Текст книги "Вор и проклятые души"

Предвестник кричал из-за изгиба каменного подъема. Я отступал медленней, чем Война поднимался наверх. Я выгрызал у неупокоенных каждую лишнюю секунду, но то ли ослаб от потери крови, то ли натиск мертвецов становился сильней, а мне становилось все сложней удерживать их. Я тяжело дышал, раз за разом безостановочно взмахивая саблей и орудуя кинжалом. Когда удавалось поразить черный глаз, на мгновение становилось легче.

– Гард!

Я рванул вперед, перепрыгивая через несколько ступеней, и оторвался от неупокоенных. Будь они живы, сказал бы, что эльфы не ожидали такой прыти. К дьяволу их!

Проход наверх закрывала собой темная фигура Брана.

– Это я!

Предвестник скользнул в сторону, и первое, что я увидел, оказавшись рядом с ним, – неподвижно лежащего у полуразрушенного зубца Томаса Велдона. Монах упал на камни лицом вниз.

Глава 10
Исцеление

Кровь и песок! Велдон!

Несколько ударов сердца я просто смотрел на инквизитора. Что с ним? Он должен был помочь вампиру! Чтобы потом Ирма одного за другим унесла предвестника и самого монаха из Волчьего дома. Затем мой черед. Слившись с тьмой, я покину башню, перенеся себя в ночную тень у любого дерева, что окружали Наур Адаб густым лесом.

Проклятие! Если отец Томас умер, а именно на мертвеца он и походил, мне прямо сейчас придется делать выбор. Подыхать здесь вместе со всеми или спасать собственную шкуру! Убегать, прикрываясь высокопарными словами о спасении Алисы и Лилит, либо драться с мертвыми эльфами до последнего.

Я выругался и вспомнил вслух, что произнес совсем недавно внизу:

– Своих не бросаем.

Бран поймал мой взгляд.

– Не бросаем, – подтвердил он.

Предвестник понял, что терзает меня. Я не мог оставить вампира и Войну, с которым дрался бок о бок, не говоря уже о Томасе Велдоне. Слишком многие погибли ради меня или моего желания отомстить. Конечно, Брана и Ирму обычными людьми не назовешь. Да люди ли они вообще? Не знаю, но Николас Гард тоже не вполне человек. Я покосился на левую руку, на которой под перчаткой была змеиная чешуя.

Хватит с меня долгов, которые никогда не верну! Я не оставлю Ирму, Брана и Велдона! Кем бы ни был каждый из них и чего бы это ни стоило!

– Задержи их.

– Будь спокоен. – Бран кивнул. – Никогда не любил эльфов.

Мертвяки уже близко. Слышно, как они поднимаются наверх.

– Возьми. – Я протянул Войне бракемарт. Прямая сабля гораздо лучше подходит для рубки неупокоенных.

– Так-то! – Война перекинул в правую руку мою прямую саблю, а шпагу переложил в левую.

Без сабли я сразу почувствовал себя плохо. К черту! Заковылял к Велдону, морщась от боли и проклиная стрелы, что торчали в ноге и плече. Без них раны давно затянулись бы.

– Быстрей, Гард… – пробормотал я, не отрывая взгляда от монаха.

Он жив. Я был уверен в этом, но казалось, что стоит перестать на него смотреть, и инквизитор испустит дух. Рано ему умирать! Я шел к Велдону, не замечая ничего, и едва не споткнулся об Ирму, которая лежала в центре верхней площадки башни. Сильно обожженная, в обгоревшей одежде, похожей сейчас на тряпки.

Добрый человек должен радоваться, что вампиру крепко досталось, да всадить тому в сердце осиновой кол. Я же видел в Ирме женщину с особыми талантами, пусть необычными, и товарища по злоключениям в Запустении.

Проклятый пепел! Хватит предаваться размышлениям! Времени совсем мало! Рано или поздно, но мертвые эльфы навалятся так, что их напор невозможно будет остановить. Не обращая внимания на боль, я кинулся к инквизитору:

– Велдон!

Я перевернул его на спину. На меня уставился безумец Неакр. Вот уж в ком лютая ненависть ко всему живому! Ругнувшись, я натянул капюшон на обезображенную половину лица Томаса Велдона.

Монах в самом деле живой! Дышит! На опущенном левом веке дрожат ресницы! Никаких ран нет, но что тогда с ним стряслось?

– Велдон!

