Текст книги "Предельная глубина"

Опустошенный до предела, но бесконечно счастливый Игорь лежал рядом с раскинувшейся на плащ– палатке и тяжело дышащей Зоей. Давно пора было возвращаться в часть, да и Зое следовало вернуться в лагерь, но Игорь все оттягивал момент расставания. Однако дальше тянуть было уже нельзя, иначе коллеги Зои могли забить тревогу. Перекатившись на бок, Игорь осторожно выглянул наружу и чуть не остолбенел. Напротив входа, в нескольких шагах от шалаша, на корточках сидел человек. Даже не человек, а человечек – сухой, морщинистый старичок с заплетенными в косы длинными черными волосами, в странном, похожем на подшитое мехом платье, одеянии. Во рту он держал вырезанную из оленьего рога трубку с длинным и узким чубуком.

– Кто вы? – испуганно спросил Игорь, одновременно пытаясь нащупать рукой сброшенные впопыхах штаны.

Старик не ответил. Вместо этого вынул изо рта трубку, указал ею на шалаш и одобрительно кивнул.

– Хорошо, – потом показал в сторону озера и добавил: – Плохо. Очень плохо.

Его и без того морщинистое лицо сморщилось еще сильнее, превратившись в настоящий ком мятой бумаги. Беззубый рот искривился в безмолвном вопле. К тому же высокий и тонкий голос старика совсем не походил на стариковский. Скорее так мог разговаривать ребенок. От всего этого Игорю стало по-настоящему жутко. Зоя тоже испугалась. Забившись в угол и прикрыв плащ-палаткой свою наготу, она испуганно спросила:

– Игорь, кто здесь?!

– Уходить, – произнес старик своим детским голоском.

– Мы сейчас уйдем, – быстро ответил Игорь. Ему все-таки удалось нащупать свои штаны, но как начать одеваться при старике, он совершенно не представлял.

Старик наконец поднялся на ноги. Он оказался совсем невысок – метр шестьдесят, не более. Отороченное мехом широкое платье совершенно скрывало его фигуру. Игорь разглядел только мягкие чулки или сапожки, сшитые из звериных шкур, да качнувшийся на шее старика причудливый амулет.

– Уходить, – повторил старик и обвел трубкой лес. – Все уходить. – Потом хмуро взглянул в сторону озера, сплюнул на землю и уже совсем другим, похожим на журавлиное курлыканье голосом произнес длинную фразу на незнакомом языке.

– Что вы сказали?

Старик повернулся к нему и произнес только одно слово:

– Смерть.

Зоя в углу шалаша испуганно вскрикнула. Игорь нагнулся к ней, чтобы успокоить, а когда посмотрел назад, старика на поляне уже не было.

Зоя вцепилась ему в руку.

– Игорь, кто это был?

Он пожал плечами.

– Не знаю… Может быть, местный шаман, про которого мне рассказывали в части.

– Шаман? – переспросила Зоя. – Жители в Озерском тоже говорили про какого-то шамана. Что он живет в лесу и общается с духами… А что он хотел?

– Чтобы мы ушли.

– Да я и сама здесь больше не останусь ни на секунду! Где моя одежда?

Вид одевающейся Зои несколько смягчил впечатление от внезапного появления таежного жителя. Но и вернувшись в часть, Игорь еще долго размышлял, что может означать этот странный визит.

На следующий день он решил не ходить к Зое, чтобы дать ей время успокоиться. Но потом подумал, каково будет ей, если она все-таки придет на поляну и станет ждать там его в темноте, в глухом лесу совсем одна. А что, если опять явится вчерашний шаман? Нет! Ни в коем случае нельзя оставлять ее наедине с жутким стариком. Решено! Как бы там ни было: захочет Зоя прийти на свидание или нет, он будет ждать ее на поляне. Заодно попытается разговорить шамана, если тот вновь вздумает явиться.

Распрощавшись до утра с курсантами, Игорь перед ужином отправился к Щербаку, чтобы утвердить у начбоя план завтрашних занятий. Обычно Щербак молча прочитывал его план-конспект, после чего ставил внизу свою размашистую подпись. Но на этот раз формальная процедура была нарушена. Оторвавшись от составленного Игорем документа, кавторанг поднял на него хмурый взгляд.

