Текст книги "Охота на Черных Вдов"

На руки натянул тонкие резиновые перчатки, на голову кепку, расправил тканевые наушники и схватил меховую жилетку Крымовой.

Она зашевелилась. Пришла в сознание, скомкала в руке простыни и дёрнулась всем телом.

Через две-три секунды она умерла.

Никита вздохнул и ощутил, как кровь отлила от лица. Взял руку Крымовой и стал надевать на неё норку.

Чингиз поёжился. Плотней прижал руки к телу. В подъезде чересчур прохладно, а кожаная бронекуртка «Кираса-Универсал-4КЖ» весом в пять кило ничуть не грела, только тянула книзу, да придавала организму ощущение кильки в консервной банке.

Палец скользнул на спусковой крючок чехословацкого автомата, обратно.

Ноги синхронно пошевелились, разминая стопы в лёгких туфлях. Сегодня действительно похолодало!

Снова мысли улетели к тому неудачному дню, резанули сердце острой бритвой. Как он тогда оплошал!

Как?! Профи! А через «Спектр» смежные комнаты-помещения, будь они прокляты, просмотреть не удосужился! А так бы не проморгал затаившегося хитреца, будь проклят он! Гиена! Нужно было…

…Думы и неприятные воспоминания прервал звук наверху. Дверь отворилась. Мужской голос. Вслух попрощался с хозяйкой, с Надеждой. Перевалился с ноги на ногу.

Снова звук – щелчок, бряканье цепей, гул и скрип.

Вызвал лифт.

Чингиз еле слышно для собственного сердца расстегнул пуговицу, сжал в кулаке крепче рукоятку «Скорпиона» и беззвучно и легко стал спускаться по ступенькам широкой лестницы.

Приостановился. Замер.

Лифт встал. Чуть дёрнулся от принятого на палубу груза. Дверцы сомкнулись.

Чингиз метнулся вниз, размахивая скорострельным автоматом, снабжённым ПБС двухдециметровой длины.

Пятый, четвёртый, третий этажи… первый. Благо, в подъезде никого!

Теперь объект не уйдёт! В ближнем-то бою! С Чингизом! «Капец тебе, гиена!»

Притих. Никого. Лифт подъезжал.

Чингиз присел напротив двух узких зелёных дверец и направил на них отверстие набалдашника «глушителя».

Приехал. Огонь!

Глухо, монотонно, часто забарабанил «Скорпион». Уродуя пластик лифта, пронзая его насквозь.

Середина, низ вдруг упал на пол! Вверх, середина.

Обойма опустела.

Где-то в уголках подсознания смутно ёкнуло. Что бы это значило?

Почему лифт не раскрывается? Повредил пульт? Дверцы должны автоматически разомкнуться…

Глухой, парализующий удар в шею, острая боль в затылке, тьма. И как в тумане – прыжок парня сверху, с лестницы.

Никита мгновенно обшарил киллера, снял с него чёрные перчатки и заснул себе в карман. Помог крепкой волосатой вялой руке подержаться за рукоятку и обойму. Свинтил ПБС, который исчез в том же кармане. Вставил новый магазин из запасов убийцы.

Выглянул из коридора на улицу. Двери подъезда настежь открыты. А там – засада! Противник. И, возможно, смерть!

Прямо напротив крыльца стояла «копейка» тёмно-синего цвета. Водитель. Машина с включённым движком. Наверное, и дверца приоткрыта! Ждёт.

Топорков услышал скрип наверху, где-то на пятом-шестом этажах. Люди!

Рванул к двери квартиры номер 3, позвонил.

Одновременно набрал номер «дежурки» РОВД этого квартала, вызвав его из памяти. Заметил, что киллер очнулся, но не шевелится. Притвора! А ведь он, Никита, почувствовал!

Снова нажал на кнопку звонка.

Вверху вызвали лифт.

Чёрт! Не получается! Не успевает!

– Кто там? – голос за дверью и клацающий звук замка.

– Я это, дядь… Лёш! – пробурчал Никита и рванул ручку на себя. Его величество Случай!

Дед лет шестидесяти, а может и больше, в тапочках и халате, вылетел на парня.

Пахнуло табаком и старыми вещами.

Удар. «Извини, старик!» Обморок. Падение.

Угроза сбоку. Атака! Сразу контратака.

Чингиз с болью в голове и мутью в глазах смело бросился на противника. Но сильный удар ногой в колено сбил его на пол.

