Текст книги "Новая версия"

Сергей Ковальчук
Новая версия

Глава первая

Суббота, 11 июля 2009 года.

Он не вызывал подозрений. Высокий, стройный мужчина с аккуратно зачесанными назад темными волосами, в солнцезащитных очках, в черной шелковой рубашке с коротким рукавом и джинсах. В руках длинная коробка для цветов, перевязанная красивой розовой лентой.

…Оказавшись на чердаке типовой многоэтажки по улице Косыгина, он открыл коробку и извлек из нее снайперскую винтовку «СВД» с глушителем и ночным прицелом.

Прильнув к окуляру, стрелок ясно увидел перед собой подъезд соседнего монолитного клубного дома. Расстояние до него было почти идеальным – триста метров.

Человек не спеша изготовился к стрельбе и стал ждать.

Примерно через час к подъезду подъехал представительский черный «Ауди А8».

Из автомобиля проворно вылезли водитель и телохранитель. Один из них, среднего роста коренастый блондин, отправился обследовать подъезд, а второй, высокий атлетически сложенный брюнет, подошел к задней двери Ауди, где на заднем сидении находился их босс.

Когда блондин, проверив подъезд, дал отмашку, брюнет открыл дверь черного седана, откуда вылез высокий и довольно грузный мужчина лет пятидесяти. Вдвоем с телохранителем мужчина подошел к услужливо распахнутой перед ним двери.

В это время, задержав дыхание, снайпер совместил его лицо с перекрестием прицела и плавно надавил на спусковой крючок…

Он открыл глаза. Спать уже не хотелось, зато можно было еще поваляться. Лежи себе, сколько хочешь, хоть до самого вечера. Ведь сегодня долгожданная суббота. Тем более, что вчера он, адвокат Василий Кравчук, отмечал оправдательный приговор, вынесенный его подзащитному, бизнесмену Федору Минку. Не сказать, что Василий был с дикого бодуна, но – голова раскалывалась, лицо оплыло, а во рту так же сухо, как в прокладке «Carefree» посреди знойной аравийской пустыни.

К тому же ночью спалось плохо. Мучили кошмары. Казалось, нет силы, способной оторвать его от подушки.

Но такая сила нашлась. Нажав на кнопку телевизионного пульта, Кравчук услышал голос дикторши:

«…И мы возвращаемся к главной новости. Сегодня, около часа ночи, в Москве, у подъезда своего дома по улице Косыгина, был убит известный предприниматель Федор Минк. Как уже сообщалось ранее, накануне он был оправдан Зюзинским районным судом Москвы. Минку инкриминировался целый ряд преступлений, но суд счел его вину недоказанной. Как удалось узнать нашему корреспонденту, в Минка стреляли с крыши соседнего дома. Стрелял снайпер из винтовки Драгунова, которая найдена там же. Единственная выпущенная из нее пуля угодила Минку в висок. На месте преступления всю ночь работала следственно-оперативная группа. Это убийство уже вызвало большой общественный резонанс. На место происшествия ночью прибыли прокурор города, руководитель городского следственного комитета и начальник ГУВД…»

Василий пораженно уставился в экран телевизора, где в это время мелькали кадры, снятые съемочной группой. Труп Федора Петровича с раскинутыми в стороны руками лежал на асфальте. Вокруг натянуты сигнальные ленты. Место происшествия оцеплено. Из-за спин сотрудников милиции видно, как работают эксперты. Щелкают фотовспышки. На заднем плане две машины с крутящимися синими проблесковыми маячками…

Сонливость мгновенно улетучилась. Быстро умывшись и приведя себя в порядок, Василий вышел из дома. После выпитого накануне за руль ему садиться было нельзя. Слава Богу, до офиса пешком было от силы минут двадцать.

Зачем он пошел на работу Василий и сам не знал. Но дома находиться он не мог. По дороге Кравчук набрал номер своего старшего коллеги, адвоката Маковского, с которым они вместе защищали покойного, но телефон Александра Яковлевича был отключен.

