Текст книги "Звездный кадет"

Он далеко не сразу понял, что перед ним, даже когда взял один из столбиков в руки. Тот оказался довольно тяжелым, и тёплым на ощупь. В сечении столбик был квадратным, с сильно закруглёнными углами.

Даже когда в памяти всплыл нужный раздел справочника, о межрасовых способах финансовых расчётов, Дин всё еще до конца не осознавал происходящее.

Осторожно коснувшись вершины столбика, ему удалось сдвинуть в сторону тончайшую металлическую пластину. Внимательно приглядевшись, Дин обнаружил, что весь столбик состоит из таких пластин – очень тонких, и словно бы намагниченных, липнущих одна к другой. Он осторожно отделил верхнюю пластину от основания, и поднёс ее к лучу фонарику, проверяя на просвет. Пластина имела сложную фрактальную структуру. Возможностей невооруженного человеческого глаза не хватало, чтобы разглядеть детали.

Но главное он уже понял.

Перед ним, в небольшой нише, лежало состояние, которое по его грубым прикидкам, в несколько раз превышало стоимость всего их захолустного мирка.

Глава 2. Траур

Отец пришел со смены под утро, и Дин давно не видел его таким радостным. Подмышкой он нёс пакет из ближайшего автомагаза.

– Привет! Не в гимназии ещё? – спросил он, скидывая ботинки, – боялся, что ты уйдешь пораньше. Спешил. У меня для тебя сюрприз!

– Пап, ты чего? – улыбнулся Дин, принимая из рук отца пакет, – траур же. Занятия на неделю отменили. И это предварительно – может и на две затянуться, если поклонный траурный кортеж вдруг решит, что наша дырень достойна внимания.

– Если честно, я бы не очень на это рассчитывал, – отец подмигнул мне, – но это и лучше. Тебе готовиться надо. Учиться.

– Пап, вам что, жалование выплатили? – осторожно спросил Дин.

– И жалование. И проценты за просрочки за последние три года. И траурные! – отец чуть ли не плясал, – Так что живём, сын! Надо было сгинуть государю, чтобы в нашем болоте что-то зашевелилось!

– Тс-с-с! – Дин в притворном испуге приложил палец к губам, потом сказал, цитируя подслушанную накануне фразу одного из полицейских, – у стен есть уши.

– Да кому мы нужны, сын, чтобы за нами следить, – весело улыбнулся отец.

Дин открыл пакет, и заглянул внутрь.

– Ого! Яблоки!

– Ага, – кивнул отец, – местные, правда. Но зато настоящие! Не синтетика!

– Да ладно, фабричные у нас тоже не плохие продают. Понты это все, естественное выращивание, все дела. Чтобы деньги тянуть, – притворно нахмурился Дин.

– А ты понюхай! – отец достал одно яблоко, протянул Дину. Тот осторожно потянул носом. Запах и впрямь был не чета синтетике: яблоко пахло и солнцем, и ветром, и пылью, и даже морем.

– Ну, так… – Дин не смог сдержать улыбку, – круто, конечно, что и говорить.

– На Южном материке сейчас осень. Пик сбора урожая, – заметил отец.

– У нас, кстати, поездка отменилась, – как бы невзначай заметил Дин, – турагентства не работают из-за траура. Так что путёвки пока никто не купил.

– Может, еще успеете после траурной недели? – отец продолжал широко улыбаться, – Теперь-то мы точно можем себе это позволить!

– Пап, у меня к тебе дело есть, – сказал Дин, осторожно доставая яблоки из пакета, – нам надо очень серьезно поговорить.

– Конечно, Дин, – отец постарался придать своему лицу серьезное выражение, и присел на табурет, опустив локти на обеденный стол, – тебе что-то надо докупить из пособий? Или какие-то курсы?

– Сейчас, – ответил Дин, после чего выложил яблоки в мойку, сполоснул руки, вытер их полотенцем, и направился в свою комнату.

Отец недоумённо развёл руками.

