Текст книги "Теория справедливости: право и экономика"

Глава 2
Понятие и содержание принципа социальной справедливости

2.1 Происхождение и развитие понятия «справедливость»

С того момента как первобытный человек начал осознавать себя живущим в обществе, у него возникла объективная потребность оценивать отраженные в его сознании как свои, так и чужие поступки. Эта оценка (зачаток понятия «справедливость») могла быть основана лишь на присущем человеку чувстве должного или недолжного. Содержание последнего в конкретных условиях первобытнообщинного строя составляли отношения примитивного равенства (жизнь за жизнь, увечье за увечье, уравнительное распределение средств к жизни и т. п.).

Раздел земли, положивший основу частной собственности, явился закономерным процессом в обществе. Все, что соответствовало этому процессу, естественно, воспринималось человеком как должное, истинное. Возникла необходимость закрепить существующий порядок. Появляется закон. Именно на этом этапе развития человечества и складывается понятие справедливости. «Идея справедливости была, при своем возникновении, так тесно связана с разделом земли, что греческое слово nomos, означающее привычку, обычай, закон, имеет корнем пет, от котоporo произошла многочисленная семья слов, содержащих понятия пастбища и дележа»[173]173
  ЛафаргП. Экономический детерминизм К. Маркса. М.-Л., 1928. С. 93.


[Закрыть].

Итак, понятие «справедливость» зародилось тогда, когда появилась частная собственность, когда нужно было освящать социально-экономическое неравенство, выдавать его за единственно верный порядок отношений. Закон, закрепляющий частную собственность, служил эталоном, с которым сравнивались поступки людей. Если их действия соответствовали закону, они признавались справедливыми. В то время закон был воплощением справедливости. Вот почему П. Лафарг писал, что «понять справедливость без наличности законов – невозможно»[174]174
  ЛафаргП. Указ. соч. С. 79.


[Закрыть].

Этимологическое исследование происхождения понятия справедливости не дает оснований согласиться с мнением В.Д. Зорькина о том, что «право, справедливость, правда – однокоренные слова, причем не только в русском языке»[175]175
  Зорькин В.Д. Верховенство права и встреча цивилизаций //Журнал конституционного правосудия. 2008. № 1 (СПС КонсультантПлюс. С. 2).


[Закрыть]. Такое всеобщее и абстрактное толкование размывает истинное происхождение понятия справедливости, концентрируя внимание лишь на его нравственной составляющей. Это не соответствует сохранившимся литературным источникам, описывающим происхождение таких социальных явлений, как право, закон и справедливость.

Понятие «справедливость» в западноевропейском понимании часто отождествляют с понятием «право». Это обусловлено тем, что термин «право», как основное понятие юриспруденции, берет свое начало от латинского слова jus (переводится как «право», «справедливость»), которое происходит от праиндоевропейского слова yewes (закон), т. е. в латинском языке понятия «право» и «справедливость» сформировались из понятия «закон». Впоследствии от слова jus в латинском языке появился также термин «юстиция» (лат. justitia), который означает справедливость, законность. При этом в латинском языке для обозначения самого закона использовалось другое слово – lex, т. е. римляне использовали разные, неоднокоренные слова для обозначения права, справедливости и закона.

Так связываются в современном российском правопонимании на основе латыни три понятия: право, закон и справедливость, хотя эта взаимосвязь и родилась значительно раньше, чем в латинском языке возникли данные понятия.

Примечательно, что в названии фундаментальной работы Фрэнсиса Бэкона по теории кодификации права «Образец трактата о всеобщей справедливости, или об истоках права»[176]176
  Exemplum Tractatus de Justitia Universali, sive de Fontibus Juris // The Works of Francis Bacon, baron of Verulam, Viscount St. Alban, and Lord High Chancellor of England / Collected and edited by J. Spedding, R. S. Ellis and D. D. Heath. Vol. 1. London, 1875.


[Закрыть] дефиницию justitia принято переводить именно как справедливость[177]177
  Бэкон Ф. Философское наследие. Соч. М.: Мысль, 1977. Т. 1.
  С. 484–512.


[Закрыть].

Прочная этимологическая связь справедливости, права и закона привела к тому, что их отождествление укоренилось на века. Так, Аристотель утверждал: «…все, что положено законодателем, законно, и каждое отдельное его постановление мы называем справедливым»[178]178
  Аристотель. Этика. СПб., 1908. С. 83, 84.