Схватив церковника за рясу змеиной рукой, я приподнял его и принялся трясти, однако вернуть в чувство не получалось.

– Кровь и песок!

Первые мертвецы показались перед Браном. Их пока мало, и предвестник без труда справился с неупокоенными, снеся бракемартом высунувшиеся головы. Война легко разделался с хозяевами замка, только мы знали, что долго так продолжаться не будет.

– Что там? – крикнул мне предвестник. – Живой?

– Живой!

– Спасибо, что живой! – Война рассмеялся.

Странный он, и шутка тоже странная.

– Не тяните! – Бран занялся новыми мертвяками. – Ползут, уроды ушастые!

Я затряс монаха со страшной силой, будто душу из него собрался вытрясти, и это наконец помогло. Монах поднял левое веко и вцепился в покрытую змеиной чешуей руку.

– Гард!.. – прохрипел он.

В левом глазу церковника горел огонь. Он со злостью смотрел на меня и не пытался скрыть своего недоброго отношения. Я отпустил его.

– Чего ты хочешь от меня? Почему не даешь умереть?

– Хочу, чтобы ты спас свою дочь Лилит! – прорычал я, тоже разозлившись и скалясь, только уже не от злости, от боли. Зазубренные наконечники эльфийских стрел с каждым новым ударом сердца причиняли все больше страданий, и моя мука становилась невыносимой.

Поднявшись, я отодвинулся, чтобы монах узрел лежащую Ирменгрет и Брана, который удерживал подъем на башню. Томас Велдон увидел их, он все правильно понял, однако молчал, схватившись рукой за высвобожденное из-под одежд нательное Распятие.

Монах сильно дернул за него и сорвал с шеи.

– Видишь его?.. – прошептал он, сжимая в руке Распятие.

Я молчал.

– Зачем мне носить крест, коль погружаюсь в геенну все глубже? Если сам сотворяю новый страшный грех? – Инквизитор смотрел на меня снизу вверх, продолжая сидеть. – Зачем? – повторил Велдон.

Что ему ответить?

– Чтобы не забыть про надежду на Спасение и Прощение. – Я был искренен.

Моя душа проклята, и она чернее самой темной ночи, но ведь всякий может надеяться на… Стараюсь и в мыслях не вспоминать, на что может надеяться любой из смертных и даже я.

Огонь, горевший в глазах Томаса Велдона, погас.

– Ты прав, – произнес он.

Монах бережно вернул под одежды Распятие на оборванной бечевке и, поднявшись, направился к Ирме.

– Помогу ей, – обронил церковник, ступая к вампиру.

– Надеюсь на тебя, святой отец. – Я заковылял за монахом. – Больше не на кого.

Не взывать же к сатане! Молиться о вампире тоже нельзя: Ирма давно отринула свет Бога Отца и Бога Сына.

– С тобой после разберемся. – Полуобернувшись, Велдон взглянул на стрелы, торчащие из ноги и плеча.

– Хорошо бы. – Я скривился от новых уколов боли.

Монах присел перед Ирменгрет и положил на нее ладони. Застыл на несколько ударов сердца, превратившись в столь же неподвижного, как и сама вампирша.

– До того, как… – вдруг заговорил он, обернув ко мне лицо. – До Неакра я пользовал только целительную магию. Святую волшбу! Гард, ты понимаешь, о чем я говорю?

Я понимал, но не успел ответить. Помешал окрик Брана. Война навис над проходом с двумя клинками в руках – со шпагой и моим бракемартом.

– Скорей! Их становится больше!

– Святой отец, – заговорил я. – Ирма – вампир, а исцелял ты только святой магией. Об этом говоришь?

Томас Велдон кивнул. Он задумчиво разглядывал свои руки, возложенные на опаленные одежды.

– Боюсь, что смогу навредить ей, – произнес церковник и, вздохнув, добавил: – Но сие было бы скорее добродетелью, чем грехом.

– И сие поставит крест на тебе, – я вновь злился, – да и на Лилит тоже.

Велдон дернулся и обернулся в мою сторону, однако ничего не сказал.

– Молчишь, святой отец? Твое дело, но давай делай уже что-нибудь! Вытащи Ирму, а потом она вытащит отсюда тебя!

Инквизитор смотрел на меня несколько безмолвных мгновений, и его взор тоже был зол. Но взгляд вдруг переменился, обратившись внутрь монаха.

– Я же сказал, что помогу.