Дин вернулся через минуту, что-то сжимая в руке.

– Пап, глянь, – сказал он, – ты ведь знаешь, что это такое, да?

Он протянул отцу одну из тонких пластин, отделенную от металлического столбика из тех, которые нашёл накануне в аэропорту.

Отец небрежно взял пластинку двумя пальцами. Поднёс к глазам. Прищурился. И сильно побледнел. Трясущейся рукой он аккуратно положил пластинку на стол, не отрывая от неё пристального взгляда.

– Это… это то, что я думаю?  – спросил он вдруг севшим голосом.

– Да, пап, – кивнул Дин, – я сегодня в гимназии попал на пять минут к туннельному микроскопу. У меня с охранником хорошие отношения, пустил, когда я сказал, что лабораторка для подготовительных курсов срывается. Успел ещё до официального траура. Так вот, фрактальная структура прослеживается до кварк-лептонного уровня. Подделать невозможно, не затратив ресурсы, в несколько раз превышающие курсовую стоимость носителя.

– О боги всемогущие… – выдохнул отец, – где… где ты это нашёл?

– В старом космопорту, – честно ответил Дин.

– Сын, – отец нахмурился, – я понимаю, что у нас было тяжёлое время. Но мы бы выкрутились! Ты понимаешь, что один привод в полицию – и твоя мечта о военной карьере останется мечтой?

– Понимаю, пап, – кивнул Дин, – они ввели абитуриентский сбор. Пятьсот империалов.

– Откуда…

– Письмо прислали, пап. Официальное. С гербом академии.

– Ясно, – отец вздохнул, – имущественный ценз. Сволочи! Закрывают последний лифт!

– Ага, – кивнул Дин, – видно, многие простые парни, вроде меня, в последние годы ринулись в академию. Не давая проходу отпрыскам элиты. А тем ведь тоже некуда деваться, при бессмертных-то папочках…

– Соображаешь, парень, – отец снова вздохнул. Протянул руку, и взъерошил волосы у Дина на голове, – в кого ты такой башковитый? Ума не приложу. Хотя насчёт бессмертных ты не всегда прав, – он улыбнулся.

– Ну па-а-ап! – притворно возмутился Дин, – серьёзно! Не шути с такими вещами!

– Ладно, ладно, не буду, – сказал отец примирительным тоном, – ну и что нам теперь с тобой делать, а, парень?

– Нужны будут деньги на взнос, – сказал Дин, – пятьсот империалов. Нужно оплатить до конца месяца.

– Я так понимаю, они теперь у нас есть, – отец заговорщически подмигнул, кивая на стол, где лежала пластина.

– Пап, тут гораздо больше. Понимаешь? В оплату в банке для перевода это не примут. Начнут выяснять в налоговой, откуда это у нас.

– Могу оформить как доимперское наследство от дедушки. Я рассказывал, что семья твоего прадеда была состоятельной? Налоговая сможет проверить по архивам. Наследство хранилось нами, как раз для твоего поступления и обучения. Всё по закону!

– Логично, – кивнул Дин, – но ты обязан заявить о пополнении счёта на такую крупную сумму за сутки до операции. И предъявить заявленную пангалактическую ноту для экспресс-теста на подлинность. А в нашей глуши операция возврата в оборот может занять ещё больше времени!

– Ты что, изучил все банковские правила? – отец поднял бровь.

– Так они все в открытом доступе, – Дин пожал плечами.

– Ну и ладно. Предъявим и дождёмся, – сказал отец.

– Пап… меня очень волнует это время. Я не доверяю клеркам в банке. Мы на сутки превратимся в очень лакомую мишень.

– Что ж, – отец вздохнул, – думаю, это решаемо. Ты лучше скажи, дальше-то что? Куда такие деньжищи девать? Может, ну её, эту военную карьеру? Тут хватит на полный магистерский курс Университета Капитула! По любой специальности!

Дин пристально посмотрел отцу в глаза. Тот не выдержал, опустил взгляд.

– Просто быть военным – это всегда риск для жизни, – пробормотал он.