– Вы собираетесь проводить тренировку с боевой донной миной?

Игорь не почувствовал подвоха.

– Конечно.

Щербак еще сильнее нахмурился.

– Может, вы ее еще и взорвете?

– Никак нет, товарищ капитан второго ранга. На первом этапе практических занятий отрабатываем только установку и поиск мин в заданном районе, – с готовностью ответил Игорь.

План занятия был подробно изложен в представленном им конспекте, поэтому Игорь никак не мог понять, чем вызваны вопросы начальника.

– Ну, так и тренируйтесь с учебной миной.

Щербак взялся за авторучку, чтобы внести в план соответствующие исправления, но Игорь остановил его.

– Товарищ капитан второго ранга! Невозможно подготовить водолаза-минера, не давая ему изучить мины на практике. Только работа с настоящими боевыми минами, а не учебными муляжами вырабатывает у подрывника необходимую психофизическую закалку. Поэтому я настаиваю на проведении тренировки именно с боевой миной.

Чтобы возражать начальству, требуется большая смелость. Возможно, даже большая, чем при проведении подводных минно-взрывных работ. Во всяком случае, сам Щербак никогда не перечил своим командирам. Именно поэтому внезапный демарш Мамаева вызвал у него неприкрытую ярость.

– Молод еще меня учить, сопляк! – взревел начбой, вскочив со стула. Его и без того красное лицо стало пунцовым от притока крови. – Будешь командовать, когда на мое место сядешь! Только не видать тебе моего места! Щербак еще…

Он хотел что-то сказать, но не сумел. Горло начбоя перехватил спазм. Схватившись одной рукой за ворот форменной рубашки, Щербак тяжело оперся на стол и захрипел.

– Вам плохо?! – Игорь бросился к задыхающемуся начальнику.

Преодолев вялое сопротивление кавторанга, он снял с него галстук, расстегнул воротник рубашки и настежь растворил окно, открывая доступ в кабинет свежему воздуху. Щербаку стало немного лучше. Даже его пунцовое лицо, особенно испугавшее Игоря, стало чуть бледнее. Он самостоятельно опустился на стул, но говорить все еще не мог, лишь беззвучно шевелил посиневшими губами.

– Я сейчас, товарищ кавторанг! Только врача вызову! – Игорь выбежал в коридор и бросился к посту дежурного по части.

За пультом оповещения и связи в комнате дежурного сидел одинокий прапорщик. Увидев вылетевшего из коридора Игоря, он испуганно поднялся с места.

– Что случилось, товарищ лейтенант?

– У Щербака приступ! Срочно врача! И дайте что-нибудь от сердца: нитроглицерин, или что там у вас есть.

Нитроглицерина в комнате дежурного не нашлось. Пришлось ограничиться простой водой. Щербак медленно выцедил стакан, который поднес ему Игорь. Его дыхание постепенно приходило в норму, но выглядел начбой по-прежнему плохо. К счастью, в штабе появился военврач Татаринов. Видимо, он приехал из санчасти на машине, иначе бы никак не успел добраться оттуда за пару минут. Первым делом Татаринов пощупал Щербаку пульс, быстро поставил в вену какой-то укол, потом измерил давление, бесцеремонно расстегнул кавторангу рубашку, послушал сердце и констатировал:

– Налицо острый гипертонический криз. Нужна госпитализация.

– Это опасно? – спросил Игорь.

– Недельку-другую придется полежать, – глядя не на Игоря, а на Щербака, объявил Татаринов. – Покой и диета пойдут вам только на пользу.

– Какая еще диета? – невнятно пробурчал Щербак.

Но Татаринов отлично понял его, как и подтекст заданного вопроса.

– Строгая. – Он указал взглядом на стоящий в углу кабинета сейф, потом повернулся к Игорю: – Помоги мне.

Вдвоем они подняли Щербака на ноги и, поддерживая за руки, вывели из штаба к ожидающей внизу санитарной машине. На прощание Татаринов протянул Игорю руку.