– Так перестань медлить! – воскликнул я. – Не то будем сражаться здесь с мертвецами, а не использовать целебную магию!

– Гард! – Инквизитор начал водить ладонями по телу вампира, глядел он сейчас только на нее. – Дай мне несколько минут!

– У вас столько времени, сколько у нас есть!

– Ты глупец, Гард! Я зачерпнул слишком много магии, чтоб помочь, когда вы были внизу, и с огромным трудом удерживал ее под контролем, – говорил Томас Велдон торопливо и раздраженно. – Едва не испустил дух!

– Я видел это!

– Видел, но ничего не понял. Магия часто непредсказуема, особенно когда доверяешь чужой памяти. Я не ведаю, что случится с вампиром, когда обращу на него святую волшбу.

– А Неакр?

Если вспомнили мертвого чернокнижника, засевшего в голове Велдона, то почему не использовать силу, которую он знал? Дабы привести Ирму в чувства!

– Магия Неакра черна! – зарычал Велдон. – Это сила разрушения!

Я вдохнул и выдохнул, чтоб сдержать в себе несколько крепких словечек про Томаса Велдона. Чего он мне зубы заговаривает?

– Что бы ни было, но мы не можем оставить Ирму без помощи, – произнес я, уняв новый приступ раздражения. – Она нужна нам!

– Ты прав!

– Так сколько еще будем медлить?! – Я все-таки сорвался.

– Тише!

Монах был неожиданно спокоен. Закрыв глаза, он вскинул к ночному небу лицо.

– Начинаю!

Я засопел, мысля съязвить, что давно пора, но заткнулся. Незримые иголки закололи кончики пальцев, и на покрытой змеиной кожей руке – тоже! Я чувствовал магию! Чужую магию Велдона.

Он поднялся, не отпуская взора от неба, и отступил от вампирши на два шага, направляя на нее ладони. Растопырив пальцы, монах водил пред собой руками. Мне показалось, что еще и бормочет что-то. Неужели молитва? Молитва над высшим вампиром? Но уста церковника были сомкнуты. Он был безмолвен.

Зато закричала Ирменгрет. Громко, в голос! Завыла по-звериному. Перевернулась на спину и, выгибаясь на камнях, билась в муках. Обожженная, в обгоревших одеждах, она истошно выла.

Что Велдон делает с ней? Я дернулся было и замер, уставившись на поднятую руку церковника.

– Смотри! – Он тоже закричал, чтоб слышно было рядом с вопящей Ирмой. – Не на меня! На нее смотри!

Вампирша извивалась, будто ее поджаривали. Я глядел на нее и не сразу, но заметил, что ожоги постепенно сходят. Начав считать удары своего колотящегося сердца, быстро досчитал до полусотни и сбился со счета.

Кожа приобрела здоровый оттенок, все следы ожогов сошли. Рыжие кудри больше не опалены, хоть и растрепаны, и пропали забавные рожки из заплетенных волос. Ирма стала прежней, только Ирма все кричала и кричала. Изгибая спину, она выла от боли.

Монах резко поднял руки и опустил. Одновременно вампирша упала на спину и затихла.

– Велдон, – спросил я, – она в порядке?

Инквизитор вытер рукавом рясы пот с лица. Ответить он не успел.

– В порядке, – произнесла вампирша, глаза она не открывала, – если забыть, что только что меня пытались убить особо изощренным способом.

Я и Велдон переглянулись.

– В первый раз было гораздо легче. Когда еще была живой; а сейчас чуть не сдохла во второй раз.

Монах презрительно скривился.

– Вместо благодарности услышите вы хулу. – Церковник процитировал Священное Писание.

– Вот-вот. – Ирма не шевелилась. – Верно говоришь, монах. – Вампирша застонала, открыла глаза и вдруг встала на четвереньки. – Отвернитесь!

Ирму вырвало. Опустив голову, она исторгала из себя желчь вперемешку с кровью.

– Дьявольское отродье! – Велдон не выдержал, выдав, что мыслил об Ирме.

– Она нужна нам. – Я поймал взор Велдона.

– Нам или тебе? – поинтересовался монах.

– Нам, – ответил я, – и мне тоже.

Вампир затихла, но на ноги не вставала.

– Николас! – зарычал Бран. – Скорей!

Кровь и песок! Мы должны покинуть замок! Либо уничтожить мертвецов!

– Отец Томас! – начал я. – Магия Неакра может остановить эльфов?

Монах помрачнел.

