Текст книги "Калеки"

Сергей Лукьяненко
Калеки

Именно так всё на свете и происходит. Вначале кто-то делает глупость – большую глупость. Потом кто-то другой оказывается в нужное время в нужном месте.

И вот один человек получает шанс исправить чужую ошибку. Или не исправить, а героически погибнуть.

Как правило, именно так всё всегда и происходит.

1

– Боевой корабль? – спросил Алекс.

Адмирал кивнул. На его лице появилось подобие улыбки.

– Давайте догадаюсь… – пробормотал Алекс, откинувшись в кресле. Кресло ничуть не походило на стандартное устройство из металла и пластика для надежного размещения седалища. Это было творение настоящего мастера – из темного вишневого дерева, гобеленовой ткани и настоящей кожи. Кабинет адмирала больше походил на будуар пресыщенной красавицы – картины на стенах, мебель ручной работы, мягкий ковер на полу. Даже один-единственный экран был заключен в изящную серебряную раму. Впрочем, чего еще ждать от обитателей Гедонии?

– Я весь внимание, – поправляя кружевной отворот шелковой рубашки, сказал адмирал.

– Вы нашли древний боевой корабль, – предположил Алекс. – Корабль Тайи. Или – времен первой Империи. Или принадлежащий неизвестной доселе цивилизации. Корабль исправен, но никого не пускает на борт, он сжигает ваши корабли и требует назвать пароль. А к Гедонии приближаются орды злобных завоевателей, и над кораблем надо спешно обрести контроль. Для этого вам и потребовалась моя команда. Так?

– Как романтично! – восхитился адмирал. – Да вы сочинитель!

На «сочинителя» обижаться не стоило – поэты, писатели и прочая никому не нужная богема в Гедонии была крайне популярна.

– Спасибо. – Алекс взял бокал с коктейлем. С удовольствием сделал глоток. – Я угадал?

– К сожалению, ситуация гораздо хуже, – вздохнул адмирал. – Корабль совсем новый, только что со стапелей. Защитные системы… э-э… отключены, попасть на борт может даже ребенок. И нас вовсе не собираются атаковать, поверьте! Гедония – мирная планета, космический флот мы держим исключительно в эстетических целях.

Алекс позволил и себе ироническую улыбку. В галактике не бывает мирных планет. Точнее, они встречаются, но слишком уж часто меняют хозяев.

– Тогда в чем ваша проблема?

Адмирал взглядом указал на экран. То ли управление было мысленным, через радиошунт или нейротерминал, то ли вышколенный секретарь, скромно сидящий за своим столиком в углу, в приказах не нуждался. Алекс решил поставить на второе – в Гедонии одинаково не любили техноимпланты и генетические специализации.

– Мы купили корабль у халфлингов, – сказал адмирал. – Мы заказали самый мощный, самый красивый и самый совершенный боевой корабль в галактике. Заказ выполняли восемь лет…

Алекс его уже не слушал. Оставив бокал, он смотрел на экран, совершенно не заботясь о том, чтобы скрыть восторженное выражение лица.

Корабль был прекрасен.

* * *

В космическом сражении все подчинено функциональности. Боевой корабль должен иметь максимальный тоннаж к площади обшивки, потому что тоннаж – это энергия, компьютеры, пушки и не очень-то нужный довесок в виде экипажа, а обшивка – это броня, которую при всех защитных полях требуется делать потолще.

Что это значит на практике?

Простейшую арифметическую задачу и простейшую геометрическую фигуру.

Космическое сражение – это битва шаров.

Плавно скользят (если смотреть издали, если вблизи – то стремительно несутся) в пространстве шары самого разного диаметра. Маленькие шарики – истребители, побольше – эсминцы, еще больше – крейсера, совсем уж большие – линкоры. Если повезет, то среди кораблей окажется циклопическая сфера дредноута.

Некоторые шары блестящие, это значит, что ставка сделана на отражающую броню. Другие – черные, это значит, что ставка сделана на поглощающую броню. Третьи – радужные, это значит, что вам посчастливилось наблюдать новейший корабль с динамической обшивкой. Впрочем, под черной броней наверняка найдется зеркальная, под зеркальной – черная, под дорогой и пока не отлаженной радужной – пара слоев обычной.