[Закрыть].

В 1925 году М.А. Рейснер предложил аналогичную по сути формулу: «право создает справедливость»[179]179
  Рейснер М.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право… С. 83.


[Закрыть], которая практически не отличается от встречающихся в современной юридической литературе представлений о том, что «…право… в его соотношении с законом… выступает как источник, олицетворение и критерий справедливости»[180]180
  Нерсесянц В.С. Право: многообразие определений и единство понятия //Сов. государство и право. 1983. № 10. С. 29.


[Закрыть], «…справедливость права воплощается в законе, и законность есть проводник справедливости в правоприменительной деятельности»[181]181
  Семенцов В.А., Гладышева О.В. О взаимосвязи публичности, законности и справедливости в системе уголовного судопроизводства // Общество и право. 2011. № 1. С. 157.


[Закрыть].

Вместе с тем в истории существовала и другая тенденция – поиск объективного содержания понятия справедливости. Первоначально это были лишь догадки об объективном и субъективном в справедливости. Например, Гераклит считал все происходящее в мире проявлением «всеобщего логоса», закономерности, справедливости[182]182
  См.: Материалисты древней Греции. М., 1955. С. 13, 45.


[Закрыть]. Справедливость у него – нечто, существующее до закона. Ш.Л. Монтескье писал, что отношения справедливости «предшествуют установившему их положительному закону»[183]183
  См.: Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. М., 1955. С. 164.


[Закрыть]. Наконец, в домарксистский период наибольший вклад в уяснение понятия справедливости внес И. Кант. Если убрать из его конструкции справедливости бога (в виде «сверхчувственного субъекта»), она, по существу, есть некий эталон, показывающий, соответствует ли данный порядок вещей, данное явление тому, что должно быть объективно, в силу природы явления[184]184
  См.: Кант И. Приложение к введению в учение о праве. Соч. в 6 т. Т. 4. Ч. 2. М., 1965. С. 143, 214, 436.


[Закрыть].

По И. Канту, справедливость требует уважения права независимо от неудобных или неприятных обстоятельств и вне зависимости от желательных и нежелательных последствий. С точки зрения эмпирического подхода Канта вопросы права одинаково применимы ко всем лицам, независимо от каких-либо условных различий, пола, расовой или этнической принадлежности, социально-экономического статуса и т. д. Когда И. Кант это утверждал, он шел дальше в разработке равенства прав, чем любой предыдущий философ. Для того чтобы установить понятие права, независимого от эмпирических потребностей, желаний и интересов, И. Кант утверждает фундаментальный принцип, который он называет «категорическим императивом», говорящий о том, что человек должен делать безусловно. Этот принцип можно использовать для того, чтобы помочь людям рационально различать правильное и неправильное, справедливое и несправедливое. В своей метафизике морали И. Кант развивает этическую систему, а также учения о праве и добродетели. Справедливость – это вопрос прямого применения, а не одной из заслуг добродетели. В «Метафизики нравов» И. Кант раскрывает «божественную справедливость», согласно которой Бог законно наказывает людей за нарушение своих обязанностей[185]185
  Kant I. Ethical Philosophy /Trans. James W. Ellington, Second Edition. Indianapolis: Hackett, 1994. Pp. 2, 3, 30–44, 36, 48, 158–161.


[Закрыть].

Размышления Канта заставляют задуматься о соотношении норм морали и права, о границах принципа верховенства права.

Современное общество регулируется сложной, многослойной, противоречивой совокупностью социальных норм и представлений, к которым обобщенно относят мораль, традиции, предрассудки, религию, право и т. п. Социальные нормы в любой исторический период являются порождением создавшего его социума, существующего в определенных социально-экономических условиях. Это означает неизбежное отражение в социальных нормах национальных, исторических, территориальных и иных особенностей породившего его общества, независимо от общих закономерностей, влияющих на их возникновение, структуру, содержание и т. п.

