Текст книги "Родная кровь"

2

По службе Егор Неделин продвигался легко и быстро. Был дотошным, энергичным, исполнительным, показания из подследственных не выбивал, а неспешно выдавливал, но зато дела потом в суде не рассыпались, что не могло не радовать начальство. Им, начальникам, большим и маленьким, нужны были такие, как лейтенант, а потом капитан Неделин, – преступления раскрывать, следственные мероприятия проводить, длиннющие протоколы составлять, чтобы самим заниматься совсем другими делами, не столь очевидными, но зато приносящими деньги, связи, власть.

Годы были бурные, лихие. Доперестраивались, довыступались, дошли до ручки. Заводы стояли, бандиты открыто разгуливали со стволами, законопослушное население учило блатной жаргон, а инженерно-технические работники прокладывали челночные маршруты, сменив портфели и папки на полосатые турецкие сумки. Неделин, назначенный на должность заместителя отдела ОБОП, обмыл капитанские звездочки и не слишком интересовался переменами в окружающем мире. Политика его не увлекала, с лидерами преступных группировок он не снюхался, коммерцией на стороне не занялся, крышевать всяких барыг-кооператоров считал делом зазорным. Зарплаты едва хватало на жизнь, зато совесть была чиста, и в будущее капитан смотрел спокойно и уверенно.

До того рокового дня, когда в подчинение к нему попал младший лейтенант Кудимов, отличавшийся по молодости лет кипучей энергией и высокой принципиальностью, привитой ему родителями-педагогами. Этот паренек, Глеб Кудимов, все никак не мог спокойно наблюдать за беспределом, установившимся в стране. Приспичило ему, видите ли, упечь за решетку одного бандюгу, лютовавшего на коммерческой ниве. Кличка его была Самсунг. Пытки, похищения, вымогательства – репертуар банды был не богат и не нов, однако приносил доходов куда больше, чем бизнес, поэтому империя Самсунга разрасталась как на дрожжах.

И вот однажды рэкетиры взяли в заложницы одну милую девушку, отец которой то ли не мог уплатить дань, то ли просто тянул время, надеясь на чудо. Его не произошло, чуда. Дочку упрямого бизнесмена посадили в подвал научно-исследовательского института, где арендовала помещения группировка. Ее там, разумеется, насиловали, мучили и всячески унижали, пока папаша торговался. Самсунга такая несговорчивость возмутила, и он поставил упрямца «на счетчик». Через три дня, когда сумма оброка возросла вдвое, отец девушки не придумал ничего лучшего, как обратиться в милицию.

Разобраться поручили Кудимову. Он взял в руки фото пропавшей и узнал в ней Веру Зозулич, в которую был влюблен, когда учился в школе. Горячий лейтенант потерял голову, кликнул дружков-оперов и поехал вызволять первую любовь. Там они навели такого шороху, что в институт пришлось вызывать не только дополнительный наряд и «скорую помощь», а еще и пожарных. Половина банды сбежала, половина – во главе с Самсунгом – попала в окружение и сложила оружие. Веру Зозулич нашли в подвале мертвой, со следами жестоких пыток. Самсунг нанял адвокатов и вышел на свободу через пару дней, сказавшись частным (и честным) предпринимателем, случайно оказавшимся на месте перестрелки. Вместо извинений, правда, он получил от Кудимова в морду. В комплекте с твердым обещанием отправить Самсунга на нары – в полном соответствии с бессмертным жегловским заветом «вор должен сидеть в тюрьме».

Не прошло и недели, как родителей младшего лейтенанта зарезали в подъезде неизвестные, прихватившие тощие кошельки покойных. Потом пришел черед брата Кудимова, а потом и его самого. Хоронили младшего лейтенанта без особых почестей и в закрытом гробу, потому что лица у него фактически не было.

Вспоминая ту историю, бывший капитан Неделин неоднократно приходил к выводу, что он, скорее всего, не сделал бы того, что сделал, если бы Самсунгу не вздумалось появиться на поминках, чтобы покуражиться там. Да, было бы расследование, которое постепенно увязло бы в бюрократическом болоте, были бы задержания и допросы, но капитан Неделин сумел бы удержаться в рамках закона, несмотря на гнев и отчаяние, охватившие его после ужасной смерти Кудимова и его семьи.

Но Самсунг не сдержался. И Неделин тоже не сдержался. Выпустил пять пуль в ненавистную фигуру в длинном расстегнутом пальто, позволяющем полюбоваться шикарным красным пиджаком. Кровь на этом пиджаке была не видна. А вот пистолет в руке Неделина заметили все. Он ведь не прятался. Выслушал издевательский тост бандита, достал табельное оружие и открыл огонь.