Василий кинул взгляд на часы. Без пятнадцати десять. После ночного дождя было еще свежо, хотя солнце уже припекало. День обещал быть жарким – все-таки середина июля, лето в самом разгаре.

По дороге он купил в ларьке жвачку и «Антиполицай», а также бутылку холодной минералки, которую тут же осушил одним залпом, после чего сунул под язык темную таблетку, убивающую все запахи изо рта.

Мысли роились, не позволяя сосредоточиться. «Кто это мог сделать? Почему именно вчера?..».

Придя в офис, Василий тяжело опустился в кресло. Хорошо, что сегодня суббота и на работе никого. Включив компьютер, он тупо уставился в монитор. За тот год, что он работал по делу Федора Петровича, Кравчук успел с ним подружиться и проникнуться к этому человеку искренним уважением и симпатией. По его мнению, Федор Минк был человеком глубоко порядочным и честным. Кто же его мог убить? И за что?..

За год до убийства.

Теплым июльским вечером 2008 года, закончив телефонный разговор, адвокат Василий Кравчук расслабленно откинулся на спинку кресла в своем офисе. Наконец-то полоса финансовых неурядиц, преследовавшая его последнее время, останется позади.

Вот оно, по-настоящему серьезное дело. Только что ему позвонил его бывший однокурсник и успешный адвокат Моисей Гольдшмидт и предложил взяться за защиту бизнесмена Федора Минка.

Чтобы узнать, что собой представляет этот Минк, Василий зашел в Интернет. Завтра утром ему и Моисею предстояла встреча с клиентом в его московском офисе. Судя по тому, что удалось почерпнуть из сети, Федор Петрович был фигурой довольно одиозной.

Будучи владельцем одной из крупнейших в стране торговых компаний, он был замешан в нескольких громких скандалах. Ему приписывались организация мошеннических схем и вымогательство с целью захвата чужого бизнеса.

Кроме того, не чужд был Федор Петрович и политических игр. В середине девяностых он был депутатом Законодательного собрания Северовской области. А одно время даже являлся его спикером.

Утром следующего дня Василий подъехал к четырехэтажному офисному зданию, находившемуся на территории промышленной зоны, недалеко от станции метро «Профсоюзная». У входа его уже ожидал Гольдшмидт. Хитро улыбнувшись, Моисей сообщил, что самому ему заняться этим делом некогда, хотя дело это перспективное и денежное. Зная его, Василий нисколько в том не сомневался. Сомнение вызывало лишь бескорыстие друга, который никогда и ничего не делал просто так.

Они поднялись на третий этаж и вошли в приемную генерального директора ООО «Третий Рим Трейдинг», где помимо молодой симпатичной секретарши находились еще двое мужчин. Одному из них, который и оказался Федором Минком, на вид было лет пятьдесят. Высокого роста, примерно метр девяносто, комплекция бывшего борца. Густые светло-русые волосы аккуратно причесаны и уложены. На широком лице под кустистыми бровями глубоко посаженые, небольшие зеленые глаза. Взгляд внимательный, изучающий. Толстый с горбинкой нос, круглые щеки, маленький рот с тонкими, плотно сжатыми губами, волевой подбородок с характерной ямочкой посередине. На нем был деловой костюм с рубашкой, расстегнутой на три верхних пуговицы. Минк выглядел радушным и приветливым, однако по его глазам и манере держаться Василию стало ясно, что это человек властный и волевой.

Его спутнику на вид было под семьдесят. Ростом он был чуть ниже Минка, плотно сложен, седовлас. Лицо широкое, немного вогнутое. Под густыми черными бровями большие миндалевидные глаза. Длинный прямой нос, небольшой рот с тонкими губами, волевой подбородок. На нем, как влитой, сидел отличный черный костюм-тройка с отливом, из нагрудного левого кармана франтовато выглядывал атласный синий платок. Темно-фиолетовую фирменную рубашку прикрывал новомодный галстук с золотой заколкой. Это был известный адвокат, Александр Яковлевич Маковский.