Это уже не арифметика и не геометрия. Это физика.

В своем движении шары отчаянно маневрируют. Лучевое оружие с расстоянием теряет мощность даже в вакууме. Самонаводящиеся ракеты хоть и невозможно «стряхнуть с хвоста», но маневр даст совсем не лишние секунды для зенитных батарей.

Это механика.

В броне периодически открываются амбразуры – чтобы выпустить пучок света, направить в цель заряд частиц или дать залп ракетно-торпедным оружием.

Это тактика.

Где-то внутри кораблей делает свою работу экипаж. Как правило – лишь задает общую стратегию, а иногда еще борется за живучесть. Машины все равно маневрируют и стреляют быстрее и точнее, но экипаж обычно имеется.

Это традиция.

Иногда один из шаров прекращает маневрировать и уносится прочь по инерции. Иногда – превращается во вспышку света.

Это – конец.

Корабль, построенный халфлингами для Гедонии, казался пришельцем – нет, не из другого мира, законы физики и геометрии одинаковы во всей Вселенной. Он казался пришельцем из другого времени. Из тех далеких и странных веков, когда оружие делали не просто смертоносным, но еще и красивым.

Где-то в центре конструкции корабля угадывалось зеркальное сферическое ядро, но даже оно казалось частью дизайнерского замысла. Из сферы тянулись вперед сверкающие плоскости, они подобно лепесткам расширялись и расходились в стороны, придавая кораблю форму раскрывшегося цветка. Сходство усиливал выходящий из ядра «стебель» – ребристая колонна необычного зеленовато-серого оттенка с торчащими подобно шипам выступами.

– Цветок… – восхищенно сказал Алекс.

– Мы назвали его «Серебряная Роза», – с гордостью произнес адмирал. – Не правда ли, красивый корабль?

Корабль начал медленно вращаться, и Алекс понял, что «цветок» даже не был симметричным. «Лепестки» различались по форме и толщине, по кривизне изгиба. «Стебель» тоже был не совсем ровным и прямым, «шипы» оказались разбросаны совершенно хаотично.

– Длина – три тысячи сто сорок один с половиной метр, – сказал адмирал. На экране тут же возникла шкала. – Центральный отсек – более трехсот метров в диаметре.

– Он… живой? – предположил Алекс. Ему доводилось слышать истории о живых кораблях, целиком построенных из органики. Раньше он не принимал всерьез эти байки, но при взгляде на «Серебряную Розу»…

– Что вы! – возмутился адмирал. – Это было бы неразумно. Корабль построен из металла, пластика, биокерамики… все как положено.

– И в чем проблема? – с трудом отрывая взгляд от экрана, спросил Алекс.

– Он не хочет воевать, – тихо признался адмирал.

Алекс взмахнул руками:

– Великолепно! Я понял, адмирал! Халфлинги поставили на корабль слишком совершенный компьютер! И тот, обретя личность, осознал все ужасы войны и отказался убивать! Так?

– Ничего подобного, – пробурчал адмирал. – Компьютер создан для боевого корабля. Хороший искусственный интеллект… псевдоинтеллект, точнее. Моральных категорий у него нет и быть не может. Он… он просто слишком высокого мнения о себе. Корабль согласен стать в строй, если человек докажет свое право командовать… окажется достойным.

Алекс внимательно посмотрел на адмирала. Тот отвел глаза.

– Ага, – сказал Алекс. – Понял. Как это выглядит на практике?

– На практике… – Адмирал вздохнул. – Прибыла команда, заступила на вахты. Пилоты отдали приказ на начало движения. Тогда корабль сообщил, что не считает данный экипаж достойным себя, и предложил «проверку в боевой обстановке».

– Вы, конечно, отказались, – вкрадчиво произнес Алекс. – Гедония – мирная планета.

Адмирал молчал.

– В какую войну вы ввязались? – спросил Алекс.

– Конфликт Арборо – Дзейч.

– На чьей стороне?

