Текст книги "Тайны пропавших экспедиций"

В XVII веке новой областью Московского государства – Сибирью – управлял особый Сибирский приказ, находившийся в Москве. В состав этого приказа входило весьма важное отделение, названное «Соболиной казной». Оно ведало приходом и расходом «мягкой рухляди» и «рыбьего зуба», доставлявшихся целыми обозами из Сибири в Москву. Сибирский же приказ направлял воеводам предписания («наказы»), содержащие требования искать «новые землицы», население которых могло бы платить ясак (дань) пушниной и моржовым клыком. Найти новые места соболиного и моржового промысла стремились и сами промышленники. Вслед за ними или вместе с ними в глубь Сибири пошли отряды казаков, покорявшие местные племена и облагавшие их ясаком. В поисках промысловых районов русские первопроходцы очень скоро достигли азиатских берегов Ледовитого и Тихого океанов.

Летом 1646 года промышленник Исай Игнатьев, родом из Мезени, с восемью спутниками дошел на коче до устья реки Колымы, а отсюда вышел в Ледовитое море. Через двое суток он достиг некой губы, на берегах которой жили чукчи. Скорее всего, это была Чаунская губа. Обмен привезенных товаров и железных ножей на мягкую рухлядь и рыбий зуб оказался настолько удачным, что в Нижнеколымском остроге сразу же началась подготовка к новой экспедиции в эти края. Более того, власти Нижнеколымского острога узнали, что на востоке есть неведомая река Анадырь, на островах которой много лежбищ моржа. И к лету 1647 года, то есть к выходу экспедиции, все ее основные организационные вопросы были решены.

Во главе экспедиции был поставлен приказчик московских (по другим данным, великоустюгских) купцов Федот Алексеев Попов (в литературе встречается под именем Федота Алексеева или Федота Холмогорца). В состав экспедиции входило еще 62 человека – 50 «своеужников», т. е. промышленников, которые имели свое охотничье снаряжение («ужину»), и 12 «покрученников» – промышленников, не имевших собственного снаряжения, продовольствия и нанявшихся («покрутившихся») к Федоту Попову на условиях отдачи в его пользу двух третей добычи. Для придания государственной значимости плаванию Попов попросил власти Нижнеколымского острога включить в экспедицию служилого человека для сбора ясака. Узнав об этом, Семен Дежнев подал челобитную с просьбой о назначении его в экспедицию, обязуясь представить в казну две трети пушнины. Его ходатайство было быстро удовлетворено. Более того – как представитель государственной власти он тут же прнял на себя руководство отрядом. Федоту Попову не осталось иного, как стать целовальником – первым его помощником.

Но поход для поиска лежбищ моржа, торговли с чукчами и открытия неведомой реки Анадырь оказался неудачным. Отряд на 6 кочах во главе с Семеном Дежневым сделал попытку пройти морем из Колымы в Анадырь. Однако поход окончился неудачей, так как в море были встречены тяжелые льды. Вернувшись домой, Семен Дежнев и Федот Попов решили приготовиться к новой экспедиции более основательно. Замысел найти морской путь на Анадырь, где по рассказам коренного населения жили «незнаемые народы в великом множестве», был практически реализован на следующий год. Как и прежде, во главе экспедиции, состоявшей из 90 казаков, стояли ее инициаторы Семен Дежнев и Федот Попов. Первый стал начальником по сбору ясака, на что получил «наказную память», а второй в этой наказной памяти был назначен таможенным чиновником, то есть первым помощником Дежнева. По существующим тогда правилам остался целовальником.

Отряд вышел из Нижнеколымского острога 30 июня (по другим данным, 20 июня) 1648 года на 7 кочах, и в сентябре достиг Чукотского Носа (ныне мыс Дежнева) в Беринговом проливе. Первоначально предполагалось, что в его составе будет 6 судов. Но непосредственно перед походом казак Герасим Анкудинов предложил включить в состав экспедиции и собственный коч. Отряд был разделен на три части: первая – 29 человек под командой Федота Попова, вторая – под командой москвичей Афанасия Андреева и Бессонна Астафьева (из ее состава известны имена только 9 человек), третьей командовал Семен Дежнев (здесь известны имена только 18 человек). К Беринговому проливу пришли лишь 3 коча, остальные пропали без вести вместе с командами. Вероятно, они разбились о прибрежные скалы, а казаки либо были перебиты коряками, либо умерли от голода. Крайнюю восточную оконечность Азии, которую Дежнев назвал «Большим Каменным носом» и которая сегодня названа его именем, отряд обогнул около 20 сентября. Правда, в отряде осталось только три коча: Дежнева, Попова и Анкудинова. Остальные кочи пропали. Возможно, следы их команд были случайно найдены в 1937 году на полуострове Кенай (Аляска). Здесь были найдены развалины большого русского поселения трехсотлетней давности. Однако и сегодня ясности в этом вопросе нет.