Пьян он не был. Две рюмки успел опрокинуть, и все. Но вид Самсунга и его подручных с ящиками заморского пойла, это его снисходительное «от нашего стола – вашему столу», его улыбочка, адресованная притихшему обществу, и, главное, уверенность в том, что никто пикнуть не посмеет, сделали свое дело. Капитан Неделин, что называется, вышел из себя. Потерял контроль над своим телом, над рукой, вскинувшей пистолет, над указательным пальцем, спустившим курок.

Потом жалел, конечно. Очень сильно жалел. Не о содеянном, а о том, что убил бандита так глупо, прилюдно. Нет чтобы выждать, подстеречь где-нибудь в укромном уголке и шлепнуть без всякой бравады. Дурацкий поступок. Покойный лейтенант, может, и порадовался у себя на небесах, но его начальнику пришлось отвечать здесь, на земле, где действуют законы не божеские, а человеческие, в кодексе уголовном прописанные.

И было следствие, с его СИЗО. И был суд. И этап. И зона. Все было. О таком не расскажешь, хотя оно всегда с тобой, в нервных окончаниях, в душе, в печенке. Зона досталась бывшему менту «красная», но и там свои понятия и заморочки имелись. Плюс к этому два месяца, проведенные в общей камере. Не приведи господь…

Если что и вынес Неделин из своей тюремной одиссеи, так это уверенность в том, что сломать любого можно, если не просто надавить как следует, а додавить до нужного предела. Он у всех разный. Вот у Егора Неделина запас прочности оказался больше, чем желание мучителей поставить его на колени. А другие сдавались – кто с боем, кто без. Часто это были большие, красивые, сильные с виду мужики, такие как Антон. Сначала держались, храбрились, хорохорились, а потом все, ломались. Кто обстирывал паханов, кто возле столовой шакалил, кто стучал начальству, а кто и чего хуже. Не хотелось вспоминать про это. И представлять себе сына за колючей проволокой тоже не хотелось. Что-то подсказывало Неделину: не из того теста сын слеплен, чтобы зачерстветь и не поддаться. Жесткая корка имеется, а внутри мякиш сплошной. Оно и понятно, без отца самые главные мальчишеские и юношеские годы прошли. Сидел тогда Неделин. А сын сидеть не будет. Ни за что.

Сложив вещи, зашел Неделин в кухню, где Лада и Катя сели ужинать. Без него. Его как бы уже не существовало. Третий лишний.

– Дамы, я уезжаю, – сказал он, не присаживаясь. – Когда вернусь, не знаю. Деньги у вас есть. Билеты, путевки тоже. Если быстро обернусь, куплю другой билет и прилечу.

– Не утруждай себя, – сказала Лада, кусая коврижку и стряхивая крошки с пальцев.

Катя посмотрела на отчима виновато, а на мать – опасливо. Ни словечка не сказала. Набрала в рот чаю и уставилась в стол.

– Ты же знаешь, Лада, – сказал Неделин, – я не развлекаться еду.

– Нам все равно, куда ты едешь. Скатертью дорога. Да, Кать?

Катя не то чтобы кивнула, но слегка дернула головой. И для матери постаралась, и для Неделина. Предпочла сохранять нейтралитет. То есть и нашим и вашим. Или ни нашим ни вашим.

– Я позвоню, – сказал Неделин, давая Ладе возможность пойти на компромисс, не потеряв лица.

Она этим не воспользовалась.

– Не надо, – бросила, жуя.

– Не буду, – согласился Неделин и вышел.

– Можешь вообще не возвращаться! – крикнула Лада ему в спину.

С надрывом. Похоже, начало доходить, что она перегнула палку. Но Неделину было уже все равно. Как получилось, так получилось. Там видно будет.

Подхватив сумку, он вышел из квартиры, которую так и не научился считать своей. И хорошо, что не научился.

Дверью не хлопнул, прикрыл расчетливым движением. И был таков.

3

Попутчики Неделину попались спокойные, тихие, трезвые, на две трети женского пола. Попил с ними чаю, поговорил о всякой всячине, расспросил между делом о Латунске и его окрестностях.

– Город вообще-то хороший, – сказала слегка увядшая женщина в ореоле пламенно-рыжих волос. – Но вообще-то к нам редко ездят.

– Почему? – вежливо удивился Неделин.

