Текст книги "Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии"

Из текста и контекста дневниковых записей Гордона следует, что главным начальником над всеми переправившимися через Днепр полками был генерал-майор Шепелев³⁷¹. Итак, под командованием генерал-майора А.А. Шепелева в предстоящих боевых действиях находилось и участвовало 10 полков, в том числе 6 солдатских, 1 рейтарский и 3 казацких, численностью до 15 тысяч человек.

Чигирин в XVII в.

Сражение началось на рассвете 29 августа и продолжалось примерно до 10 часов утра³⁷². После полудня русские войска заняли неприятельский лагерь. После этого основная русская армия под командованием Ромодановского численностью от 15 до 20 тысяч человек двинулась в направлении Чигирина. Поздно вечером из Чигирина прибыл русский подполковник и сообщил, что «турки сняли осаду и отступили в большом беспорядке, оставив много бомб и осадных орудий»³⁷³. Это была победа. Генерал-майор Шепелев так излагает события сражения под Чигирином 29 августа 1677 г.

«И за Днепром с неприятелскими людми бои были болшие и на тех боях многих неприятелских людей побили и ганяли от Днепра на пяти верстах. А взятые-де языки в роспросе сказывают, что на тех же боях побиты: ханской сын да у паши два сына и иные многие знатные люди. И августа-де против 30-го числа в ночи турского салтана воинской ввезир Ибраим Шейтан паша и все при нем будучи войски и хан крымской с ордами, видя ратных людей крепкое наступление и промысл, а в своих войсках – великий упадок, отступа от Чигирина и от Днепра, покиня под Чигириным пушечные и хлебные запасы и буйволы, побежали»³⁷⁴.

Еще более определенно о своей роли в боях под Чигирином в августе 1677 г. Шепелев написал в конце этой челобитной.

«…В прошлом-де во 185-м (1677) году, как стоял под Чигириным турского салтана паша Ибраим Таишин и хан крымской и изменник Юраско Хмельницкой, Чигирин осадный, а боярин и воевода князь Василей Васильевич Голицын с товарыщи з Большим полком пришол к Днепру. А он-де генерал думной в то время был в полку боярина и воивод князя Григорья Григорьевича Ромодановского с товарыщи. И за Днепр с полками своими перешол ночью, и был-де у него с турскими и с крымскими людми и с ызменником с Юраском за Днепром бой. И паша Ибрагим Шейтан и хан крымской и изменник Юраско от Чигирина побежали, и Чигирин от осады освободился»³⁷⁵.

Из данного фрагмента челобитной Шепелева, как и из текста дневника Гордона, следует, что именно генерал Шепелев выиграл бой с турками и крымскими татарами 29 августа 1677 г., вследствие чего турецко-татарское войско отступило и была снята осада с Чигирина. Итак, 29 августа турки и крымские татары ушли от Чигирина, покинув запасы и пушки и своих убитых. Осада с Чигирина была снята³⁷⁶.

Боярин и воевода Григорий Ромодановский доносил в Москву: «Знатную одержав победу над неприятелями, многих побили, гоня их на пять верст от Днепра»³⁷⁷. По свидетельству П. Гордона, «30-го (августа) боярин (князь Ромодановский) созвал к себе всех генералов и полковников для выслушания изъявления царской милости, переданного царем через стольника Александра Карандеева»³⁷⁸.

За победоносные действия под Чигирином в августе 1677 г. в конце того же года Шепелев был пожалован из генерал-майоров в генерал-поручики. Другие отличившиеся – командир 2-го Московского выборного солдатского полка полковник Кровков и рейтарский полковник Косагов – были пожалованы в генерал-майоры.

«Боярин и гетман пришли под Чигирин сентября в 5 день и стали обозами, – сообщалось в донесении в Москву. – И того же числа из-под Чигирина послали за неприятель ж для подлинной ведомости про неприятели и для промыслу над ними: боярин и воеводы столника и полковника Григория Косагова с полком, да сумского да ахтырского полковников с полками; сходной генерал и воевода Веденихт Змеёв своего полку посылал полковника Илью Змеёва с полком, а с ним и иных полков многие охочи пошли казаки»³⁷⁹. По существу, этим боем и ограничилось активное участие Севского полка генерала Змеёва в боевых действиях под Чигирином в 1677 г.