Лифт поехал ввысь.

– Алло, это милиция? Тут стреляют! Убивают! Маломосковская…

Топорков запихал сотовый покойной Крымовой в карман ветровки и резко опустил ногу на локоть киллера.

Хрустнула кость или сустав.

Адская боль вернула Чингиза из забытья в явь.

И неожиданно уши заложило оглушительным треском.

Топорков выпустил пол-обоймы в изрытую голую стену лифтовой шахты.

На улице, да и в подъезде, очередь из автомата услышали.

Долой магазин. «Скорпион» мигом очутился в здоровой руке Чингиза.

И сквозь гул в барабанных перепонках и туман в башке голос:

– Пошёл вон, козёл! Быстро. Через пять секунд – смерть!

Слабые ноги сами понесли Чингиза к выходу. Да ещё сзади пихнули грубо в спину.

С автоматом в руке и болью в членах Чингиз буквально вылетел из подъезда. На глазах ошарашенных прохожих.

Надо заметить – многочисленных!

Секунда, две, три. Крик напарника.

Автомат. Гиена! О бл…!

До него вдруг ясно дошло: это ПРОВАЛ!

Эти пучеглазые зеваки, автомат в руке, странная подозрительная одежда, стрельба на всю округу! КАПЕЦ!!!

Но, может быть, всё обойдётся?!

– Гони, шакал! – заорал Чингиз, захлопывая левой здоровой рукой дверцу, хотя было неудобно.

– Звиздец нам! – матернулся напарник, но машина сорвалась с места под взорами испуганных прохожих.

Серая «восьмёрка», делая вид, что спокойна и равнодушна, поехала вслед «копейке». Знала, что не упустит: под капотом покоился форсированный движок.

Никита втащил старика в квартиру и запер дверь на замок. Проследовал через квартиру к окнам, выходящим на другую сторону дома и смело взялся за щеколды.

Слава богу, первый этаж!

Извини, дедушка, жить будешь! И никому ни-ни!

Старик, понятно, не слышал нахала и мирно сидел в кресле, свесив седую голову набок. Крепкий дед: всё будет нормуль!

Лифт открылся перед сдрейфившими людьми – молодыми, прилично одетыми семьянинами.

Изрешечённые створки расплылись.

Парочка шарахнулась назад, завопив и округляя глаза.

Кровь брызгами, дыры в стенах из пластика, изуродованная женщина в когда-то красивой и дорогой шубке из норки.

Скрюченное мёртвое страшное тело на полу.

Короткий крик и топот по лестнице наверх.

Тёмно-синяя «копейка» пушечным ядром вылетела на проспект Мира и помчалась, скрипя колёсами, дёргаясь и оставляя на ровном сером асфальте чёрные полосы.

«Лада-восьмёрка» не упускала её из виду. Двое парней в ней торопливо связывались с боссом – Костей Дробышевым.

– Боря, это Леший! Мы на Мира, в хвосте у Стрелка. У них, кажется, проблемы! Завал.

– Вовик, они сделали работу?

– Хрен его знает! Их видели и засекли на улице…

– …Ликвидация, парни! Чтоб следа не осталось. Я пока свяжусь с Третьей.

– Может…

– …Я сказал – ликвидировать! И уходите на «Тройку», там увидимся. Всё.

Один из мужчин, по прозвищу «Леший» переглянулся с напарником и молча кивнул.

– Понятно! – буркнул водитель и крутанул руль.

«Жигули» тёмно-синего цвета свернули на Кибальчича, не доехав ста метров до поста ГАИ. «Восьмёрка», пуская облака отработанных газов, тянулась за ними.

Постовой милиционер что-то пробурчал, сплюнул по привычке под ноги и зевнул, оставаясь на прежнем месте.

А ведь подумал: сейчас остановит! Промазал!

Леший навернул на ствол «ТОЗ-111с» ПБС, поставил на боевой взвод пистолет и дал знак водителю сближаться.

Злополучное место с рекламным щитом «Голосуем за…», портретом Президента и одиноким пешеходом неотвратимо плыло навстречу.

Чингиз сморщился от боли в сломанной руке и оглянулся.

– Гиены! Они в жопе у нас! Вот дерьмо!

– Думаешь, будут мочить? – спросил водитель, бледнея.

– Уверен, Саша! Догоняют. А-а-а!

Чингиз завопил и задёргался в кресле. Водитель от крика и испуга вместо зеркала посмотрел через плечо, заметив руку Лешего с пистолетом, торчащую из окна «восьмёрки».