– Нет, – ответил он, – не сейчас. Я опустошен и способен теперь не на многое.

Проклятый пепел!

– Тебя тоже нужно исцелить, – продолжил инквизитор, указывая на стрелу в моей ноге, – но нужна помощь еще одного человека.

– А нечеловек сойдет? Отродье дьявола, например?

Ирма вытерла ладонью рот, ее больше не трясло. Томас Велдон смотрел на нее, размышляя над ответом, и на мгновение покосился на предвестника. Бран без устали рубил и колол мертвецов, напирающих снизу. Кроме Ирмы, помочь больше некому, да и предвестник не ближе к свету, чем высший вампир.

Монах молчал, и я почувствовал, что скоро взорвусь. Чего он время тянет?

– Скорей! – Я помог Ирме подняться, объясняя, что и как нужно сделать после моего исцеления.

– А ты, святой отец, – Ирма обратилась к монаху с неприкрытой издевкой, – что прикажешь мне?

– Выдернешь стрелу из плеча, потом из ноги, – произнес Велдон, его лицо посерело. – По моему знаку. – Инквизитор уставился на меня немигающим тяжелым взором: – Ты готов, Гард?

– Готов, – сказал я. – Будет так же больно, как ей?

– Я чуть не сдохла, – вставила вампир и улыбнулась.

Если не считать обгоревшей одежды, Ирменгрет была как прежняя. Красивая и обворожительная.

– Целительная, святая магия столкнулась внутри ее с темной дьявольской сущностью, которая составляет ее истинную суть. – Томас Велдон говорил со мной по-ученому и на вампиршу он сейчас не глядел. Будто не было ее сейчас рядом.

– Пусть так, – сказал я, – а сейчас мой черед. Узнаем, что есть я.

– Становись на колени.

Голос монаха зазвучал буднично. Словно мы далеко за пределами Запустения. Где-то южнее Долгого хребта, средь спокойных земель, не ведающих о вечном страхе за северными горами. Как будто в церкви.

Я покорно опустился на колени, а Томас Велдон возложил мне на голову руки. Мне почудилось, что слышу молитву, но, подняв взор, не увидел, что монах шевелит губами.

Вновь закололо в кончиках пальцев.

– Сделай три глубоких вдоха и выдоха, – велел монах.

Я вдохнул и выдохнул и так еще дважды, наполняя воздухом легкие. В меня хлынул поток холода. Я застыл, услышав Велдона, который обращался к Ирме:

– Выдергивай!

Голос монаха был приглушен. Как если бы он стоял за стеной.

– Первая! – воскликнула вампир, ее тоже слышно хуже.

Стрелу выдернули из плеча. Я ощутил, как древко и зазубренный наконечник вышли из меня, разрезая плоть. Но боли не было, только чувствовал движение дерева и стали во мне и знал, что раны мгновенно залечиваются. Повреждения исчезали быстрей, чем я мог подумать об этом. Пока внутри меня исцеляющий холод – боли не будет.

– Вторая!

Стрелы в ноге нет, и раны от нее тоже нет. Холод ушел.

Фыркнув, я встряхнул головой. Как ведро с ледяной водой на себя опрокинул, только одежды не мокрые.

– Все, – вздохнул Томас Велдон, – поднимайся.

Я встал на ноги.

– Спасибо, святой отец.

Монах кивнул.

– С тобой все как надо, – произнес он. – Свет, что проник в тебя, не оказался отринут ни твоей душой, ни телом. Мы еще можем надеяться…

Инквизитор замолк, глядя на вампира. Не стоит говорить при ней о надежде на Спасение и Прощение. Зато у Ирмы было что сказать церковнику.

– А я чуть не сдохла! – в третий раз повторила она. – Твоя целительная, святая волшба…

Велдон не позволил ей продолжать.

– Будь благодарна, – церковник едва не кричал, – что во мне еще есть святая магия! Каждый раз, когда обращаюсь к черной силе, теряю толику благословенной магии. Каждый день и час рядом с вами, проклятыми, тянет меня на самое дно падения! Моя душа тоже становится проклятой, и все меньше во мне целительской силы.

Монах засопел. Он выговорился, и огонь ненависти, что пылал во взоре инквизитора, когда он смотрел на вампира, почти погас. Только Ирма не считала, что очередная перепалка должна окончиться умиротворением.

– Каждый день делает из тебя все более сильного чернокнижника, – сузив глаза, произнесла она.

