. С. 72–73.


[Закрыть], совершенно не отражают реальность.

Крайне интересную тенденцию можно наблюдать и в Киргизии. УПК, принятый в этой стране в 2017 г., по-видимому, тоже не избежал украинского влияния. Начало производства по делу он также связывает с моментом регистрации, на которую отводится 24 часа (ч. 1 ст. 149). Правительство Киргизии, утвердив порядок заполнения реестра, вполне ожидаемо потребовало вносить в него обширные данные о преступлении, включая его первоначальную квалификацию[87]87
  Временное положение о Едином реестре преступлений и проступков (утв. постановлением Правительства Кыргызской Республики от 21 декабря 2018 г. № 602). URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/12825 (п. 24).


[Закрыть]. Показательно также, что ч. 2 ст. 149 УПК требует уведомлять заявителей о начатом расследовании. Если законодатель, действительно, хотел, чтобы производство немедленно начиналось по каждому поданному заявлению, то эта норма смотрится как анахронизм.

Впрочем, более интересно другое. Как указывалось ранее, весной 2021 г. на общественное обсуждение был вынесен новый проект УПК. Его разработчики отмечают неэффективность проведенных реформ и, в частности, предлагают возродить стадию возбуждения уголовного дела. При этом утверждается, что ее упразднение повлекло за собой ущемление конституционных прав граждан[88]88
  Справка-обоснование к проекту закона «О новой редакции Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики. URL: http://www.kenesh.kg/uploads/media/default/0001/64/070521203704_справка на официальном языке (1). docx


[Закрыть].

Принятый еще в 2002 г. УПК Литвы несколько выбивается из рассматриваемой группы. С одной стороны, он также предусматривает регистрацию информации о преступлении, которую (хотя и не без оговорок) можно считать формальным моментом начала предварительного расследования (ч. 4 ст. 166). С другой стороны, уже в первоначальной редакции Кодекса речь шла о регистрации не просто поступивших сообщений, а исключительно возбужденных уголовных дел. Согласно ч. 3 ст. 166 УПК, о возбуждении предварительного расследования принималось процессуальное решение, оформляемое резолюцией. Впрочем, отказ в возбуждении уголовного дела разрешался лишь в том случае, если факты, изложенные в сообщении о преступлении явно неверны (ч. 1 ст. 168 УПК)[89]89
  В 2007 г. данная норма была дополнена еще одним основанием: очевидным наличием препятствий для производства по делу (при истечении сроков давности, наличии иммунитета и т. д.). Įstatymas Nr. X1236, 2007 m. birželio 28 d. URL: https://www.e-tar.lt/portal/ru/legalAct/TAR.BCCB8FD78166


[Закрыть]. Разъясняя эту норму, Генеральный прокурор указывал, что «закон не предусматривает никаких проверочных действий… до начала предварительного расследования»[90]90
  Rekomendacijos dėl naujojo Baudžiamojo proceso kodekso 169 ir 171 straipsnių taikymo (patvirtinta Lietuvos Respublikos generalinio prokuroro 2003 m. balandžio 11 d. įsakymu Nr. I–47). URL: https://www.etar.lt/portal/ru/legalAct/TAR.721FD5645D5F (п. 3).


[Закрыть]. Исходя из этого, у некоторых исследователей сложилось впечатление, что «Литва… провела коренную перестройку процедуры досудебного производства, в том числе отказавшись от стадии возбуждения уголовного дела»[91]91
  Чекулаев Д.П. Стадия возбуждения уголовного дела на постсоветском пространстве // Правовые проблемы укрепления российской государственности: Сб. статей. Ч. 59 / Отв. ред. М.К. Свиридов, Ю.К. Якимович. Томск, 2013. С. 232. Ср. также мнение А.А. Данилевича и В.И. Самарина, которые, отметив «определенное сходство [литовского регулирования] с институтом возбуждения уголовного дела» всё же настаивают на том, что «досудебное производство в Литве… не знает так называемой фильтрующей стадии», поскольку «прокурору или следователю нет нужды проверять наличие оснований» для начала предварительного расследования. Данилевич А., Самарин В. Место стадии возбуждения уголовного дела в системе уголовного процесса Республики Беларусь // Законность и правопорядок. 2013. № 3. С. 26.