– Ну, всё, бывай. И Добровольскому сообщи.

Он запрыгнул в открытую дверь «УАЗа», и санитарный фургон тут же уехал. Игорь проводил взглядом удаляющуюся машину и побрел обратно в штаб, мучительно размышляя, как сообщить Добровольскому о внезапной болезни его старого друга. Как бы там ни было, но приступ у Щербака случился после того, как он стал с ним спорить. И хотя Игорь чувствовал свою правоту в споре с начальником, то, что занятая им непримиримая позиция в конечном счете привела к гипертоническому кризу у Щербака, удручало его, вызывая у Игоря внутреннее чувство вины.

Но оказалось, что командир части уже в курсе случившегося. Едва Игорь вошел в двери штаба, как Добровольский вышел из коридора ему навстречу.

– Мамаев, до выздоровления начальника вы назначаетесь исполняющим его обязанности! – бросил он на ходу, после чего повернулся к вытянувшемуся за стойкой дежурному прапорщику. – Я в санчасть к Щербаку. Если срочно понадоблюсь, вызывайте через Татаринова.

Двери за командиром части захлопнулись. Постояв секунду, Игорь вынул смятый план-конспект завтрашнего занятия, который машинально сунул себе в карман. Похоже, виза начбоя ему уже не понадобится. До возвращения в строй Щербака ему принимать все решения по боевой подготовке. И именно ему нести за них ответственность.

7

Погода испортилась с самого утра. Еще с ночи внезапно похолодало, а утром поднялся ветер – верный признак приближающегося дождя. И хотя дождь пока не начался, все небо обложили низкие тучи, подтверждая, что это вопрос времени. Ветер гнал по озеру мелкие волны, часто бьющие в борт заглушившего двигатели водолазного бота. Надев водолазное снаряжение, за исключением ласт, которые пришлось нести в руке, Игорь вышел на палубу. Там двое матросов возились со стрелой судового крана, пытаясь зацепить стропами похожий на торпеду двухместный транспортировщик «Сирена». Собственно, «Сирена» и была самой настоящей торпедой, выстреливаемой из торпедного аппарата подводной лодки, только вместо заряда взрывчатки она несла двух водолазов-разведчиков и контейнер с грузом весом до 460 килограммов. Игорь взглянул на хмурое небо, потом переглянулся с командиром бота, который от нечего делать высунулся из ходовой рубки и наблюдал за работой своих матросов.

Наконец на палубе появились натянувшие гидрокостюмы курсанты. Первым, как всегда, шел здоровяк Герасимов, щуплый Коротков замыкал цепочку. Игорь подошел к полученной утром на складе спецбоеприпасов и погруженной на борт со всей возможной осторожностью морской мине и жестом подозвал к себе курсантов.

– Перед вами неконтактная донная мина с двухканальным – гидроакустическим и магнитоэлектрическим – взрывателем, предназначенная для уничтожения надводных кораблей и подводных лодок противника в местах базирования и на переходе. Кто знает название?

– Мина донная трубная «МДТ-4», – живо отозвался Герасимов.

Игорь одобрительно кивнул.

– Все верно. Знакомы с ее устройством?

– Так точно.

– Изучали.

– Знакомы, – по очереди ответили курсанты. Только Коротков замешкался с ответом.

– При проведении диверсий минное оружие, без преувеличения, является самым эффективным, так как способно решать задачи оперативно-тактического, а в локальных морских конфликтах и стратегического характера, – продолжал Игорь. – Поэтому водолазы-разведчики должны владеть этим оружием в совершенстве. Цель сегодняшнего занятия – практическое освоение навыков обращения с донными минами на примере мины «МДТ-4». А именно – транспортировка мины к месту применения, установка на грунт, перевод из походного в боевое положение и обратно. Работаем двумя группами. Первая боевая пара: Коротков, Герасимов, вторая: Терещенко, Макаров.

