Текст книги "Проводник Отсюда (Сборник)"

Человек, который многого не умел

Большинство авторов начинают писать с рассказов. Вначале кажется, что куда проще написать маленький рассказ, чем большой роман. Лишь через годы приходит понимание, что, в сущности, все прямо наоборот.

Рассказы из этого раздела – одни из первых моих произведений. «За лесом, где подлый враг…», например, – это первый написанный рассказ, и при этом – первая публикация в знаменитом журнале «Уральский следопыт». «Нарушение» – первый вообще опубликованный рассказ, причем вышел он одновременно на русском и казахском языках – существовали когда-то такие двуязычные журналы. Рассказ «Именем Земли» явно предполагался началом какого-то цикла, может быть, рассказов, а может быть, и романов. Не сложилось… этот мир так и остался первым, еще робким прикосновением к жанру космической оперы.

Какие-то из этих рассказов сильнее, какие-то слабее. Но в общем-то мне за них не стыдно и сейчас. Разбросанные по множеству журналов и сборников, они впервые выходят вместе и под одной обложкой. И очень хочется надеяться, что и через десять лет после написания они вызовут интерес читателя.

За лесом, где подлый враг…

Огнемет рявкнул и выплюнул капсулу. Проводив взглядом уходящий за лес дымный след, Стрелок подхватил оружие и отбежал в сторону. Он знал, что подлый враг не заставит себя долго ждать. И точно. На то место, где он только что стоял, с визгом плюхнулась огненная струя. Ответный удар, как всегда, был нанесен из такого же оружия и очень точно. Беги Стрелок чуть помедленнее, он бы уже корчился в агонии, пытаясь стряхнуть с себя зажигательную смесь. Как это позавчера было с Артистом… Стрелок поспешил отогнать страшные воспоминания.

Он уже добежал до передней траншеи. Полковник одобрительно взглянул на него:

– Молодец, Стрелок. Хорошо ты им вдарил! Подлый враг будет побежден!

До вечера Стрелок нанес еще два удара. И еще дважды подлый враг лупил по тому месту, где он только что стоял. Вечером Полковник приказал начать общий обстрел. Стрелок считал эту затею глупой, но возражать не решился, отложил любимый огнемет и стал настраивать излучатель.

Лес стонал. Потоки огня пронизывали его насквозь. Удар – и тут же ответный. Поджаренные и парализованные птицы стаями валились на обожженную землю. Лазерные лучи, как шпаги, скрещивались над лесом.

Через полчаса бой прекратился. Все собрались у штабного блиндажа.

Потерь не было, только Сержанта легко ранили лазерным лучом в плечо.

Однако он держался крепко, даже не выпустил из рук свой неизменный импульсный бластер. И тут они увидели человека. Тот медленно вышел из леса, неся на руках что-то или кого-то.

– Подлый враг, – прошептал Полковник, расстегивая кобуру.

– Может, перебежчик? – спросил Капрал, уже держа незнакомца в прицеле парализатора.

– Не похож он на врага. Такой же, как и мы, – убежденно сказал Стрелок и внезапно подумал: а на кого он похож, подлый враг? Почему-то раньше никогда он не думал об этом.

Незнакомец медленно спустился в траншею, словно не замечая нацеленных на него стволов. Осторожно положил свою ношу: это был светловолосый мальчик лет тринадцати. Спросил:

– Среди вас есть врач? Я не знаю, чем его зацепило.

Доктор отложил автомат и внимательно осмотрел мальчишку.

Улыбнулся и сказал:

– Ничего страшного. Парализующий луч. Часа через два придет в себя.

– Подлый враг! – выругался Полковник, глядя на неподвижное тело мальчика. Стрелок вдруг вспомнил, что у Полковника в Городе осталась жена и четверо детей.

– Враг тут ни при чем, – сказал мужчина. – Его задело с вашей стороны.

Все разом взглянули на Капрала. Тот растерянно вертел в руках конус парализатора.

– Ничего. Все же обошлось. – Незнакомец обвел всех спокойными глазами. – Меня зовут Странник. Я пришел издалека и, если вы не возражаете, завтра уйду.

– Это ваш сын? – спросил Доктор.

Странник кивнул:

– Да.

Было уже утро, но никто еще не спал. Вначале слушали истории Странника. А затем пели. Потрепанную гитару брал в руки то один, то другой. Наконец Певец срывающимся от волнения голосом запел любимую песню:

 
Спите спокойно, любимые,
Где-то у дальней реки…
 

И все подхватили:

 
Черным ветром гонимые,
Насмерть стоят полки.
 