Представившись сам и представив Кравчуку своего собеседника, Федор Петрович предложил пройти в его кабинет, который представлял собою помещение прямоугольной формы размером примерно десять на семь метров. В кабинете, оборудованном дорогой офисной мебелью, недавно был сделан качественный ремонт.

Отвлекшись на телефонный разговор, Федор Петрович предложил гостям присесть на расположенный у окна большой кожаный диван, рядом с которым располагался гостевой столик. На столике стояли чайные приборы, в вазочках лежали свежие спелые фрукты и печенье, а из двух фарфоровых чайников исходил аромат фруктового чая и свежемолотого кофе.

Василий и Моисей сели на диван, а Маковский, придвинув к столу стоящее неподалеку кожаное кресло, сел в него, оказавшись напротив Кравчука.

– Василий Ильич, – наливая себе в чашку чай, начал он, – Вы не возражаете, если я задам Вам несколько вопросов? – Он внимательно посмотрел на собеседника.

– Я Вас слушаю, – ответил Василий, и, чтобы не выдать своего волнения, потянулся за кофейником.

Дождавшись, пока он нальет себе кофе, Александр Яковлевич сказал:

– Мы с Федором Петровичем знаем, что Вы окончили прокурорско-следственный факультет Военного Университета. Как учились, если не секрет?

– Учился нормально. До красного диплома, конечно, не дотянул, на госэкзамене одну лишнюю четверку получил, но в общем, старался.

– А потом чем занимались, служили?

– Да, в военной прокуратуре. Сначала следователем в Астраханской области, потом в Севастополе, помощником военного прокурора. Закончил службу в 2002 году в подмосковном Алабино, уволился по болезни.

– А что случилось?

– Со зрением проблемы начались, – вздохнул Василий.

– Что, серьезные проблемы? Вы плохо видите?

– Да нет, все хорошо. – Поняв свою оплошность, Кравчук поспешил ее исправить. – Ношу жесткие линзы. Даже машину вожу нормально.

– Понятно.

Маковский внимательно наблюдал за собеседником, словно оценивая его на профпригодность.

– Квартиру-то хоть от родного ведомства получили? – поинтересовался он.

– Получил.

– Это хорошо. С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок. – Александр Яковлевич зло усмехнулся, видимо, вспомнив о чем-то своем.

– Ну а, если не секрет, с личной жизнью как? Женаты? Дети есть?

Василий напрягся, что не ускользнуло от внимательного взгляда старого хитрого адвокатского лиса.

– Разведен. Сыну восемь лет. Квартиру-то получить успел, – вздохнул он, – да только вот пожить в ней не удалось. Жена ушла к другому, пришлось мне им с сыном и новым мужем квартиру оставить. Сам пока на съемной живу.

Маковский сочувственно кивнул головой.

– В адвокатуре давно?

– С февраля 2003 года.

– Ну, а в плане профессиональных побед похвастаться-то есть чем? Оправдательные приговоры были? Дела с вашим участием прекращали?

– Нет, оправдательных не было, – покачал головой Василий. – А вот дела прекращали. Одно даже в суде второй инстанции, – похвастался он. – Суд первой инстанции осудил, а кассация не только отменила обвинительный приговор, но и прекратила дело за отсутствием состава преступления в действиях моей подзащитной. Она работала таможенным инспектором и обвинялась в халатности…

В это время, закончив телефонный разговор, за стол присел Минк.

– Ну что, Василий Ильич, Вас Александр Яковлевич своими вопросами не замучил? – добродушно поинтересовался он.

– Да нет, – улыбнулся Кравчук, – я же понимаю – для того, чтобы доверить человеку защищать себя, нужно навести о нем справки. И получить эту информацию желательно от него самого.

– Вы правы.

– Ну что ж, Федор Петрович, я удовлетворил свое любопытство, – обратился к Минку Маковский. – Думаю, что Василий Ильич нам подойдет. По крайней мере, мне так кажется. Атам время покажет.