– Арборо, разумеется! – возмутился адмирал.

– А вы тогда уже знали, что Дзейч в альянсе с Союзом Измененных?

Адмирал откашлялся:

– Ну… ходили определенные слухи…

– Вы отправили свой корабль… самый мощный корабль в галактике… против самой агрессивной империи человеческого космоса! – Алекс присвистнул. – Поздравляю! Так флот Дзейча уничтожен вами?

– Формально «Серебряная Роза» еще не вошла в наш флот…

– Да?

– Корабль заявил, что действия экипажа были слишком неумелыми, что они привели к неоправданному риску и снижению боевой эффективности… в общем, он отказался встать в строй.

– Но перед этим уничтожил флот Дзейча. Через пару недель к вам прилетят все корабли Измененных, – сказал Алекс. – Поздравляю. А ваш единственный серьезный корабль отказывается воевать.

– Он готов сотрудничать с новым экипажем… если тот докажет свою состоятельность.

– И этим экипажем должны стать мы. – Алекс кивнул. – Понимаю.

– Вы – «Укротители». Лучшая в галактике команда по перепрограммированию боевых кораблей.

– Мы это называем – по перевоспитанию, – сказал Алекс. – Человеческий компьютер мы бы могли перепрограммировать. Компьютер Чужих – никогда. Адмирал, что у вас произошло с халфлингами? Они не могли всучить вам небоеспособный корабль!

– Он боеспособен… просто слишком высокого мнения о себе…

– Адмирал!

– Цена была очень высока, – пробормотал адмирал. – Мы торговались…

Алекс вздохнул:

– Даже дети знают – с халфлингами не торгуются! Никогда! Если торгуешься – ты их оскорбляешь, недооцениваешь их труд и мастерство! Значит – они считают себя вправе обмануть покупателя!

– Мы очень хорошо составили договор, – сказал адмирал. – Там были учтены все возможные ловушки. Халфлинги всегда соблюдают букву договора…

– Поэтому они придумали новую ловушку. Установили кораблю завышенные требования к экипажу. И сейчас довольно потирают лапки.

Адмирал побагровел:

– Я понимаю, что мы совершили ошибку! Не надо меня попрекать, господин Романов… я был против вмешательства в конфликт с Дзейч!

– Если бы все адмиралы галактики были столь миролюбивы, жизнь стала бы куда спокойнее, – сказал Алекс. Он мог позволить себе иронию – у гедонийского адмирала не было выхода.

– Вы беретесь или нет? – спросил адмирал. И протянул через стол чек – старомодный бумажный чек с семизначной суммой. Пять миллионов. По миллиону на каждого члена команды.

– Добавьте нуль, – сказал Алекс.

– Только спереди, – мгновенно отреагировал адмирал. – Да, у нас нет выхода. Но сумма слишком…

– У вас действительно нет выхода. Торгуясь с халфлингами, вы сэкономили миллионов двадцать-тридцать, верно?

– Почти сорок, – сказал адмирал, и почему-то Алекс ему поверил.

– Ну так теперь заплатите пятьдесят. И считайте, что вам повезло.

Адмирал покачал головой:

– Вы не понимаете. Я заплатил бы вам пятьдесят. Я заплатил бы и сто. Но в правительстве сидят идиоты – великие поэты, гениальные писатели, прославленные живописцы. Им нужны миллионы на памятники из мазианского хрусталя, на эмоционально чувствительные краски для академии живописцев, на издание книг из настоящей бумаги в кожаных переплетах…

– Сколько вы можете дать? – спросил Алекс.

– Пятнадцать. Мне разрешили торговаться до этой суммы.

– Нарисуйте единицу спереди, – сказал Алекс. – Я вам верю.

Когда чек вернулся к нему, Алекс аккуратно сложил листок, спрятал в карман и предупредил:

– Деньги мы снимем прямо сейчас и переведем в нейтральный банк. Если корабль не удастся ввести в строй, мы вернем половину суммы. Все накладные расходы – тоже за ваш счет.

– Какая гарантия, что вы вообще станете пытаться? – спросил адмирал. – Семь с половиной миллионов просто так…

– Никаких гарантий. Кроме нашей репутации.