– Незачем, – охотно пояснила подруга рыжей, еще вполне молодая, но с седой шевелюрой, оформленной в виде классической бухгалтерской стрижки. – Хотя Латунск город замечательный, тихий, спокойный.

– Когда не стреляют, – уточнил собрат Неделина по гендерным признакам, все лицо которого, казалось, состояло из очков, носа и клочковатой седой щетины.

– А что, часто стреляют? – оживился Неделин.

– Вообще-то, нет, – ответила огненная дама. – Но регулярно.

Словечко «вообще-то» было ее фирменным знаком, как и привычка выразительно двигать нарисованными бровями фиолетового цвета. Ее кофта, разумеется, была леопардовой.

– Сегодня настоящий бой был в окрестностях, – сообщил очкастый. – Мне дочь звонила, она в обладминистрации работает. Взорвали три грузовика и народу страшное дело сколько положили.

– Вы говорили, два, – вставила женщина, похожая на бухгалтера, но одетая, как спортсменка, приготовившаяся не ко сну на полке пассажирского купе, а к пробежке.

– Дочь перезвонила, уточнила. Разведенная. – Очкастый значительно посмотрел на Неделина. – Всю себя работе посвятила.

– Значит, сведения достоверные? – обрадовалась рыжая. – А то я думала, выдумки все.

– Моя дочь никогда не врет. Не приучена. Три раза уже звонила. В городе введен план «Перехват».

«Сколько их было на моей памяти… – подумал Неделин. – И кого хоть раз перехватили?»

– Это было разбойное нападение? – спросил он. – Хотя бы одного преступника задержали?

– Какое там! – Очкастый махнул рукой, давая понять, что нельзя ожидать от полицейских такой прыти. – Бандитов около полусотни задействовано. – Он доверительно наклонился через столик, заваленный всевозможной снедью. – Есть основания считать, что орудовали террористы. Оттуда. – Последовал кивок на непроницаемо-черное окно, за которым с одинаковым успехом могла находиться любая сторона света. – Вооруженные до зубов, сплоченные, опытные.

– Зачем же им было дальнобойщиков убивать? – удивилась спортивная бухгалтерша. – А вы понимаете?

– Нет, – честно признались обе женщины.

– Страху нагнать, – пояснил рассказчик с выражением неохотной снисходительности на небритой физиономии. – Мол, будем делать, что хотим, и никто нас не остановит. Возьмем, и войну начнем. Или область захватим.

Неделин несколько раз попытался вернуть очкастого к реальности, но того заносило все сильнее. Подробности нападения были ему неизвестны, а его домыслы и фантазии были безразличны Неделину. Единственная стóящая информация, которую удалось вытянуть из этого болтуна, состояла в том, что он знал, кому поручили расследовать нападение на дороге. Выяснив это, Неделин потерял к беседе всякий интерес и полез на верхнюю полку.

Уснуть никак не удавалось, несмотря на то, что попутчики очень скоро угомонились и тоже улеглись на свои места. Голубоватое лунное сияние колыхалось в тесной каморке купе, изредка сменяясь вспышками желтого электрического света. Колеса отбивали тяжелый металлический ритм, то и дело сбиваясь на беспорядочные, лихорадочные дроби. Было слышно, как по столу катается бутылка воды, задевая стакан с бряцающей внутри ложкой.

Ворочаясь, Неделин включал телефон и, прикрывая его ладонью, смотрел, который час. Антон так и не перезвонил. Его молчание вселяло тревогу. Как же найти его поскорее, опередив бандитов, которые, несомненно, настроены избавиться от опасного свидетеля? Кроме того, их будет подстегивать желание отомстить за своих погибших дружков. Времени они не теряют. Рыскают вокруг Латунска, прочесывают местность. Грузовик – не иголка в стоге сена. Отыщется. Плохо, что бандитов много, а Неделин один. Поэтому его поиски должны строиться иначе. По прибытии он отправится прямиком в полицию. Там, вне всякого сомнения, тоже ищут грузовик и водителя. Выудить бы у коллег нужную информацию, а уж воспользоваться ею для Неделина не составит труда.

