Текст книги "Глаз Дракона"

Происшедшее за тем давало повод заподозрить, что это плотоядная мелюзга способна думать. Одновременный удар по всему Кругу. Оставалось удивляться, какой силой они обладают, если могут продавливать мое энергетическое поле. Они гибли миллионами, но продолжали штурмовать мою крепость. Очередной удар пришелся в районе моего пояса; я с ужасом почувствовал, как меня зажимает в тиски, но в следующую секунду поле спружинило и приняло прежнюю форму. И тут же меня пронзила боль. Атака тумана почти увенчалась успехом. Я посмотрел на свой правый бок. Волосы зашевелились, когда я увидел, что со мной сделали. Всего на короткое мгновение мое тело вышло за пределы Круга, и теперь в этом месте на куртке красовалась дыра, размером с детскую ладошку. Рубашка тоже оказалась проеденной. А если говорить о коже в месте порыва, то она просто исчезла. Кожу словно бритвой срезало, и на месте укуса алело мясо. Слава Богу, что удар пришелся в бок, а не в голову, например.

В последовавшие за этим десять минут я вытворял невообразимые вещи, пытаясь усилить поле: наговорил кучу заклинаний и массу наговоров, впрочем, бесполезных, так как любое заклинание направляется на вполне конкретную тварь, а в тумане их было, мягко говоря, слишком много.

За это время я подвергся еще трем нападениям и в результате понес ощутимые потери в живом весе с левой стороны и на левой руке. Вдобавок ко всему, некоторое время мне не придется сидеть, так как третий удар пришелся пониже спины. Я еще раз поблагодарил Господа, что во время третьей атаки сдвинулся немного назад. Лучше потерять возможность сидеть, чем вообще остаться без головы.

Следующие удары последовали на уровне груди: плечи, руки, волосы на голове. Куртка превратилась в дуршлаг, а настроение из паршивого в очень паршивое. Заметив, что нападение происходит в метре от земли, я не стал дожидаться, пока болотные пираньи доберутся до моих мозгов и опустился на корточки.

Едва я присел, как чуть не закричал от радости. Где-то далеко-далеко вставало солнце. Воздух посветлел в преддверии утра, и у меня затеплилось маленькая надежда, которая уже совсем было пропала.

Мне даже показалось, что с туманом что-то происходит. Он словно напрягся и заворочался.

Треск рвущейся материи заставил меня поднять голову, и тугой комок отчаяния застрял у меня в глотке. В том месте, где только что находилась моя шея, туман провел блестящую атаку и прорвал оборону.

Стенки Круга сошлись, и Поле лопнуло буквально на моих глазах. Мне было чертовски жаль столько энергии, но время жалости еще не наступило.

Масса тумана взвизгнула и рванулась ко мне.

Уповая на чудо, я рухнул плашмя на землю, прижался лицом к пеплу костра и с содроганием услышал, как что-то скребется по моей спине.

И в этот миг мир осветился ярким солнечным светом. Повернув голову, я заметил, как последние сгустки оборванного тумана с звериной ненавистью кинулись на меня. В тот же миг мир проснулся.

Не веря в свое избавление, я лежал на земле, любовно гладил траву и в седьмой раз считал до десяти и обратно. Чувство жизни было прекрасным. Улыбаясь навстречу встающему солнцу, я как ребенок радовался своему спасению.

А затем, скинув одежду, осмотрел свои раны. Ну что ж, могло быть и хуже. Несколько мелких, оголенных участков кожи и несколько кровоточащих круглых ран. Я отделался сравнительно легко.

Предоставив, как всегда, организму самому разбираться с этими проблемами, я решил взглянуть, что осталось от моей одежды. Я встряхнул куртку и замер…

В последнем своем ударе туман оставил метку. И метка оказалась такой же чудовищной и невероятной, как и сам туман.

Верхний слой кожи срезало, словно бритвой. А там, куда пришелся последний удар, красовалось имя: ИННЕЯ.