Велдон буквально подскочил. Выпад вампира уязвил его, как осиное жало.

– Ты!.. – Церковник побелел. Еще мгновение – и его затрясет от ярости.

– Прекратите! – заорал я. – Вы! Оба! Иначе навеки останемся в Волчьем доме!

Я схватил отца Томаса за ворот змеиной рукой и подтащил к вампиру. Ирменгрет тоже была бледна.

– Гард!.. – прохрипел монах. Хватка чешуйчатой лапы душила его!

Но мне плевать! Сейчас важно лишь убраться из эльфийского замка.

– Хватай его и уноси отсюда!

Две минуты назад мы сговорились, что встретимся у восточного края пустыря, что окружал Наур Адаб. Там, где, выступая чуть вперед, рос большой дуб. Приметный даже ночью.

– Быстро! Сначала его! Потом возвращайся за Браном!

Вампирша покорно склонила голову:

– Как скажешь, Николас.

За спиной Ирмы расправились крылья нетопыря. В обгоревших полушубке и платье она как никогда походила на огромную летучую мышь. Оскалив проступившие клыки, вампирша схватила монаха под руки. Пальцы Ирмы заканчивались длинными черными когтями.

Все произошло за миг, за один удар сердца. Нечисть вознесла церковника в небо.

– Скатертью дорога!..

Я злился на монаха. Не время и не место для разговоров о свете и тьме.

– Гард!

Это был Бран. Сдерживать натиск безмолвных мертвецов он больше не мог.

Глава 11
У костра

– Лови! – Предвестник бросил мне бракемарт.

Я поймал прямую саблю левой рукой и перекинул в правую. Через миг бракемарт перерубил сухую лапу мертвяка, которой неупокоенный тянулся к Брану.

Кровь и песок! Их слишком много! Я оказался подле Войны, когда он отступил на два шага от плотной массы мертвецов, что сбились в многорукого монстра, клацающего десятком челюстей.

– Держи! – Мой черед вернуть чужое.

Я кинул Брану его кинжал, который помогал сдерживать мертвых эльфов на лестнице, когда предвестник нес Ирму наверх. Тогда оружие ему не требовалось, но не сейчас. С кинжалом и шпагой гораздо сподручней биться с мертвецами, чем просто шпагой, но и она разила без устали. Шпага колола в черные глаза мертвецов, в их уязвимое место! Нежить мгновенно затихала, однако упокоенного мертвеца толкали вперед другие.

Кинжал Войны кромсал тянущиеся к предвестнику руки, срубая скрюченные пальцы, разрезая мертвую плоть. Я рубил и колол бракемартом. Вдвоем удалось сдержать мертвецов, но ненадолго. Натиск эльфов нарастал.

– Проклятие!

Меня схватили за подол камзола. Сабля била по другому мертвецу, и я просто схватил кисть эльфа своей левой, змеиной рукой, чтобы переломить неупокоенному кость, как сухую ветку.

– Назад!

Мы отскочили от мертвых эльфов на несколько шагов. Больше у выхода наверх их не удержать. Мертвая плоть снова превратилась в стихию. Соединившись в подобие жуткого, уродливого гигантского червя, неупокоенные выдавливались наверх другими мертвецами, напирающими снизу.

Предвестник и я переглянулись. Не тратя времени на слова, мы бросились в контратаку. Рубили и кололи мертвецов, что откатились от общей массы. Первых трех прикончили, воткнув сталь в глаза, когда эльфы еще не успели подняться, но оскаленные морды мертвецов уже были обращены к живым.

Потом разделались еще с тремя. Я успел подхватить длинный охотничий нож, что выпал из хватки эльфа, которому бракемарт перерубил шею. Теперь я с двумя стальными жалами! Руки в перчатках крепко держали оружие, которое вновь и вновь вступало в дело.

– Отходим! – прокричал Бран. За миг до того, как я открыл рот, чтоб заорать о том же.

Проклятый пепел! Как же их много!

Мы отбежали к дальнему обломанную зубцу башни, выиграв десять ударов сердца на передышку.

– Пока держимся! – осклабился Бран. В нем ни страха, ни сомнения, а только азарт от этого безумства. – Давно так клинком не махал. – Предвестник довольно ухмыльнулся.

– Рад за тебя. – Я был мрачен. – Где Ирма? Где ее носит?

Схватка с мертвецами затянулась, но вампир все не возвращается. Кинув взгляд на небо и не найдя в нем Ирму, я крепко выругался, а на иное времени не осталось.