[Закрыть].

Однако более пристальный взгляд на литовское законодательство позволяет усомниться в справедливости данного утверждения. Хотя УПК в первоначальной редакции, действительно, не говорил о возможности проверочных действий, в той же ч. 1 ст. 168 закреплялась возможность разъяснения поступившей информации. Поэтому следом за тезисом о недопустимости доследственной проверки Генеральный прокурор Литвы всё же рекомендовал получать у заявителя письменные объяснения[92]92
  Пункт 10 Рекомендации о применении статей 169 и 171 УПК Литвы. Rekomendacijos dėl naujojo Baudžiamojo proceso kodekso 169 ir 171 straipsnių taikymo (patvirtinta Lietuvos Respublikos generalinio prokuroro 2003 m. balandžio 11 d. įsakymu Nr. I–47).


[Закрыть]. В этой, пусть и крайне сдержанной рекомендации можно увидеть первый намек на сохранение проверочной стадии. При этом стоит учитывать, что данный документ был издан сразу после принятия постсоветского УПК и не опирался на реальный практический опыт.

Впоследствии, когда стало понятно, что одних только объяснений заявителя недостаточно, практика пошла по пути расширения деятельности, предшествующей официальному расследованию. В 2008 г. Генеральный прокурор Литвы издал новые рекомендации[93]93
  Rekomendacijos dėl ikiteisminio tyrimo pradžios ir jos registravimo tvarkos (patvirtinta Lietuvos Respublikos generalinio prokuroro 2008 m. rugpjūčio 11 d. įsakymu Nr. I–110). URL: https://www.e-tar.lt/portal/ru/legalAct/TAR. 2E44056387C9/UHUdXepHxX


[Закрыть]. В них не только предусматривался целый комплекс проверочных действий, но и устанавливался 20-дневный (с возможностью продления) срок проведения проверки[94]94
  Пункты 10, 18, 45, 47, 48, 62 Рекомендации о начале предварительного расследования. Rekomendacijos dėl ikiteisminio tyrimo pradžios ir jos registravimo tvarkos (patvirtinta Lietuvos Respublikos generalinio prokuroro 2008 m. rugpjūčio 11 d. įsakymu Nr. I–110).


[Закрыть]. Понимая, что законность подобных мероприятий вызывает вопросы, Генеральный прокурор назвал их «получением разъяснений» (отсылая к ч. 1 ст. 168 УПК), а также сделал оговорку о недопустимости любых принудительных мер.

Еще двумя годами позже Сейм Литвы принял поправки к ст. 168 УПК, легализующие 10-дневную доследственную проверку, осуществляемую путем производства любых процессуальных действий, не связанных с принуждением[95]95
  Įstatymas Nr. XI-975 2010 m. birželio 30 d. URL: https://e-seimas.lrs.lt/portal/legalAct/lt/TAD/TAIS.377648?jfwid= –11ut60ur70


[Закрыть]. Однако Президент, обеспокоенный сходством нового института с положениями УПК 1961 г., воспользовался правом вето и заблокировал предлагаемые изменения[96]96
  Lietuvos Respublikos Prezidento dekreto Nr. 1K-423, 2010 m. liepos 16 d. URL: https://e-seimas.lrs.lt/portal/legalAct/lt/TAD/TAIS.378323?jfwid= –11ut60ur70


[Закрыть]. В конечном итоге в 2012 г. был согласован компромиссный вариант[97]97
  Įstatymas Nr. XI-2109, 2012 m. birželio 21 d. URL: https://www.e-tar.lt/portal/ru/legalAct/TAR.9F3F21E13EAC


[Закрыть], сохраняющий актуальность и в наши дни. Согласно новой редакции ст. 168 УПК Литвы, в случае необходимости в кратчайшие сроки, не превышающие 10 дней, проводится проверка путем производства непринудительных действий, закрытый перечень которых установлен этой же статьей.