При мысли о коллегах он усмехнулся, а потом нахмурился, не открывая глаз. Надо же! Столько времени прошло, а он все еще считает полицейских своими. Хорошо, если это будет взаимное чувство. Потому что в одиночку Неделин не справится. Он войдет к коллегам в доверие, вытянет из них все, что можно, а потом направит по ложному следу, чтобы вывезти сына из опасной зоны. Хорошо бы, чтобы о нем забыли. Для этого можно сымитировать гибель Антона. Да, это самый удачный вариант…

В очередной раз перевернувшись на другой бок, он посмотрел на спящую внизу бухгалтершу. Ее лицо было бледным и синеватым, как у покойницы. Пока Неделин страдал наверху от бессонницы, она успела раздвинуть свою полку и уложить рядом несколько незнакомых женщин с такими же, как у нее, короткими прическами. Хуже всего, что соседки лежали по росту, постепенно уменьшаясь, словно матрешки. Их нарисованные глаза, только что казавшиеся закрытыми, смотрели на Неделина. Потом самая маленькая бухгалтерша поднялась и поползла к нему по телам соседок. Намерения у нее были даже хуже, чем это можно себе представить.

Отпрянув, Неделин начал поспешно отползать в щель между потолком и полкой. Бабенка оказалась проворнее. Хихикая, она прильнула к нему, схватила за неподобающее место и попыталась укусить за нос. Дернув головой, он ударился о металлическую полку и с облегчением увидел, что нижняя полка вновь приняла прежний вид, а женщина, спящая на ней, только одна.

Переведя дух, Неделин повозился немного, выбирая удобную позу, и затих. На этот раз ему ничего не приснилось до самого утра.

4

– Товарищ майор, разрешите?

Филимонова, не поднимая головы, подняла руку в отстраняющем жесте. Голос был незнакомый, а дел было по горло. Майор Филимонова не собиралась тратить время на постороннего посетителя.

– Я все же войду, с вашего позволения.

Фраза заставила ее поднять глаза, слегка подведенные для выразительности. Губы Филимонова красила бледно-розовой помадой, которая больше всего шла к ее смуглой коже. Она носила короткую стрижку с длинной косой челкой, падающей на переносицу. Ей нравилось, что волосы прикрывают один глаз. Можно было убрать их отработанным жестом, а можно – просто тряхнув головой.

Майор Филимонова выбрала второй вариант.

– Я не давала позволения, – резко произнесла она, уставившись на посетителя.

Интересный мужчина, хотя уже не молод. На лице ни малейшего намека на слащавость или излишнюю улыбчивость, которые всегда отталкивали Филимонову. Ей нравились мрачноватые, не слишком приветливые мужчины. Лучше даже грубоватые, чтобы острее ощущать свою женственность. Она и в полицию пошла в поисках своего типажа, хотя подходящих мужиков и здесь можно было по пальцам пересчитать. Одни женатые, другие пьющие, третьи слишком глупы, чтобы общаться с ними вне постели.

А как насчет этого?

– Разве? – удивился посетитель. – Значит, я не расслышал.

Филимонова позволила челке упасть на глаз.

– Проблемы со слухом? – поинтересовалась она, перебирая бумаги на столе.

– С сыном, – сказал мужчина.

«Женатый», – определила Филимонова. Настроение подпортилось. Захотелось отпустить какую-нибудь колкость. Она сдержалась. На рабочем месте дисциплина превыше всего, как не уставал повторять начальник Филимоновой, полковник Кудрявцев, после чего добавлял: «Здесь вам не кабак».

– Вы уверены, что обратились по адресу? – спросила майор Филимонова, не поднимая глаз. – Я заместитель начальника ОПО.

– Оперативно-поисковый отдел, – без труда расшифровал незнакомец. – Вы-то мне и нужны.

Она опять посмотрела на него, на этот раз с возросшим интересом.

– Вы из органов?

– Точно, – подтвердил он. – Правда, это в прошлом.

– Что так?

Мужчина едва заметно дернул плечами.

– Превышение полномочий, несанкционированное применение табельного оружия и прочая лабуда. Жил бандит, после встречи со мной умер. Подробности в базе данных. Неделин Егор Антонович.

Филимонова черкнула ручкой на листке перекидного календаря.

– Где-то я эту фамилию недавно слышала.

– Неделин, Антон Егорович, – подсказал мужчина. – Его в честь моего отца назвали.

– То есть?

– Мой сын, – подтвердил Неделин. – Водитель того самого грузовика, на который было совершено вооруженное нападение.

Не произнеся ни слова, Филимонова откинулась на спинку стула. В этой позе принято скрещивать руки на груди, но она не стала. Пусть этот Неделин оценит ее бюст. Никаких уплотнителей. Все натуральное, деликатно подчеркнутое обтягивающим свитерком с металлической искрой.

– Очень кстати, Егор Антонович, – произнесла она, поигрывая ручкой в ухоженных пальцах с бесцветным лаком на ногтях. – Вы можете помочь нам в поисках?

– Я приехал с аналогичной просьбой, – заявил Неделин, без приглашения опускаясь на стул.