А вот как описал С. Дежнев огибание восточной оконечности Азии: «Подлинная признака большого Чукоцкого Носа есть та, что против оного лежат острова, на коих живут люди зубатые». Скорее всего, он говорил о нынешнем мысе Дежнева и об островах Диомида, жители которых в старину носили в качестве украшения, продетые через губу изделия из моржовой кости. В последующем в Беринговом проливе разбило еще один коч – Герасима Анкудинова, который успел перебраться на коч Попова. Когда оба уцелевших коча уже вышли в Тихий океан и штормом были разбросаны, в этот день бесследно исчез коч Федота Попова.

Коч Семена Дежнева долго носило по морю и «после Покрова Богородицы всюда неведомо и выбросило на берег, в передний конец, на Анадырь реку». Предположительно его вынесло на берег Олюторского полуострова.

Только через несколько лет Дежневу, которого уже считали погибшим, удалось сообщить в Москву о своих злоключениях: «А Ковымы-реки идти морем на Анадырь-реку, и есть Нос, вышел в море далеко, а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чукчи, а врезываны у них зуб, прорезываны губы, кость рыбий зуб, а лег тот Нос промеж север на полуношник. А с русскою сторону Носа признака: вышла речка, становье тут чукоч делано, что башни из кости китовой. Нос поворотил круто, к Анадырь-реке подлегло. А доброго побегу от Носа до Анадыря-реки трои суток, а более нет». Далее Дежнев сообщил, что на его коче было 25 человек. Когда шторм выбросил на берег его утлое судно, он решил со своими спутниками направиться через горы к реке Анадырь. Позже об этом путешествии он написал следующее: «И пошли мы все в гору, сами путь себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. И шел я, бедный Семейка с товарищами до Анадыря-реки ровно десять недель, и пали на рекуАнадырь вниз, близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь разбрелись. И в верх по Анадыре пошло двадцать человек, и ходили двадцать ден, людей и аргишниц, дорог иноземных не видели, и воротились назад».

Дежнев поставил на Анадыре острог, построил новые суда и собирался предпринять поход вокруг Чукотского Носа к устью Колымы, а возможно, и Лены. Но за неимением крепких парусов, канатов и якорей он «не посмел» отправиться в этот дальний путь, тем более что море по «скаскам тамошних народов не всякий год от льду чисто бывает».

В 1652 году он открыл богатые лежбища моржей и, по свидетельству современника, набрал на том острове «пудов ста с два и более крупных рыбьих костей (клыков) и пудов с восемьдесят мелких костей и обломков». Лежбище оказалось исключительно богатым. На берегу находилось много «заморного зуба», то есть клыков моржей, погибших здесь же естественной смертью. Со временем от температурного воздействия такой клык становился «заморным» – светло-желтого цвета, с прожилками причудливых линий, что значительно повышало его ценность.

К этому времени в составе его отряда осталось только 12 казаков, с которыми Дежнев продолжал исследование «Анадырской землицы». Однажды, через два года, в коряцком селении, мужское население которого при приближении казаков разбежалось, Семен Дежнев нашел среди женщин и детей «якутскую бабу», жившую некогда у Федота Попова, которая якобы и рассказала о судьбе пропавшего коча. Подробнее об этом будет рассказано в главе 3.

Когда в Анадырском остроге скопилось много пушнины и моржового клыка, Дежнев задумал перевезти этот ценный груз сухим путем.

Считая цель своих путешествий достигнутой, Семен Дежнев начал хлопотать о своей замене и о разрешении вернуться в Якутск. И эта смена состоялась в конце 1659 года. На следующий год казак-путешественник с группой заметно состарившихся единомышленников перешел через Анюйский хребет на реку Колыму, покинутую им 12 лет назад для плавания по «Великому морю-окиану». Так завершилось одно из трагических, но весьма выдающихся океанских плаваний, которое положило конец ошибочным представлениям о соединении материков Азии и Америки. Многочисленные памятники и географические названия, появившиеся в XVIII–XX века стали лучшей памятью русским землепроходцам с исчезнувших кочей Семена Дежнева.