– Василий Ильич, можно я буду обращаться к Вам на «ты» и по имени?

Не дожидаясь его ответа, Маковский тут же продолжил: – Так, вот, Василий, я являюсь членом Совета Адвокатской Палаты Москвы и возглавляю свое собственное адвокатское бюро, «Маковский и партнеры». Поверь на слово, у меня достаточно серьезных клиентов. Но Федор Петрович, безусловно, является для меня не только одним из ключевых и самых уважаемых. Он для меня больше, чем клиент. Не знаю, как он, но лично я считаю его своим другом. – Он предупредительным жестом пресек порыв Минка что-то сказать.

– Так вот, Василий, – Маковский чуть помедлил, – я бы хотел, чтобы ты со всей ответственностью и серьезностью отнесся к выполнению своих обязанностей защитника по этому делу.

Александр Яковлевич поднялся и стал прохаживаться взад-вперед возле стола.

– Мы, – он посмотрел на Минка, – уже члены одной команды. И наша общая цель – победа! Я понимаю, звучит несколько пафосно, но это именно так. Ни меня, ни, тем более, Федора Петровича, не удовлетворит никакой иной результат по его делу, кроме оправдания, – он повторил с нажимом: – именно оправдания! Чтобы ты понимал, за какое дело берешься, скажу тебе только две цифры. Это дело длится уже десять лет и занимает 470 томов. Я уже не могу, как раньше, полностью посвящать ему все свое время. Поэтому нам с Федором Петровичем и понадобился специалист, который мог бы полностью сосредоточиться на нем. Я давно знаком с Моисеем, вернее, с его отцом, но это дела не меняет. А поскольку Моисей рекомендовал нам именно тебя, у нас нет никаких оснований ему не доверять. Но есть одно «но», – Александр Яковлевич снова сел за столик и посмотрел Кравчуку в глаза, – заниматься этим делом ты будешь под моим началом и контролем. Сейчас ты войдешь в дело, изучишь его, приступишь в защите, но обо всех своих шагах, даже незначительных, будешь докладывать мне. Договорились?

Василий невесело усмехнулся. По правде говоря, такой расклад его не устраивал. Он всегда работал со своими клиентами напрямую и так, как решит сам. А посредники, если они и были, получив от него свой процент за рекомендацию, мгновенно исчезали, оставляя творческий процесс защиты на его усмотрение. Но здесь, видимо, был совсем другой случай. Отказаться отдела такого масштаба он не мог. Поэтому, поразмыслив, он невесело выдавил:

– Хорошо, договорились.

Моисей, видя, что беседа принимает затяжной характер, стал аккуратно переводить разговор на тему оплаты услуг Кравчука. Услышав предложение Минка о гонораре, Василий хотел было с достоинством согласиться, но Моисей не был бы Моисеем, если бы не приложил все свои силы и умение убеждать для того, чтобы «несколько увеличить оплату услуг защитника ввиду предстоящих серьезных временных затрат, а также издержек как материального, так и морального характера…»

Он мог бы еще долго упражняться в умении убеждать и демонстрировать талант переговорщика, если бы Минк не перебил его и не увеличил гонорар сразу в два раза. Видя, что дело, ради которого он и прибыл, сделано, Моисей откланялся. Через некоторое время, оформив соглашение с Минком и получив внушительный аванс, здание «Третьего Рима» покинул и Василий.

Всю дорогу домой он перебирал в памяти прошедшую встречу. Судя по тому, что удалось узнать, в исходе его нового дела были заинтересованы некоторые весьма влиятельные люди. Сказать, что у Федора Петровича было множество врагов – значило не сказать ничего. Но, пожалуй, двумя его самыми главными врагами являлись его бывший бизнес-партнер, Александр Иванович Мыльников, и губернатор Северовской области Андрей Григорьевич Смирнов…

– Встать, суд идет! – Василий посмотрел на часы, было ровно десять часов утра. Заседание по делу Минка в Зюзинском районном суде Москвы началось без опозданий.

