Текст книги "Линия горизонта"

Сергей Михайлович Миронов
Линия горизонта

© Миронов С. М., 2011

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Введение

В последнее время я подмечаю любопытную тенденцию в Рунете: сразу на многих интернет-форумах ведутся оживленные философские дискуссии о смысле жизни. И на российском книжном рынке появилась целая серия хороших серьезных книг, в которых ставится эта вечная проблема. И на страницах прессы все чаще встречаешь то яркую публицистическую статью, то интересное интервью с рассуждениями о сути человеческого предназначения, о смысле бытия…

К чему бы это? Что такое важное, переломное в нашей общественной мысли приключилось, что многих потянуло к высоким и сложным материям? Все просто. Меняется жизнь в стране. И сразу у людей возникает иное отношение к собственной судьбе, возрастает самооценка, позитивные амбиции, генерируется запрос на высшую духовность. Сразу более объемно начинает восприниматься общественным сознанием древняя истина «Не хлебом единым жив человек».

Россиянам всегда было свойственно гораздо более философское отношение к жизни, нежели у прагматичных европейцев и американцев. Неслучайно вопрос «Что делать?» считался и считается исконно русским вопросом. И неслучайно в России любители поразмышлять о смысле жизни испокон веков находились не только среди представителей элиты, но даже среди простых рабочих и крестьян. Это одна из черт национального характера. Лично меня радует, что мы в данном случае как бы возвращаемся сами к себе, к своей ментальности.

К сожалению, с начала 90-х, после того, как рухнул СССР, а под его обломками оказались погребены прошлые идеалы, жизненные цели и надежды миллионов людей, многим стало не до рассуждений о высоком и вечном. В страшной ситуации, когда закрывались заводы, совхозы, институты, когда шел циничный дележ собственности, когда на улицы выплеснулась волна криминального беспредела, для рядового россиянина все жизненные цели зачастую сводились к весьма жесткой и примитивной формуле – выжить.

Понесенные потери огромны. Утрата жизненных ориентиров, обессмысливание созидательного труда и размывание семейных ценностей привели к миллионам жизненных драм. Произошел невиданный всплеск алкоголизма и наркомании, целые деревни в российской глубинке просто спились. Из-за «утечки умов» тысячи наших ученых и квалифицированных работников уехали за рубеж. А взять такую пронзительную тему, как самоубийства. Не случайно именно в 1992 году – году «шоковой терапии», устроенной радикальными либералами, наша страна из сравнительно благополучных в этой области сразу вошла в пятерку государств с наивысшим уровнем суицида. И потом мы теряли по 50–60 тысяч сограждан в год, по разным причинам решавших свести счеты с жизнью. Только с 2006 года наконец-то обозначился перелом, и число самоубийств в России стало снижаться.

Конечно, пока экономическими успехами обольщаться нам не стоит, тем более они отнюдь не конвертированы в социальное благополучие населения. Но то, что в стране налицо рост патриотических настроений, то, что появились определенные подвижки в решении демографической проблемы, несколько выросла рождаемость, – все это обнадеживающие признаки. Несмотря на пережитые беды, жизнь берет свое. Меняется настроение нации, и очень важно не упустить момент, суметь развить и поддержать первые импульсы возрастания жизненной и творческой энергии народа.

В свое время, еще организуя Российскую партию жизни, размышляя над ее программными установками, мы стремились разработать «реформистскую философию жизни» и в этой связи мне много пришлось размышлять над глубинными проблемами цели и ценности человеческого бытия. Основа всего – это право на жизнь. Защищать человеческую жизнь, обеспечивать ее верховенство перед всеми иными ценностями, бороться за улучшение её качества и увеличение продолжительности – это то, ради чего, на мой взгляд, существует государство и государственная власть. Это важнейшая из политических и социальных задач. Но не только. Не следует еще забывать о такой задаче, как наполнение человеческих жизней смыслом. Понятие «достойная жизнь» непременно это предполагает. Она обязательно должна быть не только благополучной в материальном отношении, но и одухотворенной высокой целью, идеей, ценностями. Когда-то великий русский писатель Лев Толстой сказал об этом так: «Идеал – это путеводная звезда. Без нее нет твердого направления, а нет направления – нет жизни».