Странник внимательно слушал. Ему, похоже, тоже понравилось. Потом встал:

– Спасибо за все. Нам пора идти. Собирайся, Тим.

С ними попрощались за руки, а потом смотрели, как они уходят вдаль, по направлению к Городу, подступы к которому вот уже многие годы прикрывал отряд.

Стрелок вдруг вскочил и побежал за Странником. Догнал и быстро спросил:

– Вы пришли из-за леса? Скажите, а каков он, подлый враг? Я здесь уже три года, но они ни разу не показались в открытую, трусы!

Странник молчал и смотрел на него. Зато мальчишка сказал:

– Там река.

– Знаем! Ну а враги, где они находятся? – спросил Стрелок.

Мальчик смотрел на него, и во взгляде было что-то непонятное.

– Там старые склады, вдоль всего берега. И они накрыты защитным полем. Я кинул в один склад камешком, его отбросило обратно, прямо мне в руку…

Способность спустить курок

Потолок над креслом был зеркальным, и, запрокинув голову, я мог увидеть самого себя. Меня опоясали ремнями, опутали датчиками, нацелили на височные доли мозга конусы волновых излучателей. Они выглядели неприятнее всего – длинные, с отогнутыми кабель-вводами, похожие на старинные дуэльные пистолеты. Странное это оружие, дуэльные пистолеты, единственное, которое применялось не для защиты, а только для убийства. Пусть даже и узаконенного…

Я опустил взгляд. И увидел, как за небьющимся стеклом считывающего устройства закружились радужные информдиски, как замигали на щите компьютера индикаторы и поползли вверх стрелки потребляемой мощности.

За стеной загудели генераторы, а «пистолеты» у висков издали тонкий режущий звук. На концах их, бросая на лицо красные отсветы, задрожали огоньки. Я закрыл глаза. И почувствовал, как едкой пороховой пылью, липким от крови песком, зазубренной сталью клинков, отравленной сладостью фосгена поползло в мой мозг запретное умение.

Умение убивать.

– Уступить их требованиям мы не можем, – сказал капитан. – Опустившийся на планету корабль будет, несомненно, захвачен, а мы разделим участь своих товарищей. Так что остается, по сути, два выхода. Либо бросить Макса и Элис, либо…

Капитан обвел нас взглядом – всех семерых, оставшихся на корабле, и удовлетворенно кивнул:

– Я так и думал. Тогда нам потребуется помощь специалиста.

Вздрогнули все. Даже у Бориса исчезла с лица улыбка, а Танаки непроизвольно покосился на приборы. Вот, мол, моя специальность, куда ты без кибернетика, капитан…

– Возможно, кто-нибудь примет матрицу добровольно?

Я плотнее сжал губы, чтобы сквозь них не выскользнуло ни звука. Что ж, специалист так специалист. Пусть идет Борис – он врач, а там… или Дитмар, они с Максом…

Семь пар глаз смотрели на меня. Семеро, вместе с капитаном, ждали моего ответа. И еще двое ждали его, даже не подозревая о прозвучавшем вопросе, далеко-далеко от корабля, от его надежных стен и сильных машин, в каменных подземельях главного города планеты Тайк.

Почему именно я? Я обвел ребят взглядом. И увидел… нет, наоборот.

Не увидел в их взглядах и тени сомнения. Почему я?

– Разрешите мне, капитан.

Это мой голос. И мои слова.

– Конечно, Виктор.

Радужные разводы по прозрачной поверхности диска, комариное пение излучателей. Там, за стеклом, запрессованная в пластик, превращенная в субмолекулярные изменения вещества, – память всех войн Земли. Там дерутся у костра кроманьонцы и каменные топоры взлетают над косматыми головами.

Там штурмует Альпы Суворов и ведет корабли к Трафальгару Нельсон. Там сбрасывают в море самураев американские десантники и разрывает кольцо блокады Ленинград.

В прозрачных информдисках – память всего оружия Земли. Здесь ломают кости китайские нунчаки и режут танковую броню боевые лазеры. Здесь грохочет покрытый пылью «АК» и щелкает, выбрасывая синий луч, парализующий пистолет.

Каплей зелено-желтого яда, ударившей из раны кровью, жарким огненным плевком огнемета втекали в мой мозг тысячелетия истории Земли. Тысячелетия войны, тысячелетия людей, способных ответить ударом на удар.

А мы другие. Мы давно потеряли эту необходимость и возможность, это проклятие и благословение, эту странную и страшную способность. Но когда звездолет уходит к другим мирам, в сейфе капитана, как самая большая драгоценность, как самая страшная опасность, хранятся матрицы с памятью Особого Специалиста.