Остается лишь констатировать, что в попытке упразднить стадию возбуждения уголовного дела литовский законодатель также потерпел неудачу.

Еще одним государством, заявившим о планируемом отказе от спорной стадии стала Армения. Уже в самом начале работы над новым армянским УПК была принята концепция, согласно которой началом предварительного расследования предлагалось считать момент получения сообщения о преступлении[98]98
  См.: Гамбарян А.С., Оганесян А.А. Возбуждение уголовного производства в проекте нового УПК Республики Армения // Библиотека криминалиста. 2014. № 1. С. 68.


[Закрыть]. И хотя позже проект Кодекса подвергся существенным изменениям, эта идея никуда не исчезла. В ноябре 2019 г., когда проект был вынесен на общественное обсуждение, среди важнейших положений, обусловивших необходимость его принятия, было названо исключение проверочной стадии. Впрочем, там же делалась оговорка, что процедура возбуждения уголовного дела не исчезнет совсем, а станет частью предварительного расследования[99]99
  Обоснование проекта Уголовно-процессуального кодекса РА. URL: https://www.edraft.am/projects/2085/justification


[Закрыть]. Эти же тезисы высказывались в ходе дальнейшей работы по принятию нового кодекса[100]100
  Сегодня Правительство утвердило проекты нового Уголовного кодекса и нового Уголовно-процессуального кодекса/ URL: https://www.moj.am/ru/article/2718; Принципиальные новшества: в парламенте Армении обсуждается проект УПК. URL: https://ru.armeniasputnik.am/society/20210630/28119166/Printsipialnye-novshestva-v-parlamente-Armenii-obsuzhdaetsya-proekt-UPK.html


[Закрыть].

Обратившись к тексту самого УПК Армении, можно обнаружить немалое сходство с проанализированным ранее литовским кодексом в его изначальной редакции. Часть 1 ст. 178 УПК отводит 24 часа с момента поступления сообщения о преступлении на решение вопроса о том, составлять ли протокол о возбуждении уголовного дела. Лишь после составления этого документа, содержащего как фактическое описание деяния, так и его предварительную квалификацию, может быть начата полноценная процессуальная деятельность. При наличии препятствий для начала расследования (включая отсутствие признаков преступления), следователь уведомляет сперва прокурора, а затем и заявителя об отказе в возбуждении уголовного дела (ст. 179 УПК).

Таким образом, ни о каких концептуальных изменениях, влекущих упразднение армянским законодателем первоначальной стадии процесса, не может быть и речи. Хотя ее процедура и сроки (по крайней мере, формально) претерпели значительные изменения, по сути перед нами всё та же доследственная проверка, предшествующая официальному расследованию.

Итак, несмотря на некоторые отличия между рассмотренными правопорядками, каждый из них в той или иной степени тяготеет к сохранению спорной стадии. Заметим также, что у них всех есть одна общая черта: требование о предваряющей производство квалификации деяния. И это не просто прихоть законодателя. Когда система органов расследования сложна, определить подследственность уголовного дела без предварительной квалификации оказывается невозможно. Значит, от упомянутого требования никуда не уйти. Этот факт имеет решающее значение для судьбы спорной стадии. Столкнувшись с дефицитом информации, необходимой для верной квалификации, следователь будет использовать любые лазейки, чтобы отсрочить начало расследования и отыскать необходимые данные. Уже хотя бы поэтому возврат к суррогатам «упраздненной» стадии возбуждения уголовного дела неизбежен.

Интересно также, что хотя литовский законодатель, проявивший особую симпатию к немецкому праву[101]101
  См.: Латаускене Э., Матулене С. Концепция мер процессуального принуждения в Уголовно-процессуальном кодексе Литовской Республики // Вестник КарГУ. Серия Право. 2005. № 4. С. 116.