Мы вновь вступили в бой. Первые неупокоенные кинулись на нас, распахнув безмолвные гнилые рты. Сталь встретила их! Мы кололи и рубили, не оставляя шансов дотянуться до нас. Семь неупокоенных – это совсем немного для предвестника конца времен и меня, тоже обретшего нечеловеческую силу и быстроту.

Но у выхода наверх все больше мертвых! Они сбиваются в плотную толпу, чтоб затем снести нас с башни, как потоком, который не остановить никому.

В мыслях я почти проклинал Ирму. Куда запропастилась? Несколько мертвецов оторвались от толпы и побежали на меня и Брана. Они уже за спинами трех эльфов, что еще не упокоены шпагой Войны или моим бракемартом.

Нечто врезалось в мертвецов, покатилось кубарем по плитам, сбивая неупокоенных с ног. Ирма!

Вампирша вскочила, отшвырнув прыгнувшего на нее эльфа. Полуобернувшись ко мне, оскалилась, показав длинные клыки и лицо, чьи черты напомнили морду хищного зверя. Вампир вскинула руки, исполосовав черными когтями грудь другого мертвого эльфа, и с чудовищной силой толкнула того на поднимающегося с камней мертвеца, вооруженного обломанным мечом.

Ирменгрет расправила кожистые крылья нетопыря и зашипела дикой кошкой.

– Уноси его! – заорал я. – Ирма? Ты слышишь меня?

Времени нет. У нас считаные секунды! Толпа неупокоенных качнулась, они вот-вот повалят к нам.

– Ирма!

Вампир обернулась. Вместо карих глаз рыжеволосой крылатой бестии сверкнули желтые глаза зверя. Опасного, лишенного человеческого рассудка. Она смотрела на меня и Брана как на добычу.

Я опешил, не зная, как дозваться до прежней Ирмы.

– Ирменгрет! – Ничего иного в голову не пришло. Только прокричать ее имя.

Но у меня получилось! Вместо желтых хищных глаз – карие!

– Брана уноси!

Все! Толпа мертвецов бросилась на нас. Ирма взмахнула крыльями и, оторвавшись от камня, прыгнула к Войне. Через миг, подхватив предвестника, вампирша взмыла в небо.

– Кровь и песок!

Я отсек голову с облезлой кожей на лбу и просто воткнул пальцы левой руки в черные глаза мертвеца, что прыгнул сбоку и вонзил зубы под ребра. Оттолкнул осевшего мертвеца от себя. Зарычав, пнул ползущего ко мне третьего, а всего в нескольких шагах уже десятки неупокоенных. Бегут!

Я повернулся к ним спиной, более не мысля отбиваться от мертвых эльфов. Не обращая внимание на боль в лодыжке, куда вонзились зубы еще одного мертвеца!

Меня схватили за руки! Миг, и похоронят под грудой мертвых тел!

Но я успел! Мой мир – темно-серый. Я слился с тьмой у полуразрушенного зубца башни и смотрел только на тьму у подножия деревьев за раскидистым дубом. Воздух словно ушел из легких!

Я часто задышал, с шумом вдыхая и выдыхая. Мир в прежних тонах. За спиной никого! Пальцы нежити больше не держат меня. В ноге боль, и течет кровь, но я свободен!

– Проклятый пепел!

Раны уже затягиваются. Воткнув бракемарт в землю, я упал рядом. Уселся на снег и тихо, как сумасшедший, рассмеялся, глядя на безмолвные и безжизненные стены и башни Волчьего дома. Не скажешь, что на главной башне десятки мертвецов. Отсюда она выглядела совершенно пустой, как и весь замок, но я чувствовал смертельную угрозу, что исходила от этих темных стен.

А еще оттуда веяло голодом, тоской и обидой так, что не выразить никакими словами. В Наур Адаб вошли четверо и все четверо ушли!

Мы ушли!

– Кровь и песок!

Я упал на спину, все так же тихонько посмеиваясь. дьявол даровал мне бессмертие, но это не дар, а проклятие. Я нужен ему и не могу умереть, покинув мир смертных, потому что стал ключом к Орнору. Нурогг связал сатану с нашим миром, я же открыл дверь в Орнор, когда призвал Люцифера, а потом и четырех всадников апокалипсиса.