Танаки проверил приборы, а Борис долго изучал мое тело. На панели кибердиагноста один за другим вспыхивали зеленые огоньки: все мои органы, каждая мышца, каждый квадратный миллиметр кожи – в порядке. Потом капитан принес запаянные в контрольную пленку информдиски. Их вложили в гнезда считывающего устройства, стали настраивать систему гипнотрансляции. И в мимолетном взгляде Бориса, брошенном на меня, я с удивлением почувствовал что-то непривычное.

Страх.

Радужные диски останавливались один за другим. Спокойным немигающим взглядом я следил за неподвижными кругляшками. Первым замер диск, несущий в себе общую стратегию и тактику нападения. Потом – информдиск с полным курсом рукопашного боя. Затем – основы массовой психологии…

Я знал, какую информацию несет любой из дисков, знал, как пользоваться приборами гипнотрансляции. Матрица Особого Специалиста обеспечивала владение любой техникой, находящейся на корабле. И когда дверь в комнате раскрылась перед входящим капитаном, я совершенно непроизвольно вспомнил, что движение двери обеспечивает сервомотор с независимым от корабельной сети питанием, который можно вывести из строя выстрелом или сильным ударом в правый верхний угол комингса.

– Как самочувствие, Виктор?

В глазах капитана не было страха, он недаром занимал свой пост. Но отныне я замечал и осторожность движений, и то, что капитан не торопится отстегнуть связывающие меня ремни.

– Все в порядке. – Я улыбнулся, выдергивая руки из-под тугих нейлоновых лент. – У меня не выросли клыки, и я не превратился в монстра.

Остатки ремней лопнули от концентрированного рывка. Я поднялся из кресла, сдирая с тела коросту датчиков. Капитан лишь покачал головой, глядя на клочья нейлона. Потом спросил:

– Матрица наложена на двенадцать часов. Тебе хватит этого времени?

Я усмехнулся, вспоминая уровень военного развития Тайка. Артиллерия, реактивные самолеты, ракеты, примитивное ядерное оружие…

– Вполне. Готовьте шлюпку и полный комплект снаряжения.

Я падал на столицу Тайка почти отвесно, вопреки всем законам космонавигации. Лишь непрерывно работающий двигатель и блок гравикомпенсации, превращающий смертельные тридцатикратные перегрузки в нормальную силу тяжести, позволяли мне этот маневр, прячущий шлюпку от планетарных радаров. Разумеется, на последних километрах пути я становился заметен невооруженным глазом – раскаленный наждак воздуха превращал шлюпку в огненный болид. Но с этим приходилось мириться…

Город был красив. Я скорее вспомнил, чем оценил это, когда с купола шлюпки соскользнули последние языки пламени и подо мной раскинулись зеленые парки, зеркальные цепочки каналов и белоснежные здания столицы.

Моя память – память инженера и строителя, видевшего не один город и не на одной планете, замерла, впитывая удивительную картину. А сознание, схваченное матрицей Особого Специалиста, уже отыскивало среди зданий трехгранную пирамиду Министерства Спокойствия. Нашло – и руки пробежали по клавишам управления, бросая шлюпку в вираж. Машина пронеслась над площадью, пестрой от летней одежды тайкцев. Слишком много народу, это ни к чему. Я надавил на кнопку – и пол под ногами мелко завибрировал. Двадцать секунд генераторы инфразвука обрушивали на обезумевшую площадь волны панического, животного ужаса. Когда площадь перед министерством опустела, я повел шлюпку на снижение, одновременно включая запись во внешних динамиках.

– Граждане Тайка! Мы не питали и не питаем к вам зла. Мы готовы забыть случившееся…

Опоры шлюпки коснулись истоптанного бетона площади.

– Вы должны проявить благоразумие и освободить наших товарищей. Иначе неизбежные жертвы падут на вашу совесть…

Люк откинулся, выпуская меня наружу. Блок силовой защиты на поясе щелкнул, окутывая тело голубой пленкой отражающего поля. Отойдя от шлюпки на несколько шагов, я обернулся. На фоне синеватого металлического корпуса защитное поле шлюпки было почти невидимым. Но оно прикрывало машину надежнее бетонной стены…

– Мы обращаемся непосредственно к руководству планеты…

В одном из окон министерства заплясал огненный фонтанчик.

А у меня по груди небрежным пунктиром прошлась очередь. Тяжелый крупнокалиберный пулемет с разрывными пулями. Я пожал плечами, разворачивая к зданию ребристый ствол болтающегося на груди десинтора. Поймал пулеметный выхлоп в окошечко электронного прицела и надавил спуск.