– Пап, я не этого боюсь, – Дин пожал плечами, – я не боюсь погибнуть. Я боюсь, что жизнь пройдет мимо меня. Какой бы долгой она ни оказалась.

Отец с прищуром взглянул на сына, как будто оценивая.

– Молодой ты, – сказал он.

– Молодой, – согласился Дин, – и ты сам ещё совсем не старый. У меня есть план. Нам надо убраться с этой планетки.

– Убраться? – отец от неожиданности приоткрыл рот и несколько раз моргнул.

– Да, – кивнул Дин, – не сейчас, конечно. Я уже зарегистрирован как кандидат в абитуриенты от нашей местности. Что-то менять поздно, надо поступать отсюда. Но, когда я уже буду зачислен – тебе ничто не мешает перебраться поближе. Купим квартирку. Может, дело небольшое. У тебя ведь руки золотые, будешь чинить силовые контуры на скутерах…

– Хех! Думаешь, так просто всё? – отец почесал затылок, – У нас в конторе весь парк примитивный. В более развитых мирах есть незнакомая мне техника.

– Никогда не поздно обучиться. Когда деньги есть, – возразил Дин.

– Ты уверен, что у нас хватит на всё это? – отец с сомнением поднял бровь.

– Уверен, – кивнул Дин, – совершенно.

– А как же мама? Она ведь здесь…

– Пап… – Дин тяжело вздохнул, – я наводил справки в колумбарии. Я знаю, что ниша проплачена только до конца следующего года. Скажи лучше, ты когда и как собирался мне сказать, что её прах придётся развеять?

Отец закрыл глаза, откинулся на спинку стула, и тяжело вздохнул.

– Мы заберём её с собой, – твердо сказал Дин, – и проплатим захоронение на сто лет вперёд.

– Ох, парень… – отец покачал головой, – может, лучше я тихонько тебя здесь ждать буду, а? А ты будешь в отпуска прилетать, да на каникулы?

– Пап, что тебя тут держит? – спросил Дин, – только правду. Ладно?

– Дин, ты не всё знаешь обо мне… я ведь тоже молод был, и у меня тоже были какие-никакие, но амбиции, – отец вздохнул, – в общем, пока я живу здесь – я невидимка. Меня никто не видит, не слышит… не помнит.

– Пап… что ты натворил?

– Да ничего я не творил! – отец вздохнул, – собирался только. В общем, я был в списках Лируйских мятежников.

Дин потрясённо замолчал.

Лируйский мятеж – одна из немногих заслуживающих внимания с его точки зрения страниц истории их родного мира. Настоящие повстанцы, получившие оружие от врагов Империи, устроили заварушку, подавленную четырнадцатым Звездным Легионом. В школьной программе мятеж упоминался мельком, как миг позора, ставший возможным из-за расхлябанности и коррумпированности наместника, прошляпившего создание сепаратистской структуры по лекалам чужих. Но Дин, получавший материалы для подготовительного обучения по программе Академии, знал, что мятеж был очень серьезной угрозой. И повстанцы едва не одержали победу. Их мир вполне мог стать третьим человеческим поселением в межрасовом Союзе Облака…

– Вот так дела… – Дин почесал в затылке – точно так же, как это сделал отец несколько минут назад, – но послушай! Меня же зачислили в кандидаты в абитуриенты! Тебя, наверно, в списках нет!

– Тут есть одна тонкость, – сказал отец, – полные права нашего мира были восстановлены в Империи только десять лет назад. До этого у нас не было военкоматов. А сочувствующие мятежу, не совершившие тяжких преступлений, вроде меня, изначально проходили по гражданскому ведомству. Вот никто и не стал заморачиваться. Поэтому ты поступить в военную Академию можешь. А вот если я задумаю переезд – вся эта история всплывёт.

– Но слушай, – просиял Дин, – тогда сейчас просто идеальный момент для того, чтобы тебе отсюда улететь.

– С чего бы? – отец вопросительно поднял бровь.