Выстрел. Ещё.

Парень по имени Саша вывернул руль, то ли от простреленного заднего колеса, то ли от внезапности и страха, обернулся и дугой выгнулся на сиденье.

Перед глазами вырос парень лет двадцати в спортивном костюме и короткой кожанке на фоне старого рекламного щита.

Смышлёный случайный юноша прыгнул в сторону, но крыло «Жигулей» зацепило голень.

Бедняга с сильным ушибом покатился по тротуару, а рядом с грохотом и дребезгом автомобиль влепился в фанерный щит с железобетонной основой.

От приличного удара Чингиз пробил головой лобовое стекло, но остался в салоне.

Водителя болтануло так, что треснули шейные позвонки, но ремень безопасности выдержал.

Парнишка, корчась на асфальте, пытался встать и пялился на аварию. С мольбой и болью в глазах он проследил за коренастым человеком в джинсах. Тот, холодно окинув жёстким взором место катастрофы, подошёл к «копейке».

Удивительно, но и Чингиз и водитель были в сознании. Вертели окровавленными и ушибленными конечностями, стонали, но спасти свои обречённые души не пытались.

– Ребята, что ж вы так обосрались!?

Леший направил «ТОЗ-111с» на них. ПБС издал четыре хлопка. Тела в машине затихли. Рука достала из кармана ветровки радиоуправляемый фугасный заряд «Красный Мак» с крупными жёлтыми буквами «ЗРУФ-3» на чёрно-матовой поверхности.

Большой палец нажал нужную клавишу.

Фугас упал на заднее сиденье и тонко пискнул.

Леший вздёрнул брови, заметив парня на тротуаре и быстро осмотрелся – никого. Но в окнах стали появляться лица.

– Вот дурачок!

– Нет… не надо, дядя! – смешно и боязно прохныкал молодой и прикрылся ладонью.

Последний патрон вылетел из пистолета и звякнул на асфальте. Парнишка с пробитым черепом сник в форме вопросительного знака.

Умер мгновенно.

Серая «восьмёрка» буркнула и устремилась вглубь улицы.

Из-за угла показался маленький отряд ребятишек из детсада во главе с молодой воспитательницей.

– Алло! Это Первая? Это Боря. Да, Третья не отвечает. Что? Вообще не выходит на связь! Возможно. Хорошо!

Отключение. Молчание. Скорбная нудная тишина.

– Что, шеф?

– Быстро на Маломосковскую! Надя в смертельной опасности!

Сопение, глубокие частые вздохи и урчание двигателя. Инерционное отклонение.

На квартире Сафонова затренькал телефон. Трубку взял полковник.

– Слушаю.

– Беркут, это Сапран! Новости.

– Говори.

– На Маломосковской номер… Алло?

– Да, слышу тебя!

– Треск какой-то.

– Говори осторожно!

– По конспиративному адресу – серые. Зафиксирована смерть Третьей. Крымова ликвидирована! Вы слышите, Беркут?!

– Да! – полковник прикрыл глаза и чуть улыбнулся. – Дальше!

– На Кибальчича, в соседнем квартале, сгоревшая автомашина «Жигули» с двумя трупами внутри и один возле. Подробности смогу дать только часа через четыре.

– Это ОН?! – спросил и утвердил одновременно Сафонов.

– Возможно! Сообщу ближе к вечеру.

– Хорошо! Очень хорошо! Отбой, Сапран.

Полковник облегчённо отвалился в кресле и провёл ладонью по лбу. «Нужно связываться с Секретарём! Только не отсюда, конечно! Первая победа, Истребитель! Твоя первая победа ЗДЕСЬ!»

– Ты слышал, Петя? Третью замочили! Суки! И он ещё радуется!

– Ты записал?

– Конечно! Кто такой Сапран?

– Там разберутся. Я звякну Боре и Первой. Ты собери инструмент и дуй на «Тройку».

– Может, Первой не надо? Запрещено!

– Надьку грохнули! Ты понимаешь?! Всё, конец связи.

На Маломосковской царило оживление, как, впрочем, и на смежной, на Кибальчича. И первыми прибыли на место те, кому нужно больше всего: следственные группы, эксперты, сотрудники УОП и УФСБ, многочисленные зеваки из прохожих и жителей соседних домов. Наряд ППС для охраны места происшествия.