[Закрыть], значительно упростил систему органов предварительного расследования, однако даже это не позволило ему уйти от проблемы предварительной квалификации. Как правило, производством расследования в Литве занимается полиция. Прочие структуры (таможня, пограничная служба, противопожарная служба и др.) расследуют лишь те деяния, которые они выявили в ходе своей основной деятельности, не связанной с уголовным процессом (ч. 1 ст. 165 УПК). Соответственно, в Литве для определения подследственности квалификация деяния не требуется. Однако при регистрации возбужденных уголовных дел ее всё же необходимо отражать в реестре (подп. 45.6 Рекомендации Генерального прокурора 2008 г.). Возможно, это связано с тем, что иногда преступления бывают слабо отличимы от административных правонарушений, расследуемых в другом порядке и другими подразделениями (см. ч. 6 ст. 168 УПК Литвы).

Стоит отметить и другой фактор, препятствующий ликвидации спорной стадии. Речь идет о сроке досудебного производства. Если его начало привязано к регистрации сообщения о преступлении, разумно ожидать, что с этого момента и будут исчисляться сроки предварительного расследования. Именно это мы видим, например, в ч. 2 ст. 192 УПК Казахстана. Проблема, однако, в том, что, стремясь соблюсти установленные временные рамки, следователь может намеренно оттягивать момент регистрации, собирая значимую для дела информацию еще до формального начала следствия[102]102
  См.: Банчук А.А. Автоматическое начало уголовного производства в проекте новой редакции Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан: основные проблемы и пути их решения // Материалы Центра исследования правовой политики «Реформирование уголовного процесса Республики Казахстан». Алматы, 2014. С. 56.


[Закрыть]. Это также способствует превращению доследственной проверки в полноценную стадию процесса.

Для государств второй группы рассмотренные проблемы менее актуальны, поскольку в них внесение сведений в государственный реестр не считается юридическим фактом, обуславливающим начало предварительного расследования. Так, в ч. 1 ст. 193 УПК Эстонии закреплено, что уголовное дело возбуждается первым процессуальным действием. Напомню, что несмотря на явную идеализированность такого представления, именно так момент начала уголовного процесса определяют немецкие юристы. В связи с этим может показаться, что Эстония, хотя бы на уровне закона, придерживается западного подхода к решению данного вопроса[103]103
  См.: Чекулаев Д.П. Указ. соч. С. 232.


[Закрыть]. Однако, в отличие от немецкого кодекса, эстонский УПК предписывает отказывать в возбуждении уголовного дела при отсутствии основания для уголовного преследования, т. е. признаков преступления (ч. 2 ст. 194). Это решение принимается в письменной форме по итогам десятидневной проверки (ч. 1 ст. 198), порядок которой законом не регламентирован. При необходимости получения дополнительной информации данный срок может быть продлен (ч. 2 ст. 198). Ясно, что в такой ситуации говорить об упразднении проверочной стадии также некорректно.

На фоне опыта других государств попытки законодателя Грузии реформировать начальный этап уголовного процесса выглядят наиболее убедительно. Будучи ориентирован на американский процесс[104]104
  Cм.: Сиверская Л.А., Смирнова Н.А. К вопросу о стадии возбуждения уголовного дела // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. 2015. № 1. С. 180.


[Закрыть], грузинский уголовно-процессуальный кодекс вполне ожидаемо содержит крайне скудный набор положений о досудебном производстве[105]105
  В государствах англосаксонской правовой семьи существует традиция фрагментарного регулирования досудебной деятельности. Головко Л.В., Гуценко К.Ф., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств: Учебное пособие для юридических вузов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М., 2002. С. 46 (автор главы – К.Ф. Гуценко). Связано это с тем, что предварительное расследование в них не рассматривается как самостоятельная, полноценная стадия уголовного судопроизводства. Романов С.В. Понятие, система и взаимодействие процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 108.


[Закрыть]. Статья 100 УПК Грузии гласит, что в случае получения информации о преступлении следователь или прокурор обязаны начать следствие. Доследственная проверка и отказ в возбуждении уголовного дела законом не предусмотрены. О регистрации сообщений о преступлении и его предварительной квалификации кодекс также хранит молчание.

