Текст книги "Морские дьяволы"

ПОД ВОДОЙ

03.00

В отсеках субмарины никогда не бывает абсолютной тишины. Тишина означает смерть подводного корабля. Но пока он жив, самые разнообразные звуки нарушают безмолвие. Бурлит вода в охлаждающем контуре атомного реактора. Тихо потрескивает система регенерации воздуха. Свистит продувающий балластные цистерны воздух. Мерно гудят многочисленные электроприборы. Перекрывая механический шум, то и дело раздаются команды командира подводной лодки, его помощников и вахтенных офицеров. В ответ звучат доклады командиров боевых частей, мичманов и матросов.

За пятнадцать лет плаваний на различных типах подводных лодок капитан второго ранга Петровский привык к этому шуму и научился не замечать его. Но сейчас командиру очень хотелось, чтобы эти звуки здесь стали как можно тише. Чтобы его «Барс», зависший в водной толще в двух милях от Восточного побережья США и в пятнадцати от южной границы морского полигона у мыса Хаттерас, стал таким же бесшумным, как испытываемый американцами подводный крейсер. По всем международным морским законам российская подводная лодка являлась нарушителем, а ее моряки – преступниками, незаконно проникшими на территорию Соединенных Штатов.

Петровский в очередной раз взглянул на циферблат своих наручных часов. «Уже час, как группа боевых пловцов покинула лодку. Нет, не стоит себя обманывать. Прошло еще только пятьдесят семь минут. Командир группы заверил меня, что они доберутся до берега за пятьдесят минут, значит, они уже там. Им же нужно было еще отстыковать от палубы свою СПЛ! – тут же поправил себя Петровский. – Они еще в пути. Сколько у них ушло на расстыковку? Полчаса, меньше? Пусть двадцать минут. Получается семьдесят минут до берега, да пятьдесят обратно, если они не смогут высадиться. По приказу, лодка должна ждать группу боевых пловцов в течение четырех часов. Четыре часа у чужого берега! Интересно, как в штабе себе это представляют? И все же для уверенности мы должны их подождать хотя бы еще два часа. Хотя бы два часа», – еще раз повторил Петровский, снова взглянув на свои наручные часы.

– Центральный! Это акустик!

– Есть центральный! – Петровский поспешно схватил микрофон внутренней связи. – Слушаю вас, акустик?!

– По пеленгу «двести шестьдесят» наблюдаю работу гидролокатора. Дистанция пятнадцать кабельтовых, – последовал четкий доклад.

«Гидролокатор – и всего в пятнадцати кабельтовых! Откуда он взялся?! Наверняка спустили на тросе с вертолета, иначе акустики услышали бы и шумы винтов приближающихся кораблей. Раз идет активный поиск, то, конечно, американцы знают о нашем присутствии».

– Надо уходить, пока нас не обнаружили, – подал голос старший помощник. – Иначе могут и бомбами забросать. А глубины здесь аховые, нырнуть не удастся. Значит, и от бомб не скроешься.

То, что обычно немногословный старпом расщедрился на столь длинную фразу, свидетельствовало о крайней степени его волнения.

– Штурман! Глубина под килем?!

– Пятьдесят метров, – немедленно отозвался штурман.

В ходовой рубке установилась напряженная тишина. Никто из присутствующих на центральном посту больше не решался отвлекать командира. Ситуация была непростой.

Чтобы не дать обнаружить себя противолодочному вертолету, обследующему акваторию с помощью гидролокатора, лодку нужно было немедленно уводить в нейтральные воды. Но уйти сейчас – значит бросить выпущенную час назад тройку боевых пловцов на произвол судьбы. Ведь в случае, если пловцы по какой-то причине вынуждены будут повернуть назад, они наверняка погибнут, не встретившись с лодкой в заданном районе. Потому что дышать под водой можно лишь до определенного момента – до выработки регенерирующего состава в дыхательном аппарате. А остаться на месте – это дать себя обнаружить вертолету с гидролокатором. Проанализировав все обстоятельства, командир «Барса» пришел к выводу, что американцы вполне могут потопить вторгшуюся в их территориальные воды российскую подводную лодку.

Петровский обвел взглядом офицеров, собравшихся вместе с ним на центральном посту. Все они и еще сто тринадцать человек экипажа подводной лодки доверили ему свои жизни и вправе теперь рассчитывать, что в критический момент командир корабля спасет их. Но ведь и трое боевых пловцов тоже вправе надеяться, что лодка-носитель не уйдет, бросив их в морской пучине. Тем не менее судьба своего экипажа для командира подводной лодки оказалась дороже жизни «морских дьяволов», отправившихся к американскому берегу.