Костя Дробышев, показав удостоверение сотрудника УВД, беспрепятственно прошёл в подъезд, уже не пустой и серый, а кипевший ярким светом и десятком мозгов в оболочках.

Перед его взором предстали открытая дверь квартиры на первом этаже, двое криминалистов возле открытого лифта, изувеченного автоматными пулями, снующие взад-вперёд, вверх-вниз люди.

Кровь, гильзы, запах курева, одеколона, разгорячённых тел.

Ему нужно убедиться в смерти Нади! Ему необходимо увидеть труп Крымовой, труп Малыша.

Напарники-чистильщики остались на улице, каждый выполняя свои обязанности по безопасности шефа.

Пусть кто появится на улице лишний или неизвестный! Сразу шеф будет в курсе, да и меры примут должные!

Ребята были классные! В смысле подготовки и обучения. Дело своё знали. Не зря их натаскивали когда-то в СПЕЦНАЗе и ДШП!

Но парни из Особого отдела ФСБ РФ не считались хуже.

Хотя парнями всех не назовёшь: некоторым за тридцать и даже за сорок.

Взяли обоих без шума.

Профи!

Один вскоре умрёт в камере-одиночке, а другой будет раболепствовать больше восьми месяцев в тюрьме под Челябинском. А далее его дела сложатся ещё хуже.

Дробышев Костя шагнул к двум санитарам в белых халатах – рассеянным, среднего телосложения, разговорчивым.

Полная противоположность «волкодавам» ФСБ!

Но именно они это и были!

– Товарищ, а вы из какой Конторы? – послышался голос сзади.

– Я? – Костя стал оборачиваться, опуская руку к полам пиджака.

«Гюрзу» он выхватить не успел. «Санитары» не дали. Только заломили руки и ударили по икрам, «спустив колёса» бывшему боевому пловцу. Суперпистолет так и остался лежать в кармане, снятый с предохранителя.

– Суки! – процедил сквозь зубы Дробышев Костя-«Боря».

Ему запрокинули голову, скрутив волосы-косичку, и сдавили горло. Жёстко.

Затем доложили полковнику Сафонову и полковнику Ремезову – руководителю Особого отдела ГУ ФСБ России.

Одному домой, другому в Управление.

– Отлично, ребята! Ведите их в «бастион». Там будем говорить. И никого, кроме меня, Ремезова и директора, не пускать!

Сафонов положил трубку и выпустил пар. Сегодня определённо везло. Фу, чтоб не сглазить!

Тревожным набатом вдруг зазвонил колокольчик в квартире.

После привычных обязательных проверок Сафонов впустил внутрь трёх человек: «техничку» своего подотдела.

Все трое мужчин занялись делом, выполняя работу, которой посвятили всю жизнь.

Распаковали «СРМ-900А» – приборы защиты от наблюдения и прослушки, разложились по комнатам, защёлкали тумблерами, кнопками, протянули провода.

Молча и сноровисто. Время поджимало.

Супруга-домохозяйка ахнула с порога кухни, завидев табор техников-специалистов, пожала плечами и удалилась.

Жена у Сафонова не отличалась разговорчивостью. Сама покорность, невинность и простота!

Один порхал по квартире с радиозондом «XR-R» и низкочастотным зондом чувствительностью до 80 дБ.

Другой восседал за сигнальным монитором, дисплеем из 24 сегментов на жидких кристаллах, ковырялся с блоком питания и запасным сетевым адаптером.

Третий эфэсбэшник орудовал вспомогательным аудиовидеовходом, водя им по всем помещениям, телеаппаратуре, радио и розеткам. И постоянно поправлял наушники, прижимая их плотней к мочкам ушей.

Сафонов вышел в подъезд, на лестничную площадку, спустился до окна и выудил из пакета СРТПУ «Б. Джонс».

Он знал, что сверху и снизу его охраняют верные парни, а соседи у Сафонова – надёжные, честные и проверенные люди.

– Сапран! Сапран! Я Беркут. Сапран, я Беркут. Перехвати арестованного Дробышева Костю. Перехвати. Объект уничтожить! Объект уничтожить! Конец связи.

Зашёл в квартиру. Подумал. Показал утешительный жест супруге. Тихо шагнул в зал. В ответ на его вопросительную мимику старший группы кивнул и продолжил работать.

«Я так и знал! Вот гады!» Он присел на тумбочку и замер в одной позе.

Как там Истребитель? Где сейчас? Если спецпосты и арсеналы пусты – значит, действует! Да и картины в Останкинском районе – его рук дело. Молодец, парень! И Секретарь рад.