По завершении 2-го Чигиринского похода 1677 г. генерал Змеёв с полком отбыл в Москву. 7 октября он прибыл в Севск и в тот же день отправился в Москву. «7-го октября (1677 г.), – вновь записал Гордон в своем дневнике, – прибыл генерал Венедикт Андреевич Змеёв и в тот же день отправился дальше»³⁸⁰. Однако к весне 1678 г. он вновь прибыл в Севск и в ожидании новой военной кампании на Украине, под Чигирином, к которому, согласно сведениям разведки, готовилось направиться большое турецко-крымско-татарское войско, по царскому указу собирал московские рейтарские полки.

Генерал Змеёв в Чигиринском сражении 3 августа 1678 г

Подготовка к военной кампании 1678 г. началась еще в конце 1677 г. 26 декабря 1677 г. было утверждено командование русскими войсками на предстоящую кампанию: главнокомандующий русскими войсками воевода белгородский боярин князь Г.Г. Ромодановский, его товарищи боярин князь М.Г. Ромодановский, окольничий Петр Дмитриевич Скуратов и думный дворянин Иван Петрович Лихарев³⁸¹. Командующим войсками «Севского корпуса» по-прежнему оставался В.А. Змеёв, назначенный «товарищем» и «сходным воеводой к Ромодановскому³⁸². Под общее командование Ромодановского были также вновь переданы две регулярные «гвардейские» пехотные «дивизии»: 1-й Московский выборный Государев полк солдатского строя генерал-поручика А.А. Шепелева (св. 3 тысяч) и 2-й Московский выборный Дворцовый полк солдатского строя генерал-майора М.О. Кровкова (ок. 3 тысячи)³⁸³. Воеводе Белгородского полка, боярину и князю Г.Г. Ромодановскому в Москве были даны секретные инструкции: оборонять Чигирин, постараться сохранить его за московскими войсками, однако при возникновении слишком больших трудностей в его обороне сжечь Чигирин, срыть Чигиринскую крепость и отступить.

В январе или начале февраля 1678 г., скорее всего также при активном содействии В.В. Голицына, Змеёв был пожалован в чин «думного генерала» («думного дворянина генерала»). К 21 марта 1678 г. Змеёв, официально именовавшийся к этому времени уже «думным дворянином и генералом», был назначен «товарищем» воеводы Белгородского и Севского разрядных полков (князя Г.Г. Ромодановского) и «сходным воеводой». Он командовал всеми рейтарскими полками, включая «севские» (к 21.03.1678).

Полковник Гордон выехал из Севска в Чигирин вечером 19 февраля 1678 г.³⁸⁴ Генерала Змеёва к этому времени в Севске еще не было, иначе бы Гордон не преминул об этом записать в своем дневнике. Следовательно, Змеёв прибыл в Севск после 19 февраля.

В царском указе от 21 марта 1678 г. предписывалось «бояром и воеводам, князю Григорью Григорьевичу Рамодановскому с товарищи и с своими великого государя ратными конными и с пешими людми, севского и белгородского полков, и с московскими прибылыми пехотными полками итить из Курска к Днепру к Бужину перевозу безсрочно и с болшим поспешением; а товарыщу его и сходному воеводе, думному дворянину и генералу Венедикту Андреевичю Змеову с рейтарскими полковники и с рейтары из Севска итить к нему в сход по его боярина отпискам в которое время пристойно, потому ж вскоре»³⁸⁵. Поскольку в данной царской грамоте указывался в качестве «сходного воеводы» Ромодановского лишь генерал Змеёв, то, следовательно, других «сходных воевод» у Ромодановского не было. Кроме того, в этой царской грамоте не говорилось о назначении Змеёва «сходным воеводой», но из контекста этого официального документа следует, что генерал уже находился в этой должности. Поэтому, надо полагать, его назначение на эту должность еще 10 января 1677 г., т. е. в кампанию 1677 г. (как указано выше), оставалось в силе и на кампанию 1678 г.