Впрочем, отсутствие рудиментов советской стадии возбуждения уголовного дела, в данном случае, вероятно, также является не более, чем законодательной декларацией. Достаточно упомянуть о том, что следственные подразделения в Грузии имеются, в частности, в Прокуратуре, Службе государственной безопасности, Минюсте и МВД. Понятно, что определить их компетенцию интуитивно (по примеру Германии или Литвы) не получится. Не удивительно поэтому, что при ознакомлении с подзаконными актами обнаруживается, что вопрос о подследственности в Грузии решается вполне традиционно. Согласно приказу Генерального прокурора, изданному во исполнение ст. 35 УПК[106]106
  “სისხლის სამართლის საქმეთა საგამოძიებო და ტერიტორიული საგამოძიებო ქვემდებარეობის განსაზღვრის შესახებ” საქართველოს გენერალური პროკურორის 2019 წლის 23 აგვისტო № 3 ბრძანება. URL: https://matsne.gov.ge/ka/document/view/4638682 (Приказ Генерального прокурора Грузии от 23 августа 2019 г. № 3 «Об определении предметной и территориальной подследственности уголовных дел»).


[Закрыть], главным критерием распределения уголовных дел между различными ведомствами является предварительная квалификация предполагаемого деяния. Как указывалось ранее, при таких обстоятельствах возможность реального отмирания проверочной стадии вызывает большие сомнения.

Кроме того, было бы наивно думать, что законодательные поправки способны сами по себе устранить хорошо прижившийся институт. В научной литературе справедливо отмечается, что подобные реформы нуждаются в изменении правосознания граждан и должностных лиц[107]107
  См.: Подольный Н.А. Быть или не быть стадии возбуждения уголовного дела в уголовном процессе России // Библиотека криминалиста. 2014. № 1. С. 150.


[Закрыть]. Например, очевидно, что правило о возбуждении уголовного дела по каждому поступившему сообщению нельзя возводить в абсолют. Ранее уже отмечалось, что обыватель может считать преступными любые неприятные ему действия[108]108
  См.: Максименко В. Указ. соч. С. 78–79.


[Закрыть]. Оформленный как заявление о преступлении документ может содержать абсурдную фабулу или бессвязный набор слов. Начинать предварительное расследование при получении подобного рода «заявлений» было бы странно, поэтому можно понять решение казахстанской прокуратуры разрешить вопреки закону списание таких документов в номенклатурное дело[109]109
  Пункт 14 Приказа Генерального Прокурора Республики Казахстан от 19 сентября 2014 г. № 89.


[Закрыть]. Вместе с тем известно, что данная опция активно используется, недобросовестными дознавателями и следователями для сокрытия от учета любых «нежелательных» сообщений. Это особенно актуально для тех сотрудников правоохранительных органов, которые привыкли к «палочной системе» и смотрят на прекращение производства как на негативный показатель, свидетельствующий об ошибочном возбуждении уголовного дела[110]110
  См.: Гриненко А.В. Обеспечение прав личности и концепции стадии возбуждения уголовного дела // Библиотека криминалиста. 2014. № 1. С. 74. Подробнее об укоренении соответствующих представлений в современной России см.: Воскобитова Л.А. Возбуждение и прекращение уголовного дела: анализ следственной практики // Уголовное судопроизводство. 2010. № 2. С. 3–6.


[Закрыть].

Не меньшее значение имеет и общественное правосознание. «Стигматизирующий эффект», упомянутый в контексте немецкого уголовного процесса, на постсоветском пространстве наблюдается не менее ярко[111]111
  См.: Колоколов Н.А. Стадия возбуждения уголовного дела: сохранить, трансформировать, упразднить? // Библиотека криминалиста. 2014. № 1. С. 87.


[Закрыть]. В связи с этим было бы неверно списывать возникновение contra или extra legem аналогов доследственной проверки только на злонамеренность или консервативность мышления практических работников. Важно помнить, что если даже «самые совершенные модели уголовного процесса… не учитывают всеобщие закономерности развития общества, государства, сознания личности, они останутся не более, чем красивыми, но нереальными моделями»[112]112
  Масленникова Л.Н. Внешние факторы, определяющие тенденции в развитии уголовного судопроизводства // Lex Russica. 2010. № 5. С. 1028.


[Закрыть].