– Траур же, – Дин пожал плечами, – кроме амнистии будет обнуление списков неблагонадёжных. Для тебя… для нас с тобой шанс начать новую жизнь! Последний раз такое было четыреста стандартных лет назад!

Глава 3. Размен

Конечно же, траурный кортеж в их системе так и не появился. Наместник, немного понервничав и перетряхнув давно налаженную систему взяток и откатов, даже сохранил своё место, получив официальные временные полномочия от Сената.

Так что траур продлился всего лишь неделю. И вот – возобновились занятия в гимназии. Открылись банки. Жизнь возвращалась в привычное русло.

– Дин, я сам прекрасно справлюсь, – отец, свежевыбритый, в приличном выходном комбинезоне (он надевал его только на корпоративные мероприятия), недовольно хмурился, стоя на пороге дома, – это странно, что я потащу с собой в банк школьника.

– Не школьника, а лишние глаза и уши, – настаивал Дин, – элементарная психология. Любой злоумышленник будет осторожничать. Особенно сейчас. Да, траур закончился, но полиция всё еще на ушах.

– Не на ушах она, а на рогах, – возразил отец, – со вчерашнего дня празднует окончание усилений. На них я бы точно сейчас не рассчитывал.

– Ну хорошо. Но вдвоём все равно надежнее.

Отец вздохнул, смирившись, глянул на своё отражение в мутном дверном стекле, и вышел на улицу.

Ближайшее отделение Коммерческого банка Сектора Тау-Ильмы, с живыми операторами, уполномоченными работать с пангалактическими нотами, находилось в центре города. Пешком топать минут сорок. Конечно, можно было воспользоваться скутером Дина, они бы вдвоём вполне поместились, но отец наотрез отказался. Мол, не солидно. Не пожелал он ехать и общественным транспортом. «Там все чекеры и операторы меня знают, – пояснил он, – увидят по камере – и объясняй потом, куда я так вырядился». С последним доводом Дин даже был вынужден согласиться. Лишнее внимание им совершенно ни к чему.

Дин глазел по витринам магазинов, чего обычно никогда не делал. А зачем, если всё равно не было возможности это всё купить? Да и нужды, если уж быть совсем честным, тоже не было. Для того, чтобы жить дальше, строить планы и думать – вполне достаточно простой еды, одежды и, конечно, учебников. Этим его отец худо-бедно, но обеспечивал.

А теперь он на себе почувствовал, как сильно могут поменять человека деньги. Он с любопытством глядел по сторонам, а не пялился себе под ноги, как обычно. Вот витрина со спортивной одеждой. Крутые модели, которые носят самые продвинутые ребята в школе. Вот коммуникаторы с нейроинтерфейсом, обеспечивающие поддержку основных протоколов дополненной реальности. Крутая штука для игр. Говорят, некоторые умудряются зарабатывать, играя. Дин в это не очень – даже самые прокачанные игроки из их гимназии только тянули из родителей деньги на это развлечение. Благо, было что тянуть.

Ему вдруг остро захотелось это всё попробовать: и адаптивную одежду, здорово помогающую в спорте, и игры.

Отец тоже вёл себя не как обычно. То и дело мечтательно поглядывал на небо. Часто улыбался, чем вызывал ответные улыбки у встречных прохожих.

Оказывается, у него очень красивая улыбка. Странно, что Дин успел забыть об этом. Отец ведь любил улыбаться и шутить – когда была жива мама…

Дин знал, что современная ему наука, может, и научилась делать вещи, которые в более ранние века посчитали бы чистой магией, вроде межзвездных перелётов или бесконечных омоложений. Но он так же знал, что ещё далеко не всё известно, и не всё открыто. Существует не менее десяти гипотез, объясняющих парадокс сохранения информации в неструктурированной тёмной материи. До сих пор неизвестна природа когерентности квантовых структур мозга, возникающая между любящими существами. Пару раз, исследуя мемуары крупных военачальников, он с удивлением обнаружил намёки на то, что некоторые высшие чины добровольно отказывались от биологического бессмертия, как будто что-то осознав…

В общем, Дин искренне верил, что мама не ушла до конца. Что она по-прежнему где-то рядом, в неощутимом пространстве, наблюдает за ним и отцом. Это знание давало силы идти дальше, и добиваться невозможного там, где любой другой опустил бы руки.