В царской грамоте были указаны войска лишь двух «полков» – Белгородского и Севского. Поскольку основным, Белгородским, полком командовал Г.Г. Ромодановский, то начальствовать над Севским, в контексте приведенных рассуждений, мог лишь Змеёв, что подкрепляется и указанием на то, что он должен был со своими рейтарскими полковниками и рейтарами идти к Ромодановскому, к Днепру, из Севска. Таким образом, генерал В.А. Змеёв в 1677 и 1678 гг. был воеводой (начальником, командующим) Севского полка и специально командовал «рейтарским корпусом».

В цитированной выше царской грамоте говорится о том, что под командованием генерала Змеёва в Севске были «рейтарские полковники с рейтары». В царской грамоте не уточняется и не конкретизируется, сколько рейтарских полков и какие находились под командованием Змеёва. И были ли это лишь рейтарские полки. Если он, как сказано выше, и на 1678 г. оставался с теми же рейтарскими и солдатскими полками, что и в 1677 г., то под его командованием находились вместе с добавленным к этим полкам «новоприборным» рейтарским полком генерал-майора Д. Фан-дер-Низина и рейтарским полком полковника А. Цея (Цёге) (переведенным из Белгородского полка в Севский на смену рейтарскому полку генерал-майора А.Ф. Трауернихта, переведенному в Новгородский разряд) следующие полки «нового строя»:

1. Рейтарский полк генерала Змеёва (3000 человек: 2000 рейтар и 1000 комарицких драгун).

2. Рейтарский полк генерал-майора Д. Фан-дер-Низина.

3. Рейтарский полк полковника И.А. Змеёва.

4. Рейтарский полк полковника И. Гулица (Севск).

5. Рейтарский полк полковника Я. Тура (Севск).

6. Рейтарский полк полковника А. Цея (Севск).

7. Солдатский полк полковника Я. Ронорта (Севск).

Из «воеводского полка» генерала Змеёва был исключен комарицкий драгунский полк полковника П. Гордона, который вместе со своим командиром был отправлен в Чигирин для подготовки к отражению турецко-татарской атаки.

Гордон отмечает, что «Севская дивизия» генерала Змеёва состояла «примерно из 10 000 человек». В моем распоряжении нет сведений о численности каждого рейтарского полка в кампанию 1678 г., как нет данных и по численности всех рейтарских полков вместе. Поэтому ориентировочно можно судить об этом на основании сведений, относящихся к 1679–1681 гг.

На 1679 г. нет полных данных о численности рейтарских полков, но имеются частичные. В 1679 г. в 8 рейтарских полках Белгородского полка было 9692 человека³⁸⁶, т. е. в среднем 1211 человек в каждом полку. В Новгородском разряде в 1679 г. в трех рейтарских полках было 4018 человек³⁸⁷, т. е. в среднем по 1340 человек. В Севском полку в 1679 г. в двух рейтарских полках было всего 2687 человек³⁸⁸, т. е. в каждом полку в среднем по 1345 человек. Таким образом, в 13 рейтарских полках в 1679 г. в совокупности было 16 397 человек, т. е. в среднем по 1261 человеку в каждом полку.

Судя по росписи 1680/1681 г., средняя численность рейтарского полка составляла 1194 человека. Если суммировать и выводить приблизительное количество личного состава в каждом рейтарском полку в среднем на 1679–1681 гг., то у нас получится примерно 1227 человек. Если исходить из этой цифры приблизительной средней численности рейтарского полка в кампанию 1678 г., то в 5 рейтарских полках «Севского рейтарского полка» генерала Змеёва в кампанию 1678 г. было приблизительно 6000 человек. Вместе с 3-тысячным рейтарским полком генерала Змеёва получится приблизительно 9000 человек. Если добавить к ним комарицкий солдатский полк полковника Я. Ронорта (приблизительно 1000 человек), то как раз и получится 10 000 человек – цифра, указанная Гордоном.

В мае 1678 г. боевые действия в районе Чигирина вновь активизировались. Белгородская армия воеводы, боярина, князя Г.Г. Ромодановского двинулась к Чигирину, к которому с другой стороны устремились турецко-крымские войска. Кульминационным событием военной кампании 1678 г. стало полевое сражении под Чигирином в 3 августа, целью которого было снятие новой осады с Чигирина.