Пропавший бесследно Иван Толстоухов

В 1686 году 60 смельчаков из Туруханска на трех кочах спустились вниз по Енисею и попытались пройти на восток вдоль северных берегов Сибири. Возглавил экспедицию сын видного русского дворянина Иван Толстоухов, по прозвищу Толстое Ухо. Однако никто из смельчаков домой не вернулся.

Жителя Мангазеи Ивана Толстоухова знали не только в Мангазейском воеводстве. О нем писали даже в Западной Европе. Известный голландский этнограф и географ Н. Витсен, ссылаясь на сведения, полученные от тобольского наместника А. Головина, в книге «Северная и Восточная Тартария», изданной в 1692 году, рассказал об экспедиции Ивана Толстоухова, которая собиралась дойти до Лены, а потом обогнуть Ледяной мыс, то есть пройти на Таймыр. Но экспедиция пропала без вести. Ее судьба волновала многих полярных историков. Так, в 1950–1970‑е годы огромную работу по восстановлению маршрута экспедиции Ивана Толстоухова проделал известный советский полярный историк Михаил Белов и рассказал о ней во многих своих работах.

Летом 1738 года для описи западной части полуострова Таймыр на борту бота «Оби-Почталион» вышла Енисейская экспедиция во главе со штурманом Федором Мининым. Во время этого плавания руководитель экспедиции сделал в вахтенном журнале записи о десятках встреченных на побережье промысловых зимовий их и нанес их на карту. Именно так Минин обнаружил крест Ивана Толстоухова. Со слов М. Белова, в вахтенном журнале бота «Оби-Почталион» одним из июльских дней 1738 года была сделана следующая запись: «Паренаго рапортовал: написано на кресте – “7195 год. Ставил оный крест мангазейский человек Иван Толстоухов”». Эта находка была сделана по случаю поездки Паренаго в зимовье Крестовское, что расположено в нижней части Енисея, на правом его берегу. Надпись на кресте означает, что Иван Толстоухов поставил его в 1687 году. Такие кресты обычно появлялись на пути движения поморских экспедиций».

Но это же означало и иное: толстоуховская экспедиция в 1686 году ушла от Туруханска недалеко и была вынуждена зимовать в Крестовом зимой 1687 года.

Далее экспедиция Ивана Толстоухова направилась на север. Она обогнула Северо-Восточный мыс, двигаясь вдоль западного берега Таймырского полуострова. Предположительно в 1688 году на северном берегу Пясинского залива толстоуховцы соорудили зимовье и провели здесь очередную зиму. Это зимовье обнаружил летом 1740 года Федор Минин и тут же нанес на карту, в дальнейшем направленную в Санкт-Петербург, в Адмиралтейств-коллегию. При этом Михаил Белов рассматривал «толстоуховский след» и на последних стоянках некогда погибшей на берегах заливов Симс и Фаддея русской экспедиции, найденных в 1940 году. Об этих находках уже рассказано.

В основу своей гипотезы Белов положил найденный в заливе Симса нож, на рукоятке которого было написано замысловатой вязью «Акакий Муромец». Среди туруханских промышленников такой человек действительно был, но его имя исчезло из списка промышленников, проживавших в Туруханском районе, в 1660–1680 годы. Более того, примерно в этот же период из списков промышленников Енисейского уезда таинственно исчезли имена еще двух Муромцев. Но находились ли они в составе экспедиции Ивана Толстоухова, или они попали в район залива Симса ранее, пока установить не удалось.

Последняя экспедиция Витуса Беринга

История плаваний Витуса Беринга и его спутников, особенно Вторая Камчатская экспедиция, была полна трагических событий. Несмотря на разносторонние меры, безжалостная цинга косила потерпевших крушение русских моряков одного за другим, даже очень опытных. Так, среди прочих 22 ноября 1741 года умер старейший участник Второй Камчатской экспедиции штурман Андрей Эйзельберг (Андрис Эзельберх).