Филимонова все же скрестила руки. Взгляд у визави был цепкий, проницательный. На мгновение показалось, что он способен видеть сквозь одежду.

Она опустила голову, делая вид, что записывает что-то. Ей требовалось время, чтобы справиться с растерянностью. Никто не ожидал, что в Латунск заявятся родственники пострадавших. Они должны были погибнуть и отправиться домой в труповозке. Там бы их оплакали, похоронили и забыли. Все смертны, просто одни умирают раньше, другие позже, вот и вся разница.

Операцию подготовил и возглавил не кто иной, как непосредственный начальник Филимоновой, полковник Кудрявцев. Ей было поручено всяческое прикрытие, в том числе документальное. Но теперь дело осложнилось. Побег водителя поставил под угрозу не только исход операции, но и судьбы ее участников. Наркотики, а следовательно, и деньги за них, пропали. Плюс к этому в живых остался свидетель. Вряд ли он запомнил лица нападавших, находившихся достаточно далеко. Но он мог сообщить следствию другие важные сведения. Например, что грабители были вооружены укороченными автоматами Калашникова. Или что все они были одеты в одинаковый камуфляж. Или что дорога была совершенно пустынна в дневное время.

Любой следак сразу заподозрит неладное. Копнет немного и выяснит, что дорогу перекрыли полицейские, пропустившие в сторону Латунска только одну машину, ту самую, с яичным и другим порошком. Что с противоположной стороны стоял еще один пост, отправлявший в объезд встречный автомобильный поток.

– Вы не знаете, где находится ваш сын? – спросила Филимонова.

– Если бы знал, то разве я сидел бы здесь? – спросил в свою очередь Неделин. – Простите, как вас зовут?

– Раиса Захаровна.

– Ты мне поможешь, Раиса?

Он перешел на «ты» так непринужденно, что она решила не обращать на это внимания.

И потом, так удобнее. Нужно сдружиться с этим человеком и не выпускать его из виду, держа на коротком поводке. Ведь откуда-то он узнал о происшествии. С большой степенью вероятности можно предположить, что его привел в Латунск звонок сына.

– Мне кажется, вы осведомлены куда лучше меня, Егор, – сказала Филимонова.

Бывшему менту не пришлось растолковывать, что она имеет в виду.

– Да, Антон мне звонил, – согласился Неделин. – Но свое местонахождение не уточнил, а потом связь пропала.

– И не восстановилась?

– Нет. Я думаю, телефон у сына разрядился. К тому же он ранен. Может элементарно находиться в беспамятстве.

– Рана тяжелая? – быстро спросила Филимонова.

– Очень. – Неделин кивнул. – Я должен найти Антона, пока он… Ну, ты понимаешь.

– Понимаю.

Филимонова задумалась. Ее тронула драма незнакомого человека. Не настолько, конечно, чтобы забыть о деле.

Итак, как правильнее поступить? Выпроводить Неделина из кабинета и порекомендовать ему дожидаться итогов расследования? Нет, нельзя. Этот человек не успокоится, а профессиональные навыки позволят ему добиться успехов и даже опередить следственную бригаду. Самое лучшее – изобразить содействие. Приставить к Неделину своих людей, которые якобы будут помогать ему. А на самом деле контролировать каждый его шаг и держать Филимонову в курсе.

Она отложила ручку, которую крутила в пальцах, и посмотрела на Неделина:

– Я тут подумала, что если объединить усилия, то мы добьемся результата быстрее. Работы, конечно, выше крыши… – Она провела ладонью над головой. – Но на кону человеческая жизнь…

– Это не игра, – тихо вставил Неделин.

Филимонова утвердительно тряхнула челкой. Она поколебалась, прежде чем перейти на панибратское обращение, но все же решилась:

– Тем более. Я выделю тебе человечка. Это будет неофициальное расследование. Полагаю, что как лицо заинтересованное ты сможешь действовать эффективнее, чем обычные оперативные сотрудники. Не так ли?

– Я тоже так считаю, – сдержанно согласился Неделин.

На изъявления благодарности он не расщедрился. Это задело Филимонову. Войдя в роль, она уже и сама поверила в свои исключительно добрые намерения.

– Вот и отлично, – произнесла она куда более строгим тоном, чем несколько секунд назад. – Подожди в коридоре. Я пришлю кого-нибудь.

– Хорошо, – сказал Неделин.

И опять без «спасибо».

Филимонова опустила голову, делая вид, что изучает бумаги. На этом завершилась их первая встреча. Но далеко не последняя.