Социальные нормы возникли как инструмент регулирования общественных отношений. Постепенно наиболее значимые неформальные правила поведения были возведены в ранг общеобязательных предписаний путем придания им правовой формы. Одновременно правовые нормы впитывали в себя моральные (этические) начала общества, в том числе его представления о справедливости. В этой связи можно говорить о том, что нормы права в своей основе содержат иные социальные правила поведения и принципы, прежде всего морали. Теория права к морали или моральным нормам относит «…правила поведения, основанные на представлениях общества или отдельных социальных групп о добре и зле, плохом и хорошем, справедливом и несправедливом, честном и бесчестном и тому подобных этических требованиях и принципах»[186]186
  Сырых В.М. Теория государства и права: учебник для вузов. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2012. С. 96.


[Закрыть]. Нормы морали носят более глубинный характер, обеспечивая устойчивость социальной системы с помощью неписанных и формально не обязательных правил общежития. Соединяя между собой содержание и форму, нормы морали и права тесно взаимодействуют, имеют явную внутреннюю взаимосвязь. В целом можно говорить о том, что любая норма права имеет моральное (нравственное) содержание, а право в целом вытекает из моральных (нравственных, ценностных) установок данного общества. Тем не менее общеобязательность юридических норм обеспечивает верховенство права, в том числе и в отношении норм морали, религии, иных социальных норм, но только в той части, в которой действует право. В идеале здесь не должно возникать проблем, поскольку нормы права не должны противоречить сложившимся в обществе принципам морали (этики). Однако нравственные воззрения и идеалы различных социальных групп могут не совпадать, противоречия неизбежны. В этом случае приоритет отдается юридической норме, она должна исполняться, даже если выявляется ее несоответствие тем или иным моральным представлениям, обнаруживается несправедливость нормы. Преодолеть такое противоречие можно либо отменой такой нормы, либо истолкованием ее содержания исходя из заложенного в ней морального принципа. Значит, граница верховенства права очерчена, с одной стороны, сферой его действия, т. е. в рамках закрепленных правил поведения, в том числе моральных, с другой – моральными принципами (началами), на которых создаются юридические нормы. Это требует поиска нравственного истока в любой правовой норме, толкования неясных положений исходя из общепризнанных в данном обществе моральных (этических) норм и правил поведения. Такая трактовка говорит об «ограниченности» верховенства права его моральным (этическим) содержанием.

Поиск объективных источников законов, анализ их содержания в соотношении с господствующими в обществе идеалами привели ученых к разделению права и закона. В большей степени эта проблема обнаруживается в работах, затрагивающих теорию естественного права. «С аксиологической и онтологической точек зрения право, как норма свободы, выраженная в равенстве или справедливости, не тождественно закону»[187]187
  См.: Зорькин В.Д. Ценностный подход в конституционном регулировании прав и свобод//Журнал российского права. 2008. № 12 (СПС Консультант Плюс. С. 2).


[Закрыть]. Под правом нужно понимать не любой закон, не любую норму, а лишь нормативно закрепленную и реализованную справедливость[188]188
  Лившиц Р.З. Юридические диалоги: Закон в правовом государстве // Известия. 1988. 6 окт.; Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности. М.: Российское право, 1992. С. 22.


[Закрыть], писал Р.З. Лившиц, рассуждая о том, что «…справедливые идеи, которые обрели нормативное закрепление в законе и были проведены в жизнь, стали правом, а те, что не обрели, остались за пределами права»[189]189
  Лившиц Р.З. Теория права. М.: Бек, 1994. С. 69.


[Закрыть]. Поэтому «…несправедливая юридическая норма не имеет ничего общего с правом, поскольку берет начало из чуждого для него источника»[190]190
  См.: Романец Ю.В. О законодательной справедливости // Юридический мир. 2012. № 2 (СПС Консультант Плюс. С. 2).


[Закрыть]. Иными словами, закон может

быть и несправедливым[191]191
  См.: Общая теория права и государства: учебник; под ред. В.В. Лазарева. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 1996. С. 108.


[Закрыть]. Исследуя взгляды различных представителей теории естественного права, Н.А. Шавеко заключает: «…лишь то, что справедливо, следует считать действительным правом данного общества, независимо от того, что установлено в писанных законах»[192]192
  Шавеко Н.А. Право и мораль. Соотношение в общетеоретическом аспекте. 2-е изд., изм. и доп. – ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет». Ижевск, 2014. С. 30.


[Закрыть]. В связи с этим право может быть определено как система нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженная большей частью в законодательстве[193]193
  Общая теория права. Курс лекций; под общ. ред. проф. В. К. Бабаева. Н. Новгород: Изд-во Нижегородской ВШ МВД РФ, 1993. С. 111.