Севский полк генерала Змеёва в сражении у Чигирина 3 августа 1678 г

Оперативно-тактическая ситуация у осажденного большим турецко-татарским войском Чигирина к концу июля оказалась сложной. Попытка прорваться к Чигирину, снять с него блокаду оказалась неудачной. Турки заняли высоты, так называемые Чигиринские горы, и остановили продвижение русских войск. Из-за дождя, который шел всю ночь, вести активные боевые действия оказалось чрезвычайно затруднительно. Ведь русским войскам предстояло овладеть «чигиринскими горами», следовательно, вести атаку на позиции турецких войск, находившихся на высотах. Это позволило туркам в течение всего 1 августа обстреливать из пушек позиции русских войск³⁸⁹. Гетман Иван Самойлович через своего посланца так описывал решающие боевые события, произошедшие в начале августа 1678 г.

«И боярин, и воеводы, и гетман с войски, – сообщал он, – пришед по село Кувичинцы в среду, июля 31 числа, велели делать переправы и мосты. И волею Божиею пошел дождь великой, и шел дождь через всю ночь»³⁹⁰. Таким образом, погодные условия накануне решающего сражения были не самые благоприятные, учитывая, что русским войскам предстояло весть атаку в гору на позиции расположившихся там турецких войск.

«И назавтрее, – продолжал свое сообщение Самойлович, – августа в 1 день, в четверг, с гор турки на боярской и гетманский обоз были из пушек»³⁹¹. Поэтому ночная атака русских 1 августа 1678 г. оказалась неудачной. «Турки, – по свидетельству полковника Гордона, – встревоженные нападением прошлой ночи и ожидая нового нападения, провели всю ночь под оружием; с наступлением же дня одни расположились на отдых, другие принялись за завтрак»³⁹².

Тогда «и боярин, и воеводы, и гетман, устроя полки к полевому походу, с рогатки, пошли всеми обозы на горы к Чигирину»³⁹³. Гордон также отмечает, что, «когда все было готово, русские выступили»³⁹⁴. Общая численность русской армии, которой предстояло принять участие в сражении, составляла св. 37 тысяч человек. Гордон, как, пожалуй, самый квалифицированный в военном отношении специалист, оставивший свидетельства об этих событиях, дал наиболее четкое, хотя и все-таки сравнительно лаконичное описание сражения под Чигирином 3 августа 1678 г.

«3-го августа генерал-лейтенант (генерал-поручик, согласно российской номенклатуре воинских чинов XVII–XVIII вв.) Аггей Алексеевич Шепелев и генерал-майор Матвей Осипович Кровков с выборными пехотными полками, – отметил в своем дневнике Гордон, – имея 5 или 6 тысяч человек, составили правое крыло…»³⁹⁵ Исходя из статуса указанных выборных Московских полков солдатского строя, 1-го «Государева» и 2-го «Дворцового», это был 6-тысячный «гвардейский» корпус. Численность каждого из «полков», как видим, даже превышала штатную: вместо 2100 человек каждый из «полков» насчитывал приблизительно по 3 тысячи.

Резерв правого фланга русских боевых сил, выстроенных и приготовленных для сражения, состоял приблизительно из 10 000 человек конницы и пехоты и находился под начальством генерала Змеёва. В составе этой, по выражению Гордона, «дивизии» генерала Змеёва были выше уже перечисленные полки:

1. Рейтарский полк генерала Змеёва (3000 человек: 2000 рейтар и 1000 комарицких драгун).

2. Рейтарский полк генерал-майора Д. Фан-дер-Низина (Москва).

3. Рейтарский полк полковника И.А. Змеёва (Москва).

4. Рейтарский полк полковника И. Гулица (Севск).

5. Рейтарский полк полковника Я. Тура (Севск).

6. Рейтарский полк полковника А. Цея (Севск).

7. Солдатский полк полковника Я. Ронорта (Севск).