– Руль право на борт! Разворот на сто восемьдесят градусов! Малый вперед! Штурман, рассчитать маневр отрыва! – скомандовал Петровский по микрофону внутренней связи, а потом повторил специально для офицеров вахтенной смены центрального поста: – Уходим.

Прикрытая сорокаметровым слоем воды, стальная сигара подводной лодки медленно развернулась в океанской толще. Оставив за кормой враждебный американский берег, АПЛ «Барс» уходила в открытое море. По мере удаления от берега увеличилась и дистанция до спущенного с противолодочного вертолета гидролокатора.

– Дистанция до гидролокатора двадцать кабельтовых. Контакт с целью нечеткий, – доложил акустик.

– Есть, акустик, – отозвался Петровский.

– Глубина под килем шестьдесят метров, – сообщил на центральный пост оператор эхолота. – Семьдесят… восемьдесят… сто.

– Погружение пятьдесят метров! – скомандовал Петровский, оставляя под килем прежний запас глубины.

Напоминающие расправленные крылья горизонтальные кормовые рули отогнулись вниз, и набегающий водяной поток направил лодку в пучину, туда, где ее уже не мог достать луч спущенного с противолодочного вертолета гидролокатора. Через несколько минут, подтверждая результативность выполненного маневра, гидроакустик доложил на центральный пост, что контакт с гидролокатором потерян. Приняв доклад, капитан второго ранга Петровский облегченно перевел дыхание. Лишь тревога за судьбу трех боевых пловцов, с которыми он, по сути, даже не успел познакомиться, не давала командиру подводной лодки почувствовать полное спокойствие.

ПУТЬ К БЕРЕГУ

03.10

Подводный мир красив и многообразен. Переливаясь в солнечных лучах, играют у поверхности серебристые рыбки. Ярко расцвеченные рыбы-попугаи снуют между кораллов. Из расщелин подводных скал высовывают головы, вытягивая длинные гибкие шеи, змееподобные мурены. На дне, распустив щупальца, колышутся в воде разноцветные актинии. Бродят в поисках пищи лангусты и крабы, неспешно переползают с места на место угольно-черные морские ежи и кроваво-красные морские звезды. Но как только солнце опускается за горизонт, краски тускнеют. Исчезают, словно растворяясь в воде, разноцветные рыбы. Донные обитатели сливаются с морским дном. А прозрачная лазурная вода становится черной. С наступлением ночи подводный мир погружается во мрак. И ныряльщик, который отважился на ночное погружение, не может разглядеть под водой даже собственные руки.

И все же подводная тьма не является полной. Под воду проникают и лучи далеких звезд, и отраженный луной солнечный свет. Именно эти невидимые человеческим глазом световые фотоны способен улавливать микроканальный усилитель яркости изображения, воспроизводя с улучшенной в несколько тысяч раз видимостью картину подводного мира в окулярах акваскопа. Если бы не акваскопы, трое «морских дьяволов», направляющихся к американскому берегу, неминуемо потеряли бы друг друга. Но специальные средства наблюдения позволяли поддерживать между членами группы визуальный контакт. Первым, обозначая направление и задавая темп, плыл Данил Бизяев. За ним на подводном транспортировщике следовал Андрей Мамонтов. Замыкал строй командир группы – капитан-лейтенант Ворохов.

Умение ориентироваться под водой в условиях ограниченной видимости является обязательным для любого боевого пловца. Оно формируется и совершенствуется еще на этапе подготовки в процессе многочисленных тренировочных погружений и затем оттачивается во время реальных боевых операций. Осветительными приборами (фонарями и прожекторами) боевые пловцы пользуются редко, да и то лишь на больших глубинах или вдали от разыскиваемой цели. Перемещающееся под водой световое пятно может выдать боевого пловца и указать противнику на его местонахождение. Для того чтобы облегчить аквалангисту задачу обнаружения цели в темноте подводного мира, помимо акваскопа используются компас, хронометр и глубиномер, а также такие простейшие приспособления, как щупы, в качестве которых используется цельный или раздвижной шест. И все же главное для пловца – это инстинкт!

Именно он подсказал Данилу Бизяеву, что дно полого пошло вверх. Наклонив голову, Данил направил объектив своего акваскопа вертикально вниз, и спустя несколько секунд в окуляре прибора возникло изображение выплывшей из мрака донной скалы. Бизяев тут же отключил двигатель буксировщика и дважды мигнул ручным фонарем, сигнализируя Мамонтову и Ворохову, что достиг берега. В действительности до суши было еще метров триста, но разве это расстояние для опытного «морского дьявола».