Старшины Терещенко и Макаров подходили друг другу идеально. Одного роста и телосложения, с примерно одинаковыми физическими данными, они составляли надежную боевую пару, поэтому Игорь с самого начала решил, что поставит их вместе. Щуплый и подвижный Коротков, наоборот, совсем не походил на здоровяка Герасимова, но выбирать не приходилось.

– Задача первой пары: используя транспортировщик «Сирена», в подводном положении отбуксировать мину к берегу и, проникнув на территорию водного полигона, установить на грунт. Задача второй пары: обнаружить установленную на дне полигона мину, снять ее с грунта и с помощью транспортировщика доставить обратно на судно обеспечения. Задача ясна?

– Так точно… Ясна. – На этот раз ответ оказался единодушным.

– Я буду наблюдать за вашими действиями. В конце занятия каждый получит оценку. – Игорь оглянулся на матросов, которые наконец подцепили к стреле крана подводный носитель боевых пловцов и теперь ждали дальнейших распоряжений. – Коротков, Герасимов, приступить к выполнению учебно-боевой задачи!

Курсанты перевалились через борт водолазного бота и ушли под воду. У Герасимова это получилось ровно, а вот Коротков не успел сложить на груди руки и поднял тучу брызг. Через несколько секунд их головы вновь показались на поверхности. По команде Игоря управляющий краном матрос поднял над палубой подцепленную стропами «Сирену», и его товарищи опустили транспортировщик за борт. Герасимов и Коротков приняли спущенную на воду «торпеду», ловко отцепили стропы, и «Сирена» закачалась на волнах. Теперь настала очередь донной мины. Матросы с опаской приблизились к ней. Это было настолько заметно, что Игорь счел нужным вмешаться:

– Макаров, Терещенко, помогите товарищам.

К грузовой платформе мины пристегнули стропы, сняли крепежные хомуты и вместе с платформой бережно опустили за борт, где ее так же аккуратно приняли ожидающие в воде курсанты. Коротков поймал заканчивающийся карабином минреп, подплыл к «Сирене» и зацепил карабин за кольцо в кормовой части транспортировщика. В следующую секунду он заметил, что тугой карабин не до конца обхватил кольцо, и дал отмашку Герасимову, чтобы тот пока не отцеплял стропы подъемного крана. Но Герасимов истолковал его жест с точностью до наоборот и одну за другой отстегнул стропы, поддерживающие мину на плаву. Освобожденная мина соскользнула с грузовой платформы и косо ушла под воду. Мощный рывок минрепа оторвал от «Сирены» возившегося с карабином Короткова. Курсант вскрикнул от боли, пронзившей плечо, но его крик сразу же оборвался, когда погружающаяся мина увлекла его за собой. Никто ничего не понял. И только Игорь, обернувшись на внезапный крик, увидел, что на том месте, где только что находилась голова Короткова, из-под воды поднимаются пузыри.

– Герасимов! За мной! – крикнул он уже в прыжке, бросившись в воду с борта водолазного бота.

Ласты пришлось оставить на палубе – надевать их не было времени. Даже маску Игорь натянул уже под водой. Зато сразу увидел погружающееся в пучину тело Короткова. Курсант не шевелился, видимо, потерял сознание. Игорь поспешно вставил в рот загубник дыхательного аппарата и, энергично работая руками, нырнул за ним. Несмотря на предельное напряжение сил, расстояние, отделяющее его от тонущего курсанта, сокращалось очень медленно. Игорь бросил взгляд на пристегнутый к запястью глубиномер. Стрелка прибора уже прошла пятнадцатиметровую отметку и теперь приближалась к двадцати. Это было просто невероятно – Коротков словно проваливался в пропасть. После отчаянных усилий на двадцатипятиметровой глубине Игорь наконец схватил его за руку и только тогда заметил, что другое запястье Короткова захлестнул соединяющийся с миной буксировочный трос и она, словно якорь, тянет его за собой. Схватившись за минреп, он принялся освобождать запястье Короткова. К счастью, через несколько секунд рядом оказался Герасимов. В ластах он мог плыть гораздо быстрее. Общими усилиями они сняли скрученную из стальных волокон петлю, опутавшую руку Короткова.