Центр составляли 9 стрелецких полков, численностью в общей сложности в 5600 человек; резервом для центра боевого порядка, в котором выстроились русские войска, служили московские дворяне и несколько кавалерийских полков, общей численностью ок. 15 000 человек.

Левый фланг боевого порядка и его резерв были составлены из белгородского и севского полков. «Казаки, расположенные довольно беспорядочно, составляли по левую сторону особый корпус; впрочем, каждый полк имел свое место. В таком порядке русские выступили; перед каждым пехотным полком находились его полевые орудия и испанские рогатки»³⁹⁶.

Судя по всему, главный удар наносили русские войска правого фланга – 6-тысячный корпус из отборных пехотных частей в составе двух Московских выборных солдатских полков под общим командованием генерал-поручика А.А. Шепелева.

«Как только они (Московские выборные солдатские полки) прибыли к подошве холма, – отметил в своем дневнике Гордон, – турки и татары, вышедшие при виде христиан из лесов, приготовились к сопротивлению. Несмотря на всевозможные меры с их стороны – стрельбу, скатывание с холма наполненных гранатами и зажженных повозок, русские решительно поднимались на холм. Первыми взошли выборные полки»³⁹⁷.

«В чрезвычайно трудных условиях, под ужасающим огнем неприятеля солдаты карабкались на гору, – сообщалось в официальных донесениях. – Несколько атак было отбито, но русские не отступили. Генералы Шепелев и Кровков вышли перед строем и сами повели солдат в бой, надев шляпы на шпаги. Ретраншементы и батареи янычар были взяты штурмом, русские были уже в турецком лагере, однако ожесточенное сражение продолжалось. Шепелев своей рукой срубил бунчук паши, но получил тяжкую рану».

Самойлович, описывая события, последовавшие за этой атакой Московских выборных полков солдатского строя, сообщает следующие подробности.

«Генерал-порутчик Агей Шепелев на горы с полком своим шел в правую руку крылом, – описывал ситуацию посланец гетмана, – и от боярского обоза отшибся, и неприятели его с обеих сторон осадили и приступали к обозу его жестокими приступы, так что через рогатки с пиками доставали; а царского величества ратные люди, покиня из мушкетов стрелять, оборотя ложами, из рук били»³⁹⁸. Иными словами, начался ожесточенный рукопашный бой, в ходе которого солдаты Московского выборного полка Шепелева бились прикладами мушкетов (поскольку штыков в то время еще не было). Продолжая далее излагать донесение Самойловича, его посланец сообщал, что «и в осаде Агей Шепелев с полком был, и с неприятели билися, и с обозами боярин и воеводы не случилися часа с два»³⁹⁹.

Описывая более профессионально ход этой части сражения, объясняя причины столь опасной и угрожающей ситуации, в которой оказался генерал-поручик Шепелев со своим полком, Гордон сообщал подробности этих событий: «Выборные полки первыми захватили холм, но», объясняя одну из причин последующего осложнения боевой ситуации для солдат генерала Шепелева, «зашли слишком далеко в поле, не имея хорошей поддержки. Дойдя до турецкого стана, солдаты нарушили порядок и бросились грабить шатры и обоз. Турки и татары, скоро заметив сие, напали на эти расстроенные полки сильным отрядом конницы, опрокинули их и погнали вниз с холма, перебив свыше тысячи человек и переранив почти половину сего числа, включая генерал-лейтенанта Шепелева»⁴⁰⁰. Ранение свое генерал-поручик Шепелев, судя по записи полковника Гордона, получил уже на стадии отступления его полка.

Таким образом, корпус генерала Шепелева овладел турецкими позициями, однако, проявив прекрасную боевую выучку, шепелевские солдаты показали не очень высокий уровень дисциплины. Возможно, это было обусловлено тем, что генерал Шепелев и его солдаты, убежденные в необратимости одержанной победы, посчитали сражение оконченным и победу над неприятелем полной и приступили к захвату трофеев. В свою очередь, их командир, генерал-поручик Шепелев, неверно оценил боевую ситуацию, допустив удар во фланге и угрозу окружения. Видимо, и главное командование также ошиблось в оценке оперативно-тактической ситуации, посчитав сражение в основном законченным, и законченным победой русских войск. Поэтому и не позаботилось о своевременной поддержке шепелевского полка. И в этом, в частности, сказалась полководческая неумелость главного командования в лице князя Ромодановского. Таким образом, Каплан-Паша сумел фланговой атакой отрезать ворвавшихся на гору солдат.