Если использовать в качестве некоего жесткого индикатора горькую статистику самоубийств, нельзя не отметить, что до катастрофы, случившейся с СССР, и всплеска суицида в Российской Федерации и других бывших советских республиках (хочется верить – временного), в «лидерах» по данному показателю ходили отнюдь не самые бедные и слаборазвитые страны. Наоборот, довольно благополучные. Такие, например, как Япония, Финляндия, Австрия, Франция. Почему? Да потому, что западный образ жизни, предполагающий чрезмерное поклонение материальным благам, опорой на сугубый индивидуализм – это все-таки тупиковое направление, объективно ведущее к бездуховности, к пустоте, к бессмысленности.

Сегодня существует серьезная опасность, что Россия слишком увлечется этой обманкой, этим миражом «потребительского рая». Мы, увы, еще не выбравшись из омута бедности, уже вовсю проходим испытание агрессивным засильем потребительской масс-культуры. Бездуховность и безнравственность расползаются по телеэкранам, страницам газет и журналов, книжным полкам. Россиян изо всех сил пытаются убедить, что смысл жизни не где-то там, в загадочных высях или глубинах души, а в навороченных «тачках», красивых шмотках, пиве, сникерсах, в развлечениях и удовольствиях. Как противостоять этому? Это сегодня вопрос вопросов и для государственной власти, и для всех ответственных партий, и для общественности.

Известный философ Эрих Фромм как-то заметил «В жизни человека нет иного смысла, кроме того, какой он сам придает ей». Это так. Человеку можно что-то внушить, навязать, но решать имеет его жизнь смысл или нет, может только он сам. Однако государство и общество могут либо создать условия для того, чтобы «воля к смыслу» у человека была, либо равнодушно взирать, как он вследствие каких-то социальных барьеров, а может и собственной безалаберности не реализует жизненный потенциал.

Возможности для наполнения человеческой жизни смыслом зависят от множества факторов.

Скажем, разве доступность систем образования и здравоохранения не влияют на это? Еще как влияют. А защита людей от бедности и произвола властей? А наличие базовых социальных гарантий и достойных пенсий? А доступность жилья? А уверенность каждого гражданина в том, что у него и у его детей есть будущее? А поддержка института семьи и семейных ценностей? Убери какие-то из этих компонентов, окуни человека в безнадежность и несправедливость, и даже самый убежденный оптимист может сломаться и разочароваться.

Кроме того, крайне важно, чтобы каждый человек получал достойное поле для самореализации. И мог видеть себя не бессмысленным, ничего не значащим винтиком, а частью масштабного, исторического процесса, гражданином и патриотом Родины. Надо вспомнить Аристотеля, который смысл жизни сформулировал, пожалуй, проще, но гениальнее всех: «Служить другим и делать добро». Идея служения – это квинтэссенция всего. К сожалению, у нас в последние годы она была серьезно подорвана рыночной прагматикой и навязчивым внедрением индивидуалистических ценностей. Но так же, как вернулся в новом качестве патриотизм, так же вернется и чувство коллективизма и стремление быть полезным обществу Мы можем, к примеру, сколько угодно ужесточать меры по борьбе с коррупцией, но если при этом в органах государственной и муниципальной власти не начнут утверждаться нормы профессиональной этики, чести, идеи служения государству и народу, вряд ли что у нас получится.

То же самое и с армией. Сколько ни плати офицеру или контрактнику, но если не вернуть романтику ратного труда, его высокий престиж и общественную оценку, толку не будет. И дефицит рабочих рук, который в России становится все острее, нам не преодолеть, пока мы вновь не начнем с почетом и уважением относиться к представителям рабочих специальностей, пока у нас не исчезнет позорное понятие «низкооплачиваемые», пока на наших телеэкранах сериалы о жизни нормальных людей не сменят надоевшие криминальные саги.