Тьфу ты! Все было так прекрасно. Все мое сознание и все мое тело томилось ожиданием встречи с Иннеей. И вот тут такой подарок. Я рассматривал имя, размышляя над природой неизвестно откуда появившегося тумана. Существовало два варианта.

Или Иннея послала туман, чтобы убить Файона, или она решила прикончить меня. Все зависит от того, что сейчас творится в ее головке.

Я не привык слишком долго мучиться над вопросами, для решения которых мало данных. Всему свое время. Разберемся и с этим. Сейчас следовало поскорее завершить переход болота, чтобы снова не вляпаться в какую-нибудь историю. После нападения тумана мне совершенно не улыбалось оставаться здесь на вторую ночь.

Поеживаясь от неприятных предчувствий, я опять погрузился в болотную жижу и, подгоняемый воспоминаниями о прелестно проведенной ночи, поспешил по направлению к выходу из Гнилого Болота. К счастью, единственными существами, немного досаждавшими мне в этом переходе, были комары, к которым я относился с нескрываемым равнодушием, помня, что всем жить надо.

Однако, в результате подобного наплевательского отношения к своему лицу, я вылез из трясины не просто мокрый и до смерти усталый, но и с физиономией, больше напоминавшей подушечку для иголок.

Только сумасшедший может показаться в таком виде в нормальном человеческом обществе, поэтому я счел нелишним остановиться на берегу небольшого острова, дабы привести в порядок не только себя и тело, но и свой дух, который к тому времени заметно упал.

А вокруг шумело лето. Еще не скоро польют дожди и наступит короткая, неправдоподобно теплая, зима.

Я валялся на траве и ждал, пока приготовленное из трав снадобье излечит мое лицо от комариных укусов. Дело близилось к победному концу, и я с удовлетворением хорошо поработавшего человека проводил свой маленький дневной отпуск.

Мои раздумья о прелестях бутылочки пепси-колы в жаркий летний день прервал тихий шепот за моей спиной. Я повернул голову и к великому своему удивлению увидел две прелестные женские головки. Они выглядывали из-за кустов и с интересом бессовестных распутниц рассматривали меня во все глаза.

Увидев, что я, наконец, заметил их присутствие, одна из них что-то прошептала на ухо подруге, и обе весело защебетали.

– Что служит причиной вашего смеха?

Хорош варркан, который не может почувствовать присутствия двух симпатичных женщин. Тем более, что…

В этот момент я, наконец, вспомнил, что представлял в эту минуту мой костюм. Кроме знаменитых семейных трусов, которые потрепало не только время, но и твари из тумана, на мне ничего не было.

Быстро натянув штаны и сгоняя со своего лица краску, я решил уточнить место жительства прелестных незнакомок.

– Вы чьи будете, подруги?

Та, что казалась постарше, улыбнулась улыбкой Мэрилин Монро и голосом, таким сладким словно звучал он из медового улья, отзвенела:

– Разве уважаемый странник не знает, что разговаривать с незнакомками в лесу недопустимо.

– Ну, мы уже разговариваем, так что не имеет смысла прекращать. Насколько я понимаю, вы из деревни?

– Мы с сестрой вышли немного погулять, – ответила девушка, та что постарше.

Решив, что требуемые условия соблюдены, и предвкушая, ну неважно что, я решил, что пора пригласить девушек подойти поближе.

– Ну, что вы там стоите? – интересно, почему мой голос подрагивает? – Давайте ко мне.

Я знал, что деревенские девчонки не очень отягощены предрассудками, но чтобы такое!

Обе подруги, посовещавшись, стали выходить из кустов. Вероятно, мое лицо, когда я не на работе, слишком ярко выражает все мои эмоции: сестры остановились, тревожно глядя на меня. Да нет! Я не ханжа, и меня трудно удивить чем-то, но когда женщины выходят без одежды? Да еще с такими… В общем, они оказались в костюме Евы, если, конечно, именно эта дамочка оказалась прародительницей и здешних прелестниц.

Так мы и стояли друг перед другом, растерянные и не знающие, что делать. И как всегда в подобных случаях, первым дар речи прорезался у меня. А что еще ожидать от человека, который не спал с женщиной черт знает сколько времени.