Однако драматические обстоятельства, в которых оказался полк Шепелева, на этом не завершились. «500 из оных солдат, – сообщает далее Гордон, – будучи отрезаны от остальных и от пути к бегству внезапным прорывом турок, оградились рогатками и, имея при себе две малые полевые пушки, крепко грянули по туркам крупным и мелким зарядом. Хотя турки и часто их атаковали, все же в столь отчаянном положении они защищались отважно»⁴⁰¹. Некоторые подробности этой стадии боя, когда солдаты Шепелева вели рукопашный бой, выше сообщались Самойловичем. Судя по тексту донесения Самойловича, в числе указанных 500 окруженных солдат 1-го Московского выборного полка находился и сам командир, раненый генерал-поручик Шепелев: «и в осаде Агей Шепелев с полком был, и с неприятели билися».

Далее, как пишет Гордон, солдаты Шепелева во главе со своим командиром «защищались отважно. Многие из них были убиты и ранены, да и всех их, несомненно, изрубили, если бы стрелецкие приказы не овладели холмом слева»⁴⁰². Гордон, обычно весьма скептично отзывавшийся о боевых качествах русской армии, в данном случае не смог не отметить, что «они защищались отважно».

По свидетельству Самойловича, 2 часа 500 солдат 1-го Московского выборного полка во главе с генерал-поручиком Шепелевым бились с турками и татарами, пока не подошла помощь. «И как боярские и гетманские обозы на гору взошли, – сообщает Самойлович, – и увидя Агея Шепелева в осаде боярин и воеводы подослал к нему пехотные полки с рогатки крылом, и неприятелей от обозу его отбили из пушек и его к себе в обоз прилучили; а турки и орда побежали к Чигирину»⁴⁰³.

Полковник Гордон более детально конкретизирует данный фрагмент сообщения Самойловича. Он пишет, что «многие из них (т. е. из тех 500 солдат) были бы убиты и ранены, да и всех бы, несомненно, изрубили, если бы стрелецкие приказы не овладели холмом слева»⁴⁰⁴. Гордон, таким образом, поясняет и уточняет, что упомянутые Самойловичем «пехотные полки», пришедшие на помощь окруженным солдатам и раненому генералу Шепелеву, – это были стрелецкие приказы. Далее Гордон описывает действия этих стрелецких приказов. «Из пушек и мелкого ружья те обильно потчевали турок, – пишет он, – и заставили их обратиться в ту сторону, как более опасную»⁴⁰⁵. «В ту сторону», т. е. на свой правый фланг, атакованный стрелецкими приказами. «Стрельцы же, – продолжает Гордон, – заняв верную позицию, оградились рогатками и имели много полевых оружий, кои разряжались беспрерывно, и вынудили турок держаться подальше»⁴⁰⁶. Из свидетельства Гордона трудно понять, кто приказал московским стрелецким полкам, находившимся в центре позиции русской армии, двинуться на помощь солдатам Шепелева. Но это, во всяком случае, оказался верный тактический ход. Стрельцы спасли их от полного уничтожения и помогли удержать занятый плацдарм.

Как видим, в отличие от Самойловича, сообщавшего, что после описанных выше действий (освобождения из окружения Шепелева и его солдат) «турки и орда побежали к Чигирину», полковник Гордон в своем описании показывает, что на этом сражение не закончилось. Просто турки и татары лишь отступили от стрелецких рогаток на расстояние, безопасное от поражения русским артиллерийским и мушкетным огнем. После этого сражение вступило в свою завершающую, наступательную для русских войск стадию.

«К этому времени, – пишет Гордон, – на вершину холма подошел и резерв правого фланга. …Русские конники (генерала Змеёва) из резерва правого фланга уже поднялись на холм между батальонами пехоты и развернулись на вершине, дабы ударить на турок. Но при первой же атаке они были отброшены назад к пехоте, потеряв генерал-майора фон дер Низина, который был покинут своим региментом и пронзен копьем. Однако они собрались вновь и пошли вперед между пехотой. Полная победа была достигнута»⁴⁰⁷.