Буксировщик с выключенным двигателем по инерции протащил пловца вперед еще на несколько метров и завис вместе с оседлавшим его человеком в водной толще. Инерционность массивного «Тритона» оказалась выше, чем у индивидуального буксировщика, поэтому и подводный транспортировщик не смог остановиться и обогнал Бизяева, вырвавшись вперед. Лишившись подъемной силы, уравновешивающей во время движения подводный аппарат, «Тритон» начал медленно погружаться. Андрей Мамонтов, расположившийся в его кабине за штурвалом и рычагами управления, отнесся к этому совершенно спокойно. Судя по показаниям эхолота и глубиномера, дно лежало ниже поверхности океана всего на двадцать метров. Для «Тритона» такая глубина не представляла никакой опасности.

Пока Данил Бизяев вместе со своим буксировщиком висел в водной толще, а Андрей Мамонтов следил, чтобы погружающийся транспортировщик опустился на дно строго горизонтально, без бокового крена, Стас Ворохов тщательно обследовал обнаруженную Бизяевым скалу. Проплыв вокруг нее, он убедился, что нагромождение каменных глыб возвышалось над песчаным дном метров на шесть. Отдельная донная скала являлась хорошим укрытием для подводного носителя «морских дьяволов» и при этом была прекрасным ориентиром при поиске замаскированного на дне снаряжения. В то же время Ворохов не обнаружил вокруг ничего, что могло бы заинтересовать любителей дайвинга или аквалангистов-профессионалов.

Стас подплыл к «Тритону» и постучал ладонью в стекло обзорного колпака, чтобы привлечь внимание Андрея. Потом махнул рукой, показывая направление движения. Андрей вновь запустил двигатели «Тритона» и направил подводный аппарат за плывущим впереди командиром. Оказавшись возле скалы, Ворохов осветил ее своим фонарем, а затем обрисовал лучом контур ложбины на дне. И Андрей, выровняв транспортировщик над освещенным участком морского дна, с ювелирной точностью опустил его на песок в расщелину подводной скалы. Когда он, застопорив двигатель и отключив аккумуляторные батареи, выплыл из ходовой рубки, Ворохов показал ему большой палец правой руки, демонстрируя свое восхищение точностью выполненного маневра. Наблюдавший за погружением «Тритона» Данил Бизяев тоже не поскупился на похвалу, сцепив в замок поднятые над головой руки. Переведя взгляд на командира, он увидел, что Ворохов уже покинул свой буксировщик и, придерживая аппарат одной рукой, плывет к открытой кабине «Тритона». Следуя примеру Ворохова, Бизяев разомкнул крепления плечевых упоров и высвободил руки и ноги из петлеобразных зажимов буксировочного аппарата. Ухватив буксировщик за один из упоров, Данил несколькими мощными гребками ласт догнал Станислава. Помогая друг другу, офицеры поместили свои буксировщики внутрь расположенного за кабиной «Тритона» грузового отсека. Бизяев уже собирался задвинуть на место стеклянный колпак, но Ворохов остановил его и указал рукой на пристегнутый к поясу подводный пистолет. Данил демонстративно коснулся рукой своего лба, показывая, что совершенно забыл об оружии, после чего отстегнул пистолет и вместе с патронташем опустил его внутрь отсека. Следом за ним Ворохов также уложил туда оружие и запасные патроны и лишь затем задвинул обзорной стеклянной полусферой входной рубочный люк. Последний раз взглянув на оставляемый транспортировщик, трое боевых пловцов, неспешно шевеля ластами, медленно двинулись к поверхности. Им предстояло преодолеть двадцатиметровый слой морской воды, чтобы оказаться в совершенно другом мире, наполненном звуками и красками, мире, где можно дышать не через резиновый загубник, соединенный гофрированным шлангом с дыхательным аппаратом, а прямо через рот…

* * *

Серебрящаяся в лунном свете гладь водной поверхности медленно приближалась, и вот уже Данил Бизяев осторожно пробил ее головой. Следом за ним, в трех метрах правее, вынырнул Андрей Мамонтов, а спустя еще пару секунд над водой показалась голова Станислава Ворохова. Три «морских дьявола», готовые в случае опасности снова уйти в глубину, перевели вмонтированные в водолазные маски акваскопы в режим «воздух» и внимательно огляделись.