Если говорить о телевидении, это яркий пример того, как порой те, кто призван формировать позитивные ценности и генерировать жизненные принципы, сами теряют цель и смысл своей деятельности. Если главной сутью существования ТВ – мощнейшего средства влияния на массы – становятся какие-то формальные рейтинги, а не воспитание народа, то, понятно, что работает эта машина не в интересах общественной пользы. Тут уж свое слово должно заявить общество, в том числе и через создание общественных советов на ТВ, о необходимости которых я уже многократно высказывался.

Предчувствую возможные упреки в том, что я, мол, упрощаю свои рассуждения о смысле жизни, слишком заземляю великую философскую проблему Да, упрощаю и заземляю. Причем сознательно. Хотя вообще-то я сам по одному из своих пяти высших образований философ. И, честно признаюсь, люблю, когда на это есть время, поблуждать в интеллектуальных лабиринтах, как это делают многие посетители интернет-форумов. Кто лучше и точнее определил смысл жизни: Сократ с его стремлением к счастью и добродетельной жизни? Платон со своими заботами о душе? Диоген, превозносивший внутреннюю свободу и презрение к жизни? Кто ближе подошел к искомой грани – Блаженный Августин, Фома Аквинский, Кант, Фейербах? Или, может наши русские «искатели смыслов» – Бердяев, Франк, Трубецкой? Все это страшно интересно. Но сейчас я все-таки предпочитаю выступать не как философ, а как политик. Да, есть великая философская проблема смысла человеческого существования, и есть конкретная социально-политическая проблема – как наполнить реальным смыслом жизнь людей, которые живут рядом с нами сегодня, наших соотечественников, наших сограждан. Это взаимосвязанные проблемы, но все же второе, на мой взгляд, для нынешней России гораздо актуальнее, чем абстрактные дискуссии.

Кстати, в том же Интернете, на одном из форумов, я обнаружил интересный опрос о том, как понимают смысл жизни простые россияне. Судя по нему, почти четверть опрошенных видят смысл жизни в саморазвитии, стремлении принести пользу близким и обществу. Это неплохо. Есть те, для кого смысл жизни в движении к Богу, но есть и такие, для кого важнее всего – занять достойное место в обществе. Расстроило, что семейные ценности в качестве жизненного приоритета увидели только 4,9 процентов. А вот с формулировкой «Смысл жизни – любимая работа» согласилось вообще 0,5 процентов. Это удручает Как и то, что довольно многие – более 11 процентов, вообще не видят в жизни никакого смысла.

Конечно, интернет-опросы – дело весьма условное, выборка явно нерепрезентативная. Боюсь, что в реальной, а не интернетской жизни число разочарованных бессмысленностью своего существования может оказаться, увы, еще больше. Многим из этих разочарованных тот же Интернет просто недоступен. Поэтому первый вывод такой: нам очень нужны серьезные социологические исследования жизненных приоритетов россиян, понимания ими смысла своего бытия.

Второе – необходимо всячески поддерживать общественные дискуссии и о смысле жизни в России, и о национальной идее, которая бы объединяла общество и задавала людям жизненные ориентиры, и по другим основополагающим вопросам нашего бытия. Многое тут могут и должны сделать наша интеллигенция, наши СМИ, то же телевидение, если, конечно, оно приблизится к реальной жизни. Ну а пример должны, на мой взгляд, показать политики. Хотя бы тем, чтобы добавить смысла и полезности в свою собственную деятельность, в законы, которые мы принимаем, в партийные программы и дела. Основой программных документов должны стать социальная справедливость и благополучие граждан. Для кого-то это звучит просто как политический лозунг или декларация. Но убежден, что для многих моих единомышленников идея справедливости и идеология «нового социализма» в целом – это уже не просто политика, а жизненное кредо, тот самый высокий смысл, который вдохновляет и наполняет тебя, ради служения которому можно пойти на любые трудности и испытания. Сама история России свидетельствует о том, что это верный путь.

История без вырванных страниц

Октябрь 1917-го, великий и трагический, как лакмусовая бумага проявляет, кто есть кто. Коммунисты твердят о нем в пафосной риторике учебников научного коммунизма. Либералы говорят об «исторической аномалии» и «заговоре кучки авантюристов». Национал-патриоты сетуют о «России, которую потеряли» и вспоминают о «вожде в пломбированном вагоне»….