Ему было около пятидесяти – совсем немного по меркам двадцать третьего века. За плечами была работа мастер-пилотом, потом – очень странная история, в которой участвовали инопланетные принцессы и тайные агенты, а в результате галактику едва не охватила война.

Теперь у него была лучшая в человеческом космосе команда по работе с плохо воспитанными кораблями. Интересный, доходный, но весьма опасный бизнес.

Алекс вошел в свой номер – по меркам Гедонии предельно аскетичный, на его личный вкус – слишком сибаритский и помпезный. Специалист по размещению в отеле – под этой должностью скрывалась странная смесь дизайнера, психолога и культуролога – выбрал для Алекса номер в стиле «текучей воды». На практике это означало прозрачный пол, под которым скользили крошечные светящиеся рыбки, стены из медленной воды, лениво вытекающей из потолочных щелей, прозрачную мебель, изнутри декорированную светло-зелеными и бледно-розовыми цветами. Алекс не стал спорить по той простой причине, что задерживаться на планете они не собирались.

Опустившись во влажно вздохнувшее кресло, Алекс достал коммуникатор и надавил кнопку общего сбора. Один за другим мелькнули зеленым три огонька. Потом над коммуникатором развернулось маленькое голографическое окошко. Разумеется, это был Хасан. Кажется, он лежал ничком на циновке.

– Капитан, это срочно? – грустно спросил техник.

– Да, – коротко ответил Алекс.

– Капитан, у меня еще семь минут массажных церемоний…

Где-то за спиной Хасана мелькнула симпатичная девушка с пушистым полотенцем в руках. Потом Хасан увел коммуникатор в сторону. Разумеется, ни о какой эротике не было и речи – на Гедонии все было возведено в ранг искусства и все означало именно то, что означало. Массажная церемония – это не более чем массажная церемония. Секс – это совсем другое искусство.

– Ты можешь уволиться, – сказал Алекс.

– Уже бегу, капитан, – грустно сказал Хасан.

Алекс сложил коммуникатор. Никаких претензий к Хасану у него не было. Эта игра длилась уже три года – техник при каждом удобном случае подчеркивал свою независимость.

Первой в номер Алекса вошла Вероника. Высокая, худощавая, с нервным печальным лицом, длинными черными волосами, собранными в косу, – она оказалась удивительно негармонирующей с обстановкой.

– Вечер добрый, капитан, – сказала женщина.

– Добрый. – Алекс кивнул на ближайшее кресло.

Вероника прошлась по гостиной, оглядывая обстановку, потом со вздохом села. Произнесла:

– Удивительно затейливо. Тебе нравится?

Алекс пожал плечами.

– А у меня номер в стиле «дышащий песок», – с отвращением сказала Вероника. – Пустыни Нангиялы. Вся мебель – динамическая, с аэроподдувом. Пол – песок. Рассказать, как осуществляется смыв в унитазе?

– Да не может быть. – Алекса передернуло.

– Во-во. Может. – Вероника достала сигареты, закурила. – На сколько ты уломал адмирала?

– Пятнадцать миллионов.

Вероника покачала головой. На миг ее взгляд затуманился – в глубинах ее сознания сейчас шла много факторная оценка: благосостояние Гедонии – высокое, жадность правительства – тоже высокая, личность адмирала Корда, репутация команды Романова…

– Значит… Вероятность нашей гибели – шестьдесят восемь-семьдесят процентов.

– Плохо, – искренне огорчился Алекс. – Я думал – пятьдесят на пятьдесят.

Вероника только развела руками. Психологи-спец редко ошибаются. Даже травмированные так серьезно, как Вероника.

– Как малыш? – спросил Алекс.

– Нормально. – Вероника кивнула. – Очень рад. Если мы получим пятнадцать миллионов… делим поровну?

– Как всегда.

– Тогда я смогу купить ему тело.

– То есть ты – «за»? Даже не уточняя детали?