Впереди ухнуло, по площади прокатилось эхо. Рваная пятиметровая дыра зачернела в стене. Надо уменьшить мощность, а то зацеплю ребят – они должны быть еще здесь… Быстрым шагом я направился к зданию. Что-то зацепилось за ноги, заставляя обернуться.

Кукла. Детская кукла, такая же, как земные. Господи, ну и давка тут была десять минут назад… Я поднял куклу, шагнул к журчащему невдалеке фонтану, положил игрушку на парапет. И невольно шатнулся от заплескавшейся воды – новая очередь пришлась по фонтану. Теперь в меня палили из двух или трех окон.

Подняв оружие, я окинул взглядом здание. А потом превратился в автомат, методично выжигающий все более или менее подозрительные окна. Когда я прекратил стрелять, пирамида министерства утратила последние остатки белизны. Последним выстрелом я вышиб огромные деревянные двери. Под деревом оказалась сталь – металл стек на гранитные ступени дымящимися черными лужицами.

Прежде я не сумел бы сориентироваться в бесчисленных коридорах и комнатах министерства и за неделю. Особому Специалисту потребовалось на это полчаса.

Электронный анализатор высчитал точку, куда сходились все нити пронизывающих здание сигналов. А логика, основанная на опыте тысяч земных диверсантов, заставила пойти к цели напрямик. Набившаяся в комнаты охрана при виде меня даже не пыталась стрелять. Солдаты в яркой оранжевой униформе молча падали на пол, складывая руки на затылке. Так же беззвучно я обходил их, стараясь ни на кого не наступить закованными в силовую броню ногами. Вот так, молча, я и вошел в зал оперативного штаба, выбив дверь ударом гравитационного разрядника. Несколько мужчин, склонившихся над картами в центре огромного круглого стола, разом повернулись в мою сторону.

– Я уже здесь, – усаживаясь в ближайшее кресло, сообщил я. – Где заложники?

Искаженный машинным переводом, мой голос зазвучал из лингверсора. Это должно было пугать больше, чем те же фразы, выученные мной самим.

– Я должен… – запинаясь, выговорил тайкец в штатском, единственный среди всех военных, – отдать приказ…

Я кивнул, и он осторожно, как стеклянный, поднес к уху громкоговоритель телефона. Вглядевшись в его шепчущее над телефоном лицо, я удовлетворенно кивнул. И вызвал корабль.

– Присылайте капсулу за ребятами.

– Хорошо. Виктор… мы смотрели за тобой. Ты… не слишком разошелся?

– Я сделал только самое необходимое, – твердо ответил я.

– Хорошо… Капсула пошла.

– Конец связи. – Я взглянул на штатского, и тот торопливо заулыбался.

– Они сейчас придут… Не стоит называть ваших товарищей заложниками, мы лишь хотели…

– Успокойтесь, мы не собираемся мстить. Никто не наказывает царапнувшего вас ребенка, избивая его до крови.

По вытянувшимся лицам я понял, что попал в цель. Такого они не ждали.

Пусть же этот день запомнится им не днем капитуляции, не днем проигранного сражения. Пусть они ощутят себя всего лишь напроказившими детьми и навсегда унесут в памяти мою презрительную улыбку под непонятной им голубой броней.

– Вы сообщали нам, что не воюете и даже не способны на убийство, – решился спросить один из военных. – Это была ложь?

– Это была правда.

Больше ничего говорить я не собирался. Увы, на этой ступени развития откровенность опасна, причем для них еще больше, чем для нас. Рановато мы прилетели на Тайк, хоть они и строят красивые города…

Перешагивая через вышибленную дверь, в зал вошли мои товарищи. С Элис, похоже, все было в порядке. А вот Макс шел, опираясь на ее руку.

Наши глаза встретились, и мы поняли не произнесенные друг другом вопросы: «Держишься?» «Держусь, Витя. А ты?» «Держусь…»

– Они тебя не обижали, Эл? – снимая с пояса резервные блоки защиты, спросил я.

Девушка торопливо замотала головой. Ее взгляд скользнул по дезинтегратору в моих руках, по перемигивающимся огонькам на приборах наблюдения и защиты, по пристегнутому к поясу гравиразряднику… И ушел в сторону.

– Капсула будет ждать на площади, – помогая друзьям закрепить генераторы поля, сказал я. – А мне… еще надо потолковать с ними…

Люди в комнате сжались от моего кивка, и я непроизвольно улыбнулся. И увидел, как моя улыбка тенью отразилась в их лицах.