Но певица сейчас важнее и опаснее. Ладно, до седьмого время ещё есть. Крайний срок – пятого. Хорошо б, если Ник пощёлкал этих Вдов! А я пока шушеру всю уберу. Очистим Москву от секты и от пауков!

Техники закончили через четверть часа.

Представили результаты и доложили по форме.

Квартира Сафонова была нашпигована насекомыми: «жучок» из серии «бесконечных», кабель с проводным горячим микрофоном скачкообразного изменения частоты, «клоп»-дистанционка.

Когда успели?! Придётся рапорт писать!

Зло быстро улетучилось в башке, а зло в виде электронных штучек ликвидировали, отключив и попрятав в дипломаты.

И только после этого полковник связался с группой захвата.

Уже по чистому телефону.

– Ребятки, берите радиста! «Москвич-412» жёлтого цвета на перекрёстке моей улицы и проспекта Гения. Вперёд, орлы!

Поблагодарил техников, отпустил их и снова связался с Секретарём.

Планы Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации завтра сменятся. Он создаст новый вариант своих дальнейших действий. В обход «Чёрных Вдов». Изменит режим недели. Сделает кое-какие перестановки.

Но, как окажется впоследствии, это его не спасёт, и намеченная на послезавтра поездка в Брюссель станет последней в его политической деятельности.

«Москвич-412», старый как дерьмо динозавра, «волкодавы» ФСБ взяли вместе со всей аппаратурой, оцениваемой грубо в сотню тысяч долларов, и её «рулевым» – техником терорганизации «Чёрные Вдовы».

Через сорок минут арестованного и конфискованное доставили в Управление.

Иногда – бывает, часто, бывает, редко – тайны скоропостижно лопаются, как мыльные пузыри. Любые! Когда-нибудь.

И спецслужб – без исключений!

Грешно, но то, что случилось на Мира, в километре от роковой Маломосковской, и суперсекретом СБ не назовёшь!

Это не просто грех: это злодейство, чёрный миф, грязная быль.

Мало кто об этом знает.

Побег Кости Дробышева попросту инсценировали. Его подставили.

Выкинули из чёрной «волги» нового образца и пристрелили.

Ведь пытался же удрать!

А от спецслужб России никто не уходил!

Стреляли, конечно, прицельно, одиночными, с колена и с положенными окриками.

Зашибленного Костю понесло на бордюр, ватные непослушные ноги заплелись.

И выстрелы из «Гюрзы» навсегда покончили с боевым пловцом.

– Первая? Приём. Приём. Вызываю Первую. Как слышите, Первая?

– Первая слушает.

– Говорит Леший. У нас проблемы!

– Первая слушает.

Лёгкое однотонное гудение в эфире. Тяжёлое, как после бега, дыхание мужчины. И как противоположность этому – терпеливое, но не без волнений, ожидание женщины.

– Первая, Третья стала «двухсотой» (арм. сленг – умерла, погибла, прим авт.). Повторяю. Третья в номере 200! Стрелок и Шурик тоже «двухсотые». Шеф, Боря там же. Боря – 200! Сучьи потрохи! Извините, Первая! «Девятки» Бори в «трёхсотых». Ребят взяли. Забрали и «машинку» с объекта. Петя возвратился, а Эдика взяли. Это западня! Первая, что делать?

Леший на миг представил, что творится сейчас в душе Первой. Если у него кошки насрали, то про неё и говорить нечего. Надька была лучшей в команде Вдов, любимицей Первой, да и Костя занимал высокое положение.

«Сейчас она будет разоряться! Крыть…» – подумал Леший, но услышал в наушниках совсем другое:

– Я поняла! Я всё слышу. ОНИ НАЧАЛИ!

Молчание.

По тону и дребезжанию в голосе Леший понял: Первая ценой невероятных усилий переборола крик, гнев, трагическую новость. Держалась и сдерживалась. Но что будет с ней потом – одному богу известно.

Могильная тишина.

Леший пошевельнул обкусанными губами микрофон на скобе наушников:

– Извините, Первая, время связи выхо…

– …Я знаю! – твёрдо сказала она, словно стукнула кувалдой. – Вы где?

– На «Тройке».

– Все?

– Да. Кто остался!

– Немедленно уходите! Ставьте «пробки» и очищайтесь. Время прежнее. Встреча с Седьмой на «Колечке». Ты и Тимур. Остальные пускай ждут по домам.