Глядя на улыбающегося отца, Дин немного грустил, вспоминая старое. Но и радовался, представляя, что может чувствовать в эту минуту мама.

Он никогда не был в банке раньше. Но ожидал от офиса чего-то кичливо-роскошного, статусного.

Реальность оказалась куда прозаичнее: простые серые стены, зеркальные окна, украшенные логотипом банка. Внутри – утилитарная мебель, самая простая отделка, напоминающая муниципальную больницу.

Народу было не много – в основном, государственные и частные пенсионеры, у которых подошла очередь на перепрошивку внешнего чипа или импланта.

Отец коснулся чипом-удостоверением автомата электронной очереди у входа, получил номер, и они направились вглубь помещения, на свободный диванчик из искусственной кожи.

Но до места дойти не успели. Раздался мелодичный звонок, и голос электронного ассистента назвал их номер, предложив проследовать к одному из окошек.

Точнее, это оказалось не окошко. Под нужным номером находилась полноценная дверь, которая распахнулась, когда они приблизились.

За дверью был небольшой коридорчик, отделанный дорогим полимером под дерево, а за ним – еще одна дверь.

Оказавшись в помещении, Дин решил, что оно куда больше соответствует его прежним представлениям о банке. Тут были настоящие растения в горшках с почвой. Массивная мебель – или из подлинного дерева, или очень хорошая имитация. На стенах – обои под старину, светильники под докосмическую эру. И даже картины с какими-то фэнтезийными сюжетами: драконы, замки, пышногрудые девы и рыцари в латах.

За массивным столом, столешница которого была обтянута зелёным сукном, сидел сотрудник банка в форменном комбинезоне. Увидев вошедших, он поднялся, растянул тонкие губы в приторно-фальшивой улыбке и указал на кресла у стола.

– Господин Кунц? – спросил служащий, – присаживайтесь.

– Благодарю, – ответил отец, откашлявшись, и направился к креслу.

– Вы предварительно оставили заявку на экспертизу и обмен пангалактической ноты. Верно?

– Оставил, – кивнул отец.

– Позвольте поинтересоваться источником происхождения средств? – все так же улыбаясь, спросил служащий.

– Я всё подробно указал в заявке, – ответил отец.

– Простите, но таков порядок. Процедура предельно регламентирована, наш разговор фиксируется.

– Наследство отца, было на домашнем хранении. Он заработал средства, занимаясь бизнесом, национализированным после аншлюса, – неохотно пояснил отец.

– Я получил документы из архива, – сказал клерк, – ваш отец действительно получил компенсацию в размере, достаточном для приобретения пангалактической ноты. Подтвердите, что пангалактическая нота не является вознаграждением за контрабандную, террористическую, антигосударственную и любую другую деятельность, признанную законами Империи как преступности.

– Подтверждаю, – кивнул отец.

– Отлично. С формальностями покончено. Вы можете предъявить ноту.

Отец достал найденную Дином пластинку из скромного пластикового футляра, где обычно хранят ключи от криптовалют. Протянул её клерку. Тот аккуратно взял её кончиками пальцев; на руках у него были тонкие матерчатые перчатки.

– Отлично, – кивнул клерк, после чего, повинуясь его жестам, часть поверхности стола отъехала в сторону, открывая доступ к камере анализатора.

Опустив ноту на полку анализатора, клерк активировал устройство. Камера закрылась прозрачной крышкой. Послышалось низкое гудение, которое через секунду оборвалось.

Служащий банка достал ноту из анализатора, и протянул её обратно отцу. Отец уложил ценность обратно в контейнер.