[Закрыть].

«Норма права, – отмечал Г.Ф. Шершеневич, – может быть применяема в точном ее значении лишь до тех пор, пока она не приводит к результатам, оскорбляющим чувство справедливости». В то же время классик русской цивилистики отмечал и противоречивость ситуации, когда справедливая по своему содержанию норма при определенных обстоятельствах «может дать самые несправедливые последствия». В данном случае автор исследует «целесообразность вообще», когда норма «в данной комбинации способна привести к последствиям, которые не были ее целью». Таким образом, Г.Ф. Шершеневич выводит понятие справедливости из общественной целесообразности норм права, подчеркивая, что «…право существует не ради самого себя, не для торжества отвлеченной идеи, а ради живых людей, ввиду насущных интересов жизни». Что касается правоприменения, то и сегодня актуальна мысль Г.Ф. Шершеневича о том, что в конкретном случае «…несправедливое действие нормы способно оказать психическое впечатление, подрывающее все логическое значение абстрактной нормы». Исходя из этого, «если норма справедлива и целесообразна вообще, ей следует придавать в конкретном случае такое применение, чтобы она не приводила к несправедливым или нецелесообразным последствиям»[194]194
  Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. IV. С. 699–710, 714–716.


[Закрыть].

С позиции права справедливость зачастую рассматривается в качестве нравственно-правового идеала, формирующего как собственно право, в форме законодательства, так и правосознание, и юридическую практику. Так достигается высшая степень воплощения идеи справедливости в праве, связывающая воедино эти понятия[195]195
  См.: Вопленко Н.Н. Понятие и виды юридической справедливости // Вестник ВолГУ. Серия 5: Юриспруденция. 2011. № 2. С. 7.


[Закрыть].

Вместе с тем приведенные рассуждения не приближают нас к разгадке того, что представляет собой справедливость, которая является источником права, каково ее объективное содержание? Узнать, каким должен быть объективный порядок вещей, можно, лишь исследовав экономические отношения, способ производства, который и является истинным, базовым, определяющим критерием справедливости на той или иной ступени развития конкретного общества. Это было подробно исследовано и доказано теорией марксизма и, по существу, не опровергается современными экономистами.

2.2 Сущность и соотношение понятий «справедливость» и «социальная справедливость»

Распутать клубок различных пониманий справедливости можно с помощью четкого разграничения понятий «справедливость» и «социальная справедливость».

При столкновении с общественными явлениями в сознании каждого человека происходит установление соотношения между воспринимаемым объектом («сущим») и представлением человека о том, каким в данной ситуации должен быть объект (например, между доходом корпорации и суждением ее руководителя о приемлемом для него уровне бонусов, между проступком лица и примененным к нему наказанием). Если фиксируется соответствие объекта и «должного» представления о нем, человек констатирует существование «справедливости». В противном случае осознается «несправедливость».

Например, согласно опросу фонда «Общественное мнение», большинство жителей России (61 %) считают, что современное российское общество в целом устроено справедливо, в обратном уверены 23 % респондентов. Несправедливость российского общества респонденты видят, прежде всего, в социальном неравенстве (16 %) и низком уровне жизни людей (9 %). Респонденты сочли несправедливым, что богатые и бедные платят в качестве налога одинаковый процент от своих доходов (74 %), а также видят несправедливость при распределении доходов от продажи национальных природных богатств – нефти, газа, угля (72 %)[196]196
  См.: О справедливости и несправедливости в российском обществе // Официальный сайт ФОМ. 7.04.2017 (http://fom.ru/TSennosti/13279); ФОМ: граждане считают российское общество более справедливым, чем западное // Коммерсант. 2017. 16 апр. (https://www.kommersant.ru/ с!ос/3273763).


[Закрыть].

Эти цифры показывают полярность и противоположность представлений о справедливости, носят оценочный характер; они не подтверждают и не опровергают реальные факты, а лишь констатируют общественное мнение по поводу общественных событий, явлений, состояний. В связи с этим «науке не следует решать, что есть справедливость, т. е. предписывать, как должно обращаться с людьми; науке следует описывать то, что фактически оценивается как справедливое, не отождествляя себя ни с одним из этих оценочных суждений»[197]197
  См.: Кельзен Г. Чистое учение о праве. 2-е изд.; пер. с нем. М.В. Антонова и С.В. Лёзова. СПб.: ООО Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2015. С. 441.