На месте председательствующего была судья Спицына – ничем не примечательная круглолицая блондинка лет сорока в черной судейской мантии. Сторона обвинения была представлена тремя государственными обвинителями, потерпевшим и его адвокатом.

Кравчук с интересом разглядывал потерпевшего, Мыльникова. Это был с иголочки одетый, высокий худощавый мужчина с усами, лет сорока, с длинными черными крашеными волосами, которые на концах превращались в смешные завитушки, как будто бы их завили при помощи бигуди. Он чем-то напомнил Василию мушкетера из старых советских фильмов. Однако, когда Мыльникову было предоставлено слово, то это чувство у Василия улетучилось. Уж слишком явно диссонировали «мушкетерская» внешность и елейный голос потерпевшего с его ледяными глазами матерого хищника. Перед Кравчуком стоял умный и хитрый противник – волк в овечьей шкуре.

Судья объявила, что в деле произошла замена защитника подсудимого, и она вынуждена отложить судебное разбирательство на две недели для того, чтобы новый адвокат смог ознакомиться с материалами дела.

– Простите, Ваша Честь, но мне нужно гораздо больше времени… – начал было Кравчук. Но судья его перебила:

– Обойдетесь, господин защитник, у меня тоже сроки не резиновые, придется читать быстрее.

– Но дело состоит из 470 томов, и даже если я буду читать его по тому в час без перерывов и выходных, то…

– Ничем не могу Вам помочь. То, с чем не успеете ознакомиться к следующему судебному заседанию, прочтете по ходу дела. Мы ведь не завтра его слушать закончим…

И действительно, чем тут возразишь? Ну не век же слушать это дело.

Выйдя из зала суда и расставшись с Минком, Кравчук направился в канцелярию по уголовным делам.

Поднимаясь по лестнице, Василий вдруг поймал себя на мысли, что он не знает, как будет знакомиться с таким объемным делом. Интересно, а как его читал прокурор? Каким образом оно доставлялось в суд? Как, в конце концов, его слушает судья? Сколько берет томов на то или иное заседание, чем руководствуется, отдавая предпочтение одному перед другими?

Василий довольно быстро нашел общий язык с работницами канцелярии, поскольку обладал привлекательной внешностью и хорошим чувством юмора. Высокий, стройный, атлетически сложенный тридцатичетырехлетний шатен с правильными чертами лица, которое, впрочем, совсем немного, портил перебитый в юности нос, выдающий в своем хозяине бывшего боксера. И одеваться он любил хорошо, и одеколон у него не абы какой, а настоящий французский, в парикмахерской бывает, опять же, строго раз в три недели. В общем, все у него тип-топ. Денег бы еще побольше. Ну, да ладно…

Он попросил принести ему с каждой сотни по три первых тома, а также три последних. Впрочем, оказалось, что последние тома находились у судьи.

Обычно адвокаты начинают знакомиться с делом с обвинительного заключения, которое утверждает прокурор перед направлением дела в суд. Оно всегда находится в последнем томе. Но ввиду отсутствия такового, Василий просто стал пролистывать все имеющиеся в его распоряжении материалы, начав с самого начала.

Конечно, дело можно было сфотографировать, но Кравчук был против этой процедуры. Как бывший следователь, он относился к каждому делу почти как к живому организму. Казалось бы, ну что такое дело? Пачка сшитых и пронумерованных листов. Но нет. Совокупность листов, становясь томом уголовного дела, наделялась чуть ли не магическими свойствами. Уж он-то, знал это точно.

Дело жило своей жизнью, Прежде, чем попасть на стол к прокурору, оно «оживало» – после того, как с ним знакомились злодей и его защитник, Какие-то нужные материалы исчезали из него навсегда, превращаясь в «ненужные».

После прокурор давал нагоняй следователю, которому дело уже формально не принадлежало, но реально находилось у него, тот приезжал в следственный изолятор. Там он в нужном свете еще раз допрашивал обвиняемого, переписывая материалы, которые можно было переписать. Делал он это аккуратно, так, чтобы его нельзя было уличить в фальсификации.