В отличие от мрака глубины, поверхность океана была залита лунным светом. В ясные лунные ночи освещенные предметы отбрасывают такие же четкие тени, как ярким солнечным днем, поэтому отправляющиеся на задание боевые пловцы предпочитают хмурое ненастье: затянутое низкими тучами черное небо, гасящий посторонние звуки дождь, штормовые волны, с грохотом разбивающиеся о берег, и порывы завывающего ветра. Однако, как доказательство установившегося на Атлантическом побережье США курортного сезона, на море стоял почти полный штиль, а на безоблачном небе висел яркий диск луны. Но, что было гораздо важнее для морских диверсантов-разведчиков, вокруг не резали водную гладь прогулочные яхты, не качались на волнах рыболовецкие шхуны и не взбивали пену своими винтами катера береговой охраны.

Убедившись в отсутствии возможных наблюдателей, Стас Ворохов перевел взгляд на берег. Определить на глаз расстояние до него, когда неразличима граница воды и суши, практически невозможно. Но Ворохова это и не интересовало. Он искал ориентиры – две отстоящие друг от друга на сотню метров скалы, указывающие вход в бухту. Там их должен был ждать капитан третьего ранга Рощин.

Справа на горизонте небо оказалось чуть светлее. Стас понял, что именно в той стороне располагается прибрежный курортный город Дулит, где его группе предстояло легализоваться на время выполнения задания. Но сделать это можно было лишь после встречи с Рощиным.

Однако Ворохов так и не смог разглядеть на темнеющем вдали берегу две скалы с пологими вершинами. Ни командир группы, ни кто-либо другой из подчиненных ему «морских дьяволов» никогда ранее не видел места, на которое им предстояло высадиться. Поэтому Ворохову приходилось полностью полагаться на составленное кем-то описание береговой линии. Станислав помнил, что от выбранной для встречи с Рощиным бухты до города Дулит ровно девятнадцать километров. Судя по более освещенному участку неба на горизонте, Дулит располагался не менее чем в двадцати километрах к северу. Следовательно, и бухту со скалами-ориентирами нужно было искать в том направлении. Ворохов снова переключил акваскоп в режим «вода» и, подав знак Бизяеву и Мамонтову следовать за собой, параллельно берегу поплыл к северу. Теперь порядок движения изменился. Впереди плыл командир, чуть позади, слева и справа от него, его подчиненные. Не рискуя включать фонари даже для подачи сигналов и ориентируясь под водой исключительно с помощью акваскопов, боевые пловцы шли примерно в метре от поверхности. Через полмили Ворохов, плывущий первым, вновь поднял голову из воды и огляделся. Он чувствовал, что двигался строго по прямой, и тем не менее суша слева от него отдалилась еще на добрую сотню метров. Очевидно, в этом месте береговая линия изгибалась, образуя залив или бухту. Вершина крайней скалы справа почти полностью закрывала участок освещенного неба над Дулитом. Осмотрев очертания залива, Стас увидел в глубине бухты вторую скалу, слегка возвышающуюся над береговой линией. Отыскав оба описанных ориентира, он вытянутой рукой указал Бизяеву и Мамонтову на обнаруженные скалы и, развернувшись, уверенно поплыл в сторону берега.

Преодолев под водой еще около трехсот метров, трое «морских дьяволов» заплыли внутрь бухты. Изнутри она выглядела мрачно. Лунный свет сюда почти не проникал, поэтому здесь оказалось гораздо темнее, чем в открытом океане. Скалы отвесно уходили в воду, не позволяя выбраться на берег. И трое боевых пловцов почувствовали себя заключенными в каменном колодце с морской водой. Ворохов поднял к глазам левую руку и, взглянув на стрелки своих часов, недовольно покачал головой. В соответствии с утвержденным планом капитан третьего ранга Рощин, ожидающий в бухте своих товарищей, должен был каждые полчаса подавать с берега условные световые сигналы. Но до момента подачи очередного сигнала было еще двадцать минут, которые трем «морским дьяволом» предстояло провести в воде.

Заметив жест командира, Данил Бизяев тоже взглянул на свои наручные часы и, демонстрируя Ворохову готовность к ожиданию, слегка развел в стороны выставленные из воды руки. Станислав в ответ слегка кивнул головой, затем бесшумно ушел под воду. Здесь он дернул за миниатюрное кольцо на вороте своего прорезиненного комбинезона. В результате рывка соединенная с кольцом полая игла проколола завальцованную фольгой горловину обыкновенного бытового баллончика с двуокисью углерода, и вырывающийся из баллончика углекислый газ мгновенно наполнил эластичный воротник-капюшон водолазного костюма. Как сжатый воздух, вытесняющий забортную воду из балластных цистерн, заставляет всплывать подводную лодку, так и надувшийся воротник вытолкнул тело боевого пловца на поверхность. Простейшее приспособление, работающее по принципу надувного спасательного жилета, позволяет «морскому дьяволу», не тратя силы и не расходуя понапрасну запас газовой смеси в дыхательном аппарате, в полном боевом снаряжении находиться на воде неограниченное время. Для повторного использования спасательного средства необходимо лишь стравить углекислый газ из воротника-капюшона да заменить использованный баллончик. Вынырнув по горло из воды, Ворохов сдвинул на лоб водолазную маску, вытолкнул изо рта загубник, после чего развернулся к берегу и, полностью расслабившись, закачался на волнах в вертикальном положении.