– Великолепно, – кивнул он, – официальное заключение будет готово завтра в это же время. Могу записать вас заранее, чтобы не тратить время на регистрацию при входе.

– Да… да, пожалуйста, – ответил отец.

– Возмещение вы желаете получить на ваш счёт? Или понадобятся наличные? Напоминаю, что, согласно нашим правилам, пангалактические ноты мы меняем только на империалы. Для получения наличных в другой валюте потребуется двойная конвертация.

– Перевод на счёт меня вполне устроит, – кивнул отец.

– Буду рад вас видеть завтра, – кивнул в ответ клерк.

Когда они выходили Дин краем глаза увидел, как служащий достал из кармана свой коммуникатор. Вроде бы ничего такого – но нему не понравилось выражение лица, с которым клерк это сделал.

– Видишь? Вот и всё! – сказал отец, когда они вышли из отделения банка, – уверен, у них тут таких клиентов полно бывает. Наша планетка, и наш городок не так бедны, как можно подумать, глядя со стороны.

– Пап, я совсем в этом не уверен, – тихо сказал Дин, – и пойдем скорее. Помнишь план? Несколько раз проходим галерею, и подземные переходы на границе парка. Там камер нет, я проверял.

– Мне кажется, это всё лишнее! – отец беззаботно махнул рукой.

– Па-а-п, мы же обсуждали!

– Ладно. Но только потому, что это ты нашёл сокровище! Хотя я совсем не уверен, что в том отеле будет безопаснее.

– Тише! – Дин огляделся, но ничего подозрительного не заметил, – пап, не надо говорить громко.

– Дин, ты ведёшь себя неестественно. На таких обращают внимание в первую очередь!

– В том отеле данные о постояльцах выгружают только раз в сутки, в три часа дня. Это совершенно точно – у меня подруга там подрабатывает.

– У тебя есть подруга? – заинтересовался отец.

– Пап, это сейчас не важно! Важно поскорее убраться от отделения, и следы запутать.

– Ну так пошли, что ли! – отец легонько толкнул его в бок.

Но до специально забронированной Дином гостиницы через тщательно им продуманный путь отхода они дойти не успели.

Дин этот урок на всю жизнь запомнил.

Даже когда ты знаешь об опасности. Даже когда тебе кажется, что ты всё предусмотрел – никогда нельзя недооценивать скорость, с которой могут развиваться события.

Вот отец стоит, улыбаясь, глядя ему в глаза. А вот его кисть вместе с небольшой сумкой, с которой он заходил в банк, отделяется от тела. Но это даже не было самым страшным. Оружие, которым воспользовались нападающие, прошло гораздо дальше – задело корпус, и оставило глубокую зияющую рану, тут же заполнившуюся кровью.

Кажется, отец даже не понял, что произошло. Успел лишь слегка удивиться. Потом глаза его затуманились, остекленели, и он начал плашмя падать на тротуар. Дин едва успел подставить плечо, чтобы падение не было таким сильным.

Крови было очень много.

Дин чувствовал, что его сознание как будто отделилось от тела, и отстранённо наблюдало за происходящим со стороны. Но при этом странным образом тело знало, что делать. Он вспомнил уроки по оказанию первой помощи, обязательные для любых участников соревнований, начиная с городского уровня. А Дин в средних классах частенько принимал в них участие.

Первым делом оторвал от парадного отцовского комбинезона несколько полосок материи. Хорошо хоть ткань была обычная, не сверхпрочная. Потом наложил давящий жгут на культю. Потом рискнул обратить внимание на жуткую рану в боку.

В первую секунду, когда он осторожно расстегнул комбинезон, его сердце упало куда-то в живот и там в ужасе заледенело. Такие раны не лечатся обычными средствами. Необходимый минимум медпомощи муниципальной скорой или даже жалкая отцовская рабочая страховка нужные в этом случае процедуры точно бы не покрыли… он на автомате соорудил тампон, сорвав собственную майку, и надавил на него. Это был единственный способ хоть как-то замедлить кровотечение.