Далее он вызывал свидетелей, давал им на подпись их новые показания, которые, впрочем, если и отличались от прежних, то уж точно "самую малость". Порой следователю приходилось рисковать, подделывая кое-где подписи адвоката, а иногда и с бледным видом самому давать показания в суде, объясняя, почему это по версии адвоката дело содержало одни материалы, а в суд они пришли в несколько ином виде.

Но все это удавалось проворачивать гораздо менее хлопотно, если в деле в качестве защитника участвовал кто-нибудь знакомый. Это мог быть и бывший сослуживец, и просто «нормальный чудила», который, будучи наделенным статусом адвоката, не хотел ссориться со следователем, а желал еще в будущем поработать с ним на ниве взаимного материального интереса.

Таких, с позволения сказать, адвокатов, Кравчук считал предателями профессии. В адвокатской корпорации их называли «карманными».

Любой адвокат, специализирующийся на ведении уголовных дел, всегда становился перед выбором: либо по-настоящему защищать своих клиентов, рискуя заиметь во врагах представителей правоохранительных органов и судов, или же устроиться «карманным адвокатом» при каком-нибудь следственном органе. В последнем случае требовалось лишь безропотно исполнять приказы следователей и их начальства. Как правило, адвокат вступал в дело в качестве бесплатного защитника, предоставленного государством. Далее, убеждая своего подзащитного или его родню, он при поддержке следователя становился уже защитником по соглашению. Разумеется, не бесплатно.

Естественно, что о полноценной защите человека при таком раскладе не могло быть и речи. Гонорар такого адвоката, назначаемый порой самим следователем, делился между ними в заранее оговоренной пропорции. Адвокат же был обязан «плясать под дудку» следователя, закрывая глаза на многочисленные нарушения, а порой и заставляя клиента признать то, что тот ранее не признавал, а нередко – и не совершал.

Зато такому адвокату не нужно было тратить энергию, деньги и время на добросовестный поиск клиентуры и честную конкуренцию с коллегами. К его услугам был конвейер дел, которые вели его друзья-«следаки», давая наводку на то или иное «вкусное и интересное» дело…

К окончанию рабочего дня Василий уже точно знал, что дело Минка ему полностью не изучить. И дело было даже не в том, что оно было беспрецедентным по своему объему. Он просто понял: следствие, вводя в заблуждение и защиту, и суд, постоянно манипулировало материалами, копируя и подшивая в одни тома материалы других. Частично, а порой и полностью дублировало те или иные документы, и даже целые тома. А еще он понял, что целиком оно никем прочитано, а тем более изучено, не было.

Следующие две недели он только убеждался в своей правоте. Каждый будний день Василий приезжал в суд к началу рабочего дня, а уезжал к концу. Иногда после этого он заезжал к Минку, чтобы обсудить с ним те или иные обстоятельства.

Федор Петрович обвинялся в мошенничестве и вымогательстве у Мыльникова денег в особо крупных размерах, на сумму в рублях, превышавшую шесть миллионов долларов…

Суббота, 11 июля 2009 года.

Его воспоминания прервал телефонный звонок. Нажав кнопку приема, Василий услышал:

– Василий Ильич, добрый день! Следователь следственного отдела СКП по ЗАО Борисенко Степан Юрьевич.

– Да, здравствуйте, слушаю Вас.

– Василий Ильич, Вы уже слышали об убийстве Минка?

– Да, слышал.

– Мне нужно Вас допросить.

– Хорошо, когда и куда мне подъехать?

– А давайте, если не заняты, прямо сейчас. Записывайте адрес…

Расплатившись с таксистом, Василий подошел ко входу в здание, где находился следственный комитет. Оно располагалось в первой линии домов от оживленного Кутузовского проспекта. Было 11 часов дня, но уже стоял нестерпимый зной. И зачем он надел деловой костюм? Пусть он легкий, летний, а все равно жарко, солнце парит нещадно. Если бы не свежий ветерок, было бы вообще туго. Подташнивало – сказывались последствия вчерашнего возлияния. Во рту пересохло. Как же он мог забыть купить воды? А вокруг, как назло, ни намека на продажу живительной влаги; кроме кафе «Шоколадница», куда заходить не хотелось, Ладно, он перетерпит.