[Закрыть].

Таким образом, «справедливое» или «несправедливое» есть субъективные категории, применяемые для обозначения формируемого в сознании людей представления о «должном» или «недолжном». Их конкретное содержание неисчерпаемо, поскольку определяется в каждом отдельном случае данным объектом восприятия (выплаченный бонус, назначенное наказание, уплаченный налог и т. п.). Форма проявления задается уровнями сознания – эмоциональным (чувства, эмоции, переживания, настроения и т. п.), рассудочным (повседневные оценочные суждения, взгляды, обыденные нормы, мотивы поведения, нравственный идеал), теоретическим (теоретические принципы, идеи, концепции, оценки, нормы (в частности, правовые)).

Раскрытие тайны «должного» (как сущности понятия «справедливость») составляет ядро теории справедливости.

Возведение в абсолют отдельных представлений о «должном» зачастую приводило к господству так называемой вечной справедливости: тех или иных «абсолютных истин», догм, приобретавших «прочность народного предрассудка». В качестве примера можно указать на восторженное отношение в советский период к исчерпывающему планированию фондов заработной платы, централизованному регулированию премирования и т. п. в условиях административно-командной системы. В современной России сохраняется не менее восторженное отношение к централизации власти и максимально жесткому наведению порядка. Подавляющее большинство граждан (около 70 %) считает правильным бескомпромиссно продолжать свою внешнюю политику, невзирая на санкции стран Запада[198]198
  См.: Международные отношения и санкции: пресс-выпуск Левада-Центра // Официальный сайт Левада-Центра. 15.06.2017 г. (1з11:р5://ллллл/. Ievada.ru/2017/06/15/16137/).


[Закрыть].

Но «представление о вечной справедливости изменяется… не только в зависимости от времени и места: оно неодинаково даже у разных лиц»[199]199
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 273.


[Закрыть]. В чем же суть «вечной справедливости»? Это есть «абстрактнейшее выражение самого права»[200]200
  Там же.


[Закрыть], идеал права, закрепляющего «идеальные» условия жизни общества. Все, что соотносится с этим идеалом, признается справедливым, что противоречит – несправедливым. Однако «… эта справедливость всегда представляет собой лишь идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с революционной стороны»[201]201
  Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. С. 273.


[Закрыть].

Следовательно, объективное содержание многообразных представлений о справедливости («должном») коренится в экономических отношениях[202]202
  В науке понятие «экономические отношения» рассматривается широко и включает объективно складывающиеся отношения между людьми при производстве, распределении, обмене и потреблении благ. Под последними понимается то, что имеет ценность, способно удовлетворять повседневные жизненные потребности людей, приносить им пользу и доставлять удовольствие.


[Закрыть], в способе производства[203]203
  Способ производства обычно определяется как единство и взаимодействие производительных сил и обусловленных их уровнем развития производственных отношений.


[Закрыть], представляющем собой единство двух сторон – производительных сил[204]204
  Производительные силы представляют собой совокупность средств производства и людей, приводящих их в движение. Характер и уровень развития производительных сил определяет содержание экономических отношений между людьми.


[Закрыть] и производственных отношений[205]205
  Под производственными отношениями понимается совокупность материальных экономических отношений между людьми в процессе общественного производства, складывающиеся в зависимости от формы собственности на средства производства, характера и уровня развития производительных сил (См.: Новый энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, РИПОЛ КЛАССИК, 2002. С. 972).


[Закрыть]. Поэтому Ф. Энгельс и писал: «То, что справедливо с точки зрения морали или даже права, может оказаться далеко не справедливым в социальном плане. Социальная справедливость или несправедливость определяются лишь одной наукой, а именно наукой, которая имеет дело с материальными фактами производства и обмена – наукой политической экономии»[206]206
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. 1. С. 373.


[Закрыть].