Не хочу быть убитым, чтобы возродиться второй раз. Чтобы воскреснуть еще большим чудовищем, чем сейчас. Левая рука в перчатке выронила охотничий нож и сгребла под собой снег и лесную ветошь. Взвыть бы, но я смеялся. Дьявол пришествовал в Орнор, за ним – четыре предвестника конца времен, и все ради… Любви. Моей любви к Алисе. Я сотворил все свои черные деяния только ради нее.

Но Николас Гард не жалеет ни о чем!

– Холодно.

Я поднялся со снега. Лежать на земле без плаща – затея плохая. Только сейчас понял, что оставил в Волчьем доме плащ, под которым пробудился после смерти. Так и не нацепил его на себя, когда переоделся в новую орденскую одежду.

– Вот же! – с досадой произнес я.

Без плаща намного холодней. Жаль, что зима в эльфийском замке ощущалась слабо. В Наур Адабе смерть и опасность будоражили кровь. Она кипела, разгоняясь по жилам, и согревала меня. Но нынче все спокойно. Спокойно и холодно. Я поежился, мысленно спрашивая себя – где остальные?

Пить хочется. Набрав в ладонь снега, утолил жажду. Оглянулся в поисках компаньонов, но видел только темный замок, поле, что окружает его, да молчаливый лес.

Покрутил головой, вслушиваясь в тишину.

– Велдон! Бран!

Никого… Не слышно, чтоб крикнули в ответ. Вдруг вспомнились желтые звериные глаза вампира, лишенные человеческого разумения. Я выругался. Появилось нехорошее предчувствие, что Ирма растерзала церковника.

– Ирма!

Вновь ничего. Хотя… Кажется, послышался голос Брана. Вогнав саблю в ножны, а нож засунув за пояс, я поспешил в лес, откуда откликнулся предвестник. Несколько раз я кричал, называя имена своих товарищей.

Ступая по припорошенному снегом мху, все размышлял, как поступить с Ирменгрет, если обнаружу, что Томас Велдон все-таки мертв.

– Здесь!

Это точно Бран! Я прибавил шагу, ожидая, что найду своих путников совсем скоро, но пробирался сквозь ночной лес дольше, чем ожидал. Чертыхаясь, перепрыгнул через небольшой овраг и увидел впереди огонь. Они там!

Да, это были они. Томас Велдон и Бран грелись у костра, разведенного под большой сосной.

– Чтоб тебя!.. – выдал я.

Но не от злости. Я обрадовался, когда увидел монаха целым и невредимым. Меня тоже заметили. Бран помахал рукой, а Велдон чуть приподнял голову, накрытую капюшоном рясы.

– Где Ирма? – спросил я, подойдя к огню.

Бран хмыкнул, покосившись на меня.

– Лучше скажи, где был ты? – Предвестник вскинул бровь.

– На лесной опушке. – Я тоже протянул к огню руки и поежился. – Рядом с дубом. С Ирмой условились, что она перенесет вас туда.

Монах и Война переглянулись и пожали плечами.

– Она сказала, чтоб мы ждали тебя здесь, – произнес Велдон. – Сюда она и принесла сначала меня, потом Брана.

Голос у церковника был уставшим.

– Так где она?

Закрыв глаза, почувствовал блаженство. Рядом огонь. Жар от костра, нет напряжения, нет чувства опасности. Я тоже быстро размяк у костра. Около огня вдруг ощутил, как из меня уходит постоянный холод, что был внутри всегда, как очнулся после смерти. На мне только шерстяной камзол, под ним рубашка. На ногах черные штаны и сапоги. Да еще белье, если вдаваться в подробности, а вокруг зима. Зима и порванная клыками и когтями одежда.

С легкой завистью посмотрел на теплый орденский плащ Брана. Предвестник поймал мой взгляд и, догадавшись о моих мыслях, рассмеялся:

– Только если придушишь меня!

Я кисло улыбнулся:

– Неплохая мысль. Святой отец, поможешь?

– Отстань, Гард, – отмахнулся инквизитор.

Ему легче, теплее. Монах облачен в плотную рясу поверх орденских одежд.

– Так где все-таки Ирма? – в очередной раз спросил я.

– Улетела, но обещала вернуться, – вновь расхохотался Бран. Предвестника нисколько не смущало, что его шутки более никому не понятны.

– Тогда ждем. – Я присел на корягу, на которой уже устроились монах и Война.