На третьем этаже, куда Василия поднял лифт, было многолюдно. Массовку в основном создавали журналисты и операторы средств массовой информации.

Однако ему повезло, у кабинета Борисенко никого не было. Постучавшись, Василий зашел внутрь. Обычный кабинет, рассчитанный на двух человек. Впереди, у окна – два стола, стоящих впритык друг к другу. Слева и справа рабочие места следователей. Слева от входа старый продавленный диван, напротив него шкаф дореволюционных времен. Обычная казенная обстановка. По кабинету, разговаривая по мобильному телефону, расхаживал молодой парень лет 27-ми. Он был высок, худощав, одет в рубашку с коротким рукавом и джинсы.

Отвлекшись от разговора с невидимым собеседником, хозяин кабинета поинтересовался у Василия, кто он, после чего, предложив присесть за стол, продолжил разговор: – Давай быстрее говори! Ко мне тут человек на допрос пришел…Что? Ага, понял. Понял тебя, говорю!…

Закончив разговор спустя несколько минут, следователь сел в свое кресло. Паспорт Кравчука лег к нему на стол, а пальцы рук с завидной быстротой забегали по клавиатуре, вбивая в протокол допроса установочные данные Василия. Тот взял ручку и расписался в протоколе под абзацем, в котором следователь предупреждал его об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Вернув ручку на место, он поймал на себе внимательный, изучающий взгляд Борисенко.

– Понимаю, – посочувствовал Василию следователь, – самому с бодуна хреново всегда. Может, холодненькой водички, а, Василий Ильич?

– Не откажусь, – оживился Кравчук.

Жадно опустошив холодную поллитровку «Аква Минерале» и почувствовав некоторое улучшение самочувствия, он поблагодарил своего «спасителя», заодно предложив тому перейти на «ты».

– Ну вот, совсем другое дело! – Степан улыбнулся. Похоже, ему действительно было приятно оттого, что благодаря его усилиям новому знакомому стало легче. Ну что же, психологический контакт налажен. Можно начинать допрос.

Отвечая на вопросы следователя, Василий вспоминал, что случилось позавчера, в четверг.

…Прения и последнее слово подсудимого прошли десять дней назад. Тогда же судья удалилась для постановления приговора. На сегодня было назначено его провозглашение.

В зале судебных заседаний, помимо Василия, Минка, Мыльникова с его адвокатом и прокурора, присутствовали также представители прессы и телевидения. Сразу же после того, как судья начала провозглашать приговор, стало ясно, что он будет оправдательным. Мыльников, не скрывая своего разочарования, явственно отобразившегося на его лице, и не дожидаясь, пока судья закончит, демонстративно покинул здание суда.

Ближе к вечеру приговор был провозглашен. Федор Петрович, не скрывая радости, раздавал интервью, в которых говорил о том, что победило подлинное правосудие. Не скупился он и на похвалу в адрес своего защитника, адвоката Кравчука. Ну и, конечно, пообещал журналистам наказать истинного преступника, Мыльникова, заявив, что обязательно добьется его уголовного преследования и возвращения всех похищенных у него активов…

Разумеется, Василий тоже не преминул воспользоваться представившейся возможностью для пиара и побеседовал с журналистами «Коммерсанта», «Ведомостей» и «РБК».

После интервью Федор Петрович предложил:

– Василий, ты давай-ка сегодня отдыхай, а завтра вечером к восьми подъезжай в ресторан «У Дяди Гены», около метро «Киевская». Знаешь, где это?

Василий кивнул. Он знал этот ресторан. Это было очень дорогое и пафосное заведение, поужинать в котором, а уж, тем более, закатить вечеринку, было по силам далеко не каждому.

– Хорошо, Федор Петрович, я приеду, – улыбнулся он.