Вероника кивнула:

– Даже если нам снова придется восстанавливать корвет Тайи…

Другого ответа Алекс и не ждал. Он тоже достал сигареты, закурил. Через минуту вошел Хасан. Маленький, смуглый, пухленький, с пушком над губой – Хасан походил на ленивого перекормленного тинэйджера, растящего первые усы. Но он был одним из лучших в человеческом космосе техников, специалистов по нестандартному оборудованию. Может быть, даже самым лучшим.

– Беремся? – плюхаясь в кресло, спросил Хасан.

– Пятнадцать лимонов.

– Унести бы ноги, – только и сказал Хасан. Покосился на Веронику.

– У нас примерно один шанс из трех, – ответила психолог.

– Ничего, приличненько. – Хасан улыбнулся. – Честное слово, уйду в отпуск. На полгода. И просажу все свои деньги на Гедонии.

– Так понравился массаж? – поинтересовалась Вероника.

– И массаж тоже. Господи, я и не подозревал, что с одной-единственной ступней можно сделать такое, что я буду вопить от восторга!

– Натурально вопить? – спросил Алекс.

– Капитан, – укоризненно сказал Хасан. – Я человек, не склонный к преувеличениям!

– Люблю я вас, ребята, – сказал Алекс с удовольствием. – Особенно за скромность.

Вошел Демьян. Не вошел – будто возник между Вероникой и Хасаном одновременно с чмоканьем двери. Улыбнулся капитану. Похлопал Хасана по плечу. Ободряюще посмотрел на Веронику и спросил:

– Как малой?

– Обеими руками «за»!

– Тогда и я согласен. – Боец-спец снова неуловимо сместился, присаживаясь на кресло в углу. Двухметрового роста, широкоплечий, он внезапно стал почти незаметным. – Парня надо выручать, и раз гедонийцы платят…

– Еще как платят, – подтвердил Алекс.

– Спасибо, Демьян. – Вероника кивнула. – Спасибо вам, ребята.

Дверь хлюпнула последний раз, и появился Трейси – щуплый, нескладный, с черными линзами в глазницах – как принято в секте киберморфов. Ему нельзя было дать больше двадцати лет, но Алекс знал совершенно точно, что компьютерщику не меньше сорока. Слегка инфантильную внешность Трейси предпочитал по религиозным соображениям – как и черные линзы-импланты, как и старомодный электронный нейрошунт.

– Приветствую вас в своем сне, братья и сестры, – сказал Трейси.

– Садись уж, – добродушно сказал Демьян.

– Нет Бога, кроме Архитектора, и Нео – пророк его, – степенно произнес Трейси, садясь. – Что вы решили, братья и сестры?

– Ты в курсе, что нам предстоит? – спросил Алекс.

– Я был с тобой в твоей иллюзии. – Трейси поднес руку к нейрошунту. – Примите пакет, братья и сестры…

– Только не пакетом! – взмолился Хасан.

Но было уже поздно. Трейси никогда не заботился вопросом, готовы ли братья и сестры общаться невербально. Если их импланты, не важно – электронные или биологические, были отключены, Трейси включал их дистанционно, используя только ему известные ошибки протокола.

Несколько секунд царила тишина. Потом засмеялся Демьян:

– Ну надо же! Работа для меня. Боевая операция!

– Работа для всех нас, – поправил его Алекс. – Трейси, ты сломал правительственную сеть?

– Все, что позволила мне моя иллюзия, – скромно сказал Трейси.

– Они знали, что мы согласимся на пятнадцать лимонов?

– Да. Их психологи рассчитали данную сумму и выдали адмиралу Корду соответствующие указания.

– Сволочи! – возмутился Хасан.

– Обычная процедура, – негромко сказала Вероника. – Если бы мы согласились работать только за пятьдесят миллионов – нам бы дали пятьдесят. Никто не хочет переплачивать.

– Все согласны принять заказ? – спросил Алекс.

– Что уж теперь, – буркнул из угла Демьян. – Веронике надо сына спасать…

– Спасибо, – вновь повторила женщина.