Без акваскопа контуры окружающего пейзажа сразу потеряли четкость изображения. Очертания скал расплылись, а утесы на берегу полностью погрузились в ночную тьму. Зато без стягивающей лицо и плотно облегающей уши водолазной маски наблюдаемая картина наполнилась звуками. Станислав услышал тихий шелест волн, а открытым лицом ощутил слабое движение воздуха и почувствовал уже ставший привычным запах моря… Через несколько секунд к нему присоединились тоже надувшие свои капюшоны Бизяев с Мамонтовым. Только в отличие от своих товарищей Данил развернулся не к берегу, а в сторону выхода из бухты, чтобы контролировать путь отхода на случай возникновения опасности.

Над водой, да еще ночью, даже слабый звук слышен за сотню метров, поэтому трое боевых пловцов не разговаривали и почти не шевелились, чтобы случайным всплеском не выдать своего присутствия. Под водой стрелки трех водонепроницаемых часов бесшумно отсчитывали время. Еле слышно плескалась у скал вода, да дующий с берега слабый ветерок холодил мокрые лица. Но вдруг к ставшим уже привычными звукам добавился еще один. Нарастая, он приближался с востока, со стороны океана. Практически одновременно все трое «морских дьяволов» ощутили беспокойство. А спустя еще несколько секунд Ворохов и Бизяев почувствовали страх. Они слишком хорошо знали этот звук, неизменно вызывающий настоящий ужас у любого «морского дьявола», хоть раз побывавшего в серьезной переделке… На мелководье вертолет с соответствующим комплексом аппаратуры – это самый страшный враг боевого пловца. Установленные на внешней подвеске вертолета металлодетекторы и на глубине в двадцать метров способны обнаружить металлические элементы снаряжения «морского дьявола», а двадцатиметровый слой воды не спасет подводного диверсанта от гидравлического удара при взрыве сброшенной с вертолета глубинной бомбы или ручной гранаты.

Вертолет стремительно приближался. Теперь уже и Андрей Мамонтов узнал характерный стрекот его лопастей и испуганно закрутил головой, стараясь разглядеть в темном небе несущуюся по воздуху винтокрылую машину. Данил Бизяев повернул к Ворохову свое встревоженное лицо и облизал соленые от морских брызг губы. Командир разведгруппы боевых пловцов мгновенно просчитал ситуацию. Если вертолет действительно охотится за высадившимися с подводной лодки «морскими дьяволами», то спастись от него в океане не удастся – до безопасных глубин отсюда не менее мили. Махнув рукой своим товарищам, Ворохов быстро поплыл к ближайшей скале. Даже если там не удастся сразу выбраться на берег, то можно будет хотя бы оставить на скале дыхательные аппараты – самые массивные металлические детали снаряжения, и по воде уйти в сторону на безопасное расстояние.

Повинуясь жесту своего командира, Мамонтов и Бизяев устремились за ним. Три пары ласт вспенили морскую воду. И сейчас же в глубине бухты последовали три вспышки света: одна длинная и две короткие. Заметив сигналы, Ворохов стремительно изменил направление. Следом за ним развернулись Мамонтов и Бизяев. Вскоре впереди замаячили поднимающиеся из воды скалы, и среди них вновь вспыхнул фонарь, на несколько мгновений осветив каменистый берег. «Морские дьяволы» в ответ заработали ластами еще интенсивнее, и вот уже Стас, плывущий первым, разглядел у самой воды узкую полоску песка, на которой стоял человек. Ворохов еще не видел его лица, но по выделяющемуся на фоне скал силуэту узнал Илью Константиновича Рощина. Ворохов вытянутыми вперед руками коснулся донных камней и, сообразив, что может стоять, поднялся из воды.

– Скорее давайте сюда. Здесь можно укрыться, – шепотом произнес с берега Рощин.

Станислав проворно стянул с ног ласты и, шагнув на берег, ухватился за протянутую Рощиным руку. Разделившаяся перед инфильтрацией[12]12
  Инфильтрация – ввод (проникновение) разведчика-нелегала в страну последующего пребывания.


[Закрыть] в США группа «морских дьяволов» вновь объединилась.