Сам Витус Беринг спокойно ожидал надвигающуюся смерть. Вот как описал последние дни капитан-командора ее очевидец Свен Ваксель: «Капитан-командор Беринг скончался 8 декабря 1741 года. Тело его привязали к доске и закопали в землю; все остальные наши покойники похоронены были без досок. Не могу не описать печального состояния, в котором находился капитан-командор Беринг ко времени своей кончины, тело его было наполовину зарыто в землю уже в последние дни его жизни. Можно было бы, конечно, найти средство помочь ему в таком положении, но он сам не пожелал этого и указывал, что те части тела, которые глубоко спрятаны в земле, сохраняются в тепле, а те, что остаются на поверхности, сильно мерзнут. Он лежал отдельно в небольшой песчаной яме – землянке, по стенкам которой понемногу осыпался песок и заполнял яму до половины, а так как он лежал в середине землянки, то получилось так, что тело его наполовину было засыпано песком». Это плавание стало последним в жизни знаменитого русского путешественника.

В истории исследования морских путей Арктики, идущих вдоль северных берегов Сибири, новая страница открылась в результате неутомимого труда ряда экспедиций, снаряженных по замыслу императора Петра I – великого преобразователя России. Великий самодержец хорошо понимал, что его государству нужно всемерно развивать торговые связи с заморскими странами. Ведь войны, которые он вел со Швецией, Турцией и Персией, были прежде всего войнами за выход к открытому морю, по которому Россия могла беспрепятственно направлять свои торговые суда в любые страны.

В 1713 году Федор Салтыков, один из образованнейших государственных деятелей петровского времени, представил Петру I свои «пропозиции», в которых, среди прочего, советовал построить суда в устье Енисея, «теми кораблями кругом Сибирского берега проведать, не возможно ли найти каких островов, которыми б мочно овладеть. А ежели таких островов не соищется, мочно на таких кораблях там купечествовать в Китай и в другие островы». Салтыков всячески доказывал выгодность открытия северо-восточного пути из Европы в Азию. «И ежели оный проход до китайских и до японских берегов соищется свободный, в том будет нашему государству великое богатство и прибыль, потому изо всех государств, как из Англии, Голландии и из иных, посылают в Ост-Индию корабли… И по обретению оного (Северо-Восточного прохода. – Авт.) станут желать ходить тем путем». Для сбора таможенной пошлины с кораблей, идущих в Ост-Индию, автор проекта предлагал посторить крепости на Вайгаче, на Новой Земле и на материке против Новой Земли. Рассмотрев эту пропозицию, царь Петр приказал генерал-адмиралу графу Ф. Апраксину обдумать вопрос о направлении экспедиции на восток из устья Енисея. И в следующем году граф Апраксин представил царю проект «О взыскании свободного пути морского от Двины реки даже до Омурского устья и до Китая». Но только через двадцать лет все пункты этой программы вошли в инструкции флотским офицерам Малыгину, Овцыну, Лаптевым и другим руководителям флотских отрядов Второй Северной экспедиции Витуса Беринга, известной в истории под названием Великой Северной экспедиции.

23 декабря 1724 года состоялся указ царя Петра об организации «Сибирской экспедиции» с целью поисков пролива между Азией и Америкой. Адмиралтейств-коллегии предписывалось сыскать людей, нужных для экспедиции «достойного морского поручения или подпоручения». И юный российский флот выделил для этого смелую офицерскую молодежь, воспитанников Навигацкой школы.

В середине 1940‑х годов известнейшему советскому историку и исследователю Арктики Владимиру Визе удалось отыскать написанную 6 января 1725 года собственноручно императором Петром I инструкцию начальнику будущей Сибирской экспедиции:

«1. Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами.

2. На оных ботах возле земли, которая идет на Норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.

3. И для того искать, где оная сошлась с Америкой, и чтоб доехать до какого города Европейских владений или, ежели увидят какой корабль Европейской, проведать от него, как оной кюст называют, и взять на письме и самым побывать на берегу и взять подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать сюды».

Из-за болезни сам император российский не смог возглавить экспедицию, состоящую из 60 человек, и вручил ее под начало датчанину на русской службе Витусу Берингу. Командовать отрядами Первой Северной экспедиции были назначены лейтенанты Алексей Чириков и Мартын Шпанберг, гардемарин Петр Чаплин.