Демьян махнул рукой и продолжил:

– А мне пора очередную закладную за брата выплачивать… у Трейси половина имплантов – старье, да и лицензия на программы кончается… Хасану… Хасану тоже много чего надо…

– Ну а я должен внести деньги в банк, – заключил Алекс. – Иначе у нас не останется корабля… в общем – принято единогласно. Что будем делать с «Серебряной Розой»? Вероника?

– Я попробую с ним пообщаться, – легко согласилась женщина. – Но вы же понимаете… это не человеческий компьютер. Это совершенно другой подход к псевдоинтеллекту. Хуже был бы только компьютер Цзыгу.

– А комп Тайи ты забыла? – пробормотал Хасан. – Вот уж было веселье…

– Здесь сложнее, – твердо произнесла Вероника. – Халфлинги – культура хоть и гуманоидная, но начисто лишенная сострадания и построенная на культе доблестной смерти. Какие глубинные корни у подобного общества, как они ухитряются выживать и даже развиваться… это пока никто объяснить не смог. Но я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо, – сказал Алекс. – Хасан?

– Если надо эту посудину сломать – я могу, – фыркнул Хасан. – Если надо починить – тоже. Но проблема, как я понимаю, лежит не в моей специализации…

– Ты можешь поставить на «Серебряную Розу» другой боевой компьютер?

Хасан покачал головой:

– Это не корвет и не эсминец. Это… это… слова-то такого у нас нет… Дредноут? Монитор? Космическая крепость? В общем – боевая единица «сам в себе», рассчитанная на подавление эскадр, флотов и систем планетарной обороны. Количество стволов просто немыслимо. И все, абсолютно все завязано на центральный компьютер! Будь у меня года два-три и неограниченный бюджет, мы бы сделали альтернативную систему управления…

– Понял. – Алекс кивнул. – Спасибо. Честно говоря, я и не рассчитывал… Демьян?

– А что – Демьян? – Боец встал. – Если надо повести корабль в бой – я поведу. Только сам понимаешь, капитан, кроме курсов в академии – у меня опыта космических сражений немного. Тут нужен настоящий стратег. Гений нужен. Нельсон. Ли Дон Хван. Мбану.

– Насколько мне известно, – сказал Алекс, – большинство заслуг Мбану принадлежат его адъютанту… Ладно. Гения у нас нет. Попробуй все-таки вспомнить все, чему тебя учили. Возможно, что нам придется воевать. Трейси?

– Я могу взломать и уничтожить компьютер «Серебряной Розы», – сказал компьютерщик. – Конечно, если нас запустят внутрь и дадут подключиться… от внешних атак компьютер защищен абсолютно. А вот перепрограммировать… тут ведь та же проблема, что и у Вероники. Творение чужого разума! Даже великий Нео не смог сломать окружающую нас иллюзию…

– Да не было никакого Нео! – рявкнул Демьян. – Это миф! Подобно русскому солдату-герою Василию Теркину!

– Но ты же носишь орден Теркина? – ехидно сказал Хасан. – Носишь, да?

Алекс с тревогой посмотрел на Трейси. Но компьютерщик не обиделся. Покачал головой и сказал:

– Я не сержусь на тебя, Демьян. Тебе легче жить, веря в окружающую нас иллюзию…

– Эх, парень, разок бы полежал в окопах под огнем со спутников – всю дурь бы из тебя выбило! – Демьян перевел взгляд на Хасана и укоризненно сказал: – А над Теркиным не смейся! Я знаю, что его не было! Но это не отменяет того, что Василий – герой!

– Иллюзии, иллюзии… – тихо прошептал Трейси.

Алекс медленно поднялся, и наступила тишина.

– Еще раз… кто-то вякнет… – Он особо остановил взгляд на Хасане.

– Все, капитан, я не спорю! – быстро сказал техник. – Мои извинения, друзья!

– Разрядились? – негромко сказала Вероника. – Когда вылетаем?

– Утром. – Алекс встал. – Всем – готовиться к операции. Если требуются деньги на снаряжение – назовите сумму. Трейси – тебе открыт полный кредит, смени программное обеспечение… если надо.

– Я уже сменил, – меланхолично ответил компьютерщик. – Извините, капитан. Решил сэкономить время.