Это была атака рейтарских полков и солдатской пехоты генерала Змеёва. Благодаря его действиям удалось ослабить турецко-татарский натиск с пехотных (солдатских и стрелецких) полков и привести в боевой порядок отступившие части.

Победе способствовали и приведенные в порядок русские авангардные пехотные части. «Рассеянный авангард, – пишет Гордон, – тоже собрался с силами, так что турки после многих попыток, атак и налетов, оказывая сопротивление, насколько можно ожидать от конницы и столь малого числа пехоты (турецко-татарской кавалерии и пехоты), были вынуждены покинуть поле и бросить орудия»⁴⁰⁸.

Нельзя сказать, что сражение, завершившееся полной победой, привело к паническому бегству турок и татар. «Турки отступили в добром порядке», – пишет Гордон. Они отступили к Чигирину, осажденному основными силами турецкой армии под командованием визиря. Однако тот же Гордон указывает, что отступление турок все-таки было достаточно стремительным, «оставив свои орудия, шатры и обоз»⁴⁰⁹. Русские войска не преследовали отступавших турок слишком далеко, «опасаясь окружения»⁴¹⁰.

Итак, на завершающей стадии сражения все лавры победоносного его исхода, вне сомнения, принадлежали кавалерии генерала В.А. Змеёва. Хотя и не сразу, с серьезными потерями, в том числе и в высшем командном составе, ему удалось нанести туркам и татарам окончательное поражение. Следует заметить, что отступление рейтарского полка генерал-майора Фан-дер-Низина, в ходе которого он погиб, было обусловлено, видимо, тем, что это был «новоприборный» полк, не имевший достаточного боевого опыта и потому не выдержавший столкновения с турецкими войсками. Вообще, следует пояснить, что использование кавалерии в этом сражении было крайне затруднено ввиду большой влажности почвы из-за сильного и длительного дождя, прошедшего 1 августа, учитывая, что атаку она должна была вести в гору. Поэтому для более или менее эффективного использования русской кавалерии необходимо было в первую очередь закрепление на высотах пехоты, которая должна была обеспечить подъем на холм кавалерии и возможность для нее развернуться в боевом порядке для атаки.

«С турецкой стороны на месте сражения осталось 500 человек, в том числе Эскижер-паша, – писал, подводя итог описанию сражения, Гордон, – поистине незначительный урон в таком продолжительном и жарком сражении; турки по меньшей мере находились три часа под сильнейшим огнем. Христиан было убито около 1500, а ранено около 1000 человек. Турками начальствовал в этом сражении Каплан-паша, а татарами сам хан. Черкасы и калмыки преследовали татар, отступавших к Медведовке, не причиняя им, однако, большого вреда, так как татары шли сомкнутыми рядами, да и сами они были слишком слабы для долгого преследования врага. Русским досталось 28 пушек разного калибра; большую часть остальной добычи составляли палатки. Русские расположились на поле, на котором стояли прежде турки. Последним же был теперь открыт путь в Чигирин; они перешли ночью по нескольким мостам Тясмин, сжегши их за собой»⁴¹¹.

Думается, что в данном случае Гордон все-таки допускает излишний скептицизм в оценке действий русских войск. Большие, по сравнению с турецкими, потери русских войск были обусловлены не только непредвиденной драматичной ситуацией, сложившейся в ходе сражения, на второй его стадии. Следует помнить, что русским войскам, корпусу генерал-поручика Шепелева приходилось штурмовать высоты, практически оказавшись незащищенными от турецких пушек и ружей. В такой обстановке потери наступающих, как правило, значительно превосходят потери обороняющихся.