Встретившись с защищенными стеклом маски глазами Герасимова, Игорь указал рукой на плещущуюся над их головами поверхность озера. Но когда Герасимов, обхватив Короткова под мышки и часто загребая ластами, быстро поплыл наверх, снова схватился за минреп. Он не рассчитывал в одиночку удержать пятисоткилограммовую мину. Даже вместе с курсантами это невозможно было сделать. Но оставалась надежда, что ему удастся запомнить место, где мина ляжет на грунт, чтобы затем с помощью лебедки и судового крана поднять ее на поверхность.

Продавливая водную толщу, мина продолжала свое стремительное погружение в пучину. Теперь она падала вертикально вниз, таща за собой вцепившегося в минреп водолаза. Игорь следил за погружением по показаниям своего глубиномера: тридцать метров… тридцать пять. Спуск продолжался. Предельная глубина для кислородного аппарата – шестьдесят метров. Для более глубоких погружений нужны другие дыхательные смеси на основе гелия. Оставалось только надеяться, что глубина озера в этом месте не превышает критической отметки. На сорока метрах сгустившаяся тьма поглотила сигарообразный корпус мины. Теперь Игорь видел только конец минрепа, тянущий его в черную бездну. Пришлось зажечь подводный фонарь. Но мощности его луча хватило ненадолго. Какое-то время Игорь еще видел влекущий его на дно цилиндрический «якорь», начиненный почти пятьюстами килограммами взрывчатки. Но на шестидесятиметровой глубине мина вновь растаяла во мраке подводной бездны, и, судя по ее неумолимому движению вниз, до дна было еще далеко. Дальнейшее погружение становилось не только бессмысленным, но и смертельно опасным. Игорь выпустил минреп, и его конец тут же исчез во мраке глубины, выскользнув из светового луча. Несколько секунд Игорь напряженно вглядывался в окружающую темноту, пытаясь разглядеть под собой хотя бы очертания дна, потом развернулся и медленно поплыл к поверхности. Впереди был затяжной подъем с длительными декомпрессионными остановками.

Первую остановку Игорь сделал на пятидесятиметровой глубине. Уровняв скорость подъема встречным гребком рук, он завис в водной толще и еще раз взглянул вниз. Внезапно темноту под ним разрезала огненная вспышка, словно на дне озера зажглось новое солнце. Вязкий грохот обрушился на Игоря со всех сторон. Голова загудела, а все тело заныло так, словно по нему ударили кузнечным молотом. Игорь зажмурился и впился зубами в загубник, чтобы от боли случайно не выпустить его. Но за секунду, даже за мгновение до того, как сомкнуть веки, он заметил во вспыхнувшем в глубине пламени поднимающуюся со дна поразительно гладкую сверкающую скалу идеальной сферической формы. Когда он вновь открыл глаза, единственный свет шел от его собственного фонаря, а вокруг был все тот же подводный мрак. В первый момент Игорю даже показалось, что он оказался в ином мире, где нет ничего, кроме бескрайней водной толщи. Но затем, сориентировавшись по показаниям глубиномера, уверенно поплыл вверх. На двадцати пяти метрах, где Игорь сделал следующую декомпрессионную остановку, он разглядел над головой размыто-серебристую поверхность озера и окончательно успокоился.

Над водой было ветрено, по поверхности ходили свинцовые волны, а из нависших над озером туч лил частый и мелкий дождь – верный признак приближающейся осени. Но по сравнению с давящим мраком глубины здесь был настоящий рай. Пробив головой ходившую ходуном поверхность озера, Игорь с облегчением выплюнул загубник, стянул с лица водолазную маску и поспешно огляделся. Рядом никого не было, только водолазный бот покачивался на волнах примерно в тридцати метрах от него. Сразу вернулась тревога за Короткова. Заметив на палубе двух матросов судовой команды, Игорь быстро поплыл в их сторону. Матросы тоже заметили плывущего по волнам водолаза. С борта полетели в воду страховочный конец и, что особенно задело самолюбие Игоря, спасательный круг. Проигнорировав брошенный ему круг, Игорь схватился за страховочный трос и с его помощью быстро взобрался на палубу.