Руководитель экспедиции Витус Йонссен Беринг родился 12 августа 1681 года в датском городе Хорсенс. Закончил Амстердамский морской корпус. Еще в юном возрасте он участвовал в своем первом плавании к берегам Ост-Индии, где уже давно служил его брат Свен. Витус Беринг вернулся оттуда в 1703 году. Его корабль пришел в Амстердам, где в это время русский адмирал Корнелий Крюйс по поручению молодого русского царя Петра подбирал флотских офицеров для службы на кораблях молодого российского флота. Эта встреча круто повернула жизнь Витуса и привела его сначала на русский флот, а затем – в число величайших мореплавателей мира. В русский Балтийский флот он был назначен с чином унтер-лейтенанта на небольшое судно, перевозившее лес с берегов Невы на остров Котлин, где строилась военно-морская крепость. Через три года он был произведен в лейтенанты, а еще через три – в капитан-лейтенанты и, как командир 12‑пушечной шнявы, участвовал в Русско-шведской войне. В 1711 году он участвует в Прутском походе Петра I.

В 1714 году, успешно избежав встречи со шведскими дозорами, он перегоняет из Гамбурга в Ригу 50‑пушечный корабль «Перл». На следующий год вокруг Скандинавского полуострова он перегоняет из Архангельска в Кронштадт 52‑пушечный корабль «Селафаил». Хотелось бы отметить, что из пяти, вышедших из Архангельска русских кораблей только корабль Витуса Беринга дошел до места назначения. Остальные либо погибли, либо вернулись назад. В походах и баталиях прошло 20 лет.

Ко времени назначения в экспедицию Беринг имел чин капитана и командовал одним из самых больших линейных кораблей Балтийского флота – 90‑пушечным кораблем «Лесное». И когда Адмиралтейств-коллегия предложила Петру I его кандидатуру для руководства экспедицией, поскольку «в Ост-Индии был и обхождение знает», то русский император без долгих размышлений утвердил это предложение. Для руководства Берингу была выдана копия некой карты, где напротив устья реки Индигирка имелась надпись: «Отсюда русские пересекли море, загроможденное льдом, который ветром пригоняет к берегу, а южным отгоняет обратно, и достигли с большим трудом и опасностью для жизни области Камчатки». Это обстоятельство стало серьезным подтверждением того, что существование Берингова пролива было известно императору Петру I. И, следовательно, экспедиция Беринга снаряжалась не столько с целью подтверждения существования пролива между Азией и Америкой, а сколько с некой секретной целью, о которой и сегодня мало что известно.

Примечательно, что на карте Страленберга, врученной Берингу для руководства, имелась надпись против устья реки Индигирки: «Отсюда русские пересекли море, загроможденное льдом, который северным ветром пригоняет к берегу, а южным отгоняет обратно, и достигли с большим трудом и опасностью для жизни области Камчатки».

Экспедиция Витуса Беринга выехала из Санкт-Петербурга уже после смерти императора Петра, в начале 1725 года. В тот день в ее составе было 34 офицера и служителя, каждый из которых перед отъездом дал клятву ревностно служить России и оберегать ее интересы. Много месяцев длился этот трудный поход. Сначала они добрались до Вологды. Отсюда путь лежал в Великий Устюг, Верхотурье, Тобольск, через всю Сибирь к берегам Охотского моря. В конце следующего года экспедиция прибыла в Охотск.

От сибирских старожилов Беринг узнал, что лет 70 назад русские люди неоднократно ходили морем из Колымы в Анадырь. Неведомые смелые первопроходцы опередили его и открыли пролив, отделяющий Азию от Америки. Но кто они были? Тогда узнать так и не удалось! Беринг и не подозревал, что именно в Якутске, где он совсем недавно хлопотал о делах экспедиции, хранились бумаги о плавании Семена Дежнева и Федота Попова, о плавании которых и жили эти предания.

30 июля 1727 года на построенном боте «Фортуна» часть экспедиции под начальством Шпанберга вышла к западному берегу Камчатки (в Большерецк). Вернувшись в Охотск, Шпанберг вместе с Берингом вышел в море уже на двух судах, чтобы доставить в Большерецк оставшихся участников пешего похода.

Зимой экспедиция перевалила через Камчатку, вышла к восточному побережью полуострова и сосредоточилась в Нижнекамчатске. Для перевозки экспедиционных грузов у местного населения были мобилизованы все ездовые собаки, большая часть из которых погибла во время похода. Местное население осталось практически без перевозочных средств.