– Пробки сразу?

– Интервал для полного ухода. И «Тройку» в расход. Ничего не трогайте там, и сию минуту уходите! Предельная опасность!

– Вас понял, Первая!

– Конец связи.

Анна Павловна нажала мини-кнопочку, вспомнила вдруг о том, что ребята не знают о провале Игоря Жеманина, взятого в клещи «особистами». Только она подумала о его дальнейшей судьбе, как перед глазами поплыло страшное сообщение Лешего.

Надя, Костя, парни из «девятки»!

Она сильно ударила ребром ладони по столу и навалилась корпусом на его край.

Плечи её дико задёргались в беззвучном плаче.

Несколько раньше Никита Топорков преспокойно покинул квартиру старика, обошёл три дома на Маломосковской и сел в белые «Жигули», требующие косметического ремонта. Хорошего ремонта!

Разъезжать по столице на такой тачке невозможно, иначе первый же пост ГАИ затормозил бы её. Особенно за городом, куда так необходимо попасть парню.

И поэтому курс подбитой автомашины лёг на «ВАЗтехносервис».

Топорков дураком себя не считал! Это безоговорочно.

А то, что в фирме автопроката сейчас засада, мог догадаться любой дурак.

По пути в смертельно опасное место он сделал остановку на одной из строек жилых домов Москвы. Договорился со сторожем объекта – молодым рыжим парнем, разглядывающим порногазеты и жующим бутерброды.

– Стольник сейчас, стольник потом, когда буду забирать! Вероятно, поздно вечером. О’кей?

– Замётано! Мужики уже уехали, завтра будут в 9 утра. Успевайте!

Они выгрузили баллон с кислотой. Сторож проигнорировал надпись на ней и прикрыл ёмкость старой фуфайкой.

Оставив опасную жидкость в углу вагончика и всучив парню сто тысяч рублей, Топорков поехал на улицу Народного Ополчения, где в одном из домов, на одном из этажей, был у него небольшой тайничок.

Мимо плыли здания, парки, заборы и заборчики, транспорт, заполонивший столицу до предела, люди, люди, люди.

Рабочий день закончился, и толпы гомо сапиенс ринулись по домам и магазинам.

Из арсенальчика Топорков забрал всё.

Теперь он ехал в «ВАЗтехносервис», ощущая какую-никакую силу и смелость.

Соваться в ловушку к зверю не очень-то приятно! И желания особого не было. Но поменять автомобиль просто необходимо, потому что на угнанной тачке долго в столице, а особенно за её чертой, не поездишь! Да и угонять транспорт Истребитель так и не научился, хотя у покойного Лысого можно было пройти отличное обучение и практику.

И вдруг Никита затормозил. Сзади истошно засигналили звереющие водилы, пытаясь выматериться на неудачника за весь напряжённый день.

Он вывернул руль, взял левее, встал впритык к киоску «Роспечати».

А стоит ли лезть в эту дыру?!

Так. Если не менять авто, а просто сдать и заплатить штраф!? Засада! Ну, возьму другую, так ОНИ всё равно засекут, выследят и так далее. Стоп, стоп, стоп!

Если не сдавать её в фирму проката!? Бросить? А там? Схватятся, начнут ворошить, искать. Ну, и? Козин. Фальшивый документ, ложный адрес, некоторая сумма денег. Залог в семь «лимонов». Жалко, конечно.

Кинуть «пятёрку», взять срочно напрокат другую тачку! Обязательно в иной фирме! И срочно!

В справочной по телефону Никита узнал адреса всех фирм по автопрокату, для себя выбрал самую дальнюю, на окраине, в стороне Люберцов.

«Пятёрку» поставил возле школы, закрыл и с прорезиненной сумкой в руке направился к метро.

Вскоре парень подъезжал на такси к ТОО «Инавтоцентр».

В седьмом часу Топорков остановился в трёхстах метрах от указателя «Автомойка. Эстакада. Техобслуживание. Вулканизация».

Взятый в ТОО напрокат автомобиль «Ауди» работал ровно и бесшумно. В салоне пахло освежителем и новой велюровой обивкой кресел. У зеркала заднего обзора весело болтался ЗигЗаг из «Утиных историй», тепло окутало ноги водителя из чрева японской печки, а руки лежали на мягком обруче руля.

За всю эту беду пришлось отдать пока что одиннадцать миллионов наличными отечественными как залог, и семьсот долларов за прокат.