– Капсула на площади, – упрямо повторил я.

* * *

Особый Специалист, выходя из здания министерства, ждал чего угодно.

Серого болота танковой брони, колышущегося на площади, истребителей, пикирующих с безоблачного неба… Но площадь была пуста. Вечерняя площадь притихшего города, парализованного страхом, лишенного управления – похоже, я накрыл всю правящую верхушку. Что ж, четырехчасовая лекция, которую я им прочитал, должна пойти на пользу.

Часы на моей руке негромко зазвенели, когда я брел по площади к шлюпке. Время, отведенное в моем мозгу матрице Особого Специалиста, кончалось. На корабль я должен вернуться самим собой.

Я долго устраивался в кресле, долго и основательно. В момент снятия матрицы можно потерять сознание – и я не хотел бесчувственно болтаться в кабине ведомой автоматикой шлюпки. Еще раз посмотрел на мертвую пирамиду министерства и закрыл глаза. Странно, что я почувствую в этот момент?

Боль? Безвозвратную потерю на миг обретенных знаний? Глухую тоску по утраченным способностям?

Ничего. Абсолютно ничего.

Часы отмерили еще пять минут, когда я понял, что случилось непредвиденное.

Корабль отозвался мгновенно:

– Виктор, почему не стартуешь?

– Как там ребята? – выигрывая время, спросил я.

– Нормально. Макс уже в медотсеке… Что-то случилось?

– У меня маленькое затруднение с матрицей. Она не сходит.

Капитан на секунду замолчал.

– Сейчас. Я посоветуюсь с Борисом.

– Не надо. – Я говорил медленно, тщательно подбирая слова: – Я ведь тоже… специалист. Теория гипногенных матриц допускает такие случаи.

Очень редко, но матрица может оказаться более подходящей к сознанию человека, чем его прежняя личность. Тогда отторжения ее не происходит.

– Совсем? – как-то абсолютно не по-командирски спросил капитан.

– Да. Мне придется жить с этой штукой.

Наступила тишина. Глухая, космическая тишина, словно между мной и кораблем выросла километровая стена из свинца.

– Это не так уж трудно, – попытался ободрить я капитана. Сознание Особого Специалиста спокойно проанализировало тишину, разложило ее на изумленные лица, на стиснутые до белизны пальцы, на закушенные губы. – Это не особо мешает, можете поверить.

Тишина напряглась, сделалась по-свинцовому тяжелой.

– Что мне делать? Я могу возвращаться?

Молчание раскололось.

– Да…

Вокруг шлюпки уже нависла темнота. Что вы сейчас думаете, жители Тайка, затаившись в квартирах, не зажигая света, почти такие же, как и мы?

Боитесь мести? Зря. Мы не мстим. Конечно, в самом дальнем углу своих чистых кораблей мы храним на всякий случай большую и тяжелую дубину. Но после того, как приходится ей пользоваться, мы всегда выкидываем неуклюжее оружие.

Вот только однажды дубина приросла к руке…

Десяток улиц уходили с площади во все стороны. Прямые, абсолютно безлюдные – идеальные взлетные полосы. Я тронул клавиши, направляя шлюпку в разгон по ближайшей. Мягко, беззвучно машина заскользила над бетоном, мимо белых дворцов и почти земных деревьев…

Вряд ли матрицу смогут снять даже на Земле. Но там можно затеряться среди людей, никогда не видевших меня с дезинтегратором наперевес, на фоне искаженных страхом лиц и выжженных окон. Вот только до Земли три года полета.

Я взглянул на экран. И увидел, как впереди, из не замеченной мной улицы, выкатывается на дорогу огромный, разукрашенный зелено-бурыми пятнами маскировки танк. Застывает поперек улицы, а из открывшихся люков выпрыгивают, разбегаясь в разные стороны, тайкцы в комбинезонах. Меня охватил страх. Вы что же, хотите меня остановить? Одетая в защитное поле шлюпка отбросит танк, как пустую картонную коробку. Шлюпка – это очень надежная машина. Ее и при желании не выведешь из строя. Разве что пожелает Особый Специалист… Он действительно многое может. Он даже понимает, почему я вызвался добровольцем и почему отведенный в сторону взгляд Элис никогда не даст мне вернуться на корабль.

А еще он знает, как отключить силовое поле, обнажая хрупкий пластиковый корпус шлюпки.

Когда скошенный танковый борт расплылся во весь экран, я снял руки с клавиатуры и закрыл глаза.