Ему навстречу бросился Герасимов:

– Как вы, товарищ старший лейтенант?!

– Что с Коротковым? – нетерпеливо спросил Игорь.

– Откачали. Воды, дурак, нахлебался. Но сейчас уже ничего, оклемался. Лежит в кубрике, отдыхает. – Герасимов довольно улыбнулся и снова повторил свой вопрос: – А вы-то как, товарищ командир?

– Со мной все в порядке.

Игорь стянул с головы капюшон гидрокостюма. Но, вопреки его словам, лицо Герасимова озабоченно вытянулось.

– У вас же кровь, товарищ лейтенант.

– Где?

Игорь провел рукой по щеке, на которую указывал Герасимов. На пальцах остался кровавый след. Остальная кровь размазалась по уху. Похоже, повреждена барабанная перепонка. Черт, как некстати.

Пока они говорили, на палубу вышел командир бота мичман Ермаков. Осмотрев ухо Игоря, он озабоченно покачал головой.

– В санчасть надо. Мало ли что. Да и «утопленника» вашего надо врачу показать. А мина – черт с ней! Вернемся, поднимем.

– Не поднимем. – Игорь отрицательно покачал головой. – Она взорвалась.

– Как взорвалась?! – Ермаков и Герасимов изумленно вытаращили глаза. – Мы ничего не слышали.

– И всплеска не было, – добавил Герасимов.

Игорь нахмурился.

– Не знаю как. Но я отчетливо видел вспышку на дне и… – В последний момент он решил не говорить о замеченной им странной подводной скале. – И гидродинамический удар был самый настоящий.

Ермаков снова взглянул на кровоточащее ухо Игоря и озадаченно покачал головой.

– Ну, да. Только почему мы ничего не почувствовали? Тут глубина метров семьдесят, не больше. При взрыве нашу посудину должно было здорово тряхнуть.

– Не знаю, – резко ответил Игорь. – Только глубина здесь гораздо больше.

Голова болела все сильнее, и продолжать этот никчемный разговор у него не было никакого желания.

8

– В принципе ничего страшного, – объявил Татаринов после медосмотра.

В белом халате и с дисковым зеркалом лор-врача на лбу он напомнил Игорю циклопа.

– Слышишь меня хорошо?

Игорь кивнул:

– Нормально.

– Ну вот, значит, барабанная перепонка цела.

– У меня голова раскалывается, – признался Игорь.

– А что ты хотел? – Татаринов снял с головы медицинское зеркало, от которого у него на лбу осталась широкая красная полоса. – Раз попал под удар взрывной волны, то считай, сотрясение мозга ты заработал. В сон не клонит?

Игорь прислушался к своим ощущениям.

– Да вроде нет.

– Выходит, вы оба легко отделались.

Короткову в перевязочной санитар как раз заканчивал бинтовать эластичным бинтом пострадавшее плечо. Кроме небольшого растяжения мышц, Татаринов у курсанта ничего не обнаружил. Потеря сознания для Короткова и вовсе прошла бесследно. Можно считать, что они действительно легко отделались.

– Дай хоть какую-нибудь таблетку от головы, – попросил Игорь.

– Обойдешься, – улыбнулся Татаринов, но затем все-таки дал ему таблетку цитрамона.

Разговор с Добровольским, к которому отправился Игорь, выйдя из санчасти, протекал куда менее гладко.

– Объясните, Мамаев, как вы потеряли боевую мину? – хмуро спросил каперанг, глядя на Игоря в упор.

– Курсант Герасимов отцепил страховочные стропы раньше, чем его напарник пристегнул буксировочный конец к транспортировщику.

Оправдание прозвучало вяло. Игорь и сам это понимал.

– А вы где находились в этот момент? Почему не проконтролировали действия курсантов? Почему вы вообще использовали для тренировки боевую мину, вопреки категорическому запрету своего непосредственного начальника?

Игорь понял, что Щербак уже успел рассказать Добровольскому о причине возникшего между ними спора. И хотя никакого запрета не было – Щербак не успел наложить на представленный ему на утверждение план учебного занятия свою резолюцию, говорить об этом не имело смысла.