А есть и такая идейная (или безыдейная?) позиция: с одной стороны – вроде бы, признавать День Октябрьской революции 1917 года официальным памятным днем России. С другой – проталкивать закон о снятии со Знамени Победы серпа и молота, пытаясь по-медвежьи неуклюже подправить несколько шероховатую, на чей-то взгляд, историю России.

Неудивительно, что нынешних хозяев жизни, сколотивших за время разгула «дикого капитализма» немалые состояния, а также старых и новых номенклатурщиков больше всего на свете волнует судьба элитных особняков, банковских счетов, «мерседесов» и яхт Их страшно раздражают все эти серпы и молоты, красные звезды и прочие напоминания о том, как однажды Россия взорвалась, и все трагически перемешалось. Им бы очень хотелось, чтобы общество забыло об Октябре 17-го или на худой конец отодвинуло эти факты, символы и воспоминания куда-нибудь на периферию общественного сознания. Но общество не хочет забывать об этих событиях. История – не записная книжка. Из нее так просто страницы не выдергиваются. Какими бы они ни были.

Когда-то Пушкин в письме Чаадаеву писал о том, что, хотя очень многое в российской жизни его огорчает и даже оскорбляет, он ни за что на свете не хотел бы «ни переменить отечество, ни иметь другой истории, чем история наших предков, как ее послал нам Бог». Не так ли и нам следует относиться к Октябрьской революции 1917 года и всему последующему советскому периоду? Что произошло, то произошло. Это данность. Ни изменить, ни тем более вычеркнуть ее никому не удастся. И потому пусть крейсер «Аврора» продолжает стоять на Неве, пусть красные звезды светят с кремлевских башен, а на Знамени Победы остаются символы, соответствующие исторической правде.

Заглянуть в зрачки «века-зверя»

Если говорить о моём отношении к Октябрьской революции 1917 года, то его можно выразить достаточно коротко и ясно: я за максимально объективный подход к этой важнейшей странице истории. Это был исторический урок для всего мира и тем более для нашего народа. Итоги Октября должны сегодня осмысливаться и нынешними политическими элитами, партиями, властью. Но чтобы сделать правильные выводы из этого урока, надо очистить наши знания и представления о событиях 1917 года и их последствиях от любых наслоений и искажений.

За минувшие годы сотворено грандиозное количество мифов. Начиная с выдумки об «историческом залпе “Авроры”» (хотя в действительности был произведен один холостой сигнальный выстрел) до объявления Октября «прологом мировой революции». От утопической иллюзии об «открытии новой эры в истории человечества» до многочисленных фальсификаций событий и круга действующих лиц. Вспомним, к примеру как запросто сталинские летописцы исключили из числа организаторов вооруженного восстания в Петрограде Льва Троцкого.

В годы сталинизма сложилась апологетическая концепция подготовки революции, ее причин и последующего развития страны, выраженная в «Кратком курсе истории КПСС». Тоталитарному режиму требовалась своя интерпретация, чтобы обосновывать поворот к жесткой форме единоличного правления. Поэтому все произошедшее представлялось в виде цепочки событий, совершавшихся исключительно по воле большевиков. В виде победного шествия от одного триумфа к другому под руководством сначала одного вождя – Ленина, потом другого – Сталина. Эта схема, в которой судьбы народа определялись «мудрыми» решениями вождей и партийных съездов, торжествовала в разных вариациях долгие годы, вылившись в тысячи книг, диссертаций, кинофильмов, а в конечном итоге – в брежневскую концепцию «развитого социализма». И сегодня старые клише в ходу у нынешней верхушки КПРФ, не делающей даже попыток хоть как-то модернизировать свои взгляды, приведя их в соответствие с реалиями.