«Но зачем нам бесплатная скорая?» – вдруг осознал Дин.

Он активировал отцовский коммуникатор с помощью отпечатка его большого пальца. Набрал номер экстренной службы. И попросил соединить с отделением экстренной помощи Госпиталя ветеранов – самого крутого платного медицинского заведения на планете.

– Добрый день. Экстренное отделение, – вместо автомата на звонки в госпитале отвечала живая девушка-оператор, – идентификатор вашей страховой компании и номер полиса, пожалуйста.

– Вызов не застрахован, – Дин старался, чтобы голос не дрожал, но получалось плохо, – оплата за наличные.

– Понимаю, но рекомендую обратиться в муниципальную службу. Мы не оказываем услуги без предварительного подтверждения платежеспособности.

– Проверьте, у вас есть экстренные каналы. Коммерческий банк Тау Ильмы. Мы только что давали на экспертизу пангалактическую ноту. Нота при мне, могу предъявить по прибытии скорой, – протараторил Дин, молясь про себя всем богам, что процедуры госпиталя прописывались достаточно жадными людьми, чтобы оператор действительно проверил информацию

– Ожидайте, – ровным голосом сказала девушка. В трубе заиграла мелодия.

– Информация подтверждена. По прибытии бригады предъявите ноту. Без этого оказание услуг может быть заблокировано.

Дин выдохнул.

– Подтверждаю, – сказал он.

Какое счастье, что он догадался захватить несколько нот из клада! Просто на всякий случай. Да, грабители раздобыли одну, но, по крайней мере, он сможет спасти отца!

Продолжая давить на импровизированный тампон, Дин огляделся. Вокруг них собралась небольшая толпа: зеваки снимали происходящее на голо, какие-то пенсионерки шептались между собой, озабоченно покачивая головами. Когда где-то вдалеке завыла сирена, толпа как-то сама собой рассосалась.

«Скорая или полиция? – гадал Дин, – хорошо бы скорая… Госпиталь ведь не так далеко… они ведь платные, должны работать быстро…»

Это была скорая.

Три медика подошли к отцу с носилками, наставив на него диагностические сканеры. Один из них мягко оттеснил Дина, заставив его отпустить пропитанную кровью майку. Медик оглядел рану, покачал головой, потом достал баллон фиксатора и обрызгал её изолирующим биополимером.

Кроме медиков, на скорой прилетел менеджер. Его легко можно было опознать по деловому комбинезону. Это был молодой парень, чуть старше Дина. В руке он держал планшет с логотипом госпиталя и стилус.

– Это вы обратились за экстренной помощью, верно? – спросил он, и показал Дину экран планшета, – проверьте ваши данные.

Дин мельком пробежал уже заполненные строчки анкеты: фамилия, имя, возраст, единый регистрационный номер, место жительства.

– Всё верно, это я, – кивнул Дин.

– Отлично, – продолжал менеджер, – подтвердите степень родства с пострадавшим. Это нужно для того, чтобы удостовериться, что у вас есть право принятия решения.

– Он мой отец, – сказал Дин.

– Ваши показания согласуются с государственными регистрационными данными, – кивнул менеджер.

– Можно скорее? – попросил Дин, с тревогой глядя на отца. Медики замерли около него, уставившись в диагностические мониторы и ничего не предпринимая.

– Мы действуем по упрощённой процедуре, – улыбнулся менеджер; Дин готов был дать ему в рожу за эту улыбку, – касательно вопроса оплаты. Боюсь, вынужден вас попросить внести аванс. В документах указана приёмка пангалактической ноты. Необходимое верификационное оборудование в кабине. Пройдемте со мной.

Дин пошёл за менеджером в кабину. Оказавшись внутри, тот нажал пару иконок на сенсорном дисплее, после чего часть передней панели отъехала в сторону. Внутри оказался детектор, очень похожий на тот, который был в банке. Дин достал ноту, и протянул её менеджеру.

Тот принял её, сохраняя нейтральное выражение лица, хотя его руки чуть дрожали.