Дороговато! На компьютере «Инавтоцентра» осталась копия паспорта лжеКозина.

И «капусты» почти не осталось.

По крайней мере, с собой.

Никита ещё раз прочитал визитку «притона», которую добровольно получил недавно от Вдовы, окинул оценивающим взглядом соседнее сиденье с оружием из тайника-арсенала.

СПП «Кедр», 4 обоймы, «ТОЗ-111с» с обязательным прибором бесшумной стрельбы, 3 обоймы, «ГР-7» в количестве трёх штук, называемые в диверсионно-штурмовых подразделениях «русские груши», один «Красный Мак», два спецпатрона-самоликвидатора «ПЛ-3А», две «Зари», дымовая шашка «СХП-900», ПСН инфраструктурный электромонокль «Сыч», ПНВ «Изумруд» и специальный нож «Оборотень-2».

Жвачку в рот, арсенальчик на себя, маску на голову.

Никита неторопливо натянул перчатки без пальцев, потёр их мелом, чтоб не потели и не липли. Надул пузырь.

Застегнул «липы» жилетки и стал пичкать себя хохоряшками спецснаряжения.

Протянул на «Ауди» вперёд двести метров.

Смеркалось. «Темнота – залог успеха!» – повторил про себя Топорков, рассматривая в «Изумруд» окрестности и район «Автосервиса».

Ещё подал чуть-чуть. Свернул.

Без включённых фар, на первой скорости, с затемнёнными стёклами.

Миновал свалку железа, кирпичные завалы, заборы РСУ.

Быстро натянул «Сыч» и внимательно прочесал стены.

На первый взгляд шесть человек. Отдаление – сто пятьдесят метров.

Долой ПСН. Оружие в руку. Вперёд.

Из иномарки не первой свежести выскользнул уже не Топорков, а Истребитель.

«Чёрный волк».

Именно так называли их в Чечне «чехи».

Немолодая сухонькая молчаливая женщина с каштановыми короткими волосами, плохо скрывающими седину, в форме майора Федеральной Службы Безопасности России, аккуратно положила трубку спецтелефона со знаком герба на аппарате, бросила отрешённый взгляд на табличку «Внимание! Вести переговоры по телефону строго запрещено!» и постучала костяшками тонких пальцев по серому столу.

Обернулась.

Никого в сумрачном длинном коридоре.

Только далёкие шорохи и разговоры в смежных кулуарах и на соседних этажах. Да дыхание транспорта на улицах вечерней Москвы.

«Самое время! Сейчас или никогда!» – сказала еле слышно женщина и в который раз посмотрела на часы.

Резко развернулась на коротких каблуках и тенью заскользила вглубь унылого тоннеля Управления.

Всё. Ровно семь. Он должен отключить «глазки». Запустить предохранительный сигнал. И отвлечь дежурного! Пора!

Она без труда проникла в изолятор по известному маршруту с помощью выявленного три месяца назад кода.

А это очень большая работа. И не только из-за того, что коды меняют каждые пятнадцать недель.

Лак специального состава на подушечках пальцев не оставлял каких-либо следов. Вот почему так бренчали-стучали её конечности по столу!

К двери одиночной камеры нужно подойти максимально осторожно и беззвучно. Буквально подпорхнуть на крыльях.

Там, за стальной клёпаной защитой, человек. Когда-то опасный, хитрый и верный, отчаянный и умный. Очень опасный!

А сейчас – тем паче! Вдвойне.

И он не спит! Бдит.

Чувствует чутьём зверя.

Человек перед смертью, говорят, превосходит самого себя, и все его органы работают в суперрежиме.

Майор ФСБ прислушалась последний раз, засекла время: 19.11. и, распрямив кулачки, с холодной страстью уставилась на ладони. Точнее, на то, что на них покоилось.

Длинная капроновая нитка, свёрнутая в клубочек, минифутляр с одноразовой иглой, желатиновый шарик с какой-то полупрозрачной жидкостью внутри.

Женщина проделала быстрые манипуляции пальцами обеих рук: микрошприцом вытянула из шарика жидкость, сняла трубку-поршень, распутала нитку и привязала к тупому концу иглы.

К безопасному.

Спрятала лишнее, отсоединила от автоматической чернильной ручки стержень, вставила иглу с непонятной тревожной начинкой, расправила нить.

Повернула кнопку-торец ручки против часовой стрелки.

Расслабилась, закрыв глаза.

Точно на секунду.