Весной 1728 года в Нижнекамчатске был построен бот «Святой Гавриил». Новое судно уже 25 июля вышло в море и от устья реки Камчатки пошло вдоль северо-восточного побережья полуострова на север. 9 августа экспедиция миновала устье Анадыря, а через две недели открыла остров, названный островом Лаврентия. Еще через пять суток «Святой Гавриил» перевалил 67‑ю северную параллель и вышел в северную часть пролива, который со временем будет назван именем Витуса Беринга. Таким образом, первую из поставленных перед экспедицией задач – проверить, что Азия не соединяется с Америкой – Беринг выполнил. Однако не до конца. Вторая часть задания требовала дойти до устья реки Колымы, но близилась осень, и было решено вернуться в Нижнекамчатск.

В следующем (1729) году Беринг попытался достичь берегов Америки, но, пройдя на восток от Нижнекамчатска около 100 миль, так и не увидев земли, он вновь повернул назад. Обогнув мыс Лопатка (южная оконечность Камчатки) и зайдя в Большерецк, экспедиция направилась в Охотск, откуда в январе 1730 года Беринг вернулся в Санкт-Петербург.

После прибытия в российскую столицу в том же 1730 году Витус Беринг представил правительству императрицы Анны Иоанновны подробный отчет о плавании, и вместе с тем выдвинул проект исследования Охотского края и Камчатки одновременно, указав на необходимость «выведывать северные земли или берега Сибири». Кроме того, Беринг считал нужным исследовать морские пути в северо-западную Америку и особенно в Японию. Здесь же имелось предположение о реальной возможности установления мореплавания по Севморпути, который должен был сократить путь на Камчатку по сравнению с длительной сухопутной дорогой через всю Сибирь. Этот проект сулил России государственную пользу и умножение российских политических и экономических интересов на северотихоокеанском побережье и в северной части Тихого океана. Несмотря на внешнюю успешность Первой Северной экспедиции, Академия наук признала, что капитан Беринг не ответил на вопрос, для разрешения которого он и его люди были отправлены императором Петром I. Было решено продолжить исследования в Камчатском море вплоть до берегов Америки и предпринять плавание русских морских судов по Ледовитому океану, чтобы установить с Камчатским морем более удобное сообщение, чем по сухопутью. Этот проект сулил усиление политического и экономического влияния России на севере Тихого океана. Правда, проект Беринга стал по существу реализацией замыслов Петра, высказанных за двадцать лет до того все тому же Федору Салтыкову и известному русскому гидрографу Федору Соймонову. И главным двигателем в дальнейшей реализации стал обер-секретарь Сената Иван Кирилов, постоянно поддерживавший связь с капитаном Берингом и его лейтенантами Шпанбергом и Чириковым, изъявившими желание отправиться во Вторую Камчатскую экспедицию. Он же составил записку, где перечислил выгоды, которые могла бы из этой экспедиции извлечь Россия. Более того, включил сюда же соображения о расширении сухопутной составляющей русской торговли до Бухары и Индии включительно.

Любопытно отметить, что одной из составляющих этого плана было проведение кругосветной экспедиции из Кронштадта к берегам Камчатки, которую, провели только через 70 лет капитаны 2‑го ранга Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский на шлюпах «Надежда» и «Нева».

В апреле 1732 года последовал императорский указ о снаряжении новой, уже Второй Камчатской экспедиции, общее руководство которой вновь было возложено на Беринга. В указе говорилось, что «оная экспедиция самая дальняя и самая трудная и никогда прежде не бывалая, что в такие неизвестные места отправляются». Очередная Камчатская экспедиция стала составной частью Великой Северной экспедиции, которая делилась на 7 отрядов (всего 580 человек), каждому из которых надлежало обследовать свой район:

1. Берег между Печорой и Обской губой. Исходный пункт Архангельск.

2. Берег на восток от Обской губы до северной оконечности Таймырского полуострова или до Хатанги. Исходный пункт Тобольск.

3. Берег на запад от устья Лены до северной оконечности Таймырского полуострова или до устья Пясины. Исходный пункт Якутск.

4. Берег на восток от устья Лены до Берингова пролива. Исходный пункт Якутск.

5. Камчатка, острова на севере Тихого океана и северо-западная Америка. Исходный пункт Охотск.

6. Курильские острова и Япония. Исходный пункт Охотск.

7. Внутренняя часть северной Сибири.

Российская история показала, что Великая Северная экспедиция по каким-то причинам так и осталась недостаточно освещенной. Скорее всего, причиной тому стало достижение некой строго секретной цели, из‑за которой экспедиционные документы и результаты были упрятаны в архивы, а со временем просто затерялись.

Отправление экспедиционных отрядов в исходные пункты из Санкт-Петербурга началось в феврале 1733 год, и зависело от их удаленности и способа движения по маршруту. О научной деятельности и исследованиях этих отрядов написано много книг. Поэтому не будем повторять их содержание. Ниже приведем рассказы лишь о тех, судьба которых была трагична, а потому историки рассказывали очень скупо.

К весне 1741 года все было готово к новой морской экспедиции. Вот как о последних приготовлениях к выходу рассказывает известный советский историк, доктор исторических наук Василий Пасецкий в своей книге «Звездные мгновения Арктики»:

«Оставались считаные недели до выхода судов в плавание. Шло обсуждение предстоящего маршрута. Был создан совет из всех офицеров и штурманов, на который, согласно инструкции, был приглашен прикомандированный к экспедиции профессор астрономии Делякроер, француз по происхождению. Он представил на совещании карту, составленную (как впоследствии установили) на основании ложных и неосновательных данных. На этой карте была показана так называемая Земля Хуана де Гама в направлении к северо‑восток-востоку от Авачинской бухты, расположенная на 47 и 45 градусах северной широты и далее к югу, примерно на 13 градусе долготы к востоку от Авачинской бухты. На основании предоставленной карты мы единодушно решили исследовать эту землю, и все согласились одобрить курс на юго-восток-восток, которым следовать до 46 градуса северной широты с отклонением к востоку по долготе на 13 градусов. Протокол подписали все участники совета. Для некоторых из них это был смертный приговор. Экспедиция отправлялась на поиски земли, которой в действительности не существовало».

Отряд Витуса Беринга отправился к берегам Америки из Авачинской бухты 4 июня 1741 года.

В тот день в море вышли 2 пакетбота – «Святой Петр» (флагманский корабль В. Беринга) и «Святой Павел» (под командованием А. Чирикова). Сначала плавание проходило успешно.

Экспедиция шла на юго-восток, к берегам вымышленной Земли Хуана де Гама. Ее суда трепали океанские штормы, но Беринг настойчиво вел суда вперед, стараясь точно выполнить указания Сената. Часто их окутывал густой тихоокеанский туман. Чтобы не терять друг друга, на пакетботах били в рынду и стреляли из пушек. Прошла неделя плавания, затем – другая, русские моряки пересекли все предполагаемые районы искомой земли, но ее не было и в помине. Стало ясно, что Земли Хуана де Гама не существует. Сознание, что бесценные дни пути потрачены на погоню за призраком, угнетало Витуса Беринга. Его моральные и физические силы иссякали: он едва держался на ногах. Страшная цинготная болезнь избрала его своей первой жертвой. Изнемогая от болезни, он приказал идти на северо-восток.

Но через две недели, у Алеутских островов, при весьма свежем ветре, и, в густом тумане, русские суда разлучились и дальше, к берегам Америки, пошли самостоятельно. Они достигли намеченной цели в период с 15 по 16 июля: «Святой Павел» – в районе мыса Аддингтон, «Святой Петр» – у острова Кадьяк.

Из-за непогоды шлюпке со «Святого Петра» удалось подойти к берегу. То, что здесь увидели русские моряки, удалось узнать со слов ее командира лейтенанта Софрона Хитрово и историографа экспедиции лейтенанта Свена Вакселя.

«… на одном из островов он (Хитрово. – Авт.) обнаружил несколько небольших построек, по всей вероятности, возведенных жителями материка, приезжающими на этот остров для рыбной ловли. Он заметил также, что местные жители, очевидно, имеют топоры и ножи, так как их постройки обшиты гладкими досками и украшены резьбой. Обитателей домов на месте не оказалось, возможно, что они спрятались на самом острове. Посланная шлюпка также вернулась на корабль и привезла известие, что удалось найти пресную воду. Найдены были также два костра, в которых огонь еще не погас, обнаружены дорожки, на которых заметны были следы недавнего прохода людей, и заготовленные дрова.

Немедленно же мы приступили к доставке пресной воды обеими нашими лодками. Воду мы брали с того большого острова, перед которым стояли на якоре.