Сканнер показал подлинность ноты. Менеджер облегченно улыбнулся, после чего прямо из кабины крикнул медикам: «Ребята! Реанимация приоритета а-плюс! Ни в чём себе не отказываем!»

Медики засуетились. Дин не заметил, как отец оказался в отсеке скорой, предназначенном для пациентов, в коконе реанимационной установки последнего поколения.

– Желаете проследовать с нами в госпиталь? – спросил менеджер.

Дин на секунду задумался. А потом неожиданно для самого себя сказал:

– Нет. Но, если по пути, добросьте до дома.

– По пути, но к счёту будут добавлены транспортные услуги, – ответил менеджер.

– Много?

– Десять кредов, – улыбнувшись, ответил менеджер.

Дин вместо ответа залез в кабину.

– Отлично, – сказал он, – где мне подтвердить расходы? Итоговая сумма известна?

Двери скорой закрылись, и аппарат тронулся с места, быстро набирая высоту.

– Полный комплект реанимационных мероприятий и восстановление здоровья до исходного состояния обойдутся в тысячу сто империалов, – важно ответил менеджер, сверившись с планшетом, – однако мы бы рекомендовали дополнительно взять процедуру омоложения, хотя бы лет на пять. Раз уж пациент всё равно поступил в вегетативном состоянии. Вот, посмотрите, – он развернул планшет в сторону Дина; на экране было схематическое изображение человеческого тела, облепленное различными диаграммами и цифрами, – явные признаки атеросклероза. Деградация печени уже достигает опасной стадии. Риск возникновения онкологических заболеваний около сорока процентов в ближайшие два года… не самые радужные данные, должен сказать.

– Сколько? – спросил Дин.

– Еще тысяча двести пятьдесят империалов, – ответил менеджер, продолжая приторно улыбаться.

– Сумма покрывается нотой?

– Да. По действующему курсу банка Капитула сдача составит, – он снова демонстративно глянул на дисплей планшета, хотя Дин был совершенно уверен, что сумма ему известна, – шестьсот пятьдесят империалов.

– Касса госпиталя сможет перевести сдачу на счет отца? – спросил Дин.

– После вашей верификации – без проблем, – кивнул менеджер.

– Хорошо, – кивнул Дин, – тогда берём всё рекомендованное. С омоложением.

– Приложите руку к ДНК сканеру, – попросил менеджер.

Пока они были заняты формальностями, скорая преодолела расстояние до их дома, и приземлилась у подъезда. Дин поблагодарил менеджера, бросил тревожный взгляд в реанимационный отсек, и, не оглядываясь, спрыгнул на грязный асфальт.

Всем сердцем он хотел остаться в скорой. Полететь с отцом, быть рядом. Он понимал, что тот сейчас ничего не чувствует, но был уверен, что простое присутствие близкого человека в такие минуты помогает.

Однако же на кону было их будущее. И Дин больше не имел права рисковать.

Очень скоро налётчики узнают, что отец выжил. Как узнают и то, что дорогостоящие услуги частной скорой были оплачены пангалактической нотой.

После этого они точно заявятся к ним домой. А значит, сокровище нужно забрать из квартиры как можно скорее. Больше того: Дин понимал, что ему надо исчезнуть на то время, пока отца лечат в госпитале. Значит, надо не просто вытащить рюкзак с нотами – надо выйти так, чтобы не попасть под камеры наблюдения. И где-то спрятаться.

В подъезде он встретился нос к носу с соседкой снизу – сварливой, но в целом безобидной бабулькой, госпенсионеркой, всю жизнь проработавшей на транспорте.

– Батюшки, это кто ж тебя так отзвездохал! – запричитала было соседка на весь подъезд. Должно быть, глядя на его окровавленный торс бабулька решила, что он с кем-то подрался. Дин бросил на неё такой взгляд, что та осеклась, и, вжавшись в стенку, мелкими шажочками направилась к выходу.

Дин хмыкнул, и, не дожидаясь лифта, рванул вверх по лестнице.