Василий не хотел напоминать Минку о том, что за оправдание ему полагается солидная премия. Лучше он сделает это завтра. Но Федор Петрович сам вспомнил об этом.

– Василий, давай так. Завтра же я и переведу на твой счет в коллегии адвокатов твои три миллиона. Договорились?

Конечно же, он был только «за»…

Пятница, 10 июля 2009 года.

Понимая, что без выпивки сегодня не обойдется, Кравчук подъехал к ресторану на такси. На парковке стояли в основном очень дорогие иномарки представительского класса.

Ресторан «У Дяди Гены» находился на улице Дорогомиловской и размещался в отдельно стоящем двухэтажном особняке. От парковки через аккуратные газоны к нему вела мощеная мраморной плиткой аллея, упиравшаяся в крыльцо со множеством ступеней.

На первом этаже располагались три зала, каждый из которых был рассчитан на 120 персон. На втором, где, собственно, и намечалась вечеринка, находился всего один зал на тридцать персон с восхитительным видом на Москву-реку. Несмотря на «новодел», здесь по-настоящему чувствовалась атмосфера старины, благодаря отделке из темного дуба и свечам. Посторонних звуков, которые могли бы доноситься снизу, здесь слышно не было.

– Добрый вечер! – услышал Василий приятный женский голос. Он увидел симпатичную брюнетку лет двадцати пяти. Стиль ее одежды, наверное, можно было бы назвать деловым, если бы не слишком короткая юбка. Длинные и стройные ноги, туфли на высоком каблуке. – Этот зал сегодня заказан. Вы в числе приглашенных?

– Да.

Василий попытался сосредоточить взгляд выше ее груди, но из этого ничего не вышло. Глаза все время скользили вниз, на нижний срез мини-юбки и дальше – на прелестные девичьи ножки.

Заметив это, девушка, видимо, привыкшая к подобному мужскому косоглазию, улыбнулась.

– Давайте я Вас проведу, – предупредительно предложила она.

– Давайте, – улыбнувшись в ответ, согласился Василий и последовал за ней. Он был в прекрасном настроении. Если честно, он до последнего не был уверен в том, что приговор Минку будет оправдательным. Однако факт остается фактом – они победили, и сегодня он на коне.

Посреди банкетного зала буквой «П» были установлены столы, рассчитанные на двадцать пять персон. Видимо, Федор Петрович решил отметить и свое оправдание и пятидесятилетний юбилей, который у него был как раз сегодня, в узком кругу своих родных и близких друзей. Впрочем, зная широкую натуру Минка, Кравчук нисколько не сомневался, что тот обязательно закатит по этому поводу пир на весь мир. Большая часть мест была уже занята. Во главе стола сидели Федор Петрович с красавицей женой, Мариной, и его брат Степан с супругой. Пятое место пустовало. Оно предназначалось Кравчуку.

– Василий, – увидев его, призывно махнул рукой Минк, – садитесь сюда, – и указал на пустующее рядом место.

Поблагодарив официантку, Василий сел и огляделся. Справа от него сидели виновник торжества, его жена, брат и его супруга. По бокам и в центре стола – восемь пар гостей. Некоторых он не знал вовсе, с некоторыми был знаком шапочно. Его коллеги, адвоката Маковского не было. «Наверное, опаздывает» – подумал Василий. И точно, через несколько минут после его появления в зале прибыл и Александр Яковлевич, заняв пустующее рядом с Василием место.

Праздник начался. После нескольких тостов, поднятых гостями за Минка, Федор Петрович предложил выпить и за своего адвоката, Василия Ильича Кравчука, без которого, по его глубокому убеждению, этот праздник мог бы и не состояться. Василий был польщен и смущен одновременно. Дифирамбы в свой адрес ему доводилось слышать нечасто, тем более от столь уважаемых людей. Встав, он сказал, что просто исполнял свой адвокатский долг, и к тому же ему активно помогал присутствующий здесь Александр Яковлевич Маковский, Но Минк сказал: