Текст книги "Суперопер"

– Стоять, салабон! – Мальков правым кулаком легонько ткнул Макара в живот и поморщился, – с тебя рубль.

– За что? – Макар по-настоящему удивился. Про какие-то поборы, вымогательства он ничего пока не слышал. Машинально включил запись.

– Дедушкам на опохмелку, – пояснил Мешалкин и тут же завизжал громким шёпотом, делая страшные глаза. – Ты чё, не понял?! Рубь гони! – При этом он начал озираться, как бы готовясь ударить. Но вдруг в его глазах мелькнул испуг. Он дёрнул за рукав Малькова и показал ему глазами куда-то за спину Макара:

– Валим!

– Вечером готовься, – прошипел Макару Мальков и метнулся в казарму вслед за Мешалкиным. Макар оглянулся. От столовой в их сторону шёл старшина роты прапорщик Хмельков по кличке «Сашка Шмель». Вечно полупьяный и вечно злой, бывший боксёр, он наводил ужас на всю роту. В казарме всегда была идеальная чистота. Стоило ему заметить грязь где-нибудь на стыке плинтусов, – вся рота будет драить казарму по сантиметрам. В таких случаях Шмель вышагивал по казарме и лично контролировал, чтобы «деды» тоже работали. За малейшее упущение бил в морду. Причём, только старослужащих. А те потом отыгрывались на молодых. Поэтому Макар тоже рванул в казарму, от греха подальше. Когда старшина поднялся на второй этаж и прошёлся между рядами коек, Макар уже лежал под одеялом и делал вид, что спит.

Вечером он заступил в наряд на кухню. В процессе общения с парнями своего призыва выяснилось, что свои кровные рубли отдали «дедам» не меньше десяти человек. Причём, фамилии вымогателей все были знакомые. «Одни и те же твари, – размышлял Макар, – заведётся вот такая плесень в казарме, и никто их не одёрнет, даже такие же „деды“, хотя, могли бы».

Все разговоры Макар вёл под запись, прекрасно понимая, что потерпевшие, откровенничая с ним, могут отказаться давать официальные показания. Такое воспитание у нашего поколения. Чуть ли не с молоком матери нам вбивали в подсознание, что ябедничать могут только девчонки, парням жаловаться нельзя, «стучать» – это вообще позор. После каждой беседы Макар незаметно проговаривал в микрофон фамилию собеседника. Материала, по его мнению, уже было достаточно на несколько уголовных дел.

В столовой во время дежурства «деды» его достать не могли. Следующим вечером, Макар настраивался на бурную ночь. Он был уверен, что вечером «деды» его в покое не оставят. Ещё немного материала добавится и хватит. Но действительность превзошла все его ожидания.

Развязка

После отбоя никого из вымогателей по началу слышно не было. Макар даже начал дремать. Проснулся от какой-то возни и хихиканья.

Приоткрыв глаза, он заметил, как двое «дедов» повели под руки Витьку Власенко в сторону бытовки. С Витькой – молодым с его взвода – Макар даже успел подружиться. Маленького роста с приятным лицом, большими голубыми глазами, Витька любил рассказывать о своей сестре – близняшке, какие номера с переодеванием они иногда откалывали.

Оглядевшись, Макар отметил, что других «дедов» не видно. «Что-то новое задумали, сволочи, – мелькнула тревожная мысль.

Через некоторое время послышались шаркающие шаги и в полумраке к его койке приблизились две фигуры.

– Подъём! – Макар получил тычок кулака в бок и узнал голос Скрипченко.

Спрыгнув на пол, он увидел и Малькова. «Без этой мрази конечно же не обойдётся», – кроме ненависти и презрения Макара переполняло любопытство, что же они новое задумали?

– Вперёд в бытовку, – послышалась команда.

У входа в комнату, где обычно подстригались, гладили парадную форму перед увольнением, подшивали подворотнички, Макар получил увесистый тычок в спину и едва устоял на ногах, осматриваясь.

Все шестеро отморозков были здесь. Все пьяные. Витёк Власенко стоял на коленях, двое держали его за руки и зажимали рот, а Мешалкин, пристроившись сзади, стаскивал с него подштанники. Витёк что-то пытался мычать, сквозь зажимавшие ему рот крепкие руки, из его глаз текли слёзы.

– Счас из тебя тоже будем девку делать, – услышал он довольный голос Малькова и дружный хохот ещё двоих балбесов, перекрывших выход их бытовки, – снимай штаны!

– Это в честь чего ещё, – возмутился Макар, – что за беспредел?

– В честь того, что мордочка у тебя симпатичная, – снизошёл до пояснения Скрипуха и показал на Власенко, – как и у него. – Макар машинально взглянул на Витька и понял, что через несколько секунд будет поздно. Время остановилось.

Первым попал под раздачу Мешалкин. Хорошим футбольным ударом ногой по обнажённым причиндалам Макар надолго, если не навсегда лишил его способности к размножению.

Затем, на секунду задумавшись, вырубил остальных точными, парализующими и очень болезненными ударами.

Когда его отпустило, шесть человек лежали без движения, только один из них – Мешалкин – стонал, зажав руки между ног, и дёргался в судорогах.

Витёк медленно выпрямился, быстро натянул подштанники, огляделся и от удивления даже всхлипывать перестал:

– Ты что с ними сделал, убил, что ли?

– Нет. Очухаются, но не скоро. Ты пока побудь здесь, никуда не уходи. Я скоро вернусь.

– Я б-боюсь, – Витёк испуганно огляделся, – а вдруг сюда ещё кто-нибудь припрётся?

– Вряд ли. Но, если кто появится, скажешь, что это ты всех вырубил и его вырубишь, если будет себя плохо вести.

Макар быстро пробежал по коридору, спросил у дневального, застывшего у тумбочки:

– Дежурный по части здесь?

– Должен быть у себя в кабинете.

Спустившись на первый этаж, Макар без стука вошёл в кабинет с надписью «Дежурный по части».

За столом резались в карты лейтенант из КЭЧ (коммунально – эксплутационная часть) с красной повязкой на рукаве и старшина роты. На столе стояла начатая бутылка водки, на газете, расстеленной рядом, было нарезанные сало, хлеб и луковица.

– Срочно звоните особисту, – выдохнул Макар.

– Тебя что, вашу мать, стучаться не учили? – Шмель медленно поднимался из-за стола, багровея на глазах. Лейтенант быстрым движением убрал со стола бутылку.

– Там в бытовке шесть трупов, звоните особисту.

Лейтенант мгновенно побледнел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог.

– Ну, если врёшь!.. – прапорщик оттолкнул Макара и выскочил из кабинета. Лейтенант рванул за ним.

Макар растерянно поглядел им вслед, окинув взглядом опустевший кабинет, отметил два телефона. Один полевой с ручкой сбоку, которую надо было крутить, чтобы позвонить. Второй – обыкновенный с круглым циферблатом.

Макар снял трубку, услышал гудок и набрал номер квартиры Соболева: двадцать, тридцать, сорок. Трубку сняли на четвёртом гудке.

– Слушаю, – услышал он знакомый голос, абсолютно свежий, как будто человек даже и не собирался спать.

– Товарищ майор, докладывает старший лейтенант Коробов. Задание выполнено. Вам желательно срочно прибыть в часть.

Трубка несколько секунд молчала, пока переваривалась информация.

– Трупы есть? – голос Соболева внезапно стал хриплым.

– Пока нет, но, если опоздаете, – вполне возможно. Да, шестерых желательно арестовать прямо сейчас.

– Жди, – Соболев отключился.

Макар положил трубку, взял со стола кусочек сала, закинул в рот, отломил немного хлеба, пожевал, зажмурясь от удовольствия. Хорошо! Соскучился по нормальной человеческой пище. С сожалением посмотрел на оставшуюся на столе закуску и решительно вышел из кабинета.

В бытовке лейтенант и прапорщик пытались привести в чувство «дедов». Шмель пинал их ногами и орал:

– Нажрались, сволочи, в стельку. Обалдеть можно! Что вы такое жрали, что все вырубились?

Лейтенант увидел Макара у входа в бытовку и подошёл к нему вплотную:

– Что здесь произошло? Что ты видел?

– Да, собственно, ничего я и не видел, товарищ лейтенант, – Макар отметил, что Витёк успел исчезнуть и решил сменить тактику, – они тут что-то шумели, там в казарме плохо слышно было, вроде, как ругались. Потом слышно было какие-то крики, стуки, как будто дрались, потом всё стихло. Я захотел в туалет, проходил мимо, вижу – они все лежат и не шевелятся. Я сразу к вам, думал, что они все мёртвые. Мало ли, может, отравились чем… А что с ними, товарищ лейтенант?

– Да хрен его знает!

Тут Макар краем глаза засёк подходившего особиста и вытянулся по стойке смирно. Лейтенант через секунду тоже вытянулся. Прапорщик Хмельков, стоявший к двери спиной, наклонившись, одной рукой приподнял Мешалкина за грудки, другой хлестал его по щекам, выкрикивая:

– Что жрали, суки?! Говори, тварь! Убью!

– Отставить! – Скомандовал майор, быстрым взглядом оценивая поле битвы.

Шмель отпустил Мешалкина, резко развернулся, увидев особиста, машинально хотел отдать честь, но, вспомнив, что без головного убора, замер.

Соболев наклонился к ближайшему «деду» – Малькову, тот уже почти пришёл в себя – сидел на полу и мотал головой. Особист двумя пальцами оттянул ему веко на глазу, посмотрел на зрачок, хмыкнул:

– Пьян.

Потом тоже самое проделал с другим дедом:

– И этот тоже.

Обошёл всех, задержался возле Мешалкина:

– Что ты за яйца держишься?

– Больно! – прохрипел тот.

– Этот ещё и по яйцам получил, – майор кивнул каким-то своим мыслям, посмотрев при этом почему-то на Макара, – значит, так, лейтенант, этих алкашей до утра – в «холодную». («Холодной» называлась комната при караульном помещении. Она почти не отапливалась. Туда, обычно на ночь, помещали пьяных солдат, чтобы быстрее трезвели). Прапорщик, займитесь. А вы, товарищ лейтенант, сейчас мне напишите подробный рапорт.

Потом он повернулся к Макару:

– А ты, боец, как я понимаю, свидетель?

– Я случайно шёл мимо, смотрю – лежат.

– Достаточно. Оденься, пойдёшь со мной.

– Есть!

Макар одевался спокойно, поглядывая на Витьку Власенко. Тот делал вид, что спит. Хотя, судя по характерному дыханию, не спал никто. Макар подошёл к Витьку и шепнул ему на ухо:

– Ничего никому не рассказывай, пока я не скажу.

В дежурной комнате майор отчитывал лейтенанта. Начатая бутылка с водкой стояла на столе рядом с закуской.

– Ты понял, лейтенант, – гремел особист, – ты не только устроил пьянку на боевом дежурстве, ты притупил бдительность, чем тут же воспользовались несознательные солдаты. Они тоже пьянствовали, будучи уверенными, что их никто не будет проверять. В результате было совершено преступление. Я ещё буду разбираться, что здесь произошло, но чувствую, кто-то сядет в тюрьму, а кто-то, – он ткнул пальцем в грудь лейтенанта, – снимет погоны. У тебя впереди остаток ночи – напишешь рапорт. Утром после завтрака, рота никуда не расходится. В девять ноль-ноль общее построение. Ты тоже никуда не уходишь после того, как сменишься. Командира части я предупрежу. Этого бойца я забираю, – он кивнул на стоявшего в дверях Макара.

Когда они отошли от КПП на приличное расстояние, Соболев не выдержал:

– Рассказывай.

Макар подробно рассказал про ночные подъёмы, избиения молодых, вымогательство денег и попытку гомосексуального изнасилования.

– Ты уверен, что это всё можно будет доказать?

– Уверен. Надо будет зафиксировать побои, фамилии пострадавших я укажу. Есть записи разговоров. Их можно будет использовать. Ни «деды», ни молодые не знают, что такие записи доказательствами не являются. Расколются, никуда не денутся.

Дома, пока Макар с удовольствием плескался в ванной, Соболев раскрутил авторучку, подсоединил вынутую из неё «хитрую» деталь к специальной технике и прослушал запись.

Когда Макар вышел из ванной в трусах и майке, настроение у майора было приподнятым:

– Теперь я верю, что никто не сорвётся. Там достаточно записей по всем эпизодам. Сейчас давай спать, надо хоть немного отдохнуть. На утро у нас работы намечено, как говорится, – выше крыши.

Утром Соболев выдал Макару его офицерскую форму – чистую, выглаженную. Макар с удовольствием покрутился перед зеркалом, что вызвало дружное хихиканье жены Соболева и двух его дочек.

– Что ты, как девица, собой любуешься? – засмеялся и Соболев.

– Так ведь соскучился по правильной форме, да и когда в последний раз эту шинель одевал, на погонах было по одной звёздочке, а тут – сразу по три.

– Это точно. Карьеру ты лихо делаешь, даже завидно. Шутка. Я на самом деле рад за тебя. Ладно, нам пора выходить. Я вызвал отделение бойцов из комендатуры, будем аресты производить.

Бойцы комендантского взвода курили возле входа в казарму. Макар поневоле залюбовался – парни в форме десантников, все высокие – под два метра, крепкие, подтянутые, автоматы без прикладов.

– Так, бойцы, я – майор Соболев, следуем за мной, – скомандовал особист и направился в казарму.

– Товарищ майор, по вашему приказанию рота построена, – доложил незнакомый старший лейтенант с повязкой на рукаве «дежурный по части». Бывший дежурный – лейтенант – топтался рядом. Когда увидел вошедшего вместе с особистом Макара в офицерской форме, опешил, будто увидел привидение.

Макар, воспользовавшись тем, что Соболев отвёл в сторону командира части – майора, тоже находившегося в казарме, и о чём-то с ним в пол голоса разговаривал, подошёл к лейтенанту, шлёпнул его ладонью по плечу и, ласково улыбаясь, спросил:

– Ну что, лейтенант, готов к получению заслуженного наказания?

Тот ничего не ответил, только раскрыл рот и хлопал глазами. Новый дежурный, с интересом наблюдавший за этой сценой, ничего не мог понять. Макара он точно раньше не знал, поэтому спросил:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите узнать цель вашего прибытия?

Макар на секунду задумался и отчеканил:

– Для проведения задержаний и арестов, в рамках уголовного дела. Совместно с майором Соболевым.

Теперь челюсть отвалилась у нового дежурного.

Начальство закончило совещаться, и оба майора направились на второй этаж. Проходя мимо Макара, командир части молча протянул руку, здороваясь. Макар отдал честь, поздоровался и присоединился к начальству.

Стоявшие в строю солдаты, поначалу не обратили на Макара внимания. Повышенный всеобщий интерес вызвали десантники с автоматами, выстроившиеся у противоположной стены. Их разглядывали с любопытством и напряжением. Непонятное всегда пугает.

Затем внимание переключилось на незнакомого офицера в форме, отличавшейся от привычной цветом петлиц и просветов на погонах. Вдоль строя покатился шёпоток узнавания. У многих глаза округлились от удивления.

Макар, наслаждаясь произведённым эффектом, не спеша, прошёлся вдоль строя, с насмешкой глядя на «старичков», стоявших во второй шеренге и остановился рядом с особистом.

Соболев поднял руку, пресекая удивлённый гул, и сказал:

– Сразу объясню ситуацию. До нас доходили слухи о случаях дедовщины, граничащих с преступлениями в этой воинской части. Так как проверить и тем более – доказать факты правонарушений было сложно, в команду молодого пополнения под видом призывника был внедрён офицер МВД старший лейтенант Коробов. Узнали? – майор взглянул на Макара.

Строй загудел.

– Разговорчики! – рявкнул прапорщик Хмельков. Мгновенно наступила тишина.

– Так вот, продолжу, – Соболев обвёл взглядом строй, – в результате проделанной Коробовым работы, были выявлены не только случаи дедовщины, за которые полагается дисбат, но и уголовные преступления, за которые дисбатом не отделаешься. Я больше, чем уверен, что некоторые из вас окажутся в тюрьме. Все, кого сейчас Коробов назовёт, выходят из строя. Приступайте, товарищ старший лейтенант.

Макар прошёл вдоль строя и остановился напротив автовзвода.

– Ну, салабон! – раздалось угрожающее шипение со второго ряда. Макар узнал голос Малькова.

– Кстати, о салабоне, – Макар повысил голос, чтобы всем было слышно, – я отслужил срочную и ушёл на дембель три года назад, когда вы – «дедушки» – и салагами то ещё не были.

Глядя в упор на своего главного обидчика, Макар скомандовал:

– Мальков, выйти из строя.

Тот толкнул в плечо стоявшего в первой шеренге молодого, боец сделал шаг вперёд и в сторону, Мальков вышел вперёд и повернулся к строю лицом.

– Скрипченко! Мешалкин! – Макар вызвал шесть человек, потом повернулся к десантникам, что с интересом наблюдали за происходящим, – можете уводить.

Десантники пришли в движение. Каждому из задержанных завели руки за спину и надели наручники, что вызвало у Макара недоумение. Никуда бы они не делись и без наручников. Потом он сообразил: нарочитая театральность этих действий окажет огромное психологическое воздействие, на всю жизнь врежется в память присутствующим. Об этом случае солдаты много лет будут рассказывать новеньким. Хватит на несколько поколений.

Сделав пару шагов по направлению к Соболеву, Макар оказался напротив бывшего дежурного лейтенанта, остановился и пристально посмотрел на него. Тот начал бледнеть, видимо решил, что сейчас арестуют и его.

«Ещё в обморок упадёт, – подумал Макар и быстро отвёл взгляд, – с тобой, дорогой, без меня разберутся».

Когда задержанных вывели, Соболев продолжил:

– Сейчас все разойдутся и продолжат несение службы в обычном порядке. Останутся на месте те, кого назовёт Коробов. Продолжайте, товарищ старший лейтенант.

– Власенко! Коротин!..

Всего в списке потерпевших и свидетелей было больше двадцати человек. Макар, по совету Соболева, хотел переговорить с этими людьми до того, как с ними начнут работать следователи, чтобы никто не сорвался. А то начнётся: «не знаю, не видел, спал, сам упал» и тому подобное.

Макар повернулся к майорам:

– У вас будет что-нибудь?

– Да, – Соболев, что-то в пол голоса объяснявший командиру части, сделал шаг вперёд и, повысив голос, сказал, – хочу предупредить всех, кто уже считает себя «дедами», и тех, кто станет ими со временем. Такие, как Коробов, могут оказаться в каждой новой команде молодого пополнения. Это становится обычной практикой. Так что советую служить без извращений, чтобы не оказаться в тюрьме или дисбате. У меня всё, командуйте прапорщик.

– Разойдись! – Непривычно трезвый вид Хмелькова навевал солдатам плохие предчувствия.

Когда Макар вошёл в ленкомнату, отобранные им молодые воины дружно встали.

– Вольно, садись! – Макар усмехнулся, – я чувствую, что у вас есть ко мне вопросы, давайте начнём с них, а потом перейдём к делу.

Руку поднял Власенко:

– Товарищ старший лейтенант, а как вы…

– Стоп! – перебил его Макар, – давайте без званий и «выканья». Забыли, что мы с вами вместе больше месяца жили одной жизнью, одними интересами? Я питался вместе с вами в одной столовой, вместе мыли полы, драили туалет, ходили в наряды и вообще…, что ты хотел сказать, Витёк?

– Я не могу понять, как вы…, то есть ты через три года после ухода на дембель, стал офицером – старшим лейтенантом? Насколько я знаю, в военных училищах учатся четыре года, после чего получают две звёздочки на погоны.

– Всё очень просто. Это я ещё год потерял – после армии работал шофёром. А потом поступил в спецшколу МВД, два года обучения, получаешь диплом юриста и звание лейтенанта. Мне по выпуску дали на звезду больше за выдающиеся спортивные успехи. Во время учёбы я стал чемпионом СССР по самбо и занял первое место на международных соревнованиях. А вообще офицером в МВД – младшим лейтенантом – можно стать через полгода после дембеля, – переждав удивлённый гул, добавил, – если кому интересно позже расскажу подробнее.

А теперь по делу. Скоро вас начнут допрашивать следователи. Некоторые из вас, у кого имеются переломы рёбер, синяки, ссадины и другие травмы, будут обследованы в медчасти. У меня к вам просьба: не стройте из себя партизан на допросе, рассказывайте об этих скотах всё честно, как было. То, что все они сядут, я гарантирую. И оставшихся «дедов» можете не бояться. Они сейчас будут вести себя как мыши под веником и мечтать только об одном – дотянуть до дембеля.

И ещё: практически все мои с вами разговоры, где вы рассказывали об издевательствах со стороны дедов, записаны на магнитофон, так же там есть и голоса самих подозреваемых, где они придираются: «сколько дедушке до приказа?» и где вымогают деньги. Так что, ещё раз повторю: никто из них не соскочит.

– А как ты сумел записать? – это уже Гена Коротин не выдержал, – что-то я у тебя магнитофона не видел.

– А ручку четырёхцветную ты у меня видел?

– Да, видел, я её даже брал у тебя, чтобы письмо написать. Там только один цвет работал.

– Это и был тот самый магнитофон, который ты не заметил. С очень мощным микрофоном.

– Ни хрена себе, какая бывает техника шпионская, – Гена смотрел на Макара с восхищением, – а с виду – обычная ручка, чуть живая, ещё изолентой обмотана, что б совсем не развалилась. Такую деды никогда не отберут – побрезгуют.

– На это и расчёт. Ну что, я думаю, мы договорились. Со следователями ведём себя честно.

Глядя на кивающих головами бывших сослуживцев, Макар почему-то поверил, что парни дадут показания такие, как надо.

По возбуждённому военной прокуратурой уголовному делу работала целая бригада следователей. Так как подозреваемые содержались на гарнизонной гауптвахте, то и допрашивали их там же. Пытавшиеся сначала всё отрицать «деды», после ознакомления с магнитофонными записями их разговоров, «поплыли», начали выгораживать себя и валить друг на друга. В результате удалось даже доказать и попытку изнасилования, то есть попытку насильственного акта мужеложства.

Молодые, сначала робко неуверенно, потом всё смелее давали показания против своих обидчиков.

Соболев активно общался со следователями, и постепенно из всех показаний улетучились упоминания о Макаре. В обвинительном заключении он вообще нигде не упоминался, ни как свидетель, ни как потерпевший.

Наконец, настал день, когда Соболев поздравил Макара с окончанием операции:

– Здесь дальше разберутся без тебя. Не забудь, что тебе ещё в Москве подробный отчёт писать. Я связывался с Васильевым, он разрешил тебе Новый год встретить в кругу семьи. Пятого января в девять утра ждёт тебя в своём кабинете.