– Послушайте, крошки, – слова с трудом пробирались через высохший колодец горла, -мне кажется, что вы э-э… не одеты. Но, вы не подумайте, мне нравятся ваши э-э…

На этом мое красноречие испарилось.

– Нам кажется, что мужчинам нравятся обнаженные груди? – томно потянулась одна из них, видимо принимая меня именно за того, за кого им хотелось меня принимать.

Если девицы и были чуть-чуть раскованы, то это им шло.

– Ну и чем мы будем с вами заниматься? Я нарывался на грубость и понимал, что нарываюсь на грубость, но мое мужское начало не давало мне остановиться.

– Ты этого хочешь?

Хочу ли я этого? И они меня еще спрашивают! Я ничего не ответил и только кивнул головой, проглотив слюну.

И они пришли!

Словно легкое перо, выпавшее из хвостика какой-нибудь пичуги, я падал на землю, осмысливая происшедшее, ибо не было в эту минуту мужчины в этом мире, который прокололся сильнее, чем я.

Есть глупые варрканы, есть тупые варрканы, а есть просто бездарные. Я относился и к тем, и к другим, и к третьим. Я ведь с самого начала чувствовал, что мне что-то мешает, а что именно – понял только сейчас. Тела девушек были скрыты кустами и находились слишком низко к земле. Но как только они вышли на открытое место, моим глазам явилось такое! Увидев, как изменилось выражение моего лица, девушки вскрикнули и отпрянули назад, под прикрытие кустов.

– Тьфу ты, матерь божья!

Я думал, что это порядочные женщины. А у этих «порядочных» женщин вместо стройных ножек были хвосты селедок.

Позор на мою седую голову. Я даже скривился от досады. Это же надо, попался! Кремень, варркан, попался на крючок русалок!

Подружки долго смеялись мне вслед, глядя, как я судорожно собираю свои вещички и с красными ушами улепетываю от озера" в котором водятся русалки.

Опозоренный, но сохранивший достоинство, я сделал для себя вывод:

– Не вся та курица, что кудахчет… Успокоенный этой, не требующей доказательств истиной, я забыл позорные минуты и зашагал прямиком к деревне, клянясь, что больше никогда не заговорю с женщиной, пока не увижу ее ноги.

Первым, кого я встретил на краю селения была женщина. На сей раз вполне нормальная, с ногами и со всем прочим. Присмотревшись, я раскинул руки:

– Маро! Детка! Ты ли это?

Передо мной стояла та самая девочка, которая ухаживала за мной, когда я был беспомощен, избавившись от смерти в первое мое пришествие в этот мир.

Девчонку потрясло мое неожиданное появление и восторженное приветствие, которое я себе позволил. Ее платье развевалось на ветру, оголяя загорелые стройные ноги, а сама она уже в следующую секунду радостно завопила:

– Файон вернулся! Файон вернулся! И так мне стало хорошо в эту минуту, что я чуть не прослезился.

«Стрекоза» сделала свое дело. Из всех домов выходили люди, которые радостно приветствовали меня. Я думал, я боялся, что слава Черного Варркана долетела и до этой забытой Богом деревушки, но страх мой оказался напрасен. Видимо, глушь, она и останется глушью.

Я бегло отвечал на многочисленные вопросы, которые сыпались на меня со все нарастающей скоростью, жал руки тем, кто хотел прикоснуться ко мне. По всей вероятности, мое имя пользовалось популярностью.

Пропихиваясь сквозь толпу встречающих, я искал знакомые мне лица: Лиис, Лэд. Когда я уже перестал надеяться увидеть их, на мое плечо легла ладонь, которую я мог узнать из тысячи.

– Лиис! Старина!

– Файон!

Мы обнялись так крепко, что наши кости затрещали с хрустом, заглушавшим даже гомон толпы.

– Лиис!

– Файон!

В этом мире у меня не было никого, кого бы я так любил, исключая разве что Иннею.

Отбиваясь от наседавших на нас людей, желавших услышать о всех моих приключениях, мы добрались до домика Лииса и скрылись в нем под неодобрительный ропот поклонников и поклонниц моего варрканского искусства. Даже недобрая слава варркана, похоже, никого не смущала.

Пока Лиис готовил нехитрый завтрак холостяка, больше похожий на завтрак туриста, я скинул с себя всю амуницию, порядком мне опостылевшую, и растянулся на единственной кровати, которая стояла в жилище начальника вооруженного отряда деревни.

– Ну, как твои дела, Файон?

Лиис уселся за стол и посмотрел на меня чуть ли не влюбленным взглядом.

Я соскочил с кровати и присоединился к скромной компании за столом.

– Как мои дела? Это слишком сложный вопрос, Лиис. И долгий рассказ. Давай поедим твоих деревенских харчей, а уж потом будем говорить, и я обещаю тебе, что ты не сможешь заснуть в эту ночь.

Я рассчитывал задержаться в деревне не меньше суток, поэтому времени у меня было, хоть завались.

Набив животы, мы поделились всем тем, что накопилось в наших душах и в наших судьбах. С горечью я узнал, что старая Берта полгода назад ушла в пещеру Гномов и больше не появлялась в деревне. Лэд погиб в схватке с упырями. А в деревне в последнее время творятся странные вещи.

Конечно, я пообещал, что разберусь со всем этим. Мы мирно поболтали почти до половины ночи. Наконец, утомленные разговором и воодушевленные тем, что впереди у нас еще целый день, мы легли спать. Лиис уступил мне свое место на кровати, а сам отправился в сарай, где, по его словам, было гораздо приятней проводить время.

Я лежал и не мог заснуть. Наконец-то, я дома. Только это место и эта деревня что-то значили для меня. Лишь здесь я смог почувствовать то чувство, которое я испытывал на земле, возвращаясь домой после долгих командировок и отпусков.

Передо мной прокрутились, как в старом немом фильме, все мои странствия в этом темном, мрачном, но в то же время донельзя родном мире, где я нашел свою любовь – Иннею, и друга – Лииса. Мысли баюкали меня, и я не заметил, как заснул: сладко и спокойно, как еще никогда в своей жизни.

Я проснулся от того, что чье-то горячее дыхание обжигало мне кожу. Еще не совсем понимая, что происходит, я расклеил глаза и посмотрел в окружающую темноту, стараясь разглядеть, что заставило меня проснуться.

Надо мной стоял Лиис. Но зрение варркана дало мне больше сведений о том, кто стоял, склонившись над моей постелью. Это был Лиис, но в то же время ничего человеческого в нем не осталось. Черты его исказились, приобрели характерную темно-зеленую окраску. Бешеные глаза, округленные до невозможности, смотрели на меня.

Холодная испарина выступила у меня на лбу. Убаюканный видимым спокойствием обстановки и присутствием старого друга, я совершенно забыл об элементарной осторожности. И даже не поставил простого духового сторожа и не позаботился о том, чтобы сознание следило за порядком. Впервые за свою варрканскую жизнь я доверился спокойствию, и это спокойствие наказало меня.

Что-то случилось с этим миром, если лучшие друзья становятся заклятыми врагами, уничтожать которых – моя профессия. Как и следовало ожидать, я оказался связанным по рукам и ногам. Было просто удивительно, что я не почувствовал даже этого прикосновения.

На крепость веревки были слишком прочными. Даже мне, с моей варрканской силой, не удалось их порвать. Я только поранил руки. Веревка врезалась в кисти, и я оставил все попытки освободиться. Разум тщетно искал путь к спасению. Но что-то произошло с моим всесильным разумом. Словно маленький ребенок, он метался, хватался то за одно, то за другое и ничего не мог сделать!

Зеленое лицо Лииса склонилось надо мной:

– Ну вот мы и встретились, варркан Файон! Зрелище было омерзительное. Как и от любого другого нелюдя, от Лииса нестерпимо воняло. Пересилив себя, я заставил себя смотреть на бывшего друга, не отрывая глаз.

– И давно это с тобой? – разжал я зубы. Что мог ответить мне вампир? Вероятнее всего, в границе чистоты случился прорыв и жители деревни стали подвергаться нападениям нелюдей. И Лиис. Бедный Лиис…

А в это время тот, кем стал Лиис, обхватил мою голову и с силой запрокинул ее вверх, обнажая горло. Почти с нечеловеческой силой я вернул голову на место и прижал подбородок, защищая последнее, что можно было защищать.

Существо зашипело, но вскоре голос Лииса, звучащий из тела нежити, заменил этот неприятный тон.

– Почему ты стараешься помешать мне? Разве смерть для тебя так страшна?

– Я бы сказал тебе, что для меня смерть, но для этого ты должен развязать меня.

Если я надеялся, что время глупых вампиров еще не закончилось, то я ошибался. Вампир нынче пошел на редкость образованный и сообразительный.

Он засмеялся, и от сотрясения его головы из черепа на мою грудь посыпались клочья волос. С вампиром происходила вполне обычная вещь. Чем больше он находился в своем образе, тем меньше у него оставалось человеческого. Сейчас на меня смотрело существо, которое даже при близком рассмотрении трудно было назвать Лиисом.

Неожиданно, сильным ударом руки Лиис откинул мою голову и прижал ее к изголовью. Затем наклонился к моему лицу, тягучая слюна выскользнула из его все время увеличивающейся пасти и стекла прямо на мои губы.

Меня чуть не вырвало. Я с отвращением поперхнулся и точным плевком послал слюну обратно ему в рожу.

Лиис-вампир задрал голову в рыке, подтверждая мое предположение, что слюна – не самое лучшее оружие против существ подобного рода. Мои руки и ноги находились в таком напряжении, что, казалось, еще чуть-чуть и – я смогу порвать веревки. Мне не было видно своих конечностей, но, казалось, веревки на руках уже добрались до костей. Но дальше дело просто не двигалось.

Язык Лииса описал широкую окружность вокруг его пасти, означая, по-видимому, его желание попить моей кровушки. Руки тряслись от жадности, как у параноика, а цвет кожи менялся от бледно-зеленого до темно-плесневого.

– У тебя не слишком-то приятная внешность, Лиис! – попробовал я отвлечь его внимание от предвкушения закуски.

Лиис ничего не ответил, но я почувствовал, как пальцы на моей голове сжались с большей силой и вампир начал склоняться к моей шее. Лучше бы он закончил все сразу, но этот гад словно решил поиздеваться надо мной.

Языком, от которого бросало в дрожь, он провел по моей шее, этим же языком нашел то место, где пульсировала жилка, и припал к ней своей вонючей пастью.

Я закрыл глаза и приготовился умереть. Меня не удивляло, что меня не спасают ни Повелитель Мира, ни Глаз Дракона. Мир был спасен, а что для таких гигантов какой-то человечек. Я готовился отойти в мир иной и, возможно, более справедливый, чем оба мира вместе взятые.

Вот острые зубы нащупали вену и начали осторожно двигаться, перетирая кожу.

Порыв ветра, толчок, и вампира отбросило от меня. Я всмотрелся в темноту, стараясь рассмотреть своего спасителя или очередного претендента попить моей кровушки. Сначала ничего не было видно, но через несколько секунд мой спаситель одним движением распустил веревки и приблизился ко мне.

Ничего симпатичней я в жизни не видал. Это было именно лицо, сколько в нем светилось любви, ума и радости.

Ну конечно, кто еще мог прийти мне на помощь в самый необходимый момент? Кто мог отыскать меня среди всего этого мира и не забыть то добро, которое я для него сделал?

Прямо передо мной стоял Джек, черный как ночь, величественный как скала, преданный, как первая девушка.

Я соскочил с неудавшегося смертного одра и посмотрел на то, что осталось от Лииса, моего друга, превратившегося в вампира и желавшего попить моей кровушки. И хотя радость жизни переполняла меня, я все равно немного повздыхал над превратностями судьбы.

Теперь настало время обратить внимание на того, кому я обязан жизнью.

– Милый мой песик, – я прижался к Джеку и долго гладил его по бархатной шерсти, слушая, как радостно урчит эта божья тварь, отыскавшая меня среди дебрей мира.

Но ласки ласками, а дело требовало, чтобы я до конца выполнил свои обязанности перед обществом. Следом за Джеком я осторожно вышел из дома и первое, на что наткнулся, была одежда. Очевидно, Джек прекрасно поработал, перед тем как спасти меня. Подняв материю, я содрогнулся. Я держал платье Маро. Потрясение. Только так можно сказать о состоянии, которое я испытывал.

Маленькая девочка, милое создание, в жизни тоже оказалась вампиром и тоже сгорела в серебряном пламени. Сколько их еще в этой деревне? Я сжал «Лучший» и сделал шаг навстречу тем, кто мог скрываться за каждым углом.

И тут я понял, что больше не смогу убить ни одного вампира этой деревни. Я их знал всех в лицо, и были они почти родными – жители этой маленькой деревушки.

– А, черт с ними!

Под недоуменные взгляды Джека я развернулся и зашагал в сторону леса, чтобы больше никогда не приходить в этот ад, который был для меня олицетворением моего дома и который превратился в одну большую могилу.

Пускай все идет своим чередом, я достаточно убивал и лишал жизни. Знаю, что мой поступок можно назвать слабостью, и не знаю, кто мог бы понять меня. Я просто ушел.

Зима наступила незаметно и быстро. Холодный ветер слетел с гор и нагнал черные тучи, из которых целыми днями шел мелкий, нудный дождь, забиравшийся сквозь одежду и неприятно холодивший кожу.

Мы с Джеком, усталые и продрогшие, довольно сносно устроились на ночлег в просторной пещере. Вот уже третьи сутки мы с моим другом и воспитанником, проклиная скользкие камни и мерзкую погоду, карабкались по горам. Недостаточно высоким, чтобы называться настоящими горами, но достаточно коварными, чтобы сломать здесь себе шею. Ущелья, оползни и прочие сюрпризы поджидали нас на каждом шагу, но путь наш лежал к морю, и другой короткой дороги просто не существовало.

Растительность отсутствовала и, как следствие этого, отсутствовало и само понятие -дичь. Вторые сутки наши желудки громко урчали и требовали положенного рациона. Джек только что вернулся, мокрый и жалкий, после неудачной охоты. Как и следовало ожидать, мой интендант не принес ничего. Мне было жаль смотреть на прилипшую к ребрам шкуру Джека.

– Ну что, Джек! Придется опять ложиться спать с пустыми желудками.

Джек развалился около меня, и я прижался к сырой шерсти, стараясь хоть как-то согреть друга и согреться сам. Последнюю горбушку хлеба мы съели два дня назад. Я хотел отдать весь хлеб Джеку, ведь именно по моей вине он поплелся в горы, но умное животное наотрез отказалось от второй половины. Так мы и лежали, прислушиваясь к завываниям ветра за каменными стенами пещеры и думая каждый о своем.

– Ничего, Джек, завтра перевалим эти проклятые Коричневые горы, а там еще полдня пути – и выйдем к морю, где тебя ждут хороший кусок мяса и теплая подстилка на ночь.

Джек, ободренный моими словами, лизнул мне щеку и мгновенно заснул. Варакуды засыпают мгновенно, но еще быстрей они просыпаются. Причем, мне иногда казалось, что они просыпаются уже стоя и оскалившись всей своей великолепной пастью. Поворочавшись и придав телу более комфортное положение, если слово комфорт подходит для человека, лежащего на холодных камнях, я забылся сном праведника, не забыв перед этим принять меры по охране нашего сна.

Легкий толчок, предупреждающий тело, что в окружающем пространстве происходят неположенные вещи, мгновенно разбудил меня. Джек уже находился на ногах и стоял у входа.

Оттуда веяло каким-то неприятным и неизвестным мне запахом. И хотя вход был еще свободен, я точно знал, что кто-то или что-то находится поблизости. Некоторые признаки позволяли судить о том, что это неизвестное является не слишком дружелюбным созданием. Погладив загривок Джека, я приказал ему сидеть тихо. Было вполне вероятно, что это кто-то или что-то может и не заметить нашего присутствия и пройти мимо. Время всегда играло на меня.

Пока разум искал ответ на посланный мною запрос о природе запаха, я приготовился к предполагаемой встрече. Приготовления самые обычные: меч на колени, плащ за спину, все застежки в положении, не мешающем движению. Все карманы, в которых находилось мелкое снаряжение варркана, были расстегнуты, клапаны старательно запрятаны внутрь.

Неясная темная тень на миг заслонила проход и тут же исчезла. Джек, молодец, – в отличие от меня он даже не вздрогнул, только скосил глаза, спрашивая, что делать.

То, что загородило вход в пещеру, оказалось существом не маленьким и заслуживало соответствующего внимания. Знаком показав Джеку его место, я проследил, как он, не делая ни одного лишнего движения, поднялся на мягких лапах и скользнул к камню, лежавшему слева от входа. Если неизвестное ЭТО попробует забраться в пещеру, подарок с тыла ему обеспечен.

Резкий рев, похожий на рык льва, и мощный удар, заставивший затрястись стены пещеры, сообщили о том, что наше местоположение обнаружено, и враг перешел к решительным действиям.

Еще один страшный удар сотряс пещеру, и несколько хорошеньких камней обрушились сверху. Если дело пойдет так и дальше, то находиться в пещере – означает ожидание преждевременной смерти. Я поднялся и быстро, стараясь не шуметь, подбежал к выходу, где и встал, заняв место напротив Джека.

Оттуда, где я стоял, не было видно ничего, кроме куска скалы. А вот Джек, видимо, заметил этого таинственного посетителя. Его пасть раскрылась в молчаливом оскале, а шерсть на спине поднялась так, словно ее часа два натирали эбонитом.

Пока я размышлял, что предпринять, существо предприняло очередную попытку выкурить нас из пещеры. Третий чудовищный удар потряс монолит, и вся задняя часть пещеры обвалилась со страшным грохотом. Отплевываясь и откашливаясь от каменной пыли, я подумал, что мысль перебраться поближе к выходу пришла мне в голову очень своевременно.

Наверное, именно тогда я и понял, что нужно делать. Одним прыжком я выпрыгнул наружу. Прыжок получился что надо. Приземлившись на ноги и не слишком обращая внимание на то, что меня окружает, я постарался выскочить на открытое место.

Достигнув более или менее открытого места, я одним взмахом вытащил меч и повернулся к предполагаемому противнику. В следующее мгновение меня посетила неприятная мысль, что было бы лучше оставаться в пещере, а не вылезать на свидание со всякими неизвестными тварями.

Передо мной стояло ОНО. Огромное, как бульдозер, симпатичное, как таракан, и мощное, как атомная электростанция средних размеров. Почему-то в голове мелькнуло, что эта скотина похожа на слоника. Наверное потому, что на носу существа бугрился нарост и два длинных, как у слона, клыка торчали из пасти. Со зрением у слоника было все в порядке. Два глаза-блюдца, белых как мрамор, следили за каждым моим движением.

Подчиняясь законам военной тактики, я моментально метнул в существо одну из звездочек. Звезда вонзилась ему в нижнюю губу, если так можно было назвать наплыв складок кожи под нижними клыками.

Реакция? Ноль. Животное, а это было именно животное, потому что я не увидел характерного серебряного свечения, даже не хрюкнуло. Вторым пунктом моего замечательного плана была попытка узнать скорость его реакции.

– Джек! Дуй ко мне, только быстро!

Джек превзошел самого себя. Он вылетел из пещеры как пуля и, эффектно затормозив всеми четырьмя лапами, остановился около меня. Но реакция существа оказалась такой же великолепной, в чем я убедился в следующую секунду. Оно словно знало, что должно произойти в следующее мгновение. Блюдца глаз моментально, словно в кино, поменяли свое положение, а в нашу сторону из пасти животного стрельнуло что-то длинное и твердое. Мы с Джеком подпрыгнули, словно на пружинах, и это, возможно, спасло наши жизни. То, что выскочило из пасти существа, двигалось с неимоверной скоростью и показалось всего на короткий миг, чтобы снова скрыться в пасти.

Но перед этим его копье-язык вонзилось в скальное основание, в то место, где стояли мы за секунду до этого, с такой силой, что на месте удара возникла небольшая воронка, а осколки камня просвистели мимо моих ушей.

– Ну ты даешь! – выдохнул я, едва переведя дух.

Животное вздрогнуло и, слегка покачивая громадной головой, поползло на нас. Я осмотрелся вокруг и только сейчас понял, в какую дурную историю мы попали. Площадка перед пещерой, на которой мы находились, резко обрывалась в глубокое ущелье. Посмотрев вниз, я даже не увидел дна, а услужливое воображение нарисовало мне массу острых камней на дне ущелья. Единственную пригодную дорогу закрывала туша животного, продолжавшего неотвратимо двигаться на нас.

Для меня стало ясно, что единственным выходом из создавшейся ситуации было сражаться и победить. Именно это и придало мне силы. Встав с «Лучшим» наизготовку, я приготовился к встрече. И в тот момент, когда острое белое жало снова вылетело из пасти животного, целясь в мою грудь, уже ничто не могло ни испугать, ни сбить меня с толку.

Уклоняясь от жала, я сделал шаг вправо с разворотом, позволяя руке нанести рубящий удар по телу врага. Белая кость копья прошлась у меня буквально подмышкой, не задев даже материала куртки. Удар с такого положения был бы безрезультатным и поэтому ненужным. Я подождал, пока «копье» взметнет фонтан осколков и отправится обратно. За это очень короткое время я успел еще немного отступить и теперь, находясь в более удобном положении, рубанул по копью со всей силой, помня о хитиновом наряде Клона. Тихий свист меча на короткое мгновение оборвался, встретившись с препятствием, чтобы снова возникнуть, выполнив свою работу. К моим ногам упал кусок языка животного, длиной примерно в локоть и толщиной в руку. Я быстро нагнулся, чтобы поднять отрубленный кусок, но передумал. То, что валялось у моих ног, представляло сейчас извивающийся шланг с тремя отростками на конце, служившими, видимо, или для захвата пищи, или для поражения жертвы.

Животное, как ни в чем не бывало, продолжило ползти на нас, ничуть не смущаясь тем, что у него отрубили кусок тела. Оно лишь продвинулось вперед, затем уперлось в скалу лапами и снова стрельнуло своим страшным оружием.

Я как-то не подумал, что можно атаковать поврежденным органом, но все же успел опуститься на колено и встретить белое копье ударом меча. На сей раз добыча оказалась более весомой. Белый шланг длиною примерно в два метра извивался на уступе. Я успел заметить, что на отрубленном конце имеются точно такие же, как и на первом, зубчики. Или животное обладает необыкновенным даром мгновенного исцеления, или во рту у него находится несколько копий.

Джек занимался вполне благородной работой, оттаскивая корчившиеся куски плоти к краю пропасти и сбрасывая их вниз.

Животное, наконец, остановилось и принялось размышлять, что делать с нами. Но теперь условия диктовал я. Скользя почти на одних носках, чтобы контролировать центр тяжести, я приблизился почти вплотную к животному. Его попытка пронзить меня оказалась безуспешной, но этой-то попытки мне и не хватало. В момент атаки я прыгнул вперед и отсек жало почти у самых зубов. Правда, потом мне пришлось быстренько уматывать на заранее подготовленные позиции, но это уже было бегство победителя, и я ничуть этим не

Только оказавшись на своем месте, я понял, что чувство самосохранения спасло меня и на этот раз. Животное после моей выходки обнажило свои два клыка и буквально перепахало тот участок скалы, на котором я находился. Это было довольно убедительное зрелище.