История свидетельствует о том, что усиление апелляции людей к справедливости всегда сопровождалось критикой неудовлетворявших их общественных отношений (например, в условиях перестройки, в период протестного движения в России в 2011–2013 годах). Однако это лишь симптом того, что те или иные общественные отношения изжили себя, тормозят общественную жизнь, а в способе производства зарождаются новые общественные отношения. Понятие «социальная справедливость» как раз и служит в качестве философской категории для обозначения такого качества любых (прежде всего производственных) общественных отношений, когда они соответствуют данному способу производства или определенной стадии его развития, а если посмотреть глубже, то достигнутому уровню развития производительных сил. Поэтому под категорию социальной справедливости подпадают все те прогрессивные, нащупанные опытом людей общественные отношения, которые не сдерживают инициативу граждан, не гнетут их, отвечают здравому смыслу и современным технологическим достижениям. Причем на каждой ступени развития общества и в разные исторические периоды они свои. Например, в годы советской перестройки это были хозрасчет, аренда, демократизация, децентрализация, сейчас – рыночные отношения. Как только общественные отношения теряют эти качества, они перерастают в реальную «социальную несправедливость» для данного общества.

В этом контексте любопытным представляется анализ развития производственных отношений в разрезе промышленных революций в истории человечества, которые повлияли на содержание и характер рыночных экономик мира, и которые закономерно подвергались переоценке с позиций справедливости по мере их «загнивания».

Первые заметные признаки рыночных отношений в Западной Европе появились в XIV–XV веках[207]207
  См.: Тимошина Т.М. Экономическая история зарубежных стран: учебное пособие; под ред. проф. М.Н. Чепурина. 10-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2016. С. 113.


[Закрыть]. Вместе с тем лишь в результате промышленной революции, именуемой как Первая промышленная революция, или Великая индустриальная революция (XVIII–XIX века), человеческая цивилизация осуществила глубинный переход от ручного (мануфактурного) труда к машинному (фабричному) производству, от преимущественного аграрного к промышленному производству, что означало ее трансформацию в индустриальное общество. В основе этих глобальных изменений лежали не только технологические новшества (паровой двигатель, прядильные, токарные, фрезерные и т. п. станки, использование каменноугольного кокса, появление железных дорог, уличного освещения, развитие химической промышленности и т. д.), но изменения в сути социально-экономических отношений (формирование институтов защиты частной собственности; появление независимой и эффективной судебной системы; развитие торговли, в том числе формирование рынка земли; повсеместное применение наемного труда; развитие финансовых рынков; использование элементов протекционизма; борьба с монополиями и обеспечение реальной свободы предпринимательства; и т. д.)[208]208
  Хикс Дж. Теория экономической истории. М.: НП «Журнал Вопросы экономики», 2003. С. 184–188; Hicks J.A Theory of Economic History. Oxford, 1969. Pp. 145–166; Wallerstein I. The Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. New York – London, 1980. P. 233, 266; Hill C. Reformation to Industrial Revolution. A Social and Economic History of Britain, 1530–1780. Bristol, 1967, P. 139, 179; Тимошина T.M. Указ, соч. C. 113–379.


[Закрыть].

Последствиями революционных изменений в способе производства стало утверждение капитализма в качестве господствующей экономической системы на Земле. Изменившиеся экономические отношения стали восприниматься как естественные, социально справедливые, обеспечивающие прогресс в развитии человечества.

Вторая промышленная (технологическая) революция (конец XIX и начало XX века) была вызвана появлением электричества, развитием связи, внедрением высококачественного способа выплавки стали, распространением конвейерного производства. Революция повлекла за собой новую глобальную трансформацию мировой промышленности, бурный экономический рост на основе резкого повышения производительности труда и падения цен на массовые товары[209]209
  Концепция второй промышленной революции была предложена британским социологом Патриком Геддесом в 1915 году, а в 1970-х годах введена в широкое употребление американским экономистом Дэвидом Лэндисом. (См.: Hull J. The Second Industrial Revolution: The History of a Concept. Storia Della Storiografia, 1999, Issue 36. Pp. 81–90.)


[Закрыть]. В то же время ярко проявились отрицательные черты рыночной экономики – рост безработицы и усиление социального расслоения. Тем не менее колоссальное увеличение масштабов производства, урбанизация, появление многочисленного среднего класса, облегчение и улучшение условий труда большинством населения воспринимались как социально справедливый вектор развития.

Третья промышленная революция, по мнению многих исследователей, зародилась в середине 60-х годов прошлого века с появлением полупроводников, персональных компьютеров и сети Интернет. Рассматриваемый период характеризовался и снижением давления государства на экономику, отмечает А.Е. Молотников, и делает важный вывод: «…в процессе Третей промышленной революции происходило ослабление роли государства в сфере регулирования субъектов предпринимательской деятельности, а также в отношении рынка ценных бумаг»[210]210
  Молотников А.Е. Четвертая промышленная революция и современное осмысление корпоративной формы ведения бизнеса // Предпринимательское право. 2017. № 2. С. 11.


[Закрыть].

Исследователи спорят, можно ли считать Третью промышленную революцию отдельным этапом в развитии человечества, либо она, по сути, сливается с промышленной революцией, которую ныне принято считать «приближающейся», «прогнозируемой», «грядущей» Четвертой промышленной революцией или «Индустрией 4.0»[211]211
  См.: Молотников А.Е. Указ. соч. С. 3, 5, 6.


[Закрыть].

Концептуально в широком перспективном плане Третья промышленная революция (Third Industrial Rev-olution — TIR) описана американским экономистом и экологом Джереми Рифкиным, который считает, что на смену традиционным централизованным моделям бизнеса в ближайшие полвека должны прийти новые экономические структуры. Иерархическая организация экономической и политической власти, на которой основывались первая и вторая промышленные революции, по мнению Дж. Рифкина, неминуемо уступит место горизонтальному взаимодействию, когда сотни миллионов людей будут генерировать собственную зеленую энергию дома, в офисах, на производствах и делиться ею друг с другом в «энергетическом Интернете». Его видение третьей промышленной революции официально принято Европейским сообществом и Китаем и поддержано ООН, делаются попытки реализовывать эту новую экономическую парадигму[212]212
  См.: Рифкин Дж. Третья промышленная революция: Как
  горизонтальные взаимодействия меняют энергетику, экономику и мир в целом; пер. с англ. М.: Альпина нон-фикшн, 2014.


[Закрыть].

Идея Четвертой промышленной революции поддерживается Клаусом Швабом, который выделяет ее отличительные признаки: повсеместное распространение мобильного Интернета, автоматизация (роботизация) промышленности и сферы услуг (включая появление искусственного интеллекта и развитие Интернета вещей), взаимопроникновение технологий в сферах физической, биологической и цифровой[213]213
  См.: МолотниковА.Е. Указ. соч. С. 6.


[Закрыть]. Все это неминуемо влечет сущностные изменения экономических отношений.

Старый способ производства основывается на отверточном стационарном производстве и соединении деталей вместе, а промышленность при этом представляет собой огромные заводские корпуса и монолитные конструкции, занимающие значительные земельные участки. Теперь же товар может быть сконструирован компьютером, «распечатан» в автоматическом режиме на 30-принтере и распределен экономическими субъектами, оперирующими в виртуальном пространстве и не имеющими значительных материальных ресурсов или объектов. Новые машины смогут делать что угодно, из любого материала и где угодно, а искусственный интеллект будет заменять человека во многих общественных сферах. Такие технологические новации должны изменить весь уклад общественной жизни – от производства товаров до быта и досуга человека. Распространение информационных технологий, их проникновение во все социальные сферы приводит к формированию нового общества, которое представляет собой сложно организованные сетевые структуры. При этом бывшие линейными взаимодействия между участниками трансформируются в сетевые потоки («непрерывно текущее пространство потоков», согласно М. Кастельсу (М. Castells, 2009))[214]214
  См.: Поспелова Т.В., Корнев Д.А. Индустрия 4.0: а есть ли место для России? // Сноб. 10 июня 2016 г. https://snob.ru/profile/28549/ Ыод/109523#сотплет_829501


[Закрыть].

Цифровая экономика изменит политические и общественные институты и принципы их функционирования, экономическую структуру общества, рынок труда и среду обитания человека. Эти зарождающиеся производственные отношения представляются социально справедливыми, адекватными новому уровню развития человека, нацеленными на создание для него лучших условий труда и отдыха. Соответственно, требуют адекватного изменения в правовом регулировании, его адаптации к возникающим новым экономическим отношениям, надлежащего их оформления, синхронизации с возникающей новой цифровой экономикой.