– Виноват, товарищ капитан первого ранга.

– Виноваты. И будете за это наказаны, – подтвердил Добровольский. – А пока, до окончания служебного расследования, которое определит степень вашей вины, я отстраняю вас, Мамаев, от проведения занятий по минно-взрывному делу. Вы докладывали, что в учебном плане вам не хватает часов для разведывательной подготовки. Вот и займитесь ею.

– Есть заняться с курсантами разведывательной подготовкой.

Похоже, другого ответа Добровольский и не ожидал.

– Идите, Мамаев, и сделайте необходимые выводы из нашего разговора.

Игорь четко повернулся через левое плечо и вышел из кабинета командира части.

Уже на следующий день на общем построении Добровольский зачитал перед строем приказ об объявлении старшему инструктору по боевой подготовке – старшему лейтенанту Мамаеву – строгого выговора за халатное отношение к своим служебным обязанностям, повлекшее причинение вреда здоровью личного состава и утрату боевого оружия.

После построения к Игорю подошел Татаринов.

– Что голову повесил? – с усмешкой спросил он.

Игорь решил, что приятель издевается. Но оказалось, что Татаринов и не думал шутить.

– Ты радуйся, что жив остался. Выговор что. Как объявили, так и снимут. А не снимут, так и с выговором жить можно. А вот если бы эта елда у тебя на минрепе взорвалась, тогда, сам понимаешь… – Военврач развел руками. – Ошметков бы не собрали. Так что заходи вечером. У меня коньячок есть, отметим твое чудесное спасение.

Вечером Игорь, как обычно, собирался на свидание к Зое, но, поразмыслив, решил отложить встречу до следующего дня. Зоя обладала острой наблюдательностью и, конечно, сразу бы заметила его подавленное настроение. А говорить с нею о своих служебных делах Игорь избегал.

Зато после трех рюмок коньяка, выпитых за столом, на кухне Татаринова, он вновь вернулся к обстоятельствам вчерашнего происшествия.

– Я вот никак не могу понять, почему эта проклятая мина вообще взорвалась! Ну, утонула, ну, упала на дно. С чего ей взрываться?! Там же ни черта нет! На что мог среагировать взрыватель?

Татаринов с задумчивым видом поболтал в руках рюмку, так что налитый в нее коньяк в очередной раз омыл стенки. Он вообще пил, как настоящий аристократ: подолгу держал рюмку в руке, согревая в ладони, а потом также долго цедил из нее, смакуя каждый глоток. Повторив эту процедуру, он наконец снизошел до вопроса Игоря.

– Откуда ты знаешь, что там ничего нет? Ты же на дно не спускался.

– А что там может быть? – насторожился Игорь.

Татаринов отправил в рот дольку лимона (кроме блюдца с мелко нарезанным лимоном, на столе лежала плитка шоколада и стояла вазочка с кедровыми орешками), старательно разжевал и только после этого ответил:

– Не знаю. Но раз взрыватель на что-то среагировал, значит, там что-то есть.

Игорь сразу вспомнил подводную скалу, замеченную во время взрыва. Скорее даже не скалу, а странный круглый нарост на дне озера. Он постепенно стал забывать об увиденном, решив, что стал жертвой галлюцинации, вызванной пережитым стрессом. Но после слов Татаринова увиденное воспринималось совершенно по-другому. Что, если именно донный нарост стал причиной взрыва?

– Ау, о чем задумался? – вернул его к действительности Татаринов.

– Да так, ни о чем, – неохотно ответил Игорь. Татаринов доверял только фактам, и обсуждать с ним не имеющие фактического подтверждения предположения попросту не стоило.

Игорь поднялся из-за стола.

– Поздно уже. Пойду к себе. Завтра с утра тренировка с курсантами. Надо как следует выспаться.

– Как знаешь. – Татаринов протянул ему руку. Похоже, он обиделся. – Будут проблемы, заходи.

Первое, что услышал Игорь, выйдя из дома военврача, был протяжный собачий вой. Собака выла до самого утра, так что выспаться ему не удалось.