Поднесла странный механизм в виде пишущей авторучки к окошку толстой двери.

Другой рукой медленно и тихо отворила ставню наблюдательного окошка.

Десять на десять сантиметров.

Осторожно посмотрела внутрь камеры.

Арестованный днём старший лейтенант ФСБ РФ Жеманин не спал. Не мог, не хотел, и не должен был спать!

Обдумывал поганую ситуацию, в которой оказался, просчитывал, сочинял, вспоминал и соображал.

И готовился к самому худшему. К концу.

И последний не заставил себя долго ждать.

Жеманин не был старшим офицером, не имел большого опыта и навыков. И находился в безвыходном тупике.

Здесь всё решалось сверху! А ещё временем.

Он почувствовал!

Ощутил кожей шеи, клетками мозга и молодым сердцем.

Но развернуться не смог.

Так и сидел спиной к двери, на коленях, в полумедитации.

И доживал последние секунды.

– Сынок, ты только не бойся! Прими всё, как есть! – раздались приглушённые слова женщины в отверстии окошка.

– Вторая? Это вы, Ва…

Тихий-тихий щелчок. Игла на полсантиметра впилась в шею сзади. Лейтенант вздрогнул и судорожным движением руки попытался схватить колючку, но женщина резко дёрнула за нитку и быстро подтянула к себе иглу.

Скомкала нитку и закрыла смертельное остриё колпачком.

– Суки! Звери! Волчьи выперды… – закричал Жеманин, но вцепился пальцами в место укола. Стало очень душно, жарко, сухо. Внезапно.

Он попытался встать, но на полпути тело сдало. Скрючилось в агонии. Дёрнулось в предпоследний раз. Пальцы застыли паучьими конечностями.

Жеманин вздрогнул ещё и замер.

Карельцева Валентина Николаевна, Вторая «Чёрная Вдова», майор ФСБ, руководитель аналитического отдела Управления, прикрыла ставенку, задвинула щеколду и зашагала в сумрак переходов и коридоров.

Девятнадцать часов четырнадцать минут.

Полковник Сафонов прибежал домой, как взмыленный конь. Потянул ворот сорочки, заглотил бутерброд с копчёной колбасой, запил кофейком, который по ранее сделанному звонку приготовила любимая супруга.

Через пятнадцать минут нужно быть на планёрке. Опять в Управление.

Парней и «техничку» Вдов сдали и оформили. Сейчас с ними работали ребята-особисты. Круто взялись! Сразу же.

Крымова, Дробышев, Жеманин, «девятки» из охраны Вдов!

Отменный список!

Через четверть часа встреча со старшими офицерами Управления, затем допрос задержанных по второму кругу, пока не успели очухаться. Потом снова Жеманин. Первичное заключение ЭСО, а дальше разговор с Ремезовым. На него можно положиться! Думается.

Сафонов вспомнил беседу с Секретарём. Почему-то в голове осели только короткие, как всегда жёсткие, словно обрубленные фразы:

– Десятого я еду в Европу. Сам знаешь, зачем! Этих дегенератов раскручивай по полной. Выбей из них то, что они не знают! Всё выжми, чтобы потом доказательств было достаточно. И так прижали, ублюдки! И ищи парня! Ищи! Дай бог ему! Свяжись. И подстрахуй Истребка! Не потеряй парня! Я приеду, возьмусь за Чистку Системы САМ! Наведу марафет!

Он говорил о возможной поездке в Чечню (второй за месяц), о необходимости мира, о новой встрече с Мосхадовым в Москве. Речь опять зашла об элитных «летучках» супербойцов, об истреблении мафиозных структур.

– Лёня, я знаю кое-что серьёзное! У Саши Моржакова имеются необходимые документы по президентской команде. Стоит мне взять в руки власть, я обрублю и расчленю эту иерархию! У меня есть надёжные люди и ты – в их числе! Они бравые ребята! Среди них много офицеров. Ты некоторых знаешь.

Секретарь «Совбеза» назвал несколько фамилий.

Сафонов прекрасно помнил их в лицо, а про остальное ничего не слышал.

– Это не второе ГКЧП? Не путч? – спросил полковник.

– Нет! – твёрдо сказал Секретарь. – Это более грандиозное и гуманное! Это РЕВОЛЮЦИЯ!

Сафонову хотелось откровенно усмехнуться, но если слова высокопоставленного собеседника казались смешными, то смысл их и предназначение были честны и реальны. Правдивы и, прямо говоря, страшны!