В качестве политической реакции нашего государства на изменяющиеся экономические отношения можно отметить утверждение программы «Цифровая экономика Российской Федерации» (утв. распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 года № 1632-р). Программа нацелена на реализацию государственной политики по созданию необходимых условий для развития цифровой экономики России. Правительство РФ «уловило» необходимость правового обеспечения зарождающейся экосистемы цифровой экономики России, в которой данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех сферах социально-экономической деятельности и в которой обеспечено эффективное взаимодействие, включая трансграничное, бизнеса, научно-образовательного сообщества, государства и граждан. Такой вектор изменений в правовом регулировании следует оценить как социально справедливый, отвечающий коренным интересам российского общества, хотя в самой Программе о справедливости нет ни слова.

Таким образом, в наиболее общем виде диалектика развития социальной справедливости заключается в следующем. Общество находится в состоянии социальной справедливости, когда производственные отношения соответствуют уровню развития производительных сил. Все явления общественной жизни (в том числе правовые), вытекающие из данного способа производства, осознаются справедливыми. Поэтому, анализируя содержание экономических сделок, К. Маркс в «Капитале» писал: «Содержание это является справедливым, поскольку оно соответствует способу производства, адекватно ему. Оно несправедливо, поскольку противоречит ему»[215]215
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 225.


[Закрыть]. С развитием производительных сил они начинают сдерживаться производственными отношениями, появляются элементы социальной несправедливости. Некоторые явления жизни отдельными людьми начинают осознаваться как несправедливые. Конфликт нарастает. Общественное устройство все более становится социально несправедливым, оно все более не соответствует уровню и характеру развития производительных сил. Происходит взрыв, социальная революция. Вновь устанавливается социальная справедливость. Это не означает, что социальная справедливость устанавливается в результате революционного хаоса и полного разрушения сложившихся общественных отношений. Как правило, все назревает долго и происходит без кровавой ломки основ общественной жизни.

Трудность анализа социальной справедливости заключается в том, что в действительности социально справедливые и социально несправедливые общественные отношения диалектически переплетаются. При этом процесс возникновения новых экономических фактов, выступающих элементами зарождающейся в недрах старого способа производства (стадии развития) новой социальной справедливости, является длительным, диалектически запутанным, и общество начинает ощупать его лишь тогда, когда старые экономические отношения уже явно тормозят развитие производительных сил. Это проявляется по-разному. Например, в общественном сознании командно-административная система явственно отразилась в своем истинном свете лишь на рубеже 70—80-х годов, когда «образовался своего рода механизм торможения социально-экономического развития»[216]216
  Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1987. С. 13.


[Закрыть].

Возникает две оценки общественных явлений. Консерваторы считают, что экономические факты соответствуют способу производства и поэтому справедливы, их нужно защищать, обеспечивая стабильность экономических отношений. Революционеры осознают социальную несправедливость старых отношений и объявляют их несправедливыми. Первые (до момента, когда старый способ производства (или определенная стадия его развития) не изжил себя окончательно) справедливы в формально-экономическом смысле (так как если экономический факт вытекает из данного способа производства, то он справедлив в формально-экономическом смысле, адекватен данному способу производства). Вторые – во всемирно-историческом (ведь новые отношения неизбежно сменят старые). Так происходит потому, что сознание человека воспринимает либо консервативную сторону производственных отношений (элементы старой социальной справедливости), либо их революционную сторону (элементы новой социальной справедливости).

Словом, категория «справедливость» отражает многообразие взглядов от консерваторов до революционеров по поводу социальной справедливости в обществе, их идейную борьбу. Эта борьба выступает одним из проявлений реальной (скрытой или явной) борьбы старой и новой социальной справедливости. Отсюда непреходящая прогрессивная задача общества – выявлять элементы «новой организации производства и обмена» (объявлять их справедливыми) и путем борьбы с элементами старой, «разлагающейся экономической формой движения» (объявленными несправедливыми) внедрять новое в жизнь[217]217
  См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 153.


[Закрыть]. Значит, понятия справедливости и социальной справедливости носят и исторический характер. Еще В.И. Ленин отмечал «историческую ограниченность, исторически-определенное содержание» представлений о справедливости[218]218
  См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 376–377.


[Закрыть]. На это также обращает внимание В.Д. Зорькин: «…справедливость и право надо открывать каждый раз на новой ступени развития»[219]219
  См.: Зорькин В.Д. Указ. соч.


[Закрыть].