Мы больше молчали, чем вели разговор. Просто обменивались изредка ничего не значащими фразами и грели у огня кости; и Бран тоже – он как обычный человек. Про Волчий дом не вспоминали. Не сказать, что вампирши нет уже очень долго, но она все еще не появилась.

Ночное небо посветлело с восточного края.

– Утро, – промолвил монах, проследив за моим взглядом.

Ирма! Сложив крылья, вампирша опустилась на снег по ту сторону костра. Крылья исчезли. Она снова в привычном облике – без когтей и клыков и в прежней обгоревшей одежде.

– Не спите? – ехидно поинтересовалась вампирша и улыбнулась. Ирма такая же обворожительная, как раньше.

– Молимся, – пробубнил Томас Велдон.

Бран усмехнулся и погладил полоску бороды под нижней губой.

– Давно это было, – хмыкнул он.

– Что именно? – спросил я, поглядывая на ворох черной орденской одежды в руках вампира.

– Молился давно, – ответил Бран. – Очень давно.

– А ты попробуй, – посоветовала Ирменгрет. – Может, опять начнешь молиться, и благодать сойдет.

– Богохульствуете! – Велдон заскрежетал зубами, чем вызвал искренний смех предвестника и вампира.

Я хмуро следил за началом очередной перепалки. Надоела это грызня! Лучше бы подумали, чем живот набить. Мы не ели с прошлого полудня, когда угощались сушеным мясом, обнаруженным в сумке Ирменгрет.

Улыбнувшись после приступа веселья, она бросила перед собой орденскую одежду и принялась стаскивать с себя обгоревшие тряпки. Новой склоки не будет, потому что Ирма на сей раз оставила замечание инквизитора без внимания.

Она раздевается! Полностью! Томас Велдон заерзал, да и мы вместе с Браном зашевелились. Выпрямили спины, расправили плечи и таращились на Ирму. Она прекрасна!

– Постыдство! – хрипло воскликнул отец Томас.

Монах вскочил на ноги и, повернувшись спиной к обнаженной Ирменгрет, поспешил убраться от костра.

– Чего пялишься? – Вампирша скривилась, глядя на предвестника. – Не про твою честь!

Бран ухмыльнулся и прикрыл двумя пятернями глаза, да растопырил пальцы, и, ничуть не стесняясь, продолжил пялиться на красивую обнаженную женщину. А Ирма и не думала отворачиваться или прикрыться чем-нибудь, когда несколько мгновений разглядывала кучку из орденской одежды.

Кажется, я был красный как рак, хоть давно уже не мальчик. Ирма обладала роскошными и лишенными даже намека на что-то лишнее формами. Ее грудь просто идеальна, а… Но не будем об этом.

Насмешливо поглядывая на разинувших рты мужчин, рыжеволосая красавица неторопливо облачилась в солдатскую одежду приспешника Низверженного.

– Как предчувствовала, когда разделалась с ним, – сказала она, закончив с переодеванием. – Это одежда одного из арбалетчиков, который охранял орденского мага. Помните того обделавшегося от страха колдуна?

Я помнил и еще долго не забуду то, что показала Ирма.

Рядом появился монах. Усевшись на корягу, на прежнее место, он откинул капюшон рясы. Злой как собака! Велдон косился то на вампира, то на меня и Брана, однако молчал. Не произносил ни слова. Остальные тоже притихли, ожидая, что вывалит инквизитор.

Ирма и Бран посматривали на церковника с насмешкой. Я – с равнодушием: достали его душевные метания. Истинное чадо Матери Церкви в компании высшего вампира, предвестника конца времен и меня. Того, чья душа черней, чем у Ирменгрет и Брана, вместе взятых.

Я вздохнул. Но и Томас Велдон хорош! Он здесь, со мной и остальными, сугубо добровольно. Что злится тогда?

Инквизитор снова натянул капюшон и достал из-под одежд нательное Распятие на оборванной веревочке. Положил на ладонь, внимательно разглядывая его.

– Знаете, что это? – негромко спросил монах.

– Конечно, – ответил Бран.

Предвестник был серьезен, но не Ирма. Сложив руки на груди, вампирша чуть склонила голову набок и наблюдала за монахом. Предвкушая что-то донельзя забавное, как будто он пообещал исполнить шутовской номер. Стало обидно за Велдона. Не знаю, почему проняло сочувствием к нему, но Бран тоже не смеется. Я с раздражением посмотрел на Ирменгрет. Поймав мой взгляд и почувствовав мой настрой, вампир отвернулась.