Весьма характерно, что и ярые противники Октябрьской революции во многом сходятся со сталинистами. Только меняют плюсы на минусы. Они тоже считают Октябрь исключительно детищем большевиков. Но теории «случайно удавшегося переворота», суждения о том, что революции вообще не было, а большевики просто «подобрали власть, валявшуюся на мостовой», – тоже разновидность мифотворчества. Говорить, что революцию «сделал Ленин с соратниками» так же поверхностно и нелепо, как утверждать, что Великую Отечественную войну выиграл Сталин со своим окружением. Столь же далеки от объективности оценки, в которых семь десятилетий советской власти объявляют «черной дырой» российской истории, игнорируя все позитивное, что создано в этот период советским народом.

Октябрь 17-го и его наследие заслуживает серьезного осмысления, а не слепого осуждения или возвеличивания. Необходимо усиление исследовательских подходов, а не замена огульной апологетики столь же огульной обструкцией. Есть вопросы, которые и ныне чрезвычайно актуальны. Знать истинные ответы на них необходимо для видения закономерностей исторического процесса, и, стало быть, для лучшего понимания современной эпохи. «Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки?» – писал в свое время поэт О. Мандельштам. Мы, образно говоря, должны суметь.

«Проклятие» России

Без всякого сомнения, все, что происходило в России в начале XX века, имело не субъективную, а совершенно объективную основу. Революционные потрясения в России не были изолированным событием, а являлись частью глобального мирового процесса. Октябрь 17-го оказался самым крупным из социальных катаклизмов, но подобные то и дело возникали и в других местах планеты. Революции и революционные выступления различных масштабов происходили в то время в Китае, Мексике, Венгрии, Индии, Турции, Монголии и других странах. Таков был мировой контекст, такова эпоха. Перед государствами и нациями, по разным причинам отставшими в развитии, вставали судьбоносные геополитические вызовы. Они оказывались перед выбором – либо находить способы догоняющего развития, форсированной модернизации и политической трансформации, либо смириться с проигрышем, со своей второстепенной ролью а, возможно, даже и с исчезновением с политической карты мира.

Россия по валовым показателям входила в шестерку ведущих мировых держав, но при этом оставалась отсталой, аграрной страной, в которой к тому же, несмотря на отмену крепостного права в 1861 году, так и не был решен земельный вопрос. Анахронизм самодержавного строя сдерживал развитие, мешал переустраивать общественную жизнь на началах социальной справедливости. Готовность к переменам, творческая и протестная энергия накапливались столетиями. Эффективно управлять гигантской империей становилось все труднее, но власть раз за разом оказывалась неадекватной требованиям времени. Даже если что и делалось, делалось половинчато. Столыпинскую реформу до конца не довели. Многопартийность находилась в зачаточном состоянии. Дума во многом оставалась декорацией. Гражданское общество, которое могло бы составить опору режиму в прорыве в новый, XX век, сформировать побоялись. Недостаточность реформ, – вот одна из главных предпосылок сначала Февральской, а затем и Октябрьской революции 1917 года.

Кроме того, в течение десятилетий царский режим не предлагал нации объединяющего идеала справедливого общества. А в результате идеалы предлагались другими. Хорошо этот процесс описал выдающийся русский философ В. Розанов. «У нас нет совсем мечты своей родины, – писал он. – И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков она есть. Была у римлян. У евреев есть. У французов – “прекрасная Франция”, у англичан – “старая Англия”, у немцев – “наш старый Фриц”. Только у прошедшего русскую гимназию и университет – “проклятая Россия”. Как же не удивляться, что всякий русский с шестнадцати лет пристает к партии “ниспровержения государственного строя”».

Еще одной предпосылкой революции стал колоссальный разрыв между тогдашней российской элитой, состоявшей из родовой аристократии, и людьми труда. Ленин точно бил в слабое место, говоря о наличии «двух наций в одной нации». Действительно, со времен Петра, прорубившего «окно в Европу», поляризация общества и национальной культуры постоянно нарастала. Представители правящего слоя чувствовали себя «европейцами в собственной стране» и глядели на свой народ, как на варваров. А сам народ жил традиционными представлениями, не ощущая духовного родства с властьимущими. Эти две «нации» долгое время даже говорили на разных языках: верхи – на французском, низы – на просторечном русском. Да и мыслили они в разных системах ценностей. Причем, даже появление с развитием капитализма деловой элиты не изменило положения. Снобизм русских аристократов оттолкнул и ее.