Чигирин. Современный вид на р. Тясмин и Замковую гору

Итак, подводя итог сражению, гетман Самойлович сообщал, что «милостью Божиею и великого государя счастием, боярин и воеводы и гетман с обозами на горы взошли и неприятельских людей турков и орду с гор сбили, и пушки у Каплан паши и шатры все отбили, как стояли, так все и побрали, и оборотя пушки их из них били по них; а взяли пушек с 20. И с того числа, августа по 3 число, с неприятели были бои беспрестанны. И августа в 3 числе, в субботу, в полдень, Каплан паша с турки и хан крымской с ордою побежали в ту сторону Тясмы к везирю под Чигирин, и мосты, которые были сделаны через Тясму в Суботову и ниже мосты пожгли; а орда многая бежала и плыла вплавь и многая тонула»⁴¹².

Однако снять осаду с Чигирина войскам Ромодановского не удалось. Обороной Чигирина руководил воевода И.И. Ржевский, а его помощником был полковник Гордон. 3 августа Ржевский был убит, и командование обороной принял на себя Гордон. В ночь на 4 августа Гордон получил известие о результатах полевого сражения, о том, что «наши войска после жестокой брани взяли гору, захватили турецкие пушки, боевые припасы, шатры и имевшийся там обоз… Однако же турки решились предпринять всеобщий штурм, а если оный не возымеет желанного успеха, то они отступят»⁴¹³. Это сообщение внушало оптимизм осажденным, тем более что войска Ромодановского подошли к Чигирину и расположились лагерем. В Чигирин было прислано подкрепление – драгунский полк полковника Юнгмана⁴¹⁴.

Как свидетельствует Гордон, он отправил к русскому главному командованию старшего офицера, сообщив о состоянии гарнизона и обороны, а также с предложениями, реализация которых, как он считал, позволила бы снять осаду с Чигирина. Эти предложения сводились к следующему: «войскам следует подступить ближе и разбить стан под самим городом; самые удобные острова на реке ниже города должно укрепить и поставить там орудия для обстрела (турецкого) лагеря и траншей; следует предпринять вылазку лучшими силами из города и замка, причем с намерением отбросить турок и овладеть их траншеями; (войска) должны навести мосты как выше, так и ниже города и атаковать лагерь (неприятеля), по меньшей мере сделать такой вид»⁴¹⁵. Предложения Гордона были приняты, и в Чигирин было прислано пополнение: 6 полков, включая стрелецкий общей численностью 3300 человек⁴¹⁶. Однако вылазка из крепости для овладения 6 августа рвом оказалась неудачной⁴¹⁷. В ночь на 7 августа генерал-майор Г.И. Косагов овладел островком на реке ниже города, однако, не успев закончить форт и имея всего два орудия, не смог его удержать: турки на рассвете атаковали остров и вынудили Косагова покинуть островок⁴¹⁸. Хотя генерал-майор Ф. Вульф (Ульф) захватил другой остров на реке ниже города, но, поскольку он находился на расстоянии, с которого обстрел турецких позиций не наносил туркам существенный ущерб, по приказу Ромодановского покинул остров 8 августа⁴¹⁹. В сложившейся ситуации Гордон предлагал Ромодановскому попытаться дать туркам еще одно полевое сражение, чтобы заставить турок снять осаду. Главнокомандующий согласился. В это время ожесточенный обстрел Чигирина продолжался. Предпринятая Гордоном вылазка 8 августа лишь позволила отчасти восстановить ущерб, нанесенный укреплениям в результате орудийных обстрелов⁴²⁰.

Тем временем Ромодановский направил 15 тысяч под командованием генерал-майора Вульфа к Чигирину, который подошел к Крымским воротам города с намерением атаковать турок оттуда и от реки ниже города, вопреки возражениям Гордона против такого плана, реализация которого, по мнению Гордона, не могла приведет к успеху⁴²¹. Атака русских войск генерал-майора Вульфа на рассвете 10 августа оказалась неудачной⁴²². 11 августа 1678 г. турки овладели «нижним городом» и начали активно обстреливать «верхний город», готовясь к его штурму⁴²³. Армия Ромодановского не предпринимала более активных действий. Ее командование потеряло надежду на снятие осады с Чигирина⁴²⁴. 12 августа Гордону был передан приказ покинуть «верхний город» и вывести из него оставшиеся войска. Как завершал свой рассказ сам полковник Гордон, «Чигирин был обороняем и потерян, оставлен, но не взят»⁴²⁵.